Текст книги "Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки"

Однако даже сегодня благодаря советскому наследию таджикские памирцы все же живут гораздо лучше, чем их афганские соплеменники. На афганском берегу, за исключением одного разбитого шоссе, соединяющего регион со столицей, автомобильных дорог нет и в помине. Кишлаки связаны между собой горными тропами и оврингами – искусственно созданными «балконами» на отвесных скалах над реками. Чтобы добраться до автомобильной дороги, приходится предпринять длительное путешествие: пешком, на лошади или осле.

Дома отапливаются по-черному: дым костра уходит через отверстие в потолке жилища. Электричество и телевидение отсутствуют в принципе. Не редкость, когда в семье лишь одна пара обуви на всю детвору. Не в диковину и элементарный голод. Часто единственная пища в семьях афганских памирцев – тутовник.

Серьезная проблема – безопасность. Боевики «Талибана» чувствуют себя очень вольготно, к памирцам они относятся как к язычникам, облагают их «налогом», а нередко попросту уничтожают «за сотрудничество с оккупантами». В таджикском Бадахшане опасаются массового прорыва талибов и по ту сторону реки, но пока как-то обходится.

В Китае, как и в Таджикистане, народности Памира считаются таджиками, и у них есть даже свой Ташкурганско-Таджикский автономный уезд в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Дорога на китайский Памир начинается из древнего уйгурского города Кашгар. Этот путь вдоль высокогорного озера Каракуль необычайно красив. В долинах – пастбища китайских киргизов со стадами яков и верблюдов. Я поспрашивал местных кочевников об их исторической родине, но они имеют очень смутное представление о Киргизии.

Столица китайских памирцев – городок Ташкурган (по-уйгурски «каменный холм»). В отличие от городков таджикского Памира, Ташкурган воспринимается как относительно цивилизованное место. Здесь есть вполне приличная гостиница с горячей водой (немыслимая роскошь для таджикского Бадахшана), ресторан с приличной европейской кухней, а также бар с хорошими виски, коньяком и вином. Турагентства городка устраивают экскурсии в дома местных жителей, за небольшую плату организуют по вечерам шоу памирских танцев для достаточно многочисленных туристов со всего мира.

Вообще, если при СССР таджикский Памир был гораздо развитее китайского, то сегодня ситуация изменилась кардинально. На китайском Памире построены великолепные дороги с отлаженным автомобильным и автобусным сообщением. В городках и поселках – комфортабельные гостиницы и рестораны. Регион посещают десятки тысяч туристов со всего мира, а на бывшем нашем Памире практически единственные иностранные гости – журналисты и работники гуманитарных организаций.

В то же время в «дикости» таджикского Памира есть своя прелесть. Здесь можно наблюдать реальную жизнь, не испорченную туриндустрией и, соответственно, жаждой обогащения. Пока еще на таджикском Памире можно быть уверенным, что местные жители радуются именно тебе, а не деньгам в твоем кошельке.

Глава 5
Украинские зарисовки

1. Языковые страсти

В Восточной Украине я бывал в советское время довольно часто и, в отличие от Прибалтики, где сепаратистские сантименты были очень сильны, не видел никаких явных отличий этого региона от России.

Особенно мне запомнилась поездка в Киев с одноклассниками по математической школе.

Жили мы в спортзале одной из киевских математических школ и довольно много общались с местными учениками..

Мы видели дом Булгакова (тогда он еще не был музеем), древние соборы, фрески Врубеля, но ни разу во время нашего недельного пребывания в городе не возникало никаких разговоров на украинскую тему. Похоже, ученики школы о том, что формально Киев находится на украинской территории, просто не помнили.

Увы, когда я попал в Киев в 2019-м, все здесь изменилось кардинально. Нет, по-русски здесь еще говорили, но украинизация, причем явно искусственная, навязываемая сверху, чувствовалась очень сильно.

Все надписи на магазинах были только на украинском, а продавщицы, как правило, русскоязычные, были обязаны начинать беседу с покупателями на мове. На государственном языке были написаны и все инструкции, так что для меня было проблемой даже пополнить счет на телефоне. Да что там телефон, для меня было проблемой и разобраться в украинских названиях блюд – за меню в ресторане на русском полагался штраф.

В городе были закрыты практически все русские школы.

«Вынужден был отдать свою дочку в украинскую школу. Главный минус такого обучения в том, что писать по-русски дети не могут вообще, – возмущается знакомый киевский бизнесмен. – Но это не единственная проблема: русскую литературу проходят как иностранную и в значительно меньшем объеме, чем в России, зато моего ребенка пичкают произведениями местных писателей, не известных за пределами Украины.

Нет, ты пойми, я не против украинского и считаю, что все граждане Украины должны знать его, пусть в русских школах введут интенсивный курс украинского языка, но я не могу понять: почему моего ребенка вынуждают забыть родной язык и культуру?!»

Для почти полностью русскоязычного Киева такая ситуация выглядела как-то странно. Хотя справедливости ради, стоит добавить, что в истории были примеры и более жесткой борьбы с языком Пушкина. Так, например, когда Молдавия входила в Румынию, то там штрафовали за разговор по-русски в общественных местах. В Киеве до этого пока, слава богу, не дошло. Но кто его знает.

Так принятый на излете правления Петра Порошенко закон о языке окончательно переводит русский язык на «кухонный уровень». С 2020 года обучение во всех школах полностью переведено на украинский. Все культурно-массовые мероприятия должны проводиться исключительно на государственном языке. Телепередачи на русском или других языках должны дублироваться на украинском, а если кто-то из участников программы говорит на другом языке, то телерадиокомпания должна обеспечить синхронный перевод.

На практике это означает, что в Восточной Украине, где практически все говорят на русском, этот язык будет окончательно вытеснен на кухню, а даже дискотека в чисто русском городе обязана проходить на украинском. В общем-то, это уже близко к порядкам в фашистской Румынии.

Самое интересное, что эти, мягко говоря, странные меры поддерживают многие русскоязычные жители Восточной Украины.

Примечательно мнение выпускника факультета социологии Харьковского университета Евгения Каплина. Сегодня он возглавляет гуманитарную миссию «Пролиска» на юго-востоке страны и почти все время проводит в прифронтовой зоне, помогая местным. Русскоязычный Женя подчеркнуто дистанцируется от политики, его никак нельзя заподозрить в симпатиях к той или иной партии.

– Как социолог я прекрасно понимаю такую политику. Ее цель – с помощью языка объединить жителей Украины разных национальностей в единый народ. Может, делается это излишне жестко, но идея-то хорошая! – убеждает меня Евгений.

В разговор вступает его подруга, миловидная русская девушка лет двадцати пяти, вынужденная переселенка с «временно оккупированной территории»:

– Мы все, не только украинцы, но и русские, татары, евреи – граждане Украины, и что же плохого, если основным языком для нас будет украинский?

Такое мнение сегодня получает все большее распространение на Украине, и стоит признать, что число сторонников украинизации резко увеличилось после начала войны в Донбассе.

– Агрессия России показала, насколько опасен «Русский мир», и нам нужно всеми средствами уничтожать свое общее прошлое с Россией, – заявил мне знакомый киевлянин. – Я, например, теперь пытаюсь говорить только на украинском, это еще один мой маленький шаг к окончательному разрыву с проклятым Мордором!

Даже если согласиться с тем, что украинизацию спровоцировал Кремль (хотя реально она началась до войны на Донбассе), это не меняет страшную ситуацию: на огромной территории, где испокон веков люди говорили по-русски и ощущали себя частью России, язык Пушкина и сама культура фактически вытесняются из обращения.

Кстати, если бы во время моей экскурсии в Киеве я сказал бы местным школьникам, что в Киеве будут заставлять говорить по-украински, то они бы сочли меня не совсем нормальным человеком. Вспоминается современный анекдот о том, как Гагарин вернулся в наше время:

– Ну что, на Марс слетали?

– Нет.

– Гм, ну а какие новости?

– Да вот, с Украиной пленными меняемся…

На лице Гагарина появляется растерянное, туповатое выражение:

– С кем, с кем меняетесь?!

2. Декоммунизация как деколонизация

Чтобы «освободить» жителей Украины от российского наследия, сегодня в Украине пытаются стереть все упоминания об общем с Россией прошлом. Хорошим подспорьем в этом деле стал пакет законов о декоммунизации, принятый Радой.

«Декоммунизацию» курирует Украинский институт национальной памяти. Этот институт, взявший на себя, по сути, функции министерства культуры, был создан по инициативе Виктора Ющенко для «воссоздания справедливой истории украинской нации» и «формирования и реализации государственной политики в этом направлении». Так, по данным мониторинга Украинского института национальной памяти, первоначально изменению подлежали названия 76 городов и поселков городского типа, а также 795 сел и поселков.

«Идеологичность» в работе Украинского института национальной памяти проявляется очень четко.

– Институт интересуется лишь идеологически выдержанными покойниками. Так, я говорил им, что в Венгрии могилы советских воинов Первого Украинского фронта, где преобладали украинцы, находятся в ужасном состоянии, но мне прямо ответили: «Да, это украинцы, но это червонные украинцы, то есть неправильные», – жалуется мне заместитель председателя общества поляков Украины Владислав Зварич.

Или еще один пример. Украинский военный Вадим Дорофеенко занимался поисками останков советских воинов, а на их могилах ставил звезды. Возник скандал: Дорофеева обвинили в нарушении закона о декоммунизации. Правда, военному удалось доказать, что закон декоммунизации не распространяется на захоронения, но паспорт на «идеологически не выдержанные» захоронения ему не дают. Это означает, что могилы не включены в кадастр – и их безнаказанно может разрушить любой желающий.

Интересен также скандал со сносом националистами памятника Жукову (потом его восстановили) в Харькове.

Как заявила пресс-секретарь Владимира Зеленского Юлия Мендель, украинский закон требует переименования и сноса памятников советским деятелям, однако делает исключение для исторических персон, связанных с «изгнанием нацистов» с Украины.

– Следовательно, закон не требует сноса памятника. Но правовая коллизия, связанная с ним, так же, как с переименованием проспекта, присутствует, – пояснила пресс-секретарь.

Однако в институте национальной памяти с пресс-секретарем президента не согласились.

– Здесь нет никакой коллизии. Упомянутые пресс-секретарем президента исключения нельзя применить к данной ситуации. Согласно Закону о декоммунизации, символикой коммунистического режима являются в том числе памятники особам, которые занимали руководящие должности. Жуков был первым заместителем наркома обороны СССР в 1942–1944 годах и министром обороны СССР в 1955–1957 годах, а следовательно, занимал руководящие должности в высших органах власти СССР. Поэтому его памятник является символикой коммунистического режима.

Закон требует демонтировать такие объекты, а исключение в отношении деятелей науки и культуры к Жукову не имеет никакого отношения, – заявил юрист института Сергей Рябенко.

Он также прокомментировал инициативу назвать именем Жукова проспект генерала Григоренко в Харькове:

– Механизма вернуть название Жукова нет. Назвать заново – запрещено законом, – отметил Рябенко.

Интересно также мнение по этому вопросу известного украинского журналиста (кстати, не украинца) Виталия Портникова:

– Когда мы говорим об исторической роли, мы должны понимать: одно дело, когда человек остается в учебнике истории, другое дело, когда он остается на улице в виде памятника. Я как раз за то, чтобы об исторических действиях маршалов советских в Украине изучали во время лекций, в школах, в институтах, в университетах, давали разные оценки, дискутировали, а на украинских улицах и площадях должны быть украинские герои, вот и все, очень простой подход..

Кстати, жертвами декоммунизации на Украине становятся не только генералы Второй мировой войны. Так, например, памятники советским воинам считаются «крамольными» – и их убирают. То есть в Украине возможен памятник героям Второй мировой войны, но без фигур советских солдат.

Впрочем, случаются и исключения. Так, например, как я видел в одном закарпатском селе: перед советским памятником солдатам советской армии поставили большой крест – и тем самым спасли его от уничтожения.

Конечно же, для российского читателя все эти действия выглядят дико. Но для людей, поставивших на «национальную карту», такая политика эффективна. Пропаганда (кстати, далеко не всегда лживая) рассказывает об исторической тяге русских к диктатуре, о выборе украинцев между «российским рабством» и европейской свободой. Все это отталкивает украинскую молодежь от бывшей метрополии. И с этой точки зрения снос памятников Ленину и других символов коммунизма вполне понятен и логичен. Чем меньше на Украине останется напоминаний об общем прошлом с Россией, тем легче будет убедить граждан, что они не русские, а украинцы.

Однако если мировое сообщество и сможет посмотреть сквозь пальцы на снос памятников советским военным, то с новой украинской историографией, восхваляющей Украинскую повстанческую армию (УПА), Степана Бандеру и Романа Шухевича, дело обстоит несколько сложнее.

Во время Второй мировой войны УПА проводила этнические чистки польских деревень на Волыни, и сегодня польский сейм квалифицирует Волынскую резню как «геноцид, совершенный украинскими националистами в отношении граждан Второй Речи Посполитой в 1939–1945 годах». Лидеры украинских националистов Степан Бандера и Роман Шухевич признаны в Польше государственными преступниками.

Не менее критично к деятельности Степана Бандеры и Романа Шухевича относятся и в Израиле. Так, после того как 2019 год, решением Львовского облсовета был провозглашен годом Степана Бандеры, посол Израиля в Украине Джоэль Лион выступил с гневным заявлением:

«Я был шокирован, услышав решение Львовского областного совета провозгласить 2019 год годом Степана Бандеры. Я не могу понять, как прославление тех, кто непосредственно принимал участие в ужасных антисемитских преступлениях, помогает бороться с антисемитизмом и ксенофобией», – отмечается в заявлении.

Посол подчеркнул, что «Украина не должна забывать о преступлениях, совершенных против украинских евреев, и никоим образом не отмечать их через почитание их исполнителей».

После открытия памятника Роману Шухевичу в Ивано-Франковске послы Израиля и Польши написали совместное письмо мэру города: «Мы заявляем протест вашему решению и хотим напомнить детям Ивано-Франковска, их родителям, дедушкам и бабушкам, что Роман Шухевич лично ответственен за убийство десятков тысяч таких же, как они, людей – пулями, огнем, насилием, пытками и другими методами – только потому, что они молились Богу на польском или иврите».

В советское время я был убежденным антисоветчиком и часто спорил со своими однокурсниками. Особенно мне запомнилась комсорг нашей группы – девушка с симптоматичной фамилией Положихина. Она свято верила во все коммунистические догмы. Мне казалось, что перестройка должна быть для нее жизненной драмой, крушением всех идеалов. Оказалось, ничуть не бывало: как-то встретил ее на улице– голосовала за одного из демократических кандидатов. Увы, оказалось, что люди очень внушаемы и верят в то, что говорит им официальная пропаганда. Пример российских выборов 1996-го, когда на них победил Борис Ельцин, у которого был рейтинг доверия около 6 процентов, наглядно демонстрирует, что телевидение может все.

Не стала исключением и Украина. Так, например, когда боевики Игоря Стрелкова удерживали Славянск, то его поддерживало большинство местных жителей, а после победы украинской армии симпатии многих переменились.

Примечательна моя беседа с продавщицей из маленького городка в Западной Украине. Эта женщина убежденная «бандеровка». На выборах она голосовала за Порошенко, в социальных сетях регулярно постит статьи в поддержку УПА, клеймит «москальский» империализм. Однако как-то она мне проговорилась, что в подростковом возрасте училась в техникуме в Калуге, где была (это было произнесено с большой гордостью) секретарем комсомольской организации.

– Вита, да как-то это все мало с твоими нынешними взглядами согласуется!

– А это все вы, журналисты, виноваты. Пишете всякое, а люди вам верят.

Еще проще «работать» с молодежью. Сегодня в Украине уже выросло новое поколение, имеющее очень смутное представление о том, что за страна был Советский Союз, и просто не представляющее себе, как это Украина может не быть независимым государством.

«Какой-то союз государств тогда был. Бабушка моя его очень хвалит, – говорила молодая учительница физики из Славянска. – А кто в него входил, я и не знаю. Вот интересно – Греция в СССР была?»

А мой знакомый израильский русскоязычный журналист описал в фейсбуке свою беседу с молодым киевским таксистом:

«– Где же вы так хорошо русский язык выучили?

– Ну я же родом из СССР!

– А разве Израиль в СССР входил? Я и не знал!»

И дело не только в том, что новое поколение, выражаясь высокопарном языком, воспитано не на Пушкине и Достоевском, а, скорей, на Толкине и компьютерных играх. Сама Россия для молодых украинцев часто более отдаленная страна, чем Европа. Если в советское время почти любой украинский школьник был на экскурсии в Москве, то сегодня он скорее поедет в Европу. Огромный процент украинской молодежи работали или учились на Западе. Например, Польша массово набирает украинскую молодежь для обучения профессиям, не востребованным поляками.

Таким людям достаточно нетрудно внушить, что у их Родины нет ничего общего с Россией, а распространение русского языка есть лишь трагический результат колонизации.

3. На украинском Донбассе

Славянск для Украины – город знаковый. Именно здесь, а также в соседнем Краматорске, весной 2014-го началось противостояние украинской армии и ополченцев под командованием Игоря Стрелкова, летом того же года город перешел под контроль киевских властей. Я был в Славянске и Краматорске (как и в других городах Донбасса) зимой 2015-го, и мне было интересно, что же здесь изменилось с тех пор.

В предыдущую мою поездку я еще застал памятники Ленину как в Славянске, так и в Краматорске. Правда, выглядели они не совсем обычно. Славянскому Ильичу повесили на грудь табличку: «Я убил 20 миллионов», а краматорского Ленина разукрасили в цвета украинского флага.

Однако это были полумеры, и украинские радикалы в обоих городах требовали снести памятники. Славянские депутаты проголосовали против сноса, и тогда боевики «Правого сектора» снесли памятник сами. В Краматорске они даже не стали дожидаться результатов голосования и демонтировали статую за несколько дней до сессии горсовета.

«Город – нечто вроде гоголевского Миргорода; есть парикмахерская и часовой мастер, стало быть, можно рассчитывать, что лет через 1000 в Славянске будет и телефон. Дома выглядывают приветливо и ласково, на манер благодушных бабушек», – так описывал Славянск побывавший здесь Чехов.

Сегодня в городе есть и связь, и интернет, но провинциальный дух по-прежнему наполняет жизнь Славянска. Этот провинциализм объясняет и политическую пластичность части местных жителей. В беседе со мной многие из них простодушно говорили, что, когда смотрят российское телевидение, то они за Россию, а когда украинское – за Украину. «Нам шо белые, шо красные – лишь бы гроши платили», – наиболее частый ответ на вопрос о политических предпочтениях.

В свое время бывший премьер-министр ДНР Александр Бородай объяснил, что выбор Славянска как центра сопротивления был сделан неслучайно. По его мнению, Славянск, в отличие от крупного регионального центра Донецка, был оптимальным местом для начала вооруженной борьбы. Думаю, что главная причина такого решения – внушаемость не слишком образованного и глубоко аполитичного местного обывателя. Так, во времена, когда город контролировался ополченцами, на улицах висели плакаты: «Если ты не хочешь, чтобы твои жена и дети оказались в фильтрационных лагерях, – вступай в ополчение!». И люди в это верили и шли воевать с «фашистами».

Таких относительно небольших (под 100 тысяч жителей) городов очень-очень много в Донбассе. За исключением Приднестровья, советское прошлое здесь ощущается сильнее, чем где-нибудь в бывшем СССР. Именно в таких городках живет большинство «ватников» – пророссийски настроенных, латентных сторонников «сепаратизма». Кстати, хочу сразу сказать, что я не вкладываю в этот термин негативного оттенка. Причем правильнее бы было называть донецких «сепаратистов», как и закарпатских венгров и румын, интегристами (то есть сторонниками воссоединения с «исторической родиной»).