Текст книги "Страха же вашего не убоимся, яко с нами Бог"

Боже мой! Как много мыслей роится в голове, чувств в сердце, которые хотелось бы передать вам, моим дорогим братьям и сестрам, моим духовным чадам! Я знаю, что вы крепко молитесь Богу обо мне, и я молитвенно вспоминаю вас. Не расслабляйтесь в молитве из-за того, что не по вашему хотению творит Господь, а по Своей святой воле. Так и должно быть. Наша воля слишком недальновидна и неустойчива, чтобы на нее полагаться. Воля Божия одна может привести нас к истинному счастью. Устраивайте же себя так, как угодно Богу, не ропщите на то, что не выходит по-вашему. Тогда Господь мира всегда будет с вами. Благословляю вас, обнимаю и лобзаю лобзанием святым! Грешный протоиерей Василий».

Другое письмо: «Немного уснул после безсонной ночи, и самочувствие стало значительно лучше. Правда, сердце не перестает ныть, как бы в предчувствии нависшей беды, но состояние организма покойное, уравновешенное. К тому же слухи распускают (я думаю, что распускают для настроения) хорошие, будто предрешено вообще отменить смертные приговоры по нашему делу, заменить другими наказаниями. Какие бы ни были эти наказания, несомненно, их предпочтешь расстрелу, но верится с трудом в такую благонамеренность судей. Почему же ее не было у них раньше?

Скоро все узнается. Уже, наверное, дело пересматривается, и окончательный приговор не замедлит вступить в силу. Господи! Что тогда! Неужели так и придется расстаться с белым светом? Вот когда организм крепнет, тогда и жажда жизни увеличивается. Потому-то, я думаю, подвижники и изнуряли и не щадили тела, чтобы эту жизненность в нем ослабить, чтобы возбудить жажду другой, небесной, духовной жизни. Две эти жажды не могут вместиться в настроение человека. И потому мудрый не дает возобладать животно-телесной чувственной жажде в своем организме, а старается о доминанте духовной.

В отношении себя должен я сказать, что духовная жажда не была моим постоянным и устойчивым настроением и в прежнее время. Так остается и теперь, даже в эти единственные в своем роде дни, когда вопрос о жизни здесь и жизни там стоит на самой первой очереди, когда надежды на здешнюю жизнь телесную почти утрачены и предстоит неизбежная встреча с жизнью потусторонней, загробной. Даже и теперь настроение остается колеблющимся, и вспышки чувственной, земной жизни нисколько не ослабевают, а только разве замирают на время, чтобы немного погодя дать о себе знать еще сильнее.

Однако, думаю, не может пройти безследно такое душевное напряжение в борьбе за то, что же должно предпочесть – земное или небесное, телесное или душевное, настоящее или будущее. Во всяком случае, весы решения склоняются в сторону последнего выбора. И этот результат является самым важным плодом переживаемого времени. Что бы ни случилось потом, все-таки вопрос является решенным окончательно: держись за вечную жизнь, за небо, за душу. Остальное все преходит и не стоит серьезного внимания. Для меня, как уже вообще перешедшего во вторую половину жизни, давно следовало бы остановиться на таком выборе и направить все усилия к его проведению в жизнь. Этого не было по доброй воле. Теперь это приходится признать и начать осуществлять по необходимости.

Да, тюрьма – великая учительница и строгая наставница. Она не любит шуток и половинчатости. Здесь надо решаться окончательно и безповоротно. В свободной жизни к этому себя никак не принудишь, до этого сознания никак не дойдешь. Вот она, эта тюрьма, теперь окончательно убедила меня, что отдаваться со всем жаром и исключительностью мирской, житейской суете – чистое безумие, что настоящее занятие для человека должно состоять в служении Богу и ближнему и меньше всего в заботах о себе. Что дала мне, в конце концов, эта моя многопопечительность о земных стяжаниях, о честолюбивых, служебных и иных преимуществах, о покое и довольстве телесной жизни? Я признаю, что эта неправильная постановка жизни и довела меня до тюрьмы. Правда, я в последнее время (и только в последнее) стал подобрее, позаботливее в отношении к бедным и к ближним вообще, но именно только чуть-чуть. Нет, надо в корне все это перестроить и жить по-христиански, а не по-язычески, как это велось доселе. Но придется ли, Господи, придется ли хоть попробовать жить по-Божьи? И сможешь ли жить по-Божьи на свободе?! В тюрьме, да в грядущем страхе смерти, решимость не пропадает и крепнет, а на свободе среди шума жизни и всяких соблазнов – там, пожалуй, и не выдержишь такого благого решения. Да, да, и во всяком зле есть свое добро, и даже большое добро. Так и в тюрьме много добрых переворотов совершается в душах людей. И они уходят отсюда во многом очищенными от старых плевелов, от прежней грязи. Уйду ли я таким, и вообще уйду ли?!»³⁴

По словам отца Дамаскина (Орловского), при внимательном изучении истории гонений на церковь становится ясным, отчего далеко не каждый мог выдержать мучения и пытки. Не выдерживал тот человек, которому не удавалось подавить свою гордость и смириться. Господь отворачивался от такого человека. Тогда его покидала благодать, отступала помощь Божия, и человек уже не мог устоять, опираясь на свои собственные силы. С другой стороны, смиряясь, человек при поддержке Божией становился неуязвимым даже для бесов.

«Очевидно, что с того момента, когда арестованный человек оказывался во власти коварных, злобных и жестоких людей, полагаться на свою силу, на свой разум и мужество было уже нельзя. Гонители – это слуги самого диавола, люди, вручившие себя его злой воле, и через них сам диавол мог воздействовать на гонимых. Человек в тюрьме становился совершенно беспомощным перед прямым духовным давлением зла, которое диавол осуществлял через своих служителей. Подавляющим было даже не столько физическое воздействие, сколько тот ужас, который исходил от этих людей. И не сами они были столь страшны, но то, что стояло за ними.

В таких условиях, когда арестованный реально осознавал свое истинное положение, ему, конечно, ничего иного не оставалось, как только смиряться. Человек, понявший, что он не имеет собственных сил сопротивляться, всем своим существом обращается только к Богу. И тогда он получает укрепление. Благодать Духа Святого нисходит, вселяется в душу и дает возможность устоять там, где человеческими силами выдержать невозможно. Свершается чудо Божие.

Устоявшие мученики смирялись перед гонителями, конечно, не в том смысле, что уступали и угождали следствию. Смирение проявлялось иначе. В сознании мученика, при реальной угрозе смерти, вся жизнь его начинала восприниматься по-новому. Возникало ощущение незаконченности дела своей жизни, чувство своей греховности, признание недостоинства и незаслуженности каких-либо плат будущей жизни. В покаянном самоукорении человек оставлял все и вся и ни за что земное уже не держался, ничего не ждал в этой жизни, ничто не имело для него значения кроме веры, кроме Христа. И тогда он становился готовым к мученичеству. Тогда человек был даже спокоен.

Когда человек оставлял все, кроме Христа, то враги сами от него отступали, потому что он становился для них в некотором роде неуязвим. Таких людей не удавалось сломить, и следствие перед ними было бессильно. Это тот феномен, когда, как и в древности, пытки не были вполне чувствительны для таких людей. Господь ставил определенный предел того, что человек может вынести. Дальше мучения уже теряли свою силу.

В тюрьме от христианина требовался подвиг, высокая духовность, которую он должен был в себе к тому времени воспитать. Если же случалось, что в тот момент недоставало смирения, то Дух Святой, никогда не вселяющийся в такую душу, не мог и тут ее укрепить. Человек оказывался покинутым, предоставленным самому себе, один на один с чудовищной силой зла. Чекисты очень хорошо понимали, с кем они имеют дело. Не своим, конечно, человеческим разумом, а с помощью демонической силы они на духовном уровне понимали, кто перед ними стоит. Если они видели в человеке слабость, – не просто человеческую, а именно духовного свойства, то есть признаки гордости, – то они начинали нажимать на него. И тогда человек запутывался. Он считал, что, входя с ними в переговоры, сможет как-то протянуть время и, как-то лавируя, выиграть в изнурительной следственной борьбе, которая длилась иногда месяцы, а иногда и более года. Такой человек ошибался. Тот, кто пытался переиграть такого врага, не полагаясь на помощь Божию, а стараясь что-то своим умом, своими силами сделать, – тот был обречен и неминуемо проигрывал».³⁵

Мысли Святых Отцов о мученичестве

Св. Василий Великий. Христианин не должен страшиться и мучиться в опасностях, колеблясь в уповании на Бога, но ему надобно быть смелым, потому что с ним Господь, благоустрояющий дела его и укрепляющий его во всех напастях, и с ним Дух Святой, научающий даже тому, что отвечать противникам.

Если бы надежды христиан ограничивались этой жизнью, то справедливо было бы признать прискорбным раннее разлучение с телом. Но если, для живущих по Богу, началом истиннои жизни есть разрешение души от сих телесных уз, то для чего нам печалиться, как не имеющим упования.

Свт. Василий Великий

Смерть души есть отделение от Бога. Если умрешь (за Христа), не будешь побежден, но тогда-то и одержишь победу самую совершенную, до конца сохранив в себе истину непоколебимою и дерзновение за истину неизменным. И перейдешь от смерти к вечной жизни, от безчестия у людей к славе у Бога, от скорбей и мучений к миру, вечному упокоению с Ангелами. Земля не приняла тебя в свои граждане, приимет небо; мир гнал, но

понесут Ангелы представить тебя Христу и наречешься другом и услышишь вожделенную похвалу: добре благий рабе и верный.

Для того – пришествие Христово во плоти, для того – страдания, крест, погребение, воскресение, чтобы человек, спасаемый чрез подражание Христу, восприял древнее оное сыноположение. Посему для совершенства жизни необходимо подражание Христу, т. е. не только показанным в жизни Христовой примером терпеливости, смиренномудрия и долготерпения, но и смерти Христовой.

Скорби, претерпеваемые здесь за Божий закон, будут семенем грядущих благ. Скорби в настоящем мире не составляют чего-либо нечаянного для избравших благочестивую жизнь. (…) Если не терпишь скорбей, то не ожидай и тамошних венцов, как не выходивший здесь на подвиги и труды, какие назначены для получения венцов.

За язвы, появляющиеся на теле, в воскресение процветет на мучениках светлое одеяние, за безчестие – венцы, за темницу – рай, за осуждение и злодеяния – пребывание с Ангелами.

Св. Григорий Богослов. Нас злословят? Будем благословлять злых. Мы оплеваны? Поспешим приобрести почесть у Бога. Мы гонимы? Но никто не разлучит нас с Богом. Он – единственное наше неотъемлемое сокровище. Проклинает тебя кто-нибудь? Молись за клянущего. Грозит сделать тебе зло? И ты угрожай, что будешь терпеть. Приступает к исполнению угроз, твой долг – делать добро. Таким образом приобретешь две важные выгоды: сам будешь совершенным хранителем закона, да и оскорбителя твоего кротость твоя обратит к кротости же и из врага сделает учеником, преодолев тем самым, что он взял верх над тобою.

Шествуй непорочно по всем возрастам и силам Христовым. Как Христов ученик, очистись (…) отними лежащее на тебе с рождения покрывало.

Претерпи, если нужно, побиение камнями (…) Будешь ли сечен бичами, домогайся и прочего, вкуси желчь за первое вкушение, испей оцет, ищи заплеваний, приими ударение в ланиту и заушения. Увенчайся тернием – суровостью жизни по Богу; облекись в багряную ризу, приими трость; пусть преклоняются пред тобою ругающиеся истине. Наконец, охотно распнись, умри, приими погребение со Христом, да с Ним и воскреснешь, и прославишься, и воцаришься, зря Бога во всем Его величии, и Им зримый.

Прилично не ослабевать и не изнемогать в страдании, но презреть персть и предоставить телу терпеть, что свойственно ему непременно по закону естества, или теперь или впоследствии, имеющему разрушаться, потому что оно умрет, изнуренное или болезнью, или временем, а самому возноситься к Богу и знать, что было бы несообразно любомудрствовать нам вне опасностей. (…) Закон мученичества таков, чтобы, как щадя гонителей и немощных не выходить на подвиг самовольно, так и вышедши, – не отступать, потому что первое есть дерзость, а последнее – малодушие.

Св. Иоанн Златоуст. Если наши добродетели велики и многочисленны, а грехи малочисленны и незначительны, между тем мы потерпим какие-либо бедствия, то, сложив с себя и эти немногие грехи, мы в будущей жизни получим чистое и совершенное воздаяние за добрые дела. Будем смотреть не на скорбь и печаль настоящую, а на пользу, которая из нее происходит; на плод, который она рождает. Покой и веселие обыкновенно ведут к безпечности, тогда как скорбь приводит к заботливости и заставляет душу, рассеянную вовне и расчлененную многими предметами, обращаться к самой себе. Для того и болезни тела, для того и скупость плодов, для того (…) (и всякие скорби), чтобы мы из-за этих бедствий всегда прилеплялись к Богу и таким образом через временные скорби сделались наследниками вечной жизни.

Мы (христиане) не падаем духом, испытывая скорби и бедствия, но, как бы более и более преуспевая в чести и славе, особенно хвалимся среди приключившихся бедствий. Для верующего во Христа неизбежно терпеть скорби, потому что ecu хотящий благочестно жити о Христе, гонимы будут (2Тим. З,12) (…). Ибо ничто так не располагает душу к любомудрию, как бедствия, искушения и угрожающая скорбь.

Хотя бы мы каждый день предавали себя на смерть, чего, впрочем, природа не приемлет, все же и тогда наши страдания не равнялись бы тем благам, которые нас ожидают, и той славе, которая в нас откроется. Кто служит Господу только тогда, когда находится в безопасности, тот показывает этим еще не большой знак любви и не чисто любит Христа.

Если будем бдительны, то враги не только не повредят нам, но и принесут величайшую пользу, делая нас во всем тщательными, только бы скорбь, ими нам причиняемая, вела нас не к ругательствам и обидам, а к молитве.

Христос подвергся за нас позорнейшей смерти, почему и мы, ради Его заповеди, за свои грехи должны терпеть и равнодушно переносить (…) справедливые и несправедливые оскорбления и безчестия. (…) Подобно тому, как Крест стал прославлен страданиями, так точно и вера святых возвышается от гонений и прославляется от страданий.

Кто желает соделаться сыном Божиим, прежде всего должен подобно Господу смириться, терпеть, когда его считают безумным и безчестным, не отвращать лица своего от заплеваний (…) не гоняться за славою, за красотою века сего и за чем-либо подобным, не иметь где главу преклонить, переносить поношения и унижения, быть у всех в презрении и попрании.

Ты хочешь получить блаженство там? Потерпи здесь ради Христа – ничего не может сравниться с этим блаженством. (…) Чтобы нам достигнуть (Царствия), поревнуем добродетели мучеников: мужеству, ревности, вере, презрению настоящего, желанию будущего.

Бог не оставляет человека, когда попускает страдать, но желает увенчать его и сделать более славным. (…) Не только наносимые телу удары, но и страдание души приносит неизреченные венцы – и душевное страдание даже больше, чем телесное, если поражаемые переносят с благодарностью. (…) Великое дело – благодарность, любомудрие, терпение среди страданий; это – высшая добродетель.

Нет ничего лучше злострадания ради Христа. Я не столько ублажаю апостола Павла за то, что он был восхищен в рай, сколько за то, что он был ввергнут в темницу.

Если бы нужно было каждодневно претерпевать тысячи смертей, даже и самую геенну за то, чтобы видеть пришествие Христа в славе Его и сопричислиться к хору святых, то неужели не следовало бы перенести все это?

Великая добродетель – дерзновенное открытое исповедание Христа, и предпочтение этого исповедания всему другому так велико и дивно, что Сын Божий (…) исповедует такого Отцем Своим, хотя это воздаяние и несоразмерно.

Чем более разнообразные скорби и наказания посылает на тебя Господь, тем в большей мере оказывается Он простирающим к тебе искреннюю любовь.

Ничто так не отклоняет безпечность и рассеянность, как скорбь и печаль: она отовсюду сосредоточивает душу и обращает ее к самой себе. (…) От скорби мы получаем немало пользы еще прежде воскресения тем, что душа наша становится испытаннее, мудрее, разумнее и избавляется от всякой робости.

Скорбь приносит двоякую пользу: во-первых, делает нас более ревностными и внимательными; во-вторых, дает нам немалое право на то, чтобы быть услышанными (в молитвах).

Как землю нужно копать и пахать, так и для души, вместо заступа, нужны искушения и скорби, чтобы она не произрастила худых трав, чтобы смягчилась ее жестокость, чтобы она не возгордилась. Скорбь – учительница любомудрия, мать благочестия. (…) Ты потерпел какое-нибудь зло? Но если хочешь, оно вовсе не будет злом. Возблагодари Бога, и зло обратится в добро. Божие домостроительство таково, что чем нам вредят, то самое служит к нашей пользе. Чем тягостнее становятся гонения, тем более должна в нас умножаться добрая надежда, потому что тем более открывается и средств к нашему спасению и случаев к утешению.

Гонения и скорби, и тесные обстоятельства не только не должны смущать нас, но еще радовать, так как чрез них мы сообразуемся смерти Иисуса Христа, так сказать, изображаем Его в себе.

Мученики, подвергаясь страданиям, не только не малодушествовали, не только не скорбели, но радовались, торжествовали и ликовали. Смерть мучеников не есть смерть, а начало лучшей жизни, вступление в жизнь духовную. (…) Смерть мучеников есть поощрение верных, дерзновение церкви, утверждение христианства, разрушение смерти, доказательство воскресения, осмеяние бесов, осуждение диавола, учение любомудрия, презрение к благам настоящим, побуждение к терпению, руководство к мужеству, корень, источник и мать всех благ.

Не любящий брата, хотя бы и расточил имение и просиял в мученичестве, ни в чем не достигнет успеха. Кто любит, как должно, ближнего, тот не откажется служить ему покорнее всякого раба. Станем любить друг друга, и мы не будем иметь нужды ни в чем другом для преуспеяния в добродетелях, но все будет для нас удобоисполнимо без усилий, все будет у нас совершаться с великим успехом.

Прп. Ефрем Сирин. Христос – жизнь наша и спасение душ наших. Посему, кто страждет за Христа, тот страждет за свое спасение и за жизнь свою. Слово Господне благовествовало нам, что не имеет жизни в себе, кто не страждет ради Господа. (…) Кто нашел путь долготерпения и незлобия, тот нашел путь жизни. Потерпи для Господа в день скорби, чтобы покрыл тебя в день гнева. Блаженны терпящие для Господа и возгнушавшиеся прелестью века, ибо действительно наследуют они постоянную славу.

Если мы узники Спасителя нашего Бога, то не постыдимся носить на себе узы скорбей, но с радостью будем терпеть их, ожидая пришествия Его с небес, когда и нас причислит Он к лику святых.

Прп. Нил Синайский. Большую часть Божественных дарований примечаем зарождающимися в душе после затруднения и скорби. (…) Кто здесь не имеет скорби, тот чужд и радости (о Боге).

Прп. Исаак Сирин. Если душа не вкусит с ведением страданий Христовых, то не будет иметь общения со Христом.

Прп. Симеон Новый Богослов. Как ты думаешь быть общником славы Господней, когда не хочешь быть общником позорной смерти Его? Поистине всуе подвизаешься, не хочешь истинно взять на себя креста Христова, как Он повелел.

Прп. Макарий Египетский. Кто желает быть наследником Христовым, тот пусть вожделевает также соревновать и страданиям Христовым. Князь века сего (…) уготовляет великую славу и большую честь скорбями и искушениями, потому что вследствие оных люди делаются совершеннейшими. Князь века сего есть жезл вразумления и бич, наносящий раны младенствующим по духу.

Авва Зосима. Не всем принадлежит терпеть безчестие за имя Христово, не всем, но только святым и чистым; дело же подобных нам людей – с благодарностью принимать безчестие, исповедуя, что справедливо терпим за худые дела наши.

Что такое Церковь?

Приведем свидельства Священного Писания о том, что такое есть церковь:

«И, собрав их, Он повелел им: не отлучайтесь из Иерусалима, но ждите обещанного от Отца, о чем вы слышали от Меня, ибо Иоанн крестил водою, а вы, через несколько дней после сего, будете крещены Духом Святым. (…) Но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян. 1,4–8).

«При наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушно вместе. И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать» (Деян.2,1–4).

«Итак, Он, быв вознесен десницею Божиею и приняв от Отца обетование Святаго Духа, излил то, что вы ныне видите и слышите. (…) Услышав это, они умилились сердцем и сказали Петру и прочим Апостолам: что нам делать, мужи братия? Петр же сказал им: покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святаго Духа. (…) Итак, охотно принявшие слово его крестились, и присоединилось в тот день душ около трех тысяч. И они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах. (…) Все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого. И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога и находясь в любви у всего народа. Господь же ежедневно прилагал спасаемых к церкви» (Деян.2,33–47).

«Находившиеся в Иерусалиме Апостолы, услышав, что самаряне приняли слово Божие, послали к ним Петра и Иоанна, которые, придя, помолились о них, чтобы они приняли Духа Святаго. Ибо Он не сходил еще ни на одного из них, а только были они крещены во имя Господа Иисуса. Тогда возложили руки на них, и они приняли Духа Святаго» (Деян.8,14–17).

«Церкви же по всей Иудее, Галилее и Самарии были в покое, назидаясь и ходя в страхе Господнем; и, при утешении от Святаго Духа, умножались» (Деян.9,31).

«Когда Петр еще продолжал эту речь, Дух Святый сошел на всех, слушавших слово. И верующие из обрезанных, пришедшие с Петром, изумились, что дар Святаго Духа излился и на язычников, ибо слышали их говорящих языками и величающих Бога. Тогда Петр сказал: кто может запретить креститься водою тем, которые, как и мы, получили Святаго Духа? И велел им креститься во имя Иисуса Христа» (Деян.10, 44–48).

«Итак, внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею» (Деян.20, 28).

«Что мы пребываем в Нем и Он в нас, узнаем из того, что Он дал нам от Духа Своего» (1Ин.4,13).

«Но вы, возлюбленные, помните предсказанное Апостолами Господа нашего Иисуса Христа. Они говорили вам, что в последнее время появятся ругатели, поступающие по своим нечестивым похотям. Это люди, отделяющие себя (от единства веры), душевные, не имеющие духа. А вы, возлюбленные, назидая себя на святейшей вере вашей, молясь Духом Святым, сохраняйте себя в любви Божией, ожидая милости от Господа нашего Иисуса Христа, для вечной жизни» (Иуд. 1,17–21).

«Но вы не по плоти живете, а по духу, если только Дух Божий живет в вас. Если же кто Духа Христова не имеет, тот (и) не Его» (Рим.8,9).

«Но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога» (1Кор. 2, 12).

«Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас?» (1Кор. З,16).

«И такими были некоторые из вас; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего» (1 Кор. 6, 11).

«Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои?» (1Кор. 6, 19).

«Но каждому дается проявление Духа на пользу. Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков. Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно. Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, – так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом. Тело же не из одного члена, но из многих» (1Кор. 12, 7-14).

«Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение, дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге. Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены. И вы – тело Христово, а порознь – члены» (1 Кор. 12, 24–27).

«И все покорил под ноги Его, и поставил Его выше всего, главою церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем» (Еф. 1,22,23).

«Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас» (Еф.4,4–6).

«Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его» (Еф.5,29–39).

«И Он есть глава тела церкви', Он – начаток, первенец из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство» (Кол. 1,18).

«Ныне радуюсь в страданиях моих за вас и восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его, которое есть церковь» (Кол. 1,24).

«Чтобы, если замедлю, ты знал, как должно поступать в доме Божием, который есть церковь Бога живаго, столп и утверждение истины» (1Тим. З,15).

В наше время существует два определения, что такое церковь. Одно привычное понимание, что церковь – есть «богоустановленное общество людей, имеющих одну веру, Таинства, церковную дисциплину и иерархию». Существует и другое определение церкви, сформулированное А.С. Хомяковым: «Церковь есть (…) единство Божией благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати». В этом определении на первое место поставлен Бог, как глава и первооснова существования церкви. Из этого определения становится ясно, что церковь есть – Богочеловеческий организм, а не человекобожеская организация.

Иными словами в церкви, как в мистическом теле Христовом, пребывает тот, кто пребывает в Благодати Духа Святаго, достигая этого через покорность Воле Божией. Принадлежность к церкви главным образом выражается в животворящем единстве с Главой-Христом, а не в формальном членстве в той или иной церковной юрисдикции.

М.А. Новоселов

А.С. Хомяков писал: «Церковь называется единою, святою, соборною (кафолической и вселенской), апостольской, потому что она едина, свята, потому что она принадлежит всему миру, а не какой-нибудь местности; (…) потому что сущность ее состоит в согласии и в единстве духа и жизни всех ее членов по всей земле, признающих ее потому, наконец, что в писании и учении апостольском содержится вся полнота ее веры, ее упований и ее любви. (…) Из сего следует, что когда называется какое-нибудь общество христианское местной церковью, как-то: греческой, российской или сирийской, такое название значит только собрание членов церкви, живущих в такой-то стране».³⁶

Выдающийся церковный мыслитель М.А. Новоселов писал в своих письмах следующие размышления о церкви:

«Следует различать Церковь-Организм от Церкви-организации: не всякий, входящий в последнюю, причастен первой, не все члены церковной организации («общества, носящего имя христиан» – по Хомякову) суть члены организма – Тела Христова, Которое вбирает в себя, втягивает Таинственным способом лишь «избранных» (Мф. 22,14), «предуставленных к вечной жизни» (Деян. 13,48). Основу, стержень, костяк этого Организма-Церкви составляют духовно совершенные. Эту мысль ясно выражает знаменитый отец церкви, священномученик III-го века Мефодий, епископ Патарский. Вот что находим, между прочим, в одном глубокомысленном его рассуждении о созидании Тела Христова: «Совершеннейшие по степени преуспеяния составляют как бы одно лицо и тело церкви. И подлинно лучшие и яснее усвоившие истину, как избавившиеся от плотских похотей чрез совершенное очищение и веру, делаются церковью и помощницею Христа, как бы девою, по словам Апостола, соединяясь с Ним и уневещиваясь Ему, чтобы, приняв чистое и плодотворное семя учения с пользою содействовать проповеди для спасения других. Несовершенные и еще начинающие спасительное учение, – продолжает свою мысль св. Мефодий, – возрастают и образуются, как бы в материнском чреве, от более совершенных, пока они, достигнув зрелости-возрождения, приобретут величие и красоту добродетели, и потом по преуспеянии сами, сделавшись церковью, будут содействовать рождению и воспитанию других детей (…), осуществляя волю Слова».

Итак, мера святости определяет силу связи христианина с Телом Христовым. Эта мысль богомудрого священномученика, которая есть, конечно, и мысль святой церкви, ясно выражается в молитве, читаемой иереем над кающимся, после исповеди: «Подаждь ему образ покаяния, прощение грехов и отпущение. (…) Примири и соедини его Святей Твоей Церкви, о Христе Иисусе Господе нашем». Не ясно ли, что церковь мыслит человека, обремененного грехами, как бы оторвавшимся от нее или, по крайней мере, ослабившим свой союз с нею, находящимся как бы в чине оглашенных, о которых церковь за литургией и молится теми же словами, какими иерей о кающемся. Исповедь, очищая от грехов, облегчая груз греховный, снова подтягивает христианина к церкви, восстановливает нарушенную беззакониями связь с Нею. В полноте совершается это восстановление в следующем за исповедью величайшем Таинстве Тела и Крови Христовых, разумеется, если Таинство принято достойно, т. е. «со страхом Божиим, верою и любовию».

Другой глубокомысленный мыслитель, князь Дмитрий Александрович Хилков, так рассуждал о церкви: «По учению церкви, церковь Христова не только организация, но она еще живой Организм, Тело Христово. Как некогда Христос для выполнения Своего дела нуждался в Теле, так и ныне для продолжения Своего дела Он нуждается в видимом и осязаемом Теле. Нынешнее Тело Христа, это – Церковь Его. (…)