Текст книги "Далёкие острова. Звёздная сага. Книга вторая"

Глава 7. Здесь и сейчас

Неизвестно, сколько времени у них оставалось, поэтому Елена бросила шлюпку прямо в середину «поляны мам», благо здесь ещё был день. Двигатели обиженно взвыли, отзываясь на запредельный реверс, перегрузка на мгновенье вдавила в кресла. Шум двигателей не утих, а они с Петрой уже вынимали пакет с телом девочки, расстёгивали вакуум-скобы. Показалось, что опоздали, что Мати мертва. Но нет, слабый пульс прощупывался.

Они уложили её на пушистый зелёный ковёр. Елена вдруг испугалась: вспомнила виденное не так давно – травинки, плотоядно тянущиеся к оторванному листику. Однако сейчас живой ковёр не выглядел плотоядным. А с разных концов поляны к ним спешили Сюзан, Лоис, ещё две женщины – те самые, с видеозаписи Бардаша.

Подоспевшая первой Сюзан опустившись на колени, бережно приподняла сестрёнку за плечи, прижала её голову к своей груди. Остальные уселись вокруг. Косморазведчицы попятились к шлюпке, внимания на них никто не обращал. Елена старалась понять, что делают женщины. Может, они не понимают, что Мати умирает, что ей немедленно нужно ввести лекарство, противоядие? Или противоядия не существует, девочка всё равно умрёт, а благородный поступок Елены Пристинской – очередная глупость блондинки?

Или это как раз она не понимает? А Сюзан пытается остановить программу самоликвидации, заставить лжелейкоциты обезвредить токсин? Они ведь так ничего и не узнали о сути и задачах «эксперимента». И не узнают…

Похоже, верным было второе предположение. Рука Мати шевельнулась, снова. А затем она открыла глаза, села… И в этот же миг запищал сигнал вызова в шлюпке. Чужой сигнал, не с «Русанова».

На секунду ноги сделались ватными, озноб прошёл по спине. А в следующую – Елена запрыгнула на борт, включила приём. Пальцы почти не дрожали.

– Цеуси Танемото вызывает командира Пристинскую! – картинки на экране не было, шёл только аудиосигнал.

Елена облизнула губы.

– Командир Пристинская на связи. Я вас слушаю, господин Танемото.

– Спасибо, что вернули девочку.

Уши полыхнули огнём. Хорошо, что видео отключено!

– Простите за наш поступок. Я не ожидала, что случится такое.

– Понимаю. Главное, всё обошлось. Лоис сказала, вы хотели со мной поговорить?

– Да, если вы не возражаете.

– Прилетайте. Я к северо-западу от вас. Включаю маяк.

То, что некогда эта штука называлась разведшлюпкой, угадывалось с трудом. Бесформенный холм, заросший знакомыми уже широколистыми кустами. Лишь с одной стороны растительности не было, как будто её тщательно выкорчевали. Там блестел на солнце колпак кабины, и рядом сидел невысокий пожилой человек в скафандре. Вернее, в том, что когда-то было скафандром, до того, как над ним хорошенько поработали плазменным резаком.

Елена посадила машину в десяти метрах от зарослей. Прежде, чем выбраться наружу, приказала Благоевой:

– Оставайся в шлюпке. Я включу запись и трансляцию с внешних микрофонов. Подстрахуешь, если что.

Кибернетик кивнула понимающе, вытащила из рундука бластер, положила на колени.

Здесь всё было как везде на планете – пружинящий ковёр под ногами, густые кроны деревьев, свисающие до земли плети лиан. И в то же время здесь было иначе. Лес не походил на парк, пусть и самый запущенный. Это были джунгли, сельва, непролазная чаща. И куда ни взгляни, ветви украшали огромные плоды всех оттенков и форм. Тугие, лоснящиеся, прямо-таки истекающие соком, даже на вид сладкие и вкусные. Зачем же Мати и Лоис таскают свои рюкзаки?!

Елена подошла к старику.

– Здравствуйте господин Танемото!

– Здравствуйте. Идите сюда, присаживайтесь. Вот вы нас и нашли. Я всегда знал, что рано или поздно это случится.

Елена осторожно опустилась на стабилизатор старой шлюпки.

– Что случилось с экипажем, вы можете рассказать? Что здесь творится?

– Я расскажу, – кивнул старик. – Но сначала ответьте на один вопрос. Вы забирали Мати на корабль. Что вы выяснили? Что с ней не так?

– А вы не знаете?

– Догадываюсь. Но я должен быть уверен в своей догадке.

Елена пожала плечами. Не так уж много они смогли выяснить, чтобы держать это в тайне.

– Значит, он уже в нашем геноме, – пробормотал Танемото, едва она закончила рассказ. – И назад пути нет… Как я и предполагал.

– Кто?! Это эксперименты Консорциума, правильно?

Старик удивлённо посмотрел на неё.

– При чём здесь Консорциум? Мы всего лишь генетический материал. Это Дзёдо.

Пристинская не поняла.

– Дзёдо? Планета была необитаемой, когда вы её открыли. Мы тщательно изучили ваши отчёты – вы не нашли здесь ничего, никаких следов цивилизации, признаков разумной деятельности. Или вы намекаете на «зелёных человечков»?

– На зелёных, но не человечков. Мы были слепыми, смотрели в упор и не видели. А теперь вы – следующая партия слепцов, свежий генетический материал. Дзёдо – вот существо, с которым мы здесь столкнулись. Не знаю, насколько оно разумно в человеческом понимании этого слова, но действует оно вполне целенаправленно.

Елене показалось, что бывший командир «Сёгуна» свихнулся, как и его навигатор.

– Разумная планета? Вы верите…

– Не планета, – Танемото зашёлся хрипловатым старческим смехом. – Её биоценоз. Трудно поверить? Зря. Некоторые биологи считают, что семьи земных пчёл и муравьёв обладают зачатками коллективного интеллекта. А здесь мы наткнулись на «муравейник» таких размеров, что и представить никто не мог. И ведь мы достаточно быстро поняли, что эволюция на Дзёдо пошла по пути взаимопомощи и симбиоза, а не конкуренции. Но к чему это должно неминуемо привести за сотни миллионов лет – сообразить ума не хватило. Здесь больше нет отдельных организмов. Каждое дерево, кустик, травинка, бактерия – часть единого целого. Те таинственные «общие» хромосомы как раз и содержат гены, обеспечивающие взаимодействие. Обитатели Дзёдо чувствуют друг друга. Это не слух, не осязание, не обоняние, – неизвестное людям чувство. Но здесь оно есть у всех. И у моих дочерей есть.

– Но…

Елена хотела возразить, что для нового чувства должен иметься новый орган. И осеклась. Мати и Лоис не могли заметить крадущегося по пятам Бардаша, умелого, опытного косморазведчика. Они не могли его видеть или слышать. Но они чувствовали, как его башмаки наступают на травинки, как его перчатки раздвигают ветви.

Танемото посмотрел на неё. Не дождавшись возражений, продолжил:

– Чужеродной органики здесь не было никогда, поэтому и людей Дзёдо воспринял как части себя, только «заболевшие». Попытался «лечить», внедрять свой генетический код. Естественно, нас переделать окончательно он не смог. Зато наши дети – это уже его дети, их он никуда не отпустит.

Старик замолчал, задумчиво вглядываясь сквозь обступившие шлюпку заросли куда-то на много-много лет в прошлое. И Елена молчала. Услышанное было непостижимо, почти ирреально. Мир, живущий как одно целое. Мир, в котором не нужно ничего доказывать, в котором все ощущают друг друга такими, какие они есть. Странный мир, страшный. Но в чём-то – прекрасный. Совсем не такой, как мир людей, где все разделены, словно день и ночь носят приросшие к коже скафандры.

Она вдруг ярко представила себе этот ужас – «неснимаемый» скафандр. В расщелине на Амальгаме она без малого двое суток пролежала в скафандре с неисправным передатчиком и со сломанной ногой, – без всякой надежды на спасение. И на всю жизнь запомнила запах и вкус спёртого воздуха.

– Как он заставил Мидори Коноике снять гермошлем? – решилась она нарушить тишину.

– Дзёдо – самое лучшее место, Страна Чистой Земли. Наши предки долго искали её – вначале на Земле, затем – в Дальнем Космосе. Мидори, она была такая открытая, искренняя. Она верила, что подарит нашему народу новую родину взамен той, что мы потеряли. И Дзёдо это как-то уловил, начал подстраиваться под её фантазии. Когда она самовольно сняла гермошлем, нам надо было бросать всё и убегать отсюда без оглядки. Но мы уже влюбились в эту планету. И я – не исключение. Я тянул время, надеясь… не знаю, на что я надеялся. А потом стало поздно, Дзёдо нас заразил. Одних при помощи «фруктов», других… Я думаю, вы поняли как.

– Вы с Коноике…

– Нет, не с Мидори, разумеется! Линда тоже тайком ела плоды Дзёдо, привезённые на корабль для исследований. Она завидовала Мидори, её молодости, привлекательности. Через неё Дзёдо добрался до меня. И до Юкио.

– Навигатор Такамацу?!

– Да. У них с Линдой давно был роман. Я предпочитал закрывать на это глаза, ведь первоклассный навигатор для экипажа – большая удача. А для Юкио корабль, космос были родным домом. Его бы воля, он бы и в отпуск не ходил. И когда Дзёдо потянул его к себе…

– …он сошёл с ума.

– Да. Бедняга.

– Он двадцать три года просидел на орбите в полном одиночестве! Он так и не увёл корабль на Землю.

– Я знаю.

– Но он бы смог вырваться из-под власти Дзёдо! Он не хотел оставлять вас…

– Не меня, Линду.

– Пусть! – Елена облизнула то и дело сохнущие губы. Воздух в баллоне в самом деле был спёртым. – Но если бы вы приказали…

Танемото опустил голову.

– Я не хотел, чтобы на Земле узнали о Дзёдо. И не хотел, чтобы Юкио присоединился к нам. Боялся, что Линда предпочтёт его – теперь, когда условности рухнули. Я наслаждался подаренным раем, жил одним днём. Как все здесь. А потом…

Он умолк, не закончив фразу. Закрыл лицо руками. Пристинская осторожно уточнила:

– Потом ваша жена умерла, да?

Танемото отрицательно покачал головой.

– Дзёдо не знает смерти, одни формы переходят в другие. Линда просто ушла, насовсем. – Он вновь посмотрел на Елену: – По правилам Дзёдо человеческая особь жизнеспособна, пока приносит потомство. Мати и Лоис – наши младшие. Когда они родились, Линда поняла, что они у неё последние, и вскоре затосковала, потеряла вкус к жизни. Я не придавал этому значения, старался отвлечь её, развеселить. Но однажды утром проснулся и не нашёл её рядом. А неподалёку шевелился ворох травы, листьев, лиан… Нет-нет, это вовсе не походило на кошмар. Кажется, Линда испытывала экстаз от прикосновений побегов. Она была счастлива… пока зелёный кокон не поглотил её полностью. А когда он распался, там ничего не было, даже костей. Ни-че-го.

Он замолчал, взглянул на гостью. Елена подумала, что рассказ о смерти Линды Танемото должен вызвать у неё ужас. Но почему-то не вызвал. Только губы по-прежнему сохли. Надо проверить баллон сразу после возвращения на корабль. И как можно дышать этой гадостью?

– Когда Дзёдо забрал Линду, – продолжал рассказывать Танемото, – я понял, что стану следующим. Я испугался. Не за себя – за детей! Что будет с ними, когда планету откроют заново? А ведь её откроют рано или поздно. Мне нужно было дождаться и объяснить. Я понимал, шанс дожить – ничтожен. Но всё же я решил обмануть Дзёдо. Нашёл в старом лагере кое-что из снаряжения, перестал ходить босиком, прикасаться голыми руками к растительности, перешёл жить в шлюпку. Фрукты ем лишь те, что дочки приносят издалека, и обязательно варю. Они становятся пресными, безвкусными, но и активные вещества в них разрушаются.

– И вы дождались нас.

– Дождался. Когда вы увезли Мати, я решил – всё бессмысленно, люди не поймут. Но вы передумали, вернули.

– Что вы хотели нам объяснить? – Елена подалась вперёд, стараясь не пропустить ни одного слова. Как будто ожидала услышать некое откровение от этого уставшего ждать и жить человека.

– Дзёдо – не враг. Но и не друг. Он не подчиняется человеческой логике. У него свои правила, свои законы. И если люди запасутся терпением, сумеют понять его, то возможно найдут ответы на многие вопросы, мучавшие человечество тысячелетиями. Например, в чём смысл жизни. Или что такое счастье.

– Счастье – это когда тебя понимают, – улыбнулась Елена. – Мати, Лоис, Сюзан – они счастливы. По-настоящему, без всяких условий и ограничений.

Танемото удивлённо посмотрел на неё.

– Счастливы? Знаете, на этой планете никогда не было животных – ни зверей, ни птиц, ни даже бабочек. Люди оказались первыми. И мы понравились Дзёдо. Пока мы его изучали, он изучал нас, и гораздо эффективнее, судя по результату. Теперь он старается, чтобы его любимцы расплодились, всячески этому способствует. Ускорил время полового созревания, сделал беременность и роды безболезненными, обеспечил преимущественное зачатие девочек. Подозреваю, половые различия вообще будут отброшены, как нефункциональные – на Дзёдо миллиарды лет господствует вегетативное размножение. Я пытался научить Сюзан читать и считать, и понял, что это бесполезно. Мои дочери – часть симбионтной биосферы. Дзёдо старается упростить людей, так ему легче о них заботиться. Только физиологические и простейшие эмоциональные потребности – чтобы зверушки были всегда веселы и довольны. Абстрактное мышление ему недоступно, а следовательно – излишне. Всё то, что делает двуногое прямоходящее существо человеком, излишне.

Лёгкий порыв ветра колыхнул широкие листья кустарника, подступившего к остову шлюпки. Огромные грозди иссиня-чёрного винограда качнулись, с едва слышным стуком ударились друг о друга. Елена представила, насколько сладкими и сочными должны быть ягоды и вновь облизнула пересохшие губы. Что она хотела спросить у Танемото? Теперь она и сама знала ответы.

– Зато в обмен Дзёдо навсегда избавляет человека от одиночества. Вы знаете, что такое одиночество? Изо дня в день, из года в год! Когда все вокруг видят исключительно красоту твоего тела, но никому нет дела до души. Вы считаете, это лучше, чем Дзёдо?

Танемото помедлил. И вместо ответа неожиданно спросил:

– Откуда мне знакома ваша фамилия? Когда я последний раз уходил в экспедицию, вы были маленькой девочкой.

Елена растерялась от такого неожиданного поворота в разговоре.

– Фамилия Пристинских довольно известна в микробиологии…

– О нет, я слышал о косморазведчике Пристинской.

– Может быть, вы говорите о моей маме? Она тоже служила в косморазведке. Вероника Пристинская.

Танемото удовлетворённо кивнул.

– Именно! Вероника Пристинская. Одна из пятёрки, погибшей на Горгоне. Примите мои соболезнования.

– Вы ошибаетесь, мама и её товарищи вернулись из той экспедиции, – поправила его Елена. – Уже смертельно больные, но вернулись. Они похоронены на мемориальном кладбище в…

– Значит, вам так и не сказали правду, – перебил Танемото. – Прячут её все эти годы. Спецслужбы везде одинаковые – что у нас, что у вас.

Елена смотрела на него с недоумением. Она никак не могла понять, к чему этот разговор. Здесь и сейчас он был совсем неуместен. Здесь и сейчас важен был лишь Дзёдо, лучшее место во Вселенной.

– Ещё раз говорю – вы ошибаетесь. Пусть мне было всего пять лет тогда, но возвращение мамы из последней экспедиции я запомнила. И эта история не имеет никакого значения.

Она с трудом перевела дыхание. С кислородом в баллоне явно что-то творилось. Она позавидовала Танемото – тот мог дышать свежим воздухом, а ей приходилось мучиться в этой проклятой скорлупе. Если бы можно было отстегнуть гермошлем!

Старик смотрел на неё с тревогой.

– Не нужно вам оставаться на Дзёдо. Мы были первыми чужаками, которых он встретил, к нам он долго примеривался. А что делать с вами, он уже знает. С вами он быстро «договорится».

– Да, – Елена улыбнулась, – верно, я хочу с ним поговорить. Узнать секрет счастья.

Она подняла руку, коснулась сенсорных застёжек на вороте. Гермошлем распался на дольки, втянулся в прорези. Наполненный странными ароматами воздух ворвался в лёгкие. Елена закрыла глаза, откинула голову, глубоко-глубоко вздохнула, стараясь набрать побольше и этого воздуха, и этого аромата… И не смогла. Словно стальной обруч сдавил горло. «Почему?..» – успела удивиться. А потом мир вокруг померк.

Глава 8. Предчувствие

Леночка вбежала в дом и поняла, что мама приехала. Внешне ничего не изменилось вокруг, но она ощущала её присутствие. Может, едва уловимый запах витал в воздухе? Родной запах! Или прорывался сквозь тишину случайный скрип старых паркетин под осторожными шагами? Родными шагами!

Леночка молнией взлетела по лестнице и, распахнув двери, вбежала в мамину комнату. Да, мама вернулась! Большая синяя сумка, с которой она всегда отправлялась в свои экспедиции, стоит посреди комнаты. Но где же она сама?

Леночка выбежала в коридор, позвала:

– Мама!

В доме по-прежнему было тихо. Ни шороха, ни звука шагов.

– Мама! Мамочка! – Леночка побежала, по дороге распахивая подряд все двери.

– Мама, ты где?

Комнаты были пусты. Гулкое эхо металось в старом доме.

– МАМА! – что было силы закричала Леночка. И услышала, как внизу, в вестибюле, скрипнула паркетина. Девочка стремглав бросилась назад к лестнице, успела заметить, как захлопнулась дверь внизу.

– Мамочка, не уходи! Ты обещала!

Пристинская открыла глаза. Опять этот сон. Когда-то он был чуть ли не еженедельным её кошмаром. Затем отпустило. Почти на двадцать лет отпустило. Она постаралась забыть его, решила, что здорова. Но кошмар её детства вернулся.

Гулкая пустота в голове, мерзкий привкус во рту, ломота во всём теле. Веки были такими тяжёлыми, что поднять их стоило немалых усилий. Она с трудом села. Что происходит? Мысли ворочались в голове тяжело как жернова на старинной мельнице. Кушетка, стены, потолок… Пришло узнавание – да это же корабельный изолятор! Всё верно, она сейчас в экспедиции, корабль называется «Владимир Русанов», и она его командир. А с какой стати командир корабля валяется в изоляторе? Случилось ЧП?!

Дверь скользнула в сторону, впуская в отсек высокого худощавого мужчину с глубокими залысинами и шрамом во всю щеку. Незнакомец улыбнулся и, невольно скользнув взглядом по её обнажённой груди, потупился.

– Добрый день, Елена. Как вы себя чувствуете?

Она натянула одеяло до подбородка. Удивилась – это что за тип? Но тут же вспомнила – Марк Ленарт, врач-экзобиолог. Мысль потянула за собой другие воспоминания: «Сёгун», Дзёдо, Мати. Слава богу, хоть не амнезия.

– Добрый день, Марк! – кивнула. – Что со мной? Тело ломит и голова тяжёлая, мысли никак в кучу не соберу.

– Ничего страшного, естественная реакция. Я, видимо, слишком большую дозу антибиотиков вам ввёл. И не только антибиотиков. Перестраховался, одним словом. Но теперь худшее позади. Кстати, к вам гости, проведать пришли. Не возражаете?

Елена неуверенно дёрнула плечом. Ленарт жест расценил как согласие, приоткрыл дверь:

– Заходите!

Маленькое помещение изолятора заполнилось людьми: чета Благоевых, Бардаш. Елене показалось, что весь экипаж заявился «проведывать». Нет, не весь.

– Рыжик на вахте, – сообщила Петра, – привет передаёт. И пожелания скорейшего выздоровления.

– Спасибо. А… Михаил?

– Так он гипердвигатель к прыжку готовит, – удивлённо уставилась на неё Благоева, как будто речь шла о чём-то само собой разумеющемся. – Мы на Землю возвращаемся. Сутки, как с орбиты сошли.

– Сошли с орбиты? Да что случилось?!

– Вы не помните? – настороженно поинтересовался Бардаш. – О своей последней высадке?

Елена напрягла память. Последняя высадка? Это когда они с Петрой отвозили вниз Мати… А потом – неожиданный вызов от Танемото. И долгий разговор. О чём? Бывший командир «Сёгуна» что-то объяснял ей, о чём-то рассказывал… И вдруг вспомнилось – необычный аромат наполняющего лёгкие воздуха.

– О боже… – простонала она. – Я что, в самом деле сняла гермошлем?

– Было дело, – кивнула Петра. – Этот тип вас загипнотизировал, да? Он о чём-то говорил, говорил. Я не очень хорошо воспринимаю английский на слух, не всё поняла. А когда вы отстегнули шлем, он ударил вас ребром ладони по шее. Сразу вырубил. Повезло, что я была поблизости. А то неизвестно, что б он с вами сделал.

– Господин Танемото? – ватная стена, отгораживавшая Елену от воспоминаний, наконец прорвалась. – Это не он, это Дзёдо заставил меня снять гермошлем! Танемото пытался остановить, чтобы я не наделала ещё больших глупостей. Он…

Она замолчала на полуслове и с ужасом уставилась на Благоеву:

– Ты… вы стреляли в него?! Из бластера?

– А что мне оставалось делать?! Он на вас напал! Я действовала по обстоятельствам. Отбила вас, загрузила в шлюпку – и на корабль! Марк накачал вас лекарствами, а Михаил приказал немедленно возвращаться на Землю.

– Михаил приказал? – Елена не верила своим ушам. Обвела взглядом экипаж: – Вы что, отстранили меня от командования кораблём?

– Мы же не знали, что с вами, – хмуро пожал плечами Бардаш. – Мы действовали по инструкции. «В случае если командир по состоянию здоровья не способен выполнять свои обязанности, командование кораблём переходит к навигатору».

– А эту проклятую планетёнку нужно забросать с орбиты нейтронными бомбами, чтобы там ничего живого не уцелело! – зло выпалила Благоева. – Чтобы впредь не повадно было над людьми эксперименты ставить!

– Дзёдо не враг. Он не понимает, что может существовать кто-то живой вне его. Он не нападал на людей, он старался их вылечить – от непонимания, от одиночества…

– Нифига себе лекарства! А его кто-то просил к нам лезть?

– Да он и не лезет! Ему не нужны чужие планеты, ему вполне достаточно одной, своей. Это люди пришли в его мир с собственной логикой и собственными мерками.

Благоева и Бардаш переглянулись. Кибернетик улыбнулась так приторно-сладко, что противно смотреть.

– Ладно, командир, отдыхайте, выздоравливайте. Рома, Евгений, пойдёмте, не будем утомлять.

«Вы не утомляете! Я должна объяснить, чтобы вы поняли!» – хотела крикнуть им Елена. Не успела – дверь изолятора захлопнулась за спинами косморазведчиков.

Она повернулась к Ленарту:

– Марк, ну хоть вы поняли? Вы же биолог!

Ленарт придвинул к кушетке стул, сел.

– Елена, вы знаете, откуда у меня этот шрам?

– Знаю. Вы получили его во время взрыва на планетарной станции «Олимпия-Восток». – Пристинская запнулась. Затем добавила: – Там погибла ваша семья.

– Правильно. А знаете, почему я не сделал операцию, не убрал его? Чтобы не забывать – мы живём в жестоком мире в жестокое время. Где нет места для сантиментов. Почему вы решили, что человек должен вести себя, как гость на этой планете, а хозяином оставаться на одной единственной – той, откуда родом его предки? Когда люди добрались до звёзд, они стали жителями Галактики и теперь вправе диктовать свою волю. Нет, я не призываю «бомбить Дзёдо нейтронными бомбами». Но и подчиняться его логике – увольте! Мы с ним конкуренты в борьбе за ареал обитания. Первый раунд он выиграл – и забрал жизни экипажа «Сёгуна». Второй должен остаться за нами. Иначе не стоило обзаводиться вот этим.

Он постучал себя пальцем по высокому лбу. Потом поднялся со стула, улыбнулся на прощанье и вышел.

Елена осталась лежать на кушетке. Ленарт говорил правильные слова. Какая, к чёрту, романтика Дальнего Космоса? Не ради неё люди вырвались к звёздам. И не ради научных открытий, не в поисках новых знаний. Люди расширяют ареал обитания своего вида. Или своей расы? Нации? Земная история превратила человека в бойца, закалила тысячелетиями войн с себе подобными. И в космос он вышел, готовый к войне. Дзёдо – лишь первый орешек на пути, люди расколют его играючи. А дальше? Какой противник встретит человека среди звёзд? Настоящая война впереди.

Елена отвернулась к стене, почувствовав, как солёный комок подкатил к горлу. Воевать со всей Вселенной она не хотела.