Текст книги "Деяния апостолов. Издание 8-ое, обновленное"

И написал послание такого вида: «Клавдий Лисий – могущественному правителю Феликсу – здравствовать! Этого человека, схваченного иудеями, намеревающимися его убить – представ с отрядом, я выручил, и узнав, что он – римский гражданин, с намерением узнать причину, по которой предъявлено обвинение, привел его на совет их старших и нашел, что он осуждается в споре относительно их закона – без какого-либо обвинения, достойного оков или смерти. А когда я стал извещен относительно существования заговора против этого человека, то сразу послал (его) к тебе, предписав и обвинителям выступить против него».

И ночью солдаты, согласно приказанному им забрав Павла, привели в Антипатр, и на следующий день, предоставив всадникам идти с ним, вернулись в крепость; а те, войдя в Кесарию, вручив правителю послание, поставили перед ним Павла; и прочитав, он спросил: «Из какой области?» И получив ответ: «из Киликии», сказал: «Буду слушать тебя, когда прибудут твои обвинители», и приказал в резиденции Ирода сторожить его.

(XXIV) И через пять дней архиерей Анания пришел вместе с некоторыми из старших в народе и с неким стряпчим Тертуллом, которые против Павла подали правителю извещение; и когда призвали его, Тертулл начал обвинять: «Могущественный Феликс! Через тебя достигая великого умиротворения и исправления, происходящего у этого народа через твое попечение – с всеобщим благодарением всегда и повсюду мы приветствуем тебя! И чтобы более тебя не утруждать, прошу тебя с твоим снисхождением выслушать нас вкратце. Этого мужа мы обрели чумой, по всей обитаемой земле приводящей в движение распрю среди всех иудеев, а также предводителем ереси назореев, который пытался даже Храм осквернить – его мы задержали. Ты можешь сам, расспросив о всем этом, узнать, в чем мы обвиняем его» – и иудеи присоединились, заявив, что это так и есть.

И когда правитель ему кивнул, Павел ответил: «С давних лет о тебе как судье этого народа будучи осведомлен, с благим расположением даю ответ относительно себя – при том, что тебе пусть будет известно, что у меня прошло не более двенадцати дней, как совершая поклонение, я пришел в Иерусалим – и нашли меня в Храме не объясняющимся с кем-то и не производящим возмущение среди толпы – как и в городе, и в синагогах; и отнюдь не могут они доказать тебе то, в чем теперь меня обвиняют – а я подтверждаю тебе, что на пути, который они называют ересью, этим образом я несу служение Богу отцов во всем, что согласно с Законом и с тем, что написано в «Пророках» – с надеждой на Бога, которую и сами они признают – с ожиданием, что настанет Воскресение праведных и неправедных, ради которого я сам подвизаюсь по отношению к Богу и к людям иметь безупречную совесть во всем. И по прошествии многих лет я прибыл с намерением сделать приношения и милостыню моему народу – среди чего меня, совершившего очищение, в Храме не среди толпы и не среди смуты, нашли они – некие иудеи из Асии, которым, если хотят иметь что-то против меня, и надлежало бы перед тобой предстать и обвинять. Или пусть эти сами скажут, какую они нашли неправду, когда я предстал перед советом старших – в одном слове, которое я воскликнул, встав посреди них: «В день этот за воскресение из мертвых я вами осужден!»

И Феликс, лучше узнав относительно канвы, их отослал, сказав: «С тем, что у вас, я определюсь, когда придет трибун Лисий» – и центуриону дал распоряжение его задержать, но с послаблением, никому из его (людей) не препятствуя служить ему. И через несколько дней Феликс, явившись с Друзиллой, своей женой, которая была иудеянкой, послал за Павлом и стал слушать его относительно веры в Христа Иисуса, и когда он начал разъяснять относительно грядущего Суда, праведности и воздержания, испугавшись, Феликс ответил: «Теперь ступай. Будет время, я позову тебя» – однако, к этому надеясь, что Павлом будут даны ему деньги, и ради этого часто посылая за ним, он беседовал с ним.

И когда прошло два года, Феликс получил преемника – Порция Феста, и желая иудеям сделать подарок, оставил Павла в узах; (XXV) а Фест, вступив на область, из Кесарии отправился в Иерусалим – и архиереи и главные среди иудеев, его убеждая, против Павла подали ему извещение, относительно него выпрашивая подарок такой, что устроив засаду, привести его в Иерусалим, чтобы по дороге его убить – а Фест ответил, что задержание Павла в Кесарии, и у него намерение вскоре идти (туда), и сказал: «Если в этом муже есть какое-то бесчинство – кто среди вас силен, сойдясь вместе, пусть его обвиняют». И не более восьми или десяти дней проведя среди них, ушел в Кесарию.

И на следующий день заняв место на помосте правителя, приказал привести Павла, и когда явился, многочисленные иудеи, пришедшие из Иерусалима, встав вокруг него, нагромождали тяжкие обвинения, которые, когда в ответ Павел говорил: «Перед цезарем, Законом иудеев и Храмом нигде я не бестолков» – доказать они были бессильны. И Фест, иудеям желая сделать подарок, в ответ Павлу сказал: «Ты хочешь, пойдя в Иерусалим, там в моем присутствии относительно этого провести суд?» И Павел сказал: « (Как гражданин Рима) я – перед престолом Цезаря, перед ним и надлежит мне проводить суд; и как теперь ты лучше понимаешь, я не сделал иудеям никакого вреда. Итак, если приношу вред или сделал что-то достойное смерти, я не отказываюсь умереть, но если то, в чем меня обвиняют – ничтожно, дарить меня им не может никто. Я взываю к Цезарю». И Фест, поговорив с советом, дал ответ: «Воззвал к Цезарю – к Цезарю пойдешь».

И по прошествии нескольких дней в Кесарию с приветствием к Фесту прибыл государь Агриппа вместе с Верникой, и когда пробыли много дней, Фест и бывшее у него относительно Павла представил государю: «Есть некий муж-узник, которого оставил Феликс, о котором архиереи и старшие из иудеев, когда я пришел в Иерусалим, подали извещение, прося на него приговор. В ответ им я сказал, что у римлян нет обыкновения дарить каких-то людей прежде, чем обвиняемый получит место перед лицом обвинителей для защиты по поводу обвинения – и когда на следующий день здесь они собрались, не сделав никакой отсрочки и заняв место на помосте правителя, я приказал привести (этого) мужа, вокруг которого встав, обвинители не представили никакой вины из того, чему я мог предположить (быть) злым – они имели к нему некие претензии относительно собственных верований и относительно некоего умершего Иисуса, о котором Павел заявлял, что он жив. И из-за этого спора пребыв в недоумении, я сказал – может он намерен отправиться в Иерусалим и относительно этого проводить суд там? И когда Павел призвал задержать его для решения Августа, я приказал до того, как отправлю его к Цезарю, его задержать». Агриппа – Фесту: «Я и сам хотел бы выслушать этого человека». И говорит: «Завтра услышишь его».

И когда на следующий день Агриппа и Верника с великой пышностью прибыли и вместе с трибунами и достойными мужами города вошли в зал заседаний, Фест приказал привести Павла. И говорит Фест: «Государь Агриппа и все соприсутствующие нам мужи! Вы видите того, из-за которого все множество иудеев воззвало ко мне и здесь, и тогда в Иерусалиме – „Теперь нельзя ему жить!“ Однако, как не содеявшего ничего, заслуживающего смерть, и при том, что сам он воззвал к Августу – (его) я забрал и рассудил отправить. Ничего конкретного относительно него, (чтобы) написать Господину, у меня нет, поэтому я вывел его к вам, а более к тебе, государь Агриппа, чтобы у меня было что-то написать по принятому решению, потому что посылающий узника без указания обвинения против него мыслится мне неразумным».

(XXVI) И Агриппа обратился к Павлу: «Тебе разрешено говорить про себя». И простерев руку, Павел ответил: «Государь Агриппа! Относительно всего, в чем обвинен иудеями, я посудил себе (быть) безмятежным, и в этот день перед тобой как особым знатоком всех обычаев и споров среди иудеев намереваюсь оправдаться – поэтому умоляю с великодушием выслушать меня! С юности от начала пройдя мой жизненный путь некогда среди моего народа в Иерусалиме, я знаем всеми иудеями; и знающие меня с самого начала, если пожелают, будут свидетелями, что я жил по строжайшему среди нашего благочестия течению как фарисей – а теперь стою, осуждаясь за надежду на обетование, которое нашим отцам стало быть от Бога, и которого ради двенадцать наших родов день и ночь с усердием служа, надеются (его) достичь – а я, государь, иудеями за надежду на него обвинен. Если Бог воскрешает мертвых, что неправильное осуждается с вашей стороны? Некогда и я для себя посчитал, что в отношении знания о Иисусе надлежит произвести великое противостояние – которое я и исполнил в Иерусалиме. Получив власть от архиереев, многих святых я заключил в темницы, а когда их убивали, вносил лепту свою; и многократно по всем синагогам наказывая их, принуждал к хуле.

С избытком пребывая вне себя, я преследовал их и до внешних городов, во время чего, государь, когда с поручением и властью от архиереев я шел в Дамаск, по дороге в середине дня увидел от неба свет сильнейший, чем сияние солнца, который осиял меня и идущих со мной. И когда все мы пали на землю, я услышал голос, который на еврейском языке ко мне обратился – «Саул, Саул, почему Меня гонишь? Трудно тебе против кнута лягать». Я сказал – «Кто ты, Господи?» И сказал Господь – «Я – Иисус, которого ты гонишь. Но соберись и встань на ноги твои. Я узрен тобой для того, чтобы назначить тебя на служение свидетелем того, что ты Меня видел. Я стану видим тобой, избавляя тебя среди людей и среди народов, ради которых посылаю тебя, чтобы их глаза открыть и обратить от тьмы к свету, от власти сатаны к Богу, и получить им прощение бестолковости и наследие среди тех, кто через веру в Меня стал святым». Так что, государь Агриппа, я покорился небесному прозрению, и сначала тем, кто в Дамаске и в Иерусалиме, а потом и по всей стране иудеев и народам я возвещал о обращении к Богу, о перемене мышления и о делании достойных перемены дел – за что когда был в Храме, иудеи схватив, пытались (меня) прикончить; однако, получив помощь от Бога, я до сего дня твердо стою, в великом и в малом ручаясь (за Иисуса) и не говоря об ином, кроме как чему в грядущем быть рассказали пророки и Моисей. Что Христос – подвергаемый страданию; что Он – первый свет от воскресения из мертвых и ждет сообщения (о себе) и людям, и народам».

И когда в ответ такое говорил, Фест громким голосом сказал: «Павел, ты не в себе. Большая ученость доводит тебя до безумия». Говорит Павел: «Могущественный Фест, я не безумствую, но изрекаю глаголы истины и здравомыслия. Относительно этого осведомлен государь, к которому я с дерзновением и обращаюсь, и совершенно не верю, чтобы что-то утаилось от него, ведь не в (забытом) углу было сделано это. Государь Агриппа! Ты веришь пророкам? Знаю, что веришь». Агриппа – Павлу: «Немного, ты и меня убедишь сделаться христианином». Павел: «Молю Бога, чтобы не только ты, но и все, в этот день слышащие меня, и в малом, и в великом стали такими, как я, кроме этих уз». И вот государь, и правитель, и Верника, и занимавшие места вместе с ними поднялись, и удалившись, друг другу говорили: «Этот человек не делает ничего достойного уз или смерти»; а Агриппа Фесту сказал: «Этого человека, если бы не воззвал к Цезарю, можно было отпустить».

(XXVII) И когда было решено о нашем отплытии в Италию, Павла и некоторых других заключенных передали центуриону из когорты Августа по имени Юлий, и вступив на корабль из Адрамитта, который ожидал отплытия к пунктам в Асии, вместе с Аристархом, македонянином из Фессалоники, который был вместе с нами, мы отплыли и на другой день пристали в Сидоне; и человеколюбивый Юлий, проявив отношение, разрешил Павлу пойти к друзьям и получить вспомоществование.

И отойдя от того места, из-за встречных ветров мы стали плыть вдоль Кипра, и проплыв морем, которое у Киликии и Памфилии, прибыли к Мирам в Ликии; и там найдя плывущий из Александрии в Италию корабль, центурион погрузил нас на него; и в течение изрядного времени медленно идя и с трудом оказавшись у Книда, при не пропускающем нас ветре мы стали плыть вдоль Крита около Салмоны; и с трудом проходя вдоль него, пришли к некоему месту, которое называется «Добрая гавань», недалеко от которого был город Ласея.

И по прошествии изрядного времени, когда плавание уже стало опасно из-за наступления ограничения в питании, к ним обращаясь, Павел предупреждал: «Мужи! Вижу, плавание собирается быть со скорбью и большим ущербом не только для груза и для корабля, но и для наших жизней». Однако, центурион больше полагался на кормчего и на капитана, чем на то, что говорил Павел, и раз гавань была неподходящей для зимовки, большинство приняло решение с того места отойти, чтобы как-то подойти к Финиксу, гавани Крита, которая обращена на юго-запад и на северо-запад, и провести зиму (там). И когда подул южный ветер, помыслив об исполнении замысла и снявшись, они поплыли вдоль Крита еще ближе, но вскоре обрушился штормовой ветер, так называемый «эвракилон», и когда корабль стал подхвачен ветром и оказался бессилен сопротивляться, бросив (руль), мы были носимы (волнами); и поднесясь к некоему островку, который назывался Кавда, едва смогли удержать лодку, и подняв ее, употребляя подручные средства, обвязали корабль, и убрав остнастку, жестоко страдая от бури, так носились, опасаясь стать выброшенными на Сирт; а на следующий день выбрасывали груз; а на третий день своими руками выбросили остнастку корабля; и много дней не показывались ни солнце, ни звезды, и налегало немалое ненастье, и все дальше уходила любая наша надежда спастись. И когда совсем закончился хлеб, встав посреди них, Павел сказал: «Чтобы не обрести этот ущерб и скорбь, о мужи, надо было, послушав меня, не отходить от Крита. А в наставшее время предупреждаю вас о сохранении присутствия духа. Потери ни одной жизни не будет, только корабля. Этой ночью мне предстал вестник от Бога, перед Ним и Ему я служу, сказав – „Павел, не бойся. Ты должен предстать перед цезарем, и всех совершающих плавание вместе с тобой Бог даровал тебе“. Поэтому, мужи, сохраняйте присутствие духа. Я верю Богу – произойдет то, о чем мне сказано. Нам должно стать выброшенными на какой-то остров».

И когда настала четырнадцатая ночь, как мы были носимы среди Адрии, посреди ночи моряки стали понимать, что приближаются к некой земле, и бросив лот – обрели двадцать саженей; и по прошествии небольшого времени снова бросив лот – обрели пятнадцать саженей; и опасаясь, чтобы не стать выброшенными где-то на скалистые места, бросив с кормы четыре якоря, молились о наступлении дня; а когда моряки стали искать как бежать с корабля, и под предлогом, что с носа судна собираются тянуть якорь, лодку опустили в море – центуриону и солдатам Павел сказал: «Если они не останутся на корабле, вы не сможете спастись» – и солдаты отсекли канаты от лодки и позволили ей отпасть. И Павел призвал всех до времени, когда ожидалось начало дня, принять пищу, сказав: «Сегодня четырнадцатый день пребыв в ожидании, вы проводите без пищи, ничего не принимая – и я призываю вас поесть. Это будет для вашего спасения, ведь и волос с вашей главы не погибнет». И сказав это, взяв хлеб, перед всеми вознес Богу благодарение, и преломив, начал есть – и все воспряли духом и сами принимали пищу, а всего наших душ на корабле было двести семьдесят шесть; и насытившись пищей, они разгружали корабль, пшеницу выбрасывая в море.

А когда настал день, землю они не узнали, но рассуждали о некой бухте, имеющей берег, на который, держали они совет, можно завести корабль. И снялись с якорей, отпустив (их) в море, и к этому ослабив привязь рулей и подняв парус на передней мачте, при подувшем (ветре) направились к берегу, и попав на место, омываемое морем с двух сторон, причалили судно. И закрепившись (в песке), нос оставался непоколебим, а корма под напором волн распадалась; и у солдат появилось намерение убить заключенных, чтобы отплыв, никто не разбежался, но центурион, намереваясь спасти Павла, стал против их решения и приказал тем, кто имел силы плыть – прыгать первыми и выбираться на берег, и также остальным – одним на досках, другим (взяв) что-то из корабля; и этим образом все благополучно спаслись на берегу.

(XXVIII) И спасшись, мы узнали, что остров называется Мальта, и варвары проявили к нам невиданное человеколюбие – из-за холода и проливного дождя разведя костер, они всех нас пригласили. А когда Павел собрал в охапку некоторое количество хвороста и положил на костер, змея, выбравшись из-за жара, вцепилась в его руку. И когда варвары увидели свисающего с его руки гада – друг другу сказали: «Этот человек – точно убийца. Ему и спасенному из моря Правосудие не позволило жить». А он, стряхнув гада в огонь, не претерпел никакого зла – а они мнили, что далее его ждет опухание и быстрое падение замертво; и еще долго пребыв в ожидании и не видя никаких происходящих с ним нарушений, тогда переменившись, они говорили, что он – бог.

А окрест того места была земля главного на том острове (человека) по имени Поплий, который приняв нас на три дня, дружелюбно оказал гостеприимство. И случилось отцу Поплия слечь, страдая от горячки и дизентерии, и Павел, зайдя к нему и вознеся молитву, возложив на него руки, его исцелил. И когда это настало, и прочие на острове, у кого были болезни, приходили и лечились – и почтили нас великой честью, а когда мы отходили, нам добавили то, что было необходимо, а отошли мы через три месяца на александрийском корабле с фигурами Диоскуров, который провел зиму на острове.

И подойдя к Сиракузам, там мы остались на три дня; и снявшись оттуда, подошли к Ригию; и через день с наставшим южным ветром на второй день пришли в Путеолы, где найдя братьев, ими упросились остаться на семь дней.

Этим образом мы и пришли в Рим, и тамошние братья, о нас услышав, для встречи с нами дошли до Трех таверн и Аппиева форума – и Павел, их увидев, Богу вознеся благодарение, воспрял духом. И когда пришли в Рим, Павлу было разрешено остаться самому по себе вместе со стерегущим его солдатом.

И через три дня он созвал тех, кто был главным среди иудеев; и когда собрались, к ним обратился: «Мужи-братья! Против отеческих обычаев и людей ничего не сотворив, от Иерусалима как узник я был предан в руки римлян. Проведя расследование, по причине отсутствия во мне вины для смерти они имели намерение меня отпустить, но когда стали возражать иудеи, я был вынужден воззвать к Цезарю – но не для того, чтобы в чем-то обвинить мой народ. По этой причине я призвал вас, чтобы увидеть и обратиться. За надежду Израиля я закован в эту цепь!» И ему сказали: «От иудеев относительно тебя письма мы не получали; и никто из братьев, прибыв, относительно тебя ничего плохого не передавал и не говорил, но считаем справедливым услышать с твоей стороны то, о чем ты мыслишь – нам известно, что относительно этого течения везде говорят против него».

И назначив ему день, они в большом числе пришли к нему в пристанище, и он, твердо поручась, с утра до вечера излагал им о царствовании Бога, от Закона Моисея и от «Пророков» убеждая их относительно Иисуса. И одни словом убедились, другие – не поверили, однако, и без согласия друг с другом удалились, когда Павел сказал слово одно: «Хорошо Святой Дух сказал отцам вашим через пророка Исайю – „Иди к людям этим, скажи: „Слухом услышите и не уразумеете; глядя, будете смотреть и не увидите. Ожирело сердце людей этих. Они стали туги на ухо и смежили очи свои – чтобы не увидеть очами, не услышать ушами, не понять сердцем, а обратятся – и Я исцелю их““. Итак, вам пусть будет известно, что это спасение от Бога послано народам – они и услышат».

И на целых два года он остался в собственном съемном жилище, принимая всех, приходящих к нему – возглашая о царствовании Бога, с полным дерзновением уча относительно Господа Христа Иисуса без запрета.