Текст книги "Дорога без конца. Звёздная сага. Книга четвёртая"

Дженнифер ответила почти сразу:

– Лена, что-то случилось?

– Я не могу открыть дверь!

– Разумеется. А зачем ты хотела выйти? – Рейнфорд была сама невинность. – Ты проголодалась?

– Я не проголодалась! – Пристинская начала закипать. – Я просто хочу выйти! Или моя свобода ограничена?

– Да, – Рейнфорд и не думала увиливать. – Из соображений безопасности, приказ Корригана. Уверяю, это ненадолго…

– «Ненадолго» – это сколько? День, неделя, месяц…

Пристинская запнулась от того, что рука Ангела обвела её талию. Девушка лукаво улыбнулась:

– Лена, не капризничай. Я же согласилась потерпеть, и ты потерпи. – Она отключила визифон и добавила заговорщицки: – А если они нас обманут, мы пожалуемся Джакобу.

Нет, это не могло быть совпадением! Диана решительно отодвинула Половинку в сторону и буквально вцепилась в девчонку:

– Президенту «Генезиса»? Ты что, знакома с ним? Ты бывала раньше на Лабиринте? Когда? Что ты здесь делала?

– Не знаю. Не помню почти ничего, только Джакоба. Он классный!

– И ты можешь с ним связаться? Сейчас?

– Конечно.

– Так свяжись! Скажи, что мне нужно с ним встретиться. Срочно!

Девушка перестала улыбаться. И руку убрала. Тёмно-карие глаза Ангела смотрели пристально, неотрывно. Диане почудилось, что видят они именно её, спрятавшуюся за чужую личину.

– А ты стала странной, Елена Пристинская. Пожалуй, я не хочу, чтобы ты добралась до Джакоба, – произнесла Ангел медленно и тихо. Совсем не так, как говорила обычно.

Диана поспешно отпрянула, уступая место Половинке. Елена натянуто усмехнулась.

– Кто бы говорил! Ладно, проехали. Так что, идём смотреть твой фильм?

К семи часам вернулась Рейнфорд. Альментьев просил извинения за отсутствие и предлагал ужинать без него. Елена надеялась, что они отправятся в кафе или ресторан – в «апартаментах» отсутствовал и намёк на что-либо, напоминающее кухню – однако просчиталась. Дженнифер повела их не к выходу, а вглубь квартиры, в пустую комнату, отчего-то именующуюся «столовая». Набрала некий код на световом табло, изображённом на стене, и…

От неожиданности они с Половинкой охнули «хором». И одновременно шарахнулись в сторону, из-за чего ноги едва не заплелись. Было от чего! Кусок стены вдруг ушёл в пол и из образовавшейся ниши на середину комнаты выкатился сервированный на три персоны стол. Миг – и вслед за столом появились удобные стулья с высокими спинками.

– Это… это откуда? – к Пристинской вернулся дар речи.

– Автоматическая линия доставки, – пожала плечами Дженнифер. – Нет, оно не мгновенно здесь появилось, не пугайся. Я сделала заказ, пока ехала. Прошу!

Первой за стол плюхнулась Ангел, не выказавшая ни малейшего удивления случившемся. Окинула взглядом блюда, недовольно скривилась:

– Мы это будем есть? Ты уверена, что это еда?

Ужин был подчёркнуто демократичным: пиццы, греческий салат и бутылка красного вина. Приёмная дочь миллиардера привыкла ужинать иначе.

Рейнфорд недовольство девушки не смутило. Она тут же парировала:

– Я заказала то, что мне нравится. Освоишь управления линией доставки, будешь сама заказы делать. Инструкция – по зелёной кнопочке.

– Я не умею читать!

– Значит, будешь диктовать мамочке, – Дженнифер нахально усмехнулась. – Вдвоём, надеюсь, справитесь.

– Ты – стерва! – в отместку заявила Ангел. «Точно, стерва!» – согласилась Диана. «Немножко есть. Но хорошего в ней больше», – возразила Елена, вспомнив их с Рейнфорд совместные приключения на Горгоне.

– Да. Но хорошего во мне больше, – будто прочитав её мысли, кивнула Дженнифер. – Кстати, пиццы очень вкусные, аутентичный рецепт. И вино отличное.

Она ловко откупорила бутылку, налила в бокалы. Подняла свой:

– За знакомство?

Ангел хмыкнула неопределённо, видимо, не решив окончательно, обижаться на сотрапезницу или нет, поднесла бокал к носу.

– Амароне делла Вальполичелла, – подсказала Дженнифер. – Реплика тридцать восьмого года.

– Реплика? – не поняла Пристинская.

– Реплика, копия, – поспешила объяснить Ангел. – Это же Лабиринт, они всё подряд копируют – вино, пиццу, одежду. Людей тоже. Резервная копия человеческой цивилизации.

Девушка хихикнула, довольная своей шуткой. Рейнфорд посмотрела на неё, прищурившись. Произнесла:

– Да, копия. Но она не уступает оригиналу. А кое в чём его превосходит. Будешь спорить?

Спорить не стал никто, вино в самом деле оказалось вкусным – Диана подтвердила его качество. Но Елена так и не смогла понять, какой смысл вложила Рейнфорд в свой ответ. О вине она говорила? Или о человечестве?

Глава 8. Братья и сестры

Следующие два дня в апартаментах не происходило ничего сколь-нибудь значимого. После завтрака за Альментьевым заходила Рейнфорд и увозила его. Возвращался он ближе к ужину, и целый день Елена с Ангелом вынуждены были развлекать себя как могли. Довольно нетривиальная задача, учитывая, что в апартаментах отсутствовала всякая связь с внешним миром, даже ти-ви был отключён от новостных каналов. Фильмы, книги, игры – вот все доступные развлечения.

Большую часть первого дня затворницы потратили на изучение линии доставки. Общие принципы Пристинская освоила быстро, но Ангел заставила её прочитать всю инструкцию «от корки до корки». Рейнфорд явилась к обеду – «проинспектировать» успехи своих подопечных – и осталась довольна. Успехами, но не блюдами, которые заказала Ангел.

– Ишь ты, гурманы…

Поковыряла в тарелке, а когда Пристинская попыталась выведать, что происходит за стенами их комфортабельной тюрьмы, сослалась на срочное задание и ретировалась.

Альментьев, наоборот, поужинал с аппетитом, принялся рассказывать, сколько людей прилетело на Лабиринт, похвалился, что именно ему доверили руководить работой с вновь прибывшими. Но едва Елена заикнулась, что ей надоело сидеть взаперти, словно преступнице, руками развёл:

– Леночка, ты пойми, – не я здесь командую. Ты гостья Корригана, но пока он не может уделить тебе должного внимания.

– Я и не настаиваю на внимании! Но почему меня не выпускают из квартиры? О какой опасности говорит Рейнфорд? Мне что-то угрожает на Лабиринте?

Альментьев покачал головой:

– Я не знаю. Но если Дженнифер сказала, то так оно и есть. Ты же знаешь, жители Лабиринта не врут. – Он ласково сжал её руку: – Лена, пожалуйста, потерпи. Скоро это закончится.

В сущности, злиться на Альментьева у Елены не было оснований. Он помог ей улизнуть из цепких лап службы безопасности, доставил на Лабиринт. И награды никакой не требует, не попытается превратить их «брак» из фиктивного в реальный. Но если не на Альментьева, тогда на кого? Не на Ангела, однозначно – она такая же пленница. На Рейнфорд? Эта выполняет приказы. Остаётся Корриган. Да, когда-то вице-президент «Генезиса» пригласил её в гости. Но то было совсем другое время, другие обстоятельства. Тогда ещё не было ни Вашингтона, ни Горгоны, ни станции «Артефакт-1». И «бессмертия самовывозом» не было. Если Корриган руководит этой чудовищной операцией, то ему в самом деле не до внезапной визитёрши. Ей следует быть паинькой, терпеть и ждать. А если и злиться, то на Половинку, поверившую интриганке Танемото и затащившую их в это логово.

Третий день на Лабиринте прошёл в точности как предыдущий. С той лишь разницей, что когда Елена зашла в столовую, намереваясь заказать обед, то увидела уже сервированный на двоих стол. На столе красовались сливочный суп с белыми грибами, блины с красной икрой, креветки в соевом соусе, салат цезарь и в довершение – лимонный крем с манго и бисквитной крошкой. Ангел ходила вокруг, точно курочка, снёсшая золотое яичко.

Пристинская изумилась:

– Ты сама это сделала?! Как ты сумела?

– А что тут такого? Мы же вчера тренировались. Я не глупая!

– Но ты заказала другие блюда. И такие сложные!

Девушка плечами пожала:

– Ты прочла мне всю инструкцию.

– И ты запомнила? С первого раза? – усомнилась Елена.

– Я всё запоминаю с первого раза.

Вкус у блюд оказался не менее восхитительным, чем вид и запах. Не верилось, что всё это не выращивалось, не варилось, пеклось и так далее, а было синтезировано принт-репликаторами. С сервировкой на двоих Ангел тоже угадала – Рейнфорд к подопечным не заглянула. Видимо, в их способности освоить линию доставки консультант не сомневалась.

Вечером Альментьев вновь рассказывал о тысячах прилетевших с Земли, Новой Европы, Остина, других крупных колоний, утверждал, что операция идёт по плану, просил потерпеть. И Елена не выдержала. С трудом дождалась, когда «домочадцы» разойдутся по спальням, и взяла Половинку в оборот:

«Дин, на Лабиринт я нас доставила. Дальше что делать? Сидеть в этих чёртовых апартаментах и ждать у моря погоды?» – «Да, ждать подходящего случая». – «И ты туда же! Ну-ка рассказывай, что вы с Танемото затеяли, а то одними завтраками меня кормишь. Какой у нас план?» – «Нет никакого плана. Нам нужно попасть к Джакобу Бове, что будет потом, я не знаю. И Танемото не знает». – «То есть как?» – изумилась Пристинская. – «Мы ввязались в эту авантюру, не имея даже приблизительного плана действий? Ну ты даёшь! Когда я полетела на Вашингтон, я хотя бы представляла, что, вернее, кого, ищу. И когда сунулась на Горгону…» – «А я – не представляла, зачем ползу по воздуховодам станции „Артефакт“ к жерлу креатрона!» – перебила её Диана. – «Марина сказала: придёшь и узнаешь, именно ты и именно там. Так и вышло. И в этот раз Танемото повторила это слово в слово! Почему я должна сомневаться, что снова так получится?» Елена растерялась под таким напором: «Хорошо, я не спорю, пойдём к Джакобу Бове. Танемото объяснила, где его найти?»

Половинка ответила не сразу. Пристинская хотела повторить вопрос, когда услышала: «Она предполагала, что Джакоб Бова сам тебя найдёт, когда ему сообщат о твоём прибытии на Лабиринт». Это был неожиданный поворот. И неприятный. Елена нахмурилась: «А ему, надо полагать, не сообщили… Понятно, Корриган решил разыграть собственную партию. Рейнфорд подчиняется ему, Альментьев у него в приятелях, попытка заручиться содействием Ангела провалилась. И на этом дозволенный нам круг общения исчерпан на неопределённое время. Что ж, надо искать способ выбраться из „альментьевских апартаментов“». – «Если бы только это…» – в интонации Половинки не было и намёка на оптимизм. – «Дверь квартиры – только начало. Потом надо выйти за пределы блока, сектора, уровня. Нет, ни силой, ни хитростью до Джакоба Бовы не добраться, это тебе не планета Вашингтон, и даже не Земля. Это – Лабиринт».

Танемото делилась с Дианой пакетом образов, цельным, непротиворечивым, точным до мелочей. Достаточно было услышать Музыку Сфер, и знания о «Генезисе» словно сами собой возникли в её сознании, проявились из нелокального квантового состояния Вселенского Архива. Но то – Танемото, её с рождения учили оперировать образами. А Диане не оставалось ничего другого, как пытаться облечь их в слова, которых чертовски не хватало. Оттого и самой рассказ казался корявым и глупым.

Фонд «Генезис» возник в середине двадцать первого века. Первые тридцать лет он мало чем отличался от множества подобных формирований, занимавшихся узконаправленными научными задачами. Пока Джакоб Бова не перевернул всё в Фонде с ног на голову. Или с головы на ноги – смотря с какой позиции наблюдать. Сообщество учёных-единомышленников превратилось… нет, сектой это нельзя было назвать, как нельзя назвать теорию Джакоба Бовы религиозным учением. «Генезис» начал превращаться в зародыш иной, новой цивилизации, готовой взойти на руинах казалось бы неминуемо гибнущей предыдущей. Учение о Вселенной и месте человечества в неё, создаваемое исследователями «Генезиса», весьма отличалось от общепринятых научных теорий. Человек рассматривался не как продукт биологической эволюции, животное, наделённое разумом, а в качестве системы оболочек, находящихся на разных уровнях проявленности, автономных и нераздельных одновременно, связанных циклическими информационными потоками: из глубины на поверхность, с поверхности – в глубину. Чем «грубее», проявленнее оболочка, тем позже она сформировалась, тем менее значима для личности и уж совсем не значима для сущности. А самый глубинный, «тонкий» уровень возможно существовал всегда, с того самого мига, когда родилась Вселенная. Неотъемлемая её часть. Её Бог.

Джакоб Бова прожил долгую жизнь, однако краха «проточеловеческой» – как он её называл – цивилизации не дождался. Прорыв к звёздам замедлил распад, а там и вовсе отодвинул на неопределённое время. В итоге зреющий в недрах «Генезиса» зародыш так и остался зародышем, а свою мечту Джакоб Бова передал преемнику вместе с именем. В 2202 году Джакоб Бова Третий получил во владение другую планету, не Землю. Похожая на окаменевшую губку кора Лабиринта делала его идеальной колыбелью для рождающейся цивилизации. Джакоб Бова перестроил дом нового человечества по образу и подобию самого нового человека. Верхняя, самая обширная и доступная часть пещер была соединена в первый, «вещный» уровень. Здесь расположились жилые, административные, социально-бытовые, культурные и научные сектора, соединённые скоростными тоннелями-трубопроводами, информационными и энергетическими каналами. Здесь сосредоточилась вся внешняя, проявленная в локальном пространство-времени, в общем-то понятная постороннему глазу деятельность «Генезиса» – хотя побывать на Лабиринте и остаться «посторонним» было невозможно. Здесь кипела автоматизированная, кибернетизированная, вооружённая новейшими научными открытиями и технологическими изюминками человеческая жизнь. Для большинства населяющих Лабиринт людей она этим уровнем и ограничивалась. Вещный уровень предназначался для взаимодействия со всем прочим материальным миром.

Ниже располагался производственно-энергетический уровень. Заводы-роботы, не нуждающиеся в человеческом присмотре, самовосстанавливающиеся и самомодернизирующиеся. Агробионические фермы и фабрики-репликаторы, синтезирующие пищу, содержащую необходимые человеку белки, жиры, углеводы, витамины и микроэлементы, – реплики самых полезных, самых вкусных блюд, придуманных за всю историю человечества. На этом же уровне находились каскады нуль-реакторов, снабжающие планету энергией. Второй уровень обеспечивал материальное благосостояние обитателей Лабиринта, с лихвой, с избытком, каждому – по заслугам.

Если второй уровень занимался воспроизводством средств потребления, то третий воспроизводил самих потребителей. На фабриках-репродукторах выращивались клоны жителей Лабиринта. В лабораториях ментоскопии доминанты творили таинство проявления в материальном мире сознания своих подопечных. В кувезах эмбриологических клиник проводили последние месяцы внутриутробного созревания будущие новорождённые. И здесь же, в яслях, среди заповедных садов и парков под искусственными солнцами, росли и воспитывались маленькие лабиринтцы, инструменты и строительный материал будущей цивилизации.

На четвёртом уровне обитал Джакоб Бова, Вечно Возрождающийся Доминант доминантов, не мозг «Генезиса», но его душа. Четвёртый уровень был границей мира проявленного и мира ментального, он существовал в обоих ипостасях. Он имел своё локальное воплощение, но чтобы попасть туда, мало знать «где» он находится. Необходимо ещё «когда» и, главное, «как». Найти обиталище Джакоба Бовы мог лишь тот, кого он сам пожелал видеть.

Что собой представляли уровни после четвёртого, в каком локальном пространстве они существовали – если существовали – не знал никто. Или почти никто. Танемото не знала, а значит, не знала и Диана.

Четвёртый день на Лабиринте для Елены начался в 5:12 по местному времени. Несмотря на раннее утро, сна не было ни в одном глазу, потому она подавила невнятное сопротивление Половинки и выскользнула с постели. Накинула халат, вышла из комнаты, огляделась. Пусто и тихо, Альментьевы сладко спят. Тем лучше. Если Диана решила терпеть и выжидать, то она сама начнёт действовать.

Пристинская подошла к входной двери. Прошлый раз она слишком быстро сдалась, не успела как следует изучить. Сейчас самое время наверстать. Замка и впрямь нет или он хитро спрятан?

Она ощупала каждый квадратный сантиметр двери и стены вокруг, огладила, костяшками пальцев простучала. «Ленка, бесполезно! – увещевала полусонная Половинка. – Я же тебе вчера объясняла, ты что, не слышала? Предположим, найдёшь ты способ открыть эту дверь – дальше что? Где ты Джакоба Бову искать будешь?» – «Я слышала то, что Танемото хотела, чтобы я услышала. У меня нет основания верить в её искренность», – упрямилась Елена. – «И в любом случае, оставаясь взаперти, мы к этому Джакобу Бове не приблизимся!» – «Можно попробовать уломать Ангела…» – «Ага, ты уже пробовала!» – «Так то я. У тебя возможностей куда больше. Задействуй свой талант». – «Какой-такой талант?» – «Влюблять и соблазнять». – «Фу! Не хочу и слушать подобные глупости!» – «Почему глупости?» – «Во-первых, потому что Ангел наверняка привирает, цену себе набивает. Как ты это видишь? Она набирает номер на визифоне и разговаривает с президентом Лабиринта, которого и найти-то проблематично?» – «Хм… А во-вторых?» – «Во-вторых, и главных – я не лесбиянка!» Пристинская рассерженно шлёпнула по двери ладонью и направилась в ванную комнату.

Душевой бокс в апартаментах был отменный. Температура, направление, сила струи регулировались одним движением пальца. Гидрокабина поддерживала режимы циркулярного и термоволнового душа, позволяла добавлять в воду различные ароматы. Елена так долго баловала себя, что в конце концов даже Половинку растормошила: «Ленка, хватит плескаться! Сколько можно?» – «Что, растаять боишься?» – хихикнула Пристинская. Но подчинилась, перешла из душевого бокса в сушильный.

Здесь тоже всё было автоматизировано. Короткий взмах руки и тело окутал ласковый самум. Елена зажмурилась, подставляя лицо сухому жаркому ветру, пахнущему озоном и отчего-то – ночными фиалками. «Ленка, а дверь в ванную что, не запирается?» – вдруг пробормотала Половинка. «Ага», – расслаблено подтвердила Пристинская. И лишь затем поняла – вопрос задан неспроста.

Она открыла глаза, обернулась. В распахнутых настежь дверях ванной комнаты стояла Ангел и таращилась на неё. Ночные фиалки – аромат духов девушки, а вовсе не рукотворного самума!

Пристинская невольно прикрылась. Тут же сообразила, как глупо это выглядит, опустила руки.

– Доброе утро. Дверь закрыть можно?

– Доброе.

Ангел сладко потянулась. И закрыла дверь. Однако не снаружи, а изнутри. Не поняла намёк или специально проигнорировала?

– Общая ванная комната имеет как свои недостатки, так и достоинства, верно? – девушка улыбнулась хитренько, совсем по-лисьи. И спросила: – Ты закончила?

– Уже, – буркнула Пристинская. – Можешь мыться.

– Замечательно! – Ангел одним движением сдёрнула с себя коротенькую ночнушку.

Елена рот открыла от изумления. «Вот это люди на блюде…» – Половинка тоже была потрясена.

Девушка небрежно бросила ночнушку на пол, сделала два шага к гидрокабине, но почувствовав направленный на себя взгляд, остановилась. Покосилась на Елену.

– Ты чего, не знала? Я думала, Аркадий тебе ещё тогда рассказал, или ты сама догадалась. Я же намекала, помнишь: «Я – квинтэссенция любви!» Инь и Янь в одном флаконе, так сказать. Могу воплотить в реальность всё, что ты нафантазируешь, – хихикнула, шагнула в кабинку, прикрыла за собой дверь.

Кровь бросилась Елене в лицо. Она схватила с вешалки халат и опрометью выскочила из ванной комнаты. Лицо горело, уши пылали, было ужасно неловко из-за того, что таращилась как последняя дура. Половинка не преминула подсыпать соли на рану: «Ленка, ты такое когда-нибудь видела? Не зря я говорила, что не ощущаю её девчонкой. Слушай, это получается, главный твой аргумент отпал?» – «Прекрати! Как ты можешь? Мне противно и думать о подобной мерзости!» – «Почему мерзости? Она же не виновата, что родилась… эээ… андрогином. Генетическая аномалия, редко, но и в наше время случается. Врачи недоглядели. А то, что до сих пор не определилась, парень она или девушка – её право. Не в двадцатом веке живём, чтобы насильно отрезать-зашивать. Да ты лучше меня понимать должна!» – «Я понимаю, да. Но не уверена, что она родилась такой. Новое тело ей наверняка клонировали на Лабиринте, и Альментьев признался, что её „допрограммировали“. Так может, не только мозги, но и ещё кое-что? По просьбе заказчика!» – «Хм… Нет, не сходится. Они иначе друг друга воспринимают. Они все здесь в самом деле братья и сёстры. Не в биологическом смысле, конечно…» – «Ага, в ментальном! Извращенцы они все, весь этот „Генезис“! И до Горгоны были, а теперь и подавно!» – «Ладно тебе, не ругайся. Слушай, Лена, а ты не ошиблась, посчитав Ангела наложницей Альментьева? Она скорее на принцессу смахивает». – «Ага, принцесса без горошины!»

Елена вбежала в спальню, захлопнула дверь, с тоской сообразив, что и на ней нет запора. Нигде в этой проклятой квартире не спрячешься! Ещё вчера и в голову не приходило, что следует запираться, опасаться чего-то. И вдруг осознала, что находится в окружении монстров, от которых неизвестно чего ждать можно. Память услужливо подсунула события трёх с половиной летней давности: пансионат «Сосны», знакомство с Альментьевыми, грибную охоту, вечеринку. Многие тогдашние фразы, поступки и намёки теперь виделись по-иному. Хотелось немедленно бежать с этой квартиры, с этой жуткой, непонятно-извращённой планеты. Не убежишь – заперто!

Половинка молчала, не вмешивалась, не пыталась подслушать её мысли, хотя гудели те громко, едва не вслух. У Дианы были собственные заботы. Она старалась разобраться, что такое важное сегодня прозвучало? Что-то, способное помочь в решении поставленной задачи. Только что? Ощущение важного было, понимание – нет. Словно сидишь над кучей пазлов, знаешь, что где-то там – картинка, но сложить их правильно не получается. Не знаешь даже, с чего начать складывать, понимание проскальзывало сквозь пальцы. Возможно из-за того, что и собственных пальцев у Дианы нет?

В конце концов она сдалась. Спросила, разом оборвав сумбурные мысли подруги: «Лена, что ты мне сказала важное?» Пристинская растерялась: «Я? Тебе? Когда?» – «Мы спорили о том, кто такая Ангел. И ты сказала…» – «Я сказала, что Альментьев – мерзкий извращенец, и все его здешние приятели ничуть не лучше! Ишь ты, „братья и сёстры“!»

Первые пазлы сцепились намертво. И – понеслось: «братья и сёстры», «ментальная связь», «Горгона», «Танемото», «Джакоб Бова»… Елена продолжала разглагольствовать, но это уже не меняло сути. Картинка сложилась. Прекрасная и страшная одновременно.

Музыка Сфер оказалась неполна из-за того, что Танемото не обладала всем знанием Лабиринта. Она лишь часть его общей сущности, над-интеллекта, заботливо взращенного в недрах «Генезиса», более мощного, чем над-интеллект Дзёдо и несравнимо превосходящего разрозненное человечество. Все армии и флота Земли бессильны против него, потому что над-интеллект работает на опережение, он способен предугадывать будущее – на Горгоне команда «Солнечного Ветра» испытала это на собственной шкуре. Но там, на Горгоне, в миг, когда ментальные оболочки троих слились в одно целое, появилась новая сущность. Её удар Лабиринт предвидеть не может.

«Стоп!» – остановила подругу Диана. – «Я знаю». – «Что знаешь?» – не поняла Пристинская. «Что мы должны сделать». – «И что?» – «Тебе надо пока спрятаться. Лучше всего засни». – «Но я не хочу спать, я выспалась! Я же не могу сделать это по щелчку паль…»

…Мама провела ладошкой по волосам:

– Баю-баюшки-баю, я песенку пою: моему Мышонку пора спать.

Леночка вздохнула, послушно закрыла глаза. Но всё же не удержалась, спросила:

– Ма, мы завтра пойдём на озеро?

– Обязательно.

– А тётя Дин там будет?

Мама не отвечала, только рука её нежно гладила Мышонка. Она продолжала улыбаться, но в тёмно-карих, похожих на миндалинки глазах её блеснули слёзы…

Диана стиснула зубы, чтобы не закричать от ужаса, не разбудить Леночку. «Это сон», – постаралась успокоить она себя. – «Страшный чужой сон». Она опустила занавес реальности и погружённая в зелёный полумрак комната с миниатюрной нагой женщиной, баюкающей дочь, исчезла. Пора начинать.

Елена права – Ангел не могла набрать на визифоне номер и позвонить президенту «Генезиса». Но звонить и не требовалось: Лабиринт – не Земля. Диана осторожно прикоснулась к Пустоте, пугающей и манящей, непостижимо чуждой и так хорошо знакомой. Когда-то она была её частью, одной из граней растворённой в этой пустоте сущности. Была?!

Она позвала беззвучно: «Иорико, ты меня слышишь? Просыпайся, я пришла!» Разумеется, Диана не надеялась докричаться сквозь бездну, разделяющую локальные пространства. Зов предназначался не Танемото.

Пустота молчала. Минуту? Полчаса? Час? В Пустоте не существует времени. Зато и пространства там нет. Вся Вселенная сжата в крошечное «здесь и сейчас». «Иорико, ответь!» – вновь повторила Диана. И Пустота отозвалась коротким вопросом: «Кто ты?»

Определить, кто задал вопрос, – мужчина, женщина или ребёнок? – Диана не могла. Возможно, весь Лабиринт разом? Она ответила, не позволяя себе усомниться: «Елена Пристинская».