Текст книги "Блаженны кроткие… Священномученик Сергий Лебедев, последний духовник Московского Новодевичьего монастыря. Жизненный путь, проповеди, письма из ссылки"

На 1937–1938 годы пришелся пик террора, богоборческих репрессий, по своему размаху и жестокости неизмеримо превзошедших все гонения, когда-либо имевшие место во всемирной истории. За предшествовавшие 20 лет советской власти, сопровождавшиеся нарастающими репрессиями – тюремным заключением, ссылками, расстрелами, бесчинством и агрессией воинствующих безбожников, поруганная вера народа не была утрачена, но укрепилась и утвердилась. Согласно переписи населения, проведенной в январе 1937 года, пятьдесят пять миллионов граждан назвали себя верующими людьми, в том числе сорок четыре процента населения заявили, что они христиане, что произвело большое впечатление на высшее руководство страны. В обстановке гонений это свидетельство было равносильно исповедничеству.

Еще в сентябре 1927 года на вопрос представителей американской рабочей делегации И. В. Сталин ответил: «Подавили ли мы реакционное духовенство?

Да, подавили. Беда только в том, что оно еще не окончательно ликвидировано»[195]195
  Сталин И. В. Беседа с первой рабочей американской делегацией. 9 сентября 1927 г. // Правда. 1927. 15 сентября.


[Закрыть]. Оно оказалось не ликвидированным и еще десять лет. Теперь Сталин распорядился итоги переписи скрыть, ее организаторов расстрелять как вредителей. А чтобы «покончить» не только с духовенством, но и всеми верующими, Пленум ЦК ВКП(б), проходивший 23 февраля – 5 марта 1937 года, санкционировал массовый террор. 2 июля и Политбюро ЦК ВКП(б) единогласно приняло решение о проведении всесоюзной репрессии.

Тогда же за подписью Сталина секретарям обкомов, крайкомов, ЦК республиканских компартий была направлена телеграмма, в которой предписывалось «взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы были бы высланы в районы по указанию НКВД»[196]196
  Русская Православная Церков. XX век. М. 2008. С. 281–282.


[Закрыть]. Несмотря на то, что духовенство в телеграмме не упоминается, понята она была верно, и уже 7 июля в Чимкенте был арестован митрополит Кирилл (Смирнов).

3 июля Сталин направил выписку из протокола заседания Политбюро № 51 народному комиссару внутренних дел СССР Н. И. Ежову с соответствующими поручениями. 30 июля 1937 года за подписью Ежова вышел Оперативный приказ № 00447 Народного комиссариата внутренних дел Союза ССР, которым органам госбезопасности на местах предписывалось «с 5 августа во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов».

Приказ гласил: «Материалами следствия по делам антисоветских формирований устанавливается, что в деревне осело значительное количество кулаков, ранее репрессированных, скрывшихся от репрессий. <…> Осело много в прошлом репрессированных церковников. <…>

Перед органами государственной безопасности стоит задача – самым беспощадным образом разгромить эту банду антисоветских элементов… раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой».

Оговаривался контингент граждан, обвиненных в принадлежности к «антисоветской банде», своей обширностью скрывающий истинное направление удара. В пункте № 6 значились «наиболее активные антисоветские элементы из бывших, кулаков, уголовников… церковников… которые содержатся сейчас в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях…»; согласно пункту № 9, также «репрессии подлежат все перечисленные выше контингенты, находящиеся в данный момент в деревне… и в городе… в советских учреждениях и на строительстве». Были определены наказания за несовершенные преступления, которым надлежало подвергнуть «антисоветские элементы», разделенные на две категории: «к первой категории относятся все наиболее враждебные… Они подлежат немедленному расстрелу или, по рассмотрении их дел в тройках, – расстрелу. Ко второй категории относятся все остальные, менее активные… они подлежат аресту и заключению в лагеря на срок от восьми до десяти лет»[197]197
  Иеромонах Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Т. 2. Тверь, 1996. С. 17.


[Закрыть]. Операцию предполагалось завершить в четырехмесячный срок. «Если во время этой операции будет расстреляна лишняя тысяча людей – беды в этом особой нет», – писал Ежов в разъяснении к приказу[198]198
  Бутовский полигон. М., 2007. С. 62.


[Закрыть].

По данным Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий при Президенте Российской Федерации за неполные два года 1937 и 1938-й было арестовано 1 575 259 человек и расстреляно 681 692 человека (что составляло 43 %), при том частота расстрелов священнослужителей почти вдвое превысила среднюю частоту расстрелов для остальных контингентов населения.

В эту страшную волну попал и отец Сергий. В третий раз он был арестован 21 января 1938 года, в канун памяти мученика святителя Филиппа, митрополита Московского. Последний период его свободной жизни, начавшийся в январе 1934 года, продолжался всего четыре года. Он не питал иллюзий по поводу целей ареста; прощаясь с матерью, поклонился ей в ноги и сказал: «Матушка, в этой жизни мы с тобой уже не встретимся»[199]199
  Воспоминания Екатерины Абрамовны Погребняк. Магнитофонная запись, сделанная в Москве осенью 2003 года.


[Закрыть].

Районное управление НКВД не особенно утруждало себя разыскиванием «активных» и «менее активных»: в плановом порядке было арестовано духовенство всех храмов, стоявших вдоль Московско-Казанской железной дороги: одиннадцать священников, служивших в подмосковном городе Перово и селах Карачарово, Косино, Наташино, Зюзино, Вешняки, по обвинению в «участии в контрреволюционной группировке». Не у всех арестованных хватило сил и мужества противостоять давлению и угрозам следствия.

Отец Сергий понимал, что ему предстоит остаться верным Христу до крови, что настал момент принести в жертву Богу свою жизнь, и никакой изворотливостью, никакой ложью осквернить этой чистой жертвы он не желал.

Он категорически отрицал вымышленные обвинения:

– Следствием установлено, что вы получали задания от благочинного протоиерея Воздвиженского[200]200
  Воздвиженский Владимир Федорович, протоиерей, благочинный церквей Ухтомского и Раменского районов.


[Закрыть] вести контрреволюционную деятельность против советской власти и проводили это среди населения. Почему вы это отрицаете?

– Я это отрицаю потому, что никаких контрреволюционных заданий от благочинного Владимира Федоровича Воздвиженского я не получал.

Протоиерей Сергий Лебедев.

Последняя тюремная фотография перед расстрелом

Из материалов следственного дела 1938 года

Отцу Сергию была устроена очная ставка со священником Знаменской церкви города Перово, принужденным давать нужные следствию показания, который сказал: «Сергей Павлович Лебедев является активным членом контрреволюционной группы духовенства, руководителем которой являлся благочинный Владимир Федорович Воздвиженский, который давал нам задания, чтобы мы среди надежного узкого круга вели активную борьбу против советской власти и готовились к ее свержению с помощью капиталистических стран». Следователь спросил, подтверждает ли отец Сергий данные показания. «Отрицаю, – ответил он, – так как никакой контрреволюционной деятельности я не вел»[201]201
  ГАРФ Ф.10035. Оп. 1.Д.П-56688.Л. 104–105.


[Закрыть].

5 марта 1938 года следствие было закончено. Всех священников обвинили в том, что они «осенью 1937 года организовались в контрреволюционную группу, которую возглавил Воздвиженский, и, проводя среди населения Ухтомского района контрреволюционную агитацию, поставили своей целью проповедовать монархический строй, оказывать противодействие политике партии и советской власти, создание среди населения недовольства и проведение подготовки населения к приходу новой капиталистической власти»[202]202
  Там же. Л. 122 об.


[Закрыть].

Поскольку отец Сергий на допросах ни одно из предъявленных обвинений не признал, он, конечно, был отнесен к числу «наиболее враждебных» богоненавистнической власти и попадал под первую категорию при избрании меры наказания.

16 марта 1938 года внесудебная тройка постановила: «Лебедева Сергея Павловича… служителя религиозного культа (поп) расстрелять»[203]203
  ГА РФ ФЛ0035. Оп. 1. Д. П-56688. Л. 124.


[Закрыть]. Через неделю, 22 марта 1938 года, в день памяти сорока мучеников Севастийских, протоиерей Сергий Лебедев был расстрелян на Бутовском полигоне НКВД (поселок Бутово Ленинского района Московской области). Родным сообщили, что он сослан «в дальние лагеря без права переписки».

«Так праведнику воздается на земле…» (Пр. 11, 31)

В «сереньком домике» после ареста отца Сергия остались его сестры и мать. Прасковья Павловна вела хозяйство, ухаживала за матерью и второй сестрой. Ей было очень трудно. К ним переехала Анна Ивановна Детинкина (в кругу семьи Анюта) и взяла на себя часть домашних забот. Дом отца Сергия опустел не сразу: еще некоторое время он радушно принимал духовных детей батюшки, которые прежде бывали там частыми и желанными гостями.

Началась Великая Отечественная война. Летом 1942 года Мария Павловна тихо завершила свой скорбный жизненный путь. Незадолго до смерти она сказала зашедшей к ней Ольге Александровне Кавелиной: «Тебе-то я скажу, а дочерям я говорить не могу. Ведь я умираю»[204]204
  Воспоминания инокини Серафимы (Кавелиной).


[Закрыть]. А через несколько дней Екатерина Павловна писала Ольге Ильиничне Подобедовой: «Хочу поделиться нашим горем, 20-го нового стиля или 7-го старого стиля скончалась наша мама Мария Павловна. Болела недолго, шесть дней. Небольшое расстройство желудка, без боли. Очень хорошо чувствовала себя до 5-го и принимала гостей, лежа на диване. Была очень довольна проведенным днем. Догорела свеча тихо и мирно»[205]205
  ЦИАПСТГУ. Ф. 88. Оп. 1.Д. 66. Л. 1.


[Закрыть].

Леночка на лестнице во дворик дома на Лужнецком проезде

Архив Е. Б. Долинской

Зимой после кончины матери Прасковья и Екатерина от холода и страха бомбежек перебрались из дома в подвал Успенской церкви Новодевичьего монастыря. Пищу им Борис привозил на санках. «Боря наш закружился с делами, надо служить, быть в семье у своих, и нас не забывает, работает, где только может, а здоровье тоже плохое», – писала Екатерина Павловна Ольге Ильиничне Подобедовой.

Борис Сергеевич и Екатерина Павловна Лебедевы. Начало 1950-х годов

Архив Е. Б. Долинской

Борис Сергеевич и Екатерина Павловна во дворике дома

Архив Е. Б. Долинской

Летом, «чуть окрепнув после болезни», Борис Сергеевич «стал по мере сил пытаться добывать пропитание: развел в палисаднике на Лужнецком нехитрый огород и ходил с маленькой дочкой на Воробьевы горы, чтобы выкапывать корни лопуха: немыслимое в те голодные годы лакомство, которое готовили на рыбьем жире и строго делили между всеми членами семьи»[206]206
  Долинская Е. Б. О моем отце Борисе Сергеевиче Лебедеве // Музыкант-классик 2008. № 4–5. С. 17–19.


[Закрыть].

Наталья Германовна с дочкой

Архив Е. Б. Долинской

Комната Бориса Сергеевича и Натальи Германовны. Рисунок Бориса Сергеевича

Архив Е. Б. Долинской

Инокиня Анна Ивановна Детинкина

Архив Е. Б. Долинской

Опасаясь за здоровье старушек, Борис Сергеевич переехал на Лужнецкий проезд. Домой приезжал по четвергам. В отцовском доме было намного просторнее, чем на Петровке. Во время войны в маленькой комнате Лебедевых жили Борис с Натальей, двое их детей и няня Татьяна, трое близких друзей, дом которых разбомбили, и племянник Митя, родители которого отбывали срок в лагерях. Брат Натальи Германовны написал из лагеря сестре о том, что его сын остался в Липецке один, и просил взять мальчика к себе. Митю вызвали письмом, он приехал весь оборванный, в галошах, веревками привязанных к ногам. В дороге его еще обокрали. Наталья обошла друзей и собрала Мите кое-какую одежду. Так он и остался в семье Бориса Сергеевича. Ночью обитатели комнаты занимали весь пол и стол, спали под роялем, а няня ложилась в дверях так, что только голова ее была в комнате, а тело – в коридоре. После долгих хлопот Натальи Германовны, к общей радости, Лебедевым-Баратовым удалось получить в том же подъезде большую комнату в квартире № 28 на последнем этаже.

В конце 1940-х годов скончалась многоболезненная Прасковья Павловна. С Екатериной Павловной, как и прежде, жила преданная Анюта Детинкина, помогавшая всем членам семьи отца Сергия до их последнего дня. Борис Сергеевич по-прежнему жил в основном на Лужнецком проезде.

Новодевичий монастырь со стороны Лужнецкого проезда. В ряду маленьких домов слева стоял и дом отца Сергия

oldmos.ru

К этому времени он работал архитектором Моспроекта[207]207
  В 1950-е годы Моспроект осуществлял, в частности, строительство нового здания Московского университета на Воробьевых горах.


[Закрыть], но не имел ни сил, ни средств на поддержание в порядке (тем более, на ремонт) ветшающего дома Лебедевых и никаких перспектив в будущем на изменение этого положения к лучшему. Пока были живы обе тетушки, условия их быта оставались неизменными, но после смерти Прасковьи Павловны Борис Сергеевич продал опустевшую половину дома. Новые жильцы заняли значительно большую часть, нежели половина, стеснили хозяев, оставив им только «залу» и очень маленькую запроходную комнату, которую занимала Анюта.

На протяжении многих лет каждые три-четыре месяца Борис Сергеевич посылал запросы о местонахождении отца. Поначалу приходили стандартные ответы: «Сослан в дальние края без права переписки», которые еще оставляли какую-то надежду, но в 1955[208]208
  Дата приведена согласно воспоминаниям внучки. По справке, находящейся в следственном деле (ГАРФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-56688. Л. 164), Борис Сергеевич умер в 1954 году.


[Закрыть] году ему заявили: «Больше за справками о Сергее Лебедеве не обращайтесь». Ответ он получил 23 сентября. Отказ от приема дальнейших запросов мог означать только одно: что отца Сергия нет в живых. Борис Сергеевич тетушке ничего не сказал, а вечером, пожаловавшись на то, что в доме душно, пошел спать в беседку, построенную им в садике возле кустов белой сирени, посаженной отцом Сергием в память о своей жене. На следующее утро, 24 сентября, он долго не выходил к завтраку, его ждали, потом Екатерина Павловна пошла звать «детку дорогого» – Борис Сергеевич был мертв.

Екатерина Павловна такого горя не пережила, она заболела и скончалась в 1957 году. «Серенький домик» окончательно опустел. Поскольку домовладельцем был почивший Борис Сергеевич, его права перешли к жене, и к 1958 году Наталья Германовна дом продала.

Нательный крест Елены Борисовны, который был надет на нее при крещении отцом Сергием

Любимые композиторы. Бетховен и Моцарт

Статуэтки из дома Аренсов

Тумбочка

Тарелочки

Памятные вещи из Девички

Собрание Е. Б. Долинской

Но все, что из отеческого гнезда уцелело, что еще можно было сохранить, что было связано с памятью об отце Сергии – иконы, фотографии, портреты, рисунки сына, некоторые вещи и вещицы, остатки обстановки Девички, – не пропало, не растерялось, но с любовью сбережено родными, прежде всего внучкой, Еленой Борисовной Долинской (Лебедевой).

Так что в новом качестве «домик-крошечка» стал памятной нитью, протянутой из прошлого в будущее. Память эта хранилась и была жива не только осязаемыми свидетельствами прошлого, но духовной связью отца Сергия с родными, становящейся со временем для них все более ощутимой. Совсем не случайно его имя носят и внук, и правнук. По семейному решению впредь оно непременно будет присваиваться младенцам мужеского пола, станет традицией, чтобы никогда духовная связь с отцом Сергием, его соприсутствие в семье не прерывались.

Как известно, в разгар второй мировой войны церковно-государственная политика СССР стала меняться. Одним из первых мест, где эти изменения ощутились, стал Новодевичий монастырь. Музейные работники, 15 лет назад не потерпевшие соседства на одной территории прихода последней маленькой действовавшей церкви и изгнавшие его, теперь должны были принять вселение в «упраздненную» обитель учащихся духовных школ, появление священнослужителей и возобновление богослужения. Осенью 1943 года в монастыре открылись Богословские курсы, а 4 августа следующего года – Богословский институт, преобразованные в 1948 году в Духовную Семинарию и Духовную Академию и переведенные в Троице-Сергиеву Лавру. В Лопухинских палатах читались лекции для студентов института, а в Успенской церкви стали заниматься слушатели курсов и разместился Издательский отдел Московской Патриархии.

В 1944 году начались службы в надвратной Преображенской церкви, а в начале 1945 года святейший Патриарх Алексий I освятил Успенскую церковь, в которой установилось регулярное богослужение.

Вместе с воскресающей обителью возвращалась память о последнем духовнике ее сестер.

С 1958 года, после того как был продан дом на Лужнецком проезде – последний свидетель трудов и жизни отца Сергия, семейное гнездо Лебедевых, Девичка, духовный центр прихода – не осталось ничего батюшкиного, что могло бы о нем напоминать. И казалось, само имя его, как и многих других людей, погибших при репрессиях, теперь неминуемо забудется, утратится для истории

Русской Православной Церкви. Но именно в этот год, через двадцать лет после расстрела, имя протоиерея Сергия Павловича Лебедева вновь ожило и зазвучало – было подписано первое заключение о его посмертной реабилитации. 22 августа 1958 года при пересмотре следственного дела 1938 года, по протесту (в порядке надзора) прокурора Московской области Московский областной суд принял решение «постановление тройки УНКВД Московской области от 15 марта 1938 г. в отношении… Лебедева Сергея Павловича… отменить и дело прекратить за недоказанностью обвинения»[209]209
  ГА РФ ФЛ0035. Оп. 1.Д. П-56688.Л. 164.


[Закрыть].

Прошло еще около тридцати лет, и вновь их глубин архивов было извлечено еще одно дело отца Сергия и рассмотрено. В итоге 13 сентября 1991 года прокурором Управления по надзору за исполнением законов государственной безопасности, межнациональным и международным вопросам Прокуратуры СССР было подписано и 11 октября 1991 года утверждено заместителем начальника Управления по надзору за исполнением законов государственной безопасности, межнациональным и международным вопросам Прокуратуры Союза ССР заключение о реабилитации отца Сергия в отношении обвинений 1931 года[210]210
  ЦА ФСБ РФ. Д. № Р-1086. Л. 834–834 об.


[Закрыть].

Еще через пять лет оправдание отца Сергия, доказательство его невиновности было доведено до конца. 23 апреля 1996 года прокурором гор. Москвы С. И. Герасимовым утверждено заключение о реабилитации протоиерея Сергия Лебедева в отношении обвинений 1922 года[211]211
  УФСБ по Москве и Московской области. Д. 11013. Л. 534–535.


[Закрыть].

Свой многострадальный жизненный путь до последнего дня отец Сергий стремился проходить в полном предании себя в волю Божию, Премудрую и Всеблагую, которая по его убеждению «все приведет к одному только благу»[212]212
  Письмо от 4(17) января 1933 года.


[Закрыть]. После кончины священника прошло полвека, и стало видно, как завершила свое дело воля Божия об этом замечательном человеке. Она заключалась не только в восстановлении памяти о нем и возвращении его имени истории Церкви Христовой, но в утверждении его святости.

Изображение креста с надписью над входом в церковь Новомучеников и исповедников Российских на Бутовском полигоне НКВД

Фото Валерия Антипина

6 октября 2001 года на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви слушали доклад митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия[213]213
  Материал Издательского Совета Московской Патриархии, izdatsovet.ru doc/index.php.


[Закрыть], Председателя Синодальной комиссии по канонизации святых, о поступивших в Комиссию материалах, касающихся прославления новомучеников и исповедников Российских, пострадавших в различных епархиях Русской Православной Церкви. «Постановили, согласно Определению Архиерейского Юбилейного Собора 2000 года[214]214
  Из 14-го Деяния Архиерейского Юбилейного Собора о соборном прославлении новомучеников и исповедников Российских: «В послесоборное время поименное включение в состав уже прославленных Собором новомучеников и исповедников Российских совершать по благословению Святейшего Патриарха и Священного Синода, на основании предварительных исследований, произведенных Синодальной комиссией по канонизации святых».


[Закрыть], включить в Собор новомучеников и исповедников Российских XX века и сообщить Предстоятелям братских Поместных Церквей для включения в святцы следующие имена:

по Московской епархии <…>

протоиерея Сергия Лебедева (1875—22 марта 1938)».

Решением об общецерковном почитании протоиерея Сергия Лебедева, причислением его к лику святых новомучеников XX века засвидетельствована Церковью безупречность совершенного им подвига верности Иисусу Христу до крови, до смерти. Имея милующее сердце, в ином бытии священномученик Сергий стал небесным покровителем всех, почитающих его светлую память.

Да будут с нами его молитвы.

«Излило сердце мое слово благое» (Пс. 44, 2)

Сочинение Сергия Лебедева, 5-го класса 1-го отделения

В ряду живых существ только одному человеку присуща религиозная жизнь, как наивысшее проявление его разумного духа. Эта жизнь не имеет для своего обнаружения какого-либо специального органа в системе чувств человека, но она обнимает собою всю область его душевных явлений и обнаруживается при посредстве ума, воли и чувства. Таким образом, ни один из этих элементов не имеет исключительного, преобладающего значения в религиозной жизни, но именно они все три, находясь в гармоническом сочетании, образуют в человеке религиозную жизнь. Поэтому-то и в данном случае, считая чувство одним из существенных элементов религиозной жизни, выясним его отношение также и к двум другим элементам религиозной жизни – уму и воле, и тем самым укажем значение чувства во всей религиозной жизни человека[215]215
  Неразборчивое замечание преподавателя на полях.


[Закрыть].

Под чувством мы будем разуметь самостоятельные духовные способности, так как это еще спорный психологический вопрос, но вообще ощущение разнообразных состояний нашей души, будет ли то зависеть от внешнего действия или внутреннего возбуждения. Тогда как в представлении мы воспринимаем предмет так, как он есть на самом деле и в соотношении к другим предметам, своим чувством мы непосредственно оцениваем предмет со стороны его достоинства и значения для нашего существа, для всей нашей жизни. Теперь, каким же образом чувство может быть элементом духовной жизни человека?

Лишь только в человеке разовьется самосознание, он на основании личного опыта, постоянно встречаясь в своей жизни с неудачами, препятствиями, ограничениями, чувствует, убеждается в несовершенстве, ограниченности своего существа, и в его сознании возникает та мысль, что в мире необходимо существует Бытие неограниченное, Всемогущее, Промысл всем управляющий и, наконец, жизнь без лишений и недостатков[216]216
  «Лирика мыслей» – замечание преподавателя на полях.


[Закрыть]…

Правда, в большинстве случаев, в особенности у первобытных людей, эта мысль или идея Бога неясно определяется, скорее, только смутно чувствуется, но, тем не менее, она необходимо присуща, или прирожденна, каждому человеку. Убеждаясь в бытии Высочайшего, Всемогущего Существа, человек естественно чувствует свою зависимость от Него, считает себя подчиненным Ему и отсюда начинает обоготворять Его, входить с Ним в общение (благодарить Его, умилостивлять жертвами), представляя Божество в той или другой форме – соответственно степени умственного развития и сознания религиозной идеи – и наконец, сообразно с представлением о Боге[217]217
  Сие не одно и то же, что идея Бога возникает под влиянием личного опыта» – замечание на полях.


[Закрыть], устрояет жизнь свою, подчиняет свою волю воле Божественной. Поэтому-то человек, на какой бы ступени духовного развития он ни стоял, повсюду с пробуждением религиозной жизни выражает ее в Богослужении и в нравственной жизни. На таких началах возникает в человеке религиозная жизнь. Основываясь на идее существования в мире Всемогущей Личности, вызывающей в душе нашей разнообразные чувствования, она проявляется вовне в соответствующих чувству действиях. Выяснив таким образом образование в человеке религиозной жизни, нам теперь уже нетрудно определить, какое значение имеет чувство в религиозной жизни человека.

Личный опыт убеждает каждого из нас в том, что чувство составляет душу религиозности, ту всеобъемлющую, всеобъединяющую, могущественную силу, посредством которой связуются в одно целое все явления, служащие выражением нашей религиозной жизни. Чувство есть как бы центр, вокруг которого группируются и к которому тяготеют и примыкают религиозные явления. Таким образом, эти явления тогда только имеют силу, когда они проникнуты, одушевлены чувством.

Поэтому-то для истинно религиозной жизни одного только религиозного знания недостаточно; самое обширное знакомство с догматами веры не может само по себе служить свидетельством глубины веры, цельности религиозной жизни. Мера богословского знания не может быть мерой религиозности. Ум без участия сердца сух, холоден и безжизнен, поэтому-то религиозное знание тогда только имеет силу и значение в религиозной жизни, когда оно проникнуто, согрето чувством, искренним сердечным убеждением в искренности догматов веры. Только принятая сердцем религиозная истина делается нераздельной частью нашего духа, и только такое религиозное знание может быть свидетельством нашей религиозности.

Равным образом и внешняя, культовая сторона религии и нравственная деятельность постольку имеют значение в религиозной жизни человека, поскольку они проникнуты сердечным религиозным чувством. Нравственная деятельность сама по себе, не одушевленная чувством, заключается только в выполнении долга, исполнении сухом, формальном, исключающим все то, что выходит за пределы формальных требований, а поэтому и воля, действующая без связи с сердцем, есть воля формалистическая, лицемерная, бездушная. Поэтому-то и самый строгий в своем учении и жизни моралист не может быть сопричислен к разряду людей истинно религиозных, если он целию своей нравственной деятельности поставляет исполнение одного только холодного закона, но не исполнение Божественной воли, Его живого Закона.

Всего же нагляднее убеждает нас в важном значении чувства для религиозной жизни молитва, которая есть выражение наших религиозных чувств. Одна только искренняя, сердечная молитва способна так настроить человека, что он забывает все, его окружающее, и переселяется духом своим в иной, лучший, духовный мир, и получает душевную отраду и спокойствие. Такое состояние испытывает каждый молящийся от души; но, конечно, бездушная, безжизненная молитва никогда не может возвысить человека над окружающей действительностью и вселить мир и отраду в его душу, но есть только пустые фразы.

Такое важное значение в религиозной жизни человека чувство может иметь только в том случае, когда оно просветляется, облагораживается другими развивающимися духовными способностями и возвышается до чувства истинного, прекрасного и доброго. Но если бы в религиозной жизни руководствоваться одним только чувством, без участия других, высших духовных сил, то и самые наши религиозные стремления имели бы характер стремлений к чему-то неопределенному, и мы вообще впадали бы в большие ошибки и неизъяснимые противоречия.

6 октября 1893 года