Текст книги "Питер Джексон и создание Средиземья. Все, что вы можете себе представить"

Для Хоува все это было в новинку, но у Ли был небольшой опыт создания концепт-арта для фильма «Эрик-викинг», снятого одним из участников группы «Монти Пайтон» Терри Джонсом, а также для картины «Легенда» Ридли Скотта. Джексон отдал только один приказ: не сдерживать свои инстинкты ради фильма. «Нам быстро сказали, что смогут сделать все, что мы сможем нарисовать», – говорит Хоув.

Рисовать нужно было все – от Минас Тирита до дверных петель. В фильме не планировалось использовать наработки старых эпосов. Трудясь в возбужденной суете «Weta Workshop», они должны были сантиметр за сантиметром создать весь этот древний мир. «Тогда мы еще не работали на компьютерах, – вспоминает Хоув. – Это пришло позже. Нам достаточно было хорошей бумаги и хороших карандашей».

Как правило, они делали все наброски карандашом, поскольку на раскрашивание уходило слишком много времени, а регламентировать цвета никому не хотелось. Вскоре художники почувствовали себя шестеренками гигантского механизма, который создавал Средиземье конвейерным методом.

«Обычно при разработке эскизов собираешь совещание и описываешь какую-нибудь локацию: «Здесь может быть мост, а вот здесь пусть стоит дом», – рассказывает Джексон. – Потом все расходятся и делают свое дело. Но Алан и Джон всегда приносили с собой альбомы и рисовали, пока я говорил. Когда я заканчивал описание, они показывали мне наброски. Эскизы рождались прямо на глазах».

«Питер любит рассматривать рисунки, – замечает Хоув. – Ему нравятся иллюстрации. Он обладает художественной грамотностью».

От черно-белых набросков отказались лишь один раз, когда Хоува, работы которого должны были казаться студиям более динамичными, попросили изобразить десяток «ярких моментов» для встреч в Лос-Анджелесе. Ли подготовил крупные карандашные рисунки и ряд набросков. Их объединили в слайд-шоу при помощи фотошопа, который тогда был еще в диковинку. «На том этапе выглядело все не слишком стильно», – признает Ли.

Время было странное. Когда «Miramax» свернула работу в Веллингтоне, Ли и Хоув отправились домой. Проект был закрыт. Но не успели они распаковать свои карандаши и доспехи, как появились новости, что презентация прошла успешно и был заключен предварительный договор с «New Line». Художники вернулись в Новую Зеландию. «Питер не так прост, – одобрительно замечает Хоув. – Он умен и сумел спасти проект».

* * *

Теперь Джексон знал, как, где, когда и на чьи деньги он будет снимать фильмы, и его мучил другой вопрос: как он лично сумеет срежиссировать такую грандиозную историю? Каким станет его «Властелин колец»? Как он зазвучит? Какой стиль он принесет в Средиземье?

В то время как «Небесные создания» и «Страшилы» показали, что репертуар режиссера не ограничивается сатирическими ужастиками, «Властелин колец» был прыжком в неизвестность. Придется ли ему сдерживать свою страсть к бесчинствам ради создания эпоса? Скрывались ли за резкими наездами и причудливыми углами камеры умения Сесила Демилля, Джона Форда и Дэвида Лина?

Возможно, лучше было спросить, почему пылкий и многоплановый Джексон как нельзя лучше подходил для экранизации «Властелина колец»? Как показывал подготовленный для встреч документальный фильм, он целиком и полностью отдавался работе над картинами. Создавая сценарий, он строил карту повествования – в буквальном смысле карту, с нанесенными на нее локациями, – и определял интересные углы съемки. Закладывая фундамент будущих фильмов, он не боялся рисковать. Кровавых ужастиков он пересмотрел не меньше, чем «Лоуренсов Аравийских», и это помогло ему развить великолепное чувство стиля. Он был блестящим рассказчиком, доверял внутреннему чутью и не допускал шаблонного мышления.

Тем не менее в основе его работы лежала новозеландская прямота: «Я старался сделать так, чтобы все казалось реальным. Я не думал о том, как выделиться. Я думал, что пойдет на пользу истории. Мы работали с ней так, словно она была реальной – словно это было не фэнтези, а настоящий фрагмент прошлого».

На заре карьеры Джексон делал маски в маминой духовке. Он готовил «реалистичную» инопланетную блевотину из йогурта, зеленого пищевого красителя и консервированной фасоли. Когда блевотина получалась жидковатой, он добавлял в нее земли, прежде чем актеры из «В плохом вкусе» приступали к работе. И все это он делал вручную, ведь ему нравилось чувствовать текстуру мира. Картина «В плохом вкусе» стала буйством чувств. Кровавый хаос хлещет с экрана, пока зрителю не становится липко, и кажется, что довольный режиссер стоит за кадром, перепачканный бутафорской кровью, и хохочет до упаду. Смотря фильмы Харрихаузена, он неизменно чувствовал, что может протянуть руку и потрогать всех этих странных существ.

«Именно этим мне нравился подход Пита, – говорит Бойенс. – Мне казалось, что картина в хороших руках. Он снял «В плохом вкусе» и «Познакомьтесь с Фиблами» – что бы он ни делал, он хотел, чтобы все казалось земным и реальным, а творение Толкина было именно таким».

Головокружительные масштабы Средиземья Джексону показали Ли и Хоув, которые специально попросили режиссера не смеяться.

«Все всегда оказывалось больше и лучше, чем я ожидал», – говорит он. Художники чувствовали величественность мира Толкина и превосходили все ожидания Джексона. Совещания превратились в увлекательные симпозиумы, на которых мир расширялся прямо у него на глазах. Не желая проигрывать борьбу визионеров, Джексон вскоре начал требовать от них еще большего.

Его восхищала обложка потрепанного экземпляра «Двух крепостей», на которой Ли изобразил затопленный Изенгард: черные стены угловатой башни, изрезанной вертикальными зазубринами, словно оставленными огромным мечом, выходили за границы кадра, окутанные клубами зловещего дыма. На картинке были лишь четыре нижних уровня башни, но Джексону, как и многим другим читателям, хотелось увидеть ее верхушку. И он мог об этом попросить. «Я показал Алану картинку, с которой жил все эти годы, и сказал: «Просто дорисуй эту башню»».

Ли создал восхитительный готический небоскреб, изрезанные стены которого вздымались в небеса и оканчивались плоской площадкой с острыми зубцами по углам, благодаря чему казалось, будто башня увенчана железной короной. Ортханк навсегда останется для нас именно таким.

Поиск реального в нереальном превратился в настоящую одержимость. Никто из множества людей, работавших над фильмом, не мог ожидать, что его уголок Средиземья останется непроверенным на единообразие. Ли делал набросок за наброском – идеальный мир постепенно «вырисовывался» под действием «естественного отбора». Иными словами, он рисовал до тех пор, пока не чувствовал, что добился желаемого, и в процессе представлял себя внутри картинки, изучая все возможные углы будущей сцены.

«Каждый рисунок представлял особой виртуальное пространство, которое должно было быть полностью единообразным».

Может, они и преувеличивают, но Ли и Хоув интуитивно чувствовали, когда правдоподобие истории оказывалось под угрозой. «Нам не хотелось, чтобы люди сомневались в мире, пока не окажутся внутри [истории], – говорит Хоув, имея в виду, что внутри истории зрители готовы были поверить в волшебство. – Барад-дур не построить таким высоким из камня. Он упадет. Поэтому я решил, что Саурон укрепил фундамент темной магией».

Когда Кольцо уничтожено, а Саурон повержен, башня действительно рассыпается на кусочки.

Художники продумывали каждое здание до мелочей, внутри и снаружи, не ограничиваясь тем, что мы видим на экране. Им хотелось знать, как все устроено. Рисуя верхушку Ортханка, Ли добавил на один из зубцов маленькую дверь, чтобы объяснить, как Саруман поднимается на крышу. «На самый верх ведут лестницы, – утверждает он. – В темноте их не видно».

Как и в случае со сценарием и эскизами, решения по поводу освещения, выстраивания кадров, механических и компьютерных эффектов, монтажа, музыки и звукового оформления принимались по ходу дела на основе исследований, которые по глубине нередко граничили с научными. Никто не сомневался, что они найдут способ сотворить чудо. И это была настоящая магия.

Джексон в некоторой степени позволял Средиземью вести себя. При раскадровке и превизуализации он тоже не чурался экспериментов. Пока писались – и переписывались – сценарии, Джексон в компании своего молодого протеже Кристиана Риверса приступил к раскадровке фильма. Дружелюбный, талантливый Риверс вошел в ближний круг Джексона, после того как режиссер ответил на его восторженное письмо приглашением принять участие в работе над «Живой мертвечиной» (Риверс утверждает, что не писал никаких писем, а просто позвонил режиссеру). Одаренный художник, он с тех пор готовил раскадровки для всех фильмов Джексона, а также работал в обоих подразделениях «Weta» (в качестве художника компьютерной графики он работал над эпизодом «Контакта»).

Если не вдаваться в детали, компьютерный «превиз» заблаговременно определяет движение камеры – обычно в самых сложных фрагментах фильма. Сегодня превиз создается в виртуальных средах – именно так его делали для «Хоббита», – но в 1999 году анимированный превиз подготовили только для схватки с пещерным троллем (цифровой превиз затем создали также для атаки мумаков в «Возвращении короля»). Аналоговым образом превиз готовили по старинке: Джексон просто склонялся над все растущим количеством создаваемых «Weta» миниатюр с микрокамерой в руке.

«Когда пишешь сценарий, в голове рождается картинка. Но с ней можно играть. Я всегда ищу другие углы съемки, ведь это открывает мне простор для настоящих экспериментов».

Когда при помощи Ли была создана девятиметровая миниатюра Хельмовой Пади с Хорнбургом, крепостной стеной и полистироловыми утесами, Джексон купил 5000 пластиковых солдатиков в масштабе 1/32. «Вот вам средневековые ребята с пиками», – довольно сказал он, опустошив все игрушечные магазины Веллингтона. Какой-то бедняга две недели неутомимо приклеивал их на деревянные дощечки группами по двенадцать человек, чтобы режиссер, подобно Наполеону, смог передвигать отряды урук-хаев, планируя сражение.

* * *

Тем временем в Голливуде после судьбоносной встречи Джексона с Бобом Шайе юристы без конца звонили друг другу. Нужно было заключить три отдельных соглашения: одно с «Miramax», одно с Солом Зэнцем и одно с Питером Джексоном. Первым делом следовало организовать возмещение убытков «Miramax». Устраивая встречу, Каминс объяснил условия Харви. Он не хотел, чтобы его обвинили в «надувательстве», что неизбежно произошло бы, если бы он подогрел интерес к проекту, а потом как гром среди ясного неба заявил, что Вайнштейны будут фигурировать в качестве исполнительных продюсеров. Шайе признавал, что условия сделки едва не заставили его отменить встречу, но двое суток спустя уже звонил Харви.

«Должно быть, Харви выронил трубку, – говорит Каминс. – Вряд ли он всерьез предполагал, что такое может случиться».

Впрочем, он быстро оправился от удара. Харви понял, что сможет и вернуть свои инвестиции, и получить пять процентов от сборов, более ничем не рискуя, и переключился в деловой режим. Он даже великодушно дал кинематографистам отсрочку и не стал настаивать на исполнении изначального условия о заключении контракта в четырехнедельный срок.

Можно было перевести дух.

Степень заинтересованности «New Line» в проекте становится очевидной, если учесть, что студия, по словам Ордески, потратила «по меньшей мере двадцать миллионов на права» не только чтобы заплатить Вайнштейнам, но и чтобы выделить Джексону, Уолш и Бойенс деньги на переделку сценариев и начало подготовки к съемкам. И все это лишь для того, чтобы можно было официально согласиться на финансирование трех фильмов.

Первое из трех соглашений оказалось самым сложным. Производство нужно было перенести с «Miramax» на «New Line», но сначала «New Line» должна была осмотреть кинематографический форпост Джексона. К счастью, осмотреть базу Джексона, оценить его возможности и разработать реальный бюджет приехала энергичная и умная Карла Фрай, которая в «New Line» заведовала практическими аспектами кинопроизводства.

В награду за находку амбициозного проекта Джексона Шайе назначил Ордески исполнительным продюсером картин, хоть эта позиция и предполагала большую ответственность. В конце концов, Ордески знал и книгу, и режиссера. «Боб и Майкл полагали, что люди готовы работать усерднее над теми проектами, которые сами рекомендовали, проявляя к ним неподдельный интерес. Я удивился и обрадовался, когда Боб сказал: «Слушай, этим займешься ты. Ты обожаешь Толкина и ценишь Питера Джексона. Ты сможешь возглавить этот проект»».

Тогда Ордески еще не знал, как часто ему придется выступать в качестве посредника между всемогущей силой и неподъемным предметом, передавать сообщения и везде совать свой нос. Ему придется быть попеременно то Гримой Гнилоустом, то Гэндальфом Серым.

Когда бюджеты были подсчитаны, а все условия оговорены, Джексон и оба подразделения «Weta» перешли в знакомый режим ожидания. Финансирование от «Miramax» больше не поступало, а «New Line» еще не подписала контракт. Понимая, что все снова может пойти прахом, – всем известно, что бумагами по несостоявшимся киносделкам можно завалить весь округ Лос-Анджелес, – «Miramax» держала в Веллингтоне свою команду счетоводов, записывавших все расходы на создание рисунков, пластического грима и прочих вещей, которые они теперь считали собственностью компании, хотя у Джексона и было иное мнение на этот счет.

Тейлор до сих пор с ужасом вспоминает сотрудников «Miramax», которые, словно гоблины, сновали повсюду, обсуждая, как им лучше упаковать свое имущество для отправки в Америку. Если миниатюра не помещалась в ящик – как было с Хельмовой Падью, – они считали, что лучше всего распилить ее на части, которые войдут в него без труда. «Было жутко», – признает Тейлор.

Ли тайком фотографировал все свои рисунки, на случай если они вдруг пропадут.

В то же время Фрай – которая скончалась от рака в апреле 2002 года, успев увидеть завершенным лишь «Братство Кольца», – как и Марти Кац, стала ревностной сторонницей фильмов. «Карла стала невоспетым героем процесса», – говорит Ордески. Джексон просил 180 миллионов на производство двух фильмов, а Фрай утверждала, что на три фильма хватит и 207 миллионов.

Это было смелое заявление. Многое еще оставалось под вопросом. Ни одна студия прежде не снимала три фильма одновременно. Не было ни одного примера, на который можно было бы ориентироваться. Не у кого было попросить совета. Как говорит Ордески, перед ними стояла необходимость учесть целый ряд «важнейших вещей». «Учесть нужно было транспортные расходы, расходы на проживание, всевозможные расходы на кинопроизводство, ведь никто прежде не снимал в Новой Зеландии кино такого размаха».

Им предстояло совместить голливудский подход с новозеландской культурой. Студия действительно хотела позволить Джексону снять задуманные фильмы, а потому на этом этапе к проекту присоединился опытный продюсер Барри Осборн.

Джексон хотел, чтобы с ними остался Кац. Они вместе прошли огонь, воду и медные трубы, и Джексон прислушивался к мудрым советам загорелого голливудского мастера. Более того, Кац доказал свою «преданность» проекту. Но у продюсера была семья, он не мог на пять лет переехать в Новую Зеландию. Ему так и не пришлось прокатиться на своем шоколадном «порше» по тенистым авеню Мирамара.

Примерно через четыре недели после первой встречи с Шайе «Miramax» получила назад свои 12 миллионов и «Властелин колец» официально перешел в собственность «New Line».

Между тем было заключено соглашение с Зэнцем. Подготовить его оказалось проще, потому что юристы использовали тот же шаблон, что и для сделки с «Miramax». К тому же Шайе и Зэнц – по очередной счастливой случайности – оказались старыми друзьями.

Впоследствии Зэнц сказал, что «Miramax» предстояло внести очередной крупный взнос, чтобы сохранить за собой права на книгу, и это, несомненно, повлияло на желание Харви заключить сделку как можно скорее. Словоохотливый импресарио, который потом не раз встречался с Джексоном и Уолш на публичных мероприятиях после выхода фильмов, неизменно утверждал, что согласился расстаться с правами, только увидев, насколько они «умны и полны энтузиазма». Рассуждая о ситуации с «Miramax» (задним числом), он рьяно защищал Джексона. Идея снять по книге единственный фильм была «абсурдной». Когда Шайе позвонил ему и сказал, что «New Line» хочет выкупить проект у «Miramax», Зэнц поставил лишь одно условие: «Только вместе с Питером Джексоном».

По иронии судьбы «New Line» еще только предстояло заключить соглашение с режиссером, который отчаянно стучался в двери студии. Оно подразумевало также целый ряд соглашений с производственными подразделениями, включая «Wingnut Films», «Stone Street Studios», «Weta Workshop», «Weta Digital» и ряд площадок для постпроизводства картин. Позитивные деловые отношения обострились, когда в «New Line» поняли, что других вариантов у них нет. Шайе почувствовал себя одураченным, поэтому подготовленный командой Джексона типовой контракт пришлось немного подправить. Джексон лишился права получить вознаграждение, если фильмы не получат зеленый свет, а размер его аванса фактически ограничился платой за работу над полутора фильмами и бонусами. Им с Шайе нужно было договориться об итоговом размере режиссерского вознаграждения.

Двадцать четвертого августа 1998 года вместо официального объявления в «Los Angeles Times» вышла статья под заголовком «New Line» хочет стать властелином колец», написанная кинорепортером и любителем жанра Патриком Голдштейном. Любопытно, что изложенные в статье факты оказались весьма далеки от реальности: бюджет был определен в консервативных рамках 130 миллионов и утверждалось, что Джексон надеется подготовить первый фильм к Рождеству 2000 года (но к этому времени он даже не завершит съемки!), а второй и третий выпустить летом и зимой 2001-го.

В статье цитировались слова Шайе, который оказался настоящим провидцем: «Ознакомившись со сценарием и демонстрационным роликом Питера, мы пришли к выводу, что у него есть видение и технологии, чтобы совершить квантовый скачок и оставить в прошлом фэнтези-истории десяти– и пятнадцатилетней давности».

Голдштейн также отметил, что в интернете поклонники книги «уже назначили Шона Коннери» на роль Гэндальфа.

Между строк статьи читался голливудский скепсис. В коммерческом отношении эти фильмы были самоубийством.

Ордески даже прислали экземпляр книги «Чистовой монтаж» о катастрофическом финансовом провале «Врат рая». «Мне вручили ее не по доброте душевной. Пожалуй, только эта книга и могла заставить меня усомниться в своем решении, но все же мы снимали не «Врата рая»».

А Питер Джексон не был Майклом Чимино. Да, он был амбициозным, одержимым своим делом творцом, но при этом оставался практичным, усердным, непредвзятым новозеландцем. Эти прекрасные качества не в последнюю очередь проявлялись в его активном взаимодействии с поклонниками книги. В конце концов, он и сам ценил ее.

Сделав невероятно мудрый шаг, 26 августа 1998 года (через два дня после выхода статьи в «Los Angeles Times») Джексон, не раздумывая, согласился принять участие в онлайн-интервью для сайта «Ain’t It Cool News». Он должен был ответить на двадцать главных вопросов читателей и рассеять их недоверие.

Каминс говорит, что Джексон как можно раньше хотел показать, что он способен справиться с поставленной перед ним задачей. «В то время сайт «Ain’t It Cool News» был довольно популярен, и Питер надеялся доказать, что он понимает мир, чтобы люди, оспаривающие его решения, хотя бы думали бы при этом: «Ладно, этот тип понимает вселенную»».

На электронную почту сайта пришло более 14 000 вопросов – не только от фанатов, но и от авторов фэнтези и профессоров литературы. В итоге Джексон ответил на сорок вопросов о бюджете, спецэффектах, создании образов хоббитов и постановке батальных сцен и объяснил, как восхитительные ландшафты Новой Зеландии помогут ему привести всех зрителей в Средиземье.

«Я не собираюсь снимать ни фэнтези, ни сказку, – сказал он. – Я хочу рассказать правдивую историю».

«Питер не был мечтателем, – подтверждает Ордески. – Он составил практические планы, чтобы претворить все мечты в жизнь».

Глава 5
О хоббитах

Летом 1998 года Сэмуайз Гэмджи вел голливудские дела, сидя за рулем своего кондиционированного «БМВ». В этом городе считалось разумным назначать одну встречу за другой, и где-то на раскаленном бульваре Бербанк телефон Шона Эстина зазвонил и вывел его из забытья. Подняв трубку, Эстин услышал голос своего агента Никки Мириш, которая в последнее время звонила ему нечасто. Как и большинство агентов, Мириш терпеть не могла начинать разговор с обмена любезностями и презирала полные предложения.

«Слушай… Питер Джексон снимает трилогию «Властелин колец» для «New Line». Обзаведись к четвергу безупречным британским акцентом».

Эстин услышал лишь слова «Питер Джексон», «New Line» и «трилогия». Их оказалось достаточно, чтобы он притормозил у обочины.

«Ну, ты знаешь… это Толкин, – сказала Мириш, словно объясняя ситуацию престарелой тетушке. Интересно, она говорила так со всеми своими клиентами? – «Властелин колец»», – повторила она.

Подготовиться к четвергу Эстин не успевал. Был уже вторник. Может, перенести на пару дней эти пробы? Он смог бы подготовиться гораздо лучше.

Его слова были встречены холодным молчанием.

«Никки?»

«Пробы в четверг, Шон. Подготовься».

Искренность Эстина достойна восхищения. После разговора он заехал в ближайший книжный магазин, где спросил у продавца, есть ли у них книги Дж. Р. Толкина.

«Да, сэр, – с калифорнийской невозмутимостью ответил продавец. – У нас есть книги Дж. Р. Р. Толкина».

Когда Эстин увидел целый сонм изданий, занимающих добрую половину отдела фэнтези, синапсы у него в мозгу замигали, как маяки на далеких горах. Это была не просто фэнтези-трилогия и не просто удачная книга комиксов. Это была литература.

По чисто эстетическим соображениям он выбрал книгу с иллюстрациями Алана Ли.

Годом ранее интернет-пионер из Остина Гарри Ноулз, всячески поддерживавший Джексона в издании «Ain’t It Cool News», заглянул на площадку школьной фантазии Роберта Родригеса «Факультет» о разбушевавшемся пришельце-паразите, которой предначертано было стать классикой фильмов категории «B». Будущий Фродо Бэггинс исполнял там роль неуклюжего школьного фотографа Кейси Коннора. В перерыве Ноулз подошел к Элайдже Вуду.

Они быстро подружились. В выходные Вуд нередко навещал Ноулза, и они вместе готовили барбекю и болтали о фильмах.

«Я только что узнал, что Питер Джексон собирается экранизировать «Властелина колец», – объявил Ноулз, который терпеть не мог держать свое мнение при себе. – Ты должен сыграть Фродо».

Вскоре Ноулз по электронной почте сообщил об этом и Джексону.

Вуд смотрел «Живую мертвечину», «Небесных созданий» и «Страшил». Ему нравились безудержная энергия и грубоватый юмор фильмов, но он видел в них и драму. В детстве он читал «Хоббита» и примерно представлял, о чем идет речь во «Властелине колец», поэтому ему показалось, что кандидатуры лучше Джексона на пост режиссера не найти. Соединяя человеческую драму с фантазией, «Небесные создания» стали прекрасным трамплином для работы над Толкином, пусть на этот раз бюджет и был существенно больше. Вуд видел, что Джексону нравится играть в этой песочнице. Мысль о том, чтобы принять участие в экранизации такой знаменитой книжной серии, кружила ему голову.

Однако он понятия не имел, кто такой Фродо и почему он так подходит на эту роль. Он признает, что на том этапе «это была лишь идея». Он вернулся к ней лишь год спустя, когда прочитал, что Джексон летит в Лондон, Нью-Йорк и Лос-Анджелес, чтобы найти своих хоббитов, и оказалось, что посеянное Ноулзом семя уже дало корни.

Агент Вуда должным образом представил его, когда актер встретился с директором по кастингу Викторией Берроуз, которая руководила подбором актеров в Лос-Анджелесе. Вуд прочитал один из первых черновиков «Братства Кольца» (который нельзя было выносить из комнаты). Берроуз предложила ему вернуться день-другой спустя, чтобы записать видеопробу.

Но к этому моменту Вуд уже загорелся идеей сыграть Фродо и не хотел записывать стандартную пробу на фоне безмолвной стены агентства по кастингу. «Мне хотелось показать свой интерес и энтузиазм, чтобы выделиться из общей массы. Я хотел стать хозяином положения».

Никогда прежде Вуд не делал столь смелого шага и не записывал собственные видеопробы, хотя ретивые актеры нередко прибегали к такой тактике. Однако на этот раз он собирался поступить именно так, исполнив три сцены, выбранные для проб на роль Фродо. Одна из них – где он разговаривал с Гэндальфом – в итоге не вошла в фильм, а две другие были взяты из третьей части – в них Фродо в разной степени поддавался психологическому давлению Кольца. Актер должен был показать свой диапазон, сыграв Фродо на разных этапах его пути. Поскольку две из трех сцен были натурными, Вуд отправился на лесистые холмы парка Гриффита, которые должны были заменить толкиновский пейзаж.

Но сначала он заглянул в книжный магазин и купил несколько иллюстрированных изданий грандиозного эпоса, среди которых были и книги с рисунками Алана Ли. Примерно поняв, как выглядят хоббиты, он взял напрокат жилет, штаны по колено, подтяжки и все остальное. Позвав на помощь друзей – режиссера черной комедии «Среди акул» Джорджа Хуанга, который занял место за камерой, и Майка Лутца, который читал за кадром фразы Гэндальфа и Сэма, – он вскоре записал свои первые дубли в роли Фродо для «Властелина колец». После монтажа получившееся видео отправили курьерской почтой в Лондон Джексону, который уже начинал бояться, что никогда не найдет идеальных Фродо и Сэма.

* * *

Однажды Мартин Скорсезе сказал, что успех фильма на девяносто процентов определяет кастинг. Кто мы такие, чтобы спорить с мастером? Джексон всегда старался равняться на него. Но Скорсезе никогда не приходилось искать хоббитов. Представляя экранизацию «Властелина колец», поклонники книги обожали подбирать актеров на роли членов Братства и других ключевых персонажей[11]11
  Всего в трилогии 86 персонажей. Это задним числом подсчитали фанаты, которые сопоставили все сцены с безымянными героями с книгой и определили, какой из актеров кого играет. Так, они выяснили, что Майкл Элсворт исполняет роль Кирдана Корабела, а Камерон Родс – фермера Мэггота.


[Закрыть]. Кто стал бы лучшим Фродо, Сэмом, Гэндальфом или Тедом Сэндименом? На практике поиски идеальных актеров оказались сложнейшей задачей – после очередного фальстарта всем не раз хотелось опустить руки, но в итоге удача им улыбалась.

В прологе (который в расширенном издании «Властелина колец» написан от имени Бильбо) Толкин говорит, что хоббиты «любят мир и покой», а также «хорошо возделанную землю». Они явно были романтизированной версией крестьян, за которыми писатель наблюдал все детство. Само собой, пикантности хоббитам добавлял тот факт, что они вырастали «не выше» метра двадцати, а их огромные ноги были «покрыты густым курчавым волосом».

В демонстрационном ролике Джексон уверенно заявлял, что его хоббиты будут такими, какими описал их Толкин, то есть «маленьким народом». Они не были ни детьми, ни гротескными садовыми гномами, которых изображали не столь верные слову профессора художники. В эту ловушку в свое время угодил Бакши. Джексон хотел, чтобы зрители сопереживали хоббитам и немного побаивались верзил.

Режиссер также объяснил, как масштабирование будет осуществляться при помощи целого ряда поразительных визуальных эффектов, включая измененную перспективу, коррекцию камер, перекрестный монтаж снятых в разном масштабе сцен, цифровое замещение лиц, использование высоких и низких дублеров и применение (в итоге ограниченное) гигантских кукол.

Иэн Холм вспоминает, с каким «удовольствием» Джексон готовил этот «огромный маскарад».

Когда начались съемки, Джексон понял, что во многих моментах зрители сами сумеют осознать разницу пропорций. Хоббита могли снимать через плечо человека – и зритель понимал масштаб. При съемках эпизода, в котором Боромир пытается отобрать у Фродо Кольцо, вообще обошлись без каких-либо уловок (за исключением магии Кольца). Чтобы обмануть нас, Джексон использовал склон холма.

Каждый актер, которого утверждали на роль хоббита, должен был убедительно смотреться на фоне остальных, чтобы у зрителя не возникало сомнений, что перед ними представители одного вида. Актеры должны были соответствовать друг другу по габаритам, иметь сходные черты и обладать характерной для хоббитов утонченностью. При работе над сценарием Джексон не стал определять другие критерии кастинга. Он упрямо не поддавался соблазну раньше времени заняться подбором актеров.

«На том этапе я бы в жизни не подумал, что Фродо станет Элайджа Вуд, а Сэмом – Шон Эстин. Такое мне и в голову бы не пришло. Я представлял героев фэнтези. Хоббитов ростом с хоббитов».

Всемирный розыск хоббитов и кастинг остальных видов начался летом 1998 года[12]12
  Когда проектом занималась «Miramax», студия сама инициировала разговоры о кастинге, например, предлагая Моргана Фримена на роль Гэндальфа.


[Закрыть]. Ордески утверждает, что движущей силой этого процесса стал сам режиссер. «Все было ровно так, как всегда надеешься. В «New Line» ждали, пока Питер не выберет пять-шесть лучших кандидатов на каждую из ролей. Затем мне присылали видеокассету с пробами». Джексон всегда давал намек, какой из актеров понравился ему больше остальных. И этот способ был весьма эффективен.

«Мне следовало сразу понять, что моя задача будет заключаться именно в этом – что я буду бегать по «New Line», показывать всем все варианты, а затем согласовывать выбранные Питером кандидатуры», – вздыхает Ордески.

А студия не всегда готова была проявлять понимание.

Не представляя никого конкретного, Джексон решил, что четырех главных хоббитов должны сыграть актеры, «соответствующие» толкиновскому описанию маленьких английских джентльменов»[13]13
  В Братстве не случайно именно четыре хоббита. Когда Толкин ушел на войну, вместе с ним отправились трое его ближайших друзей. Из четверых выжили лишь двое.


[Закрыть]. На роли остальных обитателей Шира – многочисленных Бэггинсов, Боффинсов, Туков, Брендибаков, Граббсов, Чаббсов, Борджеров, Хорнблауэров, Брейсгердлов и Праудфутов, которые появляются на празднике, – Джексон собирался пригласить до сотни чудаковатых новозеландских актеров массовки.

Продюсер Барри Осборн вспоминает, как в день их первой встречи в Веллингтоне Джексон повел его смотреть «Карты, деньги, два ствола». Он рассматривал кандидатуру английского актера Ника Морана на роль Мерри или Пиппина. Впрочем, он не ограничивался известными актерами. Новые лица помогли бы ему подчеркнуть реальность мира, поэтому в итоге Мерри и Пиппин нашлись среди сотен тех, кто решил попытать удачу и прислал кассеты с видеопробами на «Stone Street».

Помимо Кольценосца и его преданного слуги, в квартет хоббитов входили два беззаботных кузена Фродо, которые комично напоминали зрителям, какими на самом деле были представители маленького народа. На их примере можно было показать, как при столкновении с суровой реальностью исчезает наивность.