Текст книги "Грешники и праведники"

– Неотвеченные звонки и сообщения.

– Есть какие-нибудь признаки того, что она пользовалась им за рулем?

Кларк отрицательно покачала головой:

– Правда, если ее папочка не только хорошо одевается, но и соображает головой…

– Он мог стереть все, что свидетельствует о ее глупости. – Ребус задумчиво кивнул.

Телефон Кларк залился трелью.

– Это Пейдж, – сказала она, посмотрев на экран. – Просит поделиться новостями.

– На это много времени не уйдет.

Еще одна трель.

– Очень вовремя. Джессика проснулась.

Кларк стала подниматься из-за стола.

– Чай свой с собой возьмешь? – спросил Ребус.

– А как по-твоему? – последовал ответ.

* * *

Когда они подошли к палате Джессики, оттуда как раз выходила уже знакомая им медсестра.

– Вы с ней помягче, – вполголоса попросила она.

– Мягкость – наш стиль, – заверил ее Ребус.

Пострадавшая лежала на кровати без подушки, уставясь в потолок. Потом зрачки ее дернулись, она моргнула несколько раз, фокусируя взгляд. Губы у нее были влажные, словно она только что пила из кувшинчика, стоящего рядом на подносе. Ее отец сидел, как и прежде, держа дочь за руку.

– Джессика, – начала Кларк, – я инспектор уголовной полиции Кларк, а это сержант Ребус. Как вы себя чувствуете? Дурацкий вопрос?

– Как если бы меня сбила машина.

– Я видела, в каком состоянии ваш «гольф». Подушка безопасности, вероятно, спасла вам жизнь. Глупо, что вы не пристегнулись.

Услышав это, Трейнор напрягся. Глаза Джессики расширились.

– Я всегда пристегиваюсь, – возразила она.

– Водитель, который вас нашел, – тот, который вызвал полицию, – говорит, что вы не были пристегнуты.

– А не мог ремень отстегнуться при ударе? – спросил Трейнор.

– До сих пор я о таком не слышала, – ответила ему Кларк. – Не можете сказать, почему один ваш сапожок оказался на коврике у пассажирского сиденья?

– Не понимаю. – Джессика Трейнор перевела взгляд с Ребуса на Кларк и обратно.

– Вы сами были на водительском сиденье, – пояснила Кларк, – а один ваш сапожок почему-то лежал перед пассажирским сиденьем. Опять-таки, раньше я в своей практике с этим не сталкивалась.

Отец пригнулся поближе к девушке:

– Полицейские хотят знать, не гнался ли кто за тобой, так что тебе пришлось увеличить скорость.

– Я не знаю, что случилось.

На глаза Джессики Трейнор навернулись слезы.

– Может быть, там кто-то устроил гонки? – спросила Кларк. – А вы мешали им и они выдавили вас с дороги?

– Нет…

Трейнор поднялся со стула. Его дочь зажмурила глаза, и он спросил:

– Тебе больно?

– Я не хочу об этом думать, – ответила она ему. – Не хочу ничего вспоминать. Машина съехала с дороги – и все.

Не выпуская руку дочери из своих рук, Трейнор повернулся к полицейским:

– Вам, пожалуй, лучше уйти. Дайте ей прийти в себя.

В его взгляде ясно читалось, что возражений он не примет. Но Ребус все же сказал:

– Нам нужен адрес Джессики здесь, в Эдинбурге.

– Зачем? – раздался голос с кровати. Джессика сжала свободную руку в кулак. Ее глаза все еще были закрыты, а на лице появилось мучительное выражение.

– Нужен, и точка.

Трейнор показал рукой на коридор.

– Джессика, – сказал он, – попытайся расслабиться. А я провожу полицейских.

– Я понимаю, зачем они здесь.

– Они уходят.

Он ласково сжал ее запястье, жестом показал Ребусу, чтобы тот вышел первым.

В коридоре, закрыв за собой дверь палаты, он дал им адрес. Кларк забила его в свой телефон.

– Да, кстати… – Трейнор протянул руку ладонью кверху. Кларк извлекла из кармана мобильный телефон его дочери и отдала ему.

– Джессика живет в квартире одна? – спросил Ребус.

– С подружкой-студенткой. Ее зовут Элис или Элисон – видел ее всего раз.

– Она знает о том, что случилось с Джессикой?

– Я думаю, если бы знала, то была бы здесь.

У Ребуса был еще один вопрос:

– Джессика встречается с кем-нибудь?

– Есть ли у нее бойфренд? Был какой-то Форбс. В последнее время она его не упоминала.

– Форбс – это имя или фамилия?

– Понятия не имею. – Его взгляд был устремлен на кровать за стеклом. – Я должен вернуться к ней.

– Если она скажет что-нибудь…

Трейнор кивнул Ребусу и вернулся в палату. Они увидели, как он снова сел на стул.

– Ты считаешь, что в машине она была не одна, – сказала Кларк.

– Я думаю, что и за рулем сидела не она, – ответил Ребус.

2

Старший инспектор Джеймс Пейдж слушал их доклад в своем крохотном кабинете, который раньше использовался как общая кладовка всего уголовного отдела. Полицейское отделение на Гейфилд-сквер являлось частью городского дивизиона «Б», но этот статус должны были вот-вот отменить, и Пейдж опасался, что и само отделение будет закрыто, расформировано, реорганизовано. Маленькая площадь снаружи представляла собой, в сущности, пятачок зеленой травы, на который нечасто заглядывала газонокосилка. Машины носились туда-сюда по Лит-уок, и от их движения дребезжали стекла. Впрочем, Пейджа это не заботило – в его кабинете не было окон.

– И каким же образом сапожок оказался на этом месте? – спросил он.

Ребус и Кларк стояли, потому что в кабинете было место только для одного стула – того, на котором сидел их начальник.

– Тот, кто сидел за рулем, сбежал с места происшествия, – пояснил Ребус. – Отсюда вытекают две версии. Согласно одной, девушка на какое-то время пришла в себя и перелезла на водительское сиденье.

– Зачем?

– Чтобы выгородить того, кто сидел за рулем. Чтобы мы решили, будто машину вела она.

Пейдж задумался.

– Так, а вторая версия?

– Водитель либо не терял сознания, либо пришел в себя раньше ее. Он, или она, запаниковал – уж не знаю, по какой причине, – и дал деру. Но перед этим отстегнул ее и перетащил на водительское сиденье.

– Забыв пристегнуть ее ремнем безопасности, – добавила Кларк.

– И вы все это выводите из того факта, что коричневый замшевый сапожок оказался не в той нише для ног? – Пейдж перевел взгляд с Кларк на Ребуса.

– Да, – ответила она.

– Ну, допустим, вы правы. И что это меняет?

– Водитель, возможно, был пьян или обкурился, – сказал Ребус.

– Или участвовал в противозаконных гонках, – сказала Кларк. – Или за ним гнались… Мы ничего не узнаем толком, пока не начнем копать. У Джессики квартира на Грейт-Кинг-стрит, она делит ее с кем-то по имени Элис или Элисон. Упоминался еще бойфренд.

Пейдж задумчиво почесал нос.

– Не хочется, чтобы кто-то думал, будто мы лопухи, – подсказал Ребус. – Один быстрый визит в ее квартиру может многое прояснить.

– Мы съездим туда сегодня вечером, – подтвердила Кларк. – Эта Элис или Элисон – студентка. Днем у нее, вероятно, занятия.

– Хорошо. – Пейдж принял решение. – Только объясните мне, пожалуйста: почему, когда вы двое беретесь за дело, – значит, жди заморочек?

– Это все она, – сказал Ребус, ткнув в Кларк пальцем.

– Это все он, – почти одновременно с ним сказала Кларк.

Выйдя за дверь кабинета начальника, оба сделали несколько глубоких вдохов. В ящике Пейджа дышать было нечем, но он себя там чувствовал прекрасно, словно дискомфорт для его жизнеобеспечения был то же, что для других кислород. Два констебля, Кристин Эссон и Ронни Огилви, заполняли какие-то бумаги. Кларк проверила, нет ли на ее телефоне посланий, а Ребус приготовил себе кофе.

– Молока нет, – предупредила его Эссон.

– Мы его столько потребляем, что пора бы скинуться и купить корову, – добавил Огилви.

– Заодно и травка на площади стала бы покороче, – согласился Ребус, выглянув в окно на Гейфилд-сквер. Оконная рама задрожала: внизу проехал грузовик.

Он спросил у Кларк, не вскипятить ли ей воду, но она грустно покачала головой:

– Нет, без молока не пью.

– У меня, кажется, где-то в ящике есть пакетик сухого молока, – сказала Эссон.

– Сухого? – переспросил Ребус. – У нас что – Вторая мировая? Мне казалось, мы на пороге рождения новой счастливой страны.[5]5
  Речь идет о предстоящем (на момент действия романа) референдуме 2014 г. по вопросу о независимости Шотландии.


[Закрыть]

– Только если ты поднимешь задницу, чтобы проголосовать за нее, – упрекнула его Кларк.

– Я тебе скажу, в каком квадратике я собираюсь поставить крестик. Голосую за пару порций виски после посещения Грейт-Кинг-стрит.

Но Кларк помотала головой.

– У меня свои планы на ужин, – объяснила она.

– Я думал, с этим покончено. – Ребус кивнул на кабинет Пейджа.

– С этим – да.

Кристин Эссон решила, что Ребуса необходимо просветить.

– Одинокая девушка недолго сидит на голодном пайке в этом городе.

– Знаешь по собственному опыту? – вставил Огилви.

– Так кто же это тогда? – спросил Ребус, сверля Кларк взглядом поверх кружки.

– У меня не может быть личной жизни?

– Бога ради. Если убедишь меня, что у него честные намерения.

Кларк закатила глаза и решила все-таки приготовить кофе. Но Ребус не сдавался – губы у него вытянулись, он погрузился в размышления. Наконец он вразвалочку подошел к Кларк и шепнул ей на ухо:

– Юрист из прокуратуры.

Она на секунду замерла, потом набрала ложку растворимого кофе и высыпала ее в чистую кружку.

– Ну и ну, – сказал Ребус. Теперь она впилась в него взглядом, требуя объяснений. – Когда Макари со своей командой пришла в столовку, – растолковал он, – ты чуть приосанилась и поправила челку. Я было подумал, это ради нее. Не помню, чтобы кто-то из ее сопровождения показался мне умным или красивым.

– Значит, детектив из тебя никудышный.

– Это я уже слышал. Так куда он тебя пригласил – надеюсь, в приличное место?

– Зачем тебе знать?

– Чтобы принарядиться, тебе понадобится время. Думаю, я мог бы и один съездить на Грейт-Кинг-стрит…

Но Кларк не дала ему закончить:

– У тебя все еще «испытательный срок» – не забыл? Чуть что не так – и тебя отсюда вышвырнут.

– Слушаюсь, босс. – Он помолчал. – То есть ни в какое шикарное заведение он тебя не поведет? Следовательно, он не ахти какое начальство. Только не говори мне, что ты завела себе молокососа.

Кларк ткнула пальцем ему в грудь:

– У каждого есть предел терпения, Джон.

Однако она улыбалась. И Ребус тоже улыбался. Он повернулся к Эссон и Огилви:

– Как, ребята, кто из вас не против вечером поработать топтуном?

– Я тебя предупреждаю. – На сей раз Кларк ткнула его сильнее.

* * *

Грейт-Кинг-стрит в Новом городе представляла собой широкий проезд, тянущийся от Хоу-стрит до Драммонд-плейс. Трех– и четырехэтажные здания возводились в начале девятнадцатого века как особняки, но теперь многие из них были разделены на квартиры. Ребус никогда не был особым поклонником Нового города. Во-первых, чтобы вернуться в центр, нужно было преодолеть крутой подъем. Во-вторых, перед домами не было садиков и с парковкой постоянно возникали затруднения.

На двери, которую они искали, оказались четыре кнопки домофона, и возле самой верхней – табличка: «Трейнор/Белл».

– Предположительно верхний этаж, – пробормотал Ребус.

– Может, еще никого нет дома, – в порядке утешения сказала Кларк. Но когда она нажала кнопку, ей ответил искаженный динамиком голос.

– Мисс Белл? – спросила Кларк.

– Да.

– Это полиция. Нам нужно поговорить с вами о Джессике.

– Я так и знала! Дверь открыта – мы на верхнем этаже.

– «Я так и знала», – эхом отозвался Ребус, нажимая ручку.

Когда они добрались до последнего этажа, он пыхтел как паровоз. Кларк вежливо поинтересовалась, как ему удалось пройти врачебную комиссию. Он что-то прокашлял в ответ и вверху увидел женскую голову, которая склонилась над перилами.

– Я здесь, – сказала Элис или Элисон Белл, и, когда девушка пропускала их в квартиру, Кларк решила наконец выяснить, как именно ее зовут.

– Элис, – подтвердила студентка.

Ребус ожидал увидеть высокие потолки, просторные комнаты, но квартира располагалась в мансарде. В коридоре, и без того узком, стояли два велосипеда. Элис Белл не потрудилась попросить их предъявить удостоверения. Мимо маленькой кухоньки они прошли за ней в гостиную. Из динамиков, подключенных к mp3-плееру, слышалась классическая музыка – виолончель без сопровождения. И в углу на подставке тоже стояла виолончель.

– Это ваша или Джессики? – спросил Ребус.

Но Белл испуганно смотрела на Шивон.

– Даже спрашивать боюсь, – произнесла девушка.

– Она поправится, – успокоила ее Кларк.

Колени у Элис подкосились, и она тяжело опустилась в кресло. Кларк и Ребус устроились на диване.

– Что случилось? – спросила Белл.

– Автомобильная авария. Вы о ней беспокоились?

– Отправила ей несколько эсэмэсок – сегодня она не пришла на занятия, а это на нее непохоже.

– Вы изучаете историю искусств?

Девушка кивнула. На ней были черные джинсы и незастегнутый кардиган поверх футболки. Пирсингов или татуировок Ребус не заметил. Круглое лицо и пухлые щечки – как у херувимчика на картине, подумал Ребус. Кудрявые каштановые волосы только усиливали это впечатление.

– Давно вы знаете Джессику? – спросил Ребус.

– Почти год. Она на факультете повсюду развесила объявления: сдается комната. Ну вот я ей и позвонила. – Она помолчала. – Она и вправду выздоровеет?

– Травма шеи, растяжения, синяки, – сказала Кларк. – Ее отец, кажется, считает, что она ездит аккуратно.

– Это правда.

– Значит, вчера вечером она изменила своим правилам.

– А что произошло?

– Авария случилась за аэропортом, на загородной дороге. Не знаете, как ее туда занесло?

Белл недоуменно пожала плечами и спросила:

– Так ее отец здесь?

– Он с ней в больнице.

– Я должна ее навестить.

– Есть у нее еще друзья, которых нужно поставить в известность? – спросила Кларк.

– Бойфренд, например? – добавил Ребус.

– Форбс? – Голос у нее зазвучал чуть выше. – А что – никто не… – Она замолчала на полуслове, зажала ладони между колен, уставилась на покрытый лаком паркет.

– Мы не знаем, как с ним связаться, – призналась Кларк.

– Я могу ему позвонить.

– Отлично, но мы и сами хотели бы с ним поговорить. – Ребус откашлялся. – Вы когда в последний раз видели Джессику?

– Вчера. Около четырех или пяти.

– Здесь, в квартире?

– Столкнулись в дверях, она как раз уезжала.

– Куда?

– Не знаю точно.

– Но на машине?

– Я думаю, да.

– И вам не известно, есть ли у нее друзья в Керклистоне или Броксберне?

– Я даже не знаю, где это.

– А вы сами откуда?

– Из Стерлинга.

Ребус кинул взгляд на Кларк – что дальше?

– Вы хотели сообщить нам телефон Форбса, – напомнила студентке Кларк. – И заодно его фамилию.

– Его зовут Форбс Маккаски.

– Маккаски, – повторила за ней Кларк, добавляя его имя в адресную книгу телефона.

– Как Патрик Маккаски.

Кларк посмотрела на Элис Белл.

– Политик?

Белл кивнула. Кларк вопросительно взглянула на Ребуса, который в ответ только скривил губы. Белл выудила из кармана телефон, нашла номер Форбса и продиктовала его Кларк.

– Хотите, чтобы я ему позвонила? – спросила она.

– Если вы не против.

Но Белл вроде бы передумала. Она повертела телефон в руке и сказала, что позвонит ему позже, когда они уйдут.

– Вы по-прежнему хотите поговорить с ним? – спросила она. – Не возражаете, если я его предупрежу? – (Кларк кивнула.) – Спасибо.

Студентка встала, а за ней Кларк и Ребус. Белл проводила их до двери. Ребус хотел было попросить показать им комнату Джессики, но решил, что пока у них для этого нет оснований. На прощание Белл пожала руку обоим детективам. Она уже хотела закрыть дверь, но тут Кларк вспомнила, что не записала номер телефона самой Белл. Студентка быстро продиктовала номер, и дверь за ними захлопнулась.

– «Я его предупрежу»? – повторил Ребус.

– Да, я обратила внимание.

– Что будем делать?

Она посмотрела на часы.

– Мне нужно домой – переодеться для дешевого ужина.

– Но сначала ты меня подвезешь.

– Вверх по холму до «Оксфорд-бара»?

– Тебе еще придется поработать над собой, чтобы стать детективом…

* * *

Бистро «Бия» представляло собой ресторанчик во французском стиле на Колинтон-роуд. Местные называли этот квартал Святой угол – из-за скопления церквей на пересечении улиц: Кларк насчитала четыре, хотя не была уверена, что все они действующие. Дэвид Гэлвин уже сидел за столиком. Увидев ее, он поднялся, и на его лице появилась широкая улыбка. Он был высокий, стройный, в темном костюме с белой рубашкой, расстегнутой на шее. Чмокнув его в щеку, она спросила, это ли называется у него неофициальным стилем одежды.

– Я брал пример с «Бешеных псов», – пояснил он. – Одеты с иголочки, но сразу видно – крутые ребята.[6]6
  Гангстеры, персонажи фильма Квентина Тарантино «Бешеные псы», облачены в строгие черные костюмы и белые рубашки.


[Закрыть]

– Попытка зачтена.

Гэлвин был моложе ее всего на два года и работал в прокурорской службе со времени переезда в Эдинбург пять лет назад. Минувшей осенью они сотрудничали по одному делу, тогда-то он в первый раз и пригласил ее в бар под тем предлогом, что им нужно сверить записи. Теперь это стало у них чем-то вроде пароля – примерно раз в неделю он отправлял ей эсэмэску с предложением устроить вечером «совещание».

– Я здесь в первый раз, – сказала Кларк, оглядывая интерьер.

– Мне здесь нравится – и всего в пяти минутах от дома.

– Не моего.

Улыбка сошла с его лица.

– Как же я не подумал…

– Ничего страшного, Дэвид, – всегда можно взять такси.

Официант протянул ей меню, и, прежде чем его раскрыть, она заказала джин с лаймом и содовой.

– А мне на пробу что-нибудь из этого, – сказал Гэлвин официанту. Потом, повернувшись к Кларк, спросил: – Трудный был день?

– Не особенно. А у тебя?

Он пожал плечами:

– Все как всегда.

– Как тебе прощальный обед у главного констебля?

– Спасибо, что пригласили.

– Это ваша прокурорша расстаралась?

– Она любит, чтобы ее сопровождали.

– Так она чувствует себя значительнее? – высказала предположение Кларк.

Гэлвин снова пожал плечами и сосредоточился на меню.

– Здесь все вкусно, – сказал он.

– Риллет из лосося, а потом лопатку ягненка, – решила Кларк.

– Недолго ты мучилась с выбором.

– Не люблю тянуть резину.

Принесли аперитив, они чокнулись, пригубили.

– Как работается со старым спарринг-партнером? – поинтересовался Гэлвин.

– С Джоном? Пока никаких затруднений.

– Ходит по струнке? Выполняет распоряжения?

Кларк удивленно посмотрела на него:

– У тебя что-то на уме, Дэвид?

Гэлвин замотал головой. Официант все топтался поблизости, и они сделали заказ. На столе был хлеб, и Кларк отломила кусочек, вдруг поняв, что давно не ела.

– Вино будем заказывать?

– Мне бокала белого вполне хватит.

– Разливное? – уточнил официант.

– Разливное, – согласилась Кларк.

– Большой бокал или маленький?

– Большой.

– И мне то же самое, – сказал ему Гэлвин. Потом откинулся на спинку стула и на мгновение закрыл глаза.

– Приятно иногда отключиться? – сказала Кларк.

– Такие, как мы с тобой, не умеют отключаться. Мотор всегда работает, Шивон.

– Ты бы так не говорил, если бы увидел меня на диване с коробкой мороженого. Но раз уж мы заговорили о работе…

– Да?

– Ты знаком с Патриком Маккаски?

– Министром юстиции? – поднял бровь Гэлвин. – Ну, это не мой уровень. Я присутствовал на нескольких заседаниях, где он выступал.

– Я его прогуглила – стойкий приверженец Шотландской национальной партии… Лицо кампании «Скажи „да“»[7]7
  То есть «голосуй за независимость Шотландии».


[Закрыть]… жена – юрист по имени Бетани…

– Она, кажется, американка. У нее юридическая фирма в Глазго.

– Но сам он не работал в юриспруденции?

– Учился на юридическом в университете, но потом ушел в политику… Хотя он, видимо, проштудировал какую-то специальную литературу – в ускоренном режиме, когда готовился занять министерский пост. Почему ты спрашиваешь?

– У него есть сын по имени Форбс. А у сына подружка – Джессика Трейнор.

– Никак не связана с Оуэном Трейнором? – прервал ее Гэлвин.

Кларк спохватилась, что не знает имени Трейнора.

– Кто такой Оуэн Трейнор?

– Бизнесмен с юга. Некоторое время назад расследовалось одно дело. Об этом писала пресса.

– А что за дело?

– Обанкротилась одна из его компаний. Куча рассерженных инвесторов.

– И?

– Самого рассерженного и скандального избили на пороге его дома.

– Это где было – в Лондоне? – (Гэлвин кивнул.) – Почему ты обратил на это внимание?

– По ассоциации с одним делом, которое мы изучали в университете, только и всего.

Кларк представила себе отца Джессики.

– У этого Трейнора большие связи в лондонской полиции.

– Тогда, наверное, не он. Да, так там про Форбса Маккаски?

– Джессика Трейнор попала в аварию. Ее нашли на водительском сиденье, но у нас нет уверенности, что за рулем была она.

– Она цела?

– Более или менее.

Гэлвин задумался.

– И Форбс убежал?

– Мы этого не знаем – мы с ним еще не говорили.

– Для папочки это плохие новости.

– Да, нежелательные.

– Если речь идет о возможном уголовном преступлении, то это еще мягко сказано.

Гэлвина явно заинтересовала эта история.

– Мы пока не собираемся передавать это дело вашей конторе, – предупредила его Кларк. – Повторяю, улик у нас нет. К тому же начальство не любит скандалов.

– Я знаю – знаком с вашим шефом. Он все еще переживает за будущее Гейфилд-сквер?

– Мы все переживаем.

– Тебе, Шивон, беспокоиться не о чем. Сокращать будут в основном гражданских.

– И что, мне теперь придется самой печатать циркуляры? Самой снимать пальчики? Может быть, научиться самой делать вскрытие?..

Принесли закуски, и разговор прервался – они принялись за еду. Пока они ждали горячее, Кларк вытащила телефон, собираясь прогуглить Оуэна Трейнора, но Интернет не работал.

– Тут прием ужасный, – сообщил ей Гэлвин. – Даже не верится, что сидишь в центре города.

– Столичного к тому же. – Она захлопнула мобильник. Вернулся официант, спросил, понравилось ли им вино. – Замечательное, – сказала ему Кларк, только теперь заметив, что Гэлвин к своему бокалу не притронулся. Да и с аперитивом он не усердствовал.

– Хочешь сохранить светлую голову? – подколола она его.

– Что-то в этом роде.

Полчаса спустя, когда унесли пустые тарелки, официант спросил, не желают ли они чего-нибудь на десерт. Кларк посмотрела на своего спутника и сказала, что десерт им не нужен.

– Чай? Кофе?

Кларк и Гэлвин переглянулись.

– Кофе можем выпить у меня, – предложил он.

– А широкополосный Интернет у тебя есть? – спросила она.

– И широкополосный Интернет есть, – подтвердил он. Потом после паузы: – Так что, продолжим совещание?

– Продолжим, – сказала Кларк и расплылась в улыбке.

* * *

В «Оксфорд-баре» Ребус выпил всего одну порцию, потом взял такси и поехал на Гейфилд-сквер забрать свой «сааб». Он знал, что всегда может передумать, но еще он знал, что не передумает. На Саут-Кларк-стрит горел красный. Если он включит правый поворотник, то скоро окажется дома, но, когда загорелся зеленый, Ребус поехал прямо – в направлении Камерон-Толл и Олд-Далкит-роуд. В это время парковка у больницы была почти пуста, но Ребус притормозил у двойной желтой линии и, вытащив из-под пассажирского сиденья табличку «Полиция», положил ее на приборный щиток под лобовым стеклом. Сунул в рот мятную жвачку, запер машину и направился в больницу.

Когда он подходил к палате Джессики, дверь открылась. Он узнал Элис Белл. С ней был молодой человек – с всклокоченными волосами, в выцветших мешковатых джинсах и черной футболке с V-образным вырезом. Чисто выбритый, глаза светлые, зеленоватые.

– Вы, кажется, прихрамываете, – сказал Ребус, показывая на левую ногу Форбса Маккаски.

– Ногу подвернул.

– А шейной травмы у вас, случайно, нет?

Белл сжала локоть Маккаски.

– Это тот самый полицейский, – сказала она ему.

– Я уже и сам догадался.

Ребус сунул руки в карманы.

– Не могли бы мы поговорить, Форбс?

– О чем?

– О происшествии с Джессикой.

– А со мной-то зачем говорить?

– Мы всегда опрашиваем свидетелей – это помогает составить правильную картину…

– Но меня там не было.

– А ваша нога – простое совпадение?

– Ногу я подвернул несколько дней назад на лестнице, на Грейт-Кинг-стрит.

– Это правда, – тут же подтвердила Элис Белл.

Ребус задумчиво кивнул, переводя взгляд с одного на другую:

– Значит, совпадение. И тем не менее нам бы хотелось кое-что у вас выяснить.

– Сейчас?

– Можно и завтра. Приходите в десять на Гейфилд-сквер.

Маккаски задумался на секунду.

– В десять меня устроит, – решил он наконец.

Ребус протянул ему свою визитку.

– На всякий случай – вдруг возникнут осложнения. Да, кстати, если вам назад в город, то я через пять минут туда еду. Могу подбросить.

– Мы вызвали такси, – сказала Белл.

– Ну, тогда увидимся завтра.

– До завтра, – согласился Форбс Маккаски.

В дверях появился отец Джессики.

– Все в порядке? – спросил он.

– В полном, сэр, – заверил его Ребус, проводив взглядом направлявшихся к выходу Маккаски и Белл. – Как вы только на ногах держитесь – столько сидеть без сна?

– Я нашел гостиницу в городе. Через полчаса за мной пришлют машину.

Они вошли в палату.

– Еще раз здравствуйте, – сказал Ребус, обращаясь к Джессике Трейнор.

– Здравствуйте, – ответила она.

– Очень мило, что друзья навещают вас.

– Да.

– Форбс просто молодец, сам ведь еле ходит – ногу повредил и все такое.

Она не стала отвечать.

– Вы мне ничего не хотите сказать? – спросил Трейнор.

Ребус пожал плечами:

– Да нет, ничего особенного. Просто если пораскинуть мозгами, то получается, что за рулем, возможно, сидел и не осторожный водитель. – Он повернулся к Джессике. Она по-прежнему лежала на спине, по подушке разметались давно не мытые волосы. – Я так думаю, у него не было страховки или в крови могло что-нибудь обнаружиться. Это, конечно, мелочи. Но вот то, что он скрылся с места происшествия… и пытался запутать следствие…

– Вы хотите сказать – перетащил Джессику на водительское место? – Мышцы на лице Трейнора напряглись. Он подошел к кровати, наклонился над дочерью. – Так оно и было? Этот маленький говнюк бросил тебя там одну и даже не вызвал «скорую»?

Но Джессика закрыла глаза.

– Его там не было, – едва слышно прошептала она. – Его там не было. Не было, не было.

* * *

Трейнор проводил Ребуса до главного выхода.

– Мы допросим его завтра утром, – сказал Ребус. – Посмотрим, может, дело и сдвинется с мертвой точки.

– А если нет?

– Ну, большой беды, слава богу, не случилось. Максимум, что ему можно предъявить, – превышение скорости, если никто из них так и не скажет нам правду… – Ребус помолчал. – Вы знаете, что он сын известного политика?

– Да ну?

Ребус улыбнулся:

– Вы и раньше делали вид, что с трудом припоминаете его имя. Но вы мне представляетесь человеком дотошным. Рискну предположить, что вы наводите справки о всех бойфрендах дочери.

– Ну хорошо, – согласился Трейнор, – допустим, я знаю, кто он такой. И что из этого следует? Хотите прекратить расследование? Советуете мне не поднимать шум?

– Ничего подобного.

– Потому что я знаю, как это бывает с полицией и политиками…

– Только не здесь, сэр.

– Вы уверены?

Ребус кивнул, и Трейнор, казалось, немного расслабился, взгляд его уплыл куда-то мимо Ребуса, глаза помутнели. Потом он моргнул, возвращаясь к действительности, пожал руку Ребусу.

– Постарайтесь поспать, сэр, – посоветовал Ребус. – А в следующий раз купите ей лучше скутер.

Трейнор изобразил улыбку, после чего повернулся и пошел назад в больницу. Телефон Ребуса завибрировал: послание от Шивон: «Проверь биографию Оуэна Трейнора».

Биографию Оуэна Трейнора? Ребус посмотрел вслед высокой, ладно скроенной фигуре – Трейнор свернул за угол и исчез из виду. Ребус позвонил Кларк, но она не отвечала, тогда он вышел за ограду больницы, выплюнул жвачку и вытащил из кармана пачку сигарет.