Текст книги "Эликсир бессмертия для вождя. Секретные лаборатории на службе власти"

Бытие мистера Хаммера представляет безусловный интерес как для его будущих биографов, так и для писателей, работающих на ниве детективного жанра. Не потому ли он поспешил лично, без помощи подрядных литераторов, написать автобиографическую книгу в 1987 году?

Разумеется, в ней не найти описания той части его жизни, когда он состоял на службе нескольких спецслужб мира. А то, что эти факты из многогранной деятельности Хаммера в своё время не попадали даже в виде гипотез на страницы американской периодической печати, нельзя объяснять только его удачливостью. Большие деньги и высокие покровители из администрации американских президентов, сенаторы и конгрессмены всегда стояли нерушимой плотиной на пути журналистов, пытавшихся провести расследование и предать гласности белые пятна биографии авантюриста и баловня фортуны по имени Арманд Хаммер.

* * *

Председатель КГБ при СМ СССР Александр Шелепин давно уже присматривался к вездесущему и могущественному американцу, намереваясь использовать его в качестве своего информатора.

На приёме в Кремле, устроенном в честь полёта Юрия Гагарина в космос, Шелепина представили Хаммеру. Но не как председателя КГБ, а как старшего советника Хрущёва, в обязанности которого якобы входило установление и развитие контактов с представителями Большого бизнеса Запада вообще и США в частности. Не успел Шелепин освоить новую роль, как в ноябре 1961 года был смещён Хрущёвым с должности председателя КГБ. Пришлось, что называется, «перестраиваться на марше». Теперь с Хаммером тет-а-тет общался новый председатель КГБ Владимир Семичастный, но «крыша» осталась прежней – старший советник Хрущёва.

Американец со сталинских времён уже привык к неожиданным «рокировкам» в Кремле, но его удивило чересчур настойчивое стремление собеседника «переводить стрелки на другой путь», то есть уходить от обсуждения экономических вопросов, взамен предлагая обсудить проблемы международной политики, в частности, отношения между СССР и США. Со временем Хаммер к этому привык и перестал обращать внимание на излишне «политизированные» дискуссии, которые инициировал советник Хрущёва, а Семичастному иногда удавалось разговорить Хаммера и заполучить важную информацию.

Так, например, Арманд Хаммер сообщил, что вице-президент Линдон Джонсон, ставший президентом США после убийства Кеннеди, будет вновь переизбран на этот пост, потому что пользуется сильнейшей поддержкой воротил военно-промышленного комплекса США, да и вообще Джонсон – марионетка в их руках. Взамен они потребуют от новоиспечённого президента ввести войска в Северный Вьетнам, где специалистами «Оксидентал петролеум» были обнаружены огромные запасы высококачественной нефти. Внешнеполитический курс Джонсона будет более агрессивным, чем тот, что проводил его предшественник – покойный Джон Кеннеди.

Все сведения, полученные в приватных беседах с Хаммером, впоследствии подтвердились. На самом верху сначала Хрущёвым, а затем Брежневым было принято решение и в дальнейшем «прокачивать» всезнающего американца «втёмную», изредка поощряя его откровенность каким-нибудь шедевром из запасников Эрмитажа.

* * *

Федеральное бюро расследований (контрразведка Соединённых Штатов) вело разработку Хаммера с тех пор, как он стал регулярно посещать Советский Союз, подозревая его в агентурной связи с советскими спецслужбами. Тому были основания – в США Хаммер устраивал выставки «Сокровища царей Романовых», а затем аукционы с помощью сотрудника советского торгового представительства, некоего М., который в картотеке ФБР проходил как кадровый разведчик ГПУ-НКВД.

Разработка подозреваемого велась несколько лет, но не дала ожидаемых результатов, – он не был уличён как «шпион Москвы». Тогда глава Бюро Джон Эдгар Гувер решил лично выйти на вербовочную беседу с бизнесменом-авантюристом. В результате «изящного» шантажа Хаммер за небольшую плату (воистину, жадность не имеет предела!) согласился поставлять информацию о просоветски настроенных американских бизнесменах и политиках, с которыми был на короткой ноге.

Так «Большой Друг» Советского Союза, мультимиллионер и председатель совета директоров транснациональной нефтяной корпорации «Оксидентал петролеум» стал платным осведомителем ФБР.

Теперь у Хаммера, кроме «друзей» в президентской администрации, сенате и конгрессе США, появился ещё один мощный покровитель – шеф ФБР.

* * *

Сотрудничество с Бюро, длившееся несколько десятилетий, было прервано в 1960 году Центральным разведывательным управлением США. Руководство ЦРУ буквально не находило себе места от мысли, что такой «вездеход», каким был Хаммер, используется ФБР не по назначению. Ведь он вхож в такие кабинеты Кремля, куда не ступала нога ни одного западного премьера. Хаммер – кладезь ценнейшей информации! Главное – выкачать её из него в объёмах, равных поставляемой им на рынок нефти!

Интерес ЦРУ к личности Хаммера свидетельствует о масштабах его личности и потенциале возможностей, которыми он располагал. А что уж говорить о перспективах в добывании стратегической информации о главном противнике, СССР, которые открывались перед разведкой США, сумей она привлечь Хаммера к сотрудничеству?!

Аллен Даллес, бывший в то время директором ЦРУ, согласовав вопрос об использовании Хаммера с президентом Джоном Кеннеди, немедленно позвонил Гуверу и предложил передать ему на личную связь «неугомонного бизнесмена». Шеф ФБР спорить со «старшим братом» не стал, понимая, что за спиной Даллеса стоит сам президент. Сделка состоялась. Хаммеру был присвоен псевдоним «Оракул», и он сразу попал в разряд «особо засекреченных ценных агентов».

Связь сначала с ФБР, а затем с ЦРУ была на руку Хаммеру – ведь в обеих ведомствах он числился как секретный агент, а раз так, то все проворачиваемые им грязные махинации как с русскими сокровищами, так и на нефтяном рынке автоматически становились секретными – не станет же руководство ЦРУ подставлять члена своей «семьи»!

Арманд Хаммер

* * *

Аллен Даллес и сменившие его директоры Управления – Хаммер находился на связи только у первых лиц ЦРУ – торжествовали: «Оракул» поставлял поистине бесценную информацию.

Так, в 1970 году, вернувшись из очедного вояжа в Москву агент сообщил директору ЦРУ Ричарду Хелмсу, какие указания давал Кремль Анатолию Добрынину по поводу его позиции на переговорах об ограничении вооружений и о том, до каких пределов СССР может уступить на переговорах об ОСВ-1.

Позже «Оракул» представил подробную справку о нарастающих разногласиях между генеральным секретарем ЦК КПСС Леонидом Брежневым и председателем Совмина Алексеем Косыгиным по поводу отношений СССР с США. Администрация президента Никсона мгновенно отреагировала на поступившую от агента информацию и по согласованию с премьер-министром Канады Пьером Трюдо немедленно направила Косыгину приглашение посетить Соединенные Штаты и Канаду осенью 1974 года, где ему были оказаны, во-первых, королевские почести, а во-вторых, ему было недвусмысленно заявлено, что Запад делает ставку только на него и на проводимые им реформы. О переговорах с Брежневым и речи не шло…

Хаммер был нередким гостем в Госплане СССР, поэтому неудивительно, что совершенно секретные сведения о быстро сокращающихся запасах нефти на месторождениях в Волжско-Уральском регионе стали достоянием ЦРУ.

Этой информацией «Оракул» не только снабдил своих работодателей из Лэнгли, но и использовал её с большой выгодой для родной «Оксидентал петролеум», спровоцировав «энергетический кризис» и повышение цен на бензин в Западной Европе и США.

На правах почётного гостя Хаммер неоднократно участвовал в застольях, устраиваемых в хлебосольных домах членов Политбюро, где часто присутствовали не только партийные бонзы со Старой площади, но также руководители союзных министерств и даже генералы из центрального аппарата Лубянки. Из отдельных неосторожных высказываний сановных гостей, свидетелем которых был американец, прекрасно владевший русским языком, ему несложно было делать далеко идущие выводы. И он их делал!

Обо всём подслушанном «Оракул» тут же подробно информировал шефа Лэнгли. Он, в частности, представил Хелмсу исчерпывающую информацию о нарастающих разногласиях между СССР и КНР.

В США мгновенно отреагировали на поступившие от агента сведения – президент Ричард Никсон и его помощник по национальной безопасности Генри Киссинджер немедленно вылетели в Пекин для переговоров с руководством Китая.

Деятельность Хаммера на ниве шпионажа в пользу США щедро вознаграждалась. Зная пристрастие «Оракула» к драгоценностям, и особенно к старинным картинам, ЦРУ не скупилось на их приобретение. «Малая Грановитая Палата» Хаммера регулярно пополнялась всё новыми шедеврами…

Среди самых примечательных парадоксов биографии Хаммера – привлечение его к уголовной ответственности по делу, связанному с процессом века, – Уотергейтом. Он был обвинён в незаконном переводе нескольких миллионов долларов на счёт республиканской партии, надеясь на выгоды, которые в будущем могли последовать для него как бескорыстного жертвователя.

«Оракул» бросился за помощью к своему оператору, но тот лишь развёл руками – судебная власть в США не подвластна даже президенту, не говоря уж о ЦРУ. Тогда Хаммер решил бороться в одиночку.

Поначалу он начисто отрицал сам факт перевода денег в кассу республиканцев. Приём, однако, не сработал, а суд навесил ему новое обвинение: преднамеренный обман правосудия. Адвокат настоятельно рекомендовал Хаммеру признать за собой первую вину – незаконную передачу денег в фонд республиканской партии, чтобы снять второе обвинение – лжесвидетельство суду, которое по американскому законодательству являлось ещё более серьёзным обвинением, чем первое.

Когда судья Лоренс Лидик огласил главные пункты обвинения, Хаммер прошептал: «Виновен».

После этого признания суд счёл возможным снять другие пункты обвинения – преднамеренное лжесвидетельство и неуважение к суду. Приговор гласил: $3 тысячи штрафа и один год условного осуждения. И хотя приговор был, по существу, символическим, но он лишал Хаммера возможности реализовать мечту всей своей жизни – стать Нобелевским лауреатом, так как по этическому регламенту Нобелевского комитета, ли́ца, осуждённые по уголовным статьям, кроме правозащитников и диссидентов, к конкурсу не допускались…

12 октября 1990 года, когда позади Арманда Хаммера остались девяносто прожитых лет, рентген показал, что он поражён неизлечимым видом рака.

Медик по образованию, он отдавал себе отчёт о роковом характере обрушившейся на него хвори. Тем не менее упорствовал, уповая на чудодейственное снадобье, которое ему доставляли из джунглей Мексики. В какие-то моменты казалось, что снадобье проявляет свою волшебную силу – болезнь отступала и жизненная энергия вновь возносила Хаммера на привычную ему высоту. Но вскоре стало очевидно, что высота эта последняя и с неё произойдёт окончательное падение…

Поняв это, Хаммер объявил родным, что возвращается к традициям праотцев, в храм Всевышнего, который завещал, что отрок по достижении 13 лет превращается в «сына заповеди» и должен быть подвергнут обрезанию.

Когда раввины указывали Хаммеру, что решение принято с непоправимым опозданием, он отвечал: «Праотец Авраам подверг себя обрезанию в 99 лет, а мне лишь 92 года…»

…Под руководством раввинов спешно шли приготовления к последнему торжественному акту жизни Арманда Хаммера – бар-мицве (обрезанию), запоздавшей на 79 лет.

Все было расписано, раввины отрепетировали каждое своё слово, кое должны были бы адресовать 13-летнему отроку, вступающему на ролях «сына заповеди» и «мужа обязанностей» в жизнь.

Посвящение должно было состояться 11 декабря. Однако за день до этого, 10 декабря 1990 года, Арманд Хаммер в последний раз глянул на окружавшую его реальность и отбыл в мир иной.

…Бар-мицва по установленному ритуалу была совершена над усопшим Хаммером на следующий день.

Отрока Арманда Хаммера сыграл актёр, которому было придано, сколь возможно, сходство с покойным, который, по понятным причинам, не мог присутствовать на собственном обряде обрезания…

* * *

Даже уйдя в мир иной, Арманд Хаммер не переставал преподносить сюрпризы.

Когда вскрыли его завещание, то оказалось что единственным наследником он назначил своего сына Юлиана, которому оставил целых… 15 тысяч долларов. Оскорблённый, он не явился на похороны отца, как и большинство других родственников, в такой же степени уязвлённых и обманутых покойным.

Но самый большой сюрприз ожидал окружающих впереди.

Когда воедино были сведены дебет с кредитом, то оказалось, что Арманд Хаммер должен государству и кредиторам сумму, в два раза превышавшую ту, в которую могло быть оценено всё его имущество, включая и «Малую Грановитую Палату»!

Словом, вся жизнь Хаммера прошла под лозунгом Пабло Пикассо:

«Неважно, друг мой, станешь ли ты миллионером. Главное – жить, как миллионер…»

* * *

«Действительно, прав был генерал, назвав материалы о деятельности Хаммера евангелием, – подумал Казаченко, закрывая пресс-бюллетень. – Изложено достаточно убедительно. Чувствуется, что автор или авторы поднаторели в очерковом жанре… Однако, – Олег посмотрел на часы, – пора приниматься за справку. Не исключено, что она представляет собой ещё одно бытописание, ибо генерал Крючков, став председателем КГБ СССР, оценивает сотрудников не за оперативную смекалку и качество заведенных дел, а за умение преподнести «воздушный шарик» в красивой обёртке. Забыл, ох забыл наш председатель, что разведчики и контрразведчики – не бюрократы. Их основное предназначение – не написание бумаг под грифом «секретно», а добывание их! А ведь многие мои сослуживцы преуспели и возвысились, имея бойкое перо вместо оперативного дара. Н-да… Как сказал бы мой шеф: «Чудны дела твои, Господи!..»

Глава пятая
Золотая рыбка из-за «железного занавеса»

1 августа Гарднер Гас Хэтэуэй, начальник отдела контрразведки ЦРУ, получил срочную телеграмму из Парижа.

В то утро в американское посольство явился Виталий Юрченко и объявил о своём желании работать на Соединённые Штаты. Его хорошо знали в Лэнгли, так как он занимал должность заместителя начальника отдела внешней разведки КГБ, занимавшегося разработкой американских разведчиков. Ничего себе улов! Такая удача не часто балует «охотников за скальпами» – вербовщиков, – к какой бы спецслужбе они не принадлежали!

В тот же четверг, поздно вечером, Хэтэуэй получил ещё одну телеграмму из парижской резидентуры ЦРУ. Юрченко сообщил, что в 1984 году в Вене некий американец вступил в контакт с сотрудниками местной резидентуры КГБ и передал имена нескольких русских, поставлявших информацию ЦРУ. Сам Юрченко никогда не встречался с этим американцем, но знал, что некоторое время тот работал в Управлении и был неожиданно уволен во время подготовки к работе в Москве.

Никогда не терявший самообладания Хэтэуэй, поняв, что речь идёт об Эдварде Ли Говарде, грязно выругался и со словами: «Этого ублюдка надо обезвредить, пока он не натворил новых бед!» – схватил трубку прямой телефонной связи с директором ЦРУ Уильямом Уэбстером.

В ходе последующих допросов перебежчик сделал целый ряд сенсационных заявлений. ЦРУ не могло не поверить ему, ибо никогда не получало сразу столько ценной информации из одного источника. Он не мог быть «подставой», – решили в руководстве Управления, – по одной лишь простой причине: КГБ никогда бы не решился одновременно рассекретить такое количество своих тайн.

Кроме прочего, Юрченко рассказал о так называемой «шпионской пыли» – химикате, распыляемом в машинах сотрудников посольства США в Москве.

Препарат невозможно обнаружить без специальных приборов. Оставаясь в виде микроскопических частиц на коже и одежде даже после воздействия на них воды и пара, он помогал сотрудникам КГБ выявлять связи американских разведчиков среди советских граждан.

Например, если сотрудник московской резидентуры ЦРУ хотя бы раз подвозил своего источника на машине, на нём в течение нескольких месяцев оставались следы спецвещества…

* * *

По распоряжению шефа ЦРУ Юрченко поселили в живописнейшем уголке Вашингтона с прудом и сосновым лесом, в комфортабельном двухэтажном особняке с прислугой. Ему было обещано, что по завершении допросов он получит его в личное пользование.

Кроме того, Управление назначило перебежчику пожизненное жалованье в размере 70 тысяч долларов в год, разумеется, при ежегодной индексации с учётом инфляции.

На одном из допросов экс-кагэбэшник признался американцам, что основная причина его побега заключается в том, что он влюбился по уши в некую Валентину, жену советского дипломата, работающего в Монреале.

Последние два года их роман развивался хотя и поступательно, но довольно неравномерно, по причине редких эпизодических встреч. Вместе с тем Юрченко заявил, что между ним и его избранницей якобы имеется договорённость, что, как только он устроится в Соединенных Штатах, она тут же бросит мужа и переедет жить к нему.

– Если хотите, я прямо от вас позвоню ей домой. Её муж сейчас скорее всего на службе в посольстве, и она может говорить, не боясь! – воскликнул Юрченко и, потеряв над собой контроль, потянулся к личному аппарату Хэтэуэйя, в кабинете которого и проводились допросы.

Американец по достоинству оценил лихорадочный взгляд собеседника:

– Да-да, пожалуйста, звоните! Аппарат в вашем распоряжении…

– Алло, Валюшенька, это я… Да-да, уже в Штатах! Я смогу за тобой приехать? Что? Не расслышал, повтори! Через три-четыре дня?

Закрыв трубку ладонью, Юрченко, подобострастно заглядывая Хэтэуэйю в глаза, спросил:

– Я могу с вашего разрешения съездить за своей… за своей подругой в Монреаль дня через три-четыре?

– Нет проблем!

– Алло, Валюшенька, значит, давай договоримся так: начиная со следующей среды каждый вечер в семь часов, напротив твоего дома у ресторана McDonalds. Хорошо? Ну, целую тебя всю! Остаюсь твоим… До скорой встречи!..

Положив трубку, Юрченко стал с жаром благодарить Хэтэуэйя за оказанную любезность.

– Не стоит благодарностей, все мы люди и должны помогать другу другу! – просто ответил хозяин кабинета.

– Нет-нет, мистер Хэтэуэй, вы недооцениваете вашу помощь и проведенный вами курс лечения со… мной! Вот уже три ночи кряду мне снится один и тот же сон… Я сижу один-одинёшенек в московской квартире моей возлюбленной и смотрю на все те цветы, которые я когда-то, в дни наших свиданий, дарил ей. Большинства цветов уж более нет, от них остались одни голые стебли, сухие и жалкие… От других, вянущих, исходит запах тлена. Если вянущие цветы пахнут тлением, это – воспоминание о том времени, когда они цвели и благоухали. Мертвые цветы – они, как призраки. Мертвые, они притворяются живыми…

Вот так я и сидел, как вдруг распахнулась дверь и в комнату робко вошла Валентина. Я очень удивился, даже испугался: ведь мы никогда не встречались так поздно, после наступления сумерек. Обычно мы встречались с нею в течение рабочего дня. Моего и её мужа. Валентина никогда не работала, да и неженское это дело – работать где-то от звонка до звонка…

Я, отпросившись у начальства якобы на явку с особо ценным агентом, мчался на своих «жигулях» из Ясенева на улицу Академика Пилюгина, где проживала Валентина, чтобы на два-три часа отдать свою душу и тело той, что стала дороже всех женщин земли…

Надо сказать, что Валя – удивительная женщина! Не знай я, что её муж дипломат, я бы подумал, что он из контрразведки. Ибо те знания и навыки, которыми владела Валентина, обычно женщины постигают, прожив несколько лет под одной крышей с мужем-контрразведчиком…

За несколько часов моего пребывания у неё в квартире она через каждые двадцать-тридцать минут под каким-нибудь естественным предлогом названивала мужу на службу, чтобы удостовериться, что он по-прежнему там, а не стоит у входной двери, ожидая, когда я вырвусь из её объятий…

А что вы себе думаете?! Валя говорила мне, что однажды уже имела один такой малоприятный опыт по ликвидации любовного треугольника. Треугольник, который едва не стоил ей развода, когда муж застал её прямо в постели с любовником…

С тех пор она сказала себе, что звонок на службу мужа каждые двадцать-тридцать минут и знание точного места его пребывания стоит гораздо дороже всех тех ласк, которые она сможет получить за то же время, но находясь в полном неведении о перемещениях своего мужа…

Заранее согласен с вашим возможным выводом, что Валентина – женщина весьма практичная и даже прагматичная, – всё более распаляясь, заключил Юрченко. – Но вы знаете, мистер Хэтэуэй, сердцу не прикажешь, я полюбил такую, какую встретил, и другой для себя не мыслю… Впрочем, и она тоже…

* * *

– Виталий, – спокойно произнес Хэтэуэй, – так чем закончился сон, который, судя по вашим словам, уже третью ночь не даёт вам покоя?

– Ах, ну да, конечно! Извините!

Юрченко вскочил со стула, снова сел, снова вскочил.

– Да! Так вот, в комнату, где находился я и увядшие цветы, входит Валентина. В руке у неё букет свежих цветов, что само по себе удивительно!

Дело в том, что всякий раз, когда я преподносил ей цветы, она в шутку заявляла мне буквально следующее:

«Виталий, ты не умеешь жить, ты – мот и транжир! На деньги, потраченные тобой на цветы, ты давно бы мог купить мне несколько пар роскошных домашних тапочек, а ты всё продолжаешь таскать мне охапки роз, гвоздик, лилий! Через два-три дня вся эта красота превратится в никчемную солому, а тапочки останутся, понял, дурачок?!»

Не говоря ни слова, Валентина подошла к письменному столу, за которым я сидел, и положила передо мной принесённый ею букетик сирени.

Сразу после этого она стала выхватывать изо всех ваз, кувшинов, горшков и бокалов увядшие цветы, которые, оказывается, она хранила всё это время, хоть и называла их никчемной соломой…

Мне показалось, что меня ударили прямо в сердце, но я ничего не мог сказать… И когда я пытался встать и схватить Валентину за руку, она, смеясь, смотрела на меня. В её руке – увядшие цветы. Она подходит к окну и просто выбрасывает их вниз. У меня такое чувство, точно я должен последовать за ними…

Но останавливает меня присутствие всё той же Валентины, моей любимой! Она подходит ко мне, держа в руках маленький букетик сирени, гладит меня цветами по лицу.

Какой живительный аромат, мягкий, освежающий! Я хотел бы всем лицом зарыться в этом букетике, как вдруг внутри его мне чудится запах тлена! Что за черт, откуда же он может взяться, ведь цветы – только что срезаны?!

Однако тяжёлый дух тлена, даже уже не просто тлена, а гнилостный запах самой настоящей покойницкой, полевого лазарета коек, этак, на сто, начинает душить меня во сне, и я каждый раз на этом месте просыпаюсь!..

Юрченко вскочил с кресла и, застыв в ожидании, неотрывно смотрел на Хэтэуэя. Американец быстро сообразил, в чем кроется причина поведения пришельца из-за «железного занавеса».

– Забавный сон, мистер Юрченко!.. Интересно, что бы по его поводу сказал вам Зигмунд Фрейд?.. И хотя я не разделяю его теорий, тем не менее полагаю, что в любом случае вам надо, не откладывая, выехать в Канаду… И не просто повидаться с вашей избранницей, а склонить её к переезду сюда…

– Но ведь она обещала, у нас же с ней всё оговорено, как вы не понимаете, сэр?!

– Если уж мужчины слабы, что уж говорить о женщинах?.. – как-то неопределённо ответил на страстный выпад собеседника Гас Хэтэуэй.