Текст книги "Ловушка для олигарха"

Тут ребята, которые вели наблюдение за особняком, засуетились. Один из них нагнулся. Знакомая поза. Так сгибаются, когда хотят передать сообщение в микрофон, спрятанный в рукаве.

Что делать? Действительно ли они топчут асфальт за Депутатом?

Я сбежал вниз ураганом. Кинулся к своему «Москвичу», который оставил во дворике, и рванул на нем вперед. Машины Депутата уже след простыл. Но я прилепился к желтой «восьмерке», в которую заскочил наблюдатель. И вскоре впереди замаячил шикарный триста двадцать восьмой «BMW» Депутата.

Вел я их недолго – минут пять. И так было все ясно. За Депутатом тащилась наружка. В нее входили две машины. И одна машина была знакомая. «Исудзу-труппер», быстро его подлатали. В нем я имел возможность покататься. Да, именно в него меня усадили, когда тащили из телевидения оперативники ООУ.

Хватит. Отчаливаем в сторону. Депутат под колпаком. И не удивлюсь, если через него пытаются выйти именнно на меня…

Прошло еще два дня.

Время, отведенное заказчиком, истекало. Все большая нервозность ощущалась в обществе. Теперь Олигарх появлялся на экране раза два-три в день и кому-то многозначительно угрожал.

– А генеральный прокурор, – заявил он в утренних «Известиях», – грязная, бесчестная личность! Путь вспомнит судьбу своих предшественников, которые думали больше о политике и женщинах, чем о законности… Все обвинения – грязная ложь! Если это не грязная ложь, почему меня не арестуют? Почему? Ложь, ложь и еще раз ложь!

Сам Путанин нервничал все больше. И все больше походил на наркомана, который принял дозу, но ее действие уже заканчивается, и он понимает, что впереди ломка и что нужно во что бы то ни стало найти новую дозу. Власть и деньги – точно такие же наркотики. И на последней стадии этой болезни необходимая доза увеличивается с каждым днем.

– Горячий репортаж! – кокетливо повела обнаженными плечами (она была в студии в вечернем платье) ведущая «Времища». На экране она смотрелась доступной, будто готовой отдаться сразу миллионам телезрителей. – Из него вы не узнаете, что основатель известной пирамиды ТТТ Тавроди подал заявку на участие в выборах губернатора одной из областей, и, так как претендент находится во всероссийском розыске, избирательную кампанию будет вести его жена… Также вы не узнаете, что, как считают российские ученые, через три месяца на Землю упадет астероид размером с Москву, и разумная жизнь на планете прекратится, .

Зато вы узнаете, что азербайджанская диаспора потребовала государственной автономии в ряде районов на Юго-Западе Москвы, заявив, что количество их жителей там перевалило за пятьдесят процентов. Гость нашей студии Джемаль Джемалев – руководитель АО «Южный рынок»… Джемаль, вы это серьезно?

– Еще как, – насупился суровый, толстый, усатый азербайджанец.

– А рынки? Их что, признать суверенной территорией Азербайджана? – развязно хихикнула ведущая.

– Неплохо было бы, – веско уронил Джемаль.

– Как посольства? – ведущая хихикнула еще веселее.

– В какой-то мере они и есть наши посольства.

– Мысль интересная…

– Вообще великодержавный шовинизм должен быть изжит, Москва – это не русский город. Это интернациональный город… Это наш город.

– А мы кто? – неожиданно обиделась ведущая.

– А вы? Покупатели на рынке.

Что ж, такая точка зрения имеет право на существование…

Тут заверещал компактный спутниковый комплекс, стоящий на столике. В машине, оставленной во дворе Марианны, стоял ретранслятор, перекидывающий информацию с микрофона в ее квартире и с телефона вот сюда.

Послышались гудки. Марианне звонили по телефону. Интересно, дома ли она?

Послышался глубокий, ставший мне уже таким родным женский голос;

– Алло.

– Марианночка, это я, – а вот этот голос – определенно издерганного жизнью мужчины,

– Витюшенька? – нотки суровости моментально растаяли в голосе Марианны.

– Да, ласточка моя. Я.

– Ax, выдавила она.

– Ну, не падай в обморок.

– Ты где был? Где ты был, спрашиваю ? А ведь обещал.

– Обстоятельства.

– Я так ждала. – всхлипнула она.

– А я о тебе только и думал.

– Правда?

Ответом было сбивающееся дыхание в телефонной трубке. М-да, а если это любовь?

– Я прилечу на крыльях, моя ласточка.

Стокиллограммовая ласточка больше походила на грузовой самолет.

– Да, да, – сбивчиво произнесла она. Было заметно, что и ее обуревают жаркие чувства, ей не хватает кислорода. – Когда?

– В три часа буду.

– Так долго?

– Я примчусь…

– Жду, милый…

Она ждет… А, я как жду!

Глава двадцать первая

На этот раз в город вышел «работяга Вася». Под такой дичиной я уже примелькался около дома Марианны.

Мои новые друзья самозабвенно забивали козла, доламывая костяшками дощатый столик.

– Леха, присоединяйся! – крикнул Марианнин воздыхатель Володя, жадно глядя на мою висящую через плечо сумку – мол, не забыл ли, брат?

Я ничего не забыл и осторожно вытащил из сумки беленькую, кристалловскую.

– Ну ты ваще, – протянул Пенсия, отложив фишки. Он смотрел на сумку, рассчитывая, что появится и закусь.

Закуси там не было. А был там приемник, замаскированный под плейер, пистолет-пулемет с глушителем и еще парочка нужных вещей.

– Закусь сейчас баба моя даст, – Володя встал, приосанился и с решительным видом отправился за закусью. Пришел через пять минут, на щеке отпечаталась пятерня. – Чего я на ней женился? Вон, Надька из гастронома за мной увивалась, а я…

– Бабы – это вообще не люди, – рассудительно произнес Пенсия.

– А кто? – заинтересовался Володя.

– Если бы знать, то с ними бороться можно было бы…

– В гастроном, – я протянул Володе два червонца.

– Страна гуляет, – хмыкнул, потирая щеку, Володя и отправился в гастроном.

Застучали костяшки. Я играл вместе со всеми, попутно приглядываясь к окружающей обстановке. Меня больше всего интересовало – один ли я жду Инженера. Я надеялся, что моим противникам неизвестно это место его возможного появления.

Через полчасика я сориентировался в обстановке. И понял, что я не один томлюсь в ожиданиях.

Неприметная желтая «Нива» стояла поодаль, на другой стороне двора.

В машине сидели двое. У одного руки были синие от наколок. Другой – лет сорока, в светло-бежевом костюме, здоровенный, неприлично мордатый, однако, несмотря на это, интеллигентный с виду.

Впрочем, они могли ждать кого угодно. Могли вообще быть киллерами, наблюдавшими за жизнью какого-нибудь не выплатившего долг коммерсанта или неверного мужа. Могут быть менты. Хотя у того, в наколках, морда не ментовская, но ведь менты ныне разные встречаются. Однако выбрали они именно такую точку, откуда отлично просматривался зияющий чернотой, развороченный Марианнин подъезд.

Надо определяться с ними. Меньше часа до появления Инженера, и мне необходимо знать наверняка, один ли я его дожидаюсь, или мне опять мешают жить конкуренты.

Сегодня в домино играли четыре человека. На мое везение бутылки хватило очень ненадолго. Сперва игроки оживились, но последняя капля водки вогнала всех в тоску.

– Надо скидываться, – решительно сказал Пенсия.

– Моя выдра все карманы вывернула, – вздохнул горько Володя.

– У меня завалялись, – сказал я.

– Леха, ты… – Пенсия не нашел слов, чтобы выразить свои чувства.

– Пошли, вместе сходим, – предложил я Володе.

– Ага, – с готовностью поднялся тот с места. Путь наш как раз шел мимо той самой «Нивы». Я озадаченно похлопал по карманам и спросил:

– Курева нет?

– В гастрономе куцим, – произнес Володя.

– Не вытерплю. Вон у тех спросим, – и я потащил его к «ниве». На подходе я качнулся пьяно и развязно осведомился:

– Э, мужички, огоньку не найдется? Татуированный за рулем окинул меня уничижительным взглядом и заявил:

– Искра найдется… У тебя из глаз, когда двину!

– Леха, нет, ты глянь на мурло буржуйское! – всплеснул руками Володя и стал закатывать рукав.

– Мы как к людям, а вы… – я качнулся и оперся о машину,

Татуированный распахнул дверь и стал вылезать. Володя был ему по плечо, а я и того ниже. Но алкаш угрожающе сжал сухонький кулачок и изрек:

– Ща будет море крови!

– Мы уходим, – поспешно сказал я, качнулся. Ноги заплелись, и я упал на землю прямо рядом с «Нивой», заработал от татуированного нелестное матерное выражение на свой счет и по мягкому месту ботинком «Саламандра»,

Володя что-то пробормотал, правда, менее решительно, про «кучу костей», которая здесь будет, но я поволок его прочь.

Уходя, я слышал, как «Бежевый костюм» одергивает татуированного.

Эти парни несдержанны. Для наружки у них поведение нагловатое. Наблюдатель должен сливаться с окружающим, быть хамелеоном, а не лезть напролом. Эти двое по манерам и комплекции больше походили на боевиков.

Бутылку Володя все порывался купить у столетней бабки, торговавшей рядом с гастрономом такой водкой, от запаха которой мухи дохнут, но я уговорил купить в магазине приличную, дороже в три раза.

– Разор один, – вздохнул Володя. – От бабкиной водки кайфа больше.

Я не стал ему объяснять, что левую водку гонят с меньшим градусом, зато с добавлением клофелина, отсюда и кайф, от которого порой отлетают навсегда.

Мы вернулись на скамейку, и веселье под стук костяшек пошло дальше.

– Давай, я спою, – неожиданно предложил свои услуги по культурному досугу Володя.

– Нельзя, – поспешно воскликнул Пенсия.

– Ты чего, против, чтобы я пел? – насупился Володя.

– Против.

– Тебе не нравится, да? – Володя начал приподниматься. – Ща будет море крови!

– Да ладно, – подал веский голос толстый молчун, сурово посмотрев на Володю, и тот сразу чуток присмирел.

– Не, я хочу знать, – усевшись на место, сказал он.

– Выпей, – я дал ему стакан. – Смочи горло.

– Ты хороший мужик, Леха, – Володя опрокинул стакан и упал мордой о доски со стуком не хуже, чем от костяшек домино.

– Слабак, – сказал Пенсия.

– Пойду, прислонюсь. Что-то повело слегка, – сказал я, вылезая из-за стола. Я присел на ящики около кирпичного гаража и прислонился спиной к влажному кирпичу. – Музыку послушаю.

Я вынул из сумки плейер и нацепил наушники.

– Ща вздремну, и снова за беленькой отправлюсь, – пообещал я.

В плейере все слышно было отлично.

– Ну, где эта рожа интеллигентская? – донесся хрипатый голос, в котором трудно было не узнать татуированного. Прилепленный мной в пылу разбора с татуированным микрофон работал прекрасно.

– Скоро будет, – произнес «Бежевый костюм». – В три часа.

Так, значит, они все-таки по душу Инженера. И еще это значит, что не я один слушал Марианнины телефонные разговоры.

– Эх, прибить бы его, – с томной мечтательностью произнес татуированный.

– Нас Алибаба самих прибьет.

Так, соперники понятны – подчиненные Алибабы. Пришли вернуть в стадо беглую овечку. Чтобы, не исключено, потом зарезать ее на шашлык.

– Интеллигенту не поздоровится, – сказал «Бежевый костюм». – На сей раз Алибаба его задавит.

– Сука он, – вздохнул татуированный.

– Кто?

– Алибаба – сука.

«Бежевый костюм» ничего не ответил, а татуированный горячо, заводясь, продолжил:

– Фраер дешевый, а корежит из себя пуп земли. Ненавижу.

– Это верно, – вздохнул «Бежевый костюм».

– Майор, поверь, самые лучшие мои годы, когда я комиссионки грабил. Вот это жизнь была! Полет души… «Лежать, это ограбление! Кто дернется – пуля в фанеру!» И мордой о стену. Мне это нравилось, майор. Я любил свою работу.

– Не один ты… Представляешь, соберутся враги на кухне. И давай власть ругать. А не знают, что из пятерых двое стукачей, и все на магнитофон пишется. Здорово. Все вокруг – стук-стук… Стук-стук…

– Да, были времена.

Грусть о прошедших временах у обоих в голосе была неподдельная.

– Первый говорит, – неожиданно послышался глухой голос – явно из динамика рации. – Движение.

– Появился интеллигент! – воскликнул с угрозой татуированный. – Ну, все…

Я посмотрел на часы. Инженер на крыльях страсти прилетел на полчаса раньше.

– Откуда идет? – спросил майор.

– От остановки, – голос донесся приглушенный, но различимый. Микрофон у меня чувствительный, даже дыхание сечет.

– Конкурентов не видать? – спросил татуированный,

– Нет, – ответили им по рации.

– Его берем мы, – сказал майор. – Вы обеспечивайте прикрытие. И контроль.

– Поняли…

Через пару минут у выезда во двор я увидел Инженера. Высокий, нескладный, с роскошной гривой волос. Торопится. В руках большой неряшливый букет цветов. И морда мечтательная.

– Все, вот он. Наш, – сказал майор, – Принимаем… «Нива» тронулась. Я поднялся и тоже направился в ту сторону. Я шатался из стороны в сторону, и у меня был вид человека, которого вот-вот стошнит. Кроме омерзения, я никаких чувств и интереса вызывать был не должен.

– Ну, пошли, – сказал майор.

Я видел, что «нива» приближается к Инженеру, и татуированный тянет за ручку, открывая дверь и готовясь выпрыгнуть из салона. Видел, как испуганно отшатнулся Инженер, поняв, что это за ним, как он оглянулся и вперился глазами во вторую машину. Так близко знакомый мне роскошный темно-синий «исудзу-труппер» перекрывал выход со двора.

Тут я нажал на кнопку плейера.

Под днищем «Нивы» ухнуло, и татуированного швырнуло на землю. Ничего, очухается. Не так много пластита с радиовзрывателем присобачил я им под днище, когда падал около машины.

Инженер подпрыгнул на месте… Только бы кондратий не врезал по нему…

Какой кондратий? Уже наученный горьким опытом Инженер еще раз неуклюже подпрыгнул и бросился наутек со двора. Застыл, поняв, что несется в объятия своим врагам, выскакивающим из «Исудзу-труппера». И ринулся в другую сторону. Прямо в мои объятия.

Когда он, высоко поднимая колени, мчался мимо меня, я неожиданно прыгнул ему наперерез, ухватил за рукав.

– Уй-я! – взвыл он.

– Сюда! – крикнул я, таща его к гаражу.

Задолбила отбойным молотком автоматная очередь. Похоже, было указание взять Инженера живым или мертвым. Я же живым его противнику не отдам.

Пули застучали по столу доминошников. Никого не задело, только разлетелись разбитые фишки. Пенсия подпрыгнул и приземлился, закрыв голову руками и вжимаясь в землю, как при бомбежке. Остальные алкаши загалдели. Володя так и остался сидеть, не обращая ни на что внимания.

Я выдернул из сумки автомат и врезал по колесам «Исудзу-труппера», из которого нас поливали свинцовым дождем.

Я увидел еще двоих, с пистолетами в руках. Откуда они взялись, а? Из подъезда, откуда же еще.

– Быстрее! – гаркнул я на Инженера, но его торопить было излишне. Он и так мчался во весь опор. Они считали, что все перекрыли. Со двора выхода нет. «Пригнись», – ощутил я внутренний толчок. Пригнулся.

Над головой по металлу «ракушки», мимо которой мы неслись, забарабанили пули.

Ох, только бы никого не задели! Вон бабка с внуком гуляет. Вон парочка молодая – к подъезду кинулась. И в окна народ опять пялится – ну откуда столько дураков?

Инженер споткнулся, едва не упал. Я поддержал его за локоть и дернул за собой.

– Оставь меня! – не очень уверено завыл Инженер.

– Убью! – прикрикнул я. Мы были почти у цели. Я выстрелил по мелькнувшей фигуре боевика для острастки, не на поражение, фигура исчезла.

Несколько секунд у нас есть. Я пригнулся к асфальту, схватился за крышку канализационного люка и дернул его на себя. Как только я начал пасти Инженера, допускал и такой вариант, что буду не один и что мне придется с объектом уходить через перекрытый двор. И вечерочком к крышке приделал специально проволоку.

– Прыгай! – крикнул я Инженеру.

– Нет! – заорал он.

Я пригнул его, и над головой с металлическим «вжик» прошлись пули.

Больше доводов не требовалось. Инженер послушно прыгнул вниз.

Вновь загрохотали выстрелы.

Противник опоздал. Он понятия не имеет, куда идти. А я знаю. Я на компьютере, где у меня забиты диггерские и официальные данные о подземном мегаполисе, просчитал маршрут и теперь представлял каждый поворот.

Под ногами хлюпает. Запах дрянной. Ну а какой запах я хотел в канализации? Ничего – главное, мы живы и здоровы.

– Воняет, – обиженно заныл Инженер. – Не хочу! Меня стошнит!

– Двигай быстрее, придурок! – я пинком придал ему ускорение.

Глава двадцать вторая

Во время похода по канализации Инженер попробовал еще раз взбрыкнуть и продемонстрировать непокорный норов, получил от меня тычок пальцами в болевую точку. Поэтому она и называется болевая, что это очень больно.

– Убью, головастик! – прикрикнул я, когда он пришел в себя. – Быстрее!

– Да, конечно, – покладисто согласился он. Инженер относился к людям, которых физическое насилие моментально деморализует.

Мы выбрались из канализации у места, где я оставил машину. И до убежища номер четыре, которое я держу примерно на такие случаи, мы добрались без проблем. Выходя из машины, я выразительно показал на сумку, в которой был автомат.

– Завалю тебя и не поморщусь. Ты понял?

Он закивал, всем своим видом показывая, как прекрасно он меня понял.

Мы поднялись на четвертый этаж.

– Будь гостем, – сказал я, распахивая дверь. Тут он неожиданно уперся, как ишак, не желая заходить в квартиру. Это был импульс инстинктивный, а не разумный.

– Пшел, – я впихнул его в дверь.

– Что вам от меня нужно? – нервно спросил он, прислоняясь к стене в большой комнате, на которой висела картина с изображением ударников, рубящих уголь в шахтерском забое.

– Не так много, заверил я. – Присядь.

Он уселся на диван, обвел взглядом спартанскую обстановку, презрительно поморщился, но вслух свое мнение не высказал.

– Ну? – уставился я на него.

– Что?

– Что с тобой делать?

– А что со мной делать?

– Говорить будем, или иголки под ногти?

– И вы решитесь загонять иголки под ногти живому человеку? – с неожиданным интересом Инженер посмотрел на меня.

– Я же не маньяк, чтобы загонять их мертвому человеку.

– Что вы все от меня хотите?! Что я кому плохого сделал?! – истошно кричал Инженер. Он был обижен, раздосадован. Если бы мог, он опять припустился бы вприпрыжку, но понимал, что такой возможности ему не дадут.

– Хорошо, – я присел на стул напротив него, – Я изложу ситуацию коротко и доходчиво. Думаю, твои научные таланты больше хозяевами не востребуются. После разгрома лаборатории и твоего бегства на тебя падают основные подозрения. Тебе рассказать, как люди Алибабы развязывают языки?

– Не надо, – он поежился. – Записывайте. Не знаю я, кто чучело стащил! Я уже говорил!

– Для начала-что такое чучело?

– Что такое чучело? – он непритворно изумился.

– Что?

– Вы кто такой?

– Я из клуба любознательных.

– Но это же государственная тайна.

– Государство – это Путанин? – спросил я.

– Ну… – он не нашелся, что ответить.

– Жизнь дороже, дружок.

Он не мог со мной не согласиться.

– Настоящее всегда чревато будущим, как говаривал Лейбниц, – устало произнес он.

Ага, еще один любитель цитат на мою голову.

– А я всю жизнь общался с людьми, – продолжил он печально, – которые считали, что они способны кроить это будущее по своему желанию… Но они создавали не будущее, а монстров, .,

Инженер рассказывал неторопливо и со вкусам. Он выглядел, как человек, долго дожидавшийся момента, когда его пустят на трибуну, дадут высказаться сколько и как он пожелает, – он давно успел все обдумать, передумать, пережить, и не по первому-второму, а по сотому разу.

Инженеру в мае исполнилось тридцать восемь лет. Из них пятнадцать он занимался проектом «Кукла», который позже назвали «ЧС» – «чрезвычайный случай», а дальше он стал проектом «Плюс один».

С древности у правителей были двойники. Они появлялись в самых опасных местах. Они пили чашу с ядом. Они подставлялись под кинжалы наемных убийц… Иногда, хотя это и тайны, покрытые мраком, они заменяли своих хозяев,

Но двойник – это человек. Что от него ждать – один черт знает. Человеку свойственны амбиции. Человек может вырваться из-под контроля, а международная практика показывает, что захватить власть и удерживать ее в стране, вроде России, может и среднестатистический олигофрен. Оказавшись в кресле, вить веревки из страны не составляет проблем, тут главное не государственный ум (обладатели такового среди политиков встречаются не часто), а упрямство и болезненная страсть обладания самой властью. Поэтому двойников использовали очень неохотно.

Идея создания кукол родилась еще до Великой Отечественной войны. Отец народов физически не мог присутствовать везде, тогда и появились его куклы, используемые преимущественно фотографами для . постановочных кадров – Отец народов с Наркомом, Отец народов с ходоками из Украины. При Генсеке, фанатике кукурузы, кукла тоже использовалась активно в этих же целях. Известная фотография – Генсек посреди кукурузного поля в Якутии с радостными якутами в обнимку – это чучело. Сам Генсек в то время сидел на ближней даче, самолично наблюдая, как челядь начищает и подбивает железом ботинок, которым он собрался барабанить по трибуне Организации Объединенных Наций.

Еще при «кукурузнике» куклу пытались усовершенствовать, придать ей динамические возможности – простейшие движения.

При Генеральном секретаре с кустистыми бровями работы по проекту «Кукла», на которые выделялось все больше средств, приобрели особую важность. Однако уровень развития электроники и химии полимеров не позволял еще достичь значительных успехов. Иначе, если бы не это, то судьба страны могла сложиться иначе. Следующий генеральный, еле живой, уставший человек, вынужден был сам ходить в люди.

При последнем Генеральном, прозванном «трезвенником», такого вопроса не стояло – он был шустр, как электровеник, и везде успевал пронестись кометой, оставляя за собой смуту в делах державных и умах своих подданных.

Но исследования упорно продолжались, хотя былого раздолья со средствами не было и в помине. Однако именно в те годы произошел качественный скачок в электронике, который позволил надеяться на долгожданный рывок в проекте.

Когда КГБ принялись перестраивать и сокращать, под горячую руку реформаторов попался и проект «ЧС» – сотрудники проекта в шутку расшифровывали, как «чучело садовое». Новый глава России не знал, какие перспективные разработки погублены с его легкой руки. Вообще, спецслужбы он воспринимал, как своих личных врагов.

Когда воришки и шпионы начали гулять по секретным архивам, как по своей квартире, и рыться в особо секретной документации, как в журналах районной библиотеки, тогда то, что имело какую-то ценность, начали аврально растаскивать. В том числе растащиловкой занялись и сами сотрудники спецслужб. Проект «ЧС» достался руководителю одного из управлений КГБ, который тогда был озабочен тем, что вместе со своими бывшими стукачами и сослуживцами сколачивал финансовую империю. В империи ключевые посты занимали те, кого не довелось в свое время этому Управлению посадить из-за недостатка времени и из-за того, что в органах окончательно растеряли былую энкеэвэдэшную злобу. И так получилось, что тот самый генерал-полковник побратался с Олигархом Всея Руси. И проект «ЧС» достался Путанину.

Проект приватизировали вместе с лабораторным комплексом, документацией, экспериментальными образцами и сотрудниками. Что с ним делать, некоторое время не знали, пока не оказалось, что царь плох, а без него властителям теледум и финансовых потоков просто никуда. С деньгами бежать за рубеж – кому интересно после того, когда имел счастье устроить разгул на одной шестой части суши, А жить здесь – значит зависеть от температуры тела всенародно избранного, от состояния его бронхов и легких. Те, кто имел отношение к большой политике и большим деньгам, за последние годы стали специалистами по сердечным и легочным болезням, они прекрасно знали, как те именуются по латыни и какими таблетками их лечить. Это страшно утомляло, и вся жизнь напоминала прогулку по зыбучим пескам.

Тогда и вспомнили о проекте «ЧС». И всплыло заключение экспертов, что при изыскании определенных средств можно создать «Куклу-А» – то есть активный экземпляр, несбыточную мечту прошлого. И вот потекли потоком деньги. Огромные деньги.

Путанин держал проект под своим крылышком, но шила в мешке не утаишь. Одному тащить проект было накладно. Пришлось привлекать людей со стороны, партнеров по бизнесу. Но друзья в бизнесе имеют подлую привычку становиться заклятыми врагами, а враги – друзьями, и этот круговорот друзей и врагов в природе нескончаем. Иногда тут за сутки умудряются побрататься, разругаться, вылить друг на друга помои, а потом поделить какой-нибудь заштатный металлургический заводик с тысячей крепостных душ и по-братски помириться. Постепенно возник консорциум «Плюс один». И Путанин кинул клич – «полный контроль за разумные деньги».

Проект жрал деньги, как орбитальный ракетоноситель – топливо. Но дело шло вперед. Научный руководитель проекта Инженер Витя ваял «объект-один», как Пигмалион ваял Галатею, но в отличие от греческого скульптора он заранее знал, что его творение оживет и закрутится в странной виртуальной действительности высших властных эшелонов и телепередач.

Появление новых технологий, новых материалов, эластиков, заменяющих мышцы, и суперпрограмм, способных управлять настолько тонкими и чудовищно сложными процессами, как движение лицевых мышц, сотворило чудо. Четыре месяца назад «чучело» впервые ожило.

По виду это был человек. По движениям это был человек. Даже температура и потовыделение были предусмотрены.

– Знаете, от него все равно веяло холодом, – признался мне Инженер, опустошая поллитровую чашку кофе, который я по его просьбе заварил. – Ох, как же он похож на человека. Внешне – все то самое, все вроде на месте. Но ощущение могильного холода… Это нежить. И вместе с тем это было совершенство. Кто сказал, что на вершине власти нужен человек? Человек болеет, он смертей. А если выкинуть ржавое, изношенное тело и заменить его на куклу, то власть сможет остаться, – поменяв лишь символ. Останется нечто под номером один. Чучело – это доведение до абсолюта самой идеи власти. Это мистика власти.

Инженер помолчал, зло уставившись на, расплывающееся по столу пятно разлитого им кофе. А потом продолжил свой рассказ.

«Чучело» было напичкано суперсовременной компьютерной начинкой – квантовыми процессорами, о создании которых только ходят слухи. Но большие деньги делают все – и процессор доставили из США. Поговаривают, американцы использовали в них данные, полученные при изучении разбившегося НЛО. Очень может быть, поскольку возможности у квантового процессора колоссальные. Так что «чучело» получилось с заданной свободой воли, реагирующее на окружающую среду, различающее речь и способное поддерживать элементарный разговор. Хотя в основном работало оно на телеуправлении.

– Сильнее антенну крепи! – кричал Инженер на технарей, монтирующих «чучело». – А то выйдет из повиновения и устроит нам хорошую жизнь.

– А сможет? – улыбался техник.

– А что. Он даже расписаться сам может, голова чугунная. Самопрограммируемый.

Путанин сильно нервничал. Он везде видел проис-жи конкурентов. Информация о козыре в его рукаве начала распространяться. Однажды возникли американцы, которые посочувствовали его замыслам в установлении контроля над азиатской страной и начали выторговывать условия, предлагая финансирование. Потом вылезли ичкеры.

– Им-то что надо было? – спросил я.

– Насколько я понимаю, они мечтали заполучить «чучело». Планы какие-то были.

– В аренду? – спросил я.

– Сначала хотели в аренду. Потом что-то у них с Путаниным не пошло. И они решили в своих традициях «чучело» просто забрать.

– Может, и забрали ?

– Может, и забрали. А, может, и нет.

Делали объект вручную. Программировала его группа лучших спецов, которых только могли найти в России, а наша школа программистов считается лучшей в мире. И наконец произошло долгожданное событие, Два месяца назад была готова «маска один» и соответствующее программное обеспечение. И «кукла» могла идти на полевые испытания.

Когда опытный образец запустили в мир, Путанин весь извелся. Стоимость «чучела» равнялась стоимости запуска среднего орбитального спутника. Были предприняты соответствующие меры безопасности, поскольку утрата «чучела» была бы катастрофой. На его восстановление ушло бы не менее года, а при нынешних перепадах политического климата за год из тебя самого набьют чучело,

Олигарх всея Руси будто предчувствовал, что что-то произойдет. Слишком много стояло на кону с этим проектом.

Чем успешнее шли испытания, тем больше он дергался.

– Знаете, – сказал Инженер. – По-моему, Паук даже с облегчением узнал, что «чучело» пропало.

– А не он ли сам его украл? – спросил я.

– Зачем? – пожал плечами Инженер.

– Чтобы скинуть с хвоста партнеров.

– Может быть, и так… Как говорил Анри Бек: «Большие состояния нажиты подлостью, маленькие – свинством». Так вот – по части и свинства, и подлости с ним мало кто может потягаться.

– Вы его не любите? – поинтересовался я.

– Кто? Я? – Инженер посмотрел на меня с некоторым недоумением.

– Вы.

– Я его ненавижу!