Текст книги "Чужой мир. Пустыня смерти"

– Ушел на новый заход, – доложил Игорь. – Я всадил в него пару очередей, но толку ноль. Заходит справа от грузовика.

– Понял тебя, сейчас я его спущу на землю, – ответил Всеволод. – Серго, ты его держишь?

– Не могу, угол стволов невелик. Придется вручную валить.

– Свалим, – пообещал Бур и снова выпрыгнул наружу.

Встал на колено, проверил, чтобы за спиной не было никакой преграды, и поймал в прицел летящий на него живой вертолет.

– Бывай, – сказал он сам себе и нажал на спуск.

Реактивная струя ударила в песок метрах в пяти позади него, на этом месте мгновенно образовался небольшой стеклянный пятачок. Ракета рванулась к цели. Всеволод не был знаком с данными оружия, но очень надеялся, что мощности заряда хватит. И – хватило! Снаряд ударил точно в голову «осы». Полет сломался, и существо, расплескивая вокруг желтую жидкость, заменявшую ему кровь, обрушилось на только что обретенный группой грузовик, сминая кабину и часть кузова.

– Твою-то мать, – раздался из окна голос Игоря. – Столько времени на погрузку убили…

– А мы откапывали, – не менее расстроенно отозвалась Карина.

– Все, хватит грустить, потом этим займемся, – останавливая поминки по погибшему грузовику, скомандовал Всеволод. – Игорь, пойдем, посмотрим, что там найти можно, вдруг эта тварь не все в пыль раздолбала.

Спасти удалось не так много – пять ящиков патронов, причем три к пулемету, один к автоматам и один к снайперке. К счастью, сама винтовка тоже уцелела.

– И куда нам девать все это? – глядя на сложенные возле БТРа ящики, поинтересовался Александр Николаевич.

– Вы как дети прямо, – отозвался Всеволод, – шнур несите, сейчас боеприпасы на броне закрепим. Тут специальный крепеж имеется, примотаем покрепче, никуда не денутся. Оставшийся пулемет и винтовку в салон, туда же – пару цинков и три гранатомета.

В темпе вальса приступили к работе. Справились довольно быстро. В кресло стрелка посадили бесполезную Ксюшу. Пока остальные были заняты, она наблюдала за окрестностями, получив указание – при любой непонятности поднимать тревогу.

– Теперь нет нужды идти на склад ГСМ, – подвел итог боя Серго. – Бак БТРа почти полон, а грузовик заправлять… самоотменился. Давайте сваливать отсюда. Кстати, командир, а ты не мог уронить это насекомое чуть правее?

Все заулыбались шутке.

– Не мог, – беззлобно огрызнулся Всеволод, – оно вообще падать не хотело, пришлось ронять как попало. И хватит об этом! Грузовик действительно жалко, но искать другой, откапывать его и загружать заново времени нет. Грузимся в БТР и сваливаем к морю.

– Судя по тому, что песок у них радиоактивный, море тоже может оказаться не синим, а салатным, и фонить от него будет не хуже, чем от взорвавшегося реактора.

– Может, и так, – согласился Бур, – но другого пути я не вижу.

– А если вернуться в город? – предложил профессор. – Атаковать «зеленых» и «черных», отбить людей?

– С кем отбивать? – ехидно поинтересовался Бур. – Профессор, вы меня, конечно, простите, но вы – не боец. Ваше боевое прошлое давно закончилось, теперь вы ученый, который неплохо умеет стрелять, но – этого мало. Игорь больше полицейский, чем солдат, но даже он – солдат больше, чем вы. Серго… примерно то же самое, доброволец он. Про женскую часть отряда вообще молчу. Что Карина, что Инга – девчонки боевые, но выучки у них никакой. Вывод прост: попытаемся сунуться обратно в город – сдохнем. Так что хватит тянуть время, нам предстоит навестить бывшую базу военных кораблей на Балтике. Там решим, что будем делать дальше… если, конечно, доберемся до этого ТАМ. Все, погнали.

Его спутники нехотя полезли обратно в БТР. Задраили люки, Серго запустил вентиляцию, и вскоре все стянули с себя порядком надоевшие маски.

– Как ваше самочувствие, командир? – спросил Александр Николаевич. – Вы ведь пробыли на улице дольше всех и – без противогаза.

Всеволод пожал плечами:

– Ничего особенного я не ощущаю. Может быть, позже и вырастет третья рука, но пока – ничего.

– Ты всегда так реагируешь? – недоуменно спросила Карина. – Проблема-то серьезная.

– А как мне реагировать? – удивился Всеволод. – Хвататься за сердце, биться головой о стенку? Нет уж, лучше я скажу, что все хорошо, уползу в угол и сдохну, тихо-тихо. Но, перед тем как сдохнуть, я, разумеется, вас предупрежу.

– Шут, – бросила Ксюша и отвернулась.

«Дура, – подумал про себя Всеволод, – вот угораздило же Серго запасть именно на эту дурищу? Пользы – ноль, зато вони – сто процентов. Совершенно бесполезный член отряда. Но… Серго стоит того, чтобы ее терпеть, считай, парень за двоих пашет».

– Как поедем, командир, спутники-то вырубились? – В гарнитуре раздался голос только что упомянутого Серго.

Всеволод быстро взглянул на карту: нужно вернуться чуть назад, на основную дорогу, а дальше – прямо или как повезет, но – на север.

– Давай обратно до аэродрома, и нам нужно сместиться вправо, чтобы вернуться на основную дорогу.

– Тогда на хрен возвращаться? – весело выкрикнул Серго. – Здесь больше нет дорог, Сева, одни направления, нам на север, значит, и идем на север. Просьба к пассажирам: занять свои места и во избежание черепно-мозговых травм, полученных вследствие удара о потолок, пристегнуть ремни, – он прикинул по карте маршрут и, развернув БТР, повел его по пустыне.

Всеволод согнал Игоря с кресла стрелка и наблюдал через камеру за местностью вокруг. Однообразный желтый пейзаж навевал уныние. Слияние, принесшее сюда песок другого мира, испоганило зеленые леса и поля. Ланшафты Московии были запечатлены на картах, но это оставалось единственным местом, где они сохранились. Теперь все лежало под толстым слоем песка. Всеволод снова сделал панорамный обзор камерой. Сейчас на их пути должна быть довольно большая река, метров семьдесят в ширину. Но впереди наблюдался только песок.

– Сколько мы уже прошли? – спросил он Серго.

Внутренняя связь позволяла спокойно общаться, без нужды не надрывать голосовые связки, перекрикивая двигатель, или будить товарищей, большинство которых дремали.

– Не больше сотни, – отозвался Серго, – а может, и меньше. Сам видишь, как ползем, уже четыре часа в дороге, а все с бархана на бархан. Черепахи бегают быстрее.

– Вижу, – зло заметил Всеволод. Хотя что толку злиться? Серго не виноват в том, что за сутки неведомые силы из страны сделали пустыню.

– Впереди руины какие-то, – проинформировал Серго, – и дым.

– Машине стоп, – скомандовал Бур.

Он развернул башню в указанном направлении, беря развалины на прицел и увеличивая зумм камеры до максимума. Несмотря на то что до цели было более полутора километров, все приблизилось – рукой достать. Правда, с максимальным увеличением была проблема. Это как разница между оптическими и открытыми прицельными приспособлениями на оружии. На открытом прицеле стрелок имеет гораздо больший угол обзора, а вот оптика, наоборот, приближает цель, но фактически сосредоточиться можно только на ней.

Сейчас Всеволод видел только руины и ничего вокруг, зато руины были видны во всей их красе. Не нужно быть археологом, чтобы понять – стоят они среди этого песка с незапамятных времен. И явно не принадлежат к миру Московии.

Это был гигантский собор. Уменьшив зумм, Всеволод оценил размеры творения неизвестного зодчего. Больше сотни метров в высоту, арочные входы явно раньше закрывались огромными створками, и вряд ли обычный человек мог бы их сдвинуть с места. Но двери не сохранились. Камень крошился, кое-где в стенах были провалы, гигантские шпили уцелели не все, причем один, видимо, сломался уже после слияния. Он наклонно торчал из песка неподалеку от колоссального сооружения. Всеволод был уверен, что собор попал сюда именно в том состоянии, в котором они его сейчас видят, таким он стоял многие века – в мире паладинов и инквизиторов. Дым поднимался вверх сквозь куполообразную крышу. Не было сомнений – кто-то внутри жжет костер, и этот костер просто огромен.

Серго уже давно всех разбудил, народ скучился у монитора, пихаясь локтями и завороженно глядя на величественное сооружение.

– Серго, останешься за главного, – приказал Всеволод, беря автомат и проверяя гарнитуру. – Если что, сваливайте как можно быстрее. Инга, Игорь, не хотите прогуляться?

– Тогда я сяду за стрелка, – предложил профессор.

– Валяйте, – разрешил Бур, – только один вопрос, Александр Николаевич: вы стрелять-то умеете? Я имею в виду именно эту систему.

– Серго показал как, – обиделся профессор, – но, если не доверяете, посадите за стрелка его, а я сяду за руль.

– Простите, – извинился Бур. – Сами понимаете, я был обязан спросить. Если Серго вам показал что и как, хорошо. Только весь БК[2]2
  БК – боевой комплект.


[Закрыть] не изведите. Пару ящичков с боеприпасами к этим пушечкам мы захапали, но лучше поберегите их, еще пригодятся. Огонь открывать только в случае обнаружения противником и при непосредственной угрозе для машины или группы. А до того – сидите тихо.

– Как скажешь, – легко согласился профессор и гордо взгромоздился на сиденье, натягивая шлем стрелка.

Всеволод ухмыльнулся. В этом шестидесятилетнем старике по-прежнему жил мальчишка – романтик, бунтарь и весельчак. Этакий Том Сойер.

– Надеть маски, – скомандовал он. Оглянувшись, увидел, как быстро поцеловались Игорь и Карина, и только после этого рыжий сержант натянул противогаз. Пробежавшись взглядом по лицам спутников, обтянутым черными масками с двумя круглыми фильтрами на месте скул, он открыл боковую дверь и, швырнув наружу сильно полегчавший рюкзак, выпрыгнул на песок, сжимая в руках автомат.

Адское пекло – вот как можно было описать условия, в которых он оказался. Сухой жар неистово палящего солнца, температура, явно перевалившая за сорок градусов. Бур стер мгновенно выступивший на лбу пот и отошел в сторону, чтобы не мешать выгружаться другим.

– БТР, как слышишь, это разведка.

– Слышу хорошо, разведка, – раздался в наушнике голос Карины.

– Карина, посмотри, сколько термометр показывает?

Несколько секунд рация молчала.

– Ты не поверишь, Всеволод, но термометр показывает пятьдесят пять градусов, с плюсом конечно. Вы бы голову поберегли.

– Обдумываю данный вопрос, – ухмыльнулся Всеволод. – Панамок мы не прихватили.

– Есть капюшоны в воротниках, – напомнил Игорь, – они хоть и от дождя, но все равно голову прикроют.

– А с ней что делать? – Всеволод указал на Ингу, обряженную в костюм амазонки. Ей, конечно, он очень шел, но вот под палящим солнцем…

– А мне, кстати, совсем не жарко, – услышав их разговор, ответила девушка. – Странно, такое ощущение, будто меня защищает костюм.

– Это невозможно, – раздался в наушнике голос профессора.

– Александр Николаевич, вам ли говорить о невозможном? День назад здесь был лес, а теперь – пустыня. Мы стоим посреди другого мира, и вы заявляете, что костюм, снятый с аборигенки из третьего мира, не может защитить от солнца? И это после того, как Игорь вкатил в его прежнюю обладательницу длинную очередь, а она даже не покачнулась? Вы все еще считаете, что это невозможно?

– Сдаюсь, – из рации послышался смех профессора, – уел ты меня.

Всеволод расстегнул воротник и извлек из него тонкий капюшон.

– Удобно, – заметил он. – И раскраска под камуфляж, жаль только, что сам камуфляж не пустынный, а городской.

Как только он натянул капюшон, сразу стало легче, видимо, создатели костюма предусмотрели подобный финт природы и позаботились о людях, которые будут его носить.

– А неплохо, – заметил Игорь, – стало полегче. Только под маской лицо потеет.

– Извини, ничем помочь не могу, – отозвался Всеволод, лишенный этих проблем.

– Ты уже целый день ходишь без этого респиратора, может, и мне снять? А может, он вообще не помогает и к вечеру мы все загнемся?

– Может, и не помогает, – согласился Всеволод, – но снимать запрещаю. Все, вперед. Нужно выяснить, что не так с этим храмом, и кто там.

– Надо было поближе подъехать, – заметил Игорь, – тащиться по этим барханам два километра на такой жаре – совершенное безумие.

– Все уже сделано, – парировал Бур, внутренне признавая правоту сержанта. Он вспотел, и не один раз. Будь на нем обычная одежда, уже бы насквозь промокла. – Половину уже прошли, сейчас еще метров пятьсот – и вообще поползем.

Лучше всех себя чувствовала Инга, она бодро шагала в своих высоких сапогах, не проваливаясь по щиколотку, в отличие от мужчин. Всеволоду даже казалось, что ее волосы шевелятся от тихого ветерка, но это явно было обманом зрения, поскольку никакого ветра не было и в помине.

– Они там, – неожиданно замерев, произнесла девушка.

– Кто? – взяв автомат на изготовку, спросил Всеволод.

Игорь среагировал иначе, встав на колено, взял на прицел гребень бархана, из-за которого выглядывала громада собора.

– Там «черные», много, несколько десятков, они растеряны, стоят на коленях вокруг женщины в точно таком же наряде, как у меня, она что-то говорит им, успокаивает. В углу пленники, их немного, всего трое – двое подростков и женщина, ей около пятидесяти, красивая, у нее густые, рано поседевшие волосы. Смотрит без страха.

– Что мы можем? – спросил Игорь.

– Пока ничего, – отозвался Всеволод. – Останьтесь здесь, я пойду вперед, мне нужно увидеть картину своими глазами. Если услышите стрельбу, уходите.

– Никуда ты без нас не пойдешь, – упрямо заявила Инга.

– Игорь, если что случится, ты знаешь, что делать!

Игорь нехотя кивнул, они обсуждали подобную ситуацию, он должен вырубить Ингу любым способом и утащить прочь.

Всеволод махнул на прощание рукой и полез на бархан. Так от бархана к бархану, скрываясь в естественных складках местности, он подполз к храму. И только сейчас понял, насколько велик этот собор. Какой там храм считался самым большим в его мире? Кельнский? Собор Парижской Богоматери? Или собор Божественного Святого Джона, кафедральная церковь Нью-Йорка? Неважно – все они по сравнению с этим собором сошли бы за жалкие макеты. Всеволод задрал голову вверх, пытаясь разглядеть, где же кончается стена, и поразился. Наметанный глаз стрелка подсказывал, что высота стен была не меньше двухсот метров, а ведь на крыше – огромный крест, из которого вверх рвется шпиль еще метров тридцать длиной. В диаметре здание было не менее семисот метров.

– Охренеть, – выдал Бур, хотя на язык просилось совершенно иное слово.

Пол и стены выложены мрамором с совершенно дикими фресками – сначала Всеволод даже не понял, что он видит. Но потом стереотип отступил на второй план, показав истинное лицо собора. Там, прямо над алтарем, который представлял собой огромный пыточный станок, висело распятие. На котором… Всеволод даже протер глаза – на котором был распят самый настоящий черт, с красной шкурой, с пятачком, маленькими глазками и огромными рогами. Руки у него были как руки, а вот ноги оказались козлиными. Бур четко понял – это не муляж, когда-то существо явно было живым. Теперь ясно, почему Инга не смогла понять, что там «зеленые» лопотали о своей религии. Они никогда не поклонялись Богу христиан. Хотя… почему история того мира должна была идти идентично нашей истории? Вдруг у них именно сын дьявола стал пророком новой веры? Безумие какое-то, блин…

У Бура, который никогда не был слишком религиозен, резко появилось желание перекреститься. Что он и проделал, не слишком умело, но очень даже искренне.

Тем временем «черные» бились в трансе, разбивая лбы об пол возле ног великолепной паломницы. Если бы не она, Всеволод мог бы покончить с этой шайкой в один момент. Пара гранат в самую кучу, несколько очередей, и – аллес капут, останется только контрольку поставить. Но бессмертная телка (надо сказать, фигурка у нее была просто отпад) путала все карты. Всеволод был уверен, что паломница защищена от любого прямого воздействия. Но… в этот раз бросить людей он не мог. Потому что сегодня бой выиграть было возможно.

– Игорь, как слышишь? Это Бур!

– Слышу тебя, Бур, что там?

– Двадцать «черных», паломница и трое пленников. Подходите сюда, только тихо. Они все в трансе, но, сколько это будет продолжаться, я не знаю. Так что поспешите.

– Серго, как слышишь?

– Слышу хорошо, Дозор. Что у вас?

– Выдвигайтесь на ударную позицию, дистанция от главного входа – пятьсот метров, укройтесь за барханом и ждите приказа.

– Понял, Бур, – отчеканил Серго, – выполняю.

Всеволод снова вернулся к наблюдению. Вроде бы ничего не изменилось, «черные» бьют поклоны стоявшей перед пыточной машиной паломнице, та, воздев руки, что-то бормочет, но… Всеволод шкурой чувствовал – что-то меняется. Храм оживал, или оживало то, что было в этом храме. Несколько «черных», поднявшись с колен, направились к пленникам, которые безумными глазами смотрели на творящуюся черную мессу. Схватив одного паренька, они поволокли его к пыточной машине. Всеволод вгляделся получше. Парень был странно одет – вещи незнакомого покроя, ботинки нестандартной формы. Такой стиль Всеволод видел впервые. Второй пленник был одет точно так же, словно они братья-близнецы, а вот женщина выглядела знакомо и просто: легкое платьице, жакет, туфельки на высоком каблуке. Всеволод навел на ее запястье бинокль – так и есть, женские часы из недорогой серии «Orient». Бур сильно сомневался, что в других мирах есть такая контора, а модель ему была знакома, именно такие часы он подарил своей девушке перед армией. Тогда он поделился этой новостью с сослуживцами и был поднят на смех.

– Дурная примета – дарить часы, – сказал тогда сержант салаге Буракову. – Теперь эти стрелки отсчитывают минуты разлуки. И когда они встанут, между вами все будет кончено.

Всеволод отмахнулся.

– В приметы не верю, – весело заявил он.

В приметы можно верить или не верить, но все случилось так, как сказал сержант. Всеволод нутром почуял, что часы замерли, а через два дня получил письмо, в котором любимая сообщала, что между ними все кончено. Говорят, что русские – самый суеверный народ в мире, мол, ни у кого больше нет такого количества примет. Но Всеволод по-прежнему не верил в них. Уже потом ему рассказали, что, едва он ушел в армию, Вера закрутила роман с каким-то лощеным типом на дорогой машине. Может, и часы виноваты, а может – тот парень с машиной, теперь уже неважно. Важно то, что часики на руке женщины были один в один с теми, памятными.

Всеволод вынырнул из воспоминаний, снова прильнул к трещине, сквозь которую наблюдал, и тут же пожалел об этом. Парня уже закрепили на пыточном станке, в руках красотки в наряде амазонки появились жуткие приспособления, которые можно было использовать только с одной целью – для пыток. Всеволод отвернулся, смотреть на это было выше его сил. Да, во время той, его, войны случались ужасные вещи. Однажды при штурме дома, битком набитого «духами», он при зачистке квартиры швырнул две гранаты в комнату, из которой в него стреляли. И услышал женский крик. Грохнуло два взрыва. Только когда дым рассеялся, он понял, что натворил. Боевик прикрылся женщиной и тремя детьми. Гранаты не оставили им и половины шанса. Когда Бур вошел, ублюдок дал очередь из-под трупов. В ответ Всеволод вбил в него весь магазин, прошивая уже мертвое тело женщины пулями со смещенным центром тяжести.

Да, это было ужасно. Да, это трагедия, но – он не хотел тех смертей. Не нарочно.

А эта паломница нарочно старалась, ее целью были максимальные страдания этого парня. Крики смолкли, медленно перейдя в хрипы. Но пытки продолжались. Всеволод с трудом удержал рвотный позыв и снова отвернулся. Среди барханов ползли Игорь и Инга. Он призывно махнул им рукой и принялся ждать.

– Мы на позиции, – доложила Карина. – Серго видит главный зал и алтарь, его едва не вывернуло от увиденного, просит разрешения открыть огонь!

– Ждите, сейчас мы выйдем на позицию и начнем все вместе. Профессор, слышите меня?

– Слышу отлично, – отозвался тот мгновенно.

– Ваша цель – паломница. Бейте с обоих стволов, чтобы наверняка.

– Готов, и руки жутко чешутся, – донесся до Бура ответ.

– Потерпите, ждите указаний, – приказал Всеволод. – Игорь, давай в двери, я прикрываю. В нашу сторону вроде не смотрят, они сейчас кайф ловят, там по кругу колонны гигантские стоят, спрячься за одной из них, поближе к основной толпе.

– Сделаем, – отозвался сержант и, пригнувшись, скользнул внутрь, стремительно преодолев расстояние до ближайшей колонны.

– Инга, теперь твоя очередь. Внутрь не лезь, засядь возле входа, у тебя трофейный автомат «черных», дистанция до них – около двухсот метров, самое то. Лупи в толпу, можешь даже не целиться, просто плотность огня создай. Но без приказа не стрелять. А я пойду за пленниками.

Инга кивнула и устроилась поудобней слева от входа. Там, возле арки, валялся огромный кусок стены, за которым можно было спокойно укрыться. Всеволод пробрался в зал и от колонны к колоне стал красться в направлении пленных.

Он удивительно легко добрался к намеченной для себя позиции. Пленник уже не кричал, он просто бился в захватах, выворачивая себе суставы.

– Всем готовность тридцать секунд. Профессор, вы первый, дадите залп из обоих орудий.

– Готов, только нажать осталось, – доложил Александр Николаевич.

– Тридцать секунд, – напомнил Бур, – время пошло. Игорь, как только профессор выстрелит, бросаем по паре гранат, дальше бьем из всех стволов. Инга, готова?

– Да, за меня не волнуйся, не подведу. Эта сука у меня в прицеле.

– Бей по «черным», – приказал Всеволод, – твои пули ей как слону дробина.

– Целеуказание принято, – по-военному отрапортовала Инга.

– Где только нахвататься успела? – удивился Бур, выдергивая кольца из гранат. – Начали, – скомандовал он и швырнул в толпу «черных» два ребристых яблока.

Двойной залп тридцатимиллиметровок смел сразу половину противников и раздолбал пыточный алтарь, оборвав мучения пленника. Следом в гущу врагов улетели еще четыре гранаты. Череда взрывов, свист осколков, ползающие по полу дезориентированные паладины, хрипы и стоны раненых. И – спокойно взирающая на все это паломница. Она не сдвинулась и на миллиметр. Когда ей под ноги угодил снаряд, выпущенный профессором, она только покачнулась.

– Инга, жахни по ней из своего «разрядника», – приказал Всеволод.

Нападение оказалось внезапным для паладинов, «черные» были истреблены почти мгновенно, шквал металла просто смел их, никто даже не успел оказать сопротивления. Теперь пули барабанили по невидимому силовому щиту паломницы, рикошетя в разные стороны. Всеволод подобрался к пленникам. Второй парень был мертв, случайный осколок попал ему в глаз. А вот женщина – жива-здорова, она с ужасом наблюдала за развернувшейся бойней.

– Прекратить огонь, – приказал Всеволод.

Все замерли, и тогда Инга вышла вперед, держа в руках пистолет. Ее лицо светилось, Всеволод бросил взгляд на паломницу. И понял – это она пять дней назад распоряжалась на площади, она приказала сжечь мать девушки. Инга шла вершить свою месть. Всеволод было дернулся задержать ее и – остановился, знал, что девушка не позволит кому-либо встать между ней и «черной». А тот, кто попробует это сделать, умрет.

– Здравствуй, сестра, – на чистом английском произнесла паломница.

Инга отрицательно покачала головой:

– Ты убила мою мать. Да и не сестра я тебе, твоя сестра гниет в земле, я просто ношу ее одежду.

– Разве ты не знала? Паломницами становятся, убив прежнюю паломницу или наставницу и сняв с ее тела одежду. Дабы занять место ушедшей, ты должна была прийти в храм. Я жду тебя.

– Я убью тебя и уеду со своими друзьями, – отрезала Инга. – Вы омерзительны. Я буду убивать вас, пока не останется никого.

Паломница начала улыбаться, едва Инга произнесла первые слова, к концу фразы она хохотала в голос.

– Ты слепа, сестра, меня нельзя убить здесь. Ирадус, – она повернулась и указала на распятого черта, – защищает нас: как тебя, так и меня. Никто здесь не может причинить нам вреда. Вот уже две тысячи лет он распят на этом кресте. Первая паломница нашла его в пустошах и принесла в брошенный храм, и первой жертвой стал ее сын. Наша прародительница обрела силу и дар, а теперь пора и тебе его принять. Думаю, ты не будешь возражать – эти двое мужчин, что пришли с тобой, и захваченная мной женщина станут проводниками Ирадуса. Ты сильна, сестра, и будешь вершить великие дела, твое появление предсказано. Я знаю, что ты любишь одного из них, он великий человек, его сила в тебе умножит твою, и то, что вы любите друг друга, пойдет на пользу.

И тут Инга опустила пистолет и уставилась на распятого черта. Всеволод остолбенел. Черт смотрел Инге прямо в глаза.

– Ты проиграл, – повернувшись к нему и сверкнув красными, как адское пламя, глазами, ухмыльнулась паломница. – Брось оружие!

И Всеволод подчинился, автомат полетел на пол.

– Сядь и жди.

Бур снова повиновался.

– Сева, – заорал Игорь и вкатил в паломницу длинную очередь. Пули, срикошетив, ушли в разные стороны. Но она отвлеклась, контроль над Всеволодом ослаб, и он успел.

– Профессор, бейте по кресту с чертом, – через силу выкрикнул он.

Снаружи раздался залп, первый снаряд оторвал правую руку, второй разворотил грудь черта. Инга вздрогнула, недоуменно оглянувшись, она не понимала, что произошло.

– Профессор, еще, – выкрикнул Игорь, – снесите голову!

Паломница в ярости рванулась к нему.

– Ты посмел! – рыкнула она и навалилась всем телом, ее руки сомкнулись на его горле.

Всеволод, силясь вздохнуть, ухватился за ее руки, пытаясь разжать их, но они были словно куски мрамора – все равно, что крошить кулаком гору. Мощный удар отбросил паломницу в сторону, а следом ударил голубоватый луч. Бур попытался сфокусировать взгляд и обнаружил стоявшую над ним Ингу. Повернув голову, увидел корчившуюся от боли паломницу. Та была сильно обожжена выстрелом из энергетического пистолета и явно испытывала жуткие муки.

– Вы посмели убить пророка, – прохрипела она, – не будет вам покоя. Осталось двенадцать…

– Сдохла, – подвела итог Инга. Остановившийся взгляд паломницы был направлен на растерзанное тело черта на кресте. – Безумие какое-то.

– Безумие, – согласился Всеволод, с трудом поднимаясь на ноги. Голоса своего он не узнал, вместо четких слов получился едва понятный хрип.

– Эта сука тебе гортань повредила, придется пару часов помолчать, – заметил Игорь.

– Переживу, – прохрипел Всеволод. – Принеси взрывчатки, облей горючкой этот крестик – короче, сделай так, чтобы и следа от черта не осталось. Все, больше не хриплю и замолкаю.

Игорь кивнул и направился к выходу.

– Пойдемте, мы вас не обидим, – подойдя к женщине и протянув руку, произнесла Инга.

Женщина с ужасом таращилась на наряд амазонки. Инга перехватила ее взгляд и, все поняв, улыбнулась:

– Не берите в голову. Я – не одна из них, это просто трофей.

Женщина, сомневаясь, бросила взгляд на труп паломницы, но, все же решившись, ухватилась за ладонь Инги и поднялась на ноги.

– Я хорошо знаю английский, – с небольшим прибалтийским акцентом, слегка растягивая слова, произнесла она, – и все слышала. Вы станете частью этой веры, одной из них.

Инга отрицательно покачала головой.

– Скорее рак на горе свистнет, – улыбнулась она. – Их я буду убивать, где увижу. Они сожгли мою мать.

– Все меняется, – неопределенно произнесла женщина. – Меня зовут Марта. Вы не могли бы объяснить, где я нахожусь?

– Жаль, взрывчатки маловато, – забравшись в БТР, посетовал Игорь, – я бы этот собор на куски разнес.

– Варвар, – возмутилась Марта, – как вам не стыдно! А все – наследие «комиссаров в пыльных шлемах», как в двадцатых церкви взрывали, так и взрываете.

От такого напора Игорь даже растерялся, а вот Ксюша тут же воспаряла духом, ее либеральные взгляды поддержал более взрослый и опытный человек. Но тут не выдержал Всеволод, охрипшее горло мешало говорить, но он все-таки высказался.

– Хватит! Если это храм Божий, то я – папа римский, – взорвался Бур. – Марта, этот собор никогда не был обиталищем Бога, тот рогатый у них – бог, а какие жертвы ему приносят и как, вы видели лучше нас. Сколько, вы говорите, вас было? Семеро? А в живых остались только вы? Лучшего комментария не надо. Да если бы мы располагали грузовиком взрывчатки, я бы собственноручно подорвал эту церквушку. Я не против Бога, но я не люблю религию за создание рабского общества, а подобные религии просто ненавижу. Забудьте о ваших общечеловеческих ценностях, мне хватает придурочной Ксюши, которая чуть что начинает верещать: не троньте зверушку, а та вот-вот сожрет ее.

На эти слова Ксения надула губы и отодвинулась подальше.

– Вы находитесь в совершенно другом мире. Здесь нет никакого закона, и людей здесь живьем сжигают на кострах, а их мясо кидают в толпу, которая дерется между собой за каждый кусок. Забудьте о правах человека. Кстати, о своих правах забудьте в первую очередь. Хотите идти с нами, придется поступиться частью свободы, признать мое главенство и выполнять приказы. Ксюша, тебя, кстати, это тоже касается, мне порядком надоели твои выходки и безделье. Остальные работают в поте лица, одна ты, вся такая либеральная, ни хрена не делаешь. Так вот – больше этого не будет. А если решишь, что твои взгляды важнее… думаю, ты сможешь найти людей, которые их оценят. Скорее всего, сейчас они все находятся в одном месте, вернее, в двух. Первое – рабский загон инквизиторов, второе – пыточные подвалы паладинов. Все, кто не смог смириться с новой реальностью, оказались там, и ты окажешься, если не поймешь, что ведешь себя неправильно. Так, с этой частью я закончил.

Всеволод перевел дух.

– Теперь о вас, Марта. Все, что было сказано Ксении, относится и к вам. Я готов слушать советы, но советы разумные. Мои приказы не обсуждаются. Все сидящие в этом БТРе знают – я никого не держу, все свободны. И теперь вам предстоит принять решение: с нами вы или нет. Если нет, мы дадим вам немного продуктов, если захотите, то и оружие. И – идите куда хотите. Но, если решите остаться, эта проповедь о жидо-коммунистах-христопродавцах была последней. Вам все ясно?

В БТРе повисла напряженная давящая тишина.

– Вы не оставляете мне выбора, – нехотя произнесла женщина.

– Неправда, выбор я вам предоставил, – отрезал Всеволод. – Знаете, вы мне напоминаете белого путешественника из байки про каннибалов. Спасли они его, позвали на обед, в меню – враг из другого племени, а белый стал возмущаться и доказывать, что они неправы. В итоге сожрали его.

– К чему вы это? – спросила Марта.

– К тому, что если попал к каннибалам, то сиди и ни чирикай. Это их общество, и, если будешь сильно настаивать, тебя сожрут первым.

– Я поняла, – опустив глаза, ответила женщина. – Вы страшный человек.

– Я хороший человек, – парировал Всеволод. – Мы держимся вместе и отвечаем друг за друга, я спас жизнь этим людям, они спасли жизнь мне. Вот такая круговая порука. И спасали они меня не потому, что за ними должок был, а потому, что мы – команда. И все, – Бур скользнул взглядом по спине Ксении, – вернее, почти все хотят, чтобы я и дальше руководил ими. Это – ясно?