Текст книги "Наследники Триглава"

– Всё равно заметят. – Рыжий выглянул из-за колеса и снова спрятался. – Вот бы осадить её… Видишь там подворотню?

– Я знаю, как остановить!

– Подожди!

Рыжий повис на одной руке, зубами повернул браслет на запястье. Плетёная полоса послушно раздвоилась, отделив ладонь. Она исчезла, появившись уже возле водосточной трубы на углу, и крепко вцепилась в забитый между кирпичами железный костыль.

– Давай! – шепнул Вик. – И прыгай!

По счастью, в кармане завалялся железный штырь, которым Ланек вчера ремонтировал шарманку, и он быстро вставил его между шестернями.

Раздался скрип, визг, колёса стали на полном ходу, повозка едва не завалилась набок, развернулась посреди улицы и замерла. Пассажиры закричали, извозчик разразился бранью. Вик обхватил спутника за пояс, и браслет, словно на невидимой верёвке, поволок обоих по воздуху, стремясь соединить две свои половинки. Мальчишки в одно мгновение нырнули в подворотню и бросились бежать.

Наконец они остановились в изнеможении. Ланек прислонился к стене, чтобы немного отдышаться, и вдруг, взглянув на вывеску напротив, схватил приятеля за руку.

– Слушай, на этой улице моя тётя живёт. Может, у неё спрячемся?

– Точно? А она пустит?

– Тётя Алия? – Ланек задумался. – Ну… наверно.

– Ладно, деваться некуда, чем скорее притаимся, тем лучше. А искать её где?

– Она что-то про лавку говорила. То ли козёл, то ли…

– А, «Синий баран»? Знаю, она тут одна такая. Пошли.

Обшарпанный дом лепился боковой стеной к магазину тканей с вывеской в виде синей бараньей головы. Увидев полдесятка дверей и лестниц, Ланек озадаченно почесал за ухом. В какую стучать? Вдруг в узеньком подвальном окошке он заметил знакомое лицо. Тётя Алия!

К незапертой двери вели несколько выщербленных ступенек. В комнатке с низким потолком сидели за столом перед пустыми мисками трое мальчиков, старшему на вид лет десять. Хозяйка, стоявшая у очага, услышав скрип петель, обернулась.

– Кто там?

Ланек сбросил колпак.

– Тётя Алия, это я! Можно нам здесь пересидеть?

– Ланек? – Женщина вздрогнула, шагнула к племяннику, недоверчиво провела рукой по его вымазанным волосам. – Как ты до города добрался?

Он начал сбивчиво рассказывать о своих приключениях. Тётя Алия услышала про разорённую корчму и в ужасе всплеснула руками:

– Разорили? Страх-то какой!

Но тут, увидев Рыжего, воровато зыркающего по сторонам, она упёрла руки в бока и недоверчиво прищурилась:

– А ты не врёшь? С чего это разбойникам корчму жечь? И застава там рядом. Поди, работать надоело, лодырь! С ворьём уличным связался?

– Да нам всего на два дня, тётя! Они же нас в приют упекут!

Но тётка ещё больше разозлилась.

– Ишь какие! Сами набедокурили, а мне вас прикрывать?! И чего худого в приюте? Кормят, поят, крыша над головой. Думаешь, мы тут жируем? Вон братцы – голь перекатная, даром что при живых родителях! Отец день-деньской в порту спину гнёт, а толку…

– Тётя, один день, иначе Равновесие…

От одного этого слова хозяйка переменилась в лице, побледнела.

– Чего вопишь, вдруг кто услышит! Молчи, сейчас дверь прикрою… – И она оттолкнула мальчишек в глубь каморки, а сама проворно выскочила из неё. Хлопнула дверь, загремел амбарный замок. Снаружи донёсся сварливый голос: – Сидите тихо! Я из-за вас на каторгу не пойду! Сейчас знакомого стражника кликну. А вы, сыночки, присмотрите за ними!

– Нет, тётя Алия, пожалуйста, не надо! Они же нас на Колесо…

Ланек бросился к двери, ударил плечом со всей силы, но та даже не дрогнула.

Тёткины башмаки простучали по ступеням, юбка мелькнула в окне.

– Опять скажешь, я не прав? – ухмыльнулся Вик.

Сам он всё это время осматривал каморку, принюхиваясь к вареву в кастрюле.

Ланек был в отчаянии. Он снова толкнул дверь, но та лишь возмущённо скрипнула. И с петель её не снять: доски толстые, щели в косяке нет, это тебе не хлипкая арестантская повозка. В узкое окошко под самым потолком пролезть не удастся – переплёт прошили два толстых железных штыря. Не иначе, в подвальчике была когда-то купеческая кладовка.

Между тем три братца, сидя на табуретах, молча разглядывали гостей.

– Чего таращитесь? – рассердился Ланек. – Скажите лучше, как нам выйти…

– Не скажу, – насупился старший. – Мать не велела!

– Слушай, тощий, я из тайной гильдии! – надвинулся на него Рыжий. – Не расколешься – на нашей улице не появляйся!

– Тоже напугал! – фыркнул средний. – Врёшь ты!

– Не веришь, ладно… А это хотите?

Вик полез в карман, достал три медные монетки.

– А не обманешь?

– Да чтоб я… вот зуб даю!

– Ладно, – кивнул наконец старший. – Можно через погреб уйти.

Под половиком на полу обнаружилась крышка люка, ведущего в подполье. Когда Вик, Ланек и старший брат, схватив за ржавое кольцо, подняли её, снизу дохнуло сыростью и грибами. Спускаться пришлось по кривой скрипучей лесенке. Даже под мальчишками она ходила ходуном. Оказавшись среди бочек и ящиков, братец указал на слабый свет в углу, идущий из пыльного окошка.

– Видишь? Там не заперто. Теперь давай, что обещал.

Вик сунул старшему монетки и полез вперёд. Измазавшись в паутине и пыли, беглецы выбрались на тесный задний двор.

– Вот говорил же! – скривился Рыжий, отряхиваясь. – Взрослым на нас плевать, даже твоей тётке. Мы сами по себе!

Ланек в ответ только тяжело вздохнул. Вик был прав.

– В берлогу нам нельзя… Видел на углу медноголовых? Или сразу прихватят, или выследят, – размышлял на ходу Рыжий. – Есть тут одна норка, где я в облавы отсиживаюсь. Если Седой про неё не пронюхал, схоронимся.

Снова пришлось протискиваться в узкие щели, перелезать заборы. Наконец приятели оказались в извилистом проулке, пропахшем свежим деревом, смолой и лаком.

– Вот и мой чуланчик. Пошли…

– Стой… – Ланек схватил приятеля за руку.

Слишком здесь было пусто и безлюдно, неприятно пусто, до ужаса. В разгар дня не бывает такой тишины. Как будто всю улицу накрыли ватным одеялом.

– Да ладно, – отмахнулся Рыжий, – всё равно больше некуда. И рядом ни души, нам это на руку.

Он стряхнул пальцы приятеля и, хрустя рассыпанной повсюду стружкой, начал пробираться через кучу деревянного хлама в угол тупика. Отодвинул несколько досок, приоткрыл узкую дверцу и заглянул внутрь.

– Вот, всё как оставил. Давай скорей, пока никто не видит.

Ланек вдохнул поглубже и шагнул в проулок.

Когда до чулана оставалось несколько шагов, пыль и мусор под ногами взвились вихрем, и из него выскочила блестящая верёвка. Она хлестнула по ногам, с шипением скрутила лодыжки, рванула вбок, бросив на спину. Удавка, словно живая, принялась заматывать его, не давая встать или отползти. Вик сразу оказался рядом, выхватил шило и ударил блестящий шнур, но остриё соскользнуло с чешуек, а ловушка сжала Ланека так, что он вскрикнул от боли.

– Помоги, она мне ноги сломает! Эй, ты куда?

Рыжий вскочил, испуганно глядя куда-то за спину приятеля.

– Прости, Пакля, я тебе должен, но своих бросить не могу. Молчи про нашу берлогу… Если что, сможешь у нас отсидеться…

– Стой, куда ты? Ты же говорил, мы вместе!

Но Вик уже мчался вверх по улице что было сил.

– Пусть уходит, он нам не нужен, – раздалось сзади.

Там стояли двое в серых гладких кафтанах без украшений. На плече у каждого весы и стрела – знак искателей Равновесия. Рядом, почтительно согнувшись едва ли не вдвое, маячил знакомый цверг-башмачник.

Глава шестая
Приют на Колесе

Кабинет Волислава, гранд-мастера механиков Гунта, занимал верхний этаж башни гильдии. За витражным окном проплывали светлые тени стеклянных звёзд. Из-за каменной стены доносилось жужжание шестерён, стук зубцов, шелест бегущих цепочек. Старый механизм отмерял мгновения, ни на толику не сбиваясь с ритма.

Астрономические часы были главной приметой этой башни, так же как огород на крыше – символом резиденции аптекарей, а дракон, вечно догоняющий свой хвост, – знаком твердыни магов. Конечно, думал Волислав, им далеко до вселенских часов, что украшают Дворец машин в его родном Хоросе. Вот настоящее чудо света! Хотя удивляться тут нечему: столичная резиденция всех механиков Новой Империи и должна быть особенной.

Безупречный ритм часов можно было слушать бесконечно, но дела не ждали. Хозяин кабинета вздохнул, оставил мысли о далёкой родине и вернулся к широкому столу. И как раз вовремя. Одно из цветных окошек, врезанных в синий бархат столешницы, ярко вспыхнуло. Раздался короткий звон, и крышка медной почтовой трубы открылась. Из неё выскочил дубовый пенал с бумагами и откатился к золочёной чернильнице. Листы донесений и отчётов были заполнены ровными частыми строчками, вечное перо готово к работе.

– Гранд-мастер, к вам Дарен из Хороса. Требует личной встречи, – голос секретаря, глухой и дребезжащий, донёсся сверху, из круглого рупора на телескопической трубке.

Волислав потянул его к себе, задумчиво глядя в бумаги.

– Дарен? Он ещё в Гунте?

– Да. Вы его примете?

– Пропусти.

Рупор с жужжанием втянулся на место. Радуясь нежданной передышке от дел, гранд-мастер отложил перо и подпёр руками подбородок. Когда входная дверь скрипнула, Волислав, не поднимая глаз, произнёс:

– Неожиданный визит, мастер Дарен. Мне казалось, ты получил чёткий приказ – срочно вернуться в Хорос.

– Моё почтение, гранд-мастер. Виноват, что ослушался, но я узнал нечто чрезвычайно важное.

– Ради этого ты готов сгинуть в подвалах Равновесия?

В ответ Дарен прошёл к столу и положил на него кусок пергамента.

– Помните, я рассказывал вам про парня, которого встретил на Болотном тракте? Того, что так ловко исправил паука-ищейку на заставе? У мальчишки несомненный талант. Из него выйдет гениальный механик, или он тот самый…

Дарен замолчал, ожидая реакции хозяина кабинета, но гранд-мастер напряжённо всматривался в тусклые, начерченные углём на пергаменте линии.

– Я не смог просто уехать, – продолжил механик, – решил его разыскать. Но Ланек, нетерпеливый мальчишка, сбежал от стражи и затерялся в городе. Тогда я стал наводить справки о его родственниках и наткнулся вот на это.

Волислав взволнованно поднял пергамент, посмотрел на просвет. Скупые штрихи обрисовали фигурку человека с тремя лицами. Внизу чернильный оттиск: трилистник, заключённый в круг. В каждом лепестке – причудливая руна. Стрелка указывала на подошву статуэтки; видимо, это была своего рода печать. Гранд-мастер заворожённо провёл пальцами по знакам оттиска.

– Печать Триглава? Не может быть! Ты её видел, держал в руках?

– Увы, нет, – вздохнул Дарен, – только этот торговый ярлык. Выкупил у хозяина антикварной лавки.

– Кто ещё знает про печать?

– Только покупатель и бывший владелец. Запись о сделке при мне вырвали из регистровой книги. Я сам сжёг его, а пепел развеял над фонтаном. Теперь даже колдовством не восстановить. И, должен заметить, это стоило очень дорого…

– Расходы мы компенсируем, – нетерпеливо сказал гранд-мастер. – А где покупатель? Он ещё жив? Любой колдун отдаст за печать четверть жизни. Или даже половину!

– Думаю, вещь ещё в городе. Продали её совсем недавно… одному аристократу. Возможно, успеем перехватить.

– А твой найдёныш имеет к ней отношение?

– Очень вероятно…

– Думаешь… он её наследник? – Волислав невольно понизил голос до шёпота, словно кто-то мог подслушать его здесь, в самом сердце крепости механиков. – Почему мальчишка до сих пор не у нас?

– Никто не знает, где Ланек. Может, в городе, а может, уже в руках Равновесия.

– Так найди и вытащи его! И печать не забудь. Если он в самом деле наследник, это окупит любые затраты. И прошлые промахи…

Дарен хотел что-то возразить, но гранд-мастер жестом остановил его:

– Знаю-знаю, ты не виноват, что сорвалась сделка в «Трёх камнях»… Сейчас разговор о другом. Мальчишку надо непременно найти. Ты знаешь его в лицо, так что пока остаёшься в городе. Но действуй тайно, никто не должен знать, что механики ищут радужника. Равновесие сделает всё, чтобы он не попал к нам.

* * *

Старое, рваное одеяло не спасало от холода, даже если закутаться с головой. К тому же в нём, кажется, кто-то копошился. Промозглая сырость пропитала всё: и одежду, и соломенный тюфяк, застеленный пыльной рогожей. Ланек свернулся в клубок на узкой лежанке, спрятав немеющие пальцы под мышки. Он не знал, как здесь оказался, сколько времени провалялся без памяти. Не понимал, день сейчас или ночь. Последнее, что вспомнилось: искатель Равновесия вскидывает руку. Потом только серая муть.

Эта темница наверняка в глубоком подвале. Ни один звук из-за стен не доносится, окна не видно. Паутинка светопряда под потолком почти потухла от старости. Очертания предметов едва различимы.

Время текло медленно, как сосновая смола. Когда за кованой дверью послышались шаги и старые петли заскрипели, он встрепенулся в надежде узнать хоть что-то о своей участи. Но в клетушку вошли те самые искатели из проулка столяров.

Парень испуганно вжался в угол, подтянув к себе колени.

Один из вошедших держал в руке шар-фонарь. У второго над раскрытой ладонью висел кристалл-многогранник. Камень вращался, наливаясь внутренним светом, притягивая взгляд и не позволяя его отвести. Серый с кристаллом уселся на каменную лежанку и начал неторопливый допрос. Сначала осведомился, сколько лет пленник работал в корчме. Потом заставил подробно вспомнить последний день в «Трёх камнях», особенно налёт лихоманов и встречу с механиком.

Ланек чувствовал, как любопытные колдовские пальцы лезут под череп, роются там, отыскивая укрытое. Соврать невозможно, сопротивляться нет сил, да и не хочется. Он вдруг почувствовал равнодушие. Мастер Дарен, тётка, а теперь и Вик – все бросили его, предали. Больше некому верить. Никто не придёт на помощь. Ради кого стараться, выпутываться, хранить секреты? Если эти двое хотят что-то знать, он расскажет. Может, тогда позволят согреться и дадут еды.

На счастье, дознавателей и не интересовало, откуда мальчишка родом. Они не спрашивали ни про отца, ни про тайный оберег. Да и Вик с его берлогой был им безразличен. Зато каждый шаг механика заставили вспоминать до мельчайших подробностей.

Наконец, искатель спрятал кристалл. Пленнику натянули на голову мешок и повели куда-то по скользким ступенькам. Сняли тряпку уже снаружи.

После затхлого подземелья хмурый осенний день показался ярким до рези в глазах, а влажный ветер с моря – тёплым и приветливым. Ланек закашлялся, чихнул, прочищая нос от пыли и плесени.

Он сидел на скамье безлошадного шарабана. Повозка, плавно покачиваясь и жужжа пружинами, катилась по улочкам среднего города в сторону внешней стены, оставив позади башни и дворцы Гунта. Раньше бы он порадовался поездке, но теперь…

Запястье сжимал браслет с верёвкой, продетой в кольцо на ручке. Бежать не получится, да он и не собирался. Зачем, куда? Снова скитаться по улицам, где каждый готов сдать тебя страже? От судьбы не скроешься. Наверняка кривая пряха корчится сейчас от смеха у своего всевидящего зеркала. Ланек уставился на бегущую под колёса мостовую. Повозку накрыла тень, исчезла и появилась снова, потом ещё раз. Впереди над крышами лачуг городской окраины неспешно вращалось колесо втрое выше любого дома, с толстенными спицами. Одна сторона оси опиралась на приземистую башню красного камня, другая была скрыта в недрах мощного утёса, изрезанного окнами, уступами и лестницами.

Основание скалы опоясала высокая кирпичная стена. Повозка остановилась у ворот, окованных причудливо перевитыми железными полосами. Узор напоминал ветви и корни деревьев.

– Вылезай! – велел конвоир. Отвязав верёвку от кольца, он стукнул круглым дверным молотком.

Над оградой раскатился гулкий звон. Вскоре калитка открылась, появился речной цверг-привратник и отошёл, уступая дорогу хозяину – высокому господину в серебряной полумаске колдуна-аристократа. Фигуру скрывал просторный зелёный плащ до пола с глубоким капюшоном, золотой каймой по краю и белым драконом на груди. Такой могли носить только члены магического ордена.

Этот человек едва заметно кивнул прибывшим.

– Нам сообщили о вашем приезде.

– Здоровья вам, господин настоятель. – Стражник поклонился и втолкнул Ланека в калитку. – Осторожней с ним, он уже сбегал от нас.

– Я слышал. Здесь это невозможно, – снисходительно улыбнулся сухими губами глава приюта.

Цверг услужливо подставил спину. Аристократ, опершись на неё, отпечатал свой перстень на документе, вернул бумагу стражнику, и калитка захлопнулась.

Новый воспитанник постоял, равнодушно озираясь вокруг, и покорно побрёл к резному порталу вслед за привратником.

– Постой, – настоятель положил ладонь новичку на плечо. – Иди, тронь ограду.

Ланек послушно вернулся, протянул руку и коснулся обросших мхом кирпичей.

В кончики пальцев ударили колючие синие молнии, мышцы до самого плеча пронзила судорога боли. Он отшатнулся, испуганно взглянул на мага.

– Думаю, ты понял: попытки сбежать бесполезны. Идём. Теперь твой дом здесь.

Тщедушный цверг с трудом открыл большую двустворчатую дверь, уводящую внутрь скалы.

– Добро пожаловать в приют Белого Дракона, дитя моё. Сейчас мы поднимемся в нашу обитель. А я пока расскажу тебе кое-что.

Прорубленный в камне коридор скудно освещали крохотные светильники, висящие над закрытыми проходами в недра горы. Издали доносились шум и журчание.

– Отныне ты должен вести себя, как подобает воспитаннику приюта. С уважением относись к воспитателям, точно выполняй приказы. Все личные вещи запрещены. Будешь носить одежду, единую для всех, это приучает к смирению…

Коридор кончился в просторной пещере, полной шума, лязганья и скрипа. Ланек огляделся и позабыл обо всём. Стены уходили ввысь, где-то там виднелся свет пасмурного дня. Из темноты выступал обод того самого колеса, которое виднелось ещё за три квартала от приюта. Медленно опускались черпаки, в каждом можно было бы поместиться целиком. С них стекали, журча, струйки воды.

Большое колесо приводило во вращение множество маленьких, зубчатых, а они в свою очередь крутили лебёдки и валы. Совсем рядом бежала вверх бесконечная цепь подъёмника с деревянными люльками. Два речных цверга забрасывали в них большие тюки, и те уплывали куда-то к небу.

Перед медной клеткой на четырёх толстых цепях настоятель остановился. Служитель поклонился ему, открыл перед пассажирами дверцу и потянул рычаг. Корзина дёрнулась и поплыла ввысь. Шум заглушал нотации настоятеля, ему пришлось повысить голос.

– Поток приходит с гор по акведуку, вращает большое колесо, и оно поднимает часть воды в верхний город, а ещё даёт силу машинам. Не удивляйся, мы, маги, тоже используем механику – там, где это допустимо. Но запомни: воспитанникам строжайше запрещены колдовство и иные виды занятий, та же механика. Вы должны выполнять только задания своего наставника.

Мимо плыли фонари. Корзина дёргалась, покачивалась, и Ланек испуганно хватался за прутья. Настоятель же, привыкший к таким путешествиям, был совершенно спокоен.

– Любые ссоры и драки влекут наказания, от розог до заключения в карцер. Список провинностей и воздаяний висит на стене трапезной.

Теперь клетка двигалась по узкому колодцу, на расстоянии локтя лязгали цепи грузового подъёмника. Яркие фонари приближались, и вскоре клетка стала на месте. Коротышка у рычага управления согнулся в поклоне. Стоящий рядом молодой смуглый южанин в сером плаще и полумаске открыл дверцу.

Настоятель благосклонно кивнул ему и вытолкнул Ланека вперёд.

– Смотри, отрок, это твой воспитатель Саладар. Следуй за ним в свою комнату.

Дверь полутёмного склада распахнулась в ослепительную синеву, и новый обитатель приюта едва не задохнулся от ударившего в лицо свежего морского ветра.

На срезанной макушке утёса раскинулся широкий двор, огороженный массивной стеной. Гранёные угловые башни крепости и жилые здания были высечены прямо в скале. Слева над черепичными крышами вздымалось знакомое колесо. Влажно поблёскивали глиняные гребные лопасти. Только здесь, вблизи, при дневном свете, можно было понять, какое оно старое. Бурые железные заплатки перемежались зелёными медными листами, некоторые деревянные балки были светлее и чище. Их недавно меняли, и дерево не успело обрасти лишайником и водорослями.

Гунт остался внизу. Приют стоял выше шпилей верхнего города. Его окружало только небо с серыми обрывками облаков. Ветер с моря, не находя достойной преграды, проносился над утёсом, забирался под рваную куртку, пронизывал насквозь. Ланек ещё не отогрелся после подвала, и влажный бриз заставил его дрожать и кутаться.

Спальни занимали двухэтажное здание выше по двору. Узкая лестница с дубовыми перилами привела в длинный коридор. Стрельчатые окна в правой стене, затянутые мозаикой мелких стёклышек, отбрасывали сеть цветных пятен на целый ряд совершенно одинаковых входов в комнаты.

– Твоё жилище, – указал Саладар.

На тёмных досках двери в окружении узора из чугунных завитков выступала цифра «шесть».

– Новый жилец, – произнёс воспитатель и тронул её пальцами. – Приложи ладонь. Знак запомнит тебя. Теперь ты всегда сможешь в неё войти. Другие двери тебе не откроются.

Ланек почувствовал, как руку кольнуло искрой, и замок внутри щёлкнул.

В каморке длиной в пять шагов стояли четыре кровати, и только две из них были застелены.

– Займи место у окна. Не закрывай дверь, тебе принесут одежду и постель. Переоденься. Скоро твои товарищи придут с утренней беседы, и вы отправитесь обедать.

Южанин вышел. Явился молчаливый белобрысый мальчик со стопкой белья и одежды. Ланек застелил соломенный тюфяк, скинул изодранную куртку, а следом и штаны. Обновки из грубой дерюги невыносимо кололись и царапали кожу.

Пытаясь согреться, он накрылся одеялом, но и это не помогло. Казалось, сами стены вытягивали из него тепло. Но здесь хотя бы не было ветра, который гулял снаружи.

– Привет!

Из коридора шагнул черноволосый парень, худой, бледный до синевы, но с нездоровым румянцем на щеках. Приютская одежда висела на нём мешком.

Следом явился второй – высокий, крепкого сложения. Этому парню бурая роба, наоборот, была маловата – видно, в приюте размер одежды на всех один. В руке он держал палку, которой простукивал пол. Голубые глаза неподвижно смотрели куда-то вдаль.

Ну ясно, слепой.

Худой сосед сел напротив, заглянул в лицо.

– Значит, это ты новенький? Говорят, тебя встретил сам магистр Равентал?

– Это кто ещё?

– Настоятель наш, в зелёном плаще.

– А-а… ну да, он… – Ланек вяло кивнул.

– Давай знакомиться, что ли? Я Войтек, это Волян.

– Ланек, а прозвали Паклей, – мрачно выдавил он.

Пусть уж лучше по-старому, а то ведь такое приклеят…

– Ты вот что, Пакля, держись пока с нами. Сейчас давай на обед в трапезную, а после растолкуем тебе, что да как.

Войтек бросил на новичка сочувственный взгляд, уж очень взъерошенным и несчастным казался Ланек, до самых глаз натянувший на себя грубое одеяло.

– Да ты не бойся, мы за тобой присмотрим… – добавил слепой, усаживаясь рядом.

– Я и не боюсь вовсе! – возмутился новый жилец, отбрасывая одеяло. – И в няньках не нуждаюсь… нашлись опекуны… – Он сердито взглянул на растерянные лица соседей и немного смягчился: – Ладно, показывайте, где у вас тут кормят!

Трапезная стояла на другой стороне двора. Вдоль стен длинного светлого зала протянулись два дощатых стола с лавками.

– Вон наше место, у самого окна.

Войтек повёл их в глубь трапезной, держа Воляна за руку. А Ланек вдруг остановился. Что-то было не так в этом большом, наполненном детьми зале. И он понял, в чём дело: никто из них не смеялся и даже не улыбался.

– Эй, шевели ходулями!

Ланек получил увесистый подзатыльник, сжал кулаки и обернулся. На новичка сверху вниз смотрел рыжий здоровяк с крупными конопатинами на пухлых щеках. Силы были явно неравны.

– Чего вытаращился? Больно ты на железячника смахиваешь! А ну колись, откуда взялся? Длинноносым за стол нельзя, к своим вали. – Конопатый указал на двух забитых подростков, стоявших в углу у двери.

Рядом маячил смуглый, высокий и тощий, как щепка, подпевала.

– Из Ригля я, – буркнул Ланек.

– Брешет, поди, – криво усмехнулся подпевала. – Да там тоже одни железячники.

– Нет, если правда из Ригля… пусть всё по правилам будет.

– Отстань от него. – Волян шагнул вперёд. – Он свой, не видишь?

– Да мне плевать!

Детина хотел было стукнуть слепого в лоб, но потом передумал, просто толкнул в грудь и поддал ногой его трость так, что она вылетела из рук:

– Ползи дальше, крот, сегодня я добрый. Дрын, а ну проводи их!

Тощий дёрнул Войтека за шиворот, стукнул в живот так, что тот согнулся пополам и тяжело закашлялся.

– Вот чахоточный! Ляд тебя дери с заразой твоей! – отшатнулся Дрын и бросился догонять дружка.

Ланек подобрал палку, сунул в руку Воляну:

– Я тебя просил встревать? Сказал же, в защитниках не нуждаюсь!

И добавил для других воспитанников, глазеющих на новичка:

– Чего уставились? Я вам не шут!

Он раздвинул локтями толпу, занял свободное место у окна, подпёр подбородок руками. С тех пор как Ланек попал в приют, он сам себя перестал узнавать. Его захлёстывали горечь и жгучая обида на всех вокруг.

Соседи уселись рядом.

– Это Бурган был, – шепнул Войтек. – Ты осторожней, он тут всем крылом верховодит, с ним никто не связывается. Его даже воспитатели уважают.

– А второй?

– Дрын. Цепкий, как репей. Трус он, за дружка всегда прячется.

– Ладно, прости, Волян, но больше не лезь, я сам разберусь!

Раздался звон колокола, шум затих, словно по волшебству. По рукам пошли глиняные миски с жидкой бобовой похлёбкой.

После обеда детей отправили таскать тюки льна от подъёмника в верхнюю часть двора. Там в мастерских шумели мялки и теребилки. К концу дня новенький вымотался так, что сил едва хватило, чтобы заползти в комнату и рухнуть на кровать.

– Пойдёшь гулять? До заката можно по двору ходить, – позвал Войтек.

– Не хочу, – пробурчал Ланек и отвернулся к стене.

Волян подошёл, тронул за плечо.

– Слушай, если тебе нужно чего, мы…

– Сказал же, не хочу! Отстаньте…

Дверь закрылась. Новичок перевернулся на спину, глядя в потолок. Внутри у него кипела бессильная злость.

«Не лезьте ко мне никто! Проклятое Равновесие! Сегодня я бы уже прошёл испытания гильдии механиков…»

Соседи вернулись в сумерках.

– Зря ты не вышел, ветер стих, тепло было. К мастерским чайки прилетали. Одну Дрын чуть камнем не подбил.

– Развлекайтесь, вам в самый раз.

– А ты бы чего хотел? – недоумённо поднял брови Войтек.

– Ну уж не тюки здесь таскать.

Все замолчали. Волян крутил в руках свою палку. Войтек просто сидел на кровати, глядя в окно.

– Да, – вдруг спохватился он, – если хочешь по нужде, пошли сейчас, я покажу. Скоро обход будет, а ночью выходить нельзя.

– Почему это?

– Запрещено. А ещё, – он понизил голос до шёпота, – там по ночам девчонка бродит. Обнимет тебя – и всё, поминай как звали! Говорят, она вся из воды. Её даже вызвать можно, только тогда она всех утащит.

– Что? Какая ещё девчонка?

– Не знает никто… Может, дух или даже нежить!

– Ты нежити не видел! – Ланек снисходительно глянул на соседа. – Ладно, пошли, мне до ветру нужно.

Они вернулись как раз к обходу и забрались под одеяла. Воспитатель заглянул внутрь, посветил фонарём и закрыл дверь.

Ланек долго лежал, тараща глаза в темноту. Потом не выдержал, сел на кровати.

– Эй, вы же не спите. У вас светильник какой-нибудь есть?

– Фонари запрещены. И свечи, и лучины… – сонно протянул Волян.

– Хочешь, мы звёздочку сделаем? – заговорщически прошептал Войтек. – Только не вздумай болтать, а то все в карцер загремим. Давайте одеяло.

Мальчики, усевшись рядом, накрылись полотном, словно палаткой. Войтек пробежал пальцами по камню стены, ухватил что-то и потянул. Из трещины показалась, слабо мерцая, синяя ниточка. Он скатал её в комок, положил на ладонь, дунул и второй прикрыл сверху. Снизу его руки поддержал Волян.

– Звёздочка, звёздочка, с неба сойди, норку нашу освети! – прошептали оба одновременно.

Сначала ничего не случилось, но потом между пальцами начали пробиваться голубые лучики. Когда Войтек раскрыл кулак, в нём сверкала настоящая звезда.

– Вот это да!

Ланек вдруг испугался, что сияние вырвется из-под одеяла, зальёт всю комнату и тогда всем наверняка влетит. Но потом успокоился. Свет чуть притух, стало понятно, что он не так уж и ярок, просто глаза привыкли к темноте.

– Тепло от неё, – прошептал Волян.

– Да тут читать можно!

– Не получится, – вздохнул Войтек, – гаснет быстро. Она моей силой жизни питается, а её и так негусто осталось.

– Так погаси! Зачем ты тратишь?!

– Мне Волян помогает. Если хочешь, ты тоже можешь… Давай руку. Представь, что по ней течёт жар, собирается в горсти.

Звёздочка уже начала заметно меркнуть, и Ланек приложил снизу свою ладонь. Клубок вспыхнул с новой силой.

– Ого, да ты один можешь её разжечь!

– Я слышал, если весь такими нитками обмотаешься, можно из приюта сбежать, перелезть через стену. Они заклятье отведут. – Волян вздохнул с сожалением. – Только где их столько набрать?

– Набрать-то можно, – возразил Войтек. – Только они раньше тебя самого досуха высосут. Всю жизнь до капли, одна мумия останется. Смотри, звёздочка не гаснет совсем. Слушай, Пакля, может, у тебя тоже колдовской дар есть? Свой внутренний огонь? Давай я тебя учить буду. Если сумеешь…

Ланек отдёрнул руку, огонёк сразу погас, а он выскочил из-под одеяла и перепрыгнул на свою постель.

– Не хочу! – крикнул, накрываясь с головой. – Ненавижу колдовство!

«И друзья-колдуны мне не нужны!» – добавил он уже про себя.