Текст книги "Матушка Феодосия. Рассказы о скопинской старице"

Игорь Евсин
Матушка Феодосия. Рассказы о скопинской старице

Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви

ИСР16-606-0239

© ООО «Зёрна-Слово», 2016

© Евсин И. В., 2016

Свет мира
Вступление

Скопинская старица схимонахиня Феодосия (в миру Наталья Никифоровна Косоротихина) согласно паспорту старицы, родилась 4 ноября 1923 года. (Точная дата рождения старицы неизвестна, но она благословляла отмечать её день рождения именно 4 ноября, в праздник Казанской иконы Божией Матери).

Матушка Феодосия была из тех подвижниц веры и благочестия, которые не только обращали людей в православную веру, утверждали их в ней, ободряли унывающих и укрепляли утверждённых, но и имели от Бога великие дары рассуждения, утешения, прозорливости. Л ещё матушка Феодосия обладала даром дерзновенной молитвы пред Господом, благодаря которому могла помогать людям в их житейских нуждах, в тяжёлых жизненных обстоятельствах и исцелять даже неизлечимо больных. Тысячи людей приезжали к ней со всей России. И никто из них не уходил «тощ и неутешен». Другое дело, за чем приезжали.

Во время работы над жизнеописанием старицы Феодосии мне не раз приходилось слышать: «За чем к ней люди приезжали? Многие по пустякам… Не спрашивали, как спастись, как стяжать благодать Духа Святого. Больше спрашивали о другом: надо ложиться в больницу на операцию или не надо, жениться или не жениться, продавать квартиру или разменивать, как быть с заболевшей коровой? Вот такими пустяками они беспокоили тяжелобольную старицу…»

Да, по сравнению со спасением души, эти вопросы действительно кажутся мелочными, малозначительными. Но вот что говорится в одной мудрой притче. Собралось как-то к одному старцу множество народа, жаждущего духовного вразумления и утешения. Он вышел к людям и вдруг увидел в большой толпе невзрачную крестьянку. Позвал её и стал с ней говорить. Женщина просила старца помочь найти пропавшую козу. Он стал подробно спрашивать, что произошло с её козой. Народ, слыша их разговор, зароптал: «Мы собрались к старцу ради душеспасительного разговора, а эта женщина отвлекает его пустой просьбой». И тогда старец сказал: «Если эта женщина не найдёт козу, её дети могут умереть от голода».

Так незначительные, на первый взгляд, вопросы могут быть очень важными для вопрошающих, даже судьбоносными.

Приснопамятный архимандрит Авель (Македонов), постригавший Наталью Косоротихину в монахиню с именем Феодосия, однажды рассказал такую историю:

«Пришла к одному старцу пожилая женщина и сказала:

– У меня такое дело. Муж мой очень болен. Я хочу продать квартиру в Москве и купить дом в Дивееве. Буду водить мужа на поклонение мощам преподобного Серафима, и он излечится.

– Не знаю, не знаю… – ответил старец. – Лучше бы показать его врачам, а не продажей квартиры заниматься…

Женщина не послушалась. Продала квартиру, переехала в Дивеево, а её мужу там стало совсем плохо. Священник, исповедовавший его, посоветовал обратиться к врачам, но ни у женщины, ни у её тяжелобольного супруга не была оформлена прописка в Дивееве, а поэтому не было и медицинского полиса. Пока женщина решала проблему с пропиской и полисом, её муж умер, а сама она почувствовала перед ним непоправимую вину. Каково-то ей было жить…».

Такими были последствия неправильного решения, казалось бы, малозначительного вопроса: продавать или не продавать квартиру.

Да, многие приезжали к матушке Феодосии с незначительными житейскими вопросами. Но разрешая эти вопросы, старица всегда говорила: «Надейся на Бога, молись Богу, и Он всё управит». Тем самым она обращала людей к вере. Разве это малозначительно? А разве неважным было простое слово матушки Феодосии к одинокому, унывающему от холостяцкой жизни мужчине, который спрашивал женится он или нет. «Женишься. Помолись Богу, и Он найдёт тебе невесту и деток даст», – ответила матушка и её слова сбылись. Прозорливые и утешительные слова…

Разве малозначительно, что русские люди, испокон жившие в лишениях и тяготах, находили у таких праведниц, как матушка Феодосия, простое человеческое утешение? Великое это дело – утешить человека в его печалях и скорбях.

Конечно, бывало и так, что матушка Феодосия, устав от житейских просьб, говорила: «Хоть бы кто спросил, как душу спасать, как Богу угождать. Нет, спрашивают: «Как выйти замуж? За кого? Кто у меня родится? А я ведь не гадалка».

Но в утешении матушка не отказывала никому. Ведь она жила в то время, когда верующие просто изнывали от безутешности, поскольку большинство храмов было закрыто, а священники законодательно лишились права говорить проповеди. Это было время, когда, выражаясь словами духовного писателя Василия Никифорова-Волгина: «Вся русская земля истосковалась во Благом Утешителе. Все устали. Все горем захлебнулись. Все чают Христова утешения».

Матушка Феодосия, как и десятки старцев и стариц, явленных тогда нашему народу, была тем тёплым, Божьим огоньком, который согревал многие исстрадавшиеся и захолодевшие людские души. При этом она не обладала даром проповедования учения Христова, поскольку была необразованной, но вся её жизнь была проникновенной, доходившей до глубины души проповедью.

Более полувека матушка Феодосия лежала недвижимо, парализованная после страшной аварии, и смиренно переносила выпавшее ей тяжкое испытание – сильную болезненную немощь. Наглядное для всех смирение и было её проповедью о том, как можно стяжать благодать Божию, ибо, по слову апостола Иакова, «Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать» (Иак. 4, 6). Смирение, послушание Божией воле и силу молитвы – вот что проповедовала своей жизнью матушка Феодосия, не заводившая богословские разговоры о спасении души. И неважно, с какими вопросами приезжали к ней люди – жениться или не жениться, продавать квартиру или не продавать… Матушка Феодосия научала всех не отвлечёнными словами, а, как говорил о старчестве монах Серафим (Шолков), «живым примером, исполненным силы Духа, могущим изменить жизнь и привести к главному – смирению и покаянию».

Мне часто приходилось слышать от посетителей матушки Феодосии такие признания: «Придёшь к ней со своими печалями и скорбями, постоишь рядом и подумаешь про себя: «Что ж это я нюни распустил? Вот старица полвека лежит парализованная, мучается от болей, а улыбается, как ребёнок». Посмотришь на неё и уходишь утешенный одним только видом праведницы».

Священник Сергий Рыбаков говорил об этом так: «После посещения матушки Феодосии все собственные духовные и телесные немощи казались уже ничтожными даже только оттого, что увидишь её, старицу-подвижницу, у которой только и движется, что одна голова. И она, такая немощная, как никто другой, могла всякого приходящего к ней утешить, вселить радость и надежду на лучшее. Помню, у неё было такое ласковое, такое светлое лицо и голубые добрые глаза…»

Очень проникновенно рассказала мне о своём посещении скопинской старицы известная рязанская журналистка Татьяна Кулаева:

– Я приехала к матушке Феодосии с большой скорбью. Целый год не могла прийти в себя после жестокого кризиса в семье и серьёзных проблем на работе. Часто плакала. Устала от этого, измучилась, но никак не могла остановиться. Поехала к матушке Феодосии. Долго ждала своей очереди. А когда зашла к ней в комнатку, то не знала, что сказать. Передо мной лежала немощная, совершенно больная старица. А от неё исходил свет праведности. И вот я стояла рядом с ней и ничего не могла сказать. А на душе у меня сами собой происходили какие-то светлые перемены, хотя глаза были полны слёз. Тогда матушка спросила меня:

– Чего молчишь?

– Плачу…

– А ты не плачь.

Вот и всё, что она сказала. Всего три слова, но после них я словно преобразилась. Камень тоски, давивший мою душу целый год, рассыпался в прах. Мне стало легко и спокойно. Я попрощалась с матушкой и ушла. Вот так, сказала мне матушка Феодосия три слова и излечила мою больную душу».

А вот ещё несколько примеров.

«Воистину сила Божия в немощи совершается! Люди видели в матушке пожилого немощного человека, но и чувствовали её громадную силу, живительную радость, которую Господь вселял в них через неё. Это и есть чудо. Увидеть в 90-летней старице вот эту огромную жизненную силу… К ней, прикованной к постели, почти ничего не видевшей из-за болезни глаз, шли люди с проблемами, а от неё исходили жизнерадостность и доброта, становилось легче с самого начала разговора… От матушки исходила такая любовь, которую не передать словами», – вспоминал игумен Серафим (Котельников).

«Приедешь к ней, бывало, пасмурный, без сил, а уезжаешь бодрый! И становится ясно, что дальше делать, как дальше жить, на что обращать внимание, а на что нет. Всё что сгущалось, все бесовские нападки, всё рассеивалось как бы само собой. Матушка лучисто улыбалась, радовалась и замечала больше светлых моментов в жизни», – рассказывал иеромонах Серафим (Маслов).

Лучистая улыбка матушки Феодосии, её ясные, добрые глаза навсегда оставались в сердцах знавших её людей. И когда от жизненных скорбей на кого-то из них находило уныние, то они ободрялись при одном только воспоминании о больной, парализованной, но светлой, как ясное солнышко, старице. «Наше солнышко» – так и называли матушку Феодосию её духовные чада.

За великое смирение и терпение тяжкой болезни, за безграничную веру и любовь к Богу и ближним скопинская старица удостоилась дара дерзновенной молитвы, по которой свершались чудеса, и потому многие еще при жизни почитали её как святую праведницу. И нет в этом ничего удивительного. В «Добротолюбии» сказано: «Иметь живой образ святости – это действительно духовная потребность, отрадная для народа». Вторя «Добротолюбию», писатель Фёдор Достоевский о великой значимости живого образа святости писал: «Для смиренной души… измученной трудом и горем, а главное, всегдашней несправедливостью и всегдашним грехом, как своим, так и мировым, нет сильнее потребности и утешения, как обрести святыню или святого, пасть пред ним и поклониться ему».

Тяжело было бы жить русскому народу без общения с праведниками… В статье протоиерея Александра Соловьёва «Старчество на Руси» есть примечательные слова: «Среди жизни, исполненной пороков, злобы и лжи, для нашего народа отрадна и ничем не заменима мысль и сознание, что есть, и близко – в нашей же несовершенной жизни, человек, который стоит выше дрязг житейских, служит правде, умеет указать путь к правде и другим и как немерцающая лампадка, освещая непроглядную тьму, горит духом, предстательствуя за всех пред Богом».

Такой горящей пред Богом немерцающей лампадкой и была приснопамятная скопинская старица, схимонахиня Феодосия. К ней можно отнести слова из Евангелия от Матфея: «Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят её под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5, 14).

Часть 1
И труд, и радость

Велемьинские будни

Деревня Велемья, в которой родилась Наталья Косоротихина (будущая схимонахиня Феодосия) богата своей историей. С ней связан интересный и символичный факт: Велемья, родина матушки Феодосии, находится на самом высоком месте Среднерусской возвышенности.

По предположению известного географа-путешественника П.П. Семёнова, Велемья относится к той группе поселений, которые основаны в XIII веке беглецами из сёл, сожжённых и уничтоженных татарами в верховьях Дона и Задонья. Само слово «велемья» в переводе с мордовского (мокшанского) языка означает «обжитая, населённая земля». Правда, первоначально это поселение называлась не Велемья, а Подвелемье, так как оно находилось у Велемского леса. В годы, когда родилась Наталья, поселение уже именовалось Велемья. В деревне было более двухсот добротных домов. Народа проживало там много – около полутора тысяч человек.

Жизнь в Велемье бурлила.

Народ работал на полях, на торфоразработках. Недалеко от деревни находились залежи глины, которую поставляли знаменитым на весь мир скопинским мастерам по керамике. Правда, тогда этих мастеров в народе шутливо звали горшкошлёпами. «Подумаешь, мастера… – говорили в старину велемьинцы, – у нас через дом такие горшкошлёпы живут». Может, конечно, они и хвастались, но несомненно то, что жители многих скопинских деревень умели лепить из глины горшочки для варки каши и для солений, кринки для молока, кружки, баклаги для напитков и другую кухонную утварь. А в самой Велемье был завод, который старожилы называют «черепичный». По их словам, на нём делали черепицу, которой крыли крыши.

Но более всего жители Велемьи гордились работой на близлежащих шахтах. Работать на них было неимоверно тяжело, но заработки углекопов были высоки. Высок был и почёт. Потому без знакомств и связей получить работу на шахтах было невозможно.

Вообще, это удивительно, что на Скопинской земле, которая находится чуть ли не в центре Среднерусской возвышенности, есть залежи каменного угля. Конечно, это не Кузбасс и не Донбасс. Но небольшие скопинские шахты всегда были хорошим подспорьем для государства. Правда, работников на шахтах близ Велемьи и в её округе звали не шахтёрами, а углекопами.

Велемья в начале XX века

Работящие, сметливые жители Велемьи жили одной семьёй, всегда помогали друг другу вещами и продуктами, делились радостями и бедами.

Время появления на свет Натальи Косоротихиной было временем разрухи после Гражданской войны. Повсюду царили нищета и голод. На Рязанской земле это особенно проявлялось в Скопинском районе, где в год рождения Натальи случился неурожай. Не уродились картофель, рожь, овёс. И крестьяне были озабочены не только тем, как прокормиться, но и тем, как прокормить до весны скот, где раздобыть семян для посева.

Скопинские старожилы, вспоминая то время, говорили: «Похлебаем щей с хлебцем в обед, а в ужин хлебаем уже без хлеба, но с надеждой, что доживём до того, когда картошка поспеет. Продавали некоторые вещи, мелкий и крупный скот, а бедноте хоть в петлю полезай».

Тяжёлой была доля и родителей Натальи, Никифора и Ефросиньи (в крещении Евпраксии) Косоротихиных. Ведь у них было пятеро детей, которых надо было кормить, одевать, обувать. Старшей была дочь Фёкла, за ней следовала Анна, дальше – сын Тихон, потом – Наталья, а за ней – самая младшая – Ольга. Фёкла была старше Натальи на пятнадцать лет, а Ольга – младше на пять.

О детстве и юности Натальи Косоротихиной мне удалось узнать от единственной в деревне Велемья её сверстницы – Матрёны Егоровны Лобчиковой.

«Мы с Косоротихиными соседями были, – рассказывала Матрёна Егоровна. – Жили на Горке, это в самом конце, по старой дороге на Новые Кельцы. Разные концы деревни по-разному называли: Порядок, Большак, Горка.

В то время все церкви позакрывали, как и в соседнем селе Петрушино, где, наверное, крестили Наташу. А ещё у нас в Велемье школа была, только мы в ней не учились. С девяти лет либо с десяти пошли в колхоз работать. А куда денешься? Землю для семей давали по числу работников в колхозе. Не пойдёшь работать – урежут участок земли. А мы ведь только со своей земли и кормились-то. Вот за землю и работали. А в колхозе ничего не платили. Бесплатно работали.

А так у нас всё своё было. Одевались во всё своё. Лён растили. Бабы на домах станками холсты ткали и шили рубахи, портки да платья. На зиму свитера, шапки, носки да варежки вязали из овечьей шерсти. Всё было своё. Коров держали, молочко было. Правда, Косоротихины корову не держали. Родители Наташи, Никифор и Ефросинья, на шахте работали. Времени для коровы у них не было. Для неё сено надо косить, сушить, собирать, а им некогда. Это они потом уже коровку завели… Да…

Для еды мы огород держали. Помню, у Косоротихиных земля была плохая, глинистая, урожай давала плохой. А чтоб не урезали участок, послали Наташу в колхоз работать. Маленькая она тогда была. Я тоже с мальства там работала. Чего мы делали? Капусту пололи, свёклу, морковку. А потом и снопы научились вязать. Рожь серпами жали и в снопы укладывали.

На колхозном поле. Фото 1920-х годов

Помню, как Натальюшка мимо нашего дома на работу в колхоз ходила. Скромненькая, тихонькая, худенькая…

А ещё мы в разные игры играли. А вот Наташа – она нет. По грибы, по ягоды ходила с нами. А играть – не дозовёшься. Кричим, кричим: «Наташка, пошли играть», а она даже в окошко не выглядывала. Лишь на праздники на улицу иногда выходила. Скромненькая такая. Мы все в платьях нарядных, а она – нет. Она наряжаться не любила.

Мы, когда подросли, с мальчиками дружить стали. А она всё в заботах да в делах. То в лес уйдёт хворост собирать, то на болото мох дёргать. Ни с кем не дружила. А мы её не неволили. Уважали. Ведь она как? Другие ссорятся, ругаются, а Натальюшка всегда всем уступала, всех мирила. Когда двое ссорились, к одному кому-либо подойдёт и ручкой его в сторону отодвигает, уступи, мол, уступи. Когда же её саму задевали – она не обращала внимания на это. Как будто её никто не трогал и не тревожил. Добрая была предобрая. Вот за то мы и любили её, хоть она с нами и не играла.

А потом мы с ней на колхозных стройках работать стали. Коровники, свинарники строили. Воду на быках возили. Быки такие громадные были, но мы их не боялись. А самим-то всего лет тринадцать-четырнадцать было. Вот так и проходило наше детство. Сызмальства в трудах да лишениях. А жизни всё же радовались. Песни пели».

Сама матушка Феодосия о том времени вспоминала так: «Бывало, идём после работы домой, усталые-преусталые, а сами песни поём. Сейчас так тяжело не работают, а выглядят почему-то унылыми».

И впрямь удивительна унылость сегодняшних людей. Живут в домах с центральным отоплением, с горячей водой, с тёплым туалетом. Таких тяжёлых работ, как у наших предков, не выполняют, а всё чем-то недовольны и чаще всего работой. А вот матушка Феодосия с детства приобрела любовь к труду и, следуя словам апостола Павла, «всегда радовалась, непрестанно молилась, за всё благодарила».

Матрёна Лобчикова говорила так: «Тяжело мы тогда жили. Да, тяжело. Всё было, но и радость была. Правда, наши папы и мамы… ой, как же они надрывались, чтоб нас прокормить!»

Как известно со слов самой матушки Феодосии, её родители работали на шахтах углекопами. Чтобы представить, как работали Никифор и Ефросинья, приведу воспоминания почётного шахтёра Е.Б. Чеснокова, который трудился на той же шахте, что и Косоротихины.

Скопинские углекопы

«Условия были тяжёлые, всё делали вручную, о машинах и помину не было. Весь наш инструмент состоял из лома и кайла. Забои освещались плохо, примитивная лампочка представляла собой плошку, заполненную нефтью и снабжённую фитилём. Плошка страшно коптила, в забое стоял невыносимый чад. Лишения и тяготы ожидали шахтёров на каждом шагу. День проходил в подземелье, а в короткие часы отдыха жизнь тоже не баловала. Бывало, отработаем в шахте двенадцать часов, а после снова гнём спину на нищенском клочке земли, чтобы как-нибудь свести концы с концами. Проработав десять-пятнадцать лет на шахте, мы, здоровые от природы люди, выходили из строя, становились инвалидами на всю жизнь».

Из-за непосильной работы на шахте рано ушли из жизни и родители старицы, Никифор и Ефросинья Косоротихины.

Ныне от прошлой жизни углекопов из Велемьи напоминают лишь странные, поросшие мелким кустарником горы из пород, оставшихся после угледобычи.

Но история шахт не забыта. По благословению матушки Феодосии недалеко от её родной деревни предпринимателем из Москвы Ириной Константиновной Бантуш создан Дом истории шахтёров, восстановлена часть шахты 1-я «Северная», на ней какое-то время работали сёстры Наталии – Фёкла и Анна.

Памятный крест у 1-й «Северной» шахты

Очень большое впечатление произвело на меня посещение этой шахты. Здесь выставлены орудия труда скопинских углекопов, рабочая одежда, вагонетка. Я воочию представил, как работали сёстры матушки Феодосии. Прикасаясь к орудиям труда того времени, поймал себя на мысли, что вот, быть может, именно этой лопатой или этим ломом работали Фёкла или Анна Косоротихины. Восстановленная 1-я «Северная» шахта ныне является немым свидетелем как их самоотверженного труда, так и героической работы сотен скопинцев того предвоенного и военного времени, когда нашей стране был жизненно необходим уголь.

Ныне эту шахту посещают интересующиеся историей известные общественные деятели. Бывал здесь и знаменитый писатель Захар Прилепин. Он родился в селе Ильинка, недалеко от этих мест. Встречавшаяся с ним Ирина Бантуш рассказала мне, что мама Захара Прилепина в своё время ходила к матушке Феодосии, которая предсказала, что один из её сыновей станет знаменитым. Эти слова сбылись.

Писатель Захар Прилепин и Ирина Бантуш в Доме истории шахтёров

Посещали Дом истории шахтёров и православные священники и даже архиереи, почитающие скопинскую старицу и пожелавшие увидеть места, связанные с её жизнью. Среди них высоко чтущий матушку Феодосию епископ Нектарий (Фролов). В альбоме записей Почётных посетителей владыка оставил примечательные слова: «Ежедневное схождение в толщу Земли – как погребение заживо – непостижимое ощущение. Но восхождение из подземельного мрака к свету, возвращение к близким также непостижимо в той полноте, которой обладают только шахтёры».

Если провести косвенную аналогию, то можно образно сказать, что шахтёрское схождение в бездну земли говорит о том, что, для того чтобы воскреснуть, надо пройти через погребение. В истории нашего народа это уже случалось. Вот и сегодня Россия погребается обезбоженным западным миром, но ей ещё предстоит подняться наверх, предстоит воскреснуть. Об этом молились и молятся православные праведники, об этом просила Господа и матушка Феодосия.