Текст книги "Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах"

В апреле 2007 г. в столице страны Мехико аборты декриминализовали, разрешив прерывать беременность без ограничений в течение первых 12 недель. Это вызвало негативную реакцию в стране. Почти в половине штатов были приняты местные конституционные поправки, в которых говорится, что жизнь начинается с момента зачатия.

Перед тем как отправиться в плавание на «Аделаиде», я прочитал о случае, произошедшем в 2015 г. с 20-летней Патрисией Мендес, прервавшей беременность. Позже Мендес рассказала, что к ней в больничную палату вызвали полицию и детективов. Ее заставили подписать признательные документы, а медсестра поднесла плод к ее лицу и приказала: «Целуй. Ты убила его». Семья ее любовника устроила похороны плода, и Мендес вынудили присутствовать на них.

…

«Границы – это чушь», – сказал Берден через пару часов после того, как мы покинули Икстапу. Интересный заход. Берден из тех людей, которые говорят вслух о том, что другие предпочитают скрывать. Свои максимы он постоянно обсуждал сам с собой: «Неужто в этом есть какой-то смысл?» или «Не знаю, можно ли в это верить». Я сказал, что его пренебрежительное отношение к границам звучит занятно, если учесть, что он рискует жизнью и здоровьем, пересекая их. «Дело не в воображаемых линиях, проведенных по морю или где-нибудь еще, – ответил Берден, – а в чистом прагматизме: чтобы помочь женщинам, находящимся на судне, нужно признавать, а не игнорировать законы и границы Мексики».

Берден, много лет плававший по Карибскому морю, у побережий Мексики и Калифорнии, свободно читал географические и навигационные карты. И все же он считал, что эти придуманные людьми схемы вечно пребывают в стадии разработки и практически всегда служат чьим-то интересам. Он задрал рубашку и продемонстрировал татуировку, занимающую половину живота. Это была карта Мексики в границах до 1848 г., до договора Гуаделупе-Идальго[203]203
  Американо-мексиканский договор о мире, дружбе и границе 1848 г. оформил прекращение войны между США и Мексикой. Мексика передала США территории нынешних штатов Техас, Юта, Невада, Калифорния и частей Нью-Мексико, Аризоны, Колорадо и Вайоминга, потеряв свыше половины своих земель.


[Закрыть] и до того, как победители в войне перекроили контуры страны. На другой стороне живота помещался контур Соединенных Штатов, наложенный на карту Африки. Берден объяснил, что так видны истинные размеры Африки, которые на картах мира обычно сильно преуменьшены. «Государства проводят границы, исходя из своих собственных интересов», – сказал он. По словам Бердена, даже если у государств и есть власть и право прокладывать границы на картах суши и морей, то распоряжаться границами на женских телах точно не их дело. «Женщины должны иметь полный суверенитет над своими телами», – сказал он, повторяя девиз «Женщин на волнах».

Морские границы могут восприниматься как условность, но последствия от их существования могут быть вполне реальными и малоприятными. Взять хотя бы принятый в 1920 г. закон США о смерти в открытом море. Он гласит, что судебные требования в связи со смертью в этом случае ограничены денежными потерями и семья погибшего не может требовать возмещения за боль, страдания, эмоциональный стресс и прочие не поддающиеся количественной оценке материи. А вот если человек погибает в результате несчастного случая на фабрике или на ферме, родственники могут подать в суд на работодателя и потребовать более значительные суммы, куда будут входить и сам ущерб, и неполученные будущие доходы.

Этот закон – пережиток английского общего права, которое рассматривает смерть на море как стихийное бедствие, за которое судовладельца нельзя привлечь к ответственности. На заре мореплавания все действительно могло обстоять именно так. Однако при современных достижениях в области безопасности – таких, например, как саморасправляющиеся спасательные шлюпки, аварийные радиомаяки и водонепроницаемые трюмы – многие несчастные случаи со смертельным исходом в открытом море уже нельзя считать неизбежными. Часто они происходят в результате грубых нарушений со стороны капитанов и компании, которая контролирует судно. Таким образом устаревший закон позволяет некоторым компаниям скрывать недочеты в области безопасности и прятать свои промахи за якобы неизбежной смертоносностью моря. На просторах, именуемых открытым морем, такую политику проводят не только отдельные ловкачи, такие, например, как Гомпертс, Рой Бейтс и Пол Уотсон, но и судоходные и рыболовецкие компании.

Деятельность группы с «Аделаиды» представилась мне любопытным прецедентом из области определения границ на море и подтолкнула к нескольким интересным гипотезам. Например, решение женщин принять пять таблеток, чтобы вызвать аборт, было законным, потому что они вместе с Гомпертс находились в международных водах на судне под австрийским флагом. Но что, если бы Гомпертс и ее пациентки находились на судне под мексиканским флагом и, достигнув международных вод, на несколько секунд отправились поплавать за бортом, чтобы принять там таблетки? Разве пребывание в воде не вывело бы их из-под действия мексиканского закона, поскольку они временно покинули судно под флагом этой страны?

Прежде чем отправиться в Мексику, я проанализировал с этой точки зрения ряд статей в исторических и юридических журналах и частично отыскал ответы в ужасной истории, случившейся в XIX в. В 1884 г. в Южной Атлантике во время жестокого шторма затонула яхта «Миньонетта», ходившая под британским флагом, но ее капитану и троим членам команды удалось спастись в шлюпке. Они дрейфовали недели три, страдая от голода и жажды. В конце концов, перед лицом неминуемой смерти капитан набросился на находившегося в шлюпке 17-летнего юнгу и перерезал ему горло перочинным ножом. Оставшихся троих моряков спасло через несколько дней немецкое судно, в шлюпке были обнаружены недоеденные останки несчастного юнги.

Выживших моряков доставили на берег, где они предстали перед судом за убийство и каннибализм. Адвокат обвиняемых привел два аргумента в их защиту. Во-первых, поскольку юнгу убили не на яхте под британским флагом, а на шлюпке, находившейся в открытом море, к данному случаю не применим ни английский, ни какой-либо еще закон. Во-вторых, обстоятельства, с которыми столкнулись обвиняемые, были настолько экстремальными, что говорить о законах применительно к той ситуации вообще неуместно. Они находились в «естественном состоянии, где нет юридических прав, обязанностей или преступлений», – писал А. В. Брайан Симпсон в книге «Каннибализм и общее право» (Cannibalism and the Common Law). Ни один из аргументов не был принят во внимание, и моряки были осуждены.

Симпсон объясняет, что, хотя адвокат моряков был формально прав в толковании буквы закона, приговор по делу был вынесен на основе не столько юриспруденции, сколько политики. Судьи короны стремились таким образом дать понять публике, что их власть должна сохраняться даже в самых отдаленных артериях, соединяющих различные части Британской империи. Из прочитанного я сделал вывод, что, независимо от того, о ком идет речь – об изголодавшихся и отчаявшихся мужчинах, съевших юнгу со своего судна, или о моих гипотетических женщинах, окунающихся в международные воды, чтобы принять таблетки для прерывания беременности, – терпимость властей к беззаконию отнюдь не беспредельна.

…

Гомпертс знала, что ее миссия чрезвычайно раздражает мексиканские власти, и поэтому морская экспедиция, в которой я принял участие, проводилась чуть ли не тайно. Двигаясь со скоростью около десяти узлов, «Аделаида» за три часа добралась до невидимой границы в 12 милях от берега, о чем Берден не забыл нам сообщить. Как только двигатель снизил обороты, на палубу вышла Гомпертс. Она мягко кивнула и успокаивающе улыбнулась одной из женщин, приглашая ее спуститься в каюту, служившую врачебным кабинетом.

Там Гомпертс сделала пациентке УЗИ, чтобы уточнить срок беременности (месяц), спросила о наличии или отсутствии аллергий и перенесенных заболеваниях, а потом 15 минут рассказывала о том, что следует обдумать до аборта: о противозачаточных средствах и самой процедуре, которая может быть болезненной и сопровождаться кровотечением. «Вы уверены в своем решении?» – спросила Гомпертс. «Да», – ответила женщина, и Гомпертс вручила ей пять белых таблеток: одну мифепристона (прежде этот препарат именовался как RU-486) и четыре таблетки мизопростола.

«Мизо», как часто называют это лекарство, используют во всем мире для разных целей, в том числе для лечения послеродовых кровотечений и профилактики язв. Во многих странах он предназначен для лечения в первую очередь именно этих заболеваний. Женщины, которым настоятельно требуется прервать беременность, часто не подозревают о том, что при определенной дозировке этот легкодоступный препарат может спровоцировать выкидыш.

Чтобы таблетки быстрее усвоились, Гомпертс приказала женщинам рассасывать таблетки под языком или за щекой. Когда первая мексиканка вернулась из каюты на палубу, вниз спустилась вторая. А потом они обе, затаив дыхание, неподвижно сидели на носу яхты, не говоря ни слова.

Почти все время этого плавания за пределы территориального суверенитета Мексики я молчал, если не считать интервью с несколькими женщинами из экипажа, с которыми я говорил чуть слышным шепотом. Совет занимать на судне как можно меньше места я усвоил с первой своей вылазки в море, а в этом плавании молчал особенно старательно – и из-за интимного характера миссии, и потому, что на судне, полном женщин, я был еще более посторонним, чем обычно.

Я думал о той тишине, которую нашел на судах. Порой сидишь часами, молча глядя на море, и в голове освобождается пространство для голосов, которые обычно не слышишь или не особо замечаешь. Один моряк сказал мне, что в море очень хорошо вести разговоры с собой. Другой назвал эти голоса «шепотом души». Одни из них темные, другие нет, но все они ощущаются глубоко личными. Этот внутренний диалог был ценен сам по себе и имел отношение к моему пониманию беззаконного океана. Не потому ли многих людей, которых я встретил на этом водном фронтире, отличала независимость, с которой редко случалось сталкиваться на суше.

…

Приехав в Мексику, я через Airbnb арендовал квартиру с видом на марину рядом с жильем Гомпертс. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы меня оставили на берегу, если команда «Аделаиды» вдруг решит выйти в море поздно ночью. Перед нашим первым рейсом я проснулся около двух часов пополуночи и вышел на балкон. Оттуда я слышал, как Гомпертс говорила по телефону и, непринужденно чередуя испанский, английский и голландский языки, энергично обсуждала возможные пути незаметной доставки нескольких женщин, нуждающихся в абортах, в порт из деревни, расположенной в 200 с лишним миль. Мы увиделись через несколько часов, когда начало рассветать. Гомпертс так и не сказала мне, спала ли она минувшей ночью. Она сразу занялась морскими картами, которые осваивала под руководством Бердена.

Гомпертс родилась в Суринаме (ее отец был уроженцем этой страны, когда она еще являлась колонией Нидерландов), и в возрасте трех лет переехала с родителями в Нидерланды, на родину матери. Большую часть тех лет, на которые пришлось формирование ее характера и взглядов, она провела в порту Флиссингена, и там, плавая с родными в Северном море, влюбилась в яхты.

В середине 1980-х она поступила в медицинский институт в Амстердаме и одновременно занималась в школе искусства, специализируясь на инсталляциях, использовании видеотехники для исследования женского тела и влиянии его особенностей на фертильность. Получив диплом врача, Гомпертс несколько лет работала врачом на принадлежавшем Гринпис судне «Рейнбоу варриор II». За это время в числе ее знакомых появилась женщина, изнасилованная мужчиной, который должен был помочь ей сделать аборт, и 18-летняя девушка из Южной Америки, воспитывающая трех младших братьев и сестер после того, как ее мать умерла из-за аборта.

«В этих историях для меня конкретизировалось то, что раньше я воспринимала как статистику», – сказала Гомпертс, объясняя мне, почему она начала собирать деньги, чтобы арендовать судно и устроить на борту гинекологический кабинет для абортов в переоборудованном транспортном контейнере. Для проектирования и помощи в оборудовании кабинета она привлекла своих товарищей по художественной школе, в частности известного голландского художника Джупа ван Лисхаута.

В 2001 г. Гомпертс собралась совершить свой первый вояж в Ирландию, но министерство транспорта Нидерландов пригрозило отозвать у нее разрешение на аренду судна из-за устроенного на нем гинекологического кабинета. В Нидерландах аборты разрешены законом, но при соответствии определенным требованиям. Гомпертс по факсу отправила голландским властям сертификат, в котором говорилось, что кабинет представляет собой не судовое помещение, а произведение искусства под названием «A-Portable». Поэтому, как утверждала она, его постройка не требует согласования с определенными морскими правилами. Судну разрешили выйти в море, а ван Лисхаут позднее выставил сделанные им чертежи и макеты клиники на Венецианской биеннале в качестве экспоната.

Гомпертс изначально планировала проводить на судне хирургические аборты, но юридические и организационные ограничения оказались непреодолимыми. Поэтому группа ограничилась медикаментозными абортами, сводящимися к приему таблеток, провоцирующих выкидыш. Подобные идеи высказывали многие, но никто не перешел от разговоров к практике. Среди сторонников подобной деятельности израильская предпринимательница Наама Моран, несколько лет пытавшаяся создать компанию, которая держала бы судно в 13 милях от побережья США и осуществляла по сниженным ценам медицинские услуги без оглядки на уголовное законодательство или медицинское лицензирование Соединенных Штатов. Моран не удалось привлечь инвесторов, но спрос на такие услуги вполне реален. Более миллиона американцев ежегодно выезжают за границу, например в Мексику, Южную Африку или Таиланд, чтобы сэкономить деньги на подтяжке лица, коррекции бедер, эндопротезировании тазобедренного сустава, замене сердечного клапана, липосакции и т. п.

Когда «Аделаида» вернулась в порт, я еще некоторое время беседовал с Гомпертс в каюте. Она заметила, что, хотя относительно состоятельные женщины при желании сделать аборт могут сесть в самолет и полететь в страну, где такие процедуры законны, большинству женщин это недоступно. «В Австрию мы их отвезти не можем, – вступила в разговор Эймар Спаркс, волонтер из Ирландии, – зато можем доставить к ним немного Австрии».

Гомпертс рассказала об электронных письмах и телефонных звонках, которые она получила в последние годы от отчаявшихся абоненток. Женщина из Марокко написала, что намерена попробовать выпить отбеливатель, чтобы прервать беременность. Военнослужащая американской армии, служившая в Афганистане и подвергшаяся изнасилованию, объясняла, что не имеет возможности сделать аборт на военной базе или в ее окрестностях. Британка, подвергающаяся домашнему насилию, сказала, что ее парень изобьет ее, если узнает, что она беременна или пытается сделать аборт.

Я спросил Гомпертс, считает ли она себя нарушительницей закона, ожидая, что она уверенно ответит: «Да». Я предполагал, что ее объяснение окажется вариацией на тему знаменитой сцены на крыльце в фильме «Убить пересмешника», где мы видим столкновение двух систем правосудия и получаем убедительный аргумент в пользу того, что поступать по закону не всегда означает поступать по справедливости. Но Гомпертс сказала совсем не то: «Мы не нарушаем закон; мы используем его в своих интересах», – и добавила, что считает себя скорее художником. Потом она говорила о том, что существует искусство находить юридические лазейки и искусство провоцировать публичные дебаты, защищая при этом конфиденциальность пациентов. Одно можно было сказать наверняка: деятельность «Женщин на волнах» являлась в определенной степени театральным представлением. И Гомпертс уверенно блистала на этой сцене.

Одну из самых удачных провокаций «Женщины на волнах» осуществили во время плавания в 2004 г. в Португалию. Власти страны не только запретили яхте зайти в порт, но и направили два военных корабля для того, чтобы преградить им путь. В СМИ поднялся страшный шум, и Гомпертс пригласили на португальское телевидение, устроившее дискуссию о «Женщинах на волнах». Вместо дебатов она использовала эфирное время для разъяснения того, как прекратить беременность с помощью таблеток «мизо». Хотя аборты в Португалии были запрещены законом, мизопростол свободно продавался в аптеках, о чем она рассказала сотням тысяч зрителей. Многие полагают, что интервью Гомпертс подтолкнуло страну к проведению национального референдума, после чего в Португалии в 2007 г. были легализованы аборты.

«Во многих местах женщины даже не знают, что такие таблетки существуют и что они доступны по цене», – сказала Гомпертс, когда я спросил о ее смелом выступлении в португальской телестудии. В мире ежегодно проводят более 20 млн небезопасных абортов, в результате которых, по данным Всемирной организации здравоохранения, умирает около 47 000 женщин.

После нашего первого тайного выхода в открытое море, на второй день пребывания в Икстапе, Гомпертс начала нагнетать обстановку, делая это так же умело, как некогда в Португалии. Живописный город Икстапа, где проживает около 45 000 человек, стал популярным туристическим местом в конце 1970-х. Город расположен на тихоокеанском побережье Герреро и окружен экстравагантными, неусыпно охраняемыми курортами. Это территория одного из самых опасных штатов Мексики, известного убийствами и похищениями, наркотрафиком и прочей преступностью. В те дни город кишел полицейскими в штатском и форме, присланными правительством для борьбы с эпидемией похищений[204]204
  На живописном побережье Икстапы располагаются модные курорты, здесь бросают якорь многопалубные яхты и процветают водные виды спорта. И все же в конце 2016 г., после инцидентов, связанных с бандитизмом и наркотиками в районе Икстапа – Сиуатанехо, Госдепартамент США выпустил рекомендацию, запрещающую государственным служащим США без особой необходимости совершать поездки в штат Герреро, за исключением самого города Икстапа, куда можно попасть на самолете или вертолете. «В Икстапе – Сиуатанехо лица, состоящие на государственной службе США, должны оставаться в туристических районах», – предупредил Госдепартамент, отметив активность действующих без ведома правительства групп «самообороны»,


[Закрыть].

Гомпертс созвала пресс-конференцию в отеле недалеко от пристани для яхт и объявила, что «Женщины на волнах» накануне вывезли мексиканок в международные воды, чтобы они сделали там аборты, и что на следующий день она повторит вояж. «Это вопрос социальной справедливости», – сказала Гомпертс толпе из полусотни журналистов и защитников прав женщин.

После пресс-конференции я позвонил чиновнику из медицинского управления при правительстве штата и спросил, что они думают о «Женщинах на волнах». «Мы не считаем их действия законными, – сказал мой собеседник, – но еще нужно уточнить кое-какие детали».

Через час мексиканские власти позвонили Гомпертс. Прежде всего, ее судну под предлогом плохой погоды запретили выход из порта. На это Гомпертс ответила, что другим судам, еще меньшего размера, несмотря на это разрешили выйти в море. Власти вынуждены были отступить, но тут подключились иммиграционные органы, обвинившие сотрудников Гомпертс в том, что они въехали в страну с нарушением правил – как туристы, а не как профессиональные моряки. Гомпертс продемонстрировала визы, оформленные по всем правилам. После этого власти усомнились в наличии у судна разрешений для перевозки пассажиров. Но судно Гомпертс, зарегистрированное как прогулочная яхта, не подпадало и под это правило. Наконец пошли слухи о выдворении Гомпертс из Мексики. Но ее адвокаты добились от мексиканского судьи решения, подтверждавшего ее право на пребывание в стране.

Когда дело происходит в море, некоторые законы применяются более агрессивно, чем другие. Я видел, что власти не слишком строго следят за такими вещами, как ставки минимальной зарплаты, ограничение рабочего времени или квоты на вылов. В отличие от капитанов, которые вели лов рыбы в охраняемых морских зонах, или компаний, культивировавших рабский труд, Гомпертс не нарушала закон, а использовала лазейку в нем. Однако правительство, по всей видимости, раздражала публичность ее действий, ее принадлежность к женскому полу и то, что она иностранка. И, как и в нашумевшем случае со шлюпкой с «Миньонетты», реакция властей была больше связана с политическими соображениями, чем с требованиями закона.

Отбившись от вроде бы последнего на тот день бюрократического препятствия, Гомпертс созвала свою команду. «Пошевеливаемся, – распорядилась она. – Нужно выскочить, пока власти не придумали что-нибудь еще». Взяв с собой еще двух женщин, группа отправилась на «Аделаиду», чтобы вторично выйти в международные воды. Берден, встав у руля, проверил несколько навигационных карт на своем телефоне. Потом перевел вперед ручку газа и отошел от пирса – на этот раз благополучно избежав столкновения.

6
Тюрьма без решеток

Нет ничего, утверждаю, сильней и губительней моря;Крепость и самого бодрого мужа оно сокрушает.

ГОМЕР. ОДИССЕЯ[205]205
  Перевод В. А. Жуковского.


[Закрыть]

Жизнь, связанную с океаном, издавна принято романтизировать как высшее выражение свободы – бегство от жизни на суше, возможность исследовать, изобретать мир заново. Этот сюжет уже многие века вплетен в человеческую ДНК; он берет начало в сказаниях об отважных искателях приключений, отправляющихся открывать новые земли. Здесь же кроется и загадочное противоречие современной круизной индустрии, усердно и успешно убеждающей публику в том, что время, проведенное в громадном плавучем отеле, перемещающемся между распланированными стоянками, от одной точки продаж местных безделушек к другой, поможет пассажиру сбежать от предсказуемости будней. Кажется, само выражение «в море» несет в себе предвкушение новых возможностей и сил.

Между тем я продолжал заниматься историями, которые прямо противоречили общепринятому восприятию моря как пространства свободы. Кого-то оно спасало от жизненной рутины, а для кого-то становилось тюрьмой. Я хотел узнать, каким образом люди, уходя в море, попадают в плен. Кто играет роль похитителей и почему их порой трудно отличить от пленников? Что в море способствует порабощению и как оно само заманивает людей в западню? Каким образом в ловушке оказывается не только тело, но и разум? Каждый раз, отправляясь в море, я четко осознавал, что это мой выбор, и знал, что скоро вернусь на землю. Для пленника, для невольника все обстоит иначе: для него океан – это огромная тюрьма без решеток.

Какие-то моменты путешествий врезались мне в память навсегда, например прежде незнакомый глагол «сплавить». Сколько существует мореплавание, столько находятся люди – обычно отчаявшиеся, иногда опасные, – которые пытаются тайком проникнуть на борт и уплыть в другую страну. Судьба того, кого обнаружит команда, бывает плачевной. Особо невезучего могут «сплавить» – высадить на плоту (вовсе не обязательно спасательном) посреди океана на верную смерть.

На протяжении многих веков жизнь бесчисленных «зайцев», мятежников и пиратов завершалась «прогулкой по доске». В первом десятилетии XXI в. угроза терроризма заставила страны Запада ужесточить иммиграционное законодательство, и теперь на суда, доставляющие людей, не являющихся членами экипажа или официальными пассажирами, накладываются строгие санкции. Обязанность разбираться с безбилетниками переложили с иммиграционных служб на судоходные компании и их страховщиков. Те, в свою очередь, надавили на капитанов и команды. Известны случаи, когда при обнаружении в открытом море нелегальных пассажиров морякам приказывали «устранить проблему». И тогда безбилетников «сплавляли»[206]206
  Правила, установленные на суше, частенько вступают в противоречие с реалиями морской жизни. Например, судам положено доставлять в порт и сдавать остатки топлива, но во многих портах, особенно в развивающихся странах, нет необходимого для этого оборудования. Капитан не имеет права выбрасывать безбилетников в открытом море, но, если он доставит их на берег, то сам будет оштрафован или даже арестован.


[Закрыть].

В мае 2011 г. в Кейптауне танзанийцы Дэвид Джордж Мндолва и его друг Джоктан Фрэнсис Кобело забрались на борт 113-метрового греческого рефрижераторного судна «Дона либерта». До них дошел слух, что стоявшее у причала без ночной вахты судно скоро уйдет в Англию. Как и десяткам других танзанийцев, обитающих в хижинах рядом с кейптаунским портом, бегство казалось им шансом на лучшую жизнь. В общем-то, все равно, куда плыть, лишь бы сбежать из Африки.

Взяв с собой паспорта, батон хлеба и пакет апельсинового сока, они ночью по швартову забрались на палубу, спустились в машинное отделение, спрятались под решетку настила и затаились, скрючившись в масляной воде, борясь со сном и переговариваясь только шепотом. Но с укрытием им не повезло. Турбины ожили, судно покинуло Кейптаун, но от непрерывного рокота двигателя у них звенело в ушах, а головы кружились от ядовитых испарений. «От жары перехватывало дух», – рассказывал Мндолва. За два дня они съели свои припасы, выбрались из укрытия, через лабиринт коридоров попали на палубу и спрятались в закрытой спасательной шлюпке, где нашли галеты и воду в бутылках. Там они просидели еще несколько дней.

Через девять дней изголодавшиеся беглецы снова покинули укрытие и на этот раз сдались команде. Капитан пришел в ярость и запер Мндолву и Кобело в каюте. На некоторых судах безбилетников просто держали бы взаперти до ближайшего порта. Но на «Дона либерта» поступили не так. Матросы соорудили из пустых топливных бочек и деревянной столешницы утлый плотик. Один из членов команды, угрожая ножом, вывел пленников на палубу. Плот, привязанный тросом, уже качался на волнах. «Лезьте туда! – приказал Мндолве и Кобело конвоир с ножом. – Живо!»

Перебираясь на скользкий плот, не умевшие плавать танзанийцы едва не свалились в океан. Волны были более 1,5 м высотой. Матросы перерезали трос, и плот сразу начало относить от судна, а «Дона либерта» двинулась своим курсом и через некоторое время скрылась из виду.

Качаясь на волнах, Мндолва и Кобело смотрели, как на горизонте собирались темные тучи. Беглецы привязались обрезком троса к плоту размером 2 на 2,5 м и ждали, когда шторм настигнет их. Вскоре плот начали швырять шестиметровые волны. Боясь, что плот перевернется, танзанийцы распластались на нем и, сдирая кожу на руках, вцепились в железный прут, приваренный к одной из ржавых синих бочек. «Это конец», – сказал себе Мндолва.

Случай с Кобело и Мндолвой обычным не назовешь, однако широко известно, что портовые власти все чаще запрещают высаживать на своей территории безбилетных пассажиров, ссылаясь на соображения безопасности и стоимость их содержания. Случалось, что безбилетники на несколько лет застревали на судах, не сходя на сушу.

Согласно сообщениям СМИ и правозащитных организаций, в 2014 г. два гвинейца были выброшены или спрыгнули за борт у побережья Франции после того, как несколько африканских стран не позволили им сойти на берег. Один из них утонул. Двумя годами ранее команда сбросила за борт в Средиземном море четверых беженцев из Африки (всем удалось доплыть до берега и выжить). Штрафы для капитана или страховщиков за доставку нелегальных пассажиров в порт могут достигать $50 000, а если при этом задерживается доставка груза, суммы обычно удваиваются[207]207
  Палома Маке из французского Университета Пуатье, изучающая проблему безбилетных пассажиров, объясняет, что государства, перекладывая ответственность за судьбы безбилетников на перевозчиков, оказывают сильное давление на судовладельцев, капитанов и команды.


[Закрыть].

Ежегодно на морских судах выявляют более 1000 безбилетников. Число морских мигрантов, например тех, кто в отчаянии покидает Северную Африку и Ближний Восток и пересекает на лодках Средиземное море, достигает сотен тысяч человек. Мало какие маршруты столь же опасны. Полдюжины безбилетных пассажиров, с которыми мне довелось беседовать, сравнивали свое плавание с поездкой в багажнике автомобиля, продолжающейся несколько дней, недель, а то и месяцев и проходящей в неведомых местах по бездорожью и при экстремальных температурах. Запасти достаточно воды и пищи невозможно. А если попытаешься сбежать в пути, спрыгнув с корабля, то, как сказал мне в южноафриканском порту Дурбане один из уцелевших в таком путешествии безбилетников: «Земля поглотит тебя без остатка».

Чтобы проникнуть на судно, безбилетники выдают себя за грузчиков или уборщиков. Кто-то подплывает к корме и пролезает в щель, где руль управления соединяется с корпусом. Часто используют «штурмовые шесты» – длинные бамбуковые палки с прибитыми ступеньками и крюком, по которым забираются на борт. Порой незваных пассажиров привозят портовые суда, доставляющие на рейд топливо или еду. С них «зайцы» перебираются на корабль и прячутся в трюмах, контейнерах, кабинах кранов или инструментальных ящиках.

Притаившись там, они надеются, что выиграли бесплатный билет в новую жизнь, но, как только суда отправляются в плавание, оказывается, что на борту есть свои западни, часто смертельно опасные. В охлаждаемых трюмах рыболовных судов стоит убийственный мороз, в кожухах дымовых труб – невыносимая жара, транспортные контейнеры подвергают фумигации и опечатывают. В морских информационных бюллетенях и страховых отчетах немало кошмарных сообщений о жертвах: «раздавлен в ящике якорной цепи», «задохнулся от выхлопных газов», «найден под выбранным якорем». Однако чаще смерть оказывается медленной: рвота от морской болезни приводит к обезвоживанию организма, люди умирают от голода и истощения[208]208
  Имеется не так много научных исследований или обстоятельных журналистских репортажей об участи безбилетных пассажиров. В доступных публикациях обычно рассматриваются отдельные случаи. Пытаясь выявить закономерности и мотивы нелегального проникновения на суда, я изучил следующие источники: Mark Bixler and staff, “Human Contraband: The Asian Connection,” Atlanta Journal-Constitution, Aug. 31, 1999; V. Dion Haynes and Liz Sly, “Smugglers Risk Lives of ‘Cargo’ for Profit: Lure of U. S. Tempts Numerous Chinese to Endure Boxed Stowage,” Chicago Tribune, Feb. 14, 2000; Cleo J. Kung, “Supporting the Snakeheads: Human Smuggling from China and the 1996 Amendment to the U. S. Statutory Definition of ‘Refugee,’” Journal of Criminal Law and Criminology, June 22, 2000; Nicole Tsong, “High Prices for Broken Dreams – a World Away from Home, Smuggled Chinese Stowaways Deal with Imprisonment, Fear, and, for Most, Crushed Hopes,” Yakima Herald-Republic, July 8, 2001; “Two-Hour Sailing into a Life of Emptiness,” Irish Times, Dec. 7, 2002; Yang-Hong Chen, “Stowaways and Illegal Migrants by Sea to Taiwan,” Jan. 2003; Yang-Hong Chen, Shu-Ling Chen, and Chien-Hsing Wu, “The Impact of Stowaways and Illegal Migrants by Sea – a Case Study in Taiwan,” International Association of Maritime Universities, Oct. 2005; Paul Schukovsky, Brad Wong, and Kristen Millares Bolt, “22 Stowaways Nabbed at Port of Seattle: Chinese Found in Good Health After 2-Week Trip in Container,” Seattle Post-Intelligencer, April 6, 2006; James Thayer, “The War on Snakeheads: The Mexican Border Isn’t the Only Front in the Struggle with Illegal Immigration,” Daily Standard, April 19, 2006; Semir T. Maksen, “Transportation of Stowaways, Drugs, and Contraband by Sea from the Maghreb Region: Legal and Policy Aspects,” World Maritime Universities Dissertations, 2007; Sheldon Zhang, Smuggling and Trafficking in Human Beings: All Roads Lead to America (Westport, Conn.: Praeger, 2007); Alison Auld, “Stowaways Arrested in N. S. Say They Came to Canada Looking for Better Life,” Canadian Press, March 26, 2008; Michael McNicholas, Maritime Security: An Introduction (Burlington, Mass.: Elsevier, 2008); Melissa Curley and Siu-lun Wong, Security and Migration in Asia: The Dynamics of Securitisation (New York: Routledge, 2008); William Walters, “Bordering the Sea: Shipping Industries and the Policing of Stowaways,” Carleton University, 2008; Florencia Ortiz de Rozas, “Stowaways: The Legal Problem,” University of Oslo, Jan. 9, 2009; “Increase in Stowaway Incidents,” London P&I Club, July 2009; “P&I Club: Take Care That Stowaways Can’t Hide in Rudder Stock Recess,” Professional Mariner, Oct. 9, 2012; Li Hong, “A Chinese Stowaway with No Legal Status in US,” Sino-US, June 14, 2013; “Stowaways,” Loss Prevention Bulletin, West of England P&I Club, 2013; Steven Jones, “Maritime Security Handbook: Stowaways by Sea,” Nautical Institute, Jan. 1, 2014; “South Africa – Stowaways in Durban,” West of England P&I Club, March, 17, 2014; “Gard Guidance on Stowaways,” Gard; “Stowaways and Snakeheads,” China Central Television; Reports on Stowaway Incidents: Reports on Stowaway Incidents: Annual Statistics for the Year 2010 (London: International Maritime Organization, 2010); Janet Porter, “Box Cells,” Jan. 10, 2011; Janet Porter, “Thinking Outside the Box,” Nov. 8, 2010; Janet Porter, “ACL Converts Containers into Prisons,” Aug. 20, 2010; Janet Porter, “ACL Installs Onboard Cells for Stowaways,” Feb. 4, 2010; Janet Porter, “ACL Installs Cabins on Ships to Hold Stowaways,” Feb. 3, 2010; “BIMCO Increases Charterers’ Liability in Stowaway Claims,” Jan. 15, 2010; Jerry Frank, “Stowaways on the Increase Again, Warns London Club,” July 14, 2009; Jerry Frank, “Stowaway Numbers See Steady Rise,” July 13, 2009; “P&I Club Says Stowaway Claims Cost $20M a Year,” June 9, 2009; “UNHCR: Urgent European Action Needed to Stop Rising Refugee and Migrant Deaths at Sea,” United Nations High Commissioner for Refugees, July 24, 2014; Severin Carrell, “Stowaways Found Dead on Cargo Ship in Ayr,” Guardian, May 27, 2008; Andres Cala, “Three Dominican Stowaways, Charging They Were Beaten and Abandoned at Sea, Say Two Others Dead,” Associated Press, April 17, 2003; Stowaways: Repatriation Corridors from Asia and the Far East (Singapore: Seasia P&I Services, 2005). Для определения динамики обнаружения безбилетников мы использовали ежегодный документ за период с 2000 по 2018 г: Gard Guidance on Stowaways (Arendal: Gard, 2000–2018).


[Закрыть].

Вскоре разразилась буря. Мндолва и Кобело чудом пережили ту ночь. Восемь часов они смотрели в непроглядно-черное небо, откуда низвергался ливень, и боялись даже открыть рот, поскольку их все время захлестывало волнами. А вот глаза приходилось держать открытыми, потому что стоило зажмуриться, как морская болезнь усиливалась. В открытом море шторм наносит удары и сверху и снизу. Мндолва сравнил это с землетрясением, совпавшим с ураганом.

Утром на лазурном небе не было ни облачка. Они отвязались от плота и попытались скоротать время в разговорах о футболе и своих близких. При этом приходилось непрерывно цепляться за плот. Был ветреный весенний день. Без еды и питья, мокрые и замерзшие от холодных брызг, они стали изнемогать. К заходу солнца заметно похолодало. Они были уже на грани паники. «Слова засохли во рту», – сказал Мндолва. Он начал читать «Отче наш» – сначала про себя, потом вслух. Кобело поддержал его, но вскоре закашлялся, его начало рвать кровью.

И удача повернулась к ним лицом – в виде пятнышка, появившегося на горизонте. Вскоре к плоту, громко тарахтя подвесным мотором, подошла трехметровая деревянная лодка. «Что вы тут делаете?» – прокричал по-английски рыбак, бросая на плот веревку. «Не знаю», – ответил Мндолва.

Через несколько часов рыбаки высадили бедолаг-танзанийцев на причал в нескольких милях от либерийского города Бьюкенен, где сотрудники иммиграционной службы задержали их за отсутствие документов. «Почему вы сажаете нас в тюрьму, а насчет моряков ничего не предпринимаете?» – вспоминает Мндолва свой разговор с одним из чиновников, которому рассказал о действиях экипажа «Дона либерта». «Мы занимаемся преступлениями на земле, – ответил тот, – море нас не касается». Кровавый кашель Кобело усилился, и он умер через шесть дней после того, как вернулся на берег. Ему было 26 лет.

Судно «Дона либерта» прибыло в порт Труро на юго-западе Англии в июне 2011-го, примерно через месяц после того, как Мндолву и Кобело высадили в открытом море. Британская полиция, очевидно, оповещенная либерийцами, поднялась на борт и допросила капитана. Вскоре следствие было закрыто – по словам портовых чиновников, из-за отсутствия доказательств.