Текст книги "Йемен. Земля ушедших в легенды именитых царств и народов Древнего мира"

Правители химйаритов, как свидетельствуют арабские источники, умело использовали в целях «укрепления и возвеличивания царства своего» не только силу оружия, но и «инструмент дипломатии». Году где-то в 300-м, к примеру, посольские миссии химйаритов посетили Малика ибн Ка’аба, правителя ‘аздов; дважды побывали в Ктесифоне, у Сасанидов; навестили земли народа танух в Южной Месопотамии и установили мирные отношения между Химйаром и Аксумом.

Часть IV
Южная Аравия и великие цивилизации Древнего мира. Недра столетий

Южная Аравия всегда находилась в фокусе внимания всех крупнейших государств Древнего мира: Египта, Ассирии и Вавилона, Римской империи, Византии и Персии.

Аравийское досье древних египтян

Когда расселились дети Ноя по земле, говорится в Святом Писании, то те, кто ушел на запад, – разделились. Одни из них образовали страну Миср (Египет), назвав ее так в честь Мисра ибн Мисраима ибн Хама ибн Нуха (правнука Ноя), другие дали начало африканским народам. Как бы то ни было, но в памяти египтян Древний Йемен, родина их предков, жил всегда.

В 2958–2946 гг. до н. э. египтяне предприняли одну из самых ранних, сохранившихся в архивах времени, морских экспедиций в страну Пунт, как они именовали владения Древнего Йемена, простиравшиеся тогда и на побережье Африки. Цель миссии заключалась в установлении прямых торговых отношений с «землями благовоний». Возвратившись в Египет, экспедиция доставила не только ладан и мирру, но также золото и серебро, слоновую кость и сандаловое дерево.

Посылал в земли Южной Аравии, в том числе на остров Сокотру, своих мореходов и торговцев и фараон Сахура (2496–2483) – для закупки благовоний и «трав лечебных».

Активно вопросами торговых связей с землями Южной Аравии занимались фараоны XVIII династии, особенно мудрая и «яркая как солнце» Хатшепсут, дочь Тутмоса I, женщина-фараон Нового царства Древнего Египта, соправительница Тутмоса III. Она полагалась не на силу оружия, а на сноровку своих торговцев и мореходов. В 1485 г. до н. э., согласно ее повелению, была предпринята легендарная морская экспедиция египтян за «ладанными и мирровыми деревьями». Состояла она из пяти 30-ти весельных кораблей с двумястами десятью матросами под началом флотоводца Несхи. Руководил экспедицией Нехеси, главный казначей властительницы, что свидетельствует о том внимании, что придавала этой миссии Хатшепсут.

Миссия Нехеси имела успех. Придя в земли Пунта и высадившись на побережье с растянувшейся вдоль него тенистой благовонной рощей, он разбил в том месте огромный шатер, где устроил пиршество для прибывшего к нему на встречу владыки Пунта и его ближайшего окружения. Высоких гостей угощали всем, говорится в сказаниях, что «можно было найти в Мисре» (Египте). На корабли египтян в «великой чудной стране Пунт», когда они возвращались домой, погрузили слоновую кость, эбеновое дерево, золото, шкуры пантер, большое количество «благовонной камеди». Привез владычице своей Нехеси, помимо всего сказанного выше, еще и «протирания для глаз», ароматы (духи) и тушь для ресниц (1). Надо сказать, что изделия парфюмеров Древнего Йемена – ароматы (духи) в серебряных флаконах и тушь для ресниц в тростниковых трубочках – пользовались в Древнем Египте повышенным спросом.

Выполнил Нехеси и главный наказ Хатшепсут – доставил благовонные деревья, корни которых поместили в наполненные землей крепкие плетеные корзины и глиняные горшки. Событие это запечатлено в рисунках на барельефах храма-усыпальницы Хатшепсут в Дайр-эль-Бахре, что неподалеку от Фив. На них изображена процессия из 30 человек, каждый из участников которой, в сопровождении идущего впереди жреца, несет в руках мирровое дерево из «Ладаноносной страны». Предания гласят, что царица Хатшепсут, мечтала украсить ими террасы своего храма-усыпальницы. Однако прижиться на египетской почве и акклиматизироваться в «землях фараонов» «благовонные деревья», вывезенные с «Острова арабов», не смогли.

У древних египтян фараоны считались земным воплощением бога Хора. Быть фараонами могли только мужчины. Когда же на престол взошла Хатшепсут, «фараон-женщина», то для оправдания легитимности ее власти над народом Египта жрецы придумали легенду. В ней говорилось о том, что будто бы сам бог Амон сошел на землю, чтобы в облике фараона Тутмоса I зачать дочь свою. Исторические хроники сообщают, что, в силу сложившейся традиции, красавица Хатшепсут вынуждена была появляться перед народом своим в мужской одежде и с накладной бородой.

Планы о покорении «земель благовоний» вынашивал Тутмос III. За масштабы предпринятых им военных походов и аппетит завоевателя историки нашего времени прозвали его Наполеоном Египетским. Держава, созданная им, превосходила по размерам своим все существовавшие до него великие государства прошлого, в том числе царства Саргона Аккадского и Хаммурапи. Анналы Тутмоса III рассказывают о его блистательных победах и завоеваниях в Сирии и Палестине, Финикии и Нубии. «Никакая страна, – подчеркивается в них, – не могла устоять против него», что «пленял он властелинов и владык чужих земель и уводил их в Египет».

Прославился и фараон Рамзее II (правил 1279–1213). Он «возвратил величие Египта», как повествуют историки прошлого, в бассейн Красного моря, и рельефно обозначил силуэт державы египетской в «землях благовоний». Жрецы египетские, отмечали в своих работах Геродот и Диодор Сицилийский, сказывали, что Рамзее II (у греков он фигурирует под именем Сезострис) прошел по Красному морю на «длинных кораблях» и «покорил все жившие вдоль этого моря народы». Добрался до Индии, где «завоевал города великие по течению Ганга».

В память об опрокинутых им царствах и завоеванных землях в Сирии и Палестине, в Нубии и Прибрежной Аравии Сезострис устанавливал мемориальные пограничные столбы (один из них археологи обнаружили в районе Баб-эль-Мандебского пролива). Если побежденный им народ сражался достойно, мужественно и отважно, то на таком столбе обязательно содержались сведения и о властелине этого народа, и о том, что «поставлен он был на колени оружием». Если же владыка царства с народом сдавались без боя и «целовали ноги его», то Сезострис повелевал выбивать на столбах-стелах, помимо общей информации о покоренной им земле, «женский детородный орган». Тем самым он показывал, что народ, живущий на этой земле, – слаб, и мужчин-воинов среди него нет.

Пророк Исайя называл египтян того времени, сезострисидов, «обладателями суши». И неслучайно – ведь весь известный тогда Древний Восток лежал у их ног.

В 280 г. до н. э. по приказу египетского царя Птолемея II Фила-дельфа некто Аристон исследовал Аравийское побережье Красного моря вплоть до Баб-эль-Мандебского пролива. Сведениями Аристона египтяне воспользовались в 278 г. до н. э., во время их аравийского похода, имевшего целью поставить под свой контроль водные и сухопутные пути в Южную Аравию.

«Глиняные архивы» ассирийцев и вавилонян

На богатые земли Южной Аравии покушались практически все прославленные цари-воители Ассирии. «Ходил туда с мечом» Саргон Древний (2334–2279), основатель великого царства Аккадского, властелин одной из древнейших империй в истории человечества. Она включала в себя Месопотамию, Сирию и Элам (располагался на юго-западе современного Ирана с центром в Сузах). Границы его владений простирались до Средиземного моря на западе и Черного моря на севере. Столица царства, величественный Аккад, находилась неподалеку от нынешнего Багдада. К причалам Аккада регулярно швартовались суда с товарами из Мелуххи, Хараппы, Мохенджо-Даро, Магана и Дильмуна (в то время во владения Большого Дильмуна входили нынешние Бахрейн, Катар и Катиф, а также острова Фай лака и Тарут). В клинописных текстах шумеров и ассирийцев содержатся сведения о «богатых кораблях людей моря», доставлявших в Аккад, Ур, Урук и Вавилон золото и лазурь, медь и сердолик, дерево и слоновую кость. Медь добывали в горах Хаджар (территория современных ОАЭ). Крупный комплекс по переработке медной руды функционировал тогда в принадлежащем сегодня эмирату Шарджа (ОАЭ) горном районе Вади Хилу. Центром ее складирования и продаж выступал Умм-ан-Нар (период расцвета этой цивилизации в Восточной Аравии – 2500–2000 гг. до н. э.) (2). Из Месопотамии торговцы Прибрежной Аравии вывозили глиняные изделия (найдены археологами на раскопках древних городищ в Катаре и на Бахрейне, в Кувейте и в ОАЭ).

По пути следования в Южную Аравию Саргон Древний захватил Дильмун, богатейшую из стран седого прошлого Востока. Оттуда продвинулся в Млейху (нынешний эмират Шарджа, ОАЭ), а затем – и в Маган, что в «землях арабов у Большой воды», то есть в сегодняшний Оман. В переводе с шумерского языка Маган значит «удел людей лодок». Поставив на колени оба царства великих, он наладил бойкую торговлю Аккада с Южной Аравией. С помощью «людей моря», мореходов Южной Аравии, Саргон I установил связи с Индией и Египтом. Имея в виду прибрать к рукам торговлю Древнего мира, ходил Саргон Аккадский с войском своим, как следует из «глиняных текстов» тех далеких времен, не только на Дильмун и в Южную Аравию, но и в Кедровые леса (Ливан), Сирию и Серебряные горы (Малую Азию). Победы свои одерживал с помощью сформированного им и хорошо обученного первого во всемирной истории регулярного войска.

Повествуют «глиняные книги ассирийцев» и о походах в Южную Аравию царей Аккада Маништусу (2269–2255) и Нарамсина (2254–2218). Последний из них, внук Саргона, мечтал довести до конца великие планы деда – покорить торговые города и порты Южной Аравии и поставить под плотный контроль царства Аккадского морские пути в Индию, Абиссинию и Египет. Царь Нарамсин пленил и увел в Аккад царя Мануданну (другие источники называют его Маньюмом), владыку земель ‘Ариба, то есть южного края Древнего Йемена. Впоследствии, как гласят легенды, в честь этого знатного пленника заложен был в Месопотамии город Маньюмки (3).

Сообщают «глиняные хроники» ассирийцев и о походах против народов, живших у Большой воды, что за «Горьким озером» (Персидским заливом), ассирийского царя Синнахериба (правил 705/704-681/680), и о том, что посылали подарки богатые царю Асархаддону (правил 681680-669668) и йеменский царь Хаза/ил, и владыка Магана.

Народ королевства Маган, что в землях «людей лодок», «извозчиков моря», рассказывают «глиняные архивы ассирийцев», поклонялся богу моря Нинталла и богине овец Нин дал л а (4). Через Маган пролегал известный в прошлом торговый путь в богатый оазис у подножья гор в Эль-‘Айне (провинция эмирата Абу-Даби, ОАЭ), где зародилась одна из древнейших в Аравии цивилизаций (5).

Заложили королевство Маган, согласно сводам аравийской старины, родоплеменные кланы, отодвинувшиеся на юго-восток Аравии из Древнего Йемена. Для поддержания торговых связей с царствами Двуречья южноаравийцы основали в них крупные торговые коммуны. На сухопутных и морских путях в ряде мест Прибрежной Аравии, в том числе в оазисах Хиджаза на западе и на островах Файлака и Дильмун на востоке, обустроили крупные складские помещения. Оттуда, по мере надобности, и доставляли товары в Месопотамию.

На одной из глиняных ассирийских табличек, датированных 715 г. до н. э._у содержится информация о «великом походе» в земли сабейцев царя Саргона II (правил 720–705). Сказано в ней, что показал он «силу меча» своего Дильмуну, что покорил Герру, сделав ее морскими воротами Ассирии, и что взял подать богатую с земель поставленного им на колени владыки-сабейца Йаса’амара. В списке подати, наложенной на него Саргоном II, фигурируют золото и «травы Востока», то есть благовония Южной Аравии, а также пряности индийские, лошади и верблюды (6). После победы Саргона II над Меродахом-Баладаном, царем Вавилона, свидетельствуют «глиняные архивы» ассирийцев, посылал Йаса’амар-сабеец Саргону II караван с благовониями, ладаном и миррой.

Вторгался в Аравию и Синнахериб (правил ок. 705 – ок. 680), сын и преемник Саргона II. В 689 г. до н. э. он разграбил Вавилон. «Губительным смерчем» пронесся потом по землям Северной Аравии, «сея повсюду смерть и горе». Захватил и подчинил себе Неджд и Хиджаз. В хрониках времен Синнахериба говорится о том, что посылали дары Синнахерибу и правитель Дильмуна, и владыка царства Сабейского Кариб’ил Ватар I. «Видя силу и мощь Ашшура» и испытывая страх и ужас от одной только мысли о нашествии на них «врагов, числом великих, дерзких и отважных», пытались они удержать Синнахериба подношениями богатыми от мысли о вторжении в их земли. Один из подарков правителя сабейцев Синнахериб передал в дар храму Бит Акиту, где устраивали торжества по случаю наступления нового года.

Асархаддон (правил 680–669), сын Синнахериба, подчинил своему скипетру часть земель в Хадрамауте.

В 609/608 г. до н. э. Ассирия пала, и на подмостках истории Древнего Востока главную роль вновь стал играть Вавилон. В этот период времени, который историки называют «ренессансом Вавилона», громко заявили о себе, в том числе и в землях Аравии, два выдающихся правителя – Набучаднеззар, больше известный как Навуходоносор II (605–562), и Набонид (555–538), последний царь Нововавилонского царства.

Имея в виду направить торговые маршруты из Индии, Аравии и Персии в Вавилон, Навуходоносор II вторгся в Хиджаз и покорил его. Потом «опрокинул египтян» и «положил конец владычеству фараонов» на Востоке. В 597 г. наголову разгромил иудеев, захватил и разграбил Иерусалим. Царя Иудеи, Иоакима, и его приближенных казнил (обезглавленные тела их побросали прямо у въездных ворот города). Десять тысяч евреев, самых богатых, знатных и образованных, пленил и увел в Вавилон (это событие вошло в историю человечества как «великое пленение евреев») (7).

В 590 г. до н. э. в ответ на поднятый в Иудее мятеж предпринял второе нашествие на Иерусалим. Город разрушил. Царский дворец и храм Соломона сжег. Детей Седекии, царя Иудеи, велел казнить – на глазах у отца. Самого же царя приказал ослепить, заковать в цепи и сослать в Вавилон (там он и умер). Ремесленников, в первую очередь кузнецов и плотников, распорядился увести в рабство, всех поголовно.

По пути в Иерусалим Навуходоносор «смял Набатею». Жителей Селы (Петры) «рассеял по чужим землям». Сделал это в наказание за присоединение Набатеи к мятежу Седекии, поддержавшего, в свою очередь, фараона Египта в его решении «воспротивиться

Вавилону». Покарал набатейцев также жестоко, как и сломленных им затем иудеев. Красавица Села подверглась тотальному грабежу. Склады в этом крупном перевалочном центре на караванном пути из Южной Аравии в Иудею опустошили и сравняли с землей; скот у кочевавших в округе племен, занимавшихся перевозкой грузов, изъяли.

В 586 г. до н. э. Навуходоносор сокрушил Тир, столицу морской империи финикийцев. Покорив Египет и Иудею, Набатею и Финикию, Навуходоносор задумал улучшить водное сообщение Вавилона с «Заливом арабов» (Персидским заливом). Построил большие шлюзы. Поднял плотины для удержания вод в Нагармалхе (Шатт-эль-Арабе). Заложил порт Тередон. Расширил старый судоходный канал (Царский) и прорыл новый (Аркан).

В 580 г. до н. э. обрушился на царство Сабейское. Вошел в него со стороны Эритрейского (Красного) моря. Навалился оттуда на Аден, имея в виду учредить там сторожевой пост вавилонян. Город взял, но вот удержать не смог.

Царь Набонид (правил 555–538), властвовавший после Навуходоносора, острие своих военных кампаний направил против арабов Северной Аравии. Прибрал там к рукам все крупные оазисные города: Тайму, Дедан, Фадак, Хайбар, Йадиа’ и Йасриб. Поставив под свой контроль ключевые пункты караванного пути в Верхней Аравии, стал оказывать влияние и на царства Южной Аравии.

Аравийские экспедиции греков и римлян. Голограмма памяти

Вернувшись из «индийского похода», рассказывает древнегреческий историк и географ Арриан, Александр Македонский загорелся мыслью раздвинуть границы империи, созданной им, в земли «Острова арабов» – заселить колониями греческими прибрежные порты тамошние и крупные острова. В одном из обращений к своим воинам Александр заявил, что после того, как они установят контроль греков над «Заливом арабов и персов» и возьмут в свои руки портовые города в Южной Аравии, он планирует обогнуть Африку. Добраться до Ливии. Оттуда, пройдя Геркулесовы столбы, достичь Финикии, и установить рубежи империи в пределах, как он выразился, «назначенных земле Богом!» (8).

Приготовления, начатые Александром «против аравитян», делались, как повествует Арриан, под тем предлогом, что никто из них, ни многочисленные племена, ни правители царств, располагавшихся в землях «Счастливой Аравии», не слали к нему в Вавилон послов своих с дарами, и не выказывали знаков смирения, ни даже почтения. К завоеванию Южной Аравии «подстрекали Александра», по выражению Арриана, и богатства тех земель, где произрастали широко востребованные в мире благовония, ладан и мирра, а также алоэ. Немалый интерес представляли для Александра и удобные гавани тамошние, о которых ему поведали торговцы греческие, где, как он полагал, мог бы укрыться флот, и где следовало бы основать поселения греческие, которые забрали бы в свои руки торговлю с Индией (9).

Именно там, в одном из портов «Счастливой Аравии», Александр Македонский намеревался основать морскую столицу его «вселенской империи», которая связала бы воедино, сквозной водной артерией, подконтрольные ему города-порты Средиземноморья с Египтом, Месопотамией, Персией, Индией и Южной Аравией, и поставила бы под контроль греков всю морскую торговлю Древнего мира на Востоке.

Флот, собранный Александром в Вавилоне, состоял из двух тысяч судов, в том числе восьмидесяти 30-ти весельных. Все было готово к началу «аравийского похода». Однако за три дня до его начала Александр Македонский неожиданно скончался (13 июня 323 г. до н. э.). По воспоминаниям друзей-военачальников Александра, за неделю до смерти, во время морских учений, когда он лично испытывал собранную для него триеру, сильным порывом ветра с головы его снесло диадему и прибило течением к островку с располагавшейся на нем могилой какого-то древнего царя. Один из матросов бросился в воду и достал диадему Александра. Держал ее, когда плыл к судну, не в руке, а надел на голову. За проявленное усердие Александр одарил матроса. Пожаловал ему талант (равнялся 6 тысячам драхм; загородная усадьба, к примеру, стоила тогда от 2 до 6 тыс. драхм). Но после этого будто бы повелел отрубить ему голову, следуя совету прорицателя Аристандра из Тельмесса. К словам его Александр, как правило, прислушивался, так как предсказания этого придворного прорицателя в подавляющем большинстве своем свершались. В данном конкретном случае Аристандр сказал Александру, что человека, на голове которого побывала не принадлежащая ему царская корона, оставлять в живых никак нельзя.

Аристобул (ок. 380 – ок. 290), один из друзей Александра Македонского, начальник корпуса военных инженеров, сопровождавший своего полководца во время походов в Персию и Индию, упоминая об этой истории, говорил, что матрос тот талант от Александра, действительно, получил. Но вот обезглавлен за то, что надел на голову диадему не был, а только высечен.

По сведениям других современников Македонского, отмечает Арриан, диадему в руки Александру, взяв ее у матроса, передал Селевк. Прорицатели расценили это как предзнаменование, сулящее Александру смерть, а Селевку – царство великое, что и случилось.

Александр Македонский прожил 32 года; царствовал 13 лет. Отличался мудростью, щедростью и благородством. Слово свое держал твердо, и заключенные им договоры и соглашения исполнял непременно.

После его кончины друзья и соратники собрали все имевшие к нему отношение предзнаменования и предсказания. Оказалось, что халдейские жрецы, с которыми он встречался, следуя с войском в Вавилон, предупреждали Александра, что, вступив в город этот, «он может найти там смерть». Избежать ее ему удастся только в том случае, если восстановит он храм богу Белу, порушенный персами.

Аналогичное предсказание, как выяснилось, Александр слышал и во время индийского похода. Тогда известный мудрец-индус Калан, готовясь взойти на разожженный жертвенный костер во имя спасения Индии от порабощения, попрощался со всеми собравшимися у того костра людьми, с каждым по отдельности. Поцеловал друзей и пожал руки остальным. Что же касается находившегося там Александра, то тихо произнес, глядя ему в глаза, что распростится с ним в Вавилоне. Иными словами, предрек погибель Македонского, и точно указал место, где его настигнет смерть.

Увлеченность Александра Востоком, сообщает Страбон, была всепоглощающей. Сказания и легенды о царствах Южной Аравии, впервые услышанные им от финикийцев в покоренном Тире, никогда не покидали мыслей Александра и будоражили его воображение.

Надо сказать, что имя Александра Македонского в Аравии и по сей день на слуху. Арабы Аравии считают его человеком слова и чести, и величают Двурогим (Зу-л-карнейн), то есть обладателем двух главных, в их понимании, качеств мужчины – ума и доблести. В символике древних аравитян рог – это символ мудрости и мужества, разума и отваги. Александр, как повествуют своды аравийской старины, обладал и тем, и другим; олицетворял собой доблесть воина и мудрость правителя. Аравийцы почитали и почитают его за то, что создал он, «умом и мечом», величайшую империю в Древнем мире. Когда же «опрокинул» Египет и «поставил на колени» Вавилон, сокрушил отважных финикийцев и могучих персов и вторгся в пределы Индии, то властвовал над покоренными им народами могучими по уму, совести и чести.

После смерти Александра Македонского, его друг, Неарх, эллинский первооткрыватель «Залива арабов и персов» (Персидского залива), задался мыслью основать «царство мореходов». В поисках земель, где можно было бы заложить такое царство, предпринял (297 г. до н. э.) морскую экспедицию. Отправившись из Вавилона, исследовал «Берег арабов» (Аравийское побережье до Баб-эль-Мандебского пролива). По пути следования укрепил греческий гарнизон в Герре, заложил форты на островах Файлака (Кувейт) и Дильмун (Бахрейн). Гавани и бухты в Южной Аравии ему понравились. Особенно те из них, что он видел на побережье, входящем сегодня в состав эмиратов Шарджа и Рас-эль-Хайма (ОАЭ).

Следы эллинов в виде руинированных греческих поселений обнаружены археологами и в эмирате Умм-эль-Кайвайн (ОАЭ), в местечке Эль-Дур, известном в прошлом торговом центре Южной Аравии. В свое время Эль-Дур был достойным соперником Герры, торгового форпоста греков в Персидском заливе (10).

Особо приглянулись Неарху широко известные среди мореходов прошлого порты Маскат и Сухар, что на территории нынешнего Султаната Оман. Он отзывался о них как о «землях для задуманного им царства мореходов – удобных», но, к сожалению, «близко расположенных к Птолемею». Ссориться с ним, «наследником» египетской части империи Александра, ему не хотелось, и Неарх проследовал дальше. Побывал на Сокотре. Внимательно осмотрел этот остров, но по той же причине оставил его и, пополнив запасы воды и взяв груз алоэ, ушел на Мадагаскар, где высадил небольшую группу греков. Дальше следы Неарха в античной саге мореплавания теряются.

В римский период всемирной истории тесные торговые отношения с Южной Аравией поддерживал Египет. Покоренный и обращенный Римом в 30 г. до н. э. в одну из провинций Римской империи, Египет сделался инструментом политики Рима на Востоке (Сирия, еще один давний и важный торговый партнер южноаравийцев, подпала под власть римлян в 64 г. до н. э.). В то время римляне полагали, что у правителей «Счастливой Аравии» имелись подвластные им земли в Индии. И что именно оттуда, из своих индийских владений, арабы Южной Аравии и вывозили в Египет, равно как и в другие земли Средиземноморья, минуя посредников-индусов, специи и иные дорогие товары тамошние. Первым такое предположение высказал историк и географ Агатархид Книдский (II в. до н. э.).

В 30 г. до н. э. император Октавиан Август (63 г. до н. э. – 14 г. н. э.) вторгся в Египет. Разгромив войско Марка Антония и царицы Клеопатры, сделал Египет провинцией Римской империи. После чего попытался прибрать к рукам и Йемен. Из сочинений Страбона следует, что Августу не давала покоя молва о богатствах «Счастливой Аравии». «Подливали масла в огонь помыслов Августа по обладанию землями благовоний» и наветы на южноаравийцев правителей царства Набатейского. Являясь соперниками Йемена в торговле со Средиземноморьем, набатейцы, пишет в своей «Истории арабов» востоковед-арабист А. Крымский, старались, как могли, представить Августу самостоятельный и независимый Йемен как нечто крайне опасное для коммерческих интересов Рима на Востоке, и даже в том же Египте (11).

Август хотел, чтобы торговля Индии с Египтом, подвластным Риму, находилась исключительно в руках римлян и регулировалась только ими, и никем другим. Поскольку «Счастливая Аравия» лежала на главных торговых путях, связывавших Индию с Египтом, то покорить ее, по разумению Августа, надлежало непременно. Он намеревался свести на нет посредническую роль Йемена в торговле с Индией, и предать «пескам забвения» сухопутные караванные пути, столетиями связывавшие Йемен с Египтом и Сирией. Вести торговлю с Индией напрямую, из Египта, минуя Йемен, и исключительно по морю. Бытует предание, что вопрос этот Август будто бы обсуждал с посещавшим его в Александрии «высоким посольством» из Индии.

В соответствии с такими намерениями и устремлениями Августа и состоялась (25 г. до н. э.) вошедшая во всемирную историю человечества «аравийская экспедиция» Элия Галла, префекта Египта. Цель ее сводилась к тому, чтобы завоевать земли «Счастливой Аравии», захватить их несметные, как гласила молва, богатства: благовония, золото и серебро. Проходила экспедиция под девизом, сформулированным самим императором Августом, а именно: «обрести в арабах Южной Аравии богатых друзей, или одолеть их как богатых врагов». Попутно Элию Галлу надлежало также «познать земли и племена» в располагавшейся напротив «Острова арабов» и прилегавшей к Египту «стране варваров». Август исходил из того, что «уделы абиссинские», усеянные вдоль моря шалашами ихтиофагов (рыбоедов), а в глубине – жилищами троглодитов (жителей пещер и землянок) и агриофагов с мосховагами (пастухов-кочевников, поедателей домашних и диких животных соответственно), крайне важны для Рима. Притом как с точки зрения их непосредственной близости к Эритрейскому морю и «Ладаноносной стране», так и в плане наличия в них самих ценных для империи товаров: слоновой кости, черепаховых панцирей и некоторых других. Еще во времена Птолемея II Филадельфа (283/282-246), году где-то в 270–269, рассказывает греческий географ Артемидор Эфесский (I в.), заложили в тех краях Птолемаиду, царское охотничье угодье. Главное ее назначение состояло в том, чтобы обеспечивать армию Птолемея слонами. «Царские охотники», сообщает «Перипл Эритрейского моря», уходили за ними оттуда далеко в глубь материка.

Помимо благовоний йеменских, которые использовали в храмах (в культовых целях), а также во дворцах (во время приемов) и в домах знати, шел в империю римлян из Индии, опять-таки через Южную Аравию, еще один ценный товар – корица. Ее применяли в медицине и при изготовлении ароматов (духов), употребляли в качестве специй в пищу. Товар этот имел широкий сбыт, приносил неплохие доходы, и потому не мог не обратить на себя внимания тех, кто отвечал за казну империи.

Следует добавить, что торговцы-южноаравийцы поставляли на рынки Древнего мира и другие «дорогие товары», а именно: эбеновое дерево, алоэ и ревень (лекарственное средство), которые вывозили из Барбарии (Сомали) и Абиссинии, а также драгоценные камни – рубины и изумруды, поступавшие в порты Счастливой Аравии с Цейлона.

Из сказанного выше видно, что «аравийский поход» Элия Галла был продиктован в первую очередь соображениями торгово-коммерческого характера. Имел целью поставить торговлю Южной Аравии под контроль Рима.

Поход этот Элий Галл предпринял с войском в составе «10 тысяч пехотинцев из числа римлян», расквартированных в Египте, при поддержке нескольких отрядов союзников. Среди них историки называют 500 воинов, предоставленных префекту Египта Иродом Иудейским, и «одну тысячу набатеев» под предводительством Силлая. На 130 легких судах, построенных в Клеопатриде, войско Элия Галла пересекло Эритрейское море и высадилось в Левке Коме (Белое солнце), большом торгово-перевалочном центре в землях набатеев.

Выступив из Левке Коме, Элий Галл дошел до Ма’риба. Разграбил повстречавшиеся на его пути все сколько-нибудь значимые города Йемена. Разрушил «сопротивлявшуюся ему Награну [Наджран], град знатный и богатый», и захватил Баракиш (Йасил в древности), столицу царства Ма’ин. Торговые города эти, где отдыхали и формировались караваны, окружали мощные крепостные стены с высокими сторожевыми башнями. В Баракише, к примеру, таких башен насчитывалось 56, каждая высотой в 17 метров. Взять эти города было непросто. Овладеть Баракишем удалось, воспользовавшись подземным ходом. Помог случай. На мысль о наличии такого хода навел римлян лай собак, раздававшийся то внутри города, то за его стенами. Ход обнаружили, и под покровом ночи проникли по нему в город. Покидая Баракиш, оставили в нем небольшой гарнизон, солдаты которого смешались со временем с местным населением.

Но вот овладеть Ма’рибом, ни штурмом, ни осадой, не смогли. Простояв шесть дней под стенами Ма’риба и будучи всего в двух днях пути от «края благовоний», Хадрамаута, вынуждены были свернуть поход и возвратиться в Египет. Причиной тому – большие людские потери, крайне тяжелое состояние войска, подкошенного болезнями, жарой, нехваткой воды и продовольствия. «Страна ладана», сообщают сказания йеменцев, выскользнула из протянутых к ней рук ненасытных римлян. Слава и удача не улыбнулись им. Результаты похода не оправдали ни возлагавшихся на него надежд, ни потраченных на него сил и средств.

Вину за провал похода, больно, надо сказать, ударившего по престижу и репутации римлян среди арабов, Элий Галл возложил на Силлая. Обвинил его, немало-немного, в предательстве. Виновника неудачи, постигшей римлян, Силлая, пишет Страбон, доставили в Рим, в цепях, где он понес наказание – был обезглавлен. Поведение его в походе Страбон характеризует как «изменническое». Подтверждением чему, по его словам, может служить хотя бы то, что «обратный путь» Элий Галл проделал за 60 дней, в то время как на дорогу из Египта в Ма’риб «употребил 6 месяцев». Один только отрезок пути от Левке Коме до Наджрана занял у него 50 дней (12). Силлай, повествует Страбон, хотя и обещал клятвенно, быть достойным проводником Галла и снабжать войско римлян всем необходимым, «повел себя изменнически», «подстраивал войску всевозможные бедствия и лишения». Осознанно направил армию окольными путями, через области, «совершенно бесплодные» и «напрочь лишенные» источников пресной воды. Силлай, делится своими соображениями Страбон, выступив в поход с Галлом, хотел, по-видимому, воспользоваться представившимся ему случаем и использовать этот поход в собственных интересах. Помышлял, думается, о том, чтобы, покорив с помощью военной силы римлян несколько знатных городов и крупных племен в землях Йемена, самому властвовать над ними от имени римлян. Представляется, отмечал в комментариях к «Периплу Эритрейского моря» М. Д. Бухарин, что во время этого похода Набатея могла преследовать несколько собственных целей. Во-первых, руками римлян ослабить йеменитов, своих конкурентов в торговле. Во-вторых, поубавить «аравийский аппетит» Рима, познакомив Элия Галла со всеми «прелестями» пустыни (13). Сделать, в общем, так, чтобы серьезно подумали римляне о том, испытав на себе все трудности пути в Южную Аравию, чтобы после завоевания земель тамошних, передать их в управление Набатее (14).