Текст книги "Две жизни лейтенанта Деливрона"

– Поделом предателю, – сказал Андрей и предложил выпить еще вина за освобождение из плена. В голове немного шумело, и он под настроение продекламировал хокку сначала на японском, потом сделал перевод:

 
Крестьяне отказались пить саке.
А от чего они откажутся еще,
Когда им будет хуже?
 

Поручик сначала рассмеялся, но осекся и, внимательно посмотрев на собеседника, вдруг сказал:

– Шутить изволите? Умничаете?

– Полно вам, поручик! Я ведь безотносительно. Пришло на память по теме нашего заседания.

– Меня не оставляет желание спросить, как вы ухитрились выучить японский язык?

– Я же вам говорил, что почти два года обретаюсь на этих островах. За такое время медведя на велосипеде можно научить ездить…

– А вы постарались! Успели! – с какой-то издевкой сказал поручик.

Деливрон заметил, что под воздействием выпитого вина Тагеев становился мрачным и раздражительным. Ситуация ухудшалась, могла вспыхнуть ссора, но вовремя подбежал рикша, и офицеры вернулись в лагерь, где распростились безо всякого сожаления и пожеланий новых встреч.

Наступивший 1905 год не улучшил обстановку на фронте и продолжился военными неудачами России.

В марте после сражения под Мукденом в Японию доставили более двадцати тысяч пленных. Как писали газеты, в результате тяжелейших боев, продолжавшихся в Маньчжурии две с лишним недели, ни одна сторона не смогла добиться решающего успеха, но японским войскам удалось войти в город Мукден и объявить себя победителями.

Лейтенант Ямагути предложил Деливрону вновь поехать в лагерь Мацуяма, куда были направлены многие военнопленные, в том числе раненые, чтобы на месте узнать, как вновь появившиеся в Японии русские переживают необычные для них условия неволи. Коико постоянно работала в этом госпитале с ранеными пленными, поэтому Андрей быстро согласился и отправился на остров Сикоку.

В лагере он, минуя бараки и дом, где содержались офицеры, пошел прямо в госпиталь. Заглянул внутрь и, увидав Коико, приветливо помахал, чтобы она вышла к нему. Девушка вскоре освободилась, и молодые люди рука об руку пошли гулять. Андрей расспрашивал о работе в лагере, рассказывал о себе, мечтал о том времени, когда Коико сможет приехать к нему в Токио. Девушка сказала, что в новой партии пленных оказалось много раненых и даже тяжелораненых. С грустью добавила:

– Одному молодому офицеру, наверное, придется ампутировать ногу. Рана не заживает, гноится, вот-вот начнется гангрена. Он мучается, кричит от боли, но резать ногу никак не соглашается. Жалко его, он очень молод.

Андрей внимательно слушал и сочувственно качал головой. Коико вдруг с улыбкой добавила:

– Этот офицер внешне немного похож на наш японский народ. У него глаза не как у русских, а узкие.

При этом она пальцем немного потянула край глаза, как делают русские, изображая азиатов.

Андрей захотел познакомиться с раненым, и они вернулись в госпиталь. В прежний его приезд это помещение почти пустовало, а сейчас было заставлено рядами железных коек, между которыми оставались небольшие проходы. Коико направилась к дальней стене мимо лежавших молча или стонавших раненых. Там у окна они увидели молодого человека со скуластым лицом и почти монгольским разрезом глаз. Казалось, что он спал, но лишь Коико подошла к его кровати, лежавший тотчас открыл глаза. Увидев, что она не одна, раненый, обращаясь к Андрею, сказал:

– Я – прапорщик 22-го Восточно-Сибирского полка Мордвинов Тимофей. Раненым попал в плен под Мукденом. Привезли сюда в госпиталь. Нога не заживает, врачи хотят отрезать ее. Но мне непонятно, почему надо резать, ведь рана была пустяшная? Если б осколком чикнуло – другое дело, а в меня пуля угодила. Лечить нужно!

Коико ответила по-русски:

– Это заражение. Грязное попало в рану.

Андрей спросил у нее:

– Что можно сделать, чтобы спасти ему ногу?

Девушка, волнуясь, как за собственную беду, рассказала, что говорила об этом случае с главным хирургом госпиталя. Тот объяснил, что потребуется долгое и дорогостоящее лечение, которого в этом госпитале раненому военнопленному никто не может предоставить. Может помочь купание в онсэн – теплом минеральном источнике, где поврежденные ткани ноги будут быстрее заживать.

Деливрон задумался, а потом с уверенным видом попытался успокоить Коико и раненого:

– Попробую поговорить с начальником лагеря, может, он разрешит поехать нам вместе в Токио и проконсультироваться с врачами из клиники университета.

– Понадобятся деньги, – нерешительно сказала Коико.

– Деньги я найду!

Мордвинов с мольбой в голосе произнес:

– Помогите спасти ногу, Христом Богом вас прошу. Век не забуду!

Андрей отправился к полковнику Коно и попросил о помощи. Добряк Коно сказал, что у него нет полномочий отпустить пленного из лагеря, даже раненого. Пришлось предъявить начальнику лагеря документ Генерального штаба, выданный ему лейтенантом Ямагути. Бумага возымела действие, Коно с уважением посмотрел на Андрея и согласился. «Хоть одно доброе дело выгорит с помощью японских офицеров», – усмехнулся Деливрон.

В Токио поехали втроем: Андрей с Коико и Мордвинов в коляске для инвалидов. Поместив раненого прапорщика в университетскую клинику под наблюдение лучших в стране врачей, которым были заплачены хорошие деньги из средств Деливрона, Андрей и Коико уединились в отеле.

Лечение Мордвинова в клинике пошло успешно, и через месяц его отвезли для водных процедур в горный пансионат, при котором имелся онсэн, где люди лечили разные недуги.

В мае девятьсот пятого находившихся в Японии русских охватил ужас от осознания размеров морской катастрофы, случившейся в битве у острова Цусима, в которой шедшая из Петербурга 2-я Тихоокеанская эскадра потерпела сокрушительное поражение от подстерегавшего ее японского флота. В этом последнем сражении войны на море большая часть русских кораблей была потоплена противником или затоплена собственными экипажами, часть кораблей сдалась на милость победителя, несколько было интернировано и лишь четырем удалось дойти до русских портов.

Японские газеты трезвонили на весь мир о великой победе своего флота. Деливрон воспринял горькие вести как личную трагедию и тяжело переживал гибель русских кораблей и товарищей-моряков. В его памяти вновь и вновь появлялось надменное лицо лейтенанта Торо Кабаяси, который еще до начала войны предрекал трагический финал для России. В подавленном настроении Андрей проводил занятия со своими студентами в университете, а потом приходил домой, падал на кровать и безучастно лежал лицом к стене.

Еще одним ударом для него в те же дни стало сообщение о том, что лейтенант флота Деливрон Андрей Андреевич, то есть он собственной персоной, уволен со службы и отправлен в отставку. Он узнал эту абсурдную новость во французском посольстве, куда доставлялись газеты из России. На крайне неприятное для себя известие Андрей наткнулся, читая «Русские ведомости», которые печатали официальные сообщения.

Что это может означать, почему его вдруг уволили с военной службы в то время, когда он два года провел за границами России и выполнял специальное задание во враждебной стране? Это для него было совершенно непонятно. В голову лезли мысли о том, он проявил себя бездарным разведчиком, и служба отказалась от него на фоне поражений русской армии и флота. Но ведь он, несмотря на противодействие японской контрразведки, продолжает работать и отправлять информацию в Россию, успокаивал себя отставной лейтенант. Недавно передал сообщение о том, что скрытно двигавшуюся на Восток 2-ю Тихоокеанскую эскадру 30 марта недалеко от Сингапура встретили два британских крейсера, командиры которых информировали об этом военно-морское ведомство в Токио, ведь англичане рассматривали Японию в качестве дружественной державы. Деливрона об этом факте известил Леон Гаррос, который узнавал новости обо всем у друзей из английского посольства. Андрей рассчитывал на то, что его донесение будет передано командованию эскадрой, и вице-адмирал Рожественский своевременно примет меры предосторожности. Ответа на отправленное разведывательное сообщение не последовало.

После Цусимской катастрофы все казалось бессмысленным.

Вставать с кровати и смотреть на белый свет Андрею совершенно расхотелось. Таким небритым, помятым, угрюмым его застала Коико, приехавшая узнать, что случилось с любимым, от которого перестали приходить письма.

Девушка долго не могла придумать, как вывести его из состояния абсолютной апатии. Потом решила сесть рядом на кровать, стала гладить по голове и, сама, не зная почему, вдруг начала рассказывать тихим голосом древние японские сказки про оживших животных, могучих богатырей и добрых волшебников. Когда-то в детстве эти сказки рассказывала бабушка, а она ребенком с удовольствием ложилась спать, слушая их.

Ласковый голос, нежные прикосновения рук, знакомый приятный аромат, исходивший от ее одежды и волос, постепенно успокоили Андрея. Он, наконец, разжал кулаки, которые сжимались словно в судорогах, спокойно раскинул руки и задремал.

Коико сняла одежду и аккуратно, чтобы не разбудить, раздела Андрея. Тихонько легла рядом и начала делать легкий массаж. Как медицинская сестра она точно знала, что массаж улучшит кровообращение, кровь будет активнее питать все уголки тела, и жизнь снова придет в организм ее любимого человека. К тому же массажные движения, которым обучены все японские женщины, принесут ему наслаждение.

Действительно, на следующее утро Андрею стало намного лучше. Подобно тому, как два года назад в госпитале Нагасаки Коико подняла его на ноги после физических страданий, сейчас она пришла на помощь к нему в трудную минуту и нашла возможность привести его в себя после душевных мучений.

Уезжая в Нагасаки, Коико с улыбкой спросила:

– Правда тебе лучше? Не будешь больше болеть?

Андрей прижал ее к груди и шепнул:

– Теперь не буду.

Придя в себя, Андрей проклинал возникшую слабость и одновременно благодарил Коико за то, что она сделала для него. Он вновь обрел энергичность и активность. За новостями о событиях в мире как обычно отправился во французское посольство. Леон Гаррос передал ему пачку свежих газет на разных языках и шепотом, словно заговорщик, сказал:

– Есть и другие новости.

Деливрон удивленно поднял глаза, а собеседник усадил его в кресло и выложил неожиданную весть:

– Я имею точные сведения, что американский президент Теодор Рузвельт обратился к русскому императору с предложением начать мирные переговоры с Японией. Знающие люди говорят, что русские согласятся сесть за стол переговоров.

Через какое-то время все тайное становится явным, и о готовящихся мирных переговорах стали писать в газетах. Деливрон сам нашел эти сообщения, когда сопровождал поправившегося прапорщика Мордвинова из лечебницы на водах в лагерь Мацуяма. Лечение пошло на пользу, и молодой офицер уже самостоятельно ходил с тростью, хотя заметно прихрамывал. Но нога была спасена, и это делало его абсолютно счастливым:

– Я вам бесконечно благодарен, Андрей Андреевич, за бескорыстную поддержку, которая избавила меня от печальной участи инвалида.

– Хорошо, Тимофей Петрович, надеюсь побывать у вас на свадьбе!

– Эх, кабы на волю теперь, тогда можно и о свадьбе помечтать!

– А вот в газетах как раз и пишут, что намечаются переговоры между Японией и Россией о заключении мира. Они в ближайшее время начнутся в американском городе Портсмут. Заключат мир, и пленных отпустят. Так что готовьтесь, Тимофей Петрович! И я буду ждать.

В лагере Мордвинов направился к полковнику Коно, чтобы известить о своем возвращении с лечения, а Деливрон прямиком пошел в госпиталь навестить Коико. И вдруг увидел, что его любимая в непривычном волнении выбежала из помещения на улицу. Он подошел, взял ее за плечи и спросил:

– Что случилось, милая?

Коико заговорила сбивчиво:

– Андрей, я хотела сказать. Нет. Я хотела попросить избавить меня от излишней назойливости, которую проявляет один русский офицер. Для японской девушки совершенно неприлично, нет, просто невозможно получать знаки внимания от незнакомого мужчины.

Деливрон буквально остолбенел от услышанного и возмущенно воскликнул:

– Кто это? Как он смеет?

В этот момент дверь распахнулась, и вышел не кто иной, как его знакомец поручик Тагеев. Удивленно воззрившись на Деливрона, который стоял рядом с Коико, он застыл и в задумчивости подкручивал холеные усики.

Коико взглядом указала на него и громко по-японски ответила:

– Вот этот нахальный господин!

Андрей попросил Коико отойти, медленно подошел к поручику и отчетливо произнес:

– Господин Тагеев, недвусмысленно хотел бы уведомить вас, что вам следовало бы умерить свой пыл и прекратить общаться с известной японской медицинской сестрой. Это совершенно выходит за рамки приличий!

– Здра-авствуйте, господин Деливрон, – с ноткой издевки начал Тагеев. – Вас-то, собственно, с какой стати занимает этот вопрос?

– С той стати, что она – моя невеста, – не таясь, ответил Андрей.

– Вот, собственно, как! – тонкие губы Тагеева покривились от подобия улыбки. – И здесь успели. Как вы все успеваете, и японский язык выучить, и невесту найти, и даже за своими офицерами в лагере военнопленных приглядеть? Или я не прав?

Деливрон напрягся, сжал кулаки от злости, хотел ответить резкостью, но вовремя спохватился, заставил себя успокоиться, а затем с улыбкой сказал:

– Радуйтесь, господин Тагеев, что японцы отобрали у нас оружие и сделали невозможным проведение дуэлей на их территории! Но в качестве ответного хода после ваших упреков я хотел бы попросить разъяснить один малопонятный для меня вопрос.

– Что же вас, господин Деливрон, собственно, так заинтересовало?

– Заинтересовало, каким же образом вы в плен попали. Говорите, что негодяй и предатель Купчинский на вашей лодке стал махать белым платком и к вам подошел японский миноносец, не так ли? А вы-то, что делали, пока он размахивал платком, почему не пресекли предательство? Или тоже решили сдаться неприятелю, да еще с секретными документами из крепости Порт-Артур?

Пришел черед возмущаться Тагееву. Он побагровел, вскинул голову и резко бросил:

– Я вам говорил, что все произошло мгновенно! И почему я обязан перед вами отчитываться? Да, жалко, что нет возможности вызвать вас на дуэль! Ну, ничего, придет время – сочтемся!

Поручик развернулся и с оскорбленным видом пошел в лагерь, позванивая шпорами.

– Как же, как же, мгновенно произошло! – вослед ему рассудительно говорил Андрей. – Минимум полчаса миноносцу требовалось, чтобы вас заметить, изменить курс, подойти и спустить шлюпку с матросами. Вы, сударь, либо спали без задних ног вместо того, чтобы нести вахту, как старший морского перехода, либо делали вид, что спите, и ждали японцев. Тоже, «собственно», герой нашелся!

Он предположил, что Тагеев теперь начнет делать ему гадости, но больше судьба их не сводила.

Мирный договор, подписанный в американском Портсмуте по окончании Русско-японской войны 23 августа 1905 года, определил дальнейшую судьбу более 70 тысяч русских военнопленных. Статья XIII Договора гласила, что с момента вступления документа в силу производится взаимный обмен пленными, для чего назначаются специальные комиссары. Правительства Японии и России должны представить документально подтвержденные счета об их прямых расходах «на попечение и содержание пленных с момента взятия в плен или сдачи и до смерти или возвращения». Пребывание русских пленных на чужбине обошлось царскому правительству в 46 миллионов рублей золотом.

Перед тем как началась отправка пленных в Россию, Деливрона вновь навестили капитан Ояма и лейтенант Ямагути. Поблагодарив учителя за помощь в работе с военнопленными, они отметили, что в тех лагерях, где побывал господин Деливрон, не было ни одного конфликта, поэтому никого из русских солдат или офицеров не пришлось привлекать к дисциплинарной ответственности. Эта работа оценена правительством Японии, и на его имя открыт счет в банке, куда уже поступили деньги. Теперь офицеры контрразведки просили Андрея проследить за тем, чтобы отъезд военнопленных также прошел без осложнений, которые могли бы возникнуть из-за желания кого-то из них непременно уехать домой первым, отобрав эту очередь у товарищей по несчастью. Пришлось согласиться, но взамен потребовать разрешения на выезд в Россию после отъезда из Японии всех пленных.

В начале 1906 года пароходы увозили последних русских военнопленных. Госпитали при лагерях расформировали, а медицинский персонал рассчитали. Коико вернулась в свой госпиталь в Нагасаки, где начальство порадовало ее, предоставив несколько дней для отдыха.

Счастливая, она поехала к любимому в Токио. Деливрон тоже оказался незанятым: учеба в группах русского языка в университете временно прекратилась. Казалось, что вся Япония, ценой огромного напряжения, выигравшая войну с Россией, прилегла отдохнуть после заключения мира. Даже офицеры контрразведки Ояма и Ямагути больше не наведывались к своему учителю. У Андрея была догадка, что оба они уехали в Китай, где японцы стремились упрочить свое положение. Капитан Ояма в одном из разговоров намекал на возможность такой командировки. Видимо, так и случилось.

Встретив на вокзале Коико, он предложил ей совершить небольшое путешествие по самым живописным местам Японии. Девушка даже в ладоши захлопала, когда услышала о предстоящей поездке.

Время попусту тратить не стали, в тот же день наняли возницу с удобным для долгого пути экипажем и укатили из шумного города. В пути они останавливались у древних храмов и замков, любовались уютными парками и тихими уголками природы. Коико хорошо знала историю своей страны и охотно брала на себя обязанности гида, переезжая от памятника к памятнику. Деливрон почти два года прожил в Японии, и за это время успел полюбить изумительную, ни на что не похожую природу и архитектуру островной страны. Но каждый раз, подъезжая к поросшей соснами отвесной скале, на вершине которой гармонично вписывался в окружающий пейзаж древний храм или замок, замирал от восхищения.

Одну из остановок по предложению Коико молодые люди сделали в горах, где вывеска показывала путь к онсэну. Она взяла Андрея за руку и по дорожке с каменными ступенями повела вниз, откуда поднимались облачка пара. Андрей про горячие источники много читал и слышал, даже возил раненого Мордвинова в водолечебницу, но сам ни разу не бывал. Они спустились к каскаду небольших естественных водоемов, переходящих один в другой.

Возле верхнего стоял деревянный навес над дощатой площадкой с длинными скамьями, на которых лежали чьи-то вещи. Девушка подошла к свободной скамье, сказала, что здесь надо раздеться. Андрей в недоумении наблюдал, как она без тени стеснения сняла одежду, и нагая пошла к валунам, среди которых плескалась вода. Он воскликнул:

– Куда ты в таком виде? Там же незнакомые люди!

Коико со смехом оглянулась:

– Ну что ты! В онсэне все купаются так, без одежды. Мужчины и женщины, молодые и старые. Это – японская традиция. Не надо стесняться, никто не будет нас рассматривать.

Андрей замер, пока она шла к воде, и любовался её молочно-белой кожей. Он поймал себя на мысли, что никогда прежде не видел свою возлюбленную при естественном свете солнца. В номере отеля свет всегда был приглушенным, зачастую электричество вообще выключали. Теперь же она явилась словно богиня Афродита из вод в красоте своей наготы. Коико развела в стороны руки, балансируя на камнях перед тем, как погрузиться в воду, мышцы ее напряглись, а на худенькой спине выступили по-девчоночьи острые лопатки. Андрею пришла в голову мысль, что неприлично столь пристально разглядывать совершенно раздетую женщину, и он нерешительно последовал за ней, однако полотенцем все же прикрылся.

Среди купающихся действительно можно было встретить людей разного пола и возраста. Кто-то сидел и даже дремал в воде, какие-то женщины стояли и разговаривали, тут же плескались дети.

Коико расположилась рядом с Андреем и увлеченно рассказывала, что японцы с давних пор любили проводить время в горячих источниках, потому что такие процедуры продляют жизнь. Андрей, слушая объяснения, испытывал полное блаженство. На память ему вдруг пришла когда-то прочитанная и запомнившаяся хокку:

 
Сакэ онсэна горячей!
Не водоросли твои ли
Меня так сладко напоили?
 

Коико выслушала и, лукаво улыбаясь, ответила в лад ему:

– А специально для тебя – мужская хокку:

 
Две дольки персика виднеются в пару,
И в дождь, и в снег, и в летнюю жару.
Что нас, в конце концов, влечет в онсэн?!
 

Андрей рассмеялся и шутливо погрозил пальцем.

Поездка продолжалась несколько дней, и перед возвращением в Токио они поехали к священной для японцев горе Фудзияма. Пока Андрей рассматривал красоты этого замечательного места, Коико поодаль долго молилась, стоя на коленях. Потом путники молча тронулись в обратный путь.

В отеле они вместе разбирали багаж, рассматривали и расставляли по полкам купленные в дороге сувениры. Андрей отдал Коико фотокарточки, отпечатанные мастером возле одного из замков в окрестностях Токио, сел на диван и, закинув руки за голову, в задумчивости сказал:

– Мы с тобой прямо-таки в свадебном путешествии побывали.

Коико откликнулась без радости:

– Верно! Только у нас свадьбы не было.

Андрей понимал, что печалило девушку:

– Милая, именно об этом и хочу поговорить с тобой. В Японии я живу почти два года, за это время прошла тяжелая война, во время которой я пребывал в статусе интернированного. Русских военнопленных отправили домой, и мне кажется, что пора тоже собираться. Но только вместе с тобой, сыграв здесь свадьбу!

– Андрей, я же тебе говорила, что мой отец не позволит нам вступить в брак.

– Ладно, если ты считаешь, что не получится в Японии, тогда поехали в Россию, там поженимся и будем жить.

– Я думала об этом. Но там ты будешь на родине, а я – на чужбине. Что я буду делать в незнакомой стране?

– То же самое, что и здесь – пойдешь работать медицинской сестрой в госпиталь. Или нет! Ты родишь мне детишек и будешь их воспитывать!

– Ой, Андрей, для меня очень сложно решиться уехать в чужую страну. Пусть пройдет какое-то время, прежде чем я попробую обдумать, как нам жить дальше.

Но дальнейшие события показали, что времени у них не осталось. Уже на следующий день на улице Токио Коико тревожно сказала:

– Андрей, за мной следят люди моего отца!

– Почему ты так решила?

– Я видела одного из них, когда мы выходили из отеля, но подумала, что могла ошибиться. И вот сейчас он смотрел на нас на том перекрестке. Это был человек в черной одежде, он живет в замке, отец поручает ему важные задания, я его хорошо знаю, ошибки быть не может. Наверное, отец узнал, что я живу у тебя, и приказал своим людям привезти меня домой.

Деливрон посмотрел в направлении перекрестка, но там никого не было. Происшествие его взволновало, и он решительно сказал девушке:

– Нам необходимо срочно сменить место жительства. Я займусь этим немедленно, а ты жди в отеле и никуда не выходи без меня.

Через пару часов Андрей возвращался по своей улице и вдруг услышал громкие крики. Ему показалось, что зовут его по имени. Ускорив шаги, он подошел к отелю и увидел, как японец мощного телосложения в черном одеянии схватил Коико и тянул к стоявшему рядом экипажу. Андрей побежал, чтобы успеть спасти любимую девушку, вырвать ее из рук похитителя. Но экипаж быстро тронулся с места и промчался мимо по улице. На козлах сидел человек в черном и хлестал лошадей. Коико находилась позади него. Глаза Андрея и Коико на секунду встретились, девушка тут же поднялась во весь рост и взмахнула руками.

То, что произошло в следующий миг, долго не укладывалось в сознании. Андрей был не силах понять, как могло такое случиться. Девушка на ходу выпала из экипажа и, упав, разбилась об камни мостовой. К ней подбежали несколько прохожих, они что-то кричали, махали руками. Лицо Коико было залито кровью, по ее неестественной позе было понятно, что она мертва. Андрей застыл на месте, на какое-то время лишившись способности что-либо соображать.

Экипаж вернулся к месту происшествия, человек в черном растолкал прохожих, подхватил неподвижное тело Коико, положил на сиденье и собрался уезжать. Андрей очнулся и бросился к нему с криком: «Что ты наделал, мерзавец!», но тот крикнул: «Убирайся с дороги!» и ударил Деливрона палкой. Кровь прилила к лицу Андрея, в приступе ярости он схватил камень с булыжной мостовой и бросил во врага. Тяжелый булыжник попал в висок человеку в черном, от удара тот опрокинулся и выпал из экипажа. Шансов выжить у него не осталось.

«За Коико тебе надо было отомстить, и я сделал это!» – подумал Андрей и пошел прочь.

Он долго бесцельно бродил по улицам, пока пришел в себя. Мысли наконец выстроились стройно и логично. О страшных последствиях гибели Коико старался не думать, спрятав все, что связано с этим куда-то в далекие тайники сознания. Сейчас он понимал лишь то, что его должна искать полиция, которая будет расследовать уголовное дело. Погибла Коико, для которой он был самым близким человеком. Полицейские захотят допросить его по этому происшествию. Одновременно убит возница, похитивший девушку, и в этом обвинят только его, свидетели найдутся. В итоге японская Фемида все грехи взвалит на него, притом расплата за них окажется очень тяжелой для русского человека. Как юрист, он все прекрасно понимал. Иностранцев в этой стране не казнили, но пожизненное заключение ему было обеспечено. Представить себе такое будущее было страшно.

Единственный выход – срочно бежать из страны. В отель идти нельзя, потому что там его будет ожидать полиция. Все оставшиеся вещи и документы, придется бросить, иначе пропадешь. В банк за деньгами не стоит показываться по той же причине. Даже на железнодорожном вокзале, возможно, будет ждать засада. Что делать, когда деньги в наличии имеются только те, что лежат в кармане? Правильно, нужно помыслить в поисках правильного решения! Ехать следует в Йокогаму, откуда ближайшим пароходом убираться в Шанхай. С вокзала не уедешь, поэтому нужно искать экипаж. Подойдет тот возница, что возил их с Коико в путешествие. Ему тогда хорошо заплатили, поэтому он может согласиться отвезти в долг.

Так и получилось: в Йокогаму он попал без проблем. Но возле конторы компании пассажирской линии Йокогама – Шанхай, где продавали билеты на отходящий пароход, дежурил полицейский, внимательно осматривавший всех европейцев. Деливрон счел за благо не попасться ему на глаза.

В задумчивости он шел вдоль причалов торгового порта, размышляя, что предпринять для побега с островов. Вдруг рядом послышался знакомый рокочущий голос:

– Господин учитель, здравствуйте! Почему у вас такой печальный вид?

– Здравствуйте, мистер Грегори! – ответил Деливрон бывшему ученику, ибо перед ним стоял австралиец «Рыжий Грегори», студент из его первой группы. – Печалюсь тому, что проблемы возникли. А вы как поживаете?

– Я работаю в порту переводчиком разных языков: английского, французского, немецкого и даже, благодаря вам, переводчиком русского, что теперь очень ценится. Однако какие у вас возникли проблемы, может, я смогу вам помочь?

От неожиданности встречи, результат которой мог бы поспособствовать ему в бедственном положении, Андрея словно прорвало. Не задумываясь о последствиях, он выложил Грегори все, что случилось с ним и Коико. Тот слушал, открыв от удивления рот и приглаживая свои всклокоченные волосы. Когда рассказ закончился, он решительно сказал:

– Я знаю, как вам помочь. Подходите к тому грузовому пароходу под американским флагом, он сегодня уйдет в порт Сиэтл на севере Штатов. В Шанхай отправить вас я не смогу, а капитан этого парохода – мой друг. Он оформит вас матросом, и вы попадете в Америку. А оттуда уже в Россию. Я иду говорить с капитаном, а вы подходите через полчаса на причал.

– Спасибо вам, Грегори! Не знаю, чем отплатить вам за помощь.

– Я решил ехать в Россию. В Петербурге буду учиться на геолога. Может быть, там и мне понадобится ваша помощь. Как учит русская пословица: «Гора с горой не сходится, а человек с человеком сойдутся обязательно».

Расставшись с Грегори, Деливрон неожиданно столкнулся с новым препятствием. По территории грузового порта прохаживался полицейский, который подозрительно смотрел в его сторону и направился к нему с целью проверки документов. Но Андрей уже почувствовал, что удача идет к нему в руки, поэтому действовал быстро и напористо. Он сам свирепо набросился на молодого полицейского:

– Я здесь выполняю задание Генерального штаба, – он ткнул в лицо полицейскому свой документ. – Не вздумайте мешать мне, иначе вас ждут большие неприятности! Что вы здесь торчите, будто на прогулке? Марш отсюда к воротам грузового порта и выполняйте свои обязанности там! А я проверю и сообщу вашему начальнику.

Полицейский опешил от такого поворота дел, вытянулся по стойке смирно, козырнул и быстро отправился выполнять приказ странного европейца, прекрасно говорившего по-японски.

Через несколько часов Деливрон стоял на палубе американского судна, выходившего из порта в открытый океан, тяжело переваливаясь с волны на волну. Япония оставалась за бортом. И в этот миг, когда огни порта почти пропали, Андрея, будто молнией ударило – он понял, как получилось, что Коико разбилась. Нет, она не оступилась в экипаже и не выпала случайно. Дочь самурая знала, что не сможет жить в заточении, и эта хрупкая девушка с характером воина решила на глазах у любимого уйти из жизни, бросившись на камни мостовой.

Глаза Андрея заливали слезы, он поднял их к небу, и ему показалось, что среди звезд ему загадочно улыбается бесконечно милая японская девушка Коико.