Текст книги "Вторжение"

:

– Куда свалить хотел?

– В город, куда…

– Родня, кореша, баба?

– Кореш. Вместе срок мотали. Курить можно, шеф?

Буров кивнул и выложил на стол пачку сигарет и зажигалку. Пока Марсель закуривал, Буров приоткрыл зарешеченное окно. Извивающаяся полоска дыма дернулась и потянулась к нему. Буров вернулся на место. Марсель не дергался, не нервничал, рука с сигаретой не дрожала. Смотрел невесело, но уверенно. Эти университеты он уже проходил.

– Упираться будешь?

– А че толку упираться? – взглядом спросив разрешения, Марсель пододвинул к себе пепельницу. Черная, массивная, дорогая, когда-то Буров и Муртазин стащили ее с места убийства – жмуру пепельница уже была не нужна. – Теплым взяли. С наркотой на руках. Б… дь… – Марсель вздохнул, страхивая пепел. – Знал, что зря я влез во все это.

– И кто тебя втянул?

– Не могу сказать.

– А говорил, упираться не будешь.

– Свое возьму на себя, – возразил Марсель. – Но сдавать никого не стану. Пойми меня правильно, шеф. Мне теперь на зону путь держать… А там репутация поважнее будет, чем здесь.

– Согласен, – кивнул Буров. Но, помолчав, быстро спросил: – Семен с железки?

Марсель напрягся, удивленно взглянул на опера.

– Откуда про него знаете?

– А я не знал. Ты только что подтвердил.

Марсель досадливо поморщился, но он относился ко всему философски – раз опер теперь в курсе, ничего не попишешь. Поэтому Марсель лишь кивнул. Буров показал ему фоторобот типа с залысинами и впалыми щеками, который ночью составлял с бомжом.

– Это он?

– Вроде похож. Только волос у него побольше.

– Может, подстригся?

Марсель не ответил. Буров отложил фоторобот в сторону, устроился поудобнее на старом скрипучем стуле и тоже закурил, настраиваясь на его волну.

– Ладно, Марсель, не тушуйся. От кого свалить хотел?

– От них. От тех, кто мать мою… – Буров увидел, как на нижней челюсти Марселя выперли и набухли желваки. – Суки отмороженные.

– Чего к нам не пришел?

– За решетку не очень хотелось. Вы ведь закрыли бы.

– Зато живой был бы.

Марсель невесело хмыкнул.

– Не уверен, шеф, что они меня на зоне достать не смогут.

– Почему?

– Отморозки же. Посмотри, что они с Пеликаном сделали.

– Ты в курсе?

– Город у нас маленький. Все в курсе. Каждая собака. Все наркоши попрятались. Все барыги номера сменили и затихарились, некоторые свалили. У меня все каналы сбыта обрубились…

– Кто это сделал?

– Я не знаю.

– А если подумать?

– Если бы я знал, пошел бы и спалил их, как они мою мать спалили! – Марсель вскричал так эмоционально, что голос дрогнул. – Заживо, сук, пусть горят! Я не знаю, кто они. Никто не знает. Я не знаю, где в Елецке они живут, не знаю, на чем ездят. Даже не знаю, как они выглядят… Знаю только одно.

– Что?

– Они отмороженные и крутые беспредельщики.

Это Буров прекрасно знал и без Марселя.

– Ладно. Рассказывай все как есть.

– Да нечего рассказывать. Они ищут товар.

– Как эта наркота попала к вам?

Марсель поколебался, но все же ответил:

– Семен. Работяга с железки. Они за дорогой следят, которая в сторону границы идет.

– В курсе. И что? Решили наладить бизнес?

– Какой бизнес? – удивился Марсель. – Ты че, шеф? Им бы в жизни в голову такая фигня не пришла. Говорю же, работяги простые. Что он, что Михалыч его, бригадир. Нашли они наркоту.

– Где?

– Там и нашли. На дежурстве. Выехали за пару километров от города, проверить полотно. Там с рельсами что-то было, или еще что-то, не знаю. А перед этим поезд из Ташкента прошел. Ну знаете, семичасовой. Они опа – глядь, а в траве около железки сумки лежат. А внутри догадайся что.

– Хочешь сказать, их с поезда кто-то скинул?

– Шеф, ну а как обычно такие дела делаются? Через пару километров уже вокзал. Там погранцы, таможня и менты поезд досматривают. Сумки скидывают с поезда после того, как границу пересекут. А потом специально обученные люди подбирают товар и вывозят, куда надо. А Семен с Михалычем…

– Оказались в нужное время в нужном месте?

– В ненужное и в ненужном, – мрачно буркнул Марсель. – Если бы эти уроды, если бы им удалось меня найти – сейчас Семена и Михалыча вы на городской свалке по частям бы собирали. Как Пеликана… Так что лучше бы они эти сумки никогда и не нашли.

– Погоди, Марсель. Сумки? Их было несколько, сумок?

– Штук шесть или семь. Не знаю точно. Они их прячут где-то. Мне дают по пакету. Но я даже первый не успел до конца продать, как сначала Барыга пропал, а потом Пеликан… Бизнеса не получилось.

Шесть или семь сумок. Бурову казалось, что кто-то из них двоих не понимает, о чем речь.

– Стой. Шесть или семь сумок?

– Ну да.

– Уверен?

– Так Семен сказал.

Буров боялся задавать следующий вопрос.

– И… сколько же там было наркоты?

– Около сотни.

– Сотни чего?

– Килограммов.

Пепел, словно изумившись, свалился с кончика сигареты Бурова и разлетелся на ошметки, упав на поверхность стола. Но Буров этого даже не заметил. Сто килограммов чистого героина. За всю историю милиции и затем полиции пусть и приграничного, но тихого и спокойного провинциального Елецка здесь о таких объемах наркотиков слышали только из новостей. Это все было где-то там – Петербург, Москва. Большие города, большие банды, организованная преступность. Буров был в шоке.

– Сто килограммов героина? – Марсель кивнул. – Твою мать. Твою же мать, а…

– А вы что думали? – буркнул уголовник. – Эти упыри будут людей мочить ради одного пакета наркоты? Там целое состояние. Сотни три-четыре муликов. Хватит, чтобы купить половину нашей деревни.

– Где остальное?

– Я не знаю.

– Где Сеня передавал тебе товар?

– В пивнухе. «Гамаюн». Мы созванивались, потом он шел с работы, по пути заходил в пивнуху. Мы пропускали по кружке, я брал пакет и отчаливал.

В кабинет вошел напряженный Муртазин.

– Иваныч, у нас труп.

– А ты не можешь?

– Иваныч… вызов в «Гамаюн».

Буров сжал зубы, туша сигарету. Марсель уставился в точку в пространстве невидящим взглядом, тихо протянув:

– П… ц.

– Я пивасика с рыбкой решил хряпнуть. А тут закрыто. Я стучать давай. В окно. А потом присмотрелся… Он на полу лежит. В крови…

Буров услышал это, проходя мимо патрульной машины с включенными мигалками, где ППСники говорили с Петровичем. Старик запинался и теребил пуговицу потертого пиджачка. С ним говорили Корболин и Новиков из ППС, «Гамаюн» был на их маршруте. А через две улицы начинался участок сына.

– Вы ничего не трогали кроме ручки? – спросил Корболин, но ответа Буров уже не услышал. Он зашел в грязную пивную. В центре помещения на боку лежал Агоев. Рубаха почернела от крови – ему нанесли несколько ножевых в грудь и живот. Окровавленные пальцы на руках были растопырены. Одна из ног неловко вывернута – ее сломали в колене. Знакомый почерк… Рот навеки искривился – судя по гримасе, Агоеву было так больно, что от одной мысли об этом Бурову стало не по себе. От трупа за прилавок тянулась полоса крови.

– Его в подсобке пытали, – говорил Мальцев, пузатый медэксперт из районного морга, вытирая платком пот со лба. – Когда ушли, он был еще жив. Пытался до двери доползти.

– Там тревожная кнопка… – кивнул, обернувшись на дверь, Гензер. При виде Бурова он нахмурился еще больше. – Еще один труп. П… ц какой-то, Буров.

– Они искали Авакяна, – сказал Муртазин, посторонившись и пропуская в пивную криминалиста. – От Пеликана или еще от кого-нибудь узнали, что Авакян тут вертелся. Бедный мужик… Он козел, конечно, был, но елы-палы…

– Они ищут не Марселя, – сухо возразил Буров. – Они ищут свои сто килограммов героина. И будут мочить людей, пока не вернут наркоту.

От волшебных слов «сто килограммов героина» замерли все, даже толстый Мальцев.

– Сколько? – протянул Гензер.

– Вы слышали, Федор Николаевич.

– Откуда… От… Б… дь, откуда?!

Буров, закурив, в двух словах пересказал историю Марселя. Гензер протяжно выдохнул, беря себя в руки.

– Дела, твою мать…

– Нужны постановления на обыск, и срочно, – сказал Буров. – Контора ремонтной бригады на вокзале. Дом этого Семена.

– Муртазин, в ЛОВД точные адреса пробей, – распорядился Гензер. Он тоже все еще был под впечатлением. – Подумать только, сто килограммов. У нас такого никогда не было… – и, подумав над собственными словами, он решительно добавил: – Так, все. Я звоню в областной главк, докладываю ситуацию – и пусть присылают к нам своих спецов. Хватит с меня трупов.

В этот момент Гензер, как и остальные, еще не подозревали, что уже очень скоро трупов будет гораздо, гораздо болье, а полиция Елецка буквально потонет в крови.

В собственной крови.

\

К четырем дня – времени, когда в штатном режиме дежурство ППСников подходит к концу – и Володя, и Маржанов чувствовали себя выжатыми лимонами. Но впереди, из-за особого режима, было еще четыре часа службы.

– Говорил со Ждановым сейчас, пока ты в дежурке отирался, – поведал Маржанов. – Он знает, как на хозяев дома выйти. Обещал завтра телефончик дать.

– Слушай, а тот дом нормальный вообще? Почему его продать не могут?

– Тебе не пофиг? Зато жить через дорогу от отдела. Ты прикинь, Вован, утром зубы начал чистить – и пока дочистил, уже на работе. Прикинь, как удобно.

– Ты предлагаешь пиликать на работу с зубной щеткой в руках?

– Это образное, твою мать, выражение.

– В некоторых районах за образные выражения и на перо могут посадить, – усмехнулся Володя. В очередной раз он снял кепи и вытер потные волосы. – Блин, какая духота сегодня… Дышать вообще нечем.

– Так дождь вечером будет. На разводе ж наш капитан Крюк говорил. МЧС штормовое предупреждение объявил.

Володя машинально глянул наверх. По небу бродили редкие белые облачка.

– Какое-то оно не сильно штормовое… Гулнар, ты не проголодался? У меня уже желудок крутит.

– Есть такое, – согласился Маржанов и взялся за микрофон рации. – Чашкан, 18—й, мы пожрать.

Но пообедать у них не получилось. Когда экипаж ППС вывернул на улицу Победы и пополз по направлению к Советской, где находилась любимая напарниками кафешка с едой на вынос, которой заправлял еще один приятель Маржанова по имени Чингиз, они увидели на перекрестке группу людей. Кричащая женщина махала руками. Рядом с ней причитали две пенсионерки – как близнецы, в платках и со старыми сумками в цветочек. Был еще мужичок в безрукавке на голое тело, который куда-то звонил.

– Это еще что за сходняк?

Женщина замахала руками ППСникам, увидев знакомую расцветку и мигалки на крыше. Маржанов тоскливо вздохнул.

– Пожрали…

– 18—й, Чашкан, а вы где сейчас? – быстрым голосом прохрипел из динамика рации голос диспетчера. – Вызов с Победы…

– Уже на месте, – бросил Володя в микрофон. Маржанов уже притормаживал около группы галдящих людей. Пряча телефон, мужик в безрукавке удивленно воскликнул:

– Ты смотри, а! Я еще отключиться не успел, а они уже здесь!

– Это наша работа, – провозгласил Маржанов. – Что случилось?

– Моя сумка! – запричитала женщина, и старушки согласно заохали. Ее платье было перепачкано в земле и пыли, колени до крови разодраны. – Он подбежал, толкнул меня, я упала, было больно…!

– Так, секунду, кто он? – перебил Володя.

– Вор!

– Супостат! – подтвердила одна из старушек. – Что делается, ты смотри…

– Когда?

– Да только что! Минуту, может чуть больше…!

– Как он выглядел?

– Да не знаю я! Только со спины его видела, как он убегал, скотина!

– Скотина, – заверила вторая старушка, качая головой и охая. – Ох, дела, средь бела дня…

– Заявление подавать будете?

– Смеетесь? Там мой телефон, деньги, документы! Что я теперь делать буду? – женщина разрыдалась. Старушки заохали еще громче:

– Что делается, ты смотри. Средь бела дня!

– Так, садитесь, – сориентировался Володя, открывая перед женщиной заднюю дверцу. – Попробуем найти по горячим следам. Вам помощь нужна? Он вас бил? Может, к врачу?

– Какой врач, сумка моя, – плакала женщина, послушно забираясь в воронок. Когда машина ППС отъехала, мужик в безрукавке пожал плечами и побрел дальше своей дорогой, а старушки остались охать:

– Главное, средь бела дня! Ты смотри, что делается, а.

Маржанов повел экипаж в сторону, куда, по словам плачущей потерпевший, убежал грабитель – за угол, на Московскую. Но здесь они проехали пару кварталов, чтобы убедиться – никого нет. Около одного из частных домишек ковырялся старик с голым пузом, насыпая лопатой песок в ведро.

– Гулнар, тормози. – Володя высунулся из окна. – Здрасте, здесь кто-нибудь пробегал?

– Проезжали только, – пожал плечами мужик, взялся за ведро и скрылся в калитке. Володя и Маржанов переглянулись.

– Что делать будем? Может, в отдел?

– Погоди, – сказал Володя. – Здесь через квартал Петя Лебедянский живет, алкаш. У него после отсидки вечно всякая шваль отирается. Давай проверим.

Маржанов пожал плечами и повел автомобиль на нужный адрес. Петя, одутловатый алкаш за 30, жил в разваливающемся домишке на Пролетарской, нигде не работал и целыми днями тенью шлялся по улицам. Однако каким-то образом своей цели он добивался и к вечеру находил или деньги, или собутыльников, у которых деньги имелись.

Когда они вывернули к дому Пети, то сразу заметили троицу у ворот.

– Мой сумка! Сумка! Это он!

– Гулнар, жми!

Патрульная машина взвизгнула крякалкой, устремляясь к дому. Тип с женской сумочкой в руках швырнул ее в сторону и бросился в открытую калитку. Когда Володя и Маржанов выскочили из машины, двое остальных – сам Петя и его собутыльник – выкатили на них опухшие от пьянства рожи и отступили в сторону.

– Это не мы, командир.

– Давай в обход! – крикнул Володя, бросаясь во двор. Спина грабителя мелькнула за кустами и скрылась за углом дома. – Стой, полиция! – заорал Володя, на бегу выхватывая дубинку. – Стой, хуже будет! Полиция!

Когда он выбежал на задний двор, грабитель пытался перебраться через высокий двухметровый забор – им владельцы соседнего дома отгородили свою территорию от ареала алкашей. Володя со всех ног пустился за ним и успел ухватить ногу грабителя до того, как тот перемахнул через забор.

– Назад! Гулнар!

Грабитель с силой брыкался и успел двинуть Володе по лицу. В глазах вспыхнули искры, и по лицу разлился жар. Володя замахнулся дубинкой и что есть сил врезал по ноге грабителя. Тот истошно взвыл. Двинув ему еще раз, Володя сдернул грабителя с забора. Послышался треск одежды – падая, грабитель распорол штанину и кожу на бедре и заорал еще громче и истошнее.

– Аааа! Нога! Моя нога!

Во двор, тяжело дыша, забежал Маржанов.

– Поймал?

– Моя нога!

– У тебя есть еще вторая, козел, – рявкнул Маржанов. А потом, присмотревшись к лицу грабителя, удивленно добавил: – Володь, глянь на него.

На земле перед ППСниками, вопя от боли, корчился Пляскин. Володя сжал зубы.

– Ну здорова, ублюдок.

±

Ремонтники из команды Михалыча располагались с торца складского здания: старая и грязная железная дверь, на которой мелом было когда-то выведено «Бригада №3/2». Ремонтник в оранжевой безрукавке со светоотражающими полосками курил у дверей, когда до него донесся шум двигателей. Машины были здесь редким гостем. Он скосил взгляд на звук и от неожиданности выронил сигарету: из-за угла показалась колонна полицейских машин с включенными мигалками. Одна, вторая, третья… Они рассредоточивались по территории перед складом, блокируя его по периметру. Рабочий, пораженно выкатив глаза, наблюдал, как из машин быстро выбегают люди – в форме с автоматами, в штатском в бронежилетах и с пистолетами.

– К стене! Быстро!

Рабочий хотел что-то сказать, но предпочел подчиниться. Тут же кто-то в форме грубыми пинками по голеням заставил его расставить ноги и заломил руки.

– Вы, блокируйте основной выход! – приказывал Буров, направляясь к железной двери. – Остальные заходим! Первая облава?

Он обернулся на нервную Веру, которая прижимала к груди папку, как сокровище. Она нервно кивнула.

– Не волнуйся, все будет хорошо.

Темный предбанник служил складом с инструментами, необходимыми бригаде для работы. Михалыч и Семен были здесь, когда внутрь ворвались полицейские.

– Всем оставаться на своих местах! Полиция! У нас постановление на обыск!

Семен бросился к двери в подсобку, его догнал Корболин из ППС.

– Куда? Сказано, стоять!

– Я просто в туалет!

– Посмотрим на твой туалет, – бросил Буров. – Народ, начинаем!

Вера выглянула в дверь наружу, громко позвав:

– Понятые!

За дверью, к которой так стремился Семен, находилась каптерка бригады: раскладушка и старая односпальная пружинная кровать, обеденный стол, холодильник, полки со всякой всячиной. Шкаф с личными вещами. Опера перерыли все – наркотиков не было.

– Иваныч, пусто.

– Черт, – буркнул он, покосившись на Веру. – Это должно быть здесь. Они круглосуточно находятся в помещении, даже по ночам один из них дежурит. Наркота здесь.

– Кинолог?

Буров кивнул. Вера достала сотовый телефон и набрала номер.

Кинолог был у пограничников, расквартированных на территории привокзального комплекса – здание погранотряда располагалось в паре сотен метров от конторы бригады Михалыча.

Перед складом была суета: большинство ППСников уехали – со стороны было видно, как перед отъездом они усадили в воронки задержанных членов ремонтной бригады. Остались только опера, но все в бронежилетах и с оружием.

Эту картину наблюдали двое в серебристом «лифане», который спрятался в тени на углу здания депо.

– Суки, – процедил Француз.

Штекер молча кивнул, продолжая наблюдать. К складу подъехал дежурный фургон из ОВД. Водитель, поправляя автомат, вышел и заговорил о чем-то с опером, который караулил вход в контору бригады.

Затем показалась «Нива» с зеленой полосой на боку. Пограничники. Француз и Штекер видели, как из вновь прибывшего внедорожника выходит военный в камуфляже, держа на поводке здоровенную овчарку.

– Пока не нашли.

– Может, товар не здесь? – с надеждой предположил Штекер.

– Сейчас увидим.

Овчарка подала голос и встала в стойку, устремляясь к холодильнику. Буров распахнул его. Бутылки, консервы, хлеб, банка с соленьем. Выдвинул единственный ящик – помидоры.

– Пусто.

– За холодильником! – догадалась Вера. – Отодвигайте его!

– Коль, помоги.

Буров и Муртазин налегли на холодильник. С противным скрипом царапая ножками старый линолеум на полу каптерки, холодильный аппарат поддался.

– Есть!

За холодильником в стене была неровная круглая дыра – ее просто выломали в кирпичной кладке стены. Буров достал телефон, быстро нажал кнопку фонарика и осветил нишу в стене.

Внутри, вповалку, одна на другой, лежали пыльные спортивные сумки. Бока раздувались – сумки были плотно набиты. Буров кивнул сам себе, чувствуя, как по коже спины пробежали мурашки удовлетворения. Такого с ним не было много-много лет.

– Нашли.

– Понятые, подойдите сюда! – подключилась Вера. – Вы можете видеть тайник в стене. Буров, доставайте.

Снаружи было видно, как забегали менты: опер у входа скрылся в дверях, тут же изнутри выбежал другой и бросился к фургону с надписью «Дежурная часть». Что-то крикнул водителю и заговорил по рации. Водитель побежал внутрь.

– Товар там, – процедил Француз. – Мы в жопе.

Через несколько минут изнутри показались люди. Понятые сели в машину к одному из оперов и уехали. Двое оперов в брониках, старый и помоложе, вышли с тяжелыми сумками. За ними семенил водитель в форме, с трудом волоча еще две тяжелые спортивные сумки. Они загрузили их в фургон. Потом опера снова скрылись в дверях и вышли с еще двумя сумками. После этого молодая девчонка в форме следачки принялась возиться с железной дверью в контору ремонтной бригады, опечатывая ее.

– Штекер, звони ему.

Штекер очень не хотел этого делать. До последнего все они надеялись, что их предприятие выгорит. Для этого они приложили очень много сил. Рисковали. Пролили немало крови. И все впустую?

– Рама, это я, – буркнул Штекер в трубку. – Х… вые новости. Мы на вокзале, около логова этих м… ков. Здесь мусора. Они нашли товар.

– Б… дь, – процедил Рама. – Б… дь! И что я скажу Князю?

– Что есть.

– Умный, да?

– Что нам делать-то?

Рама думал недолго.

– Двигайте за ними. Без палева. Сопровождайте наш товар. Если Князь будет задавать вопросы, я хочу иметь ответы на них.

– Понял. Отбой.

– Без палева!

Когда колонна во главе с перевозящей 95 килограммов полицейской «Газелью» выдвинулась в сторону Елецкого ОВД, серебристый «Лифан» покатил следом.

Рама вышел во двор. За высокой кирпичной стеной они были в безопасности. В передней части двора копошились гастрбайтеры – Рама слышал их тарабарщину и скрябанье лопат. Было слишком темно для этого времени. Рама поднял глаза. Небо было затянуто. А где-то на западе собирались темно-коричневые, грозные тучи. И они быстро приближались, расширяясь и увеличиваясь на глазах.

Будет дождь.

Напряженно размышляя над проблемой номер один, Рама открыл свою Kia sportage. Нашел в бардачке новую симку, вставил ее в трубку и, глубоко вдохнув, набрал заученный наизусть номер.

– Князь, это я.

– Есть новости?

– Груз у ментов.

– Что?

– Мы чуть-чуть не успели. Опоздали буквально на час-полтора.

Князь молчал. Это молчание Раме не понравилось. Все боялись, когда Князь подолгу молчал.

– Князь, мы старались. У любого из пацанов спроси…

– Меня не е… т, как вы старались, – голос Князя был спокоен, но Рама уловил яростные флюиды, которыми было пропитано каждое слово. – Главное результат. А результата нет. Вы просрали работу.

– Князь…

– Заткнись.

Князь взял время подумать. Рама считал секунды, вслушиваясь в прерывистое дыхание Князя.

– Вот что, – услышал он наконец в трубке. – Сегодня по всей области штормовое предупреждение объявили.

– Ну да, тучки собираются…

– Плевать мне на тучки. Обещают конкретную грозу. Говорят, даже самолеты могут отменить. Вкуриваешь? Этим можно воспользоваться.

– Что?

– Рама, вы когда начали работать, местную ментуру изучили?

Рама не нашел ничего, кроме как снова глупо спросить:

– Что?

– Ты, б… дь, глухой?

– Нет, то есть… Да, изучили.

– Сколько человек?

– В ППСной смене по восемь человек, ночью шесть, – отрапортовал Рама. – На весь город. В дежурной смене стандартный набор, двое в дежурке, плюс дежурные следак и опер. Постовой во дворе, на воротах. Это из тех, кто на виду. Наверняка есть еще пара человек.

– То есть, ночью почти никого?

– Почти никого, – подтвердил Рама, понимая, к чему клонит Князь. От этого в его животе что-то противно сжалось. – Пять-семь человек внутри.

– Хорошо, – голос Князя сейчас звучал зловеще. – Теперь слушай сюда. Мне нужен результат. В эту партию я вложил все свои свободные бабки. Если я потеряю ее, будут проблемы. У всех, Рама. И у тебя тоже. За партию мы должны были выручить почти четыреста муликов. Если меня от моих денег отделяют сраных пять красных… Это по 80 миллионов, б… дь, рублей на одного красного. Все просто. Ты меня понял?

– Нас всего четверо, – хрипло отозвался Рама.

– Это не проблема. Я сейчас звоню Губану. Через час он со своей бригадой будет у вас. И с инструментами для работы. Я обрисую ему картину, Губан возьмет все что нужно. Что с постами на въезде в деревню?

– Проверяют только на выезд. Въезд свободный.

– Хорошо. – после паузы Князь многозначительно добавил: – Не подведи меня. У тебя есть шанс. Если повезет, погода поможет. И это твой последний шанс, Рама. Сделаешь работу – получишь в два раза больше, чем мы договаривались. Передай остальным. И выезд за кордон по нашему каналу. Документы будут. Если нет… сам понимаешь.

– Я понимаю, – сдавленно подтвердил Рама.

Князь больше не сказал ни слова – он просто отключился.

Убирая телефон, Рама сделал глубокий вдох и собрался.

К черту, что пока еще никто не делал этого. Это просто задача. Которую надо разбить на мелкие пункты.

Заходя в дом, Рама позвонил Штекеру.

– Слушай внимательно…

– Восемь, наконец-то, – буркнул Маржанов. – Устал, как черт. Вован, может, это, выпьем где-нибудь?

– Без меня, – хмыкнул Володя. – Мне последнего раза хватило.

– Это да, неудачно мы с тобой пивка выпить зашли…

Они возвращались в отдел. Ветер гнал пыль по дороге. Волна ветра подхватила какую-то бумагу и закружила ее, затягивая вверх. Через дорогу быстро шла женщина с сумкой, беспокойно косясь наверх.

– Темно-то как, а. Как будто уже часов десять, – отметил Маржанов. Он склонился к рулю и через лобовое стекло посмотрел наверх. Низкие тучи грозно чернели над ними. – Дождь, походу, будет дай боже.

…В строящемся коттедже на окраине города Рама и Слон – мордастый и крупный, с резкими неприятными чертами лица громила – открыли ворота. Гастрбайтеры мешали в грязном чане бетонный раствор, тарабаря на своем. Во двор заехал джип. Рама махнул ему в сторону:

– Объезжай!

Джип прополз мимо разместившихся перед фасадной стороной дома работяг в комбинезонах. Пока Слон закрывал ворота, Рама направился следом. Джип обогнул дом и замер на заднем дворе, рядом с Kia Рамы. Из него вышли пятеро.

Рама знал каждого. Круглый, бритоголовый и круглолицый упырь в неизменной кепке, важно выпрыгнул из-за руля. С заднего сиденья выбрались трое. Бобер – с крупным кривым ртом и золотой фиксой на верхней челюсти. Ваха – черноволосый, небритый и вечно взлохмаченный. Дичь – остроносый, с темными волосами, собранными в пучок на затылке, он чем-то смахивал на индейца майя со старых картин. Лидер вновь прибывших, Губан – высокий, с наколками, покрывавшими его шею до самого подбородка и ушей, с выправкой спецназовца, которую сразу выделял наметанный взгляд – шагнул к Раме и пожал ему руку.

– Как доехали, Губан?

– Все путем. А вы тут ништяк обустроились. Место безопасное?

Рама хмыкнул.

– Хозяин коттеджа местный коммерс. В Городе он ресторан сейчас открывает. В доле с Князем. Про нас никто не знает, мы за высокой стеной и под прикрытием гастеров, – Рама кивнул назад, подразумевая двор с копошащимися на земле рабочими. – Пару дней назад какой-то участковый заходил, поговорил с бригадиром и свалил. Место безопасное. Что привезли?

– Все, – коротко ответил Губан и кивнул Бобру.

Бобер, Дичь и Ваха открыли багажник, выудили из него на свет божий четыре тяжелые сумки и понесли их в дом. Рама одобрительно хмыкнул.

– Князь хочет вернуть свой груз, – напомнил Губан. – Завтра за ним стопудов приедут мусора из Города. И тогда уже ничего нельзя будет сделать. Так что сегодня наш единственный шанс.

…Когда экипаж Володи и Маржанова проезжал мимо аптеки и сворачивал к отделу, Володя мельком заметил серебристый «лифан». Тот стоял по диагонали от отдела, на углу огороженной забором стройки.

– Я сейчас в дежурку, – хмякнул Маржанов. – Ты со мной? Хоть раз в жизни глянуть на сто кило героина. Блин, теперь твой батя в героях будет.

Володя не ответил, выходя из машины. Он обернулся на «лифан». Отсюда было видно, что внутри сидят двое, но кто они, Володя разглядеть не мог.

На низком черном небе, нависающим над Елецком, вспыхнула яркая молния: ломанной кривой она прорезала небо от края до края и, извиваясь, замерла на секунду, после чего затухла. А потом с небес раздался гром. Грозный, он нарастал с каждой секундой, становясь все громче и громче, раскатываясь по пространству, заставляя дребезжать стекла, срабатывать сигнализации машин, пригнуться спешащих домой редких прохожих – и возвещая о том, что случится сегодня ночью.

Знамения не понял никто.