Текст книги "Благотворительность семьи Романовых. XIX – начало XX в. Повседневная жизнь Российского императорского двора"

Два общероссийских съезда по вопросам призрения и благотворительности показали возросший интерес общества к социальной проблематике. Теоретики и практики в области призрения, благотворители, представители городов и земств, церкви, правительственных учреждений обсудили практически все актуальные вопросы социальной политики. Несомненной заслугой съездов явилось то, что они утвердили представления о благотворительности как о факторе, который помогает организации призрения, но не заменяет его. Оба съезда безоговорочно признавали, что призрение должно иметь организованный и систематический характер. Однако практических последствий съезды не имели. Без четкой законодательной основы и последовательной правительственной политики, направленной на объединение усилий благотворителей и учреждений призрения в масштабах империи, их самостоятельное объединение было невозможным. Основные принципы оказания социальной помощи нуждающимся, по существу, не менялись до революции 1917 г., хотя роль государства в ее осуществлении постепенно возрастала.

Благотворительные ведомства и комитеты дома Романовых пережили свержение своих покровителей в феврале 1917 г. необходимость модернизации призрения в России была очевидной, но временное правительство сознавало, что резкие перемены в этой сфере могли привести к дезорганизации системы социальной помощи. Этим объясняется осторожность, с которой новая власть осуществляла изменения в благотворительных структурах свергнутой династии. Из названий ведомств и комитетов исчезли имена членов бывшей императорской фамилии. Кроме этого, произошли незначительные перемены в их организационной структуре и порядке управления.

Превращение императорской фамилии в «граждан Романовых» мало отразилось на деятельности учреждений, входивших в состав Ведомства императрицы Марии. Решением временного правительства 4 марта 1917 г. оно было формально упразднено, но фактически сохранилось как единая организационная структура, именовавшаяся «Управлением Мариинских благотворительных и учебных учреждений». Комиссаром по делам этих учреждений, вошедших в Министерство народного просвещения, был назначен Е. П. Ковалевский. Чтобы внести ясность в судьбу местных органов управления обществами и учреждениями и не допустить их дезорганизации, 7 марта 1917 г. им было направлено «распоряжение комиссаров временного правительства по учебным заведениям и учреждениям бывшего Ведомства императрицы Марии». В документе содержалось обращение «к советам и лицам, заведующим отдельными учреждениями ведомства, с покорнейшей просьбой продолжить или возобновить там, где она была прервана, свою деятельность и принять все меры к восстановлению правильной жизни и занятий в учебных заведениях[203]203
  РГИА. Ф. 759. Оп. 27. Д. 2354. Л. 3.


[Закрыть].

В местных учреждениях бывшего ведомства призыв новой власти был встречен с полным одобрением. Не исключено, что среди сотрудников бывшего ведомства были люди с реакционно-монархическими взглядами. Однако для подавляющего большинства служащих падение монархии трагедией не стало. Постоянное общение с обездоленными людьми, столкновение с реальными проблемами призрения, воспитания и образования не могло способствовать укреплению монархических взглядов. Кроме того, необходимым условием существования учреждений призрения было конструктивное взаимодействие с новой властью. Свидетельство отношения преподавателей и служащих Ведомства императрицы Марии к Февральской революции – сорок две приветственные телеграммы с мест в центральное управление ведомства, поступившие, главным образом, от учебно-воспитательных заведений. Почти все приветствия носят не эмоциональный, а деловой характер. Руководители и педагогические коллективы докладывали, что учебно-воспитательный процесс из-за революционных событий не прерывался. Новой власти задавались практические вопросы, над которыми ее представители ранее, будучи в оппозиции, вряд ли задумывались. Например, совет Киевского института, приветствуя «новое правительство России», спрашивал, «куда направлять отчетность и переписку… и откуда просить денег на содержание института»[204]204
  Там же. Л. 50.


[Закрыть]. Педагогический коллектив саратовского Мариинского института, приветствуя «переход управления бывшими Мариинскими учебно-воспитательными заведениями в надежные руки избранников народа», напоминал, что «необходима незамедлительная и коренная реформа отживших форм воспитания»[205]205
  РГИА. Ф. 759. Оп. 27. Д. 2354. Л.57.


[Закрыть]. Из общего ряда выделяется приветствие Смольного института, учебно-воспитательный персонал которого выразил стремление служить «обновленной родине с твердой верой, что новый строй жизни обеспечит свободной России полную победу в мировой войне»[206]206
  Там же. Л. 25.


[Закрыть]. Бывшее Попечительство императрицы Марии Федоровны о глухонемых не ограничилось приветствием, а направило комиссару по делам бывшего Ведомства императрицы Марии Е. П. Ковалевскому записку, составленную по итогам общего собрания педагогического персонала петербургских учреждений Попечительства. Автор записки, делегат от петербургского Училища глухонемых П. В. Кудрявцев, предлагал власти и коллегам «сообща, через посредство своих делегатов, выработать единый правильный план обучения глухонемых детей в связи с новым строем и тем посильно придти на помощь новому правительству…»[207]207
  РГИА. Ф. 759. Оп. 27. Д. 2343. Л. 1.


[Закрыть]. В качестве первого шага на этом пути предлагалось ввести обязательное государственное обучение глухонемых детей. При этом отмечалось, что «абсолютное большинство глухонемых детей – дети воинов, сироты и полусироты, забота о коих всецело должна лежать на государстве»[208]208
  Там же. Л. 2.


[Закрыть]. В записке указано и на необходимость организации призрения воинов, ставших глухонемыми в результате контузии или ранения.

Весной 1917 г. новая власть приступила к поиску путей решения задач социальной политики. В апреле Е. П. Ковалевский обратился к министру народного просвещения А. А. Мануйлову с запиской, в которой указывал, что передача учреждений призрения из бывших благотворительных ведомств и комитетов дома Романовых в другие структуры может отрицательно повлиять на дело социальной помощи. Для обсуждения вопроса о том, что делать с этими учреждениями и как реорганизовать призрение, 17 апреля 1917 г. Ковалевский собрал совещание, в котором приняли участие товарищ министра народного просвещения Д. Д. Гримм, члены государственной думы В. В. Милютин, В. П. Баскаков, Э. П. Бенигсен, председатель городского управления Москвы Д. Я. Дорф, а также известные специалисты в области призрения С. К. Гогель и В. Ф. Дерюжинский. Совещание единогласно высказалось за создание единой общегосударственной структуры управления призрением и «…признало необходимым неотложное принятие мер для образования хотя бы временного органа единения всех разрозненных учреждений общественного призрения»[209]209
  РГИА. Ф. 759. Оп. 27. Д. 2354. Л. 17 об.


[Закрыть]. Решено было приступить к скорейшей разработке нового законодательства об общественном призрении и положения о постоянном государственном органе управления призрением. У совещания не вызывало сомнений участие в организации социальной помощи земств и городских общественных управлений. Предполагалось, что новый орган примет меры «к передаче дел местных учреждений упраздненных комитетов (под покровительством Романовых. – Прим. авт.) в ведение органов городского и местного самоуправления»[210]210
  Там же. Л. 18.


[Закрыть]. В состав этого органа планировалось включить представителей земств, городов, Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, министерств (военного, внутренних дел, просвещения, юстиции и финансов), а также представителей союза больничных касс и союза увечных воинов. Предусматривалось приглашение специалистов в области призрения, «…и в случае необходимости, представителей крупнейших организаций частной благотворительности»[211]211
  Там же. Л. 18 об.


[Закрыть].

Таким образом, совещание сформулировало основные принципы организации государственного призрения, о которых говорилось еще с конца XIX столетия – широкое участие общественности в его делах и управлении, привлечение организованной благотворительности, сосредоточение его в одном ведомстве, выработка нового устава. Первым шагом в этом направлении стало создание в мае 1917 г. Министерства государственного призрения, которое возглавил видный деятель партии кадетов князь Д. И. Шаховской. Тогда же в состав нового министерства были включены учреждения Ведомства императрицы Марии и Человеколюбивого общества[212]212
  Собрание узаконений и распоряжений Правительства. 1917. Отд. 1. № 119, ст. 645.


[Закрыть].

Но созданные преподавателями и служащими учреждения призрения комитеты встречали в штыки любые инициативы, если предварительно они не получали согласия общественности. Например, после того как в Министерстве государственного призрения решено было создать специальный отдел для управления учебно-воспитательными заведениями, совет союза родительских комитетов Петроградских женских институтов направил Ковалевскому письмо, в котором выразил недовольство тем, что это решение не было предварительно с ним согласовано. Совет напомнил, что «вопросы о реформе учебных заведений и управлении ими с наибольшей полнотой могут быть разрешены только на предстоящем всероссийском съезде представителей учебных заведений ведомства Министерства государственного призрения», а до тех пор следует соблюдать порядок, при котором «все проекты перед поступлением во временное правительство представлялись бы совету союза родительских комитетов»[213]213
  РГИА. Ф. 759. Оп. 27. Д. 2351. Л. 222 об.


[Закрыть]. Ковалевскому также поступило письмо родительского комитета Петроградского Мариинского института. Комитет выступил против перепрофилирования женских институтов и за сохранение их закрытого характера, аргументируя это тем, что дети воинов и беженцев нуждаются в интернатском призрении, а, кроме того, «все возрастающая дороговизна жизни принуждает многих родителей к усиленному заработку в ущерб заботам о воспитании детей»[214]214
  Там же. Л. 94.


[Закрыть].

Немало проблем было и с управлением медицинскими учреждениями бывшего Ведомства императрицы Марии. Вскоре после падения монархии к Ковалевскому обратились военно-медицинская академия, Психоневрологический институт и Петроградский женский медицинский институт с просьбами передать им ряд учреждений из состава ведомства. Напротив, персонал петроградских лечебных заведений, входивших в ведомство, высказался против их передачи или расформирования. Врачи Мариинской женской больницы, больницы Петра Ольденбургского и родовспомогательного заведения выступили за объединение медицинских учреждений бывшего ведомства в единый комплекс на базе клинического института Елены Павловны «в целях руководства и выработки … мероприятий для восстановления правильного течения больничной жизни и возможного улучшения больничного дела в научном, административном и хозяйственном отношениях»[215]215
  РГИА. Ф. 759. Оп. 27. Д. 2348. Л. 24.


[Закрыть].

Мариинская больница для бедных на Литейной улице. С.-Петербург. Литография 1820-е гг.

В этих условиях сложно было сохранить контроль за деятельностью многочисленных разнотипных учреждений бывшего Ведомства императрицы Марии, не говоря уже о каких-либо системных преобразованиях. Причиной такого положения дел были не амбиции сотрудников и не стремление сохранить привилегированный статус. Служащие, преподаватели и родители полагали, что при наступившей демократии все, даже текущие вопросы управления, должны решаться после всестороннего обсуждения общественностью. Граждане России, до февраля 1917 г. никогда не жившие в условиях реальных демократических свобод, считали, что они, эти свободы, должны быть безусловными, и стремились воспользоваться ими в полном объеме. Кроме того, новое руководство учреждениями бывшего ведомства само рекомендовало создавать в них советы из выборных лиц, которые с энтузиазмом взялись за управление. Подобные трудности были вполне преодолимы. Но для этого требовалось незамедлительно начать разработку основ общегосударственной социальной политики. Такая сложная работа требовала времени, и для ее выполнения нужна была спокойная политическая обстановка в стране, конструктивное сотрудничество политических сил, пришедших во власть. А эти условия отсутствовали.

Воспитанники приюта принца П. Г. Ольденбургского и сестры милосердия у памятника П. Г. Ольденбургскому перед главным фасадом Мариинской больницы в день 100-летия выдающегося благотворителя. С.-Петербург. 1912 г. Фото ателье К. Буллы

Не дожидаясь инициативы со стороны власти, вновь активизировалась общественность в лице сотрудников бывшего Ведомства императрицы Марии. Летом 1917 г. они создали организационный комитет для подготовки всероссийского съезда представителей учебных заведений ведомства. Заявку на участие в форуме подали 80 учебно-воспитательных заведений[216]216
  РГИА. Ф. 759. Оп. 27. Д. 2374. Л. 3.


[Закрыть]. По сохранившимся архивным документам не представляется возможным точно установить круг вопросов, предполагавшихся к обсуждению на съезде. Но с большой долей вероятности можно допустить, что учителя, воспитатели и врачи стремились обсудить и донести до власти наболевшие вопросы о необходимости скорейшей разработки нового устава общественного призрения, о планах и программах работы в новых условиях, о недостатке средств на их содержание и развитие учреждений и прочее. Съезд планировалось провести в Петрограде во второй половине октября 1917 г. Оргкомитет обратился к министру государственного призрения с просьбой о выделении кредита на размещение делегатов, делопроизводство и другие расходы. По подсчетам требовались не менее 25 000 руб. Министерство поддержало инициативу, но выделило всего 1200 руб. на канцелярские расходы. Съезд не состоялся. Этому помешали бурные политические события в Петрограде, в результате которых власть перешла к большевикам.

Прочие благотворительные ведомства и комитеты бывшей императорской фамилии после февраля 1917 г. также продолжили свою деятельность как единые организационные комплексы. Их сотрудники не выдвигали предложений по реорганизации призрения и образования в масштабах страны, ограничиваясь текущей работой. Человеколюбивое общество перестало быть императорским, но его учреждения продолжали существовать как прежде. Совет общества, в который входили высокопоставленные чиновники и придворные, был упразднен. Функции управления перешли к канцелярии бывшего совета, возглавлявшейся выборной комиссией из служащих.

Продолжало действовать Попечительство о трудовой помощи, из названия которого исчезло упоминание об августейшей покровительнице. Из членов Попечительства был исключен Николай II. Институт действительных и почетных членов Попечительства прекратил свое существование как руководящий орган, поскольку высокопоставленные царские чиновники и придворные лишились своих постов. Центральное управление ведомства трудовой помощи, местные благотворительные общества и учреждения призрения перешли под контроль выборных комитетов и комиссий из служащих. Попечительство продолжало выпускать журнал «трудовая помощь», в котором широко обсуждались проблемы модернизации призрения.

Комитет по организации временной помощи пострадавшим от военных бедствий, лишившийся наименования Татьянинского, как и прежде, действовал, хотя управление его делами и учреждениями в центре и на местах также перешло к выборным лицам.

Существование благотворительных ведомств и комитетов бывшей императорской фамилии в период от свержения монархии до утверждения Советской власти свидетельствует о той заметной роли, которую они играли в общероссийском призрении. Организованная благотворительность с широким участием общественности доказала свою жизнеспособность и востребованность в новых политических условиях. Потенциал и опыт этих организаций были достаточными, чтобы сыграть важную роль в намечавшемся реформировании призрения. Однако этому помешали бурные политические события, в результате которых в октябре 1917 г. временное правительство было свергнуто большевиками. Чтобы оказывать социальную помощь нуждающимся, Советская власть вынуждена была использовать ту систему призрения, которая осталась ей в наследство от самодержавия и временного правительства. Поэтому она первое время не стремились к разрушению организационных структур и учреждений призрения, существовавших при старом режиме.

Учреждения бывшего Ведомства императрицы Марии в первые месяцы Советской власти управлялись прежней администрацией. Центральное управление в условиях разгоравшейся гражданской войны перестало существовать. Там, где новая власть утвердилась, большевики приступили к передаче учреждений призрения в ведение местных советов и наркоматов. В Петрограде и Петроградской губернии в детские приюты и подобные им заведения районные советы назначили «комиссаров по попечительству». В ноябре – декабре 1917 г. новые власти приступили к обследованию Петроградских приютов и признали их состояние «катастрофическим»[217]217
  Фрайман А. Л. Форпост социалистической революции. Петроград в первые месяцы Советской власти. Л., 1969. С. 362.


[Закрыть]. Другим оно не могло быть в условиях развала экономики, начинавшейся гражданской войны и разрушения старой системы призрения. Но даже в таких условиях прежнее руководство Петроградских детских приютов пыталось их сохранить. Только к середине февраля 1918 г. «большинство детских приютов было изъято из ведения старых попечительств и передано районным отделам социального обеспечения»[218]218
  Там же.


[Закрыть]. В конце 1917 г. началась передача органам Советской власти петроградских медицинских учреждений бывшего Ведомства императрицы Марии. Несколько месяцев они существовали фактически самостоятельно, управляясь выборными комитетами из врачей и служащих. За это время ни одна из больниц не была закрыта и не лишилась своих капиталов. Передача этих учреждений в ведение Наркомздрава Союза коммун северной области завершилась летом 1918 г. При этом составлялся акт, подписывавшийся представителями комиссариата и комитета, управлявшего больницей. Например, 13 мая 1918 г. такой документ подписали служащие комиссариата и члены административно-хозяйственного комитета глазной лечебницы в Петрограде[219]219
  Центральный Государственный архив Санкт-Петербурга (Далее – ЦГА СПб). Ф. 2815. Оп. 1. Д. 63. Л. 2.


[Закрыть]. В мае – июле того же года в ведение комиссариата перешли больницы святой Ольги, Петра Ольденбургского, всех скорбящих и Мариинская. Из названий этих и других медицинских учреждений исчезли упоминания о христианских святых и членов императорской фамилии. Больница Петра Ольденбургского, например, была переименована в больницу имени Раухфуса, Мариинская получила название Больницы в память жертв революции[220]220
  Там же.


[Закрыть].

Если судьба приютских и медицинских учреждений была решена, то у женских институтов в их прежнем виде перспектив не было. Дворяне, офицеры, чиновники, священнослужители, чьи дочери здесь обучались, были для новой власти классовыми врагами. Еще до свержения временного правительства, в августе 1917 г., большевиками был занят Смольный институт. После каникул заниматься было негде. Оставшийся персонал и часть воспитанниц были переведены в Ксенинский институт. Следует отдать должное педагогам и служащим старейшего женского института России. В меру своих сил и возможностей они позаботились о смолянках-сиротах. В декабре 1917 г. их организованно перевели из Петрограда в Харьковский институт, который функционировал до декабря 1919 г. При отступлении деникинцев он был эвакуирован в Новороссийск. Видимо, руководство института рассчитывало организованно отправить воспитанниц за границу. «говорили, что он отправится на остров Мальту», – отмечает в своих мемуарах воспитанница Харьковского института Т. Г. Морозова[221]221
  Морозова Т. Г. В институте благородных девиц // Институтки. Воспоминания воспитанниц институтов благородных девиц. М., 2001. С. 475.


[Закрыть]. По косвенным данным, до декабря 1919 г. действовал Киевский институт. Пережив революционные события конца 1917 – начала 1918 г., Центральную Раду, германскую оккупацию, Скоропадского, Директорию, кратковременное правление большевиков, он прекратил существование с окончательным занятием Киева Красной армией. «На улицах много народу, стоят, собравшись в кучку, воспитанницы института с узелками в руках… я спрашиваю их, что они здесь делают. „Нас распустили домой“, – говорят они», – вспоминает мемуаристка под псевдонимом «Л. Л-ва» в «Очерке жизни в Киеве в 1919–20 гг.», опубликованном в «Архиве русской революции»[222]222
  Л. Л-ва. Очерки жизни в Киеве в 1919–20 гг. // Архив русской революции: в 22-х т. М., 1991. Т. 4. С. 219.


[Закрыть].

Некоторое время при советской власти продолжало действовать Человеколюбивое общество, управлявшееся канцелярией упраздненного совета. Сохранившиеся документы этого периода не дают полного представления о том, как работала канцелярия и в каком положении оказались благотворительные общества и учреждения призрения общества, разбросанные по территории России. По имеющимся данным можно сделать вывод, что служащие канцелярии всячески старались сохранить порядок в документах и финансах. Понимая, что в новых условиях прежнее существование Человеколюбивого общества не возможно, комитет служащих канцелярии принял решение передать органам Советской власти учреждения призрения, финансовые средства и делопроизводство. В июне 1918 г. Комитет разослал в подведомственные учреждения циркуляр, требовавший подготовиться к ревизии со стороны комиссариата социального обеспечения. В документах фонда Императорского Человеколюбивого общества в РГИА нет сведений о том, в каком состоянии в то время было положение дел в учреждениях общества. Вряд ли эта ревизия вообще могла быть проведена, когда в России уже шла гражданская война. В лучшем случае можно было обследовать петроградские учреждения, но и о них сведений нет.

Осенью 1918 г. началась ликвидация Человеколюбивого общества как самостоятельной структуры. На общем собрании служащих канцелярии 25 сентября была создана специальная комиссия для подготовки делопроизводства к передаче в наркомат соцобеспечения. В начале октября эта комиссия получила распоряжение наркома соцобеспечения, которым в целях «объединения всего дела социального обеспечения в руках государства» постановлялось: «1. Упразднить временное управление Человеколюбивого общества в лице комитета служащих..; 2. Дела, капиталы, имущества и учреждения передать в комиссариат социального обеспечения; 3. Для передачи назначить двухнедельный срок»[223]223
  РГИА. Ф. 768. Оп. 2. Д. 1184. Л. 3.


[Закрыть]. Для приема дел наркоматом была создана еще одна комиссия, в которую вместе с представителями Советской власти вошли служащие бывшего Человеколюбивого общества. Ликвидационная комиссия 15 октября 1918 г. постановила «упразднить все входящие в состав ликвидируемого общества попечительные о бедных комитеты на всем пространстве российской республики», оформить «переход всех учебно-воспитательных заведений общества в ведение народного комиссариата по просвещению и всех учреждений, имеющих характер медицинской помощи, в народный комиссариат здравоохранения», а также «разослать всем учреждениям Человеколюбивого общества на бланках общества извещения о таковой ликвидации сего общества»[224]224
  Там же. Л. 30.


[Закрыть]. Сроком завершения ликвидации было определено 1 декабря 1918 г. Эту дату можно принять за окончание существования одного из крупнейших благотворительных ведомств дома Романовых, которое пережило своих покровителей почти на два года. Последний документ в делах общества датирован 18 ноября 1918 г. Ликвидация Человеколюбивого общества – пример сотрудничества благотворительного ведомства бывшей императорской фамилии и Советской власти. Каковы бы ни были политические взгляды сотрудников общества, они, несомненно, понимали, что с исчезновением благотворителей, как таковых, учреждения призрения без прямой государственной поддержки не просуществуют. И комитет служащих канцелярии принял единственно правильное в тех условиях решение – передать их новой власти. Разумеется, сделать это на всей территории России было невозможно, поскольку разгоралась гражданская война.

После Октября 1917 г. продолжило свою деятельность и Попечительство о трудовой помощи. Комитет его сохранял контроль над финансовыми средствами ведомства и управлял теми учреждениями, связь с которыми сохранялась. С началом гражданской войны Попечительство, как единая организационная структура, распалось. Фактически в ведении комитета остались учреждения, располагавшиеся в Петрограде и Петроградский губернии. К тому времени комитет Попечительства согласовывал свои действия с комиссариатом соцобеспечения. Например, в июне 1918 г. служащие Петроградского детского приюта трудолюбия ходатайствовали перед ним об увеличении жалования. Комитет в ответ сообщил, что обсуждение этого вопроса он «… постановил отложить до получения от комиссариата социального обеспечения сведений о новых окладах содержания для служащих по комиссариату»[225]225
  Трудовая помощь. 1918. № 7. С. 92.


[Закрыть]. При Советской власти некоторое время продолжал выходить периодический печатный орган Попечительства – журнал «трудовая помощь». Это издание не было политизированным и сохраняло лояльность по отношению к Советской власти. Последний номер вышел в августе 1918 г. В нем были опубликованы обычные материалы: журналы заседаний комитета Попечительства, сведения о работе учреждений трудовой помощи, информация о передаче учреждений земского и городского союзов органам Советской власти, программа обучения ремеслам в трудовых приютах, разработанная К. Ю. Цирулем, который занимался этим вопросом еще в царское время. В конце номера содержались сведения о подписке на оставшиеся месяцы 1918 г. Очевидно, закрытие журнала стало для редакции и комитета Попечительства полной неожиданностью. К концу 1918 г. прекратило существование и само ведомство трудовой помощи.

При большевиках некоторое время существовал Татьянинский комитет, точнее – его местные отделы и отделения. Октябрь 1917 г. изменил в положении беженцев только то, что они сами получили возможность участвовать в разрешении своих проблем. В Петрограде 21 ноября состоялся второй всероссийский съезд беженцев, избравший Центральное правление всероссийского союза, которое стало преемником отдела по устройству беженцев МВД. Правление обратилось к Петроградскому совету рабочих и солдатских депутатов с предложениями назначить комиссара по делам беженцев или создать соответствующую комиссию при совете, установить контроль над «существующими старыми беженскими учреждениями, как национальными, так и общими», реорганизовать их «на демократических началах путем привлечения к ним широких масс беженцев», создать в уездах и городах советы беженцев и передать этим советам право распоряжаться суммами, «ассигнуемыми на нужды беженцев»[226]226
  Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга (Далее – ЦГИА СПб). Ф. 261. Оп. 1. Д. 151. Л. 3.


[Закрыть]. К «старым беженским учреждениям» относились и структуры бывшего Татьянинского комитета, Петроградский губернский отдел которого продолжал функционировать. Одновременно съезд направил Петроградскому отделу резолюцию. В ней предлагалось «поднять вопрос на мирной конференции народов о планомерном возвращении беженцев в родные места», которое должно было «начаться одновременно с общей демобилизацией»[227]227
  ЦГИА СПб Ф. 261. Оп. 1. Д. 151. Л. 7.


[Закрыть]. В резолюции подчеркивалось, что все заботы об устройстве и перемещении беженцев должно взять на себя государство. Против этого никто не возражал, но очевидно, что резолюция принималась под воздействием революционного энтузиазма. Предполагалось, видимо, что «мирная конференция народов» состоится после победы революций в воюющих странах. Но война продолжалась. Примеру России, с октября 1917 г. фактически прекратившей ее в одностороннем порядке, не собирались следовать ни противники, ни бывшие союзники по Антанте. Более реалистической была резолюция финансовой комиссии съезда. В ней, в частности, говорилось, что «средства на обеспечение нужд беженцев должны быть черпаемы из государственных источников, для чего должна быть предусмотрена в смете государственных расходов особая статья по устройству беженцев», а размер расходов следует устанавливать, руководствуясь «фактическими статистическими данными о количестве и нужде беженцев»[228]228
  Там же.


[Закрыть].

Петроградский отдел принял к сведению резолюции съезда, но в архивных документах отдела нет свидетельств того, чтобы эти резолюции воплощались в жизнь. Хватало текущей работы. Петроградский отдел бывшего Татьянинского комитета продолжал оказывать помощь беженцам, находившимся на территории губернии. В январе – феврале 1918 г. отдел выплачивал беженцам пособия. За ним продолжали числиться общежития и другие объекты созданной ранее инфраструктуры для призрения беженцев. Пособия в начале 1918 г. выдавались не обесценившимися деньгами, а продовольственными пайками. Вскоре и такая помощь стала невозможна. Петроградскому губернскому совету из наркомата внутренних дел 27 марта 1918 г. пришло распоряжение прекратить выдачу пайков всеми организациями по призрению беженцев «вследствие затруднительного положения народной казны и возникающих на почве выдачи пайков беженцам трений между последними и местными жителями, а также невозможности прожить на выдаваемый паек в виду мизерности его»[229]229
  Там же. Л. 1.


[Закрыть]. Наркомат требовал оказывать помощь только нетрудоспособным беженцам. Мартом 1918 г. датируются последние документы Петроградского отдела бывшего Татьянинского комитета. В условиях развала государства и разраставшейся вооруженной борьбы внутри страны прежняя система помощи беженцам не могла сохраниться. К беженцам мировой войны добавились беженцы войны гражданской. В тот период прекратили свое существование учреждения и другого бывшего «именного» благотворительного комитета – Ольгинского.

Передав учреждения призрения бывших благотворительных ведомств и комитетов императорской фамилии в ведение государственных структур, отвечавших за социальную помощь, новая власть не забыла и об их архивах, располагавшихся в Петрограде. В ноябре 1918 г. началась ликвидация этих архивов как самостоятельных и сосредоточение хранившихся в них документов в общий архив ликвидированных благотворительных комитетов при комиссариате внутренних дел союза коммун северной области[230]230
  См.: ЦГА СПб Ф. 142. Оп. 1. Д. 21. Л. 13–13 об.


[Закрыть]. Передача дел бывших архивов завершилась в 1919 г. Позднее их материалы поступили на хранение в соответствующие архивные учреждения Советской власти.

Так окончательно была поставлена точка в более чем вековой истории благотворительных ведомств и комитетов под покровительством дома Романовых. Вопрос о степени эффективности социальной помощи, которую они осуществляли, и их роли в общероссийском призрении, является сложным.

Законодательством не определялись категории лиц, обязательно подлежавших призрению. Отсутствовали общепринятые критерии бедности и нужды. Подавляющее большинство населения империи жило в стесненных материальных условиях, но черта, за которой человек считался неспособным обеспечить свое существование, не была проведена. У разных сословий и социально-профессиональных групп были свои представления о достатке и нужде. Без оговорок к числу нуждавшихся общественное мнение и государство относили тех, кто явно не мог существовать без посторонней помощи. Это были младенцы-подкидыши, сироты, немощные из-за болезней и по возрасту, инвалиды, слепые, неимущие больные. В конце XIX столетия к ним добавились глухонемые. В то же время ведомство императрицы Марии призревало в женских институтах дочерей дворян и чиновников, не всегда обладавших достатком, но имевших привилегированный сословный и социальный статус.