Текст книги "Матушка Феодосия. Рассказы о скопинской старице"

Молоко для фрицев

В 1930-х годах скопинские шахты были временно закрыты. Отец Натальи Никифор стал работать в колхозе пастухом, но вскоре скончался. А потом семью Косоротихиных постигло ещё одно тяжёлое несчастье – скоропостижно скончалась Ефросинья, причём умерла она на руках Натальи. Она, её братик и сёстры очень тяжело переживали потерю матери. Матушка Феодосия вспоминала об этом: «Бывало, уйдём на кладбище, упадём на могилку и плачем. Люди мимо проходили, брали нас с могилки и домой приводили». Так Косоротихины стали круглыми сиротами. После смерти родителей заботы о братьях и сёстрах легли на плечи старшей из них – Фёклы. Тяжело жилось Косоротихиным. Но жили-выживали. Фёкла, Анна и Тихон работали в колхозе, в котором перед оккупацией Скопина перерезали весь скот и птицу на нужды советской армии, а колхозную технику угнали куда-то за Рязань. Наталья занималась домашним хозяйством. На её руках была младшая сестрёнка – Ольга. И коза, которую Косоротихины завели, чтобы хоть как-то прокормиться. Но главным кормильцем для сирот Косоротихиных был домашний огород, на котором от зари до зари трудилась Натальюшка. Когда немецкие захватчики стали подходить к Скопину, она вместе с другими велемьинцами стала рыть окопы и противотанковые рвы. «Увезут, бывало, неизвестно куда, – вспоминала матушка Феодосия. – Выдадут лопаты и покажут, где копать, как копать. Жили кое-как, питались кое-как, а работали каждый за троих. Одну работу и видели».

Фашисты в захваченной деревне

25 ноября 1941 года, прорываясь к Рязани, фашисты захватили город Скопин. В оккупацию попало много сёл и деревень Скопинского района, в том числе и деревня Велемья. Но сдаваться скопинцы не собирались. В округе был создан партизанский отряд, который продолжал борьбу против захватчинов. И тогда фашисты стали ловить и расстреливать тех, кто мог быть хоть как-то причастен к партизанам. В самом Скопине немцы разрушили и сожгли двадцать три дома, расстреляли двадцать шесть скопинцев, разграбили склады и магазины, в некоторых сёлах отобрали у крестьян скот, пожгли дома председателей колхозов и колхозных активистов. В поисках партизан и коммунистов немецкие солдаты заходили и в Велемью.

Вот как об этом вспоминала Матрёна Лобчикова: «Помню, был вечер. Родителей дома не было. Я хотела сходить к Наташе Косоротихиной, позвать её в гости. Она любила у нас бывать… И вот смотрю: в дверь двое военных мужиков вошли. Страшно стало. Папы нет, мамы нет, только я с сестрёнками и братишками. Прошли они, значит, в избу, лопочут не по-нашему. Ну, думаю, фрицы пришли, грабить будут. Эх, думаю, жалко, я к Натальюшке не сходила, её не позвала! При ней не так страшно было бы, она ведь мирная-премирная, может, и этих солдатиков умирила бы…

Ну вот, прошли они в избу, а один лопочет что-то и на рот себе показывает. Я тогда поняла, что он есть просит. А было что у нас поесть или не было – я не помню… Наверно, ничего не было, потому что я сказала им: «Надо к бабушке сходить, она что-нибудь найдёт для вас». Бабушка рядом жила. Немцы меня отпустили. Пришла я к ней, рассказала, что к чему. Бабушка налила мне бутылку молока, два яйца дала и две картошки. А со мной не пошла, она уже старенькая была и ходила плохо. На улице темень… Ну, принесла я немцам еду. Ох, как же они обрадовались! Один из них, рыжеватый такой, всё головой кивал и приговаривал «карашо… карашо…». Достал две махонькие конфетки и угостил нас. Ну, поели они, попили и ушли. Я думаю: надо к Наташке сходить, всё рассказать, а на дворе темно, я и побоялась. Утром рассказала. Помню, она глазками хлоп-хлоп и даже не знает, что сказать… А потом всё ж спросила: «Неужто вы их не побоялись?» «Не побоялись», – сказала я. А чего бояться? Они, эти фрицы, не такие уж и страшные были, как мне сначала показалось…

Мы детьми тогда были и на фашистов не злились. А один раз я видела, как мимо дома Наташи прошли наши мужики и провезли на санках раненого фрица. Как мне потом сказали, его подобрали в поле за домом Косоротихиных. Этого фрица наши партизаны ранили, ну а велемьинцы подобрали его и отвезли в соседнее село, где немцы квартировали: возьмите, мол, своего фрица, а то помрёт от ран».

Но недолго немцы «проквартировали» в соседнем с Велемьей селом. Всего-навсего три дня захватчики продержали в оккупации и часть скопинского района. 28 ноября 1941 года Скопин был освобождён.

Годы войны для Косоротихиных, как и для всего нашего народа, были чрезвычайно тяжёлым испытанием. Анна и Фёкла после изгнания немцев со скопинской земли снова стали работать в колхозе. Выполняли тяжёлые работы, которые могут выполнять только мужчины. А Наталья в поте лица трудилась дома. Работала на огороде, готовила еду, присматривала за младшей сестрой Ольгой. А ещё заготавливала хворост. Пилить и рубить деревья на дрова тогда запрещали, вот и собирала Наталья хворост – сучья от старых упавших деревьев. Избу Косоротихиных протопить было ой как нелегко. Не потому, что она была большая. Косоротихины жили в маленьком домике. Но домик этот был ветхий-преветхий. Чтобы хоть как-то сохранять в нём тепло, Косоротихины обили его снаружи тонкими ивовыми ветками (вместо дранки) и обмазали глиной. Но это мало помогало. Хворост, он и есть хворост – вспыхнул, прогорел и погас. Настоящие дрова – крепкие берёзовые поленья, от них печка тепло долго держит, а от хвороста мало теплоотдачи. Потому по десять раз на дню ходила в лес Натальюшка за сучьями старых деревьев.

«Когда-то недалеко от нас лес был, – вспоминала Лобчикова. – Звали мы свой лес с одной стороны Чапыш, а с другой – Мещерка. Потом его вырубили. На военные нужды, на строительство после войны и ещё на что-то, я уж и не знаю. Так вот в Чапыш Натальюшка мимо нашего дома ходила за хворостом да за лепёшками коровьими, которые потом сушила и на топку для зимы готовила. Бывало, зову её – зайди, мол, чайку попить. Какое там! Улыбнётся скромненько, тихохонько ручкой отмахнётся и в лес, в лес…»

Лес тогда был для Косоротихиных, как и для всех велемьинцев, не только спасителем от холода, но спасителем и от голода. С ранней весны до поздней осени в нём можно было чем-нибудь поживиться. Первым весенним лакомством были щавель и сосновые почки – «пальчики». Потом собирали главную лесную еду – грибы и ягоды. Рвали лебеду и липовый цвет, толкли и делали из них «муку» для «оладушек».

Окрестности Велемьи, где собирала травы Наталья Косоротихина

Рвали дикорастущую коноплю, толкли в ступе её семена, и получался «сахар» – чуть сладковатый порошок. Впрочем, семена конопли можно было просто обжарить и есть. По лугам собирали и ели стебли аниса и других трав. «Русская земелька родит человеку всё, что нужно: и богородичную травку, и липовые цветочки, и иван-чай», – говорила впоследствии матушка Феодосия.

«Натальюшка много трав знала, – рассказывала Матрёна Лобчикова о жизни Натальи Косоротихиной в военные годы, – таких трав, которые можно было есть сырыми, или обдавать их кипятком и есть подпаренными, или делать из них щи, или отвары, настои, чаи. И лечебные травы знала. Это у неё, наверное, от матери. Ефросинья травницей была, людей лечила. Вот и Наташа потом тоже людей травами лечила. Травами да молитвой.

Лесные и луговые дары были для Косоротихиных большой подмогой. До прямого голода дело не доходило… Где с огорода питались, где с лугов, где с леса. А ещё родственники им помогали. Так и пережили Косоротихины войну».

Господи, не допусти

Закончилась Великая Отечественная война, и велемьинская округа стала оживать. Заново строились коровники и свинарники. В колхозе появилась сельскохозяйственная техника. Недалеко от дома Косоротихиных по осени ставили зерновую веялку. Комбайнов тогда не было и зерно от мякины отделялось вручную с помощью нехитрого механического приспособления. Называлось оно веялка. На ней было специальное решето, которое встряхивалось, и колесо, которое крутили вручную, как вентилятор, чтобы в решето шёл воздух для сдува с зёрен мякины. На такой веялке и устроилась работать Наталья Косоротихина. Её работа заключалась в том, чтобы подбрасывать деревянной лопатой зерно в решето. Бывало, что и за колесо бралась.

«Осенью у нас на Горке зерновая веялка стояла, – вспоминала Матрёна Лобчикова. – Крутили её вручную. Крутят, зерно веется, а бабы его отгребают. Потом сыпят зерно в мешки и отправляют в заготовку. И Натальюшка крутила. Крутит, а кругом пыль от мякины. Чихает, а крутит… Да… Зато рядом с домом! Сбегает домой, козу покормит, подоит и опять крутит и крутит. А за работу тогда денег не платили. Дадут Наташе зерна маленько – она и тому рада.

Работницы скопинского МСО

Через какое-то время мы с ней в колхозе на стройках стали работать. Фермы строили, коровники. Только Наташа вскорости устроилась на другую работу – в межрайонную строительную организацию, в МСО».

Строительные организации возникали тогда в Скопинском районе в связи с восстановлением разрушенного войной народного хозяйства. Организовывались они при районном строительном управлении, которое возводило жилые дома, школы, магазины, амбулатории, детские сады и ясли. Особенно важным делом было восстановление разрушенных скопинских шахт. С 1946 по 1957 год в районе было восстановлено и построено более десяти шахт, в том числе те шахты, которые находились близ Велемьи, в частности 1-я «Северная». Вероятно, именно в её восстановлении и участвовала Наталья Косоротихина. Работала вместе с военнопленными немцами.

Предположительно, она числилась разнорабочей треста «Октябрьшахтострой», который ведал местными строительными организациями. Кроме восстановления шахт Наталья Косоротихина участвовала в строительстве Скопинского автоагрегатного завода.

Племянница матушки Феодосии Уханова Наталья вспоминала, как она кормила её в детстве блинами: «Встанет тётя рано-прерано, напечёт блинов и для себя, и для нас. Строительных рабочих тогда машина развозила. Вот по утрам, бывало, слышу: машина под окном сигналит. Тётя Наталья из машины кричит: «Выходи, блинов возьми, я для вас напекла». То-то мы были рады! Вот она какая была… Всегда о других заботилась».

Вместе с Натальей на стройках работала и её сестра Ольга. Делали всё, что прикажут: копали котлованы, замешивали бетон, таскали кирпичи, убирали строительный мусор. Работали наравне с мужчинами.

«В бригаде Наталью уважали, – рассказывала Матрёна Лобчикова. – Потому как работящая она была, ой, работящая! И степенная, никому не перечила, молчаливая была. Всё слухает, что люди говорят, а сама молчит. А люди-то что? Они всё друг про друга… Этот такой, этот сякой. А она, чтобы осудить людей – упаси Боже! Никого не называла плохим. Если кто браниться да ссориться начинает, то она подойдёт да скажет: «Уступите друг другу, не ругайтесь». И ведь слушались её, утихали. Уважали, значит. Все к ней хорошо относились.

А когда шутки начинались да смех-пересмех, она в сторонку отходила. И никто её за это не осуждал, не насмехался над ней. Совестились над такой мирной девушкой смеяться. Никто и ничем её не обижал. Вот какой была наша Натальюшка!

А молчала-то почему? Всё думала о чём-то своём, а своим у неё только и было что Бог да Божья Матерь. Вера в ней была. Глубокая-преглубокая вера. А открываться она никому не хотела. Про себя верила. Крепко так верила, как не каждый человек может».

Достоверно неизвестно, с кем из верующих общалась Наталья Косоротихина, однако потом она часто поминала жившего в Скопине и скончавшегося в конце 1950-х годов, почитаемого в народе старца, схиигумена Феодора, у которого, вероятнее всего, она духовно окормлялась.

К тому времени Наталья вошла в возраст невесты, но женихов не искала и замуж выходить не собиралась. Устроение у неё было монашеское… Однако сёстры хотели её за одного парня сосватать. Сама матушка Феодосия так вспоминала об этом: «Не хотела я замуж выходить, ой как не хотела. Помню день, когда должны были меня сватать, парня какого-то привести. С утра пошла на работу и взмолилась Богу: «Не хочу! Господи, не допусти моего сватовства!»

Считается, что именно в этот день и произошла первая автомобильная авария, в которую попала Наталья Косоротихина. Среди некоторых, знавших матушку скопинских верующих бытует мнение, что «как только она стала молиться: «Господи, не допусти моего сватовства» – тут же авария и произошла».

Ольга Орлова, собиравшая свидетельства о жизни Натальи Косоротихиной, о том времени писала так: «Тогда народ много калечился и на производстве, и по пути на работу. Это было время великих строек, жизнь и здоровье конкретного человека не брались в расчёт. Возили раньше людей не в автобусах, а зимой и летом в кузовах самосвалов. Так Наташа вместе со своей младшей сестрой Ольгой попала в первую аварию: грузовик, который их вёз на работу, перевернулся».

Спаситель Натальи Косоротихиной, тракторист Анатолий Иванов

Авария случилась в начале 1950-х годов около села Пупки, находящегося недалеко от Велемьи. Автору этой книги довелось встретиться с конкретным свидетелем того страшного случая – Анатолием Ивановым. Вот что он рассказал: «Я в тот день около Пупок в поле на тракторе работал. Мне тогда лет четырнадцать либо пятнадцать было, а я уже работал. Мужиков-то после войны не хватало, вот и пришлось нам, мальцам, в колхоз идти вместо тех, кто не вернулся с фронта. Ну вот был я, значит, на поле. Прибежали ко мне из села Пупки бабы, говорят: ехай скорей к дороге, там машина в кювет упала, перевернулась, вытаскивать её надо. Приехал, смотрю, в кювете грузовик из МСО лежит. Грузовик этот песок вёз для стройки, а тут у Пупок, на повороте, его занесло, и он перевернулся. Наверху бабы были, работницы МСО. И Наталья с ними была и Ольга. Когда машина перевернулась, всех песком наполовину засыпало. Бабы сами стали выбираться, а Наталья лежала под кузовом. Была засыпана прямо по шею. Лежала под баком с бензином. Бак пробило и бензин из него тёк прямо на неё. И вытащить Наталью нельзя было никак. Я тогда подцепил машину к трактору и приподнял её. Только тогда и вытащили её, бедняжку. А тут и другую машину нашли, чтобы пострадавших в больницу отвезти. Погрузили их и отправили в больницу, в Скопин. Наталья и Ольга сильно пострадали. У них такие увечья были, что врачи предложили им перейти на инвалидность, но они отказались: молодые были, сказали: «Ничего, пройдёт, нам работать надо, а не на инвалидности сидеть».

Любовь к труду Наталья Косоротихина пронесла через всю жизнь. Даже когда она всё-таки получила инвалидность и лежала парализованная, то часто повторяла своим духовным чадам: «Трудитесь, ягодки мои, трудитесь, и Бог пошлёт вам всё, что надо». Даже тем, кто приезжал за благословением выйти на пенсию, говорила: «Не спешите, если ещё в силах, то поработайте».

Наше солнышко

Поправив здоровье после первой аварии, Наталья продолжила работу в МСО. Но не прошло и года, как она вновь была сильно травмирована на работе. Случилось это при разгрузке кирпича с грузовой машины. Наталья работала вместе с мужчинами около кузова и вдруг боковой борт грузовика упал прямо на них. Кроме того, на рабочих повалился кирпич. Удар бортом был настолько сильным, что, пока приехала скорая помощь, один из рабочих скончался. Наталья также не подавала признаков жизни, и её вместе с мужчиной отвезли в морг. Там одна из санитарок, посмотрев на неё, сказала: «Странное у неё лицо… Совсем живое…»

Взяла санитарка зеркальце, поднесла к лицу Натальи узнать, дышит она или нет, и увидела, что зеркальце запотело. Значит, жива была Натальюшка!

Скопинская районная больница. 1970-е гг.

Оказалось, что от полученной травмы она не могла ничего говорить, даже пошевелиться не могла и впала в бессознательное состояние – в кому.

Сначала Наталью поместили в скопинскую больницу. Делали уколы, ставили капельницы, кормили через трубочку жидкой пищей. Через некоторое время её перевели в Рязань, в клиническую больницу. Сёстры попеременно ухаживали за ней, но ездить в Рязань постоянно не могли. Стали уговаривать врачей выписать Наталью. Но главврач наотрез отказался сделать это:

– Она же в коме, – говорил врач, – да ещё с тяжёлыми травмами позвоночника. Без врачей вы не сможете за ней ухаживать. И неизвестно, придёт ли она когда-нибудь в сознание. Наталью на обследование в Москву перевести надо, а вы в деревню её хотите забирать. Нет, не могу я её вам отдать…

И тогда младшая сестра Ольга обратилась к своему мужу. Рассказала ему всё и попросила что-нибудь сделать, чтобы забрать Наталью из больницы.

– А кто за ней будет ухаживать? – спросил он Ольгу.

– Я буду ухаживать.

Муж Ольги был офицером, часто менял место службы, постоянно бывал в командировках. Так что в сложившейся ситуации вопрос для Ольги стоял ребром – либо быть с мужем, либо жить с сестрой. Ольга выбрала сестру. Её муж оказался очень благородным человеком, всё понял и помог выписать Наталью из больницы. Он дал главврачу расписку, что берёт больную на своё попечение и под свою ответственность.

Ольга Никифоровна Косоротихина

В то время у Косоротихиных в соседнем с Велемьей селе Новые Кельцы жили родственники по материнской линии. Ольга с Натальей переехали к ним, поскольку в селе был свой медицинский пункт. Наталья стала находиться под присмотром фельдшера этого пункта. Кроме того, Ольге помогала ухаживать за Натальей их двоюродная сестра Устинья.

Ольга продолжала работать в тресте «Октябрь-шахтострой» и вскоре получила от работы небольшой дом в посёлке Октябрьский, куда она и переехала с Натальей, так и не вышедшей из комы. Ухаживать за сестрой Ольге помогали не только родственники, но и соседи, и даже учителя местной школы. Приходил врач, делал уколы, ставил капельницы. Хотя

Наталья не выходила из комы, но рефлексы у неё срабатывали. Её удавалось кормить не только через трубочку, но и с ложечки.

…Шло время. Девятнадцать лет Наталья пребывала в коме. Девятнадцать лет несла Ольга подвиг христианского самоотвержения, ухаживая за своей сестрой. Постепенно Наталья начала приходить в себя. Сначала стала реагировать на разговоры, то есть слышать. Потом стала потихоньку приоткрывать глаза. Признаки сознания у неё обнаружились после того, как умерла её сестра Анна. Во время похорон Наталья вдруг стала вести себя беспокойно, застонала и даже заплакала. Впоследствии, когда она пришла в себя и ей сказали о смерти сестры, она ответила: «Я знаю, знаю». Но одними из первых её слов, сказанных после выхода из комы, были слова о Божией Матери. «Зачем вы мне есть давали? – сказала Наталья. – Меня ведь сама Матушка Божия кормила…»

Вскоре Наталья стала наизусть читать молитвы, псалмы, главы из Евангелия. Ольга этому очень удивилась, ведь она знала, что сестра была неграмотной и не умела читать книги – ни молитвослов, ни Псалтирь, ни Евангелие.

– Откуда ты всё знаешь? – спросила Ольга.

– Меня, Оленька, там… научили… – ответила ей Наталья.

В сознание Наталья пришла в 1973 году, но подвижность так и не обрела. Парализованная после тяжёлой травмы, она на всю оставшуюся жизнь осталась прикованной к постели. Это был подвиг мученичества. В течение сорока лет Наталья Косоротихина часто испытывала сильнейшие боли и всё время оставалась неподвижной. Были, конечно, и улучшения, когда её могли немного приподнять и подложить под спину подушечку. Но это случалось редко. При этом она не теряла бодрости духа и прямо светилась радостью и любовью. За этот, исходивший изнутри свет почитатели матушки называли её «наше солнышко».

А многие священники, знавшие матушку Феодосию, называли этот свет Горним светом, которым Господь просветил простую деревенскую девушку, когда она находилась между жизнью и смертью. Свет радости и любви, Горний свет излучали глаза матушки и её обрамлённое простеньким, аккуратным белым платочком лицо, которое только одно и оставалось многие годы подвижным. Наше солнышко…

Когда в скопинской округе узнали, что после девятнадцати лет «летаргического сна» очнулась и пришла в сознание Наталья Косоротихина, обыватели сразу заинтересовались этим. «Как так? – говорили они между собой. – Девятнадцать лет спала и вдруг проснулась? Надо сходить посмотреть на это чудо». Можно осуждать посетителей матушки Феодосии за любопытство, а можно и задуматься – не сбывались ли над ними евангельские слова: «Прииди и виждь» (Ин. 1, 45–46). И приходили, и смотрели. И удивлялись тому чуду, что тяжелобольной, совершенно парализованный человек радуется жизни, всех примечает, всем улыбается, всем говорит утешительные слова и светится, светится «наше солнышко».

Даже не любопытствующий, а глубоко верующий человек, игумен Серафим (Котельников) признавался: «Само по себе это уже было чудо, что мы матушку знали, видели и общались с ней. Это чудо, которое Господь дал нам в помощь…»

Матушка Феодосия пришла в сознание и стала принимать посетителей в годы оскудения веры у людей, живущих в советское атеистическое время. Но «Дух дышит, где хощет» (Ин. 3, 8), и можно сказать, что на скопинской старице почила благодать Святого Духа, через которую приходившие к матушке люди обретали веру. А приходили они к ней в силу сложившихся жизненных обстоятельств. А почему они так складывались? Не потому ли, что Господь Промыслом Своим создаёт в нашей жизни такие ситуации, благодаря которым мы можем укрепиться в вере? Так сложные жизненные обстоятельства приводили к матушке Феодосии множество людей, а она, помогая всем нуждающимся, направляла их на путь исправления, на путь покаяния и упования на Господа.

Монахиня Мария (Сладкова)

Хорошо написала о возгревании матушкой Феодосией православной веры в душах людей монахиня Мария (Сладкова). Однажды она побывала у скопинской старицы со своим духовным наставником протоиереем Алексием Крыловым. Во время обратной поездки монахиня Мария спросила отца Алексия о том, что он думает о скопинской старице. И он ответил так: «Всякая река течёт из родника. Не будет родника – высохнет река. Православная вера подобна роднику. Не будет в мире православной чистоты – не будет и духовной красоты».

«Матушка была для нас этим самым родником, чистым и светлым, который, разрастаясь в широкую реку всепрощающей любви, вёл нас к Богу», – заключила монахиня Мария.