Текст книги "Байки из Гоа. Исповедь повзрослевшего дауншифтера"

Практические советы. Часть третья. Дорожная песня. (Дороги Гоа – это песня…)

Дороги Индии – это ТЕМА, причем, все буквы должны быть большие. Есть автобаны, как, например, Мумбай-Пуна, где мы разогнались до ста восьмидесяти километров в час и ехали вполне комфортно, как по Симферопольке, но то другая тема. Сейчас про Гоа. Главное удивление вызывает полное отсутствие тротуаров как таковых, даже понятия такого нет, а в принципе, зачем? Алгоритм движения, если его понять или почувствовать, что ли, настолько прост и незамысловат, что после дня осторожной езды начинаешь экспериментировать. А вот этого делать не надо.

Как однажды сказал мой хороший знакомый и просто великий строитель вездеходов Александр Копытов, имея в виду российский автопром: «Как же надо ненавидеть соотечественников, чтобы выпускать такие автомобили и в таком состоянии, это же железный сундук с гайками, к которому приложили колёса и гайки наживили пальцами…». Не знаю, насколько это справедливо сейчас, из российских, кажется, только «Жигули» и остались. «Москвич» благополучно умер, разворованный. Он да и остальные заводы взялись за голову и начали собирать что-то похожее на средства передвижения, только уже с гордым названием «ИНО-МАР-РУСЬ-КА», причём, средние слоги можно менять местами или какой-нибудь вообще исключить. Довольно большая часть населения, чьё благосостояние выросло до пределов возможности купить чудесный плод любви зарубежных производителей к дешёвой сборке и их российских партнёров к жажде наживы, покупают эти морально устаревшие самодвижущие повозки. Правда, через год начинают их усиленно ремонтировать… Но те, кто может себе позволить, стараются всё таки приобретать автомобиль, собранный «в заграницах».

В Индии ситуация противоположная, здесь введены такие пошлины на всё иностранного производства, что иномарки – большая редкость. В них нет нужды, свои машины совершенно нормальные. И даже очень «крутые перцы» ездят на родимых джипах «Скорпион» заводов ТАТА. А продукция индийского «Сюдзуки-Марути» очень популярна в Европе. Ездит по Гоа даже старенький «Ролс-Ройс», но, в-основном, народ предпочитает отечественные внедорожники, разнообразие которых достойно уважения.

Однако, самое популярное средство передвижения в смысле простоты, дешевизны, проходимости и доступности – это байк. Байком здесь называют все, что на двух колесах, но не велосипед. Хотя это в корне неправильно, ибо настоящее название доступного и простого в управлении транспортного средства, которое обычно предоставляется в прокат туристам – скутер с автоматической коробкой передач или, по-нашему, «табуретка». Арендная плата за это чудо японской техники, её, кстати, тоже собирают на заводах в Индии, немного выросла по сравнению с прошлыми годами (здесь все, кроме еды, растет в цене) и составляет четыре-пять долларов в день.

Правил дорожного движения тоже немного. Три самых главных – ехать с левой стороны (это самое главное). Сигналить при первой мысли о том, что вас могут не заметить. На автобусах и грузовиках прямо так и написано: «Сигнальте, плиз». И третье – объезжать коров со стороны хвоста, ибо она себя считает полноправным участником движения, что, в общем-то, вполне соответствует истине. Причем, участником привилегированным, ну, примерно, как у нас машины с мигалками и номерами с триколором. Наверное, интеллектуальный уровень водителей этих авто повыше коровьего, но хамоватость поведения не меньшая. Вот откуда пошло выражение «быковать». Наверное, поэтому коровам и российским драйверам здесь многое прощается, и их стараются пропускать. Кто знает, что можно от них ожидать.

Не лишним будет дублировать сигнал поворота вытянутой рукой, это практика общепринятая, потому что уверенности, что поворотник работает, ни у кого нет, и на больших машинах даже подписано «стоп-сигнал», возможно, для того, чтобы люди не путали их с иллюминацией, так любимой индийцами.

Следующий пункт наших «полезных советов» касается слонов. Он также совершенно искренне и не без основания считает себя равноправным участником дорожного движения. С одной поправкой, что он раз в шесть больше коровы. Больше у него всё – вес, рост, а так же размер конечного продукта жизнедеятельности. В связи с узостью дорог и шириной слона под стать автобусу разъехаться им бывает трудно, отчего возникают пробки. В подобной ситуации не следует нетерпеливо прижиматься к священному животному. Оно хоть и домашнее, и мирное, но абсолютно не воспринимает нормы человеческого этикета. Даже для индийцев, идущих по улице и захотевших справить малую нужду, совершенно естественно отвернуться прямо здесь же от прохожих и таки справить её. Что же говорить о слоне. Благодаря росту, его анальное отверстие находится на уровне выше головы сидящего на мотоцикле человека… Даже если вы истинный натуралист и поставили себе задачу выяснения рациона этого благородного животного по его экскрементам, не стоит делать это на проезжей части. Конечно, и самого себя, и байк несложно потом отмыть, но подумайте о людях, всё это увидевших. Они будут так смеяться, что не смогут тронуться с места, а это усугубит обстановку на дороге. Я остановился на этом аспекте, потому что однажды попадал в подобную ситуацию.

Что интересно, что при всем этом кажущемся бардаке за несколько лет пребывания в Индии я наблюдал только одну аварию и несколько раз видел стекла на дороге от разбитой оптики.

Так что ездить по Гоа можно и даже нужно самостоятельно, ибо, как иначе посмотреть это чудо. Свобода передвижения – самое главное завоевание человека… Но всегда надо быть очень внимательным – доступность наркотиков и все более увеличивающееся количество русских… Шутка, конечно, но права с этого года стали проверять, хотя и очень формально, ну а если все-таки «вы забыли их в номере, так как едете на пляж и боитесь потерять», будьте готовы к утрате ста рупий (два с половиной доллара), больше не давайте, хотя спросят не менее пяти сотен. Торгуйтесь, Индия – это большой рынок. А индийские полицейские – младшие братья наших гаишников.

Мансун

Вот и пришел мансун. Сегодня двадцать седьмое мая, температура резко упала со вчерашних сорока двух до двадцати семи. Холодно. Первые признаки наступления сезона дождей появились уже неделю назад. В районе пляжей Кири, Сладкое Озеро, Арамболь набегающая волна оставляет на песке тонкую линию нефти. Смешиваясь со следующими, они образуют валики чёрной вонючей грязи. Остатки европейцев уже не купаются здесь. Наступает время индийского туриста. «А на них нефть не видна», – шутят местные, объясняя, что в это время власти за некоторый бакшиш позволяют порожним танкерам промывать в море ёмкости. Мансун ведь, всё смоет. Ганди проснулся утром позже обычного – в половине девятого, голова побаливала – наверное, понижение давления сказалось. Небо было серым, как ноябрьская демонстрация недавнего прошлого, картину дополняли красные банты распустившихся за эту ночь цветов акации. Водяная пыль начавшегося дождя смешивалась с поднимающимися от земли испарениями. Прокаленная за полгода земля даже утром, после ночной прохлады, не собиралась сдаваться и отвергала долгожданную влагу. Образующийся туман в саду, поднявшись на метр от земли, напоминал декорацию из дешевой голливудской фантастической постановки. «Интересное сочетание», – подумал Игорь, слева, в просвете между деревьев манго, над мощеным участком сада – осень, а справа, среди кустов и низко растущих керальских кокосовых пальм – искусственная, киношная сказка.

Вентилятор замедлил вращение, потом совсем устало поник, остановившись – мансун, или муссон по-русски. Теперь с электричеством будут не просто обычные перебои, а конкретные отключения по нескольку часов. Индийские электрики, расслабившиеся за те полгода, когда с неба не упало ни капли и не замкнуло скрученные «на соплях» соединение проводов, теперь просто выключают рубильник, чтобы не было серьёзных аварий. В первое время Ганди удивляла их оригинальная манера освещать улицу обычными длинными трубками домашних ламп дневного света, привязанными к пальме или дереву, но потом подумал, а почему бы и нет, ведь на мансун можно снять. Фиг там, никто их снимать не собирался – в лучшем случае, просто не включают, и улица остается тёмной. Конечно, в столице и других городах по-другому, там есть специальные фонарные столбы, но в Гоа городов мало, Гоа – это «домик в деревне», а деревню можно и не освещать. У больших несколькизвездных отелей свои генераторы на солярке, они стоят особняком по большей части вблизи моря, а вокруг рыбацкие деревни с коровами, шустрыми и пугливыми поросятами, с перекличкой петухов круглыми сутками. Ганди никогда раньше не жил в деревне и всегда считал, что петухи кукарекуют утром. Но то ли в Индии куриный народ другой национальности, с иными традициями, то ли они своим трудолюбием компенсируют человеческое, но орут, гады, постоянно. А когда по вечерам из обесточенной деревни крестьяне смотрят на сверкающий огнями отель, из которого доносится музыка и слышатся другие звуки чужой и такой странной, но заманчивой для них жизни, тут то и понимаешь всю ширину и глубину пропасти, лежащий между ними. И даже если этот рыбак выходит в море, беря с собой мобильный телефон, а по вечерам, если не вырубилось электричество, смотрит большой цветной телек, соседний отель все равно из иной, загадочной, сверкающей другими, более яркими огнями жизни, он, отель – летающая тарелка с представителями вторгшейся цивилизации. Приземлившись здесь, она выходит на контакт, что принесет она? Встреча на Эльбе? Тогда две цивилизации встретились, делая одно дело, тогда шла война с одним общим врагом. А сейчас? Сейчас тоже идет война, война цивилизаций, война за сырьевые рынки, за рынки сбыта, рабочей силы. Стена отеля – стена между цивилизациями, где пришелец показывает – хочешь такую жизнь, нет ничего проще, мы дадим тебе её, но взамен… да ладно, потом разберемся. Мы дадим тебе бесперебойное электричество, мы дадим тебе холодильник в каждый дом, чтобы было, куда его расходовать, у нас много холодильников, и мы задолбались рекламировать их, чтобы люди выбрасывали старые и покупали новые. А его, холодильник, надо наполнять. Мы дадим тебе много еды, готовой еды, в полиэтиленовой упаковке. Чтобы ты и твоя женщина не тратили время на приготовление её каждый раз. Просто достань из нашего холодильника нашу упаковку, положи в нашу микроволновку, мы дадим тебе её, не даром, конечно. Потом садись к нашему «домашнему кинотеатру», их мы тоже наделали кучу, и смотри нашу «мыльную сказку» про красивую настоящую жизнь, их мы производим непрерывно, с «мылом» у нас проблем нет.

Да, начало сезона Мансун, плавное вхождение в дождь, такое настроение бывает в России в конце сентября, немного грустное, немного философское, немного пессимистичное, отели по большей части закрылись или сбросили цены, дав возможность индийскому среднему классу тоже приобщиться к цивилизованному чемоданному отдыху. Объедки с барского стола, или «ну наконец-то эти белые обезьяны освободили место»? В июле-августе комната в анжунском отеле с бассейном, кондиционером и завтраком стоит пятьсот рупий в день, примерно двенадцать долларов. Можно снять на пару дней, сменив обстановку, отдохнуть с семьёй от деревенской жизни со всеми её неотъемлимыми бытовыми проблемами. Удобно – прошел сто метров, и ты уже в другом веке, машина времени какая-то, а вспомнишь, что куры некормленные – сто метров обратно. Не надо несколько раз в день включать насос, качающий воду в бак, стоящий на крыше, чтобы в кранах была вода – здесь это делают специально обученные люди. Соответственно, можно не экономить её, закручивая кран, когда намыливаешься. Вообще, решение бытовых проблем занимает слишком много времени – вечный недостаток съёмного жилья, особенно в Индии. Зная, что это не твоё, что всё это временно, не хочется делать что-нибудь глобальное, затевать ремонт или, например, устанавливать автоматическое отключение насоса. Сосед вчера рассказывал, что он видел какой-то сенсор, который включает и выключает воду, когда бак полон. В своем будущем собственном доме Ганди непременно установит такой. А пока его «сенсором» служит лист ржавого железа, по которому барабанит струя воды, переливающаяся сверху – значит, надо выключать. В благах цивилизации есть своя прелесть, только что она потребует взамен?

Вчера прилетел целый рой насекомых, очень похожих на муравьёв, только с крыльями. Они облепили потолок на веранде у входа, а минут через пятнадцать спустились на пол и колонной ушли в сад, оставив после себя целую кучу сброшенных крыльев. Чудны дела твои, Господи. Июнь – начало мансуна, это Индийская весна, только в средних широтах она приходит после зимы, морозов, здесь тоже после зимы, которая закончилась в апреле. Потом месяц жестокой майской жары, и, наконец, весна – пробуждение жизни, с той разницей, что пробуждается она от жары и засухи.

Вчера, например, когда Игорь выкидывал через забор манговые очистки соседским коровам, сверху спланировал и ударился о его ногу птенец дятла. Очень красивая птица. В отличие от российских, с красной шапочкой, этот с таким же красным трехсантиметровым ирокезом на голове и золотистого отлива крыльями с тыльной стороны. Птенец был уже подростком, но влажные крылья не давали ему подняться в воздух, и он, как кенгуру, поскакал от двуногого чудовища прямо в раскрытую дверь дома, ища убежища. То ли он очень хотел есть, то ли у этой породы инстинкт в любом положении заставляет долбить клювом все вокруг, но, забившись в угол за дверью, он стал ожесточенно избивать железную штангу, которой закрывается дверь изнутри. Вот ведь дятел – во всех смыслах этого слова. Выгнанный после того, как обсох, на улицу он так же, по-кенгуриному, проскакал через сад, потом вертикально по стволу дерева и затерялся в кроне. Где он сейчас, вчера сородичи носились вокруг, наблюдая эту сцену и переживая, сегодня – тишина. Не сожран ли он соседскими котами, правда, последнее время те не появляются, наполучав по заднице из духового пистолета.

Ганди вспомнил, зачем вышел из дома – каждое утро, как проснется, он спешил опередить ворон и собрать упавшие манго, иначе доставались лишь половинки. Эти зажравшиеся падальщики моментально расправлялись со свежим фруктом, но только с верхней его частью, благодушно оставляя нижнюю муравьям и мухам. Запах гниющего манго – один из основных майских запахов в Гоа. Так же, как в апреле все Гоа пропитывается запахом разлагающихся «груш» ореха кешью, что гораздо неприятней. Игорь спрыгнул с галереи и поспешил за дом, туда, где ветви соседского дерева, усыпанного спелыми плодами, росли над территорией гандивского двора. Почему-то они были вкуснее своих, или это в природе человеческой, когда чужое кажется лучше. Перешагивая через кучу камней, в тот момент, когда его нога должна была коснуться земли, он заметил какой-то канат, лежащий за кучей. В ту долю секунды, когда нога должна была опуститься на этот самый канат, в голове пронеслось, что не должно бы тут быть никакой верёвки, по крайней мере, её не было тут вчера вечером, когда он по той же нужде, что и сегодня, ходил за дом. В самый последний момент он сумел изменить движение ноги, извернулся и на обоих, ногами, как вкопанный, застыл на куче камней. Канат же, мелькнув маленьким пенсне на затылке, метнулся в ворох опавшей листвы у забора. «Ну, не хрена себе, шутки, это же кобра, а хозяйка говорила, нет тут змей», – пронеслось в голове. Он бросился в комнату за пневматическим пистолетом, по дороге соображая, как хорошо, что не послал собирать манго сына Илью, который еще не поднялся с кровати, ведь была мысль. Зарядив пистолет, он осторожно забрался на камни, пристально вглядываясь в огромные скрученные пожухлые листья хлебного дерева, в которых скрылась змея. Первая мысль была стрелять ей в голову, вряд ли получится её убить сразу, но оглушит, если попасть. Змеи не было. Он поворочал палкой в листве, все было тихо, змея уползла, и скорее всего далеко. Но как же она сюда попала? С этой стороны сад обнесён глухим забором, забор каменный, но, наверное, в нем есть дырки для стока воды. Он еще несколько минут стоял на камнях, внимательно следя за возможным движением вокруг, когда за забором появился заспанный сосед, хозяин куриной фермы.

– С добрым утром. – Сказал он, увидев Ганди.

– Морнинг. – Ответил Игорь шёпотом, поднеся ствол пистолета к губам.

– Мы, наверное, не давали вам спать сегодня? Вы уж извините, сейчас сезон свадеб, – начал он оправдываться, округлившимися глазами глядя на пистолет, вид которого внушал уважение. – Большие заказы, по пятьдесят килограмм курятины заказывают, и всё кусочками, мы всю ночь работали…

– Змея тут большая, кобра. – Прервал его Ганди. – Ушла в листву, может, к вам во двор уже забралась.

– А, змея. – Облегченно заулыбался сосед. – А я думал, вы на нас разозлились, что мы всю ночь курей рубили. Змея это наша, я не знаю, как она к вам пробралась, наверное, есть дыра между камней. Да вы не бойтесь, если её не трогать, она не опасна, она сама уйдет, не надо в неё стрелять.

Наверное, минуту россиянин недоуменно смотрел на индийца.

– Не понял, как это ваша, что, сторожевая, кур охраняет? – Ничего умнее он не смог придумать.

– Нет, кур она не охраняет, но и не трогает, змеи очень умные, они никогда не возьмут хозяйское. Она пришла осенью, уже полгода живет вон в том углу сада, мы молока ей наливаем… куриные шеи она очень любит.

Игорь сидел на матрасах, занесенных по случаю дождя из сада в галерею. Поставив спусковой крючок на предохранитель, он почесывал мушкой комариные укусы и никак не мог переварить очередное открытие, почти ежедневно преподносимое ему Индией. Мы не то, чтобы очень разные, мы просто с разных планет, и трудно сказать, чья планета лучше. Как недоумевала одна знакомая индианка, студентка питерского меда, пытаясь удивить его специфической медицинскообщажной лексикой, какого …вы тут …в этой грязи…, когда в России, особенно в столицах, движуха, пруха и полный расколбас… Да, они балдеют от нашей планеты, а мы от своей устали. Они ищут способы перебраться в Европу, а толпы европейцев бороздят Индию, ища ответы на вопросы, которые сами же себе задают. Может, они издеваются над нами? Показывая, что тоже хотят запрыгнуть в тот вагон, который несётся в пропасть, вместе со всем цивилизованным миром. А на самом деле живут памятью предков и их мудростью. Мы хотим унифицировать мир. Подвести его под ГОСТы, евростандарты, чтобы точно знать, сколько Колгейта, Керефри и лаврового листа должна потреблять среднестатистическая семья, а у них полстраны живет по кастовой «по-понятиям» системе, они драпируют её различными указами и законами, но чтят и исполняют. Что можно сделать с людьми, ставящими блюдечко с молоком заползшей кобре? Вряд ли их переделаешь под нашу планету. А нас под их?

Черно-серое кино

Хорошо, что Ванька, племянник, так и не смог продать его машину. Сейчас в Раше что-либо продать гораздо сложнее, чем купить. От продавцов отбоя нет – «купи, купи…» на каждом углу. Не можешь просто купить, мы тебе кредит дадим. Хоть на дом привезём, заодно посмотрим, что у тебя за квартира, мало ли чего, его же отдавать потом надо будет, кредит этот… Хонду, конечно, жалко, новая CRV, ещё четырнадцати тысяч не прошла, в Индию бы её, но… не заморачиваться же с перевозкой, да и руль переделывать в историческое положение придется. В Гоа движение левостороннее, и очень строгие законы на эту тему. Да там своих машин и весьма хорошего качества полно, про цены лучше вообще не заикаться.

Ганди сел за руль с непривычной стороны, за полгода он отвык от машин, всё время на байке, но руки сами вспомнили расположение кнопок, руль и рычажки вокруг.

– Соскучилась, малышка, за шесть месяцев. – Он погладил шершавый обод баранки. – Я тоже, ты, наверное, одна из немногих по кому я скучал там.

Мотор моментально завелся, как будто и не было морозных месяцев, проведенных на открытой стоянке. Прав был мастер Саша Копытов, патриот и просто маньяк этой марки, утверждая, что Хонда – вершина автомобилестроения, а потом уже идут другие автомобили. Игорь медленно тронулся, скрипнув прикипевшими за долгое стояние тормозными колодками, и выехал на улицу.

По законам Индии, если виза позволяет находиться в стране более полугода, ты обязан зарегистрироваться по истечению этого срока или выехать из страны и вернуться. Обычно иностранцы стараются ездить поближе, в Непал или Шри-Ланку, последнее время стал модным Таиланд – заодно и отдохнуть можно. Ганди же решил слетать в Россию, освежить воспоминания, чтобы убедиться в правильности своего выбора, как он сформулировал это для себя. Апрельская Москва встретила его мутной слякотью мокрого снега, профессионально хмурым взглядом паспортного контроля, бегающими глазками таможенников у «зелёного коридора».

– А вы свой чемодан на транспортёр, пожалуйста…

– Мой? – не сразу понял Ганди.

– Ваш, ваш, вы с какого рейса?

– С него самого, с Бомбейского, – ответил Игорь. – Если я правильно подумал, то то, что вы ищете, мы только что искурили в туалете зала выдачи багажа, посмотрите за третьим от входа унитазом, там остатки гашиша валяются, в фольгу завёрнутые.

– Ладно, проходи, раз такой умный, юморист, – засмеялся таможенник. – хоть бы нас угостил…

– Будете у нас в… Гоа, милости просим – и угостим, и спать потом положим…

Он покатил свой полупустой чемодан к выходу сквозь «Куда поедем…» пузатых бомбил, пригретых Шереметьевскими ментами. «Нафиг, нафиг, лучше на маршрутке до „Речного вокзала“, а там на метро, как все порядочные люди. Две штуки рублей – это же три тысячи рупий, на такие бабки мы всей семьёй там неделю жить можем припеваючи…».

Живя в большом городе, человек обрастает защитной оболочкой, скафандром или силовым полем, чтобы отталкивать от себя тот негатив, ту отрицательную энергетику, прущую со всех сторон. Иначе можно просто сойти с ума. Москвичи же носят на себе броню, огромную и тяжёлую, и даже не подозревают о ней. Но лишись они её, и количество пациентов в больничках в одночасье увеличится, если там вообще останутся места. Игорь же, прожив полгода в Гоанской деревне на берегу океана, подобной защиты лишился за ненадобностью и чувствовал себя в метро так, как будто с него сняли кожу, принимая на себя весь этот грязный поток черных флюидов.

Добравшись до станции «Бульвар Дмитрия Донского», он почти бегом преодолел расстояние до своего подъезда, проскочил в него, ошарашив расплывшуюся в улыбке вахтершу, вошел в квартиру и только тут почувствовал себя в безопасности. Он снял промокший от снега сандаль, подцепил кухонным ножом стельку, вытащил оттуда заветный кусочек гашиша, нашел трубку на обычном месте в ванной комнате и закурил. Впервые за последние бессонные двадцать четыре часа. Московская квартира выглядела абсолютно так же, как и полгода назад. Всё аккуратно лежало на своих местах, даже Валькины прокладки на тумбочке возле кровати дожидались её, как будто она была не в шести тысячах километров, а только что встала и пошла умываться.

С устатка действие канабенольных антидеприсантов подействовали моментально, и Игорь быстро заснул. Сон смешивался с пережитыми картинами ярких впечатлений перемещения по земному шару, винегретом из лиц таксистов, таможенников, хмурых пассажиров метро, голос шестилетнего сына строго вещал: «Папа, не забудь взять подъёмный кран, который стоит за дверью в моей комнате». Ганди открыл глаза и ещё минуту соображал, где он находится. Забытый уже шумовой фон города вместе с запахом гари просачивался в приоткрытую створку стеклопакета, остужая непривычно сухой от центрального отопления воздух. Последняя перед концом отопительного сезона агония коммунальных служб. Он встал, поставил закипать чайник, нашел в ящике баночку с прессованными таблетками чая «По эрх», открыл её и долго втягивал в себя ноздрями столь любимый плесневелый дух – тот запас в три килограмма, что он брал с собой в Индию в октябре, закончился ещё в феврале. Кому-то может это показаться странным, но в Индии нет хорошего чая, по крайней мере, на его Гандивский вкус. И те времена, когда в наборах к праздникам давали по две пачки чая «со слоном», казавшимся фантастически вкусным, уже давно прошли. Сейчас в Раше такое разнообразие чаёв, что «индийский» просто затерялся в этом изобилии. Достав остатки «Аэрофлотовского» корма, он сделал бутерброд с плавленым сыром и сладкой булочкой, съел его и только сейчас понял, что не просто голоден, а по настоящему хочет жрать. Поразмыслив, он даже понял, что именно. В Гоа нет лососевых сушей, а бутовскую «Якиторию» можно увидеть даже из окна его спальни. Мысль совместить полезное с приятным зародилась у него ещё в самолете. Он поменял в телефоне симкарту с индийской на МТС и набрал знакомый уже в течение нескольких лет номер проститутки Гули, с которой познакомился ещё по своей работе на Русском Радио устроителем корпоративных вечеринок. «Большие пацаны» часто заказывали девушек для «украшения стола», и у Игоря был целый штат их. Но с Гулькой сложился особый, душевный контакт. К этим не частым встречам он относился как к легкому мужскому приключению, столь свойственному романтическим натурам, к которым он не без основания относил и себя. Впрочем, Валентина, как женщина умная и любящая, воспринимала их с пониманием, против природной полигамии не попрешь. Но лишний раз никто не акцентировал на этом внимание.

– Привет, я в Москве, не отвлёк, говорить можешь?

– Ой, – сразу узнала его девушка. – Соскучился, что ли, приедешь в гости?

– Нет, то есть, да, только не я к тебе, а ты ко мне, я – старый больной человек, полгода не сидевший за рулём автомобиля, в слякоть ехать в центр…?

– А когда ты хочешь?

– Да я всегда хочу, особенно тебя, у меня две или три ночи, я ещё не брал обратный билет.

– Дело в том, что я сегодня занята с девяти до одиннадцати, а потом могу к тебе. Ты где у нас живешь?

– У вас – в Бутово, прямо у метро, а у себя – в Сиолиме, прямо у моря, выбирай, куда поедешь, обещала, между прочим, в феврале приехать на пару недель.

– Я помню, зая, но никак не получается. – На том конце провода послышались искренние нотки сожаления. – У нас тут проблем много. То с деньгами, то пришлось в Магнитогорск ехать, у меня там мама приболела. Потом… чего я тебе по телефону буду рассказывать, встретимся, поговорим, я тебя тоже вспоминала.

– Я даже жене обещал, приедет девчонка в гости, устроим свальный грех по схеме ЖМЖ, то есть я один, а вас двое. Я там аюрведой занимаюсь, а в камасутре вообще профессор, но лесбийские наклонности не помешают, мало ли что. Вы у меня обе девушки темпераментные, у тебя как с бисексуальностью?

– Ну, так, по работе могу, но на отдыхе… не вижу я сексуального объекта в женщинах.

– Жаль, Валька уже созрела попробовать.

– Посмотрим. Всё, я перезвоню, как освобожусь, пока, целую… – И она положила трубку.

«Таки плохо. – Подумал Игорь. – Пожалуй, сегодня с сексом я пролетел. Если до одиннадцати занята, значит, пока в себя придет, пока приедет, слава Богу, час ночи будет. По-гоански – это пол третьего, нет, я уже точно спать буду, завтра дел полно. И встретиться много с кем предстоит. И билет брать. А может, задержаться на недельку, вот уж точно натрахаюсь, как кролик. Нет, «на это я пойтить не могу» – бюджет, однако, не позволяет. Чувствую, сегодня тихо подрочим и в мягкую семейную койку спать сном укуренного младенца. Ну что же делать, надо пойти проведать нашу «ласточку», прокатиться пару кругов по Бутово, аккумулятор подзарядить, если он вообще жив ещё, чтобы завтра с утра не морочиться, и сделать всё за один день.

Ганди сел за руль с непривычной стороны, за полгода он отвык от машин, всё время на байке, но руки сами вспомнили расположение кнопок, руль и рычажки вокруг.

– Соскучилась, малышка, за шесть месяцев. – Он погладил шершавый обод руля. – Я тоже, ты, наверное, одна из немногих по кому я скучал там.

Мотор моментально завелся, как будто и не было морозных месяцев, проведенных на открытой стоянке. Прав был мастер Саша Копытов, патриот и просто маньяк этой марки, утверждая, что Хонда – вершина автомобилестроения, а потом уже идут другие автомобили. Игорь медленно тронулся, скрипнув прикипевшими за долгое стояние тормозными колодками, и выехал на улицу. Повернув направо, он поехал к выезду на внешнюю сторону МКАД. На светофоре, когда до кольцевой оставалось метров шестьдесят, он увидел идущего к его автомобилю гаишника, который палкой указывал прижаться к обочине. «Так, вездесущие продавцы полосатых палочек, три часа в этой стране и шесть минут за рулём, а они тут, как тут…».

– Добрый день, капитан Ивушкин, ваши документы, Игорь… Ганди…

– Не понял, откуда вы меня знаете, капитан…, вот она – слава. Сори, но меня так в Гоа называют, а вы-то откуда знаете?

– Мы с вами виделись в ноябре в Вагаторе, в «Наин баре», помните, вы ещё угостили нас вашим фирменным косяком – «аюрведические сигареты «Нирдош» с гашишем и керальскими бошечками?

– Вспомнил! – Игорь действительно узнал в милиционере человека, который сейчас в форме выглядел большим и сильным стражем порядка, а там, в шортах и майке, это был нормальный среднего роста парень, ничем не напоминающий гаишника. Ганди всегда считал, что уж мента-то он всегда вычислит издалека, как русского в толпе иностранных туристов. Однако тут он лоханулся. – А у вас…, у тебя серьга в ухе была, во, точно дырка видна… так ты, выходит, почетный мент, а по нечетным – серьгу в ухо, наушники с трансом туда же, по косяку и весь день свободен, на службу не пойдём?

– Выходит, – капитан механически глянул на протянутые Игорем права, даже не взяв их в руки. – Пока выходит, что я мент, служу в ГИБДД, в Бутово, увидел через лобовое стекло знакомые очки, думаю, неужели сам Игорь Ганди в наших краях! Аж, видишь, расчувствовался… как там сейчас?

– Да, всё по-старому у нас…

– Может, я сяду в машину, отъедем, тут на Старобитцевской карман для грузовиков есть, а у меня кое-чего с собой было…

– Ты это серьёзно, капитан, как тебя зовут, я запамятовал, извини? Сам понимаешь, двадцать один год курю, из которых последние двенадцать – каждый день. Так что забывчивый стал.

– А я вот всё помню, – как-то грустно произнес капитан, усаживаясь рядом на переднее сиденье. – Каждый день, проведенный в Индии, и жену твою Валентину, и «мелкого», как ты его называешь, твоего Илью, и историю, как ты всё бросил и уехал туда…, зовут меня Андрей, фамилия Ивушкин.