Текст книги "Что ответить дарвинисту? Часть II"

4. Ящерицы и волшебство

Так что же получается? Что так сильно раскрученная «наблюдаемая эволюция ящериц», на самом деле… пшик на ровном месте?

В целом, да. Но за исключением только одного удивительного примера. Есть одно (уникальное) опубликованное исследование, где действительно был установлен «выход морфологических признаков за пределы значений, наблюдаемых у этого вида раньше». И даже не просто выход, а скорее уж, «выбегание». Такое «выбегание», что остаётся только изумленно хлопать ресницами. Лучше всего назвать результаты, опубликованные в этом исследовании, эволюцией по волшебству. Понятно, что такие вещи надо разбирать подробно. Чем мы сейчас и займемся.

В предыдущих главах, посвященных дискуссии с воображаемыми и реальными дарвинистами, я выборочно показал, что доказательная база эволюционного учения в области «наблюдаемой эволюции» – практически нулевая. А именно, почти не имеется зафиксированных (в публикациях) фактов эволюционных изменений хотя бы какого-нибудь морфологического признака (у хотя бы какого-нибудь биологического вида), которые бы несомненно вышли за пределы ранее наблюдавшихся значений, характерных для того или иного биологического вида.

Сейчас же мы сосредоточим своё внимание именно на таких установленных примерах, в которых была зафиксирована эволюция тех или иных признаков. То есть, признаки действительно приняли значения, не наблюдавшиеся у этих видов раньше. Таких примеров установлено очень мало, но они есть, и они очень интересные.

4.1. Эволюция итальянских ящериц

Сразу в двух опубликованных научных статьях исследователи поведали интересные подробности из жизни новой популяции итальянских стенных ящериц (Podarcis sicula). Приведу полные названия этих статей, поскольку уже сами названия этих статей весьма говорящие:

1. «Различия в морфологии, эффективности и поведении между недавно разошедшимися популяциями Podarcis sicula отражают различия в хищническом давлении» (Vervust et al., 2007).

2. «Быстрое крупномасштабное эволюционное расхождение в морфологии и эффективности, связанное с разными пищевыми ресурсами» (Herrel et al., 2008).

Вся история началась с того, что в 1971 году ученые выпустили на один из островков Адриатического моря (Pod Mrcaru) пять пар взрослых итальянских стенных ящериц Podarcis sicula (пять самок и пять самцов). Ученые взяли этих ящериц с соседнего островка Pod Kopiste.

Оба этих островка (Pod Mrcaru и Pod Kopiste) похожи между собой по размеру, высоте и микроклимату. На всякий случай, отметим, что на островке Pod Mrcaru в 1971 году обитал еще и другой вид ящериц из этого же рода – Podarcis melisellensis.

В 2004 году исследователи вернулись на остров Pod Mrcaru, чтобы посмотреть, как поживают переселенные ящерицы (Podarcis sicula). Биологи обнаружили, что второй, аборигенный вид ящериц (Podarcis melisellensis) к этому времени полностью вымер, и ящеричное население островка Pod Mrcaru представлено только особями итальянской стенной ящерицы (Podarcis sicula).

Помимо этого, биологи обнаружили целую плеяду интересных различий между предковой и новой популяцией стенных ящериц:

1. Плотность населения ящериц на островке Pod Mrcaru оказалась намного выше, чем на исходном островке Pod Kopiste (откуда были взяты первые пять пар ящериц).

Кроме того, представители новой популяции ящериц оказались:

2. В целом немного больше по размеру.

3. Их ноги оказались короче, чем у представителей предковой популяции.

4. Они слабее реагировали на угрозу хищника.

5. Они развивали меньшую скорость бега.

6. Их головы оказались пропорционально больше в длину, ширину и высоту.

7. Сила укуса оказалась выше, чем у представителей предковой популяции (Табл. 2):

Таблица 2. Из работы (Herrel et al., 2008), иллюстрирующая изменения в длине, высоте, ширине головы и силе укуса (обведено красными рамками) итальянских стенных ящериц из новой популяции, размножившейся на острове Pod Mrcaru от ящериц, переселенных с острова Pod Kopiste.

8. В диете резко возросла доля растительной пищи в весенне-летний период – 34 % весной и 61 % летом против 7 % весной и 4 % летом в предковой популяции (Рис. 15):

Рисунок 15. Резкие изменения в диете итальянских стенных ящериц новой и старой популяций. Черными столбиками обозначена доля растительной пищи в рационе ящериц, белыми столбиками – членистоногие. Рисунок взят из работы (Herrel et al., 2008).

9. И наконец, самое удивительное, у всех препарированных ящериц новой популяции в пищеварительной системе обнаружилось нечто вроде нового органа (!) «cecal valve» (цекальный клапан), который имеет вид складки (перегородки) на внутренней стороне кишечника. Это образование задерживает прохождение пищи через кишечник и образует некие «ферментативные палаты», где целлюлоза преобразуется в более удобоваримые вещи. Таким образом, это новоприобретение улучшает усвоение растительной пищи.

Подобные морфологические образования имеются у некоторых растительноядных ящериц из этого семейства (Lacertidae) и из других семейств ящериц (агамовые, игуановые). Однако никогда до этого не регистрировались у обсуждаемых итальянских стенных ящериц (Podarcis sicula) или у ящериц P. melisellensis. В целом, это морфологическое образование имеется менее чем у 1 % всех существующих ящериц и змей.

Таким образом, исследователи столкнулись не только с количественными морфологическими изменениями, произошедшими в новой популяции, но и с качественными, выразившимися в появлении новых морфологических структур!

10. Более того, в кишечнике ящериц новой популяции обнаружились нематоды (круглые черви). Авторы работы посчитали нематод индикаторами присутствия в пищеварительной системе ящериц симбиотических микроорганизмов, перерабатывающих целлюлозу из растительной пищи. Поскольку у ящериц исходной популяции (на островке Pod Kopiste) нематоды не были найдены, то авторы предположили, что симбиотические микроорганизмы появились в новой популяции, вероятно, тоже вместе с новым органом, и (или) в связи с резким изменением пищевого рациона в сторону растительноядности.

Как видим, список произошедших изменений весьма впечатляет. Во-первых, произошли множественные количественные морфологические изменения, а во-вторых, еще и качественные (морфологическое новообразование в пищеварительной системе). И весь этот «букет» изменений случился с новой популяцией всего за 36 лет (авторы пишут примерно о 30 поколениях).

Первые четыре пункта изменений авторы связали с разной степенью хищничества на двух островках (Vervust et al., 2007). А именно: 1) более короткие ноги ящериц в новой популяции, 2) меньшую скорость бега, 3) ослабленную реакцию на хищников, и 4) большой размер тела – авторы связали с тем, что ящерицы, видимо, «расслабились» из-за меньшего хищнического давления. Авторы установили, что на новом островке искусственные модели ящериц реже атакуются птицами, чем на исходном острове (возможно, из-за лучшего растительного покрова). Поэтому (по предположению авторов) ящерицы и «расслабились» – по механизму, который я уже описывал выше (см. раздел «ящерицы и недоразумения»). В присутствии хищников самые медлительные ящерицы больше выедаются, поэтому популяция ящериц поддерживается в «спортивной форме». А при ослабленном хищническом давлении начинает выживать большее число ящериц. В том числе, и более медлительные, коротконогие и т. п. В результате, средние показатели озвученных признаков сдвигаются в соответствующую сторону.

Таким образом, первые четыре пункта изменений в ящеричной популяции вряд ли можно отнести к разряду эволюционных изменений вообще, и уж тем более, к эволюции под действием естественного отбора, в частности. Если уж нам очень хочется заявить именно об эволюции, то это пример антидарвиновской эволюции – когда сдвиг нормы признака произошёл из-за ослабления естественного отбора. И затем (предположим) этот «эволюционный сдвиг» закрепился в популяции чисто случайным образом, в результате банального дрейфа генов. Например, более резвые и длинноногие ящерицы просто сдохли по разным случайным причинам (в этой маленькой популяции), и остались только медлительные и коротконогие ящерицы. То есть, в популяции произошли некоторые наследственные изменения, но естественный отбор к этим изменениям не имел никакого отношения. А имела место чистая случайность.

Хотя (еще раз) озвученные изменения, возможно, вообще не наследственные, а являются просто результатом прекращения избирательного выедания хищниками (см. выше).

Однако другая часть новых и изменившихся признаков вряд ли появилась вследствие ослабления естественного отбора. Давайте еще раз посмотрим на эти признаки:

1. Головы ящериц в новой популяции оказались больше в длину, ширину и высоту (относительно размера тела), чем головы ящериц с исходного островка.

2. Сила укуса новых ящериц оказалась выше (у самцов на 14 %, у самок на 34%).

3. В диете резко возросла доля растительной пищи в весенне-летний период – 34 % весной и 61 % летом против 7 % весной и 4 % летом в предковой популяции.

4. В пищеварительной системе возникло новое морфологическое образование – цекальный клапан, замедляющий прохождение пищи по пищеводу, и дающий возможность кишечным микроорганизмам лучше переработать целлюлозу (из растительной пищи).

5. Наконец, авторы предположили, что ящерицы новой популяции, возможно, отказались и от территориального поведения (больше не защищают собственные участки), так как плотность ящериц в новой популяции оказалась намного выше, чем в старой популяции.

Авторы работы связали все эти изменения в единый адаптивный комплекс. Например, большие размеры головы позволяют новым ящерицам развивать более сильный укус. Что в свою очередь, облегчает ящерицам процесс откусывания прочных кусочков растений (листьев, стеблей). Одновременно, новый морфологический орган в кишечнике (цекальный клапан) помогает ящерицам лучше усваивать растительную пищу. И всё это вместе позволило ящерицам резко повысить долю растительной пищи в собственном рационе. И наконец, авторы предположили, что поскольку растительный корм – это более «предсказуемый» и доступный ресурс, чем насекомые, то ящерицы, ставшие в значительной степени растительноядными, отказались и от территориального поведения.

Вопрос, возникли ли (только что перечисленные) изменения именно по механизму естественного отбора в данном исследовании:

1) Вообще не изучался.

2) Более того, подобный механизм «эволюции» здесь вообще крайне маловероятен.

Во-первых, осталось неизвестным, повысили ли произошедшие изменения общую приспособленность ящериц на новом островке? Или наоборот, понизили? Или приспособленность не изменилась? Эти вопросы повисли в воздухе, так как сравнение приспособленности «старых» и «новых» ящериц в условиях нового островка вообще не проводилось (в рамках данного исследования).

Действительно, насекомые – это более ценный пищевой ресурс, чем растения (листья и стебли). Поэтому выгода «эволюционного перехода» ящериц новой популяции в сторону растительноядности – остаётся под большим вопросом, но к сожалению, в рамках обсуждаемого исследования этот вопрос вообще не изучался.

Более того. Если уклон в сторону растительной пищи – действительно выгоден, то почему подобный переход не случился (уже давным-давно) на исходном островке, где «испокон веков» обитала исходная популяция итальянских стенных ящериц? Это действительно странно. Мы видим, что уклон к растительноядности развился в новой популяции ящериц всего за 30 (!) поколений… но в то же время, на соседнем островке, с аналогичными условиями среды, такой переход не осуществился ни за 30 поколений, ни за 300 поколений, ни даже за 3000 поколений… Если растительноядной ящерицей быть выгодней, чем насекомоядной, то почему итальянские стенные ящерицы – не стали растительноядными еще миллион лет назад?

Понятно, что вопрос о выгоде (или об отсутствии выгоды) подобного перехода является крайне актуальным. Ведь если никакой выгоды от уклона в растительноядность, на самом деле, нет, тогда мы не имеем никакого права говорить, что произошедшие в ящерицах изменения – это результат именно естественного отбора (более приспособленных). К сожалению, нам остаётся только гадать на эту тему, поскольку, как уже говорилось выше, сравнение приспособленности между ящерицами с разными пищевыми стратегиями в условиях нового островка не проводилось.

Когда мы обсуждали «эволюцию ракушек», мы видели, что во многих таких работах разница в приспособленности раковин разной морфологии прямо исследовалась авторами. Причем как в эксперименте, так и в природе. А именно, выяснялась разница в успешности преодоления раковин (разной морфологии) хищными крабами. В случае же «эволюции итальянских ящериц» – нам остаётся только гадать на эту тему.

Поэтому Вам придётся сообщить (вашему дарвинисту) эту новость примерно таким образом:

– С прискорбием вынуждены сообщить Вам, что данный пример «морфологической эволюции ящериц под действием естественного отбора» не может считаться строго установленным примером «морфологической эволюции ящериц под действием естественного отбора», потому что «действие естественного отбора» в этом примере вообще не изучалось.

На этом дискуссию по этому «строго установленному примеру» Вам следует прекратить (я имею в виду, дискуссию с верующим дарвинистом). Потому что по теме беседы (реальные примеры эволюции в ходе естественного отбора) здесь обсуждать больше нечего.

Для наседающего на Вас верующего дарвиниста этого будет достаточно. Но не для нас. Потому что сам по себе этот пример слишком интересный, чтобы бросать его рассмотрение, едва начав.

Дальше я озвучу лишь возможные (гипотетические) варианты, поскольку, как я уже только что сказал, ничего более строгого (строго установленного) в отношении возможных причин эволюционных изменений из этого исследования не вытянуть. Но попытаться разобраться с этим примером всё-таки надо. Хотя бы в рамках теоретических предположений.

В первую очередь, здесь следует подождать независимых исследований, которые, может быть, прояснят ситуацию. Например, возможно, морфологическое новообразование, обнаруженное исследователями в пищеварительной системе ящериц новой популяции, на самом деле, не является новым для этого вида, а всё-таки иногда встречается у отдельных его представителей (пусть и очень редко)? Тогда это будет не «эволюция нового органа», а просто закрепление уже имеющегося (у данного вида) редкого признака в отдельно взятой популяции. Например, за счет всё того же дрейфа генов.

Не исключены и просто какие-то ошибки. Поэтому хорошо было бы проверить это удивительное исследование на воспроизводимость результатов – путем исследования этих же ящериц независимой группой исследователей.

Кроме того, здесь можно попытаться порассуждать, оставаясь в рамках общепринятой теории эволюции, но с помощью более убедительных теоретических сценариев. Поскольку, как я уже говорил выше, польза от уклона ящериц в растительноядность находится под большим вопросом (хотя бы просто потому, что ящерицы на соседнем островке не спешат становиться растительноядными), то даже рассуждая в рамках принятой теории эволюции, здесь следует предположить более сложные сценарии развития событий, чем просто естественный отбор.

Например, можно предположить такой сценарий:

а) Сначала в результате дрейфа генов ящерицы перестали быть территориальными. То есть, ген (или гены), отвечающие за территориальное поведение – просто выпали или «сломались» у одной из ящериц, завезённых на остров. И затем в силу чисто случайных причин потомки именно этой ящерицы расплодились на острове.

б) В результате, плотность новой популяции ящериц резко возросла (авторы исследования установили такой факт – серьезное повышение плотности ящериц на новом острове).

в) Расплодившимся не территориальным ящерицам перестало хватать привычных пищевых ресурсов в виде насекомых.

г) Вот поэтому (в таких условиях) начался естественный отбор этих всеядных ящериц (но с преобладанием в рационе животной пищи) в сторону преобладания растительной пищи.

А именно, любые изменения, позволяющие использовать растительную пищу более эффективно, стали полезными в новых условиях. И таким образом, в данной популяции закрепились и более крупные головы ящериц, способные развить более серьезное усилие при укусе (откусывании кусочков растительности). И пищевые предпочтения ящериц тоже изменились. И даже новое морфологическое образование (цекальный клапан) в пищеварительном тракте появилось, и быстро закрепилось в популяции за счет преимущественного выживания особей именно с таким признаком. И нужные симбионты тоже не замедлили поселиться в пищеварительной системе «новых» ящериц.

Можно предположить и другой, полностью аналогичный сценарий развития эволюционных событий, но только уже с другой стартовой причиной:

а) Сначала, из-за случайного дрейфа генов, на новом островке остались только такие ящерицы, которые предпочитали есть растительную пищу в значительно большем количестве, чем это было характерно для ящериц в старой популяции, даже несмотря на сравнительную бесполезность такого поведения.

б) В результате, начался естественный отбор в данном направлении. Любые изменения, позволяющие использовать растительную пищу более эффективно, стали полезными в новых условиях. И таким образом, в данной популяции закрепились и более крупные головы ящериц, способные развить более серьезное усилие при укусе (откусывании кусочков растений). И новое морфологическое образование в пищеварительном тракте быстро закрепилось в популяции, и нужные симбионты тоже поселились в пищеварительной системе «новых» ящериц.

в) На каком-то из 30 поколений ящерицы чисто случайным образом (снова за счет дрейфа генов) потеряли тягу и к территориальному поведению.

Наверное, можно предположить и какие-то другие гипотетические сценарии произошедших событий, задействуя тот же механизм: «дрейф генов + новое направление естественного отбора». Но к сожалению, всё это будет лишь гаданием на кофейной гуще. Как я уже говорил, мы не знаем (и никогда уже не узнаем), по какому именно сценарию развивались реальные события на этом островке.

Однако даже предложенные сценарии всё равно являются маловероятными. Маловероятными из-за чрезвычайно высокой скорости произошедших изменений (слишком высокой для механизма «случайные мутации + естественный отбор»).

Действительно, авторы исследования констатировали целый «букет» новых признаков, которые, весьма похоже, биологически согласованы друг с другом. И на появление и отбор всего этого «букета» было отпущено всего 30 поколений. Такая, воистину, сказочная скорость изменений меньше всего напоминает постулированный механизм эволюции («случайные мутации + естественный отбор»).

Если мы постулируем случайность появления соответствующих признаков, а потом еще и некоторый естественный отбор в ряду поколений, приводящий к закреплению этих признаков, то 30 поколений ящериц – неправдоподобно мало для такого механизма. Особенно если учесть, что и сам материал для эволюции, в данном случае, тоже был минимальным: 1) всего пять пар исходных ящериц в самом начале, и 2) небольшая популяция ящериц в самом конце. В связи с этим выглядит весьма странным, что из этого мизерного материала всего за 30 поколений как-будто по заказу «вырисовался» целый букет новых морфологических и поведенческих признаков: 1) более «мирные» пищевые предпочтения ящериц (в сторону растительноядности); 2) относительно крупные размеры головы (и как следствие, повышенная сила укуса); 3) появление нового морфологического образования в пищеварительной системе. Очевидно, что в рамках парадигмы «новые признаки – это случайные мутации» мы здесь имеем дело:

1. Либо с невероятным везением. То есть, исследователям крайне повезло натолкнуться на случай невероятного стечения обстоятельств.

2. Или с эффектом телепатической силы исследователей, чья вера в «теорию эволюции» так повлияла на объективную реальность, что сделала невероятное возможным. Например, сумела повлиять на опубликованные результаты.

3. Или это указывает на то, что «новые признаки», на самом деле, совсем не новые, а уже присутствовали у особей, выпущенных на остров, пусть даже и в скрытом виде (см. ниже).

4. Наконец, это может указывать на то, что «случайные мутации + естественный отбор», на самом деле, совсем не являются механизмами реальных эволюционных изменений. А эволюция происходит под действием каких-то других биологических законов. Или даже вообще не биологических законов, а каких-то особых сил, благодаря которым эволюция может происходить буквально по волшебству и в крайне сжатые сроки.

Но и это еще не всё.

Допустим, исследователи итальянских ящериц, действительно, натолкнулись именно на комплекс невероятных совпадений – в крошечной популяции как по заказу появилась целая «плеяда» новых (нужных) случайных мутаций.

Однако даже если это действительно так, то времени на естественный отбор этих «случайных мутаций» тоже катастрофически не хватает (для их закрепления во всей популяции). Например, допустим, сначала появилась «случайная мутация» в виде появления нового морфологического образования в пищеварительной системе (цекальный клапан). Насколько конкретно этот новый признак повысит приспособленность ящерицы, обладающей этим признаком, в сравнении с ящерицей, которая еще не имеет этого признака? Если сравнительная приспособленность такой ящерицы повысится, допустим, на 10 % (а это довольно большая величина, учитывая еще тысячи других причин, из которых складывается общая приспособленность ящериц), тогда этот признак завоюет всю популяцию ящериц только примерно через 150 поколений. Что никак не укладывается в рамки «отпущенных нам» 30 поколений.

А если цекальный клапан появился в тот момент, когда ящерицы были еще преимущественно насекомоядными? В этом случае он вообще окажется нужен?

Другой пример – у «новых» ящериц размеры тела немного увеличились, и дополнительно еще увеличились размеры головы. В результате у самцов сила укуса возросла на 14 %, а у самок на 34 %. Вряд ли общая приспособленность ящериц от этого могла возрасти на столько же процентов. Ведь в природе достаточно одних только растительных ресурсов, которые вполне способна откусить и ящерица с меньшей силой укуса (и с меньшей головой). Не говоря уже о насекомых. Более того, доля растительной пищи в рационе «новых» ящериц составляет примерно половину от общей массы пищи (34 % весной и 61 % летом). В связи с этим, нам придётся резко уменьшить роль силы укуса на общую выживаемость ящериц. Но даже если мы сократим этот показатель всего втрое (от установленного увеличения силы укуса), то получим увеличение общей приспособленности у самцов на 5 %, а у самок на 11 %. Признак, увеличивающий общую приспособленность ящерицы на такую величину, будет «завоёвывать» популяцию примерно за 150 поколений для самок, и примерно за 300 поколений для самцов. Возникает вопрос, как же тогда этот признак успел завоевать популяцию всего за 30 поколений? И это еще в том случае, если данный признак появился уже среди первых поколений ящериц, а не где-нибудь на «полпути», или вообще в конце (например, за 5 лет до приезда исследователей).

Кроме того, предположение об увеличении общей выживаемости ящериц на 5 % из-за увеличения силы их укуса на 14 % – это предположение вряд ли правдоподобно. Реальное повышение общей приспособленности (в условиях реальной растительности) здесь может составить всего доли процента (если вообще будет заметно). Напомню, что признак, гипотетически повышающий общую приспособленность особи на 1 %, будет завоевывать популяцию примерно 1000 поколений. Если вообще закрепится – в маленьких популяциях роль дрейфа генов очень серьезна и новые признаки (даже будучи полезными), едва появившись, вполне могут «вылетать» из популяций по чисто случайным причинам, пока доля носителей этих признаков в популяции еще мала.

Можно, конечно, предположить, что увеличение силы укуса на 14–34 % могло улучшить питание ящериц не слабо, а наоборот, резко. Например, сделав доступными те растительные корма, которые раньше были вообще недоступны этим ящерицам. Но тогда (еще раз) почему такое, столь полезное изменение давным-давно не закрепилось в других популяциях итальянских стенных ящериц?

В общем, чисто теоретически, озвученная версия «дрейф генов + случайные мутации + естественный отбор = букет эволюционных изменений за 30 поколений в маленькой популяции» – не является принципиально невозможной. Так же как и самопроизвольное залезание газа, выпущенного из баллона, обратно в баллон – это тоже теоретически возможный процесс, просто очень маловероятный. Так же и здесь, эволюция за 30 поколений по механизму «дрейф генов + случайные мутации + естественный отбор» в обсуждаемом случае тоже, в принципе, возможна, хотя и весьма маловероятна.

Об этом Вы тоже можете сообщить тому верующему дарвинисту, с которым беседуете в текущий момент – приведенный пример с «чудо-ящерицами» не проходит критерий строго установленного по предлагаемому механизму изменений. Потому что, во-первых, эти механизмы в данном исследовании вообще не изучались, а во-вторых, скорость всех произошедших изменений не очень вписывается в постулируемый механизм «случайные мутации + естественный отбор».

Ну а теперь давайте рассмотрим более правдоподобные версии возможных причин, которые могли бы привести к установленным изменениям за столь короткий срок. Учтите, что эти гипотетические версии верующему дарвинисту озвучивать не надо. Дело в том, что у глубоко верующих дарвинистов часто происходит некая интеллектуальная редукция, механизм возникновения которой пока неясен. В результате этой редукции, дарвинист вообще перестаёт воспринимать какие-либо альтернативные сценарии изменения видов, кроме единственно верного учения о естественном отборе. Который он и проповедует аудитории, даже если альтернативные сценарии прямо-таки напрашиваются. Поэтому беседовать с верующим дарвинистом на уровне возможных гипотез – практически бесполезное занятие. Общение с верующим дарвинистом следует проводить исключительно на языке строгих эмпирических фактов, которые, как известно, печальны для дарвинизма. Попросту говоря, их нет вообще (строгих фактов в пользу этой теории).

Однако нам же самим всё-таки надо попытаться разобраться, что же там случилось с этими ящерицами на самом деле? Поэтому давайте теперь перечислим наиболее правдоподобные версии. Начнем с самой простой:

Возможно, все перечисленные выше «эволюционные изменения» – это на самом деле, просто реализация внутривидовой изменчивости, которая уже имелась у данного вида. Действительно, итальянская стенная ящерица (Podarcis sicula) – весьма полиморфный (морфологически изменчивый) биологический вид. В рамках этого вида выделены десятки подвидов.[31]31
  Вот здесь, например, перечислено 47 известных подвидов данной ящерицы: http://www.cyberlizard.plus.com/lacertids2s.htm


[Закрыть] Так что вполне возможно, многие из перечисленных выше «эволюционных изменений», на самом деле, не выходят за рамки наблюдавшихся прежде значений, характерных для этого вида, а встречаются и в других популяциях этих же ящериц, хотя бы у отдельных представителей. Почти наверняка среди разных популяций итальянских стенных ящериц можно найти индивидуумов столь же «головастых», как и ящерицы в обсуждаемой новой популяции. Вероятно, можно найти и особей, предпочитающих растительную пищу, и даже особей, у которых имеется (в качестве редкой морфологической особенности) пресловутый цекальный клапан в пищеварительном тракте. Авторы работы отмечают, что данный орган, до этого, не был найден у каких-либо представителей этого вида. Но может быть, теперь стоит поискать тщательней? Тем более что этот орган, можно сказать, «рассыпан» по многим «ящеричным» таксонам, встречаясь у разных видов ящериц из семейств агамовых, игуановых и настоящих ящериц. Так может быть, этот орган (в том числе) затерялся и в каких-нибудь популяциях итальянской стенной ящерицы, хотя бы у отдельных представителей этого вида?

Действительно, вряд ли следует признать экономичным предположение, что этот орган возник у итальянской стенной ящерицы совершенно заново, в ходе чисто случайной эволюции… если такой же орган уже имеется у некоторых других представителей из этого же семейства (настоящие ящерицы, Lacertidae).

Впрочем, лично я не знаком с морфологическим разнообразием итальянских стенных ящериц. И не настаиваю именно на версии внутривидовой изменчивости. Тем более что даже если все перечисленные признаки, действительно, встречаются в разных популяциях итальянских стенных ящериц, то все равно непонятно, каким образом все эти признаки вдруг очутились в новой популяции ящериц, если конкретные родоначальники этой популяции не имели данных признаков.

Хотя примерно такая же трудность встает и перед версией «случайные мутации + естественный отбор». Как я уже говорил выше, весьма неправдоподобно, что все необходимые новые признаки, как по заказу (но чисто случайно) возникли всего за 30 поколений в изолированной маленькой популяции ящериц.

Вторая версия – гораздо более интригующая, и возможно, недалека от истинной картины. Здесь необходимо вспомнить о так называемой скрытой изменчивости.

Для тех, кто мало знаком с этим термином – поясняю. Внутри рамок любого биологического вида, в природных условиях, мы практически всегда наблюдаем ту или иную внутривидовую изменчивость (индивидуальную и между разными популяциями одного вида). Условно назовем эту внутривидовую изменчивость «наблюдаемой изменчивостью».

Каждый биологический вид обладает тем или иным запасом «наблюдаемой изменчивости». Причем мы наблюдаем, что у одних видов этот запас весьма впечатляющ (так называемые полиморфные виды), а у других видов запас «наблюдаемой изменчивости» существенно ниже.

Вполне логично предположить, что какая-то часть от этого (имеющегося) запаса внутривидовой изменчивости – вообще скрыта от глаз наблюдателя, то есть, вообще не проявляется в фенотипах особей (того или иного биологического вида) в известных природных условиях. Однако эта скрытая изменчивость, в принципе, может проявиться. Например, при расщеплении полиморфных генов. Или (еще интересней) в каких-нибудь новых условиях окружающей среды, которые и «включают» соответствующие «спящие» гены (о существовании которых мы ранее не подозревали), и мы начинаем наблюдать якобы «новые» признаки.

В качестве проявления скрытой изменчивости (того или иного биологического вида), вероятно, можно рассматривать и результаты искусственного отбора. Действительно, многие морфологические признаки, которые мы наблюдаем в разных породах собак, кошек, голубей, кур и т. п. – никогда не проявляются в диких фенотипах, но могут быть «обнажены» в ходе искусственного отбора.