Текст книги "Сундук Аладдина"

Засуха

«Не будет в эти годы ни росы, ни дождя, разве только по слову моему».

Сказал пророк Илия царю Ахаву[15]15
  Ахав – царь Израильского царства в 873–852 годах до н. э.
  Изавель – жена царя Ахава, дочь сидонского царя, ввела идолопоклонство Ваалу и Астарте.
  Пророк Илия (Элиягу) – пророк времен царя Ахава и его сына Ахазии (9 в. до н. э.), наиболее значительная фигура эпохи «устных пророков».


[Закрыть] (3 кн. Царств, 17:1).

Песок обернулся горячей золой

И замер в тревожной дремоте.

Нежданная засуха правит землёй —

Землёй, на которой живёте.

За то, что так долго терпели порок,

За груз совершённых ошибок —

Повис небосвод как пустой потолок…

А воздух удушлив и зыбок.

Пока раскалённое солнце горит,

Пока далеко до заката —

Обряд за обрядом над камнем творит

Собранье жрецов многократно.

То вслух причитают и в бубны стучат,

То падают ниц полукругом…

Бичует до крика собрата собрат

И ранят до крови друг друга.

Не приняты жертвы, напрасны мольбы.

Безмолвствует идол Ваала.

И гнев, и неверье растут у толпы:

Ни капли дождя не упало!

Найдётся ль один настоящий пророк?

Увидят ли люди такого,

Кто б в знак искупления жертву зажёг,

Молясь перед истинным Богом?

Пусть скажет: «Рассыпался чёрной золой

Песок в недвижимой дремоте,

Но влага прольётся, смешавшись с землёй —

Землёй, на которой живёте!».

Он молча поднялся, каменья собрал,

Обильно смочил их водою…

И – чудо! – над жертвой огонь запылал,

Зажжённый молитвой одною.

Он встал на колени, он руки сложил…

Он снова молился беззвучно,

Пока легкий ветер над морем кружил,

Сгонял непослушные тучи.

Вот первые капли упали в песок,

На поле, в овраг и в ладони.

К воде потянулся оживший цветок,

Оливы и пальмы на склоне…

Жрецов перебил в ликованье народ.

С народом и царь веселится.

Дарует пророку особый почёт —

Бежать у его колесницы.

Умело царём управляет жена:

Хитра Изавель из Сидона.

Жрецов-чужестранцев впустила она.

Пророк для неё – вне закона.

Недолог почёт, но достигнута цель:

Культ идолов пришлых отринут.

За гибель жрецов будет мстить Изавель,

Спасенье пророка в пустыне…

Сегодня – любимец, спаситель, герой.

А завтра – отшельник, как прежде.

Былые свершения, вера – с тобой.

И вместе с тобою – надежды.

Проносится время, сжимаясь петлёй.

Век начат и век на излёте.

Но влажная почва не станет золой

И засуха больше не правит землёй —

Землёй, на которой живете.

Ромео и Джульетта

Опера Ш. Гуно

Жаль, если Каин рыдает,

Гамлет изведает счастье!

Так не должно быть по плану!

Н. Гумилёв. «В театре Господа Бога»

Неяркий свет упал на сцену.

В театре людно и темно.

Вступает хор и постепенно

В зал льётся музыка Гуно.

Джульетта, милая Джульетта,

Храня улыбку на устах,

Сопрано нежным ариетту

Запела о неясных снах.

Среди предчувствий, ожиданий

С зарёй рождается беда,

Когда двоим преградой станет,

Злым роком – старая вражда.

Дуэт влюбленных у балкона,

Разлука любящих сердец.

За расставаньем непреклонно

Грядёт трагический конец.

Ах, если было бы возможно

Однажды обмануть судьбу

С цепи событий непреложных,

Сорвав священное табу!

Тибальд, Тибальд, когда б с Ромео

Ты смог в дуэли победить,

Чтоб неожиданно и смело

Весь ход либретто изменить.

Как ужаснулась бы галёрка,

Как ахнув, замер бы партер!

Удар смертельный шпаги звонкой

С биеньем сердца соразмерь.

Джульетта, милая Джульетта,

От наваждения очнись.

Ждёт под венцом лавровых веток

Избранник новый – граф Парис.

Дом Капулетти, вся Верона

Благословит такой союз.

Тускнеет страсть и, безусловно,

Со временем светлеет грусть.

Какие арии бы пели

С иною музыкой? Увы…

И сочиняли б менестрели

Другие гимны о любви.

Чудесный свет заполнил сцену.

Пусть всё на ней предрешено,

Власть совершенства неизменна:

Шекспир и музыка Гуно.

Рут[16]16
  Рут (Руфь) – моавитянка, невестка Номи (Ноемини), пришедшей в Моав, чтобы спасти семью от голода. Когда муж и сыновья Номи умерли, она решила вернуться в Вифлеем. Рут любила свекровь и не захотела с ней расставаться. Женщины питались колосками, которые Рут собирала на поле родственника Номи – Боаза. Пораженный добротой Рут, Боаз полюбил ее, их сын стал дедом царя Давида.


[Закрыть]

1

В земле Моава вдоволь хлеба,

Сады, луга, ручьи текут,

Но переменчивое небо

Недолго радо чужаку.

Казалось, годы испытаний

Уже забыты навсегда,

Но надвигаются страданья

И за бедой спешит беда.

Голодный волк рвет бок верблюжий.

Ломает пальмы суховей.

Смерть беспощадней – вслед за мужем

Уносит жизни сыновей.

Так пусто, сиротливо в поле,

Когда в нем жницы не поют.

Когда, скорбя о тяжкой доле,

Уныло женщины бредут.

И Рут, и Опра со свекровью —

Две овдовевшие снохи

Льнут к Номи с преданной любовью…

Плачь в сердце, а глаза – сухи.

Номи:

Прощайте, дочери, пора мне

Идти на родину одной.

Там обниму родные камни.

Под ними обрету покой.

А вы к себе назад вернитесь

Под прежний материнский кров.

О старой Номи помолитесь.

Найдите новых женихов.

Дни жизни новой, жизни доброй

Печаль из памяти сотрут.

– Прощай, – сказала Номи Опра.

– Пойду с тобой, – сказала Рут.

Рут:

И там – в далекой Иудее,

В далеком городе твоем

Тебе задышится вольнее,

Когда вернешься в старый дом.

Иди и я пойду с тобою.

Где заночуешь – там и я.

Твой Б-г – мой Б-г, и Он со мною.

В Его руках – судьба моя.

2

Есть в свитке Рут такие строки,

Где беспримерна красота

Душ милосердных, верных, стойких;

Поступков светлых – высота.

И если всё похолодело,

И целый мир в тебе поник,

Придет спасение, и смело

Забьет живительный родник.

Ведь время – только расстоянье

До дня, где свыше суждено

Узнать какое воздаянье

За милосердие дано.

Среди родни достойной Номи

Рут мужа по сердцу найдет.

Родится сын. Младенца Номи

К груди измученной прижмёт.

Пройдет лет сто – не так уж много:

Мечом и лирой знаменит

Потомок Рут, восславит Б-га

В Иерусалиме – царь Давид.

На горе Хорей

Японский мотив

– Скажи, досточтимый буддийский монах, —

Спросили мы с другом вдвоём, —

Постиг ты, за годы скитаний в горах,

Где Вечное Счастье живёт?

– В исканьях, в раздумьях вся жизнь протекла.

Бродил по земле я не раз.

Легенды доносят до нас сквозь века

Не миф, а правдивый рассказ.

Где катятся волны восточных морей

Есть остров, на острове сад,

Растущий на горной вершине Хорей.

Два стража там вход сторожат.

Слыхал я – за цепью седых облаков

Счастливцам лишь быть довелось.

Над бездной глубокой среди ледников

Сияет серебряный мост.

И тот, говорят, кто пройдёт по мосту,

Увидит чарующий сад.

Деревья из золота пышно цветут,

Плоды из нефрита висят.

Как нежная флейта поют камыши.

Над прудом жемчужным покой.

Водой родниковою полон кувшин

И Лотос цветёт золотой.

И только когда молодая луна

Над пагодой с садом взойдет,

В окне Лучезарная дева одна

Улыбкой к себе позовёт.

В саду Небожителей, в Лунном саду

Том – Вечное Счастье живёт.

Но многие ищут тот сад на беду.

Их бездна разверстая ждет.

Ведь тот, кто взбирался сюда неспроста,

Терпел и парил в мечтах,

Двух стражей голодных встречал у моста,

Двух демонов – Гнев и Страх.

И только однажды. Да, только однажды,

Плеснув им волшебный саке,

Смельчак с необузданной в сердце жаждой

Вошёл в сад с мечом в руке:

– О, Лучезарная дева!

Я – воин Микадо, даймё.

Милее любого напева

Мне лик твой и имя твоё.

Позволь, Лучезарная дева,

Навеки остаться с тобой,

Рвать плод с изумрудного древа

И Лотос вдыхать золотой.

Оставлю я меч ненужный

Восславлю конец пути.

Лишь дай у воды жемчужной

Мне Вечное Счастье найти.

А дева под лютню пела

Пока серебрилась луна

И песню допев, улетела,

Исчезла, как тень у окна…

– Скажи, досточтимый буддийский монах, —

Спросили мы с другом вдвоём, —

Выходит, нашёл смелый воин в горах —

Где Вечное Счастье живёт?

Монах не ответил, как камень застыл,

Витая в молитве святой,

Волшебным саке в ней он стражей поил

И Лотос вдыхал золотой.

Авишаг

«И состарился царь Давид…, и укрывали его одеяниями, но не согревался он»… «И была эта девица очень красива, и ухаживала она за царем, и прислуживала ему, но царь не познал ее»

(Кн. Царств I, 1,3).

Эта девушка по имени Авишаг (Ависага) из города Шунам.

Существует версия, отождествляющая Авишаг и Шуламит (Суламиту), героиню Песни Песней.

Когда среди знакомых стен,

Родных людей и мудрых книг —

Остаток жизни невелик

И каждый миг благословен:

Как милость и как тайный знак

Слетает имя – Авишаг.

Когда всё – суета сует,

И глаз не смежить до зари,

Терзает холод изнутри,

Довлеет ноша дел и лет,

Среди земных забот и благ,

Как шелест крыльев – Авишаг.

Пусть не надеются врачи

На мятный чай, отвар из трав.

Остыл неукротимый нрав,

Ржавеют копья и мечи,

Но трепет сердца не иссяк

И нежен голос Авишаг:

– Зима встречается с весной,

Вершится свадебный обряд.

На ложе, распустив наряд,

К тебе хочу взойти женой.

Цветет миндаль и рдеет мак,

Но слаще мирры – Авишаг.

Промолвил царь:

– Любить дано

Тебя другому, Авишаг.

Пусть между нами малый шаг —

Его пройти не суждено…

И канул тихо в полумрак

Вздох сожаленья: Авишаг!

Остров сирен

Затих попутный ветер,

На море жди измен.

Что гибельней на свете,

Чем пение сирен?

Привязан к мачте крепко

Скиталец Одиссей.

Корабль, словно щепка,

А нежный зов сильней.

Попробуй, будь героем.

Не избежать беды,

Встречая неземное

Лукавство красоты.

Спеши в свою Итаку

И не смотри назад,

Чтоб пережить атаку

Пленительных наяд.

Прекрасную Елену

Увёз с собой Парис, —

Предавший Трою тлену

Слепой любви каприз.

С царевною Медеей

Похитивший руно,

Ясон решил не с нею

На свадьбе пить вино.

Колхидский яд сочится.

Другой уж не помочь.

В крылатой колеснице

Царевна мчится прочь.

Восток и Клеопатру

В бою не смог сберечь —

Отбросив шлем пернатый,

Антоний пал на меч.

Напуган буйной силой

Был прежде Аскелон,

Но чарами Далилы

Взят в плен силач Самсон.

Кармен и Мата Хари

С шипами сеть плели

И жгли, как на пожаре,

Нам девы корабли.

От ласки до измены,

Увы, не долог путь.

Любовь вскрывает вены

И рассекает грудь.

Так помните, мужчины,

Об острове сирен

И в море тёмно-синем

Своих не режьте вен.

Давайте наши души

От пенья сбережём,

Заложим воском уши

И мимо проплывём.

Без тебя

Без тебя я себя не ведаю,

Без тебя от любви нищаю.

Завлеку тебя нежной беседою,

Наполняя её до края.

И дорогою той, что следую,

Завлеку до самого рая.

На звезду укажу заветную,

От сиянья её сгорая.

В пору летнюю, ночью светлою

Своё сердце тебе вверяю.

Ожидая взгляда ответного,

Эту ночь проведу без сна я.

Без тебя я себя я не ведаю,

А с тобою все тайны знаю.

И тобою себя наполняя,

Никогда не смогу без тебя я.

А сейчас я просто обедаю.

Полвторого сейчас, дорогая.

Корабли увозят любимых

Корабли увозят любимых,

Самолёты уносят их прочь

И разлука в пустых гостиных

Длится, как полярная ночь.

По асфальту катятся шины.

По дорогам ведёт GPS.

Где же ты? Жду, когда из машины

До меня долетит SMS.

Поздним вечером лэптоп открою.

Интернет подключив по WiFi,

Сквозь помехи и перебои

Ты на Скайпе мой голос узнай.

Не получится. Что же по WhatsApp

Посылай, дорогая, мне chat.

Нас согреют июньское солнце

И услуг электронных пакет.

Своё фото пошли мне по e-mail.

В мире формул и теорем

Притяжение – лучший стимул

Обойти отказы систем…

Да, бывает, что нет любимых.

Самолёты уносят их прочь.

От сердец биений незримых

Сократится полярная ночь.

Я хочу, чтобы ты отвечала

Из любых поясов и зон.

Дорогая, начнём сначала:

Набираю… Возьми телефон!

На улице Мадрида

Чувственная осанка,

Подобна летящей струне

В танце летит испанка

Под крики толпы «Оле»![17]17
  «Оле!» – на испанском возглас восхищения, браво!


[Закрыть]

Влекут звуки страстной гитары

Мониста и кастаньет,

Мадрида вечерние чары,

Фонарный пронзающий свет.

Вплетенная алая роза

В струю вороных волос.

Мгновенье. Застывшая поза

В вихре движений и поз.

Как крылья птицы в ненастье

Изящны изгибы рук.

Пламя огня и страсти.

Дробный чечетки стук.

Воспрянут гордость и вера.

Их никому не отдашь.

Здесь каждый на миг кабальеро,

У каждого шпага и плащ.

И мысль, устремившись далеко,

Подобно звенящей стреле

Достигнет родного порога,

Любимой неся «Оле!»

_________________________________________

Мёртвое море в октябре

В бирюзово-изумрудной тишине

Вязь из белых облаков и соль на дне.

Будто скованная тонкой коркой льда

Спит вода.

Пряча головы в нетающий туман,

Горы дремлют, как под пальмой караван.

Улетает, шелестя, сухой песок

На восток.

Солнце в небе, как раскрытая ладонь,

Опаляющий и плавящий огонь.

Не звенит в ущелье чистая струя

Из ручья.

Лишь под вечер, остывая, длинный день

Разольёт на берег розовую тень.

Но покроет и её ночная мгла,

Как зола.

Золотая, в гроздьях звёзд, взойдёт луна.

Песня ветра заструится у окна.

В песне тая, превращаются слова

В кружева.

Пламя дня и холод ночи навсегда

Вобрала в себя солёная вода.

В мёртвом море умирает, словно соль,

Даже боль…

Никогда

В коротком слове «никогда»

Живёт пугающая сила.

В его изломах сталь застыла

И льдом – вода.

Добрее слово «иногда».

Лучом тоскующей надежды

Оно отогревает «прежде»

Ответом «Да».

Неосмотрительно «когда?».

Звездою бороздя пространство,

Найдёт во времени коварство,

В часах – года.

Как восхитительно «всегда»!

И как, увы, оно не прочно.

Как узнаваемо-порочно

В нём «никогда»…

Маятник

Не расточай напрасных слов:

Сомненья – груз, безверье – путы.

Роняет маятник часов

Небрежно в прошлое минуты.

Теряясь в темноте ночи,

Пролившись скорбью расставанья,

Они несут воспоминанья

Высоким пламенем свечи.

Скажи, скажи, что есть любовь!

Скажи, как этот дар бесценный

Стучит в висках, сжимая вены,

И завораживает кровь.

Я – для тебя, ты – для меня:

Всегда, единожды, навечно.

Люби, любимая, беспечно —

Любовь и тратя, и храня.

Нам в эту ночь не надо слов.

Её безмолвием опутан,

Бессилен маятник часов

И словно звёзды – все минуты.

Незабудка

Не забудь меня, незабудка.

Лепестки не роняй на весу.

Без тебя одиноко и жутко,

Словно в сумрачном странном лесу.

Замирают скрипучие звуки.

Над травою клубится туман.

Ветви тянут колючие руки,

Расточая сосновый дурман.

И пускай, охмелев, я забуду

Перекрестки широких дорог.

Незабудка, я буду, я буду

Целовать твой лесной стебелек.

Ежечасно, вчера и навеки

Незабудка моя – это ты

И для нас все стремительно реки

Под висячие льются мосты.

Нам двоим зажигаются звезды,

Наклонившись, мерцают везде,

Наполняя сиянием воздух,

Отражаясь в лазурной воде.

Не забудь меня, незабудка.

Нам разлука, что сумрачный лес.

Без тебя одиноко и жутко

В мире полном любви и чудес.

Венская страсть

Светлая, золотистая,

Изящная словно вальс,

Воздушная и лучистая,

В Вене ты родилась.

Среди площадей дворцовых,

Проспектов, трамвайных путей

Меня выбираешь ты снова

В толпе случайных людей.

Певучие волны Дуная,

Колосья осенних полей

В тебе я увидел… я знаю:

Ты тоньше, чем тень тополей.

Скользишь, как смычок по скрипке,

Мелодией в день без грозы.

Во вкус твой душистый и липкий

Подмешана горечь слезы.

Я встречу в трактире старом

Тебя, моя светлая страсть,

В бокале у пивовара

В Вене, где ты родилась.

И пусть кто желает осудит,

Но я выбираю не вальс,

Не шницель, не яблочный штрудель,

А к пиву холодному страсть.

Старинный рецепт

Как Дездемона для Отелло

Лавандой пахнешь и корицей.

Пусть щи варить ты мастерица,

Ягнятина – мужское дело.

Её, чтоб в блюде восхищала,

Я, как бербер из Маракеша,

Кусками сочными порежу

И разложу поверх мангала.

К ней сладкий перец, апельсины,

Салат из кускуса и мята.

И если это всё остынет,

Мы будем сами виноваты.

Любовь сжигает витамины,

Но оставляет вкус граната!

Эталон элегантности

Это шляпки, перчатки и розы,

И изящный наклон головы…

Неприятие жизненной прозы

И поэзия чувств роковых.

Это парки, фонтаны, аллеи,

Благородство осанок и лиц,

В серебристом крылатая фея

И за Золушкой скачущий принц.

Это Лада, Аврора и Фрея,

Черный лебедь, желтеющий клен,

Оживленная Галатея

И влюбившийся Пигмалион.

Если узами Гименея

Крепко связан и сладко пленен,

Сохраняй, как огонь Прометея,

Свой единственный эталон.

Беседа о недостатках

Поговори со мной о недостатках

И в слабостях минутных упрекни.

Грехи перечисляя без оглядки,

Ресницами взволнованно взмахни.

Поговори со мной о беспорядке

В делах насущных или в пустяках,

И по полу пройдя, как по брусчатке,

Гневливо повернись на каблуках.

Поговори со мною о нехватке

Терпенья или устремлений ввысь,

И оставаясь феей и загадкой,

Прости и милосердно улыбнись.

Я, право же, люблю минуты эти

Нежданные как дождик проливной,

Когда светлеет воздух на рассвете

И пахнет свежевымытой листвой.

Ракитник

Ракитник душистый высокий

В цветках золотого дождя.

По веткам тягучие соки —

Текут ядовитые соки,

От корня к плодам восходя.

А радуга, вот недотрога,

Висит, изогнувшись дугой.

Поникли фиалки – тревога,

Закрылись кувшинки – тревога,

Исчезнет, сбежит, как изгой.

И Ты недотрогой бывала,

Была недоступней звезды.

А после ракитник вдыхала —

Ракитник душистый вдыхала

И рядом останешься Ты.

Дни осени

Лея Голдберг. Перевод

Когда закроется дверь,

Выйду одна в полумрак.

Улыбнется хозяйка дома

И подаст к разговорам знак.

Сосчитают пятна на платье,

Сколько ломтиков хлеба взяла,

Морщинки у глаз усталых,

Что старость уже нанесла.

И скажут: «Жаль», «В самом деле»,

«Понятно», «А всё же как?»…

С сочувствием осторожным:

«Хотя, бывает и так».

Подальше от слов ненужных,

Не слыша хвалу и хулу,

В доспехах ночи холодной

Исчезну, уйду во мглу.

Телескоп и лунная соната

«Поэт лишь желает подняться головой к небесам. Логик же пытается затолкать небеса к себе в голову. Его-то голова и раскалывается».

Г. К. Честертон

Пока летит Галактика куда-то,

И телескоп на мириады звёзд

Взирает, просчитав координаты,

На ветке примостился певчий дрозд,

Запахло резедой и свежей мятой.

Мы постигаем глубину миров,

Мы верим в диалектику событий,

Но, продвигаясь по шкале открытий,

Не отречёмся от высоких слов,

От тайны озарений и наитий.

Окутанные блеском желтоватым,

Давай Селеной назовём луну

И, чтоб не оставлять её одну,

Я подойду к открытому окну…

А ты сыграешь «Лунную сонату».

Пока летит Галактика куда-то…

Услышим в ритме Presto Agitato

Мелодии прозрачную волну.

Меркурианец

Моя планета к Солнцу близка,

Ближе других планет.

Размером не вышла, невелика,

Но лучше, поверьте, нет.

Вдали вращается красный Марс,

Вздымая ветром пыль.

Мерцающий свет его не угас,

Задор только поостыл.

Восходит Венера, проснувшись едва

Под слоем густых облаков.

Живого не сыщешь на ней существа.

Сковал ее лавы покров.

Ha фоне потухших и ярких звезд

Сатурн, Юпитер, Земля.

А мой Меркурий кометный хвост

Зажег, на орбите шаля.

Меркурианцы – славный народ.

Мы любим заезжих гостей.

Глотай с нами гелий и водород,

И натрий в шампанском пей.

Пока ты дерзок и мыслью скор,

Меток в словах и делах,

Лукав, но не врун, сквалыга и вор

С планетами ты в ладах.

Но если ты на своей Земле

Устал от безумных войн,

Терял надежду, бродил во мгле,

Мечтая о доле иной,

Забыл дорогу в страну чудес,

Счастливый билет не достал,

Найди Меркурий среди небес,

Ко мне выходи в астрал!

У моря

Тоска по прошлому – опасная тоска:

Крадётся и нежданно настигает,

Сжимает сердце мягкое в тисках,

То холодит, то медленно сжигает.

Из лабиринта вверх выводит дверь.

Её открыть желание пропало.

Но мучит – что могло бы быть теперь,

А то что есть – не дорого и мало.

В минуты эти море – лучший друг.

Волнующее, чуткое до дрожи,

В глубины уносящее недуг,

Из коих он уже не потревожит.

Или да, или нет

Ирит Линор. Перевод песни

Ты подумала – с этим ты счёты свела,

Расплатилась монетою звонкой.

Он вернулся. Он просто спросил: – Как дела?

И ты плачешь слезами ребёнка.

Снова любишь его. Ты его – навсегда.

Ну, а он. Чей же он? Неизвестно.

Улыбайся ему. Говори ему: – Да.

А уйдет и в груди станет тесно.

– Всё исправлю, – уверенно скажет.

Обещаньями обескуражит.

На него положись,

Быть его согласись

И потом… не успеешь очнуться —

Позабудет обратно вернуться.

Ты однажды проснёшься – не сможешь прощать

Больше то, что так долго прощалось.

И ты скажешь. Ты раньше не смела сказать,

Что любви у тебя не осталось.

Он ответит: – «Ты не поняла!»

Шанс попросит ему чтоб дала.

Вновь слова полились,

Быть его согласись.

Ведь он любит тебя непреложно

И тебе без него невозможно.

– Всё исправлю, – уверенно скажет,

Обещаньями обескуражит.

На него положись,

Быть его согласись

И потом… не успеешь очнуться —

Позабудет обратно вернуться.

И нарушишь запрет,

И заплачешь от бед.

Или да, или нет…

Вращение Земли

Пока вращается Земля

В междупланетном мареве,

Снега не тают до нуля

И в южном полушарии.

Но семена взойдут опять

И резедой, и клевером.

Ростков весенних не унять

И в полушарье северном.

Пора встряхнуться ото сна,

Быть заново в ударе и

Понять – воздействует весна

На оба полушария.

Голубой триолет

Голубизна воды в пруду,

Как ты чарующе красива.

Непостоянна и пуглива

Голубизна воды в пруду.

И я вдоль берега иду,

Ищу тебя нетерпеливо.

Голубизна воды в пруду,

Как ты чарующе красива.

Как неподвижная вода,

Ты вдруг тиха и молчалива.

Ты как заплаканная ива,

Как неподвижная вода.

О! Не печалься никогда,

Что время пролетает живо.

Как неподвижная вода,

Ты вдруг тиха и молчалива.

Благословляю этот час,

И пруд, и лес, и запах хвои.

Вдвоем и миг прекрасней вдвое.

Благословляю этот час,

Несущий радость. Не угас

Свет, наполняющий живое.

Благословляю этот час,

И пруд, и лес, и запах хвои.

Пейзаж из детства

Шломо Арци. Перевод песни

На фоне стареньких домов,

Бросавших в детстве тени,

Прошло так много лет.

Прошло так много лет.

Ветшают старые дома

И исчезают стены.

Прошло так много лет.

Прошло так много лет.

Пейзаж из детства – райский сад,

Когда-то мне цветущий,

Где вырос, а сейчас назад

Я гость к нему идущий.

В саду уже не шелестят

Деревья те из детства.

Не сыщешь веток тех вокруг…

Настала старость вдруг.

И я иду, и ты со мной.

Над нами по соседству

Раскрыла старость свою сень…

Таков он этот день.

Пейзаж из детства – райский сад,

Когда-то мне цветущий,

Где вырос, а сейчас назад

Я гость к нему идущий.

И для знакомых с детских лет

Людей, что знал годами,

Настала старость вдруг…

Настала старость вдруг…

Теперь их головы седы,

Вот-вот уходят сами.

Настала старость вдруг…

Настала старость вдруг…

Пейзаж из детства – райский сад,

Когда-то мне цветущий,

Где вырос, а сейчас назад

Я гость к нему идущий.