Текст книги "История Андрея Петрова"

Глава 3

На улице прохладно, но не так мерзко, как вчера. Солнце светило ярко, все поневоле щурились и поднимали уголки губ, как бы напоминая себе, что люди еще способны улыбнуться просто так. Небольшие сугробы, бережно собранные дворниками, начинали таять, а птицы, иногда кричащие на своем птичьем, чуть слышно сообщали о своем прибытии. Первый день весны – это не всегда весна, но всегда надежда на что-нибудь хорошее. Андрей не пошел в сторону остановки, а поймал такси и двинулся в сторону офиса.

Вся стоянка перед входом здания была забита под завязку. Последний раз такое было, когда приезжал президент и все машиноместа заняли сотрудники ФСО. Только тогда стоянка была похожа на салон BMW, сейчас же все машины были разными, но каждую из них Петров хорошо знал. Черный «мерседес S-600», принадлежал Штейну. Даже когда он был на мели и каждый месяц менял дешевые съемные квартиры, машина у него всегда была одной из лучших. Рядом стоя Lexus Деминой и новый Range Rover, принадлежавший Виталию Носову, тому самому медиамагнату, который намеревался купить издание. Или уже купил, подумал Андрей и взлетел по ступенькам, как когда-то любил делать в институте (правда, на второй этаж).

В холле совсем тихо. Знакомый охранник как обычно поздоровался, в шутку взяв под козырек.

– Там Александр Олегович про вас спрашивал, что-то около десяти минут назад, – сказал он, откашлявшись.

– Он давно приехал?

– Десять минут назад.

– Спасибо, Валера. Логика железная.

– Что-что? Не понял?

– Погода, говорю, классная! – сказал Андрей и зашел в лифт.

Коридор на 12-м этаже был пуст и больше смахивал на миниатюрную пустыню, где только и ждешь, когда поднимется легкий ветерок и по мягкому ковролину, весело подпрыгивая, покатятся перекати-поле в виде счетов-фактур и глупых любовных записок взрослых мальчиков и таких же девочек. В коридоре не было слышно привычных голосов, за закрытыми дверьми тоже тишина: ни стука клавиш, ни гула телефонных звонков, ничего такого, что можно услышать в офисах, в местах, где люди научились изображать бурную деятельность похлеще, чем в театрах. Подойдя к двери своего уже бывшего кабинета, Андрей увидел, что дверь к Штейну открыта настежь, оттуда слышались голоса. Горланил Носов, споря о чем-то с бывшим директором издательства Александром Штейном.

– Откуда я знал, – отвечал Саша на громкий крик Носова. – Сейчас приедет, сам у него спросишь! Да и вообще, мне какое дело?!

– Что значит какое? – орал Носов. – Между прочим, именно от него и зависит, будешь ты дальше вариться в нашем котле или нет.

– В котле с дерьмом не варился и вариться не буду, – с достоинством королевы Виктории ответил Штейн.

– Да успокойтесь вы наконец! – сказала Демина. – Мы здесь не орать собрались. Сейчас приедет Петров и все решим.

Андрей понял, что было бы правильным зайти именно сейчас, уж больно заинтриговала его беседа.

– Петров уже здесь. Как поживают мои лучшие друзья? Чай уже подавали? – спросил Андрей, оглядев комнату. Штейн сидел в отглаженном костюме и новых туфлях, Марина Владимировна Демина – в черном платье, с серой накидкой на широких плечах, она была похожа на бухгалтера, ну а Носов, он, будто участник массовки дешевого сериала, расселся в кресле в обычных черных брюках, зеленой рубашке и непонятного цвета свитере. Разумеется, без рукавов.

– Андрюх, привет, – первым поздоровался Штейн. – Как раз тебя вспоминали, товарищ Носов только что из Милана, погляди-ка, какой свитер удалось купить нашему приятелю. Первая линия! Безрукавка от самого…

– Да ты вообще…л?! – взревел, как медведь, Носов и уже ринулся на Штейна, но Андрей успел перехватить его за тощее плечо.

– Ладно, остыньте. Все, давайте спокойно сядем и погорим. Сядь, – сказал Андрей Носову таким тоном, будто он отец, а Носов двоечник, принесший со школы очередной трофей.

В кабинете повисла неловкая пауза. Медиамагнат с миллионными доходами, пожилая владелица самого успешного в России коммерческого издания, похожая на бухгалтера советского завода покрышек или подшипников, пока еще действующий директор этого издания и простой журналист – все сидели молча, переводя друг на друга удивленные взгляды, будто не понимая, зачем они тут собрались.

– Я с вашего позволения все же начну, – нарушила тишину Демина. – Я, напомню вам, еще владею всем этим предприятием, да и кабинетом вообще-то тоже. Имейте уважение хотя бы как к женщине. Андрей, давай с тебя начнем. Мы все прекрасно знаем, что к созданию журнала ты причастен не меньше, чем твой друг и коллега Александр Штейн. Он стал директором по самой банальной причине – мы с ним дружим, и он хороший организатор. Это первое. Второе – и это должны знать все здесь сидящие – издание я продаю просто потому, что всю жизнь мечтала жить в Италии – да, именно там, иметь там собственный дом, так что причина, как видите, банальна и проста. И, наконец, – обращаясь зачем-то именно к Андрею, сказала Демина, мельком поправив свою то ли накидку то ли огромный платок, – по поводу него, Виталий Носов – это первый и единственный человек, кому я предложила издание, и все это только потому, что я уверена – он не допустит краха нашего общего дела. Но у меня было одно условие: весь коллектив останется прежним. У меня все, – закончила Демина и, чтобы занять паузу, решила протереть стекла очков.

Штейн смотрел на свои новые начищенные ботинки и, казалось, совсем не слушал Демину. Носов напряженно поглядывал то на Демину, то на Андрея, его лицо было красным, как арбуз, он нервно тряс ногой, исподлобья посматривая по очереди на присутствующих, отчего становился похожим на злую голодную собаку.

«Вот так поворот, – думал Андрей. – Понятное дело, что с Носовым никто работать не будет», – и, подняв руку, как в школе, спросил:

– Марина Владимировна, можно вопрос?

– Конечно, Андрей, мы для этого здесь и собрались, так сказать, прояснить ситуацию внутри партии, ха-ха.

– Вы же знаете, в каких отношениях мы с Носовым! – сказал Петров, отпил из початой бутылки «Перье» и добавил: – он ведь явно не собирается крестить наших детей, что, если мы просто не захотим с ним работать?!

Демина вздохнула, поправила душки красивых модных очков (явно кем-то подаренных), и сказала тоном пьяного библиотекаря (до-бемоль с продавленной правой педалью):

– Да, вы вправе работать с кем хотите, мне главное, чтобы новый владелец издания сам никого не увольнял. Мы вроде так договорись верно, Виталий Алексеевич? – спросила женщина, взглянув на Носова.

– Да, все так, – ответил он. – Я не против работать с прежней командой, я уже вроде сказал, и мы это подтвердили документально, – добавил он.

– В общем, так, – продолжила Демина, – вас, ребята (она посмотрела сначала на Андрея, потом на Штейна, который в этот момент очень удачно отвлекся от разглядывания новых туфлей-оксфордов), вас двоих я пригласила, потому что уважаю как профессионалов и хочу, чтобы начатое вами дело вы же и развивали.

Андрей мельком посмотрел в сторону Штейна и поймал вопросительный взгляд друга. «Похоже, Деминой и правда не все равно, что будет с ее детищем, – подумал Андрей, – хорошая она все-таки баба, цельная». Тут же на ум пришла сцена с Мелиссовой: их недавний разговор, ее прилипшие к заплаканной щеке каштановые волосы и финальный хлопок дверью.

Штейн привстал, показывая, что беседа подходит к концу, медленно обвел взглядом присутствующих слева направо, как этому учат на тренингах по управлению толпой, и сказал:

– Уважаемая Марина Владимировна, выражаю вам благодарность от меня лично и от Андрея Петрова, с вами было очень приятно работать. Скажу честно, – продолжил он, – Носов нам обоим сильно не нравится, но журнал нам не безразличен (особенно учитывая тот факт, что работу больше ты нигде не найдешь, – подумал Андрей), и мы обещаем подумать над вашим предложением. Да, Андрей?

– Разумеется, мы обещаем подумать, – сказал Петров и сам уткнулся в туфли Штейна, которые и впрямь были очень красивыми и подходили к его черному приталенному костюму так же, как красивым женщинам подходят туфли на каблуках, да и вообще, подумал Андрей, выглядит мой друг для своих сорока пяти весьма недурно.

Носов ерзал на стуле, прекрасно понимая, что находится в положении явно не по статусу и весьма идиотском, если не сказать больше. По идее это вокруг него должны все плясать и прыгать, умоляя оставить на работе прежний коллектив и этих двух беспардонных идиотов. Но мало того, что два напыщенных индюка «решили подумать», так еще и Демина вместо сегодняшней сделки, которую Носов рассчитывал закрыть здесь же, на большом деревянном столе Штейна, поет им дифирамбы! Поет, как старый безмозглый соловей, и вся эта песня – лентяям и тунеядцам, которым просто везет по жизни, как Амаяку Акопяну на выступлениях перед детьми. Носов понимал, что надо сказать хоть что-нибудь, и немедленно, иначе его авторитет не просто пошатнется, а может вообще сдуться, как за зиму мирно лежащий на балконе футбольный мяч.

– Коллеги, – начал лебезить Носов, – действительно, в договоре все это есть, но позвольте заметить, уважаемая Марина Владимировна, что господин Штейн и Петров сами отказываются работать со мной, ссылаясь на враждебное отношение и какую-то неприязнь.

– Они попросили подумать два дня. Виталий Алексеевич, я считаю, мы сможем перенести подписание бумаг до среды.

– Разумеется, – сказал Носов, – конечно. А теперь прошу извинить, у меня встреча, всего доброго.

Быстрыми нервными шагами он вышел в коридор, как пума, добежал до лифта и начал судорожно бить пальцем в никелированную кнопку вызова, мигавшую красным от возмущения, как поломанный трансформер. Услышав эти нервные конвульсии, трое оставшихся в кабинете, как по команде, улыбнулись друг другу. Выглядело это так, будто в старую компанию пришел новый человек, старался весь вечер шутить, но у него ни черта не вышло, и вот он наконец-то резко засобирался.

– Ну что ж, молодые люди, все, что я могла для вас сделать, сделала. Я бы вас очень просила остаться и поработать здесь еще, ну а вы там сами смотрите. По крайней мере, никто вам не мешает просто попробовать найти общий язык с этим Носовым.

Женщина встала, медленной, немного старческой походкой прошла к вешалке, стоявшей в углу кабинета, мужчины тут же подлетели помочь надеть пальто. Демина тепло попрощалась с каждым и двинулась в сторону лифта, где ее образ в тени мигающих офисных ламп стал еще более старым и немощным.

Штейн закрыл дверь, достал стаканы из бара, бутылку виски, разлил карамельного цвета жидкость и произнес тост:

– Давай – за взвешенное и мудрое решение! Бутылка «Чиваса» (именно его почему-то) опустела за полчаса. Друзья шутили, что пропущенная пятница (первая за 2 года) должна быть восстановлена немедленно. Несмотря на то что сегодня понедельник и на часах еще нет трех часов дня, приятели оказались в состоянии, характерном для служащих всевозможных контор и клерков глубокой пятничной ночью, то есть говорили обо всем. Как провели выходные, о будущем журнала и о его развитии, о бутылках из-под виски… Андрей не забыл рассказать про знакомство с Инной – матерью пятилетнего Макса, обладательницы потрясающего чувства юмора и запаха фруктов, от которого он сходил с ума последние несколько дней. Штейн долго держался, внимательно слушая, но все же не выдержал и рассказал в свою очередь об их с Мелиссовой разговоре и ночевкой у нее дома.

– Слушай, старик, Алла-то наша только на работе ходит и сопли пускает, – разоткровенничался красный от виски Штейн, – дома это вообще другая женщина – мягкая, скромная, нежная.

– Когда свадьба? – перебил Андрей и добавил: – Мягкая, скромная нежная… Жалко, я не умею играть на гитаре.

– Прекращай! Нет, ну я серьезно! Она сама меня потащила, говорит, давно я ей нравлюсь и все такое, раз уж увольняют всех, давай, мол, хоть посидим вместе, короче, раз-два-три – и я у нее остался…

– Слушай, Сань, если сработаемся с этим Носовым, я тоже раз в неделю буду на работу ходить, глядишь, и ко мне девчонки потянутся.

Друзья рассмеялись.

В офисе никого не уже было, кабинеты быстро опустели, погасли лампы и мониторы, а разговор двух закадычных коллег предстоял долгий. Приятели проголодались и решили заказать виски и закуску. «Внутренняя служба доставки» была налажена давно и работала как часы. Охранник Валера обожал такие поручения, а еще больше любил получать 500 рублей за свои труды, и вообще, чем больше было таких просьб, тем больше он считал себя другом руководства журнала. Сегодня заказ был выполнен меньше чем за 40 минут. Стук в дверь нарушил громкие дебаты относительно будущего журнала и пропавших штейновских картин.

– Можно? Это я, Валера! Вот, куда поставить?

В дверях показался взмыленный охранник в униформе и кепке с названием охранной фирмы, которое никто не мог прочитать, разве что врач. Не дожидаясь ответа, вороватой быстрой походкой он проследовал к столу, положил рядом пакеты с едой, две бутылки виски, получил тысячу чаевых и выбежал счастливый, как ребенок, урвавший незапланированный подарок по случаю отцовского стыда, выплывшего наружу после спущенной подчистую зарплаты в баре у дома.

– Ну-с, Андрей Сергеевич, ваш ход, – сказал Штейн, подставляя бокалы.

Андрей разлил молча, ребята чокнулись и накинулись на купленную в «Мастер-пицце» – небольшой пиццерии, горячую пиццу, от которой были без ума все, кто ее пробовал.

В непринужденной дружеской беседе несколько часов пролетели так же незаметно, как школьная переменка. Приятели понимали, что им будет лучше продолжать работать в журнале дальше. Саша рассказал другу, что в новом штатном расписании Носова появится еще одна руководящая единица – заместителя главного редактора. – Ну, то есть твоя новая, – добавил он и подмигнул. – По сути, – хлопая по плечу Петрова, продолжал Штейн, – ты им и являлся, просто любит этот Носов всю эту субординацию и прочую хреновню, скрывающую реальное положение дел в коллективе. У него и на каналах его так, и в газете – везде, в общем. Четкая иерархия. Меня вон даже Алла пытала полночи, думала, что мы с тобой скрывали какую-то страшную тайну эти два года. Я ей правду и сказал, говорю, какая, мол, разница, как и кто называется, главное – отношения внутри коллектива и между людьми, так ведь, старик?

– Сань, ты мою позицию знаешь, я вон на троллейбусе езжу, и мне до одного места все эти звания и прочая чепуха. В общем, по рукам, звони тогда этому идиоту и говори, что мы согласны, не знаю, правда, как все это будет выглядеть, ну да ладно… хотя бы из-за Деминой попробуем. В конце концов, мы оба ей обязаны.

Друзья улыбнулись друг другу теплой пьяной улыбкой и зачем-то потянулись обниматься. Но кроме стука лбов у них, разумеется, ничего не вышло: три бутылки виски сделали свое дело мастерски.

Заслуга Деминой перед Андреем и его другом Штейном и впрямь была очевидной и сомнению не подвергалась. В жизни каждого человека выпадает шанс, и даже не один, а бывает и того хлеще: начинают вдруг происходить настоящие чудеса. Два года назад Александр Штейн был самым что ни на есть заурядным журналистом, который просто не любил скандалов и посещал все без исключения мероприятия, все, даже куда не звали. В профессиональном плане он, мягко говоря, звездой не являлся, но был почтительным и воспитанным, никогда не перебивал собеседника и почти всем дружелюбно кивал. Как известно, такая тактика многих людей поднимает на небо буквально из говна. Это сейчас Штейн стал позволять себе критику, колкие шутки, хорошую одежду и взгляд свысока: все эти качества состоятельного и уверенного в себе человека.

Андрей Петров, наоборот, был подчас слишком резким, за словом в карман не лез, правда, отличался высокой работоспособностью и профессионализмом. В тот вечер, посвященный то ли открытию нового отеля, то ли дню рождения губернатора, в зале, обставленном множеством столов с канапе и прекрасной выпивкой, Марина Владимировна предложила Штейну возглавить новый проект. На тот момент у нее был офис в центре и свободные средства в размере двух миллионов долларов. Не сказать, чтобы она планировала открыть дело именно в издательском бизнесе, тем не менее почему-то именно хороший журнал виделся ей выгодной инвестицией, и, надо сказать, она не прогадала (то есть угадала). Почему именно Александр Штейн показался ей подходящей кандидатурой? Это тоже загадка, наверное, даже для самой Деминой. Получал Саша Штейн на тот момент около двадцати пяти тысяч рублей ежемесячно плюс путевку в Абрау-Дюрсо и состоял в разводе. Снимал скромную однокомнатную квартиру, платил жене алименты за двенадцатилетнюю дочь и ездил на старом «фольксвагене». И вот буквально год спустя он уже прикупил квартиру недалеко от центра, да и старенькая машина-инвалид вдруг превратилась в дорогой «мерседес», причем самой элитной модификации. Простенькие недорогие рубашки и пуловеры новый Александр враз сменил на дорогие костюмы, стал следить за собой и хорошо питаться, в общем, Штейн делал теперь все то же самое, что начал бы делать любой другой разумный на его месте, ну, или почти любой. К примеру, Андрей Петров имел накопления в сумме больше 50 000 долларов и до сих пор ездил на троллейбусе. Но как его судить за это и тем более называть неразумным?

В тот вечер Штейну до того фартило, что он просто подошел к первому попавшемуся знакомому и немного пьяным, заплетающимся языком спросил:

– Добрый вечер! Андрей вроде? Петров?

– Да, добрый! – ответил тот.

– Я тут журнал открываю, давно слежу за вами, поможете мне?

Андрей тоже порядком набрался, Штейна до этого вечера видел раза два от силы и ничего враждебного к тому не питал. Он посмотрел в его голубые, почти честные глаза и без лишних вопросов сказал:

– По рукам.

Тем же вечером в одном из баров и была придумана концепция, состав и примерные планы работ по открытию и дальнейшей деятельности журнала «Мой город». Именно с того самого вечера дела у обоих новых партнеров пошли как по маслу, или, как еще говорят, дай бог каждому. Марина Демина, сама того не подозревая, возможно, и была тем самым шансом для тогда еще 43-летнего рядового интервьюера и 33-летнего писателя-журналиста, который тоже вряд ли бы взлетел так высоко по части денежного довольствия, не подвернись ему такой случай.

Андрей посмотрел на подоконник. Огромный кактус, стоящий там точно капитан, управляющий старой проверенной шхуной, ходил взад-вперед. За окном был обычный тихий вечер понедельника: пробки потихоньку сходили на нет, люди, успевшие купить продукты и пива на вечер, давно уже разбрелись по своим квартирам, остались только горящие витрины магазинов, гуляющая молодежь и машины такси. Петров зажмурился и вспомнил себя молодого. Совсем недавно он тоже гулял по ночным улицам, напивался и клеил девчонок так же, как эти трое парней внизу, мечтал о чем-то большем, чем имел сейчас. Одно он знал точно: он никогда не думал, что через двадцать лет будет смотреть сквозь огромное окно в пол, сидя в обставленном дорогущей мебелью кабинете, и думать о том, что он совсем взрослый и ничего уже не вернуть…

– Да уж, – сказал Андрей сам себе, – стареть это конечно хреново… Интересно, о чем думает Саня?

Штейн сидел или даже полулежал, откинув голову на спинку уютного высокого дивана. Рубашка расстегнута на две пуговицы, пиджак чуть смят, седеющие виски – весь набор, чтобы понравиться любой девушке да и вообще всем. Он бормотал что-то под нос, держа бокал с виски тремя пальцами, – именно так держат емкости со спиртным в фильмах или на страницах глянцевых западных журналов. Он легко мог бы позировать GQ или Playboy, подумал Андрей, и дернул друга за локоть.

– Ну что, Сань, хватит на сегодня? По домам?

– Пожалуй, соглашусь! Давненько так не написались, да?! – Глаза Штейна были красными, и лицо его превратилось в подобие помидора сорта «парадиз». – Давай по домам и пару дней отдохнем, а в среду тогда я этому Курносову позвоню. Как думаешь, как он себя чувствует?

– Думаю, как последнее дерьмо, – ответил Андрей.

Несмотря на приличное алкогольное опьянение, справедливо именуемое в народе емкой фразой «в дрова», Штейн не изменял своей давней привычке ездить пьяным за рулем. Справедливости ради стоит отметить, что ездил он весьма аккуратно, алкоголь каким-то чудным образом не превращал его в любителей нажать в пол.

Друзья спустились на крыльцо, встали на парапете в аккурат перед стоянкой. На улице было свежо, холодно и приятно. Зима медленно отступала. Они жадно вдыхали чистый ночной воздух, понемногу приходя в себя после выпитого в большом душном кабинете. Андрей смотрел, как сладко затягивается его приятель небольшой сигарой, в который раз про себя отметив, что этот человек просто не имеет права бросать курить. Есть люди, будто созданные для того, чтобы позировать с папиросой, наверняка, глядя на них, другие приобретают эту пагубную привычку даже в зрелом возрасте. Интересно, какой идиот сказал, что подростки начинают курить, чтобы выглядеть круто? Точнее, почему только подростки должны этого хотеть? Начинают курить и в сорок, и даже позже по той же самой причине. Просто как-то не принято мужику в возрасте на вопрос: «Володь, ты это чего?! Вроде ж не курил всю жизнь?!» – отвечать что-то типа: «Да я тут подумал… в общем, крутым хочу стать, чтоб девчонки внимание обращали и все такое прочее». Андрей смотрел на уходящие в чистое весеннее небо большие клубы едкого сигарного дыма и вспоминал недавнее знакомство с Инной. «Может позвонить ей?!» – подумал он и посмотрел на часы. На простеньких, но надежных Bregeut стрелки выдавали комбинацию «полдесятого».