Текст книги "Неожиданный Город. Фантастический роман"

Приземлившиеся следом транспортные самолёты выгрузили унитазы, сборно-щитовые дома, мебель и всякие мелочи, вроде генераторов и запаса горючки к ним. Ну, и подушки с одеялами, конечно. А главное, папаху для полковника Самсонова!

Вторым эшелоном прилетели геологи с молотками, ледорубами и буром, специалисты-строители с пилами, отбойными молотками и транспортиром, специалисты-электрики с отвёртками, мотками проводов и штепселями, а также врачи с таблетками, уколами и бинтами. На совещании у военного коменданта они едва поместились в палатку!

Наиболее остро встал вопрос об энергоснабжении.

– Электростанция нужна, товарищ полковник! – напористо заявил главный электрик Линеев.

– Согласен, – Самсонов сделал пометку в блокноте и сдвинул папаху на затылок, – А какая?

Тут специалисты маленько встали в тупик. В самом деле, какая? Гидроэлектростанцию не построишь – реки никакой нет. Ветровую тоже, место безветренное. Тепловую… а чем печку топить? Угля нет, нефти нет, газа нет… Разве что, атомную? Положение спас Хи-Лонь. Вникнув в суть проблемы, он поманил Линеева и Самсонова пальцем. Все трое, плюс Томирис, отправились в небольшое круглое здание с двенадцатью колоннами по периметру неподалёку от горсовета, на которое ранее не обращали внимания. Пульхерия при виде Томирис, бесстыдно увивавшейся, по её мнению, вокруг Мишеньки, снова испытала приступ злобной ревности.

– Это Храм Вечного Огня, – пояснил Хи-Лонь, – Перед тем, как войти, вы должны произнести молитву: Огонь Вечный, Всемогущий и Всесогревающий, внедри искру твою в сердца наши, дабы твоё тепло, сила и мудрость пребывали с нами вовеки.

Все нестройным хором повторили перевод. Вошли. Посередине круглой площадки из полированого гранита горел огонь. Вот, просто горел – и всё! Не было видно ни дров, ни потайной газовой трубы, ни фитиля. Просто язык пламени высотой в полметра, слегка колеблющийся от тока воздуха.

– Это как это? – слегка заикаясь от изумления, спросил Линеев.

Хи-Лонь пожал плечами:

– Я же сказал: Вечный Огонь.

– Да, что горит-то?

– Ничего не горит. Он сам по себе. Наши предки нашли его много тысяч лет назад. С тех пор и горит неугасимо.

– Погоди-погоди, – вмешался в разговор Самсонов, – А как же вы его с Тибета перенесли?

– Как цветок в горшке переносят? Так и мы: Огонь с молитвой взяли в каменную чашу, он там и горел, пока сюда не пришли. А здесь, тоже с молитвой, поставили его на это место, а потом вокруг Храм возвели! – понятно, но, в то же время, совершенно непонятно объяснил Хи-Лонь.

У Линеева глаза разъехались в разные стороны. У Самсонова под папахой вспотела голова.

– Вопрос: возможно ли разделить ваш Огонь? Ну, чтобы второй горел в другом месте? – осторожно поинтересовался электрик.

– Да, но не любое место годится. И Жрецу Огня придётся долго и усердно молиться, – величественно кивнул Хи-Лонь, – Два Огня до сих пор нам было ни к чему.

Самсонов подумал и веско произнёс:

– Второй Огонь совершенно необходим для города Лхаги и всех Люмдей! Пусть Жрец постарается. Мы щедро вознаградим его, ибо новый Огонь будет питать электростанцию, обеспечущую энергией весь город. Свет! Электробритва! Телевизор! Всё это станет доступно!

Томирис едва успевала переводить.

Старейшина что-то пошептал, протягивая руки к Огню. Тот на мгновение вспыхнул ярче.

– Огонь согласен! Ну, раз так… Я поговорю со Жрецом нынче же.

Жрецом Огня оказался совсем молодой мужчина по имени Хи-Шань. Постигнув радужные перспективы, связанные с наличием второго Огня, и выслушав щедрые посулы военного коменданта (Самсонов был готов заплатить сколько угодно, в пределах разумного!), Жрец взял небольшую каменную чашу на медной цепочке, положил туда горящих углей, подсыпал благовоний. Дождавшись, когда в воздухе поплыл ароматный дым, пошёл куда попало, сопровождаемый ассистентом.

«Ну, прямо, поп с кадилом!» – подумали хором Самсонов и Линеев, но хихикать воздержались: слишком ответственный был момент.

Через полтора часа хождения по расширяющейся спирали «кадило» сперва начало раскачиваться, а затем принялось описывать круги, как маленькая карусель. Хи-Шань передал его ассистенту, а сам воздел руки к небу и принялся молиться на незнакомом языке. Закончив гортанным вскриком, от которого все вздрогнули, сообщил:

– Вот место, благословенное Огнём!

– Спасибо тебе, достопочтенный Жрец! – поклонился, сложив ладони перед грудью Линеев, – Мы поставим здесь оборудование, и тогда ты принесёшь в него Огонь, хорошо?

– Да, – кивнул достопочтенный, – С вас двести двадцать рублей за сегодняшнюю работу.

– Э-э… ага, двести двадцать, – Самсонов вынул бумажник и принялся отсчитывать деньги, – А сколько ты хочешь за сам Огонь? Ну, чтобы зажечь его здесь?

– На этот вопрос у меня сейчас нет ответа. Огонь скажет мне, когда возгорится.

«Будем надеяться, что не дороже денег!»

Так была решена проблема электричества. Самолёт привёз котёл, турбину и всё остальное, местные женщины под руководством Линеева всё смонтировали за неделю и построили стены из нетесаных (чтоб быстрее) булыжников, каждый из которых весил пуда три-четыре. Хи-Шань торжественно перенёс в топку частицу Огня в каменной чаше, он разгорелся и сообщил своему Жрецу, что это стоит триста тридцать рублей. Каждому! В смысле, Жрецу и ассистенту.

– Согласен! – радостно улыбнулся полковник Самсонов, ибо в государственном масштабе это были копейки.

Зато Вечный Огонь в топке!

Время шло своим чередом. Дни, заполненные делами и заботами, мелькали один за другим. Всё было хорошо, просто прекрасно… кроме личной жизни. Несмотря на страстные поцелуи и более другие ласки Пульхерии, получалось плохо, неуверенно и быстро. А иногда и вовсе ничего.

Неожиданно приехала, в смысле, прилетела, жена. Свалилась, как снег на голову, под самый конец рабочего дня! Пульхерию затрясло от ужаса, когда Ираида Пантелеймоновна возникла в новопостроенной комендатуре.

«Ой, небось, донёс кто-то про нашу с Мишенькой любовь, и будет эта уродка меня теперя казнить-убивать…»

Но – обошлось! Ираида, даже не обратив на побледнвшую, как простыня, секретаршу внимания, проследовала в кабинет мужа. При виде супруги тот вздрогнул:

– Ира!? Ты как здесь?

– Да вот, соскучилась – и прилетела! На крыльях любви! – широко улыбнулась жена.

Последовал крепкий поцелуй.

– Ой, как у тебя тут здорово! Дома круглые и вообще… А тётки и вправду бородатые! – щебетала мадам Самсонова, – Фу, гадость какая!

Полковник лихорадочно соображал, просто так она приехала, или…?

«Заложил кто-то про нас с Пулей, не иначе! С каких-таких дел ей прилетать? И как она пропуск получила?»

Ираида, тем временем, принялась выгружать из сумки деликатесы: вонючий дорогобужский сыр, чёрную икорку, брикетик вологодского масла, маринованый чеснок, буженину и бутылку «Московской» водки производства Душанбинского ликёро-водочного завода.

Прилетела она не просто так. Дело в том, что пару недель назад она сходила к гадалке, и та предсказала, что нужно срочно завести ребёнка, иначе брак распадётся.

– Ежели через три месяца не затяжелеешь, то всё! Бросит тебя твой.

Детей Ираида не хотела, заставляя мужа каждый раз надевать презерватив. Фигура может испортиться… и, вообще, хлопот с ребёнком много, не расслабишься. Но разрыв с мужем никак не вписывался в планы полковничихи. Во-первых, что такое разведённая жена? Никто! Никакого социального статуса! Тогда, как муж-полковник – это и знакомства, и дома отдыха, а то и поездки за границу.

Во-вторых, отец. Он давно намекал, что дочери неплохо бы обзавестись потомством, а недавно в ультимативной форме заявил, что завещает всё, что имеет, только внуку. Или внучке! На сберкнижке у Пантелеймона Захаровича имелось почти сто тысяч – новыми! Плюс машина Волга, плюс дача под Москвой и дом в Саратове. Жалко было бы всё это потерять! Конечно, помирать генерал пока не собирался, но тянуть с ребёнком, тем более, в свете предсказания гадалки, было нельзя. Да и гинекологи стращали, что поздние роды чреваты осложнениями как для неё, так и для ребёнка. Короче, после десяти лет замужества пора и родить, а то может и вовсе не получится забеременеть!

– Пойдём к тебе, Миша! – соблазнительно шептала женщина, ласково гладя мужа по небритой щеке, – Я та-ак соскучилась!

– Ира… я же в палатке… Может, подождём, через неделю дом сдадут… круглый… мне там квартира будет… – невразумительно мямлил Самсонов, опасаясь позорного провала.

«Срочно надо что-нибудь раздобыть… чтоб стоял. А то, прямо, хоть плачь…»

Он слышал про чудодейственное средство из местного растения, но до сих пор избегал его применять, надеясь, что справится с импотенцией сам. Стыдно в таком признаваться кому бы то ни было! Да и любые лекарства всегда вызывали отвращение.

– Ты что?! Неделю ждать?! Я же лопну от нетерпячки! – возмутилась полковничиха, – А в палатке – романтика!

Короче, пошли в палатку. Там, несмотря на романтику, выпивку и деликатесную закуску, а также пахнущее японскими сексуальными духами «Асахи» тугое тело жены, у Михаила ничего не получилось. От слова «никак»! Он даже папаху снял – всё равно не помогло. После двух часов безуспешных попыток привести оборудование благоверного в рабочее состояние Ираида обиделась и приревновала мужа к местным женщинам!

– Всё понятно! С бородатыми бабами тут кувыркался бесперечь! У-у, извращенец! На родную жену ни одного заряда не осталось!

Как Михаил Игнатьевич ни пытался супруге втолковать, что бородатые женщины и девушки его совершенно не привлекают, даже Вечным Огнём клялся – не поверила! На следующий день он, пряча глаза от стыда, попросил у Хи-Лоня немножечко чудодейственного эликсира. Тот не отказал, но предупредил, что на приготовление оного потребно две недели. Вот, попадалово! Ночью снова произошло фиаско. И на третью ночь тоже…

Мадам Самсонова обиделась в соплю! Надулась и улетела обратно в Хорог. Кстати, про служебный роман мужа с Пульхерией ей и в голову не пришло!

Товарищ Михеев тоже не скучал. Далеко не! Он вертелся, как белка в колесе, ибо его назначили Первым Секретарём Комитета Таджикской Коммунистической Партии города Лхаги! С одной стороны, вроде бы понизили, ибо горком – не обком, а с другой стороны – Первый Секретарь! Это вам не Второй!

Временный Горком – двухэтажный щитовой дом, построили в живописном месте на берегу озера. Там же были организованы курсы политграмоты для руководства. Одновременно с претворением в жизнь генеральной линии Партии, Степан Энгельсович напористо вёл агитационную работу среди Достопочтенных Старцев насчёт вступления в ряды Компартии Таджикистана. Дело сильно осложнялось языковым барьером, поэтому партсекретарь срочно взялся за изучение уйгурского языка. В день удавалось запомнить до семи слов!

«Корень учения горек, но плод его сладок!» – подбадривал себя товарищ Михеев, натужно спрягая глаголы и склоняя существительные.

Тепляев и Андреев вернулись в Хорог, ибо в Лхаги им делать было больше нечего. Сойдя с самолёта, они с удовольствием вдохнули густой воздух. Казалось, что его даже можно жевать!

– Ничего себе получилась командировочка, а? – улыбнулся Тепляев.

– Ага! – кивнул Андреев, – На всю жизнь впечатлений хватит! Где там твоя машина меня домой отвезти скорее? Я по нормальному чаю соскучился так, что целый самовар выпью!

Как мы помним, чай в условиях высокогорья не заваривался как следует, а посему был невкусный.

Тепляева ждал сюрприз: за открытие города Лхаги его наградили почётной грамотой МВД и путёвкой в Дом Отдыха под Звенигородом на два лица!

– Поздравляю, Зиновий! Отдохнёшь, оттянешься, оттопыришься! С женой поедешь… или ещё с кем-нибудь? – улыбался начальник управления, вручая путёвку.

– Служу Советскому Союзу! – козырнул Тепляев, зарумянившись от намёка.

Имелась, имелась у него подруга! Только, как извернуться, чтобы жена не узнала, что путёвка на двоих? Надо думать!

А Андреева никак не наградили, если не считать жарких объятий соскучившейся жены.

Глава восьмая

Не в силах самостоятельно проникнуть в тайну Вечного Огня, Линеев написал письмо в Академию Наук. Так мол, и так: необъяснимый феномен. Неугасимо горит сам по себе, температура пламени 905 градусов Цельсия. Не коптит. А что сгорает – непонятно. С виду ничего не сгорает. Приезжайте, товарищи академики, разберитесь!

Учёные заинтересовались, и уже через неделю в Лхаги прилетел сам профессор-академик Копица с двумя докторами физических наук, Симакиным и Ломакиным, и тремя лаборантами. Вернее, со старшим лаборантом Егором, лаборантом просто так по имени Костя, а также с хорошенькой лаборанточкой Лялечкой с большой грудью. Привезли они с собой множество приборов: от клизмы до этого… как его… ну, который на круглом экранчике всякие зигзаги электричества показывает.

Увидев, что Огонь в топке, академик нахмурился и потребовал отдельный экземпляр феномена, ибо в топке делать опыты и измерения неудобно. Линеев объяснил, что этот вопрос надо решать с Хи-Шанем, жрецом Огня. Атеист Копица фыркнул, но к жрецу пошёл. Тот принял его в Храме Огня незамедлительно: ему объяснили, что приехал самый главный мудрец, способный проникать в суть вещей и явлений.

– Я слушаю тебя, уважаемый мудрец, – поклонился Хи-Шань.

Академик поискал, на что бы сесть, но сидячих мест в Храме не было. Пришлось разговаривать стоя.

– Достопочтенный Жрец! Я и мои помощники приехали разобраться, почему горит Вечный Огонь. Для этого нам необходим отдельный экземпляр в нашу лабораторию. Пожалуйста, помоги мне. Это дело государственной важности!

– А что тебе не ясно? – удивился Хи-Шань, – Вечный Огонь – это живое существо. Ну, такая форма жизни, божественная. Он понимает обращённую к нему речь, исполняет желания, выраженные в молитвах, предсказывает будущее и раскрывает тайны прошлого.

От услышанного в груди простого советского человека, хотя бы и учёного академика, дыхание спёрло.

– Но… как же… горит же… а что – непонятно, – бессвязно забормотал он.

– Когда наступит ночь, посмотри на небо. Ты увидишь звёзды. То, что они горят, тебя не удивляет?

– Ну, со звёздами ясно! Там осуществляется самоподдерживающаяся термоядерная реакция, – с апломбом заявил московский мудрец, – Синтез ядер гелия из водорода с выделением тепла!

– Ну, и Вечный Огонь выделяет тепло в процессе жизнедеятельности! Между прочим, если его попросить, то он может стать горячее или холоднее.

Академика аж затрясло!

– Так, ты можешь возжечь нам отдельный Огонь для исследований или нет?

– Нет. Обойдитесь Младшим Братом Огня, который греет воду на электростанции. Но делайте ваши опыты с уважением!

– А ты мог бы пойти со мной и попросить… э-э… Младшего Брата стать горячее?

– Ну, ладно… – нехотя согласился Хи-Шань, – Пойдём.

И они пошли на электростанцию.

Встав перед топкой, жрец воздел руки к потолку и принялся произносить молитвы особым звенящим голосом и на незнакомом языке. Лаборанты нацелили на Огонь термометры. Минут через сорок Хи-Шань закончил молиться и поклонился. Все напряглись! В следующее мгновение пламя Огня из оранжево-красного стало ослепительно белым!

– Ой, Серёжа… то-есть, Сергей Петрович! Десять тысяч триста шестьдесят два… градуса! – возбуждённо воскликнула Лялечка.

Доктора наук и лаборанты отвесили челюсти. Академик сел на пол – ноги не держали. Линеев завопил от ужаса: при такой температуре котёл может расплавиться!

Хи-Шань снова помолился, на этот раз короче, и Огонь принял прежний вид.

– Девятьсот пять, Сергей Петрович! – доложил старший лаборант Егор.

Копица достал из внутреннего кармана красивую серебряную фляжку и отхлебнул добрый глоток коньяку. Придя в себя, он взял быка за рога:

– Как ты это делаешь, достопочтенный Жрец?

– Разве ты не слышал? Я в молитве попросил огонь стать горячее, а затем вернуться в прежнее состояние.

– А ты можешь научить меня молиться Огню?

– Г-м… В принципе, это возможно… Но тебе сначала придётся выучить язык Огня, а это займёт большую часть оставшейся тебе жизни.

– Что, такой сложный язык?!

– Ты даже не представляешь, насколько он сложный и трудный для усвоения.

Академик задумался. Тратить остаток жизни на изучение языка Огня не вписывалось в его планы.

– Тогда… познакомь меня с другими возможностями Огня. Мы сделаем щедрое пожертвование на Храм! Ну, и тебе лично тоже заплатим.

– Звучит заманчиво. Но я должен испросить у Огня разрешение.

Хи-Шань ушёл обратно в Храм, молиться Главному Огню, а физики принялись изучать феномен, горящий в топке. При помощи специальной кинофотосъёмки удалось выяснить, что Огонь имеет структуру, напоминающую клеточную!

– Неужто, и впрямь, живое существо? Да ещё и разумное, к тому же? Как такое возможно? – задал риторические вопросы физический академик, ни к кому конкретно не обращаясь.

Доктора наук промолчали. Ответил Костя, который просто так лаборант:

– Чудо, Сергей Петрович! Сказано же: Божественное существо.

– Но, Бога же нет! – страстно воскликнул главный мудрец Страны Советов, чувствуя, что ещё немного – и его баллоны не сдюжат, фигурально выражаясь.

– Выходит, что есть…

На следующий день Хи-Шань сообщил, что Вечный Огонь благословил его помогать физикам. Сообщил также, что сотрудничество продлится три дня, и будет стоить шестьсот семьдесят пять рублей. Копица согласился, поняв, что торг здесь неуместен.

Жрец также предупредил, что, задавая вопросы о прошлом и будущем, лучше не превышать тридцатилетнего интервала. Почему так – не объяснил.

В первый день Огонь устами своего Жреца подробно, долго и нудно описывал прошлое академика. Некоторые факты, такие, как, например, роман с Лялечкой (при живой жене!), или эпизоды неумеренного пьянства в студенческие годы, были стыдные, но Сергей Петрович это стоически перенёс, подтвердив стопроцентную верность информации и тщательно записав всё в журнал наблюдений. Второй день посвятили предсказанию будущего. Академиком был задан стратегический вопрос, ответ на который должен был порадовать дорогого Леонида Ильича: как увеличится ВВП (Валовый внутренний продукт), а проще говоря, богатство Советского Союза, через тридцать лет? Конечно, хотелось спросить совсем другое, умное, но, вы же понимаете… Ответ потряс: Огонь сообщил, что через тридцать лет Советского Союза не будет! Распадётся на части! А потому сведений о ВВП нет. Академик приказал эту информацию засекретить. Второй вопрос задал один из докторов, Симакин: насколько успешно будет развитие ЭВМ через тридцать лет? Огонь удивил: ЭВМ через тридцать лет будет с ладошку величиной! Всех одолело недоверие.

– Ну, допустим, с ладошку величиной сам вычислительный блок… А периферия? Разъём, скажем, телетайпа – вдвое больше! А перфокарты куда вставлять? – размахивал руками Ломакин, второй доктор.

Короче, странные ответы Огонь выдал о будущем. Верилось в них с трудом. Хотели задать третий вопрос, но Хи-Шань заявил, что устал, да и рабочий день уже закончился.

Третий день – день исполнения желаний. Вернее, одного-единственного желания. Хи-Шань предупредил, что оно не может быть материальным. В смысле, нельзя пожелать кучу денег или алмаз величиной в кулак. И желание должно относиться только к самому желающему! Лялечка, вся дрожа от возбуждения, подняла по школьной привычке руку:

– Ой, Сергей Петрович, а можно я желание загадаю? Ну, пожалуйста!

Вздохнув, ибо самому ужасно хотелось поумнеть, Копица буркнул:

– Валяй, загадывай.

Ну, не в силах он был отказать любимой женщине!

И Лялечка выпалила:

– Хочу быть такой красивой, что ни в сказке сказать, ни пером описать!

Хи-Шань, выслушав перевод, хмыкнул, и принялся молиться. Длилось это долго, все даже успели проголодаться. Наконец, Жрец сообщил:

– Младший Брат Вечного Огня исполнит твоё желание. Но для этого ты должна на краткое время голышом погрузиться в Огонь. Просто: туда – и обратно.

Все с сомнением посмотрели на топку. Дверца была размером шестьдесят на сорок сантиметров. Не больно-то влезешь, даже будучи худенькой девушкой! Да и быстро не получится. Если только на лопате задвинуть, как Баба-Яга Иванушку?

Лялечка тоже подумала об этом варианте, но представила, что придётся снять с себя всё, даже трусики и лифчик! На виду у мужчин? Нет, ни за что!

– Я… не смогу… – заливаясь румянцем, заплакала она: жалко стало несостоявшейся красоты.

На этом исследования возможностей Огня закончились. Не желая употреблять выражение «Божественное Существо», Сергей Петрович в документации назвал Огонь «Плазмоидом». Тайна же горения осталась нераскрытой. Тем не менее, его статья в журнале для физиков произвела на учёных всего мира громадное впечатление! Живое и, возможно, вечное существо из плазмы! Ну, не вечное, так долговечное, неважно! И разумное, к тому же! А ещё нарушает закон термодинамики и закон сохранения энергии. Информацию о предсказании будущего и раскрытии прошлого, а также об исполнении желаний приказали наглухо засекретить. Сергей Петрович расстроился невероятно: и так не шибко много наисследовал, а тут ещё большую часть нельзя напечатать! Лялечка утешала его, не жалея сил.

Многие консерваторы от науки (беспринципно продающие свой талант и знания воротилам военно-промышленного комплекса капиталистических стран) сомневались в содержании статьи и утверждали, что такого не может быть, потому, что не может быть никогда. Другие, прогрессивные учёные (из социалистического лагеря) рвались в Лхаги, чтобы самолично убедиться в наличии феномена и его возможностях. Но Лхаги был объявлен закрытым городом, и пропуск туда иностранцам, хотя бы и дружественным, не давали. Въезд в таинственный город был разрешён только специалистам, приглашённым на работу.

А уже через четыре дня после выхода статьи в Лхаги прилетел сам товарищ Рассулов, от которого секреты Огня не утаили! С официальным государственным дружеским визитом, да. И с пропуском, а как же. На аэродроме его встретили: до отказа напыженный от гордости и обожания Первый Секретарь горкома товарищ Михеев с новым референтом Сергеем Шахназаровым (которого, перед тем, как утвердить, долго проверяли: не индеец ли?), Хи-Лонь с двумя фигуристыми бородатыми красавицами в национальных нарядах и подносом с хлебом-солью, а также почётный караул из десантников под командой майора Попрыгина. Ну, и военный комендант, а как же! Духовой оркестр сыграл гимны СССР, Таджикистана и Лхаги. Ступив на красную ковровую дорожку, в спешном порядке сшитую из множества половичков, главный коммунист республики отведал хлеб-соль и благосклонно выслушал приветственные речи. В своём выступлении товарищ Михеев особо подчеркнул основополагающую грандиозную роль товарища Рассулова в расцвете экономики и культуры Советского Таджикистана, взлёте народного счастья в республике на немыслимую высоту, а также поставил ему в заслугу присоединение города Лхаги к республике. Закончил он так:

Я не поэт, но я скажу стихами!

Отец всех таджиков, Рассулов Джаффар!

Твоя мудрость с нами!

Немеркнущим солнцем ты светишь всем нам

И греешь своими лучами!

А мы к коммунизму за тобой по пятам

Шагаем большими шагами!

Джаффар Рассулович растрогался и поцеловал стихотворца в темечко. Товарищ Михеев вострепетал!

– Напомни, как тебя зовут? – спросил вождь.

– Стёпа я!

– Я запомню это имя.

«Ну, теперь – всё!» – возликовал обласканный партсекретарь.

В смысле, всё будет!

Хи-Лонь, уже освоивший азы политграмоты, выразил надежду, что Лхаги останется автономным вольным городом, при этом назвав Джаффара Рассуловича Достопочтенным Старцем.

– Чего это он меня старцем обозвал? – насупился генсек, – Мне же всего пятьдесят три!

– Это у них такое самое вежливое, уважительное и благоговейное обращение к вождям, – полушёпотом пояснил товарищ Михеев.

– А-а! Понятно.

Когда встреча закончилась, к трапу был подан БТР. Увы, других машин в городе пока не было. Товарищ Рассулов, поддерживаемый под бока и попу, взобрался на броню и принял героическую позу. Фотограф запечатлел, и высокий гость поехал прямо в Храм Огня. Там он пожал руку жрецу Хи-Шаню и возложил привезённый с собой из Душанбэ букет чайных роз к Вечному Огню.

– Чего это он? – выпучил глаза Хи-Шань.

– Это в знак уважения, ну, вроде жертвы, – пояснил товарищ Михеев.

– О! Мы, вообще-то, так не делаем, но это хорошая идея! Огню понравилось!

Глядя прямо в глаза жрецу, товарищ Рассулов шепнул что-то на ухо переводчику. Тот, тоже шёпотом, передал желание Высокого Гостя Хи-Шаню. Кивнув, он воздел руки и принялся молиться. Огонь во время молитвы несколько раз вздрагивал. Уставший ждать Джаффар Рассулович переминался с ноги на ногу. Наконец, Хи-Шань объявил:

– Вечный Огонь согласен исполнить твоё желание, Достопочтенный Старец Джаффар. Но это будет стоить очень дорого – две тысячи семьсот рублей! И ты должен будешь обнажённым войти в Огонь. Ненадолго. Досчитаешь до семи – и выйдешь.

Ни секунды не колеблясь, генсек недрогнувшей рукой отсчитал требуемую сумму. Затем снял пиджак.

– Погоди! – остановил его Хи-Шань, – Я буду молиться!

Молился он на сей раз ещё дольше, все даже проголодались. В конце концов, уже на закате, молитва завершилась, и жрец жестом показал, что можно приступать. Одежды с шелестом соскользнули с тела вождя, и он, со словами «Слава КПСС!», а про себя подумав: «Аллах Акбар!», шагнул в Огонь. Вспыхнули волосы на груди и спине, а также на ногах и в паху, по храму распространился запах горелой шерсти, но храбрец проявил силу воли и покинул пламя, только досчитав до семи. Товарищ Михеев торопливо окатил его водой из ведра и сноровисто растёр махровой простынкой. Все присутствующие с восторгом воззрились на стройное и мускулистое тело отца нации. Дело в том, что Джаффар Рассулович пожелал омолодиться на двадцать лет! Соответственно, пропали все возрастные болячки и живот.

Когда он оделся, стало заметно, что костюм велик и висит мешком!

– Отличный эффект! – довольно улыбнулся Хи-Шань, – Но знай, что твоя жизнь теперь укоротилась на столько же лет, насколько ты помолодел. Тебе был отмерян девяносто один год. Значит, ты умрёшь, когда тебе минет семьдесят один!

Товарищ Рассулов побледнел, но быстро успокоился.

«Э! Никто не знает, когда Аллах призовёт к себе! И жрец такого знать тоже не может, шарлатан хренов! А я поборюсь, в санаторий-профилакторий буду ездить, коньяк пить брошу, курить… Зато теперь можно будет третью жену взять. Ту татарочку… как её… в цирке акробатка… во, Гюльчатай!»

Вернувшись в Душанбэ, товарищ Рассулов позвонил Леониду Ильичу, предварительно выяснив, здоров ли он и в хорошем ли расположении духа. Кто же звонит начальству, если оно хмурое и больное! Оказалось, что Леонид Ильич здоров и весел.

– Алё! Это я, Джаффар! С Душанбэ звоню!

– Здорово, здорово, Рассолыч!

– Докладываю! Съездил я в эти Лхаги, Леонид Ильич. Ничего так, город. Большой, аккуратный. Дома круглые. Озеро красивое. Только дышать трудно.

– Это почему?

– Так воздух жиденький, почти четыре с половиной километра высота!

– Нифига себе! Как ты выдержал-то?

– Чисто волевым усилием, Леонид Ильич. Да! Девки и в самом деле бородатые! Но симпатичные, фигуристые, жопастенькие такие. Забавно смотрятся! Посмотрите, я вам по фототелеграфу фотки отправил.

– Посмотрю, конечно. Ещё чего там есть интересного?

– Вечный Огонь у них горит. Говорят, что много тысяч лет подряд, с тех пор, как нашли – ни разу не гас. Что сгорает – непонятно, даже Копица не разобрался. Раскрывает тайны прошлого, но недалеко, на тридцать лет. Будущее, вроде, тоже предсказывает, но это не точно. И ещё желания исполняет. Я попробовал, загадал помо… поумнеть. Вроде, получилось! Надо будет почаще думать, чтобы уверенно утверждать, что ума прибавилось. Непростая, однако, была процедура: Жрец полдня молился, у меня от голода аж ноги ослабли, а потом пришлось голым в Огонь войти. Обжегся маленько!

Рассказывая всё это, товарищ Рассулов надеялся, что Леонид Ильич убоится трудностей и в Лхаги не поедет. Не хватало ещё, чтобы он омолодился!

Как только чудодейственный эликсир сквасился, Хи-Лонь известил об этом Самсонова. Тот, бросив все дела, побежал в горсовет, прихватив с собой переводчика из новоприбывших по имени Си Юнь. По дороге заставил парня дать подписку о неразглашении. К Томирис со своим деликатным делом полковник обратиться постеснялся.

– Вот, Михаил, твоё мужское счастье, – достопочтенный старец показал пузырёк миллилитров на пятьдесят объёмом, – Принимать по десять капель с тёплой водой натощак перед тем, как лечь с женщиной, девушкой или мужчиной. Одиннадцать капель – перебор, могут быть осложнения. Двенадцать капель – смерть.

– Это, какие же осложнения?

– Неприятные. Три дня стоять будет.

– Да это же, скорее, хорошо? – звенящим от вожделения голосом уточнил герой-любовник.

– Ничего хорошего! Были прецеденты, люди мучились ужасно. Нефритовый Жезл опухал, синел и болел! И пысать трудно и больно. И ещё помни: один раз принятая настойка сокращает количество твоих соитий на десять. Жрец сказал, что тебе осталось двадцать две тысячи триста тридцать шесть совокуплений. Вот и считай! Да, с тебя восемьсот тридцать рублей.

Си Юнь переводил, с трудом сохраняя не лице серьёзное выражение.

Расплатившись не торгуясь, Самсонов зажал пузырёк во вспотевшем от волнения кулаке и ринулся на поиски Пульхерии. Сколько раз он настойку употребит? Э, не так уж и много, раз, может десять, не больше. Зато…

Подруга нашлась на рабочем месте, колотящая по клавишам пишущей машинки. Вокруг толклись посетители (Самсонов называл их ходоками), в том числе и референт Михеева Сергей.

– Пуля! Срочно идём ко мне! – схватил подчинённую за руку начальник.

Женщина догадалась, что у него на уме, и покраснела, как свёкла.

– Ой, Михаил Игнатьевич…

Ходоки тоже догадались, в чём дело, и принялись прятать улыбки.

– Пойдём, я сказал! – настаивал Самсонов, не обращая на них внимания.

Пульхерия со вздохом поправила волосы и встала из-за стола. То, что люди знают о её связи с начальником, не было для неё секретом.

«А, стыд не дым, глаза не выест!»

На месье Самсонова у мадемуазель Популиной были планы, в том смысле, что однажды он бросит свою мымру и женится на ней, Пулечке. Для этого приходилось переступать через собственную скромность, безотказно и усердно ублажая любимого человека когда угодно – хоть белым днём, хоть ночью; где угодно – хоть в служебном кабинете, хоть в кустах; и как угодно, даже по стыдному. Как она радовалась, когда раздосадованная супруга улетела обратно в Хорог всего через три дня! Разлюбил её Мишенька раз-навсегда-совсем, вот и не получилось у них ни разу! Это Пульхерия знала точно, так как все три ночи подслушивала у палатки. А с ней, Пулей, у него получается! Значит, любит! Эх, ребёночка бы родить, чтобы наверняка!