Текст книги "Ёрт бы побрал этого Гвидония"

6

Джерба фон Глориус пребывал в раздумьях. Вот уже два часа он вышагивал по своему роскошному кабинету из угла в угол, как будто это могло ему помочь.

– Этот Гвидоний, ёрт бы его побрал…

Дело пахло керосином. Джерба чувствовал этот запах за версту. Он всегда чувствовал. Но каков масштаб! Не ожидал от мерзавца.

В устах Джербы слово «мерзавец» скорее имело оттенок положительный. К Гвидонию он относился в целом хорошо, рассмотрев когда-то в нём недюжинный потенциал. И даже то, что тот охмурил Делевинию, не сильно Джербу трогало. Эта куколка – та ещё штучка. К тому же он сам её всегда учил, что у каждого здесь своя игра. Вот и научил.

– Но каков мерзавец! – повторил фон Глориус вслух.

В принципе он понимал, что Гвидоний сказал ему далеко не всё. Но (и в этом был весь Джерба) того, что он сказал, было достаточно. Он умел ухватить суть по намёку. Да и Гвидоний его знал хорошо, иначе бы не пришёл.

«Но керосином здесь пахне-е-ет, – снова и снова возвращался к мысли Джерба, – аж уши вянут».

«Не родился ещё тот, кто мог связаться с Высшими Сидхе и остаться в шоколаде, – подтвердил ему внутренний голос. – Пусть этот мерзавец Гвидоний делает то, что делает, а нам бы понаблюдать со стороны».

Джерба свой внутренний голос уважал. И прислушивался. Но, с другой стороны, перспективы возможного бизнеса вызывали даже у повидавшего жизнь Джербы лёгкое головокружение.

По-хорошему, надо бы поставить в известность больших парней. Не ровён час. Тут дело касается не только Флинна, тут все Хрустальные берега в кулак зажать можно. Надо бы падишаху-губернатору намёк дать. В долю взять. А тот и дальше проведёт, сам Султан-бей Запада, может статься, захочет поучаствовать. А уж он-то и от Высших Сидхе где-то прикрыть сможет. За долю малую.

С другой стороны, если дело выгорит, все большие парни в ногах валяться у него будут. У него. В ногах. У Джербы. И до того ярко он представил себе это, что аж дух захватило. Вот только Гвидоний…

«Гвидоний, Гвидоний… – сжал в кулак подбородок фон Глориус, – мерзавец ты этакий».

Джерба мог бы и не делать ничего. То есть вообще. Те проценты, на которые согласился Гвидоний, гарантировали ему огромную прибыль. Но Джерба был не таков, чтобы просто пассивно сидеть и ждать. Да и большие парни не поймут. Деньги-то их. А за свои кровные спросят. Тут уж Джерба не сомневался.

Ещё одна мысль терзала сознание Джербы, и он никак не мог её додумать. Он решил сконцентрироваться на том, что его тревожило, и закрыл глаза. «Ага, вот оно, – всегдашняя чуйка Джербы наконец-то оформилась в немой вопрос. – А не соблазнится ли Гвидоний на такой куш?»

Богл бы не достиг своего положения, если бы не умел просчитывать все возможности. А тут выходило, что Гвидоний мог и скинуть (при определённом раскладе) Джербу с лодки. А это в его планы не входило… от слова «совсем».

Было ещё кое-что, что заставляло Джербу мерять комнату шагами. В отличие от Гвидония (если, конечно, то, что он сказал про Розу Мерлина, есть всё, что он знает), Джерба-то знал больше. Поскольку жил намного дольше Гвидония. Да и повидал всякого.

Роза Мерлина не работала без Высших Сидхе. Уж как они умудрились это сделать, можно было только догадываться, но факт есть факт. Единственный, кому они позволили использовать её, был и остался великий Мерлин. Ёрт бы побрал и его! К авторитетам, пусть и самым-самым, у Джербы особого пиетета никогда не было. Тем более в отношении этого полукровки Мерлина. Ну повезло парню, бывает. А мы расхлёбывай.

Так вот, если Гвидоний так уверен насчёт своего дела, то он либо чокнутый на всю башку, либо нашёл способ обойти запрет, либо здесь замешаны Сидхе. О чём он скромно умолчал. Естественно. Никто не хочет сдавать козыри раньше времени. Да и не дурак он, Гвидоний. Опять же учился-то у кого!

Ну а в целом это значит, что его, Джербу, он при случае может и побрить. Мыслишка такая, во всяком случае, у него появиться может. Деньги-то он получил уже. А где мыслишка, там и делишко. По всему выходило, что без присмотра оставлять это дело никак нельзя. Это Джерба понял сразу, как только просёк, о чём толковал ему Гвидоний. Не Гвидония уровня такие дела. Тут расклад могучий наклёвывается. А при таком раскладе игра другая уже. Жёсткая.

Единственное, что Джерба не решил в этот день, – это информирование больших парней. Здесь его заело. Вроде бы надо – больно риск велик. Но опять же, поприкинув возможную реакцию с их стороны (акулы там будь здоров!), Джерба решил повременить. Рановато.

А вот с Гвидонием Джербе фон Глориусу было ясно, что делать. Абсолютно.

– Ах, Гвидоний, Гвидоний! Ай да мерзавец, – промурлыкал почти ласково богл и улыбнулся.

7

Просыпались гаврики тяжело. Особенно Фуня, что и понятно – нагрузился-то он побольше других.

– Сколько там натикало, а? – хриплым голосом вопросил он в пустоту.

– Уже пора, – ответила «пустота» хором.

– Чё б другое от вас услышать, – посопел Фуня, спускаясь с третьего яруса.

Капец с интересом наблюдал за этим процессом, словно не верил, что Фуня справится, но тот, хотя и кряхтел (громко), всё же слез без происшествий.

– Пожрать бы, – протянул Фуня, окинув взором убогую комнатушку, в которой таких трёхъярусных кроватей стояло с десяток.

– Ага, – процедил Феня, – только пожралок нема. Вчера все кончились.

– Да-а-а, облом, – шмыгнул носом Фуня. – Ну тогда вперёд. – Куда это? – поинтересовался Капец.

– Как куда? – натурально удивился Фуня. Ему явно было лучше, и даже глаза заблестели, несмотря на заспанный вид. – За денежками, за бабулечками. Вы чё, забыли, что ль? Капец, это же твоя идея была. Чё молчишь?

Капец молчал, поскольку в свете нового (и трезвого) дня его вчерашняя мысль казалась ему самому чем-то завиральным и неисполнимым.

– Ну не знаю, – протянул он.

– А есть другие варианты? – неожиданно серьёзным голосом осведомился Фуня. – Сегодня второй день срока пошёл. А потом Гвидоний ставит нас на счётчик – и всё.

Гавры пригорюнились. Перспектива, враз нарисовавшаяся взору, им не понравилась.

– Ну так чё? – подождав чуток, требовательно спросил Фуня. – Чё притихли-то? Собирайте уже сопли свои и пошли. Пошли, пошли! Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть.

Почти силой толкая в спины товарищей, налегал он на эту гениальную мысль.

– А с тобой когда-то по-другому было? – саркастично заметил Капец.

– Неправильно мыслишь, – укоризненно парировал Фуня, – не позитивно.

– Да уж куда нам до тебя! – пробурчал под нос Феня.

В общем, вот так, с шутками и прибаутками, троица направилась по адресу, указанному на рекламном плакате.

У входа в красивое каменное помещение, где вела приём нимфа, товарищи немного стушевались. Но тут Фуня снова взял ситуацию в свои руки и неожиданно смело постучал в указанную дверь. Никто не ответил. Он постучал ещё, и его стук был убедителен. Для храбрости он представил себя в роли табуретки у Гвидония. Это помогло мгновенно. Все сомнения его сразу остались позади.

Дверь открылась. Взору предстала яркая дама. Настолько яркая, что у Фуни спёрло в зобу всё его дыхание и пару мгновений он просто мычал что-то нечленораздельное.

Нимфа была существом женского рода. Выдающимся образчиком. Причём во всех отношениях. Предпочитала пёстрые ткани. Настолько, что глаза разбегались от изобилия несочетаемых цветов. Волосы у неё были оранжевые. Глаза синие. Губы тщательно и обильно обведены жёлтой помадой.

Кроме того, на ней была разноцветная блузка с хо-о-оро-шим декольте. Выглядело это всё весьма фривольно, поэтому и растерялся гаврик. Видать, он ожидал чего-то более таинственного и возвышенного.

– Кто тут у нас? – весело спросила Её Высочество Мальва Нардийская.

Фуню слегка повело, но на подхвате стояли товарищи и не дали ему упасть.

Нимфа, довольная произведённым эффектом, приветливо улыбнулась всем.

– Ма-а-альчики, – её голос был бездонен и глубок, как глотка пьяницы, – заходите.

В апартаментах нимфы царил творческий хаос. Разнообразные артефакты, волшебные предметы, принадлежности для колдовства, какие-то книги, обувь и забытая одежда лежали тут же.

Смахнув странные засушенные предметы с ближайшего дивана, Мальва приглашающе махнула рукой гаврикам. Сама осталась стоять. Те робко заняли позицию и замолкли.

– Ну, чего затихли, – поинтересовалась нимфа, – говорить будем?

Гаврики слегка повозились, а потом вперёд высунулся Капец. Как родителю идеи, ему предстояло и отдуваться за всех.

– Мы вот это… – начал он неуверенным голосом.

– Понимаю, – поощрительно кивнула Мальва. – Проблемы у вас? Вижу, вижу. Не печальтесь, рассказывайте. Только должна вас предупредить: деньги вперёд. Хотя (тут она задумчиво постукала пальчиком по подбородку) для вас, как для новичков, предлагаю выбор: почасовая оплата или гонорар за успех. Почасовая выгоднее, если дело небольшое. Беру всего лишь один флиннский дублон в час.

При этих словах гаврики побледнели и нервно сглотнули.

– Так мы это… – опять попытался что-то сказать Капец.

– Можно и по-другому, – согласно поддержала нимфа, – но деньги вперёд.

Тут Капец стушевался окончательно, и повисла пауза.

– Денег нет, – раздался чей-то твёрдый голос.

Капец аж вздрогнул. Голос Фени он сразу и не узнал.

– Но они будут. Мы хотим предложить выгодное дело. Вот.

Гаврики согласно закивали головами. Уверенный голос Фени придал им веры в себя, и они встрепенулись. Даже Фуня уже смотрел на нимфу с более-менее вменяемым выражением лица.

– Выгодное… что? – Улыбка нимфы растаяла.

– Дело, – не ослабил напор Феня.

Он поймал кураж, что с ним бывало время от времени, и не хотел останавливаться:

– Озолотимся на фиг.

Потом чуть помолчал и, упрямо вскинув подбородок, выдал:

– Зуб даю!

Нимфа слегка обалдела от такого напора и чуть приостановилась, внимательно разглядывая Феню. Тот, приободрённый тем, что его не вышвырнули сразу же, продолжил:

– Есть у нас знакомец, авторитет местный, делец-чудила. Гвидонием звать. Задумал он что-то. И, смекаем мы, что-то прибыльное. Запонадобились ему для этого дела драконьи яйца. Вот мы и подумали: надо бы покумекать со знающим человеком, для какого-такого дела ему они могут пригодиться. Да и самим это дело провернуть.

Тут и Фуня решил вставить словцо, пока Феня набирал воздух:

– А лучше вас нету, так мы к вам вот и…

– А ещё нам нужен этот… как его… авнас, – встрял Капец, испугавшись, что товарищи забудут главную цель. – Чтобы зарядить гномьих охотников за яйцами.

И, оглянувшись по сторонам, торопливо закончил:

– А то нам капец будет.

Хохот, который выдала Её Высочество, был, вероятно, слышен во всех углах Армира. Смеялась она долго и со вкусом. Гаврики сначала спесиво смотрели на неё, приосанясь, предположив, что дама радуется и ржёт от счастья. Но потом смекнули, что, может быть, оно и не так вовсе, и скисли.

– Авнас, значит, хотите? – сквозь смех спросила Мальва. – И сколько?

– Меньше чем за сто дукатов охотники не возмутся, – почесав голову, неуверенно сказал Капец, – и то уговаривать надо.

Эта реплика вызвала у волшебницы ещё один продолжительный взрыв смеха, который закончился почти что всхлипываниями.

– Парни, – вытирая слёзы рукавом, сказала нимфа, – ну вы жжёте! Всегда так?

Фуня, грустно глядя на неё, со вздохом уточнил:

– Значит, денег не будет?

Мальва щёлкнула пальцами, и входная дверь открылась сама собой. Намёк был ясен, и гаврики, подталкивая друг друга, потянулись на выход. Связываться с квалифицированной колдуньей они не хотели ни при каких обстоятельствах. Исход мог быть и похуже табуреток Гвидония.

Уже выходя, Фуня (а он шёл последним) повернулся и громко, почти с отчаяньем бросил:

– А яйца Гвидоний собирается переправить на Стразу Вот! Эх, зря вы так с нами! Мы – кадры ценные.

Откуда уж он взял эту информацию, узнать не представляется возможным. Прозрение, не иначе. Да только и оно не помогло. Лишь только гаврики переступили порог, дверь со смачным звуком захлопнулась чуть было не прищемив им одно место.

– Ну и что теперь? – повернувшись к товарищам, печально поинтересовался Капец.

Фуня заворожённо смотрел на закрывшуюся дверь, словно не верил, что такое могло случиться. Он, в общем-то, уже свыкся с планом и почти что почувствовал звон монет в своём кошельке. Это ощущение ему нравилось очень, и, встретившись с суровой реальностью, в которой для него ничего не звенело, он натурально отморозился.

– Щас, подожди, – прошептал он, гипнотизируя дверь.

Капец с Феней сочувственно переглянулись. У Фени даже рука потянулась повертеть у виска. Но в этот самый момент дверь открылась, на пороге выросла Мальва и, приветливо глядя на гавриков, сказала:

– Ма-а-альчики, мы, кажется, не договорили. Зайдёте?

8

Пламя гудело страшно. Его языки лизали копытца Солипатроса, и запахло палёным.

«А скоро запахнет и жареным», – пронеслось в мозгу фавна.

– Бабушка, вы чего! – заверещал он, наконец осознав всю реальность происходящего. – Не на-а-адо! Пожалуйста!

– Эх, милок, проснулся, – откуда-то донёсся голос старухи. – Это зря. Спал бы себе дальше, всё ж полегче тебе было бы.

– Мяу, – согласился кто-то в сторонке.

– Да ты не дрейфь, милок, – продолжила добрая бабушка, – это недолго. Щас ещё полешек подброшу.

Меж тем пламя загудело ещё сильнее, и Солипатрос явственно почувствовал, как его хвостик свернулся и затрясся от страха перед неминуемой участью. Доска с его телом втягивалась в печь, как в утробу.

– Я из Армира! Я самого Гвидония знаю! – решил сменить тактику Солипатрос. – Убийства запрещены на Хрустальных берегах! Вы б-б-будете наказаны! Я пожалуюсь! А-а-а, больно! А-а-а!

– А здесь тебе не Хрустальные берега, мягонький, – раздался чей-то грубый скрипучий голос. – Здесь тебе самая что ни на есть жесть.

Над Солипатросом (той его частью, которая ещё оставалось вне печи) навис невесть откуда взявшийся страшный худой старичище с железной короной на голове.

– И таких, как ты, сладенький, здесь дают на завтрак.

– Дедушка, а вы кто? – севшим голосом спросил обалдевший фавн.

У него от испуга, по-видимому, начала теряться чувствительность. И он даже чуть забыл о пламени.

– Коли не знаешь, так и ни к чему тебе знать. Щас-то уж чего? – хмыкнул тощий. – Давай, родимая, принимай, – кивнул он печке.

Солипатрос понял, что это конец. До него дошло, что он не во сне, что он доживает последние минуты, что он, такой распрекрасный и возвышенный, скоро станет просто куском горелого мяса. Прощайте, вино, картишки, девочки. Вспомнилась некстати и жёнушка. Её любимая фраза: «Говорю тебе, Соля: ты плохо кончишь».

Вся его сущность сначала словно застыла, а потом взбунтовалась от такой фатальной несправедливости. И он заговорил. Торопливо, сбивчиво. Словно это был его последний шанс, а слова – соломинкой над пропастью:

– Я очень важная персона. Я здесь по очень важному делу. Я с очень важным поручением к гномьему орфелику О’Брайану. У него дела с Гвидонием. А Гвидоний – большая шишка. Он что-то задумал. И, если я не попаду к орфелику, дело не выгорит. Я заплачу. Он заплатит. Сколько скажете.

– А запах-то хорош, – донеслись до слуха Солипатроса слова старухи. – Давненько такие жирненькие не попадались.

– Мяу!

И тут в мозгу у Солипатроса что-то как будто щёлкнуло. Он словно понял нечто. То, что из разрозненных кусочков лежало в сознании и никак не складывалось, а тут раз – и сложилось. Вспомнил он один разговор, случайно подслушанный, и как бы озарило его. Он тихо пробормотал, уже прямо из печи:

– Драконьи яйца на Стразе…

– Скоро, кисонька, скоро, – ворковала старуха.

А потом спросила кого-то:

– Чего?! Чего он сказал?

– Слышь, паря, – голова старичищи появилась у печи, – повтори, чего сказал.

– Он хочет переправить сюда драконьи яйца. Вот для чего ему нужен орфелик, – словно в бреду тараторил фавн.

Пламя в печи поутихло. Дым от опалённых конечностей поднимался вверх и щекотал ноздри Солипатроса. Впрочем, ему было уже всё равно. Почти. Он впал в какое-то странное состояние. Всё видел, но ничего не слышал и не понимал.

– Кащеюшка, чёй-то он бормочет, не пойму? – повели меж тем разговор сотоварищи.

– Давай-ка, старая, пока притормозим с этим мягоньким. Выяснить надобно, о чём шухер, – сказал старичище. – На руках-то у него… видела?

– А то ж, – покачала головой старая. – Издаля почуяла. Ну так и решила: всё одно ему теперича, а нам утешение было бы.

– Мяу? – вопросительно подал голос кот, недоуменно глядя на Солипатроса.

– Ш-ш! Вдругорядь попробуем, – махнула рукой ему старуха.

– Жалко лешего, – вздохнул Кащей. – Как это он его ухлопал-то? С виду хлюпик сопливый. Надо же.

– И то, – согласилась та. – Хоть и жуть какой вредный леший-то был, да всё равно нашенский.

Они покивали головами и призадумались. Дело тут принимало хитровывернутый оборот.

– Спокон веков на Стразе драконьих яиц не было, – размышляя про себя, сказал задумчиво Кащей. – Да и драконов последних извели так давно, что даже я не помню. А уж я-то пожил. Один Горыныч остался.

– Не для него ль гостинец? – предположила старуха.

Кащей повернулся к ней с удивлённым лицом. Да и сама старая закаменела от такой догадки.

– Ну ты, Ягинюшка, даёшь! – свистнул Кащей. – Сама-то поняла, чего сказала?

– Дык я это… – начала оправдываться та.

– Вот и думай, прежде чем болтать всякое! – строго прервал её тот. – А то не ровён час…

– Ладно, ладно! – замахала руками старуха. – Ёрт попутал!

– Ну, попутал или не попутал, а слово вылетело, – резонно заметил Кащей. – Стало быть, и нам не худо проверить, так ли это. К кому он скакал-то? Чего говорил?

– К О’Брайану вроде.

– Так он же помер, болтали.

– Значит, не помер. Но я его триста лет уж не видела. Натурально. И, сказать по правде, ещё бы столько не видеть!

– Да-а-а, гнусный тип, – согласился Кащей. – Но он единственный, кто к Горынычу доступ имеет.

– А ты-то, Кащеюшка, – удивилась старуха, – разве с ним не тип-топ, с Змеем Горынычем нашим?

– Увы! – вздохнул тот. – После того случая с чародеем не тип-топ.

– Дак это когда было! – протянула Ягиня.

– Давно, – кивнул Кащей. – да память у него больно злая. Не забыл он.

– Эх! – огорчённо выдохнула та.

– Выходит, надо орфелика отыскать да последить, что этот сучий корень задумал, – предложил Кащей.

– До Серых гор путь неблизкий. Этот, – старуха кивнула на Солипатроса, – на своих не доскачет.

– Твоя правда. Не доскачет. Да и не отпустим мы его одного, без сугляду-то.

Кащей в задумчивости потёр костлявый подбородок.

– Окромя того, может, ищут его уже. Надо и это в расчёт брать.

– Болтуна хочешь дать? – спросила Ягиня, глядя на Кащея.

– Вот думаю. Хотя мне он и самому нужон. Смотаюсь по-быстрому в пару мест. Надо нюхнуть, чего слышно. А кстати, ступа у тебя на ходу?

– Да, кажись, летает. А чего?

– Да так, прикидываю, как бы получше извернуться со всей этой радостью нечаянной. Ему-то что, – Кащей кинул взгляд на лежащего в беспамятстве Солипатроса, – наплёл, чего сам не понял, а нам думай теперь. А если всё это бред?

– Мабуть и бред, – согласилась старуха. – Токо если не бред, то нам лучше в курсях быть. А то не ровён час. Сам же сказал.

– Да я разве спорю! – махнул Кащей. – Вот ведь занозу судьбинушка подогнала, а? Всю жисть мечтал…

– Ты, Кащеюшка, не серчай, – ласково так начала Ягиня, – но в ентом деле без Наместника не обойтись.

– Да ты чего, старая, ополоумела?! – замахал Кащей костлявыми ручищами. – Он же сдаст всех с потрохами. Стукнет Сидхе сразу. Оно нам надо? Давно не прилетало, что ль, тебе?

– А если до них дойдёт, что мы ентово, – старуха кивнула на остывшую печку, – укрывали да помогали? Не прилетит, чай? Боязно чой-то мне, Кащеюшка.

– Тебе? Боязно? – удивился тот. – Запечь его в маринаде, значит, ей не боязно, а тут вона как заговорила!

– Так ведь Горыныч тут, Змей наш, растудыть его налево. Ужо если он озлобится, то нам точно карачун придёт. Только Сидхе и спасут, а мы их…

– Ох, старая, – прищурился насмешливо Кащей, – уж песок сыплется, а всё туда же – соломки подложить.

– Ну а как же, мила-а-ай! У меня вон котик на руках, хозяйство.

– Ладно! – отрубил нюни Кащей. – Скажем Наместнику, когда будет чего говорить, а щас ничего ещё непонятно.

– Как скажешь, Кащеюшка, как скажешь, – согласилась старуха.

– А теперь давай уже буди его.

Кащей похлопал по печке. Та вздохнула, как живая, и с противным скрежетом доска с фавном выдвинулась обратно.

9

Этот день Гвидоний распланировал давно. Как, впрочем, всю предстоящую неделю. Можно было сказать, что он шёл к этим дням всю жизнь, но Гвидоний не был пафосен. А потому он просто улыбнулся бродившим в его голове мыслишкам и пошёл переодеваться. Ему предстоял ещё один визит. Потом вечером его ждал важный гость. И на этот раз действительно важный. А ещё будет завтра. А завтрашним вечером, а может, и ночью будет Делевиния. И это тот ещё вызов!

Он прошёл в гардеробную, занимающую изрядную часть его спальни, и остановился в раздумьях. Взгляд его машинально задержался на фальшивой стенке, за которой был спрятан внушительный сейф.

В сейфе у него лежало сокровище, потенциально превосходящее по стоимости все известные ему активы Флинна. Манускрипт Мерлина. Ну, положим, не самого Мерлина, а его ученика, но это уже не суть важно. А важно, что только он, Гвидоний, сумел догадаться, как расшифровать эти закорюлины, на которые давно все махнули рукой. В общем-то, именно по причине невозможности понимания текста он и достался Гвидонию. И не сказать чтобы слишком задорого.

А вот дальше… дальше было самое интересное. Никто и никогда не додумался бы до того, что у Мерлина учеником мог быть альв и уж тем более свартальв. А меж тем это ведь лежало как на ладони. Кто бы ещё смог создать для Мерлина столько волшебных артефактов! Да и учеником-то его можно назвать лишь условно. Скорее сподвижник.

На чело Гвидония при этих мыслях легла тень. Он вспомнил, при каких обстоятельствах к нему пришла эта догадка. А точнее, кто ему сказал об этом. Открытым текстом.

Всё случилось в подземельях Окарины. В этих землях, давно и основательно позабытых, Гвидоний появился, в общем-то, случайно. Один полузнакомый баньши поведал как-то Гвидонию за банкой хорошего чаю о том, что в заброшенном замке троллей остался винный погреб с остатками коллекции бочек, часть из них – с виноградом, который больше не растёт.

Ему, как ценителю, не оставалось ничего другого, кроме как организовать маленькую экспедицию в эти заброшенные края. Своей коллекцией Гвидоний привык гордиться и не упускал случая пополнить её.

Карта, которой снабдил его баньши (не бесплатно, конечно), оказалась неточной. И Гвидоний заблудился. Да так, что уже вовсю проклинал и баньши, и свою страсть к коллекционированию. К вечеру сгустилась тьма. На развалинах прежнего поселения троллей начали появляться такие гости из нижних миров, что даже он, привыкший за свою интересную жизнь ко всякому, пережил немало неприятных эмоций.

Конечно, он создал себе и своему маленькому отряду защитный круг из самых мощных заклинаний, но пару раз ему казалось, что вот-вот и круг не выдержит.

Под утро давление усилилось и Гвидоний вспотел по-взрослому. Вся его затея показалась ему форменным безумием, и он отчётливо осознал, почему эти земли давно брошены. Кое-какой запас оружия (на всякий непредвиденный случай) у него имелся, да только рассчитан он был совсем на другие эксцессы.

Гвидоний вспомнил, как обмер, когда внутри (!) защитного круга образовался провал и какое-то дряхлое существо махнуло ему рукой, приглашая под землю. Так он и познакомился с последним свартальвом из рода Альвиннов.

Только они спустились под землю, как провал зарос, словно не было. Вслед за стартальвом они спустились в какие-то глухие катакомбы. Долго шли, пока наконец не достигли жилища их неожиданного спасителя. Тут свартальв отделил Гвидония от остальных, и они прошли в просторную подземную залу. Похоже, это была библиотека. Уж больно много книг в массивных деревянных шкафах заметил Гвидоний. Там-то и состоялся их разговор. Свартальв был чудовищно стар и на Гвидония смог произвести впечатление, близкое к благоговению.

Удивительное дело, даже сейчас Гвидоний не вспомнил бы, на каком языке они общались. Только смог свартальв вложить ему главную мысль – заречься ходить по развалинам троллей вовеки.

А потом разговор принял более конкретное направление.

– Что за чудища наверху? – поинтересовался Гвидоний, отошедший немного от пережитого.

– Это не наверху, это внизу, – лаконично ответил свартальв.

– Откуда такое?

– Они – дети войны.

– Какой? Я не помню войны уже очень давно.

– Ты – нет, – качнул головой свартальв. – Слишком молод.

– Последняя война, о которой я слышал, была между Флинном и Джиннией. Так когда это было! Да и что за война – пару дней. А потом Сидхе всех умяли. Как блины на Масленицу.

– Это и правда не война. Та, которую ты вспомнил. Я говорю о настоящей войне. Между Высшими Сидхе и драконами. Свартальвы, увы, были на стороне драконов. Мы проиграли.

– Ух ты! Я-то думал, это сказки. Сколько ж тысяч лет назад это было?

– Много. Да не в этом суть. Тролли тоже были союзниками драконов, но вот видишь, чем это для них закончилось: их земли заброшены, великолепный город – разрушен. Их величие – в далёком прошлом, о котором они и сами уже не помнят. Проклятые подземелья, где обитают всеми забытые древние ужасы, – всё, что осталось. Это место – резервация. Для таких, как они или я.

Сидхе не убивают, они делают хуже – ввергают в забвение.

– Да, – согласно поддакнул Гвидоний, – с ними лучше не связываться. Я вот только одного не пойму: кто за драконами-то стоял? Они умные, конечно, но не разумные. Не настолько. Имею в виду, чтобы вступить в войну с Сидхе.

Взгляд свартальва потяжелел. На пару минут повисло молчание.

– Это правда. Драконы неразумны. В том смысле, как это понимаем мы. Но они и не животные, чтобы ты понимал.

– Да я не об этом… – начал было оправдываться Гвидоний. Но свартальв пресёк его попытку, махнув рукой:

– Вопрос твой не лишён смысла, гвафф. Со стороны казалось, что всё само как-то произошло. Одни древние против других. И драконы выбрали одну из сторон. Что вроде бы странного? Их было много, и это была впечатляющая сила. Всё могло закончиться по-другому. И должно было.

– Свартальвы проиграли, – сочувственно сказал Гвидоний.

Ему, с одной стороны, было жутко интересно, с другой – он начинал чувствовать какой-то странный дискомфорт. Пока он не мог его точно понять, но выходило, что свартальв то ли недоговаривал, то ли говорил уж слишком иносказательно. А что именно недоговаривал, Гвидонию узнать хотелось, несмотря на то что свартальв ходил по лезвию ножа с такими выпадами в сторону Сидхе.

– Да, – коротко согласился последний из рода Альвиннов. – Проиграли все. Тебе покажется это нелогичным, но в силу своей молодости ты не помнишь другой жизни и другого мира. Страза была нашей.

– Страза? – удивился Гвидоний такому повороту разговора. – Да кому она нужна, эта дыра!

На это свартальв только грустно усмехнулся и покачал головой:

– Гвафф, не суди о том, чего не знаешь. Вот тебе мой совет. Ты спросил, кто стоял за драконами? Ответ знают немногие. Те, кто ещё помнит эту войну. За драконами стояли Сидхе.

– Как это? – несколько растерялся от удивления Гвидоний. – Сидхе воевали сами с собой?

– Странно, да?

– Да это просто абсурд какой-то, – не нашёлся что сказать Гвидоний. – Зачем?

– Гвафф, ты хоть и молод по сравнению со мной, но не дурак же. Зачем все войны? Посмотри на мир, каков он есть сейчас, и ты поймёшь.

Гвидоний замялся. Ему страшно хотелось закончить этот разговор. Доходу от таких откровений – ноль, а вот геморрой можно словить невообразимый. По поводу Сидхе лишний раз даже и заикаться не стоит. Для них Хрустальные берега натурально хрустальные. То есть прозрачные. И привлечь их внимание неуместным упоминанием в таком контексте было бы верхом неразумия.

Свартальв с усмешкой взглянул на терзания Гвидония и сказал:

– Да не бойся ты так. Здесь, – он показал на своды подземелья, – они тебя не услышат. А то дрожишь, аж стены ходят.

– Да я просто…

– Да понимаю, – махнул рукой свартальв, – все вы там просто… живёте. Только не знаете зачем. Ты вот скажи мне, какого рожна сюда полез? Тебе не говорили, что это место проклятое?

– Говорили, – смиренно ответил Гвидоний.

– Ну и дальше что, любитель лёгкой наживы?

– Услышал, что у короля троллей была отличная коллекция вин, вот и решил проверить, не осталось ли чего от неё, – признался тот.

Реакция свартальва была мгновенной. Он захохотал. Да таким громким и издевательским смехом, который Гвидоний не ожидал услышать от такого дряхлого существа. Смеялся свартальв долго, потом резко смех оборвался, и Гвидоний услышал, как он сказал почти шёпотом:

– Посмотри на себя, гвафф. Посмотри на себя внимательно – и ты поймёшь, что этот мир пора менять, раз даже достойные парни вроде тебя тратят свою жизнь на поиск замшелых бутылок. И считают это нормальным. Ради этого Грядущий создавал мир? Подумай об этом, гвафф.

Тут Гвидоний совсем струхнул. Уж чего он не планировал в своей жизни, так это что-то менять. Его в жизни почти всё устраивало. А что пока не устраивало, то это он намеревался исправить в ближайшее же время. Дальше оставаться здесь наедине с обезумевшим свартальвом ему не хотелось категорически. Тем более после упоминания о Грядущем.

– Знаю, знаю, не хочешь, – словно прочитав его мысли, произнёс почти сочувственно свартальв, – но что делать, все мы чего-то не хотим, да всё равно делаем. Но ты не пугайся. От тебя многого и не требуется. Вот, возьми, озолотишься.

И свартальв протянул Гвидонию первую попавшуюся (как ему показалось) книгу.

– Что это? – не решаясь притронуться к книге, спросил его Гвидоний.

– Да не менжуйся ты, – шутливо подмигнул ему тот, – просто редкая книга. Для любителей разных коллекций.

Гвидоний взял книгу в руки. Тяжёлая, массивная вещь. Он открыл первую страницу. Она была разделена на две половины. С одной стороны был текст на непонятном ему языке, с другой – почти привычный, хотя и устарелый вариант общего наречия, принятого на Хрустальных берегах.

– Бери, пригодится, – ободряюще заверил его свартальв.

И так тяжело, помнится, стало на душе у Гвидония! А почему, он и сам не мог понять. Только знал, что ни за какие коврижки никому и никогда не отдаст эту книгу. Словно почувствовал в ней что-то такое, только ему принадлежащее.

Свартальв понимающе усмехнулся, глядя, как рука Гвидония сжала книгу.

– Ну вот видишь, глаза боятся, а руки-то делают.

Бой часов в гостиной отвлёк Гвидония от воспоминаний. Он энергично тряхнул головой, будто хотел сбросить наваждение. Для сегодняшнего дня ему нужна вся его уверенность. Особенно на переговорах с тем, кого он ждал вечером.