Текст книги "Воссоединение"

– Уже выписываешься?

– Да, выписываюсь! Никто еще меня так не лечил, как ваши звери в белых халатах…

– Дело твое, – небрежно сказал он, выдохнув колечко дыма к потолку.

– Куда мне сейчас?

– В конец коридора. Жду у себя в кабинете через полчаса. Есть дело. – И экран погас.

Поездка в лифте была долгой и нудной, и я уж начал сомневаться, что когда-нибудь доберусь до двухсот сорокового этажа, где располагался офис Мэрчента.

Когда я зашел в приемную, секретарь благосклонно кивнула, давая знак войти.

– Не пойму, чего тебе не лежится в постели? – сокрушался глава филиала, откинувшись на спинку кресла со стаканом коньяка в руке. – Налить?

Я кивнул и, не дожидаясь приглашения, уселся в кресло. И проворчал:

– Странные у вас представления о красоте. Никогда не хотел иметь такие широкие плечи и шею, как у быка. Хотя надо и вам отдать должное. Такой мускулатуры у меня еще не было. Спасибо.

– Постепенно все придет в норму, и мышцы станут более умеренными. Пей стабилизатор и не забывай посещать реабилитационную капсулу. Тебя отныне не существует, даже в базе данных. За это не наказывают, всего лишь отправляют в центр на сдачу ДНК. Я доволен результатами. За время, что ты провел в клинике, случилось много событий как в Империи, так и за ее пределами. Я словно в воду глядел. Проционские монахи окончательно реформированы в Орден Единого при центральном командовании на Гиди Прайм, в головной епархии. Они могут теперь официально участвовать вместе с Имперскими войсками в войнах и подавлениях бунтов. Имперская Ассамблея миров превратилась в кукольный театр. Орион после трех лет сопротивления стал сдавать позиции одну за другой, несмотря на то что на своих мирах уничтожил свыше сотни миллионов наших солдат. Империя, тем не менее, как всегда, на коне и широко рекламирует свои будущие победы. Приняты законы, которые ужесточают воинскую повинность почти для всех слоев населения, кроме нескольких чиновничьих каст. Военная промышленность снова пошла в гору, когда Император объявил о расширении границ за счет новых территорий, которые скоро в избытке появятся у нее. Вероятно, это он так ненавязчиво дал понять, что облегченно вздыхать будет большой ошибкой в преддверии большой войны. Плюс такие «мелочи», как многократное увеличение количества солдат за счет резервистов и рост космофлота почти на триста процентов по сравнению с прошлым десятилетием.

– Я хотел бы как можно скорее начать действовать. Что с изоморфером?

– Пока тишина. Как будто противник и не знает, что нам известно о его существовании. Но было бы наивно полагать, что они не в курсе. Хотя чем черт не шутит, вдруг и не знают.

– А на что изоморфер вообще похож? Наслышан о нем, но не представляю, как он функционирует. О нем в армии всегда было много легенд и разговоров.

– Трудно объяснить это в двух словах, но постараюсь. Ты знаешь, как работают врата?

– Два прокола пространства с обеих сторон. Между ними коридор.

– Верно. Но что заставляет удаленные врата открываться на другом конце туннеля?

– Оператор врат или станция управления, получив кодированный сигнал с координатами двух точек… в общем, необходим запрос оператора станции отправления.

– В принципе, правильно, хоть и грубовато. Но не оператор присылает запрос удаленным вратам, а изоморфер. Получив по гиперсвязи кодированный сигнал-запрос, допустим, врат Калипсо, он просчитывает галактические координаты конечных врат, допустим, у Гиди Прайма. После сложных вычислений изоморфер передает данные вратам Гиди Прайма. Без этих вычислений, на которых рехнутся наши самые мощные машины с псевдоинтеллектом шестого поколения, все врата давно стали бы обычным мусором, крутящимся вокруг планет. Ни один корабль не покинул бы пределов своей системы, не способный долететь на двигателях до центральных миров. Тебе повезло с этим перелетом с Эпилона до Аврила, там все-таки не очень далеко…

– Неужели инженеры не смогут воссоздать изоморфер?

– Сколь долго бы ни бились над этой проблемой лучшие умы, второй подобной штуки Галактика еще не скоро увидит. Так всегда бывает с выдающимися изобретениями.

– Хотите сказать, что его нельзя повторить?

– Я знаю это наверняка.

– Откуда такая уверенность?

– Если бы это было возможно, сейчас каждая звездная система имела бы свой собственный изоморфер.

– Так на что он похож?

– Взгляни.

Мэрчент развернул в мою сторону трехмерный монитор. Немного поколдовав с командными строками, включил анимированную запись.

– Ого! – не поверил я своим глазам, наблюдая, как космолеты легко пролетают меж трубчатых конструкций.

Расправив в космосе титанические крылья, изоморфер, похожий на гигантскую мельницу, был опутан сверкающей паутиной строительных коммуникаций. В центре этого грандиозного инженерного сооружения зияла здоровенная дыра, внутри которой суетились светящиеся искорки сборочных механизмов.

– Эта запись, единственная, что осталась в архиве, датируется окончанием постройки колосса. В центре еще не установлен механизм обработки данных, но многомерные энергетические нити функционируют, что говорит о конечной фазе строительства.

– А что делают нити?

– Это всего лишь часть гиперпространственной антенны с процессором в центре. На этих кадрах его еще не установили. Он может обрабатывать сотни триллионов терабайт за тысячные доли секунды. Просчитывает местоположение врат, позволяя даже самой ржавой калоше мгновенно преодолевать расстояние от Кассиопеи до противоположного края Галактики. А наша задача состоит в том, чтобы разрушить эту махину…

– Мистер Мэрчент, господа из полицейского департамента прибыли, – прервал Мэрчента голос секретарши.

– Пропустите их, Жанин, – щелкнул кнопкой селектора Мэрчент.

Развернувшись лицом к двери, он в профиль стал похож своим прямым костистым носом на хищную птицу, готовую к драке.

– Теперь на прием к тебе не попасть, Рой. Прям ни дать ни взять министр! – заходя в комнату, прогудел грузный мужчина, широко и приветливо улыбаясь.

С виду в нем уживались добродушие и беспощадность. Его приветливая маска не могла меня обмануть. Мысли его были далеки от добродушия, он просто это хорошо скрывал. Сейчас он был слегка раздражен тем, что его позвали в неурочное время.

– Знакомься, наш новый сотрудник – бывший лейтенант спецназа. А это Роберт Бах, начальник столичного департамента криминальной полиции. Его лучший друг и коллега Стэнли Вульф. Стэн служит в отделе иммиграции и натурализации. Да еще и руководит командой бравых парней.

– Служил, – со смешком отозвался крепкий парень, вошедший следом за начальником полиции.

Был он крепок и статен. Открытое волевое лицо мгновенно располагало к доверию. Но в глубине своих мыслей он ко всему относился с подозрением, включая Мэрчента.

– Теперь я не служащий, а начальник отдела. Повысили в должности. И не нужно делать вид, Рой, будто ты об этом первый раз слышишь и совершенно ни при чем. Мог бы хоть перед нами не разыгрывать комедию. С чьей еще легкой руки это произошло? – немного укоризненно проворчал он.

Не дожидаясь приглашения, Роберт подошел к бару Мэрчента и по-свойски налил себе и Стэну по стакану бренди. Сев на диван, гости с нескрываемым любопытством принялись рассматривать меня.

– Как жизнь, лейтенант? – по-отечески поинтересовался Роберт, сделав глоток бренди. – Не часто мне приходится видеть людей из армейского спецназа. Тот, кто их видит, не настолько долго живет, чтобы рассказать об этой встрече.

– Дела, наверное, идут не очень, если приходится прибегать к вашей помощи, сэр, – ответил я, прочитав в его мыслях предположение, что, возможно, именно из-за меня столько шуму.

Пока я подбирал слова, гадая, что им знать можно, а что нет, Рой поспешил мне на помощь:

– Они мои старинные друзья, им можно доверять. Приглядитесь, господа, получше к этому молодцу. Он и есть мое дело. Нужно оформить все необходимые документы, удостоверения личности, иммиграционную карточку Калипсо и прочие бумажки, без которых, увы, в нашем мире жить нельзя. Устройте его, Роберт, сотрудником своего департамента под прикрытием. Нужно обтяпать так, чтобы все было шито-крыто в землю врыто.

– Ну, ты и загнул. Быстро! Все шито-крыто! Кто же такие дела быстро делает? – серьезно сказал Стэн, внимательно глянув на меня. – Насчет иммиграции за мной не станется, несмотря на перенаселенность города. Насчет должности в департаменте сложнее. Вы же знаете, что вакансий нет…

– Я сам разберусь со своими делами, Стэн, – недовольно поморщился начальник криминальной полиции и одним махом допил бренди. – Как тебя называть, молодой человек?

Начальник полиции был хоть и в годах, но его фигура все еще дышала мощью и неукротимой энергией зверя, дремлющей за видимым спокойствием.

– Как угодно. Мое настоящее имя – это закрытая информация, – немного поспешно сказал я, ответив таким же пристальным взглядом. – Но можете называть меня Ником Броуди.

Я выбрал имя лучшего друга, погибшего в первый год войны.

– Как угодно, мистер Броуди! Мы многим обязаны нашему общему другу Рою, поэтому и согласились помочь. Завтра утром пришлю за тобой полицейский аэрокар, на котором прилетит Стэн со своими людьми. Они доставят тебя на твою новую квартиру. Документы будут готовы через неделю, а может и месяц, если не позже, так что живи, не привлекая к себе внимания. Продукты и вещи, которые тебе могут понадобиться, доставят.

– Спасибо. Постараюсь не приносить слишком много хлопот.

– Пока рано меня благодарить, молодой человек. Кроме всего прочего, Рой предлагает взять тебя на полигон полицейского спецназа и погонять как следует на полосе препятствий. Что скажешь, Стэн? Возьмешься за это дело? Покажешь ему, почем фунт лиха?

– С удовольствием. Никогда прежде не видел ребят из «Альфы» в действии. Мы приведем тебя в должный порядок, Ник, это я гарантирую, – встав с дивана, дружелюбно улыбнулся Стэн.

– Помните господа. Этого парня нет и никогда, не было, как и этого разговора…

– Разумеется, Рой. Как всегда. Теперь ты мой должник.

Попрощавшись, полицейские вышли за дверь.

– Полезные знакомства важнее денег! – философски изрек Мэрчент. – А если эти знакомства основаны на многолетней дружбе, такие союзы творят чудеса. Все эти документы и все остальное было бы невозможно достать без Роберта и Стэнли, будь ты хоть трижды миллионер.

– Я уже понял, что полезные знакомства это хорошо, но что мне делать сейчас? Только не отдавайте на растерзание ваших эскулапов…

– Восстановительную капсулу тебе доставят на новую квартиру, так что можно не бояться доктора Цветаева и его коллег. Переночуешь не в клинике, а в номерах для персонала. Но есть одно неясное уравнение в тебе. Оно меня очень беспокоит.

– Какое же?

– Это принес мне Цветаев, еще до операции. Тебе известно, что это?

Я взял из его руки цветной снимок, который он достал из стола и протянул мне. На снимке была трехмерная томограмма мозга, раскрашенная разными цветами. В лобной части мозга концентрическими кругами было отмечено большое темное пятно, из которого тянулись во все стороны ветвящиеся прожилки. Они, словно кровеносные сосуды, пронизывали мозг, уходя в самую его глубину. На картинке я узнал нечаянный подарок Рура.

– Цветаев клянется, что этот прибор на пять поколений опережает наши новейшие разработки в области биологических ментальных микропроцессоров. Откуда у тебя это?

– Это подарок. Пока я был в коме, мне его презентовали, не особо интересуясь моим мнением.

– Если он мешает, мы могли бы попытаться его удалить. Хотя Цветаев божится, что это стало неотъемлемой частью мозга и удалению не подлежит.

– Не стоит переживать об этом, устройство никаких беспокойств не доставляет. Я сильно повредил голову, и на этом месте был установлен прибор, заменяющий фрагмент мозга.

Мэрчент с сомнением посмотрел на меня.

– Это, конечно, твое личное дело. Если он не мешает, то пускай остается. Я хотел предложить парочку наших новых изделий. Микропроцессоры на базе молекулярной электроники, работающие от энергии тела, помогут напрямую общаться с любыми электронными механизмами на значительном расстоянии.

– Да нет, спасибо, – поморщился я, ощущая, как засосало под ложечкой. – Меня на эту штуку никогда не уговорили бы. Я не любитель имплантатов.

– Послушай доброго совета, Ингвар. За этими процессорами будущее. Они размером с пуговицу и вшиваются не в мозг, как старые модели, а под кожу шеи. В затылок, поближе к позвонкам. Ты сможешь скрытно подсоединяться к коммуникационным линиям врага и удаленным компьютерам по беспроводному протоколу. Брать на себя управление машинами и другими транспортными средствами в обход оператора. Агенты нашей организации оснащены подобными устройствами. У них масса возможностей, которые тебе покажутся невероятными.

Я пристально посмотрел на Мэрчента. В его мыслях бились неукротимое желание немного прихвастнуть чипами и азарт человека, который их изобрел и теперь жаждет признания.

– Я подумаю над этим, – после паузы ответил я.

– Вот и хорошо! – обрадовался Мэрчент. – Если нет вопросов, я вернусь к своим насущным делам. А тебе рекомендую посетить реабилитационную камеру, мистер Ник Броуди. Теперь привыкай к новому имени и новой жизни.

До самого вечера я просидел в зале отдыха, утопающем в настоящих джунглях декоративного сада, пока информер не позвал меня в столовую на сто десятом этаже. На ужин пришел и Мэрчент. Кивнув официантам, взял себе пару блюд и сел за тот же стол, что и я.

– Цветаев обивает порог моего кабинета, умоляя задержать тебя в клинике подольше для изучения имплантата. Он постоянно лопочет о высокочастотном сигнале. Говорит про новую ментальную эру. Тебя головные боли не мучают? Потеря сознания? Плохой сон?

– Иногда бывает, но редко, – признался я. – Привыкаю к неудобству и стараюсь не замечать.

Про чтение мыслей я решил никому и ничего не рассказывать, но Мэрчент вел себя так, словно знал об этом. Во всяком случае, складывалось именно такое впечатление. Я не стал ничего объяснять, но решил и ни от чего не отказываться. Самое лучшее напустить туману.

– Я подумал, что ваши микропроцессоры мне не помешают, – сменил я тему. – Так что можете сказать вашему Цветаеву, чтобы готовил операционную.

– Прекрасно! – удовлетворенно кивнул Мэрчент. – Но не стоит так драматизировать. Операция не понадобится. Ни шрама, ни нарушения кожного покрова не будет. Это ведь биологические чипы, они после инъекции сами вырастут под кожей.

– Они будут передавать мое местоположение? – прямо спросил я.

– Конечно. Мы обязаны знать, где наши работники, на случай захвата.

– Я согласен только в том случае, если вы отключите эту функцию. Только на таких условиях.

Мэрчент пустил в ход веские доводы, но я твердо стоял на своем, пока он не уступил.

– Кстати, появилось новое изобретение. Нейронный амальгатор синапсических связей мозга.

– Меня это не интересует.

– Ты ежедневно копишь в мозгу массу информации, но воспользоваться этим можешь в скромных масштабах, посредством памяти. Старые линзы для глаз работали по принципу цифровой камеры, теперь это все в прошлом. Из центра «Технокора» поступила новинка. Отныне твои воспоминания представлены как электронный носитель. Любой кадр жизни можно воспроизвести. Отмотать или распечатать. И все это уже сейчас!

Я поборол искушение. С таким устройством навсегда уйдут в прошлое любые шпионские камеры наблюдения. Но вовремя вспомнил, что получить доступ к таким сведениям может и враг. На это я пойти не мог, слишком высока была в моей жизни вероятность провала и плена.

– Заманчиво, конечно, но я остаюсь при своем мнении.

– В любом случае, я не тороплю. Подумай.

Не скрывая огорчения, Мэрчент распрощался и оставил меня одного.

За стреловидными окнами столовой, в лучах заходящего солнца, переливались всеми цветами радуги золотые башни города на берегу лазурного моря. Полоска пляжа растянулась вдоль всего побережья, теряясь среди изумрудных пальм.

Отодвинув недоеденный суп, я подошел к окну. Небо бурлило от блестящих машин с бездельниками, летящими на пляж, чтобы позагорать на горячем песке. Незаметно на меня накатила меланхолия, затем привычная головная боль, принявшая вид далеких мысленных отголосков людей, которые беззаботно летели по небу, не думая ни о чем, кроме отдыха. Как бы я сейчас хотел вернуть себе былую жизнь, не обремененную заботами и опасностями. Так я и стоял у окна, наблюдая, как солнце медленно опускается за море, оставляя огненный след на горизонте. Такой закат я видел лишь однажды на побережье Желтого моря, на Эпилоне. Я им тогда не наслаждался, а с нетерпением ждал, когда стемнеет, чтобы отправиться на задание, с которого многие тогда не вернулись.

На рассвете меня разбудили двое субъектов в белых комбинезонах и глухих шлемах. Об их приходе еще вчера сообщили в клинике Цветаева, поэтому я не стал им ломать руки или шеи. Быстренько проведя сканерами, они взяли несколько капель крови. Двумя инъекторами, похожими на пистолеты с узкими раструбами, сделали два укола в шею, под затылок.

– Пока они вырастут, пройдет немало времени. Недели две или три, – спокойно пояснял один из них, убирая инъектор в пластмассовый футляр. – Сначала будет неприятное чувство уплотнения, которое со временем пройдет. Постарайтесь, чтобы вас не било электричеством. Высоковольтный удар может их закоротить. Не расчесывайте руками, иначе занесете инфекцию.

– Я понял. Не маленький, – проворчал я. – У вас все?

– Да. Всего доброго.

«Доброго… С каких это пор технология идет человеку во благо? – Стараясь снова уснуть, я непроизвольно стал скрести шею. – В гробу я видал такое добро…»

Но выспаться мне так и не дали – прилетел Стэн.

На крыше здания стоял фиолетово-красный полицейский кар, в котором легко могли разместиться четыре человека – два спереди и два сзади. Его гелиево-водородные двигатели были включены, а рядом с ним прогуливалось два полицейских, изредка пиная колеса.

Закинув сумку с немногочисленными вещами в багажное отделение, я устроился впереди. Опустив стекло на двери, махнул рукой появившемуся Рою.

– Если будут просьбы или проблемы, звони. Тебя свяжут со мной незамедлительно, – на прощание сказал Мэрчент, протягивая свою визитку. – И помни, никому не доверяй!

Аэрокар устремился в небо. Стэн, уверенно держась за штурвал, вполголоса переговаривался с диспетчером. Набрав положенную правилами высоту, он мастерски влился в транспортные потоки, летящие в обоих направлениях воздушного шоссе.

– И давно вы знакомы с Роем? – чтобы не молчать, поинтересовался я.

– Давно. Еще со времен корпорации «Возрождение» на Новом Урале. Я там испытывал защитные системы – бронежилеты, шлемы, энергощиты. Сколько себя помню, он работал помощником главного технаря в отделе перспективных вооружений. Его шеф, не получив должного финансирования из центра, пытался продать оружие повстанцам с Гозора, но погорел на сделке во время доставки адресату. Рой и все сотрудники попали под горячую руку спецслужб и еще легко отделались: отдел расформировали, и распустили на все четыре стороны. Что касается меня, я ушел оттуда намного раньше, еще до скандала. Перебрался сюда и стал копом. Рой пытался открыть свой бизнес в области коммуникаций, но конкуренты его выдавливали с рынка. – Сняв шлемофон, Стэн смахнул пот со лба. – Жизнь его не изменила, если он до сих пор влезает в сомнительные дела вроде этого. Вы ходите по острию, мистер Броуди. Сорветесь, и за вашу жизнь никто не даст и ломаного риала. То же самое грозит и нам в случае внутреннего расследования.

– Это не напрасно, майор. От этого зависят жизни миллионов людей. Если даже не всех.

– Ты, часом, не антиглобалист?

– Начинать никогда не рано. Я знаком с этой публикой, но тут совсем другое.

– В чем же разница?

– В количестве пострадавших в случае провала миссии.

Под нами потянулись красивейшие бухты с изумрудной водой. В пене прибоя купались тысячи жителей, другие лениво загорали, смакуя каждую минуту субботнего отдыха. Кар, спустившись до двух сотен метров, зашел на посадку. Толчок. Стук покрышек об асфальт. Мы поехали по широким прибрежным улицам города. Дороги были забиты транспортом, но не так сильно, как на воздушном шоссе. Асфальт плавился под ярким солнцем. Даже думать не хотелось, что тут будет после полудня. Стэн, цедя проклятия, изредка включал сирену и проскакивал на красный цвет, оставляя позади разъяренных водителей, недовольных его методами. Очень удобно, оказывается, быть копом.

– Как же я устал от всего этого зоопарка, – проворчал один из сидящих позади полицейских. – Скоро люди здесь начнут ходить друг у друга по головам. Вот взять хотя бы того придурка, который поперся на красный свет… Сэр, пугните его для порядка.

– А смысл? Не забывай, сейчас мы для них такие же придурки. – Стэн притормозил, едва не столкнувшись с бортом грузовоза. – Кроме того, на его место придут другие. Самое паршивое, что сейчас нельзя взлететь. Если взлетим, то часа два проторчим в пробках. Ненавижу час пик.

Наслаждаясь сверкающим хромом зданий, я не переставал удивляться схожести жизни на человеческих мирах. Всюду одно и то же – те же пробки на дорогах, те же небоскребы и дома. Та же навязчивая реклама, которую все равно никто не читает. И потоки людей, которые, словно реки, растекались по улицам, останавливаясь на перекрестках и ожидая сигнала для перехода на другую сторону. С тактической стороны, это были идеальные мишени. Я невольно представил, как на эти толпы падают кобальтовые бомбы и очищают пространство от всего живого. Кровавая баня, вот что получится.

Впереди возникла развилка и широкие ленты авиадуков, причудливой спиралью закручивающиеся в небо. Над головами проносились белые гравиэлектрички на антигравах и прозрачные рукава эстакадных лифтов, поднимающих людей внутри прозрачных силовых сфер. Увидеть голубое небо в городе было практически нереально. Оно просто терялось на фоне высоченных башен и высотных дорог.

Мы съехали с главной магистрали и через несколько второстепенных линий спустились в подземный тоннель. Там было не так жарко, как снаружи, но так же суетливо, как и везде. Длинные колонны машин неслись на огромной скорости по подземным проспектам, отражавших блестящими плитками включенные фары тысяч автомобилей всех конструкций и назначений.

– Чем занимается ваш департамент?

– Тем, что ловит нелегалов или же дает им вид на жительство, как в твоем случае. Калипсо очень привлекательна для криминальных элементов всех мастей из остальной части Вселенной. Здесь заколачивают деньги на торговле незаконными инопланетными товарами, наркотиками, проституции, заказных убийствах. Для обычного полицейского работы непочатый край…

– А что вы знаете про рынок сбыта драгоценных металлов и камней?

– В каком смысле?

– В прямом. Покупка и продажа ювелирных изделий.

– Этот бизнес тоже представлен, пусть и не распространен среди простого обывателя. Не зная партнеров, можно крупно влететь на сделках. – Стэн косо глянул на меня.

– У меня есть пара драгоценных камней, – признался я. – Не бог весть что, конечно, но мне хотелось бы получить от них по максимуму. Желательно наличными.

– Тогда тебе не обойтись без гильдии оценщиков, – улыбнулся Стэн, лихо выворачивая кар на новый виток дороги. – Они, конечно, подонки, негодяи и непременно срубят свой жирный процент со сделки. Зато честно найдут партнера, который не кинет. Чем выше сумма сделки, тем ответственней подойдут к выполнению работы, ради законных процентов за посредничество и услуги. Я бы не стал гнаться за малыми процентами и связываться с кем попало. Себе дороже.

Машина, проехав еще пару десятков километров, выехала из города. Высокие пальмы создавали приятную тень вдоль всего шоссе, спасая от жгучих лучей местного светила. Мы подъехали к коттеджам, построенным у самой кромки воды. Крыши с маленькими башенками по краям как две капли воды повторяли старинные геодезические купола древнего Галактического Союза.

– Эти места не слишком популярны среди отдыхающих. Не сезон. Самые знаменитые пляжи, Лагуна Бич и Золотые пески, дальше по шоссе. – Разминаясь, Стэн выбрался из кабины, надев солнцезащитные очки. – Здесь тебя никто не потревожит. Раз в неделю будет приходить машина с продуктами. Ближе к концу следующей недели я заеду за тобой, и мы метнемся на наш тренировочный полигон, где покажешь, из какого ты материала.

Приложив магнитный ключ к матовой поверхности дверного датчика, Стэн открыл дверь.

Обстановка в коттедже была скромная и не лишена стиля. Определенно мне здесь нравилось.

– Теперь он твой. Мы спешим, поэтому задерживаться не станем. Купайся, отдыхай, но не теряй бдительности. Будь здоров, Ник.

Поблагодарив их за помощь, я закрыл дверь и решил исследовать первый этаж. За окном кар вырулил со стоянки перед домом и с тихим шелестом скрылся за поворотом.

Домик оказался не таким уж и большим, как показалось вначале. Состоял он всего из двух комнат на первом этаже и одной большой на втором. Туалет и ванна были раздельные. Окна закрыты стеклопакетом и без штор. Вместо них висели обычные офисные жалюзи. В комнатах скупо расставлена простенькая мебель из пластика и железа, а вместо кровати низенький диванчик из цветного синтепона с изображением пальм и моря. По углам в живописном беспорядке зеленели растения в пластиковых горшках, которые робот на моих глазах поливал водой из маленького шланга.

У меня не было собственного жилья с тех самых пор, как я много лет назад ушел на войну в поисках приключений. Все эти блага сменились на армейские «гостеприимства».

Осторожно раздвинув жалюзи, я увидел за окном остроносые яхты, которые с ревом шли наперегонки с мелкими скутерами. На моем огороженном участке пляжа не было ни единой души, если не считать каких-то вездесущих грызунов размером с кошку, которые, отрешившись от всего окружающего, увлеченно гонялись друг за другом.

Я спрятал за пазуху игломет, который удалось отстоять у Мэрчента, и несколько обойм со стрелами к нему. Открыв холодильник, нашел в нем полный ассортимент продуктов. Взяв с собой холодную бутылку пива и вытянувшись на песке перед домом под пушистой пальмой, я подставил солнцу истосковавшуюся по свету кожу. Во время перелета между Эпилоном и Тармвэдрой я мечтал только о солнце, а не о звездах. Блаженно закрыв глаза, я не забыл положить руку поближе к иглострелу. Здесь было необычно и с виду безопасно, но только с виду. Большой город опаснее любых джунглей.

После полудня, когда солнце стало по-настоящему припекать, я позволил себе немного поплавать в теплой воде и немного позагорать, прежде чем отправиться готовить себе обед.

Близость большого города не давала спокойно созерцать зеленые волны. То и дело вдали проплывали километровые супертанкеры, везущие груз в далекие порты прибрежных городов Калипсо. Если не оглядываться на высокие башни из стекла и стали, можно видеть лишь море и ничего более. Но стальной титан города с отполированными до блеска боками разрушал очарование одиночества, постоянно напоминая о себе.

Все выходные я провел под полюбившейся мне пальмой, потягивая холодные напитки и тренируя свое новое тело. Оно перестало болеть и гореть, словно в огне. Руки и ноги стали длиннее, а тело более мощным и жилистым, как у хищника. Новая ДНК прекрасно прижилась, и я с каждым днем становился все сильнее и сильнее, иногда удивляясь своей мощи. Отработка искусств рукопашного боя была мне необходима, как воздух. Удлинившиеся конечности требовали особого тренинга для полной адаптации. В бою разница между привычными размерами рук и ног могла стать роковой. В таком деле даже несколько недостающих миллиметров играют важную роль. Я усиленно привыкал к некоторым неудобствам и познавал преимущества.

В понедельник, как мы и договорились, приехала машина. Из нее вылез доктор Цветаев собственной персоной и несколько рабочих. Пока они сгружали реабилитационную капсулу и затаскивали ее в мой дом, Цветаев набросился на меня с вопросами о самочувствии. На мои просьбы установить в доме хотя бы головизор, строго сказал:

– Не положено. Если бы это было возможно, мы бы вас окружили всякого рода электроникой. Мы не беспричинно держим вас в полной изоляции. До тех пор, пока имплантаты не достигнут пика роста и не начнут нормально функционировать, любой электронике сюда путь заказан. Нужно строго выполнять режим адаптации. Все это очень серьезно. Потерпите.

Вся оставшаяся неделя прошла в скуке, когда море перестает радовать, а песок кажется жестким. В эти дни меня мучили сильнейшие припадки ярости. Я не мог понять причину своей агрессии, которую вымещал на безобидной мебели. К пятнице тело ломило, а меня всего трясло, словно в самой запущенной лихорадке, температура то повышалась, то понижалась. В домике был большой запас теплых одеял, в которые я зарывался по вечерам с головой и, стуча зубами, пытался забыться в беспокойном сне.

В субботу приехала группа медиков. Они сразу увидели, что со мной не все в порядке. Облучали приборами, отпаивали меня лекарствами, стараясь нормализовать состояние.

К понедельнику две шишки на шее наконец-то рассосались, а лихорадка закончилась так же неожиданно, как и началась.

– Что со мной было? Ничего не помню… – спросил я у Цветаева, пока тот что-то бубнил в нагрудную рацию и замерял мой пульс и давление.

– Обычное осложнение после смены ДНК. Я же просил чаще лежать в капсуле, а вы что? Пару минут и бегом к морю? Нельзя же так. Плюс растущие имплантаты дали побочную реакцию отторжения, которая, к счастью, позади. Новая ДНК с трудом усваивает инородные тела. Я боялся, что такое произойдет и с мозговым имплантатом, но если бы это случилось и он начал бы отторгаться, мы бы с вами сейчас не разговаривали. Потому что вы давно были бы покойником. Я что, по вашему мнению, лишь из праздного любопытства интересуюсь вашим состоянием? На ваше счастье, мозговой имплантат хорошо переносит изменения и постепенно перестраивается вместе с вами. Удивительно! Он трансформируется…

Тут доктор стал увлеченно размахивать руками, позабыв, что он не на симпозиуме.

Приехавший к вечеру Стэн, быстро оценив ситуацию, уехал, пообещав появиться через два-три дня. Все это время я находился под присмотром группы генетиков Цветаева.

Стэн объявился в четверг. Справившись о моем здоровье, он тут же перешел к делу:

– Не желаешь прокатиться? Сегодня молодая группа проходит стажировку по огневой подготовке и прохождению полосы препятствий. Есть возможность как следует попотеть. Ты, наверное, все бока себе отлежал, пока хворал.

Я сразу же согласился.

Проигнорировав вопли Цветаева, который временно поселился в моем домике на втором этаже, накинул на себя рубашку и запрыгнул на переднее сиденье. Стэн, хладнокровно перенеся вопли доктора и махание у себя перед носом кулаками, отодвинул его в сторонку, запрыгнул следом за мной и включил зажигание. С визгом покрышек машина рванула с места, оставив позади себя облако гари.