Текст книги "Русская десятка: Новейшая история страны в девяти с половиной биографиях"

4

Чтобы убедиться, что никакого Советского Союза давно не существует, в том году было достаточно просто выглянуть в окно. Республики расползались, местные чиновничьи команды и в грош не ставили распоряжения москвичей.

В марте был проведен референдум. Горбачев задал населению прямой вопрос: что будем делать с СССР? Больше половины населения Москвы, Петербурга и Екатеринбурга ответили, что жить в Союзе больше не желают. Прибалтика, Грузия и Молдавия участвовать в референдуме просто отказались. «За Союз» высказались только послушные жители Средней Азии и русской глубинки.

Впрочем, результаты референдума – это было уже кое-что. Горбачев предпринимает последнюю попытку удержаться у власти. На 20 августа 1991 года было назначено подписание так называемого «Союзного договора». Было ясно, что часть республик из-под власти Москвы все-таки уйдет. Поделать тут ничего нельзя. Зато с оставшимися можно попробовать договориться. Пусть в таком усеченном виде, но СССР был бы сохранен.

Однако за несколько недель до подписания план поменялся. Может быть, все-таки удастся сохранить не часть, а все целиком? – мучался Горбачев. Может быть, пара десантных дивизий все-таки смогут сыграть свою роль? В прежние времена этот аргумент срабатывал, – может, сработает и сейчас, а?

Утром 19 августа по всем каналам телевидения был показан балет Чайковского «Лебединое озеро», а к полудню население узнало, что в стране вводится чрезвычайное положение. Сильный центр снова попытался задавить взбунтовавшуюся республику. Только на этот раз мятежной была не Грузия и не Литва, а Российская Федерация во главе с Борисом Ельциным.

Сам Горбачев ввязываться во все это не собирался и на время уехал в Крым. Власть в его отсутствие перешла к Государственному комитету по чрезвычайному положению. Члены комитета показались в телевизоре и сообщили, что порядок в стране восстановлен. Теперь местные чиновники снова станут исполнять московские приказы, и вообще, все будет как раньше.

Равнодушное население приняло эту новость как должное. Спорить никто даже не подумал. Все было, как и прежде, – как и всегда. Сверху пришел приказ, значит, нужно не обсуждать, а выполнять. Первые несколько часов никто не сомневался, что вся эта лавочка с суверенитетами действительно вот сейчас прикроется. Руководство ГКЧП отдавало приказы, и никому даже в голову не приходило, будто эти приказы можно не выполнять.

С тем, что спорить глупо, сперва согласился даже президент Российской Федерации Борис Ельцин. Однако уже к обеду стало ясно – все это не наведение порядка, а какой-то цирк. По телевизору показывали членов комитета – у них тряслись руки. Двигаясь к центру Москвы, танки останавливались на красный свет и пропускали пешеходов. Не демонстрация силы, а черт знает что.

Армия и чиновники были готовы подчиняться приказам – только никто не понимал, чьим. И тогда Ельцин взял инициативу в свои руки. Моим! – объявил он. Подъехав на работу, он вскарабкался на танк и объявил, что настоящая власть, это не те, кого показывают по телевизору, – а он! Приказы, как и раньше, будут отдаваться и исполняться. Только теперь это будут ЕГО приказы.

На окраинах развалившейся империи власть давно уже принадлежала местным бюрократическим кланам. Теперь власть сменилась и в самом центре. В Москве (так же, как в Тбилиси, Алма-Ате и Вильнюсе) победили чиновники нового поколения. Жить по старым правилам и играть во все эти коммунистические игры они не собирались. Новое время требовало новых правил.

5

Все, что происходило 19–21 августа, газеты сразу же стали называть «антиконституционный путч». А переход власти к Ельцину был назван «рождением новой России». Население восприняло это так же равнодушно, как до этого воспринимало заявления самого ГКЧП. Горбачев был отправлен на пенсию, а победители стали обустраивать жизнь в стране.

Оказалось, что это не так-то просто. Победителей было так много, и все они были так непохожи друг на друга, что очень скоро первоначальная команда Ельцина раскололась. Чиновники, вместе одолевшие Горбачева, теперь принялись враждовать уже друг с другом.

Осенью 1992 года депутаты Верховного Совета вызвали к себе на заседание Юрия Лужкова. Этот человек был еще очень мало кому известен. Московским мэром он стал почти случайно: предыдущий мэр Гавриил Попов летом ушел в отставку, и Лужков, перескочив через ступенечку, сел в его кресло. Однако просидел недолго: теперь в отставку собирались отправить уже самого Лужкова. Депутаты собирались снять его с должности и сослать послом в Канаду. Собственно, для этого Лужков и был приглашен на заседание.

Одет он был в дорогой костюм и галстук-бабочку. На трибуну поднялся совсем без волнения. Говорил уверенно и по делу. А когда речь зашла об отставке, просто рассмеяться оппонентам в лицо:

– Руки коротки! Меня выбирали москвичи. Только они и в силах меня снять.

Снимать москвичи его не стали. Наоборот! Всего через четыре года популярность Лужкова в столице била все рекорды. Следующие пятнадцать лет Лужков стабильно входил в тройку самых популярных политиков страны, а к 1999-му даже занял в этом рейтинге высшую строчку.

Прежде чем стать мэром, Лужков почти тридцать лет проработал в химической промышленности. Даже зарегистрировал несколько небольших изобретений. Может быть, со временем он даже стал бы химическим министром СССР, но тут началась перестройка, и Лужков решил сходить в городскую политику. Борис Ельцин замечает талантливого администратора. Вскоре Лужков становится первым заместителем председателя Мосгорисполкома.

Должность была высокая и хлопотная. Чем только не приходилось заниматься Юрию Михайловичу! Например, раз в месяц он участвовал в заседаниях Комитета по работе с московскими кооператорами.

Больше всего эти заседания напоминали спектакль очень авангардного театра. Они проходили в огромном актовом зале. На сцене стоял большой стол, а в зал набивалось несколько сотен коммерсантов. Члены комиссии торжественно поднимались на сцену и рассаживались за столом. Но главное действие происходило не на сцене, а наоборот, в зале: там ругались, качали права, спорили и заискивающе улыбались первые московские бизнесмены. Тысячи тех, кто собирался строить капитализм. Представление начиналось в девять утра, а заканчивалось к полуночи.

Вникать во все их дрязги такому большому чиновнику, как Лужков, было, конечно, не по рангу. Помимо самого Юрия Михайловича в комиссию входили еще три сотрудника – они-то и занимались текущими вопросами. Вернее, это были не сотрудники, а девушки-сотрудницы. Одну из них звали Елена Батурина.

Елена Батурина родилась прямо 8 марта – в Международный женский день. Ее родители были обычными рабочими, и после школы Лена тоже полтора года отработала фрезеровщицей. Помимо нее в семье росли еще брат и старшая сестра. Муж этой сестры Владимир Евтушенков тогда работал у Лужкова в Мосгорисполкоме. Он-то и познакомил родственницу с начальником.

И Лужков, и Батурина в интервью много раз утверждали, что служебного романа между ними не было. В кооперативном комитете они просто вместе работали, а роман случился позже – уже после того, как Лужков овдовел. Свадьбу сыграли в 1991-м. Разница в возрасте между супругами составляла 31 год. Впрочем, какое это имеет значение? Через год после свадьбы у Лужковых родилась дочка, а еще через два – вторая. Молодожен не мог нарадоваться своему счастью. Тем более что и его политическая карьера приблизительно в это же время круто пошла в гору.

6

Москва – самый крупный город Европы. Сколько точно людей здесь живет, не знает никто: оценки колеблются от 12 до 14 миллионов человек. То есть население Москвы приблизительно в два раза больше населения Лондона и в шесть раз больше населения Рима. Огромный, ультрасовременный, динамичный, постоянно меняющийся. Аналитики любят сравнивать Москву не со старыми европейскими столицами, а с азиатскими драконами, типа Шанхая или Куала-Лумпура.

Кроме того, Москва – самый интернациональный город России. Азербайджанцев в Москве живет больше, чем в Баку, узбеков – больше, чем в Бухаре, а одних только украинских проституток здесь столько же, сколько народу во всем украинском Чернигове. Огромное население, собственные законы, отдельное правительство – Москва не город, а довольно большое независимое государство.

Налоги, собранные в Москве, дают до 80 процентов бюджета России. А бюджет самой Москвы равен почти половине бюджета остальной страны. В Москве живет сто тысяч человек, чье личное состояние превышает миллион долларов. Но главное, именно здесь живет миллион федеральных чиновников – людей, определяющих, каким курсом дальше будет идти страна. В других странах столицы тоже играют важную роль. Иногда даже очень важную. Но такой концентрации власти и влияния, как в Москве, нет нигде в мире.

В конце 1980-х единая армия советских чиновников разделилась на пятнадцать конкурирующих команд – по числу советских республик. Республикам разрешили уйти, но после этого новые команды стали возникать уже внутри самой России. Сразу после августа 1991-го о независимости от Москвы объявила Чечня. Чуть позже отгородились Татарстан и Башкирия. Собственную политику начали проводить Поволжье и Дальний Восток. Россия разваливалась так же, как только что развалился СССР. Главы регионов больше не желали делиться с Центром деньгами и властью. Они желали приватизировать свои регионы так же, как директора крупных заводов приватизировали в те годы свои предприятия.

В 1992-м приватизация в стране началась официально. Управлял этим процессом федеральный чиновник Анатолий Чубайс. Его распоряжения исполнялись от Камчатки до Кубани. И только московская команда заявила сразу: Чубайс нам не указ. Как именно жить у себя в городе, мы уж как-нибудь разберемся без него.

Еще в июле 1991 года Мосгорисполком (председателем которого тогда был Юрий Лужков) принял «Решение о собственности города Москвы». Все, что только смогли вспомнить, было объявлено не федеральной, а столичной собственностью: здания, земля, имущество заводов и предприятий, водопровод и канализация, электричество и газ, весь транспорт, все деньги на всех счетах всех банков, памятники природы и истории, рестораны, школы, экспонаты музеев, информационные базы и вообще все-все-все. Московские власти отгородились от всей остальной страны и объявили, что свое добро никому не отдадут. Для приезжих была введена обязательная регистрация – что-то вроде визы. За нарушение этого положения Лужков даже предлагал ввести уголовное наказание. Приехал в Москву, задержался дольше, чем разрешено, – и сел в тюрьму.

7

Надо признать, что московская команда свое дело знала. От приватизации московской собственности ею было получено приблизительно в десять раз больше денег, чем Чубайс получил от приватизации собственности по всей стране. Этими деньгами нужно было как-то распоряжаться. И тут московским властям было не обойтись без помощи новорожденного русского бизнеса. Тем более что непроходимой пропасти между властью и бизнесом тогда не существовало.

Выбор мэрии пал на «Мост-банк», принадлежащий бывшему театральному режиссеру Владимиру Гусинскому. Первое время похвастаться выдающимися достижениями «Мост» не мог. В 1993-м банк Гусинского не входил даже в сотню крупнейших банков страны. Однако уже через год дела пошли: счета в «Мосте» открыли Департамент финансов правительства Москвы, столичная милиция и ГАИ, а также еще несколько московских управлений. Офис банка теперь располагался прямо в зданиях мэрии на Новом Арбате, а сам Гусинский стал председателем Совета уполномоченных банков при мэре Москвы.

Жаль, но такая замечательная жизнь длилась недолго. Успехи Гусинского очень раздражали другого крупного финансиста – Бориса Березовского. Если Гусинский делал ставку на сотрудничество с московской командой, то о Березовском газеты писали, что он близок к команде президента Ельцина.

В ноябре 1994-го между банкирами началась война. Боевые действия закончились полной победой Березовского.

Сперва «Российская газета» опубликовала материал, в котором мэра Лужкова обвиняли в планах по захвату президентского кресла. Финансистом переворота в статье называли Гусинского. Березовский проследил, чтобы статья обязательно попалась на глаза президенту, – ну а дальше все уже покатилось само.

Ельцин вызвал начальника своей охраны генерала Коржакова и распорядился привести зарвавшегося финансиста в чувство. Еще через день, 2 декабря, Гусинский выехал с дачи и направился в центр Москвы. Его кортеж состоял из «Мерседеса», джипа и «Форда», в которых ехала его охрана. На въезде в город телохранители заметили, что за их кортежем следует «хвост». Последовала погоня на высокой скорости. Машины Президентской Службы безопасности пытались вклиниться между автомобилем Гусинского и его телохранителями. С грехом пополам кортеж добрался до офиса группы «Мост».

Гусинский вбежал внутрь, а его телохранители остались держать оборону. Ельцинская охрана окружила здание и перекрыла выходы. Водители и охранники Гусинского закрылись в машинах, однако их вытащили из машин и велели лечь на землю. Камеры слежения засняли эпизод, как один из нападающих с размаху бьет в пах лежащего на земле охранника.

Сам Коржаков позднее вспоминал:

– Водитель бронированного «Мерседеса» Гусинского закрылся в машине. На предложение выйти ответил категорическим отказом. Тогда ему положили на крышу гранату. Он выскочил как ошпаренный! Хотя граната была безопасной – в нее даже не вставили запал.

Из своего кабинета Гусинский начал звонить в московский РУБОП. Вскоре приехали крепкие парни, они бросились на нападающих, но те показали им удостоверения, и рубоповцам пришлось долго извиняться. В отчаянии Гусинский позвонил своему другу Евгению Савостьянову, начальнику столичного управления ФСБ. Вскоре приехали еще более крепкие спецслужбисты. Эти разговаривать не стали: сразу открыли стрельбу, продырявили шины автомобилей и надавали рукояткой пистолета по голове одному из людей в маске. Но, увидев удостоверения, тоже предпочли не связываться. Гусинский с ужасом наблюдал, как они садятся в машины и уезжают.

Кончилось все только через несколько часов. Совсем ночью люди Коржакова сняли наконец осаду и уехали. Пленных сотрудников «Моста» они увезли с собой. Трое из них позже попали в больницу. Сразу после этого эпизода Гусинский бежал из страны и пять месяцев прожил в Лондоне.

Некоторое время после этого инцидента Лужков еще пытался отстоять свое право самому выбирать себе друзей. Однако становилось ясно, что дело того не стоит. Деньги московской мэрии были переведены из «Моста» на счета совсем других банков.

8

После того как мэр женился на сестре его жены, служебное положение Евтушенкова практически не изменилось. Как и раньше, он просто работал в московском правительстве. И только в 1994-м возглавил новую структуру – АФК «Система».

«Система» объединяла все, что только можно объединить. Туда входили научно-исследовательские институты, туристические фирмы, коммерческие банки, универмаг «Детский мир» и еще двести наименований фирм. То, что не удалось банкиру Гусинскому, с блеском осуществил бывший чиновник Евтушенков. Сегодня его состояние оценивается приблизительно в восемь миллиардов долларов – и это притом, что он единственный из русских мультимиллиардеров, кто почти не занимается торговлей сырьем. Сам Евтушенков любит повторять, что секрет такого успеха – не родственные отношения с мэром, а удачно подобранная команда.

Команда у него и вправду загляденье. К концу 1990-х на «Систему» работали 70 000 человек. Как и в московском правительстве, здесь занято огромное количество бывших партийных и комсомольских функционеров. Служба безопасности укомплектована бывшими офицерами советских спецслужб. В одном из аналитических отделов в 1990-х работал даже самый последний председатель советского КГБ Крючков. А его бывший заместитель, генерал Филипп Бобков, руководил службой безопасности «Мост-банка». Вице-президентом «Системы» стал Вагиф Гуссейнов, который раньше работал председателем КГБ Азербайджана. Стоит ли удивляться таким зигзагам в их карьере? Страны, безопасность которой они всю жизнь охраняли, больше нет. А уходить на пенсию им еще рано. И что прикажете делать?

В советские времена в стране была всего одна команда чиновников. Спаянная жесткой дисциплиной и подчиненная единому центру. А к началу 1990-х таких команд в стране появилось множество. Часто враждующих между собой – но всегда объединенных общим прошлым. Потому что любые чиновники, любые бизнесмены и вообще все, кто хоть что-то представляет из себя в современной России, – это непременно бывшие члены советской коммунистической партии.

Большую часть ХХ века в России существовала всего одна партия – Коммунистическая. Вернее, партией-то она давно уже не была – Коммунистическая партия и была самим государством. К 1990 году ее численность составляла двадцать миллионов человек. То есть почти восемь процентов населения страны. Самые толковые и энергичные восемь процентов. Членами КПСС были все до единого руководители государства. И все до единого директора заводов или председатели колхозов. Популярные артисты, космонавты, военные, телеведущие, и даже некоторые представители духовенства. Все, кого сегодня принято называть «элитой нации», были обязаны состоять членами этого закрытого клуба.

Потом бывшие коммунисты выкинули партбилеты – но сами-то никуда не делись. Даже через десять лет после распада СССР власть в бывших советских республиках по-прежнему принадлежала членам последнего советского Политбюро. В Закавказье президентами были бывшие члены ЦК Шеварднадзе и Алиев. В Молдавии – секретарь ЦК Лучинский. В Средней Азии – член Политбюро Назарбаев, первый секретарь компартии Ниязов, член ЦК Керимов. В России – бывший председатель московского горкома Борис Ельцин. Решительный пендаль бывшие коммунисты получили только в Прибалтике. В остальных республиках у власти остались те же самые люди, что и до Горбачева.

Бывшие члены ЦК возглавили республики. Чиновники рангом поменьше и кресла заняли поскромнее. Например, они могли поработать в аппарате московского правительства. При Лужкове почти все его руководители – это бывшие секретари московских райкомов и председатели райсоветов.

Валерий Шанцев, долгое время работавший вице-мэром, до 1991 года был секретарем Московского горкома КПСС. Борис Никольский, который в отсутствие Лужкова вел заседания, тоже был секретарем горкома. Московский вице-премьер Иосиф Орджоникидзе – бывший секретарь ЦК комсомола. Префект Западного округа Брячихин – бывший первый секретарь Севастопольского райкома КПСС. Ну и так далее.

Люди, которые в 1980-х затевали перестройку, вовсе не собирались отменять советский строй. Зачем отменять то, что работает? Речь шла только о том, чтобы провести апгрейд: устранить некоторые недостатки и обновить систему. Убрать то, что мешает нормально жить дальше. И вот этот план осуществился. СССР развалился и стал историей. А в руководстве уже новых государств те же самые люди продолжали делать то же самое дело. Территория страны съежилась – зато система и люди остались те же.

Послушное население. Огромная армия чиновников. И один-единственный лидер на самом верху. Каждый четко знает свое место. Каждый четко выполняет полученные приказы. В свое время так управлялась Российская империя. Так же выглядел русский коммунизм. Стоит ли удивляться, что точно таким же получился и отечественный капитализм?

Шестое место: Михаил Прохоров (1965 год рождения)
^{около $18 миллиардов, «Онэксим»}

1

Год русского мультимиллиардера расписан по месяцам. Где будут проводиться пасхальные каникулы, летний отпуск, осенний шопинг и куда семья поедет встречать Новый год, каждый раз известно заранее.

Исключения, конечно, бывают. Банкиры из «Альфы» могут отправиться в экстрим-тур на джипах по джунглям Амазонии. Металлургический магнат Лисин предпочитает спортивную стрельбу в русской средней полосе. Кто-то вместе со знакомыми депутатами Госдумы решает прокатиться на вертолетах по Антарктиде. Кто-то чувствует, что устал, и прямо посреди года уезжает понырять с аквалангом. Оригиналы могут заказать для прогулки дирижабль, причем чтобы во время полета им пела Дженнифер Лопес. Но в целом такие исключения – большая редкость. Свой календарь богатые русские менять не любят.

Июль – август – это всегда французский Лазурный Берег: яхты, Каннский кинофестиваль, Монако, Сен-Тропе, вечеринки под пальмами… Богачи, как мальчишки, гоняют по набережным на супердорогих авто. Жены мультимиллиардеров стоят в очереди за хорошим трикотажем для своих собачек. Есть и любители развлечься по-настоящему. В 2006-м одного из состоятельных русских доставили в полицию за то, что он испражнялся в искусственную реку, протекавшую посреди самого дорогого частного клуба Ниццы.

К сентябрю все перемещаются на остров Сардиния. «Русскими» здесь считаются дорогущий курорт Таормина и пляжи на островке Искья. Стоимость стандартного номера в местных отелях Cala di Volpe или Romazino никогда не опускается ниже 1000 евро. Однако в отелях богатые сидят редко – предпочитают ходить в гости друг к другу. Считается, что самые развеселые вечеринки проходят у водочного магната Рустама Тарико на его яхте Terrible. Пару лет назад Тарико взял да и на день увез тысячу своих гостей в Нью-Йорк. Там, у подножия статуи Свободы, он устроил дегустацию своей новой водки с белужьей икрой, перепелиными яйцами, осетром и молочным поросенком.

В конце лета на Сардинии проводится «Бал цветов» (день рождения некоего объявленного в федеральный розыск бизнесмена), и после этого тусовка возвращается в Москву. Перед началом горнолыжного сезона всем необходимо передохнуть.

Начало декабря стоит проводить в Дубае. В тамошнем семизвездочном отеле Burj-аl-Arab (самом высоком в мире) русские мультимиллиардеры бронируют двести VIP-номеров из двухсот пяти. Стоимость такого номера на десять ночей превышает сорок тысяч долларов, но дело того стоит. Внутри гостиницы сплошь красное дерево, натуральная кожа и очень много золота. У каждого гостя – собственный дворецкий. В ресторане за ужином поет группа «ВИА Гра».

Размявшись в Дубае, богатые решают, что пора наконец вставать на лыжи. Этот вид спорта – национальное развлечение отечественной олигархии. А рождественские каникулы в Альпах – главное событие всего года. Ну а французский горнолыжный курорт Куршавель – главное место сбора тех, кто метит в русскую сотню журнала Forbes. Вернее, Куршавель был таким местом на протяжении развеселых «нулевых» годов.