Текст книги "Византия. Христианская империя. Жизнь после смерти"

Глава 4
Константин Великий

Весна 305 года нашей эры. Из ворот города Никомедии, где находился двор августа Восточной Римской империи, выезжает всадник. Он гонит лошадь что есть силы, поскольку знает: дорога каждая секунда, вот-вот за ним будет направлена погоня. Заезжая на станцию для смены лошадей, он перерезает сухожилия всем оставшимся животным, чтобы задержать преследователей, ведь путь ему предстоит неблизкий – из Малой Азии, с самого востока империи, в Британию, на самый запад.

Этого юношу звали Константин. Его отец, Констанций Хлор, был цезарем Западной Римской империи. Но сам Константин все свое детство и юность провел на Востоке, при дворе императора Диоклетиана, отчасти как заложник, отчасти набираясь опыта. Он принимал участие в различных битвах, был талантливым и вполне себе умным офицером. Многие видели в нем преемника отца. Однако в 305 году Диоклетиан после болезни отрекается от престола, а новый император Востока, Галерий, пожелал видеть на Западе собственного ставленника.

В Римской империи тогда действовала установленная Диоклетианом система тетрархии. Империя была разделена на восточную и западную части, каждой из которых управляли по два императора, старший, которого называли августом, и младший – цезарь. По прошествии двадцати лет августы должны были передать власть цезарям и уйти на покой, а те – выбрать себе новых преемников, правда, единственными, кто стал соблюдать этот закон, были сам Диоклетиан и его соправитель Максимиан. В 305 году они сложили с себя полномочия и передали титул августов Галерию на Востоке и Констанцию Хлору на Западе.

А за два года до всех этих событий, в 303 году, начались гонения на христиан. Самыми жестокими они были в Никомедии. Именно сюда, в Никомедию, в то время прибывает Константин с восточного фронта и становится свидетелем всех этих процессов. Он наверняка даже встречался с самими мучениками, и это, должно быть, оставило какой-то след в его душе, но какой именно – мы не знаем. Но мы знаем точно, что он мог видеть. Он видел, что христианство – это религия государственных преступников, религия людей, которые находятся вне закона, но которые готовы умереть за свою веру. Так почему же Константин уже совсем скоро повернет всю эту огромную старую языческую империю лицом к христианству?

Когда Константин добрался до Британии, где находился тогда его отец, Констанций Хлор был уже при смерти. Он скончался в 306 году. Легионы немедленно провозгласили Константина императором, и Галерию пришлось признать свершившийся факт – правда, он отказал Константину в титуле августа западной части империи, а признал только цезарем. Но на это Константин согласился.

Он в целом изначально продолжает политику своего отца, Констанция Хлора. Констанций Хлор известен тем, что был наиболее последовательным противником диоклетиановых гонений – когда эти гонения были объявлены, Констанций Хлор, будучи опытным администратором, решил, как это делают многие и в нашем мире, что этот вопрос нужно спускать на тормозах.

Илья Попов, кандидат исторических наук, старший преподаватель ПСТГУ

В подвластных Констанцию землях Галлии и Британии гонения ограничились тем, что были закрыты и опечатаны храмы. Был соблюден закон, христианство объявлено запрещенной религией, но никаких арестов, расследований, казней – ничего этого не было. Константин продолжил эту политику.

Константин, так же как и большинство политиков его эпохи, был заряжен на поиск религиозных реформ, поиск какого-то рецепта религиозного обновления для империи. В течение III века было несколько императоров, которые пытались так или иначе переосмыслить ситуацию в религиозной жизни римлян – не обязательно в пользу христиан, а в разных направлениях.

Илья Попов, кандидат исторических наук, старший преподаватель ПСТГУ

Например, известно, что в III веке, то есть накануне принятия христианства как легальной религии, около трети населения Рима были митраистами. Митраизм принесли в Римскую империю солдаты римских армий, которые воевали на Востоке, в той же Персии и так далее. На территории Рима и прилегающих областей находят десятки так называемых митреумов – митраистских святилищ.

Алексей Лидов, академик РАХ, историк искусства, религиовед

Судя по всему, Константин поначалу действительно рассматривал разные варианты. Источники упоминают, что он пытался ввести всеобщий культ Солнца, который связывал с почитанием бога Аполлона, много общался с жрецами разных культов, философами, правда, известно об этом периоде жизни Константина очень мало, поскольку единственный источник – это сочинения христианского историка Евсевия Кесарийского.

Жизнеописание это написано, конечно, в панегирическом тоне, и там опущено очень много интересных вещей, которые нам безусловно хотелось бы узнать. Но, с другой стороны, его картина выглядит психологически достоверно, потому что автор создает у читателя впечатление, что Константин принимал христианство постепенно и очень долго: процесс интереса к христианству, узнавания чего-то о христианстве, изучения священных книг, консультации с какими-то специалистами занял определенное время…

Илья Попов, кандидат исторических наук, старший преподаватель ПСТГУ

Тем временем в империи началась новая гражданская война. В один момент количество претендентов на императорский титул доходило уже до восьми человек. Первое время Константин, правивший в Галлии, держался в стороне. Основные события происходили в Италии и на Балканах. Но в 312 году Константин с верными войсками двинулся на Рим, чтобы свергнуть узурпатора Максенция.

Есть известное предание о том, что накануне решающей битвы с Максенцием Константин увидел во сне знак креста, так называемую хризму, или сочетание двух первых букв имени «Христос» – и услышал голос, возвещающий, что он победит, если нанесет этот знак на щиты своих воинов. Согласно другой версии, это было не во сне, а наяву, и не с одним Константином, а со всем его войском: они увидели крест на небе, а рядом надпись: in hoc signo vinces – «сим победиши». Как это было на самом деле, мы не знаем, но мы можем сказать, что на самом деле эта война с Максенцием произвела какой-то очень глубокий внутренний религиозный переворот в душе Константина, потому что когда позже он въезжал в Рим как триумфатор, он отказался приносить жертву богу Юпитеру, как было положено.

В руках Константина оказалась вся западная часть Римской империи. На Востоке из гражданской войны вышел победителем другой полководец, Лициний. В 313 году императоры Запада и Востока встретились в Медиолане, на севере Италии, чтобы заключить союз. Именно там был подписан Миланский эдикт, который положил конец гонениям на христиан на всей территории Римской империи.

Поскольку Константин постепенно оказался главным императором – он впоследствии расправился и с Лицинием, – то его политика уже означала нечто большее. Он говорит не просто о легализации, он говорит о том, что теперь это его религия, императорская, а значит, это религия двора, религия правящей элиты – и фактически Константин превращает христианство в такую «модную» веру.

Илья Попов, кандидат исторических наук, старший преподаватель ПСТГУ

При Константине Великом Церковь впервые получает особые полномочия в рамках римской государственной системы. Согласно его указу от 318 года как альтернатива обычному римскому суду учреждался суд церковный, и если обе стороны конфликта были согласны апеллировать к нему, тогда место магистратов занимали епископы. Они могли даже пересматривать какие-то решения других судебных коллегий и фиксировать свободный статус вольноотпущенников, то есть бывших рабов.

В этой связи можно вспомнить одну историю, которая как раз относится ко времени правления императора Константина. Город, где произошла эта история, ныне называется Демре; его древнее название – Миры Ликийские. Именно здесь осуществлял свое служение святитель Николай Мирликийский, которого иначе именуют Николай Чудотворец. Так вот, самое древнее предание о святителе Николае Чудотворце связывает его именно с одним очень важным судебным делом.

По преданию, Константин отправил своих полководцев, которых звали Непотиан, Урс и Ермилион, подавить очередной мятеж в Малой Азии. Там военачальники познакомились с епископом города Миры Николаем. На их глазах святитель спас от неправедного суда нескольких осужденных. Когда же воины вернулись в столицу, то сами были несправедливо обвинены в измене завистниками. Константин уже было приказал казнить их, но генералы вспомнили о мирликийском епископе и стали в молитве простить его помощи. В ту же ночь святой Николай явился во сне императору и потребовал освободить заключенных. Константин понял свою ошибку, раскаялся и наградил своих верных полководцев.

Святителя Николая почитали с древнейших времен, причем не только в Малой Азии, но и повсюду – в Италии, в Северной Африке, в континентальной Европе; даже нехристиане чтили его. Начиная с V века повсюду распространяется предание о его молитвах, о его чудесах. Это привело к тому. что в XI веке венецианские купцы приезжают в Миры Ликийские и фактически крадут мощи у местных жителей, так что сегодня в Демре остается только разбитый саркофаг.

То, что мы называем праздником «Перенесения честных мощей святителя Николая Чудотворца из Мир Ликийских в Бари», в простонародье Никола Вешний, – это не что иное, как воспоминание вот этого самого разбойного нападения венецианцев. Однако у этого грабежа было и мистическое объяснение. В то время считалось, что святыню нельзя перенести или украсть просто так. Если святой не попустит, ничего не получится, поэтому воровство мощей не воспринималось как преступление – скорее, как исполнение воли святого. Так что с точки зрения людей того времени, похитивших мощи, это было не воровство, а полноценное перенесение.

На самом деле мы не так много знаем о жизни святителя Николая. Его полное житие было составлено только в X веке, и именно оттуда все наши известные истории, повествования, рассказы. Но уже в XIX веке ученые выяснили, что в этом житии сочетаются биографии двух различных святых.

Первый святой – это непосредственно святитель Николай, архиепископ Мирликийский, который родился в ста километрах от древних Мир Ликийских, в городе Патары, и жил действительно в эпоху императора Константина Великого. А второй святой – это тоже святитель с именем Николай, но только Пинарский, который был уроженцем Ликии, но жил на двести лет позже, так что подлинных сведений о Николае Чудотворце у нас гораздо меньше, чем мы могли бы себе представить, и чуть ли не единственной историей, которая связана с реальным событием, является история об участии святителя Николая в заседании одной из сессий I Вселенского Собора.

Отношение Константина к христианству совершает настоящий переворот в жизни Церкви. Из бедных и гонимых общин, куда вступают только те, кто ради своей веры готов на страдания, епархии превращаются в богатых собственников с огромными доходами. Епископский сан становится не опасным подвигом, а престижной и статусной должностью с большими полномочиями. Эта внезапная перемена оборачивается внутрицерковной смутой.

Среди христианских епископов, среди клира появляется слой карьеристов, большое количество новых людей, которых раньше среди христиан не было в принципе. Это некий новый социальный тип. В течение всего IV века все крупные столичные кафедры, будущие патриархаты и многие митрополии претерпевают период схизм. Одновременно на эти кафедры претендуют два, три, четыре человека. В Антиохии, например, в 60–70-е годы было четыре епископа.

Илья Попов, кандидат исторических наук, старший преподаватель ПСТГУ

Крупнейший раскол в то время вызвала ересь проповедника Ария из Александрии. Учение Ария давало свой ответ на один из самых сложных вопросов христианской веры: как соотносятся между собой три разных лица внутри Троицы?

Конечно, Арий принимал Сына Божия, Слово Божие, за Бога, но ведь для греков и всех других народов той эпохи богов в их памяти было великое множество, поэтому богом он называл и Сына Божия, но при этом он находил такое простое и ясное объяснение: Бог сотворил этот мир, и первой тварью Его и был его божественный Сын. «Перворожденный всей твари» – это его формула.

Протоиерей Владислав Цыпин, доктор богословия, профессор МДА

Проповеди Ария пользовались на Востоке империи огромной популярностью. Константин, объединивший под своей властью обе половины империи в 324 году, не сразу понял, насколько опасно это учение. Ему казалось, что это какой-то спор между клириками, не касающийся сути христианства, но оно противоречило самой основе православной веры в то, что искупление человечества от греха было совершено через реальное самопожертвование Бога.

Как решить эту проблему? Ведь после Апостольского Собора в Иерусалиме на протяжении последующих трех столетий общецерковного обсуждения богословских вопросов не было. Все, что было нужно, решали на местных, локальных соборах, а затем их постановления отправляли в другие церкви для ознакомления. Когда же Константин осознал масштаб проблемы, масштаб арианских споров, он решил подойти к этому вопросу по-новому. Фактически он был одним из авторов самой идеи Вселенского Собора. Понятно, что он учитывал опыт и Апостольского Собора, и других поместных Соборов, но для него главным было выразить идею большой, единой, вселенской Церкви в единой вселенной – империи. И такого еще не было. Константин позвал на Собор не только представителей и епископов крупных христианских центров, но и вообще представителей Церкви со всех самых далеких уголков империи. Такого действительно еще не было. За одно это Константина можно по праву называть великим. I Вселенский Собор был собран в 325 году, и поскольку Константинополя еще не было, местом собрания был назначен город Никея.

Учение Ария было осуждено Собором. Его решение каждый православный христианин, может быть, сам того не подозревая, знает наизусть. «И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, Иже от отца рожденна прежде всех век, Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша». Вот эта формула из нашего Символа веры – ответ на учение Ария.

Церковь очень важное значение придавала тому, чтобы во взаимоотношениях при осмыслении отношений Отца Божественного и Божественного Сына употребить термин «рождение», а не «творение», то есть противопоставлению вот этих двух терминов, обозначающих начало бытия. Вот столяр сделал стол, но он не родил стол, потому что стол, или стул, или кресло не имеет в себе природы творца. Творение и творец – разнокачественные, в то время как рожденный имеет свойства Отца. Для Ария рождение и творение лежат в одной плоскости.

Протоиерей Владислав Цыпин, доктор богословия, профессор МДА

Можем ли мы с точностью сказать, где конкретно в древней Никее проходил этот первый Собор? Это очень сложный вопрос. Область сильно пострадала от многочисленных землетрясений. Весь Мраморноморский регион находится в красной сейсмической зоне. Особенно Никея пострадала от этих бедствий в X–XI веках. Мы можем найти лишь примерное место. Сохранилась древняя базилика, довольно обыкновенная и совсем небольшая. Считается, что она находилась на территории императорского дворца и была предназначена только для его семьи. Сюда император ходил на воскресные и пасхальные богослужения. Правда, сейчас от императорского дворца остались только руины на озерном берегу. Есть там и фрагменты портовых стен – на них при раскопках были обнаружены железные кольца, которые использовали для швартовки судов. Император передвигался на судне и отправлялся обычно с западной стороны Асканийского озера, поднимался на борт и отплывал в путь, потому что так было безопаснее. Путь по земле, на колесницах и на лошадях, был очень долгим, а путешествие по воде было гораздо спокойнее и безопаснее. Имени церкви мы не знаем, более того, еще семь лет назад мы даже не знали, что здесь была церковь. Ее обнаружили совсем недавно, когда упал уровень воды в озере – и это настоящее чудо.

Собор в Никее был важен не только осуждением арианства. Мы называем его I Вселенским, но вряд ли правильно понимаем значение этих слов. По-гречески «вселенский» звучит как oikumenikos, а «ойкуменой» тогда называли империю, то есть не весь мир, а его цивилизованную, по мнению римлян, часть. «Вселенский» означало «имперский».

Если мы себе представим реальность древнего общества, древнего мира, то очень трудно было в целом обеспечить единство каких бы то ни было систем, структур, общественных организаций. Идея Вселенской Церкви как таковая, конечно, была, но она была скорее умозрительной. Теперь Константин выводит ее на новый уровень, и это становится осязаемой действительностью. С момента I Вселенского Собора, когда появляется Символ веры, мы, в общем-то, по-настоящему можем говорить о том, что появилась, как некая реальность, Вселенская Церковь.

Илья Попов, кандидат исторических наук, старший преподаватель ПСТГУ

Первый Вселенский Собор стал образцом для подражания на многие века. Никейский Символ веры читали все последующие поколения христиан. Но не стоит думать, что Собор прошел и все проблемы были решены, так же как не стоит полагать, что все участники Собора были единодушны. Это красивая картинка, но реальность оказалась сложнее. Кто-то подписал постановления Собора, потому что был уверен, что это есть православное исповедание веры; кто-то не принял его, но подписал ради церковного мира или из-за страха человеческого; были те, кто не принял Собор и из-за этого даже лишился своих кафедр. Главное, что императору так и не удалось восстановить желанный церковный мир, не удалось сделать Никейский Символ веры общепринятым. Более того, после Собора ариане вновь почувствовали силу и даже восстановили многие свои позиции, так что борьба с этой ересью затянулась на многие десятилетия.

В то время, когда в Никее проходили заседания Собора, совсем недалеко, на берегу Босфора, уже шло строительство будущей столицы христианского мира. Еще в 324 году, едва объединив империю, Константин повелел начать строительство новой столицы на месте древнего города Византий.

Константин прекрасно знал эти места. Неподалеку отсюда он одержал победу над Лицинием. Вполне возможно, тогда он впервые заметил этот маленький городок Византий, который был очень удобно расположен, что посуху, что по морю – как ни иди, мимо не пройдешь. Бухта Золотой Рог, главная гавань будущей столицы, в случае опасности перекрывалась большой толстой цепью с одного берега до другого, так что ни один корабль туда попасть не мог.

Это был стратегически важный пункт на пересечении путей, с одной стороны, из Анатолии на Балканы, с другой – из Эгейского и Средиземного морей в Черное. На протяжении всей своей истории Византий в первую очередь контролировал морскую торговлю. Во времена Римской империи в связи с разного рода событиями город был низведен до статуса всего лишь деревни, однако после того как по указу императора Каракаллы здесь был заложен ипподром, поселение вновь приобретает мировую значимость.

Незих Базгелен, профессор (Турция)

От древнего Византия практически ничего не осталось, за исключением готской колонны на мысу – и ипподрома, который существовал задолго до основания Константинополя. Константин, естественно, очень основательно переделал этот ипподром, и 11 мая 330 года здесь состоялась торжественная церемония открытия новой столицы. Кстати говоря, город должен был стать воплощением долгожданного религиозного мира, поэтому, с одной стороны, на акрополе древнего Византия обновили и укрепили старые языческие святилища, а здесь, в центре новой столицы, построили церковь святой Софии, церковь святой Ирины и еще около тридцати других церквей. К сожалению, ни одна из них не сохранилась до наших времен. Какие-то были разрушены при пожарах, при землетрясениях, а какие-то просто перестроены до неузнаваемости.

Храмы эпохи Константина были совсем не похожи на те, что мы привыкли видеть сейчас. Никаких привычных нам куполов. Храмы строили по образцу других общественных зданий римских городов – базилик. Это были длинные прямоугольные строения огромного размера с деревянными крышами.

Однако в Средние века, начиная с VIII–IX столетия, базилики строить практически перестали. Одна из причин заключалась в том, что такие монументальные постройки плохо переносили землетрясения. Как думаете, почему от храмов там в большинстве своем остались только апсиды? Потому что они имеют изогнутую или конусовидную форму, а значит, могут выдержать подземные толчки, тогда как прямая стена из-за отсутствия дополнительной поддержки рушится моментально.

Энгин Акюрек, профессор, руководитель центра позднеантичных и византийских исследований (Турция)

От эпохи Константина в его столице не сохранилось ни одного здания. Но у нас есть возможность посмотреть, как они выглядели. Храм Иоанна Предтечи Студийского монастыря был построен немного позже, в середине V века, но именно в той базиликальной традиции, в которой строили при Константине Великом. Масштабы невероятны, и не менее интересен атриум, двор для омовения при входе в храм. В нем стояла большая чаша, и люди, входящие в храм, совершали омовение. Сейчас в современных православных храмах этот элемент забыт, но вот в османских мечетях, которые копировали византийскую архитектуру, он сохранился, и теперь, входя в любую из них, вы тоже увидите дворик для омовения. В древних византийских храмах он тоже существовал.

Для христиан очень важна была их ветхозаветная предыстория и устройство ветхозаветного храма – храма Соломона. И один из первых проектов нового Иерусалима был связан с императрицей Еленой, матерью императора Константина, которая совершила паломничество в Иерусалим для того, чтобы вознести молитву на том месте, где происходили спасительные страдания, и во время этого паломничества она произвела, как бы мы сейчас сказали, археологические раскопки.

Алексей Лидов, академик РАХ, историк искусства, религиовед

Формально Иерусалима тогда не существовало. После его разрушения римлянами в 70 году на его месте был построен новый город с другим названием – Элия Капитолина.

Это вполне развитый римский город с улицами с колоннадами, с прекрасными общественными зданиями, с языческими храмами, на месте одного из которых, собственно, и обнаруживается святыня. Мы знаем об этих раскопках не по научной линии, а по описаниям отцов Церкви; главный наш источник – это Евсевий Кесарийский. Так мы узнаем о том, как здание языческого храма, видимо, храма Венеры, сносится, как ведутся настоящие земляные работы и в результате обнаруживается и погребальная пещера – водная цистерна, которая не держит воды и в которой находят обломки трех крестов, в том числе и Истинный Животворящий Крест Спасителя.

Яна Чехановец, археолог, преподаватель классической археологии

В честь этого события – обретения Креста святой равноапостольной императрицей Еленой в 326 году – Православная Церковь отмечает особый праздник, Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня, единственный из праздников, посвященный событию не новозаветной, а византийской истории.

Елена разделила Истинный Крест на три части. Одна часть осталась в Иерусалиме, другую отправили в Рим, а третью – в Константинополь.

Главной площадью древнего Константинополя был форум Константина. Здесь располагались самые дорогие торговые площади всего античного мира, магазины и бутики для очень богатых людей. В центре своей площади Константин поставил огромный столб из самого дорогого мрамора, а наверху – собственную статую, голову которой венчала корона с расходящимися как бы солнечными лучами. И вот в один из этих лучей был вмонтирован гвоздь из Животворящего Креста Господня, который привезла из Иерусалима святая Елена. Не менее любопытно и то, что разместили в основании этого столба. На глубине четырех метров была небольшая часовня, и в ней поместили топор Ноя, посох Моисея, хлеба, чудесно умноженные Иисусом, и небольшую статуэтку богини Афины, а на открытии этого столба стояли христианские иерархи вместе с верховными языческими жрецами. Время было весьма эклектичное.

Такое соединение христианской веры с традициями античной языческой культуры – это уникальная черта не только эпохи Константина. Оно наложило отпечаток на всю историю Византии.

До разграбления Константинополя крестоносцами все улицы центра огромного города на несколько сотен тысяч человек были уставлены античными статуями, то есть византийцы жили среди Античности.

Алексей Лидов, академик РАХ, историк искусства, религиовед

Император Константин до конца своей жизни носил титул «понтифик максимус», то есть верховный жрец Римской империи, крестился он тоже перед своей кончиной, да и крестил его епископ-арианин. И тем не менее Константин – великий, святой и равноапостольный. Есть ли в этом какой-то парадокс? Может, да, а может, и нет. Бог судит по поступкам, и вот больше, чем Константин, в то время для Церкви никто ничего не сделал. Именно он остановил гонения, именно он организовал основу всех церковно-государственных отношений на все последующие века, именно он помог Церкви в самый тяжелый период испытаний – во время арианских споров, – и именно он сделал очень многое для сохранения единства церковного мира. Поэтому его труд действительно подобен труду апостолов, и недаром его похоронили в церкви Двенадцати апостолов, – которая, правда, не сохранилась до нашего времени. На ее месте сейчас мечеть Фатих, и лежит в ней совсем другой человек – Мехмед II, захвативший Константинополь в 1453 году.