Текст книги "Проклятая деревня"

– Даже не мысли проявить дурную инициативу! Запомни, от тебя требуется только разведка! – И, переведя дух, прошептал, доверительно наклонившись к собеседнику. – Пойми, у нас нет права даже на единственную ошибку… Слишком велика ставка…

* * *

18 августа 2007 года. 13 часов 13 минут. Санкт-Петербург. Аэропорт «Пулково-1».

Огромный «Ан-12» с натужным ревом тяжело оторвался от взлетной полосы. Его экипаж состоял из бывших пилотов военно-транспортной авиации, налетавших на подобных машинах не одну тысячу часов. Не желая окончательно расставаться с небом после увольнения в запас, они пристроились в особый отряд по разгону облаков.

Каждый их вылет обходился бюджету города в кругленькую сумму, поэтому два оборудованных специальной техникой самолета большую часть времени проводили на земле. Однако сегодня, как в старые добрые времена ветераны были подняты по тревоге. Необычно плотный туман, накрывший прилегающий к аэропорту район города, парализовал работу не только авиатранспортного предприятия, но и вызвал многочисленные дорожно-транспортные происшествия на Московском шоссе, где движение фактически остановилось.

Когда вопреки прогнозам синоптиков, непроницаемая пелена, вместо того, чтобы к началу одиннадцатого, как положено, благополучно растаять, лишь продолжала густеть и расползаться все дальше и дальше, руководители авиакомпании, после экстренных консультаций с городской администрацией, решились на крайние меры.

Отставной подполковник, командир экипажа воздушной цистерны с химикатами, взлетал с нехорошим предчувствием. С одной стороны, для него всегда было радостно лишний раз подняться в небо. Но, мало того, что этот полет готовился в лихорадочной спешке, так еще и работать на этот раз предстояло на сверхмалых для этого типа самолетов высотах. Хотя, несколько упрощало задачу отсутствие гражданских бортов, заранее направленных диспетчерской службой для посадки в аэропортах-дублерах.

Молочно-белая клякса тумана напоминала выброшенную на берег и содрогающуюся в предсмертной агонии невероятных размеров медузу. Второй пилот с удивлением качнул головой:

– Первый раз такое вижу. Торфяники, правда, похоже горят. Но там дым синий и хвостом по ветру тянется. А здесь, будто кто изнутри держит. – Он повернулся к командиру. – Думаешь, поможет наш одеколон?..

Тот неопределенно пожал плечами:

– Кто ж его знает? – И запросил в переговорное устройство: – Штурман, высота тумана?

– Двести пятьдесят по всей площади пятна. Ровненько, как ножом срезали, – не пользуясь внутренней связью, перекрывая мерный гул двигателей, гаркнул сидящий в прозрачном носу великан в туго натянутой на плечах видавшей виды кожаной куртке.

– Ну что ж, давайте-ка для начала с пятисот попробуем, – принял решение командир, укладывая самолет на правое крыло…

После двух заходов вдоль и поперек продолжавшего как ни в чем ни бывало медленно клубиться туманного поля, первый пилот снова запросил штурмана о высоте и плотности метеообразования. Выслушав обескураженный доклад об отсутствии положительной динамики, получил у диспетчера разрешение на рискованный маневр, и снизился до трехсот метров.

Тяжелая машина, вспарывая белесую муть всеми четырьмя винтами, неслась в опасной близости от земли, щедро выливая содержимое баков. И туман дрогнул, широкой полосой растворяясь за хвостом самолета.

– Есть командир! Пошел процесс! – Радостно завопил штурман. – Еще пару заходов и дело в шляпе!

Летчик незаметно перевел дух, поднимаясь для очередного разворота, а когда вновь опустился до рабочей высоты, случилось немыслимое. Прямо по курсу перед самым носом самолета из кипящего марева вырвалось несметное количество угольно черных точек. Все произошло настолько стремительно, что отчаянный крик второго пилота: «Ручку на себя, командир!!! Поднима-а-а-ааа-й!!!» – совпал с барабанной дробью по фюзеляжу.

Невероятным образом занесенные на невозможную для них высоту сотни летучих мышей, при скорости самолета в четыреста пятьдесят километров в час, зенитными снарядами навылет пробивали остекление кабины, и что самое страшное, жадно всасывались воздухозаборниками двигателей, один за другим вспыхивающими и захлебывающимися.

Моментально потерявший управление, объятый пламенем тридцатитонный «Ан-12», стремительно теряя высоту, насквозь протаранил оказавшуюся на его пути новенькую девятиэтажку на окраине микрорайона с беззаботным названием «Простоквашино»…

* * *

18 августа 2007 года. 13 часов 37 минут. Колпинский район Санкт-Петербурга. Проспект Ленина, дом 62.

Закончив долгий рассказ, Ольга воткнула дымящийся окурок в доверху набитую пепельницу. Потом распахнула окно, впуская в кухню перемешанный с клоками продолжавшего густеть тумана низкий гул барражирующего над самыми крышами тяжелого самолета.

Вообще-то она старалась не курить при сыне, на дух не переносящем табачного дыма, но сегодня было не до церемоний. В результате, за три с половиной часа, от двух пачек «Винстона», хранящихся в заначке у Алексея, осталось всего три сигареты.

Окаменевшие парни сидели с вытянутыми лицами, пытаясь заставить себя поверить в немыслимое, до основания разрушающее с младых ногтей вбитые каноны о принципах построения мирового порядка. Они были бы еще готовы безоговорочно принять реальность существования Христа, благо православная религия за последние полтора десятка лет вновь стала неотъемлемой частью жизни. Но вампиры…

Повисшее тягостное молчание нарушило шарканье подошв по стертому паркету, и на кухню вышла зябко кутающаяся в прихваченное с кровати покрывало выуженная из разбитой «Мазды» девчонка. При ближайшем рассмотрении, друзья не смогли не отметить про себя, что ее хорошенькую мордашку не испортил даже опухший после жесткого контакта с подушкой безопасности нос.

Окинув взглядом скудную обстановку и брезгливо скривив губы, гостья процедила:

– Вы кто вообще такие? И какого черта затащили меня в этот гадюшник? Имейте в виду, хоть пальцем до меня дотронетесь, и мой отец вас в порошок сотрет.

Роман, еще не привыкший к тому, что дороже всего всегда приходится платить как раз за добрые дела, в возмущении шумно втянул воздух, готовясь разразиться гневной тирадой. Но вдруг, сбивая его, серией гулких хлопков оборвалось гудение двигателей самолета. А спустя всего полтора десятка секунд дом ощутимо, словно от подземного толчка, качнуло. В резонанс оконным стеклам сначала звонко тренькнула посуда в серванте, и лишь потом по барабанным перепонкам больно ударил оглушительный грохот мощнейшего взрыва.

Роняя покрывало, девчонка в дверях испуганно присела, потешно прикрыв голову руками. Роман инстинктивно пригнулся, а Ольга, вздрогнув и ощутив противную слабость в ногах, как подрубленная рухнула на табуретку.

Лишь более опытный Алексей, сразу сообразивший, что произошло, вмиг посерел, и с трудом справляясь с онемевшими губами, еле слышно произнес: «Это кобздец…»

Первой, как ни странно, пришла в себя гостья. Как ни в чем ни бывало, подхватив с пола покрывало и набросив его на плечи, с любопытством спросила:

– А это еще что за фигня? Теракт, что ли? – И осторожно пощупав разбитый нос, резюмировала: – Во, попала.

Вцепившийся побелевшими пальцами в стол участковый обжег ее недобрым взглядом:

– Какой, на хрен, теракт, дура? Самолет грохнулся, неужели не понятно?! – Он закрыл лицо ладонями и глухо продолжил: – Похоже, на жилые дома упал… Боже, какое же там сейчас месиво.

– Сам дурак, – огрызнулась девчонка. – В конце концов, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

Тут с места подорвался Роман и, оттолкнув ее с дороги плечом, бросился на выход из квартиры.

Назад!!! – В один голос взвыли Ольга с Алексеем, а отброшенная к стене девушка, растирая ушибленную руку, лишь злобно прошипела ему вслед: – Дебил.

Кнутом хлестанувший окрик осадил Романа. Уже схватившись за дверную ручку, он порывисто обернулся, и безумно сверкая глазами, не своим голосом заорал:

– Там люди гибнут!!! Им же помощь нужна!!!

В ответ, обреченно уронившая руки Ольга, устало произнесла:

– Сынок, ты им уже ничем не поможешь. Только себя понапрасну погубишь. Забыл, кто сейчас на улице хозяйничает?

Еще какое-то время, тяжело дыша, Роман возмущенно хлопал ресницами. Но, остыв, по-стариковски ссутулился и, подволакивая ноги, вернулся на кухню. Вытащил из-под стола скрипнувшую ножками по полу табуретку, и поставил перед девчонкой. Буркнув: «Присаживайся», – отошел к окну и застыл, уставившись невидящим взглядом в непроницаемую белую муть за стеклом.

Ольга шагнула к сыну, успокаивающе погладила по плечу. Затем повернулась к напряженно опустившейся на край сиденья девушке и мягко спросила:

– Тебя как зовут, деточка?

– Вика. А что? – Передернув плечами, капризно поджала губы девица, судя по всему, недовольная обращением «деточка».

– Да нет, ничего, – вздохнула Ольга. Ты хорошо помнишь сегодняшний день?

– А чего тут помнить? – фыркнула она. – Поднялась с утра пораньше и рванула на пикничок. Тусовка классная намечалась. А придурок мент на трассе, – Ольга с Алексеем многозначительно переглянулись, – взял и завернул меня в объезд через какое-то убогое Колпино. Туман еще этот идиотский. Короче, светофор я успела проскочить под желтый, и… все, – девушка запнулась и обвела присутствующих удивленным взглядом, – дальше ничего не помню. Как же это, а?

– Вот как раз за светофором фура точно в лоб твою точилу и влепила, – встрял Алексей. – Благодари Бога, что вообще жива осталась. Не иначе как в рубашке родилась. И еще, я, между прочим, милиционер. Так что язык не очень-то распускай.

– То-то я и вижу, с тем, деревянным на трассе, прям таки одно лицо, – ничуть не смутившись, съязвила девчонка. – Так вы это, хотите сказать, что типа спасли меня, да?

– Выходит, – примирительно улыбнулась Ольга и кивнула в сторону Алексея. – Вот он-то тебя из машины и вытащил.

– Да еще по дороге от кровососов, рискуя жизнью, отбивал, – мрачно добавил продолжавший стоять к ней спиной Роман. – Только, что-то благодарности не видно.

– Каких еще кровососов? – Возмутилась Вика. – Ты чего меня паришь?.. А на счет благодарности – не переживайте. Мой папа очень большой человек. Если все было, как говорите, денег не пожалеет.

После этих слов Роман все же обернулся и, смерив ее презрительным взглядом, подчеркнуто обратился к Алексею:

– Давай-ка выгоним эту стерву к чертям собачьим. Пусть ее крутой папахен со своими охранниками-головорезами мчится и сам дочурку из этого дерьма выковыривает. Смотришь, может до кучи и пакость эту зубастую с улицы разгонит… А деньги свои, – он шагнул вперед и навис над испуганно отшатнувшейся девчонкой, – в трубочку сверни и знаешь куда засунь?

– Ромка! – Взвизгнула Ольга. – Прекрати немедленно! Ты чего несешь? Совсем с ума сошел? Не доходит, что девочка не в себе?.. А вот родителям, – повернулась она к гостье, – позвонить действительно не мешало бы. Успокоить, мол, жива, здорова. Но звать сюда пока никого не нужно. Помочь не помогут, только сами ни за что, ни про что пострадают.

– Вы чего, всей компанией травы обкурились? – Вика для убедительности покрутила пальцем у виска. – И теперь реальные глюки ловите?

Алексей, сморщившись как от зубной боли, с сожалением посмотрел на нее, потом поднял глаза на Романа.

– Знаешь, братишка, а может ты и прав. Спасение утопающих дело рук самих утопающих. Пусть действительно катится, куда хочет. Сумеет выкрутиться – ее счастье. Не сумеет – знать не судьба.

– Мальчики, мальчики, не дурите, – запротестовала Ольга, но парни и не думали ее слушать.

Участковый поднялся со стула, вплотную подошел к девушке и, чеканя каждое слово, заговорил:

– Значит так, гражданка! Если вас не устраивает компания, насильно никто не держит! Выход, – он ткнул пальцем в сторону двери в квартиру, – там!

Девчонка, наконец почувствовавшая, что явно перегнула палку, решила на всякий случай пойти на попятную. Она совсем не горела желанием оказаться на улице, где происходили непонятные и вполне возможно, опасные события и, не очень умело изобразив раскаяние, примирительно отозвалась:

– Да ладно тебе. Прям нервный какой. Уже и пошутить нельзя? Можно подумать, головой не я, а ты приложился. И носом вон, – девушка, покривившись от боли, осторожно прикоснулась к посиневшей переносице. – Орешь тут, как потерпевший. На улицу гонишь. Еще милиционер называется.

Роман при виде растерянного, сразу не нашедшегося что ответить товарища, саркастически хмыкнул:

– Вот и поговорили.

Ольга же, ставя на плиту чайник, разряжая обстановку, подвела итог дискуссии:

– Все, хватит собачиться. Сейчас выпьем чаю, успокоимся, и все вместе будем думать, что делать дальше…

* * *

18 августа 2007 года. 14 часов 47 минут. Смольный. Администрация Санкт-Петербурга.

Несмотря на умиротворяющее мягкое тепло выходного дня уходящего лета, в приемной вице-губернатора, курирующего, в том числе, и деятельность силовых структур города, толпились множество сдавленно переговаривающихся, нервно мечущихся из угла в угол, озабоченных чиновников. В самом же кабинете беспрестанно надрывались телефоны. А сгорбившийся за необъятным рабочим столом отставной генерал внутренних войск, недавно перешедший в городскую администрацию, не обращая на них никакого внимания, раз за разом набирал на мобильнике один и тот же номер.

Его единственную девятнадцатилетнюю дочь-студентку, как на грех именно сегодня с раннего утра понесло на дачу к приятелям в Тосненский район области. Почему-то он с самого начала был категорически против этой поездки, но, строптивая девчонка все-таки настояла на своем. И вот теперь, когда со всех сторон поступала паническая информация о творящемся на этом направлении светопреставлении, она ни в какую не желала отвечать на звонки.

Обманывая себя тем, что дочь просто из вредности дразнит его, продолжая дуться за снятый с ее личной машины проблесковый маячок, вице-губернатор в отчаянии отшвырнув ни в чем ни повинный аппарат. Затем, леденея от дурного предчувствия, все же заставил себя взять трубку не желающего умолкать алого телефона.

После первых слов оперативного дежурного городского управления Министерства по чрезвычайным ситуациям, он побелел и схватился за левую сторону груди, ощутив болезненный укол в сердце.

Спасатель бесстрастно, словно о рядовом дорожно-транспортном происшествии, доложил о жуткой авиакатастрофе. Военно-транспортный «Ан-12», переоборудованный для разгона дождевой облачности, экстренный вылет которого всего три часа назад согласовывали с вице-губернатором представители авиакомпании «Пулково», рухнул на жилой микрорайон в Колпино.

– Какие разрушения и количество жертв? – После длительной паузы прохрипел он, с трудом собравшись силами.

– Неизвестно, – запнувшись, ответил дежурный. – С места катастрофы пока нет никакой информации.

– Как это нет?! – Постепенно приходя в себя, возмутился чиновник. – Вы что же, до сих пор никак не отреагировали?!

– Отреагировали-то мы как положено, немедленно по поступлению сигнала, – теперь в голосе спасателя прорезались нотки растерянности, – но район чрезвычайного происшествия накрыт необычайно плотным туманом. Как только расчеты пересекли его границы, связь с ними тут же оборвалась.

– Хорошо, полковник. – Вице-губернатор невероятным усилием воли, наконец, овладел собой и сумел обрести былую генеральскую решительность. – Я немедленно дам указание начальнику милицейского главка направить на место катастрофы роту ОМОНа. Они живо с творящимся там бардаком разберутся. По результатам вы будете подробно информированы.

* * *

18 августа 2007 года. 15 часов 02 минуты. Пушкинский район Санкт-Петербурга. Совхоз «Ленсоветовский».

В середине дня, выполняя распоряжение дежурного по городу, сотрудники, несущие службу на стационарном посту ГИБДД «Ленсоветовский» перекрыли Московское шоссе. Потеющие в бронежилетах инспекторы разворачивали назад чертыхающихся водителей и старались не задумываться о том, почему из медленно колышущейся в пяти метрах за яркими пластиковыми щитами молочно-белой завесы уже много часов не выехала ни одна машина.

В начале четвертого, идущий в голове колонны заливающихся сиренами серых «Уралов» камуфлированный «Тигр» растолкал поток встречного транспорта и, взвизгнув тормозными колодками, осадил перед заграждением. Из броневика, в профиль отдаленно напоминающего знаменитый американский «Хаммер», оставив открытой тяжелую дверь, выпрыгнул моложавый поджарый майор.

Начальник поста, вынужденный в экстремальной ситуации трудиться наравне с подчиненными, вразвалку подошел к нему, по пути рукавом вытирая пот со лба, и пожал протянутую руку.

Омоновец прищурился на лениво шевелящуюся стену тумана, едва заметно дернул уголком губ и подчеркнуто беззаботно спросил:

– Ну, рассказывай, как до жизни такой докатились?

Тяжело отдуваясь, грузный капитан, безысходно отмахнулся и сморщил лицо в подобии улыбки:

– Да чего тут рассказывать? Сам видишь. Похоже, доигрались с экологией-то. Вон, какая напасть приключилась.

– И как долго это безобразие творится? – Майор продолжал внимательно изучать необычное природное явление.

Начальник поста задумчиво почесал переносицу и, закатив глаза к небу, ответил:

– Да, пожалуй, часов с пяти утра. Время-то никто не засекал. Сперва подумали, туман как туман, здесь он частенько под утро бывает. Вон даже, на всякий случай, транспарант зажгли, – он кивнул в сторону нависшего над проезжей частью прямоугольника из матового стекла с красными надписями, предупреждающими водителей об опасных метеоявлениях. – А эта зараза ненормальная какая-то оказалась. Перед постом встала, и ни туда, и ни сюда. И главное, движение прекратилось. В начале десятого последняя фура оттуда выскочила, и все, как обрезало.

– В натуре незадача, – усмехнулся омоновец, прекрасно понимая истинную причину переживаний капитана, оставшегося без дневного заработка и успокаивающе потрепал его по плечу. – Не переживай, сейчас прокатимся туда, разберемся, что к чему. Смотришь, и твоему горю поможем.

– Хотелось бы, – горестно вздохнул его собеседник, – да, только, верится с трудом.

– Брось, не в таких переделках бывали, – подмигнул майор, машинально поправляя орденские планки на левой стороне груди, – и здесь без проблем разрулим. Разбирай свои баррикады, пора двигаться.

Пока инспекторы раздвигали перекрывавшие дорогу щиты, начальник поста крикнул вслед уже забравшемуся в командирский «Тигр» омоновцу:

– Слышишь, мы тут типа взрыв слышали! Болтают, вроде самолет завалился! Правда, что ли?!

Майор, придержав дверь броневика, высунулся из салона, приложив палец к губам.

– Да не ори ты на всю Ивановскую... А ты думаешь, с чего бы нас в эту дыру погнали? На жилой дом аэроплан грохнулся. – И опускаясь на сиденье, скомандовал водителю: – Трогай.

Капитан со странным чувством проводил глазами рычащую мощными моторами колонну, бесследно канувшую в непроницаемой пелене, и долго вглядывался в безучастно колышущийся туман, словно пытаясь рассмотреть что-то ведомое только ему одному…

Примерно в это же время неприметная «девятка», совсем немного не доехав до поста, свернула с шоссе на примыкающую к нему узенькую, плохо заасфальтированную дорожку. Из машины вылез тот самый монах, что ранним утром приватно общался с митрополитом. Беспечно потянулся, глубоко прогибаясь назад и разводя в стороны согнутые в локтях руки, при этом незаметно для постороннего наблюдателя сканируя окружающее пространства.

В отличие от утреннего визита на этот раз он был одет по-походному, в плотную, несмотря на теплый день, темно-зеленую брезентовую куртку с капюшоном и такого же цвета и фактуры штаны, а обут в высокие ботинки на толстой, рифленой подошве.

Открыв заднюю дверцу, монах, теперь больше походящий на дачника, или, в крайнем случае, путешествующего автостопом студента, вынул небольшой туристический рюкзак. Закинув его за спину, строго сказал сквозь приоткрытое стекло так и не вышедшему из машины водителю:

– Завтра ждешь меня здесь с десяти до восемнадцати. Не приду – уезжай. Если это, – он показал пальцем на шевелящийся в ста метрах впереди туман, – дойдет сюда – уезжай. Проявят нездоровый интерес представители власти – уезжай. За меня не беспокойся, если что, – выкручусь, не впервой. Все ясно? – И не дожидаясь ответа, слегка хлопнул по крыше автомобиля. – С Богом.

Не оборачиваясь, он, легко стелясь над землей, бесшумно побежал в сторону закрывшей половину неба белесой хмари.

…Монаха звали отцом Олегом. Пять лет назад разведгруппа, ведомая командиром взвода в бригаде особого назначения Министерства внутренних дел, старшим лейтенантом Копьевым попала в засаду боевиков в горах на юго-востоке Ингушетии. Разведчики отказались сдаваться, и пять часов держали круговую оборону. Когда к ним, наконец, сумели прорваться «вертушки», до полевого госпиталя дожил лишь командир.

На самом деле группу, сумевшую зацепить горячий след Басаева, продали нечистые на руку руководители операции. Заметая следы предательства, штабные сумели сфальсифицировать данные радиообмена, и на их основании обвинить тяжело раненного офицера в профессиональной непригодности, повлекшей за собой гибель подчиненных. Представители кадровой службы, не дожидаясь, пока он закончит лечение, настоятельно предложили по-тихому уйти на гражданку, в случае отказа пригрозив трибуналом.

До конца не оправившийся от психологического шока, вызванного издевательски бессмысленной смертью товарищей, Олег, прямо в палате Военно-медицинской академии, не задумываясь, подмахнул рапорт, заботливо подсунутый прячущим глаза холеным полковником.

После выписки, в пожарном порядке уволенный из органов внутренних дел бывший детдомовец Копьев оказался на улице. Однако город, где, вопреки всем прогнозам, его сумели поставить на ноги, Олегу приглянулся. Пристроившись охранником на платной автостоянке, он снял угол в громадной, запущенной коммуналке и попытался начать все с начала.

Но великолепно обученный воевать, а краповый берет, он с первой попытки получил еще на третьем курсе командного училища внутренних войск, отставной спецназовец никак не мог найти себя в мирной жизни. Каждую ночь Олег плавился в горячечном бреду кошмаров. К нему вновь и вновь приходили погибшие друзья, и он все бросался в ту последнюю, отчаянную контратаку, пытаясь спасти хотя бы кого-нибудь из них.

Чтобы окончательно не сойти с ума Олег стал все чаще и чаще прикладываться к рюмке. И в один из похожих друг на друга как две капли воды, промозглых осенних вечеров уже привычная доза спиртного вдруг показалась ему недостаточной. Понимая, что не сможет заснуть без добавки и, проведя ревизию скудной наличности, Олег направился в круглосуточный магазин за парой бутылок самого дешевого пива.

В темной арке, ведущей из колодца двора на оживленный проспект, он натолкнулся на трех наголо бритых, затянутых в черную кожу молодчиков, прижавших к стенке пожилого прохожего с недвусмысленным намерением проверить содержимое его карманов.

Открывшаяся картина показалось Олегу настолько омерзительной, что неожиданно для себя он решил вмешаться. Некоторое время понаблюдав, как выродки деловито, не обращая ни на кого внимания, потрошат добротно одетого старика с окладистой седой бородой, насмешливо окликнул их:

– Эй, орлы! Не многовато будет, трое-то на одного?

Приземистый, широкоплечий крепыш, запустивший руку в черной перчатке с обрезанными пальцами во внутренний карман пальто жертвы, нехотя обернулся. Смерив смельчака презрительным взглядом, презрительно процедил сквозь зубы:

– Вали отсюда лох, пока цел. И радуйся, что не до тебя сейчас.

В ответ Олег довольно хохотнул, ощущая, как забытое чувство звенящей легкости, всегда приходившее перед боем, моментально растворяет пьяный дурман в голове:

– Какой же ты грозный, как я погляжу. Уже можно бояться?

Не ожидавшие подобной наглости от внешне ничего собой не представляющего, к тому же явно поддатого молодого парня, грабители удивленно переглянулись. Крепыш, видимо бывший вожаком в банде, плотоядно оскалился и, бросив подельникам: «Сам разберусь», – резко развернулся.

– Ну, лошара, ты напросился. Щас кишки выпущу, – он демонстративно выдернул из кармана щедро проклепанной косухи выкидной нож, хищно клацнувший выскочившим из рукоятки лезвием.

– Да нет проблем, – как ни в чем ни бывало, улыбнулся Олег, приводя громилу в секундное замешательство. – Давай, – а себе под нос едва слышно добавил. – Если сумеешь.

Присевший на напружиненных ногах бритоголовый помедлил, покачивая перед собой вытянутой рукой с зажатым в кулаке ножом. Но затем, вероятно решив, что перед ним обычный городской сумасшедший, сделал, как ему, наверное, показалось, молниеносный выпад.

Олег привычно ушел с линии атаки и, перехватив запястье, сначала уронил противника, а затем всей массой тела воткнул его локоть в асфальт, кроша лучевые кости. Дикий, полный невыносимой боли вой многократным эхом отразился от близких каменных стен.

Два оставшихся бугая, заранее предвкушающих легкую расправу над посмевшим вмешаться в их дела идиотом, отшвырнули в сторону упавшего на колени старика, и с воплями: «Смерть тебе, сука!!!» – кинулись на Олега.

Подскочившего первым он незамысловато встретил прямым ударом ноги в солнечное сплетение. А второму, по инерции пролетевшему мимо, с разворота, впечатал в спину подошву тяжелого ботинка, напрочь отбивая почки.

Близкое завывание милицейской сирены заставило умолкнуть тонко, по-бабьи скулившего от боли главаря. Он с трудом поднялся с колен, и бережно придерживая неестественно вывернутую руку, пошатываясь, затрусил в сторону проспекта. За ним потянулись очухавшиеся приспешники. Но последний, прежде чем скрыться за углом, обернулся и прорычал: «Мы с тобой, волчара позорная, еще обязательно встретимся. С живого шкуру сдерем».

Олег только с удивлением качнул головой, и в полголоса пробормотав: «Вот уж точно – черного кобеля не отмоешь добела», – шагнул к пострадавшему. Спасенному прохожему при ближайшем рассмотрении действительно оказалось лет семьдесят. Но, несмотря на столь почтенный возраст и только что пережитое потрясение, он без посторонней помощи встал и безуспешно пытался отчистить жидкую грязь с брюк и пальто.

– Зря стараетесь. Пока не высохнет, бесполезно, – со знанием дела оценил проблему Олег. – До дома-то доберетесь, или помочь?

Старик разогнулся, энергично встряхнул кистями и в упор взглянув на спасителя необычайно ясными глазами, с мягким осуждением заговорил:

– А ведь вы, молодой человек, неоправданно жестоки. Можно было и не калечить этих заблудших овец. Те жалкие копейки, которые они пытались у меня отобрать не стоят увечий. Или у вас другое мнение?

Внутренне съеживаясь под его пронзительным взглядом, Олег с тоскливым разочарованием ощутил, как всколыхнувшуюся вроде душу вновь затягивает трясина тоскливого безразличия. Теряя интерес к старику, он криво усмехнулся и язвительно продекламировал вдруг всплывшую в памяти строчку из песенки к детскому фильму:

– Кто людям помогает, тот тратит время зря. Хорошими делами прославиться нельзя… Вот она – истина, папаша… Бывай здоров и лучше вечером, от греха, дома сиди. А то овцы нынче свирепее волков пошли. Неравен час, за копейку глотку порвут, – и, вспоминая, зачем вообще вышел из дома, сгорбившись, побрел на выход из двора.

Но, вместо того, чтобы по-тихому ретироваться, старик бросился вслед за ним и с неожиданной силой рванул за плечо, разворачивая к себе. Горячая, сухая ладонь легла Олегу на лоб, а повелительно окрепший голос приказал:

– Сейчас ты вернешься домой и ляжешь спать. А утром, когда проснешься, – тут в его пальцах оказался твердый картонный прямоугольник, – придешь по адресу, написанному на этой визитке…

Вот так, казалось, никому не нужный, окончательно сломленный и неотвратимо опускающийся на самое дно Олег Копьев, обрел новый смысл жизни. Хотя впоследствии, ему, чем дальше, тем больше казалось, что встреча та была совсем не случайной.

Теперь же пришло его время. Специальному помощнику председателя отдела по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными учреждениями, или воину света, истинное предназначение которого было открыто лишь посвященным, настала пора вступить в открытую схватку с порождением мрака.