Текст книги "Вопрос Времени"

– Готово, – отчиталась девушка спустя пару минут.

Дисплеи моргнули, повылезали многочисленные чёрные окна.

– Не понял? – рядом возник вездесущий Таббс.

Агнес отбила на клавиатуре чечётку.

– Система не ведёт записей, и уже давно – недели три.

– Стакан кофе в холле, босс? – Фабио сложил брови домиком.

– О чём он? – непонимающе спросил Таббс.

– Так, ни о чём, – посвящать коммандера в детали вылазки Майер не собирался. Он повернулся к девушке: – Агнес, выведи последние записи из архива.

В серверной резко посветлело – сквозь черноту на экраны повылезал цифровой шум.

– Замечательно, – проворчал Таббс.

Майер помрачнел. Что бы ни случилось в комплексе, узнать причину по-быстрому не выйдет.

– Эрих?..

Агнес застыла перед дисплеем со стеклянными глазами. Майер проследил за направлением её взгляда – и чуть не уронил челюсть.

– Что за чертовщина? – выдавил он.

Таббс наклонился посмотреть, что так удивило безопасников. Краем глаза Майер увидел, как на замену сползающей усмешке приходит тупое удивление.

Поверх отсутствующей записи в углу дисплея мерцает зелёным дата: 4 ноября 2120 года.

6. Таббс

Ноябрь 2117 года.

Лёгкий крейсер ООН «Мильтиад», орбита Психеи.

– Коммандер, ты в своём уме?

Назир Хамид, заместитель генерального секретаря ООН, мечет громы и молнии.

– Сэр, я действовал по обстоятельствам. Буланже…

– Плевать я хотел на Буланже! – Хамид тычет пальцем так сильно, что ещё чуть-чуть – и проткнёт Таббса прямо через камеру. – Соглашение с «Пайк» нарушил ты, Таббс. Ты!

– Буланже отказался делиться информацией! – коммандер побледнел от гнева. – Вы вообще открывали отчёт?

Густые седые брови Хамида сошлись на переносице:

– Длинный язык доведёт тебя до трибунала, коммандер, – отчеканил он. – Не забывай, с кем разговариваешь.

Назир Хамид. Генерал ООН. Герой человечества. Судьба вознесла его невероятно высоко; увы, сделать из грубияна милого и обходительного человека она не в силах.

– Прошу прощения, сэр, – коммандер склонил голову.

– Извинись лучше перед Буланже.

– За что? – напускное смирение Таббса как ветром сдуло. – Буланже пытался скрыть появившийся из ниоткуда комплекс! Соглашение обязывает его оповещать ООН о такой дьявольщ… таких вещах.

Хамид резко втянул воздух:

– Каких вещах? А? – лысая голова дёрнулась. – Не иначе, соглашение ты читал в сортире – задницей.

– Это несправедливо, сэр.

– Ах несправедливо! – ядовито произнёс Хамид. – Слушай внимательно: «Пайк» узнали о возможной проблеме. «Пайк» высадили десант – убедиться в её реальности. Убедились – сообщили нам. Вот как работает соглашение. ООН не вмешивается в их дела. Своей выходкой ты добился только одного – теперь высадку на Психею тебе придётся согласовывать с Буланже.

– Замечательно, блин.

Таббс уже пожалел, что «Пайк» вывела на орбиту станцию квантовой связи. Общаться с Хамидом через сообщения было бы куда проще.

– Он требовал возмещение – и получил. Доволен? Сам себе усложнил жизнь.

– Но сэр, исключительность ситуации…

Карие глаза Хамида превратились в щёлки:

– Клянусь, сынок: ещё немного, и я сам прилечу на Психею – вправить тебе мозги, – он упёрся лбом в ладонь и замотал головой. – У тебя простое задание – приглядывать за Буланже с орбиты. Это их камушек – что хотят, то и делают. Ты что, яйцеголовый, чтобы помогать им с работой?

– Нет, сэр.

– Тогда не лезь не в своё дело, – Хамид посмотрел в терминал. – Насчёт отчёта: да, есть странности и нестыковки. Я говорил с Буланже. О том, что записи с камер датированы 2120 годом, он не упоминал. Дело дурно пахнет, ты прав. Но мы играем по правилам – пока, – он задумчиво почесал бровь. – Спасибо за информацию. Я поговорю с генсеком. Теперь это наши проблемы, не твои. Хамид, конец связи.

Сигнал прервался, лицо заместителя генсека сменилось панорамой космоса. Здоровенной картофелиной маячит Психея – объект неистовой страсти «Пайк» и головная боль Таббса. Роем огоньков выделяется комплекс зданий – корпорацию приютил один из двух кратеров вблизи южного полюса.

Сейчас коммандеру хотелось только одного – испепелить Психею в огне орбитальной бомбардировки.

Таббс отвернулся и взял в руки терминал:

– Михаль, бегом сюда.

Коммандер подошёл к мини-бару, налил виски. Когда явилась адъютант, стакан уже опустел.

– Сэр? – Михаль озабоченно посмотрела на раскрасневшееся лицо коммандера.

Таббс покрутил стакан в ладони и вдруг заорал:

– Твою мать!

Он в сердцах запустил стаканом в экран. Тому хоть бы хны – спасло противоударное покрытие, – а вот «олд фешен» разлетелся вдребезги.

Из ниши в полу выскочил робот-уборщик – наводить порядок.

– У Хамида крутой нрав, – Михаль поджала губы.

– Это уж точно.

Робот-уборщик забавно суетился над осколками – прямо как Таббс над Психеей.

– Знаете, а вы похожи.

– С Хамидом? – удивился коммандер.

Михаль наградила Таббса долгим выразительным взглядом.

Таббс ощутил острое желание поставить девчонку на место – и тут же подумал, каким идиотом будет выглядеть, если даст раздражению волю. Вместо этого он произнёс:

– Михаль, на борту есть один космопех из бригады Малика, кажется, Хосе Рибейро…

Таббс ещё не кончил говорить, а девушка уже зарылась в терминал.

Через пару секунд она победно щёлкнула пальцами:

– Есть такой. Только не Хосе – Жозе Рибейро. Он португалец.

– Какая разница, – Таббс раздражённо махнул рукой. – Приведи его.

– Так точно.

Михаль удалилась. Коммандер остался наедине с жужжащим роботом-уборщиком. От идеи налить ещ виски Таббс отказался – сейчас нужна трезвая голова. Да и как будет выглядеть нализавшийся коммандер в глазах десантника? Не стоило притрагиваться к бутылке вообще.

Коммандер никогда не любил Хамида. Дурной нрав заместителя генсека давно стал притчей во языцех, но дело не только в нём.

Есть ещё личная история.

На заре карьеры Таббс, тогда – зелёный лейтенант, – конвоировал торговые суда по маршруту «Земля – Марс». Работа – скучнее не придумаешь, такую доверяют либо тем, кто сильно проштрафился, либо зелёным новичкам. Летать взад-вперёд по сотни раз хоженому маршруту и конвоировать вёдра с гайками на захудалом фрегате – то ещё удовольствие. Карьеру на таком назначении не сделать.

Но не для Оливера Таббса.

Во время одного из рейсов у старого корыта, которое он конвоировал, полетела система навигации. Полностью – отказало даже ручное управление маневровыми двигателями. Казалось бы, ничего особенно – выслать ремонтную бригаду, и вся недолга.

Однако поломка произошла слишком близко к Марсу.

Проложенный курс вёл торговый корабль прямо на один из строящихся куполов. Тысячи жизней рабочих, миллиарды долларов и месяцы строительства – на одной чаше весов, тридцать человек на борту старого грузовика – с другой.

С Таббсом связался губернатор Марса. Подорвать судно ракетами – разумный приказ, воплощение принципа меньшего зла. Приказ лейтенант выполнил – в конечном итоге. Но сперва Таббс с огромным риском провёл эвакуацию экипажа. Лейтенант связался с капитаном грузовика и велел покинуть корабль. Аварийные капсулы не работали; команде пришлось облачиться в вакуумные скафандры и прыгать прямо в открытый космос.

Расстояние между Марсом и потерявшим управление кораблём тем временем стало критическим. Нагружая до предела и фрегат, и людей, Таббс подвёл корабль к опустевшему грузовику и нашинковал лазерными орудиями, которые вообще-то предназначены для защиты от ракет. Из-за того, что лазеры эффективны лишь на малых дистанциях, пришлось подвести корабль почти вплотную; когда у грузовика рванул реактор, во фрегат полетели тучи обломков. Таббс заставил несчастный корабль совершить кульбит, достойный лучших спортивных шлюпов; одновременно он продолжал резать остатки грузовика лазерами на всё более и более мелкие куски.

До Марса торговый корабль долетел в виде сгоревших в атмосфере фрагментов. Купол не пострадал.

Таббс в одночасье стал героем новостей. Идея с лазерами пришлась по душе руководству флота – высшие чины оценили новаторский подход молодого лейтенанта. Карьера быстро пошла в гору.

Но были и те, кому своеволие Таббса – как кость в горле. В первую очередь – губернатор Марса.

Человек, который видел возможные риски. Человек, знающий цену дисциплине.

Тот, чьего приказа ослушался лейтенант.

Назир Хамид.

Из-за двойственности ситуации – формально Таббс приказа не нарушал – Хамид не смог повлиять на лейтенанта. К тому же у перспективного офицера появились покровители, не менее могущественные, чем знаменитый генерал.

Но Хамид ничего не забыл. И не простил. Таббс выставил генерала жестокосердным, безразличным к жизням других человеком. Впоследствии Таббс пытался наладить с Хамидом контакт, но каждый раз будто натыкался на глухую стену.

А со временем понял, что на людей генералу действительно плевать.

Таббс уселся на диван, крутнул на ладони терминал. Многочисленные отчёты – и с «Мильтиада», и от «Пайк» – сообщают, что корпорация завершила высадку персонала. Коммандер зло усмехнулся – интересно, какой лапши понавешал работягам Буланже? Двухдневная задержка не могла остаться незамеченной.

Даже удивительно, что управились так быстро – чтобы вычистить помещения от следов прежних обитателей, кем бы они ни были, наверняка приложили уйму сил. Таббс видел, насколько обжитым выглядел комплекс; сделать так, что он засиял новизной – задача не из лёгких.

Ответ пришёл в следующем отчёте – «Пайк» просто-напросто ограничила доступ в комплекс! Таббс вывел на терминал данные со сканеров «Мильтиада». Львиная доля людей кучкуется на небольшом пятачке возле дока; другие части комплекса почти пусты.

Коммандер до боли стиснул зубы. Идиоты, все они! На Психее как по волшебству появился комплекс, который должны построить через три года – и все закрывают глаза? Это не может не представлять угрозы. Довериться частной корпорации, единственная цель которой – прибыль…

Нет, Таббс не станет просто за «Пайк» приглядывать с орбиты.

Дверь распахнулась. На пороге показалась Михаль.

– Сэр.

Девушка привела невысокого, почти на голову ниже Таббса, коренастого космопеха.

– Капрал Жозе Рибейро, – представила вошедшего Михаль.

Космопех взял под козырёк.

– Присаживайтесь, капрал, – Таббс небрежно взмахнул рукой.

– Чем могу быть полезен, коммандер? – Рибейро неуютно поёрзал в кресле. На лбу капрала выступили крупные капли пота, во всём облике читается смущение.

Таббсу его почти жаль.

– Расскажи о том человеке из «Пайк». О Майере.

– Эрих… – Рибейро вздохнул. – Мы вместе служили в «голубых касках».

– Уже знаю, – коммандер нетерпеливо махнул рукой. – Скажи, что он за человек.

Рибейро задумался:

– Надёжный, – произнёс космопех после недолгой паузы. – Эрих не раз и не два ловил пули за кого-то из нас.

– Под такое описание подходит, наверное, половина личного состава.

– Не совсем, – Рибейро замотал головой. – «Голубые каски» – не регулярная армия. Миротворческий контингент имеет дело с повстанцами и бандитами. Большинство рекрутов не выдерживают и пары лет. Эрих, если не ошибаюсь, прослужил больше десяти. И ушёл после меня.

– Значит, он не такой размазня, как остальные.

Что-то во взгляде Рибейро неуловимо изменилось.

– Война всегда одинакова, – продолжил Таббс. – Мы убиваем людей, капрал – неважно, повстанцев или солдат.

– Убиваете людей? – Рибейро подался вперёд, потемневшее от гнева лицо оказалось очень близко к Таббсу. – Кого? Точки на экране радара?!

Капрал впился руками в подлокотники – так, что побелели костяшки.

– Вы когда-нибудь спускали курок, глядя человеку в глаза, сэр?

За спиной космопеха возникла Михаль. Девушка положила ладонь ему на плечо, мягко, но настойчиво сжала пальцы.

Рибейро намёк понял:

– Простите, сэр, – лицо капрала стремительно залила краска стыда, но гнев никуда не делся – лишь спрятался в глубине тёмных глаз.

Таббс медленно отстранился. Ледяной взгляд прошил капрала насквозь.

– Да.

Рибейро непонимающе уставился на коммандера.

– Ответ на ваш вопрос – да, – казалось, голос Таббса заставит замёрзнуть Солнце.

Краем глаза он заметил, как побледнела Михаль. Девушка знает: если коммандер сквернословит и орёт – всё почти в норме. Но если становится спокоен и холоден – жди беды.

Повисла пауза. Адъютант попыталась разрядить обстановку – принесла два стакана воды. Таббс машинально выпил свой; серые глаза не отрывались от Рибейро ни на миг.

Наконец коммандер заговорил:

– Что ещё можете рассказать о Майере?

– Эрих играет по правилам, – капрал пригладил волосы мясистой ладонью, – но, если надо, вывернет их наизнанку. С повстанцами и бандитами иначе нельзя.

– Выполнить приказ любой ценой, значит?

– Нет, сэр. Эрих – не из тех, кто слепо выполняет поставленные задачи. Слышал, он оставил службу именно поэтому.

Коммандер встал:

– Спасибо, капрал. На этом всё.

Таббс не удостоил Рибейро взглядом. Капрал отдал честь, покинул каюту деревянной походкой. Таббс ощутил неприязнь даже со спины.

– Не очень вышел разговор, – нарушила тишину Михаль.

Таббс, до того смотревший куда-то в стену, повернулся:

– Что?.. Нет, всё нормально. Рибейро – слабак, ему не в армии служить, а охранять супермаркеты.

– Вы очень строги, сэр.

– Да? – Таббс склонил голову, указательный палец упёрся в висок. – Ты видела Рибейро. Доверишь ему прикрывать спину в бою?

Молчание девушки – красноречивее любого ответа.

– То-то же.

Коммандер плюхнулся в кресло. Черты лица разгладились, губы разошлись в едва уловимой, но искренней улыбке. Знать, с кем имеешь дело – уже победа.

– Нашла то, о чём просил?

Михаль улыбнулась – впервые за сегодня:

– Да, сэр. Пересылаю.

Пара движений пальцем – и терминал Таббса замигал: новое сообщение!

– Рассказать вкратце? – предложила Михаль. – Я немного пробежалась по досье.

– Валяй. Почитать и потом успею.

– Майер – тёртый калач. Пятнадцать лет в миротворческом контингенте ООН. Прошёл путь от рядового до капитана…

– Офицерские курсы? – перебил Таббс.

– Так точно. За период службы Майер побывал во всех мало-мальски значимых горячих точках тех лет – Восточный Тимор, Катар, Агадес и другие. У него огромный боевой и тактический опыт, сэр. Майер числился среди лучших офицеров «голубых касок».

Коммандер вздёрнул брови:

– Тогда почему он ушёл?

– Конфликт с командованием. Отряд Майера направили зачистить городок Декоа в ЦАР от повстанцев. Не считаясь с потерями среди гражданских.

– Не слишком по-миротворчески, – нахмурился коммандер.

– Майер подумал так же. Но приказ выполнил – на месте городка осталась выжженная земля. А потом пришёл в штаб просить об отставке. Форма заявления – плевок в лицо отдавшего приказ полковника.

– Он не так уж плох! – ухмылка Таббса не коснулась глаз.

– Интересно, что даже так он получил отставку не сразу, – продолжила Михаль. – Майера уговаривали остаться, даже сулили звание майора, но он был непреклонен.

– Ценный кадр, что сказать.

– После отставки Майер работал на частные корпорации – занимался охраной. У него есть покровитель – некий Вацлав Дворжак, влиятельный человек в структурах, близких к секретариату ООН. Информация о Дворжаке крайне скудная – подозреваю, засекречена, – но, похоже, они друзья. Во всяком случае, – девушка подняла палец, – в «Пайк» Майера пристроил он.

– Вот как.

Таббс вздохнул. Покровитель? Интересно, это из-за него Хамид так вовремя перестал замечать очевидное?

– Что с личной жизнью?

– В разводе. Есть взрослые дети, трое. Я порылась в архивах, – Михаль что-то отстучала на терминале. – Пишут, Майер крепко закладывал за воротник. Это и стало причиной развода.

Таббс покачал головой:

– Он не похож на пьяницу.

Михаль пожала плечами:

– Завязал, наверное.

– Что-то ещё? – спросил коммандер.

– Нет, сэр.

– Хорошо. Можете быть свободны, адъютант.

Оставшись один, Таббс вновь запустил большой дисплей. Стена расцвела десятками миниатюрных изображений.

– Ну да, так я и думал, – проворчал коммандер.

За время вылазки отряд Таббса успел смонтировать в комплексе кучу скрытых камер. Взору предстал комплекс «Пайк» – вернее, та часть, что обследовали космопехи до столкновения с группой Майера.

Люди в пустых коридорах – редкие гости. Помимо серой униформы безопасников мелькают бело-красные одеяния – эти, должно быть, налаживают системы комплекса. Работы там много. Чего стоит одно видеонаблюдение…

Таббс вспомнил миг, когда увидел цифры на повреждённых записях. Вспомнил холодок, что пробежал по спине.

– Нет, я докажу, что прав, – коммандер сжал кулаки. – Портал… добром это не кончится. Уже не кончилось.

7. Хадебе

Ноябрь 2117 года.

Комплекс «Пайк» на Психее.

Менеджер вызывал отторжение. С первого взгляда. Холёное лицо, костюм с иголочки, брюки отглажены так, что стрелками можно резать бумагу.

– Коллеги, в связи с непредвиденными обстоятельствами изменён рабочий график.

В просторном зале собралось несколько сотен человек в униформе техперсонала. Менеджер вещал на небольшой импровизированной сцене; кто-то соорудил систему направленного освещения – лучи прожекторов бьют по выступающему, отчего собрание больше походит на концерт.

Отчасти так и есть.

– Какими ещё обстоятельствами? – выкрикнули из толпы.

– Возникла заминка при развёртывании комплекса, – уклончиво ответил менеджер. Он успокаивающе воздел руки: – Не волнуйтесь, дни простоя оплачиваются по обычной ставке.

– Напортачили, значит? – едко спросил тот же голос.

– Потребуется время, чтобы скорректировать проект, – менеджер проглотил издёвку. – Кроме того, неточности в анализе поверхности астероида вынуждают проводить дополнительное укрепление грунта. График возведения комплекса будет доступен после завершения расчётов.

Менеджер нажал что-то в терминале. На огромном, во всю стену, дисплее за сценой высветилась карта.

– Администрация вынужденно ввела ограничения на перемещение, – он повернулся к дисплею. – Доступная для посещения зона выделена синим. Красный участок – только для сотрудников службы безопасности или по особому пропуску.

Зал недовольно загудел. Люди махали кулаками, тыкали в менеджера пальцами. Тот попытался воззвать к голосу разума, но получил в ответ новую порцию гневных выкриков.

Табо Хадебе смотрел на происходящее и смертельно скучал. Попытка развлечься подсчётом лампочек на потолке потерпела крах – гомон толпы постоянно сбивал со счёта. В итоге Хадебе плюнул на собрание и покинул зал. В отражении на стеклянной двери мелькнул невысокий чернокожий мужчина с бритой головой и ореховыми глазами.

– Что-то полезное говорили?

Хадебе повернулся на голос. На скамье у стены пристроился добродушного вида парень, судя по лицу – латиноамериканец.

– Почти ничего, – Хадебе сел рядом. – Большие шишки вроде как накосячили с расчётами; работа откладывается на несколько дней.

Парень пожал плечами:

– Никогда не видел, чтобы всё шло по плану с первого раза.

– Ещё нам ограничили свободу перемещений.

– В курсе, – усмехнулся парень. – «Кепки» уже завернули пару раз.

Рабочие прозвали «Кепками» сотрудников службы безопасности из-за характерных головных уборов. Хадебе успел свести знакомство с парочкой безопасников и знал – прозвище их ужасно бесит.

– Всё-то тебе известно!

– Не всё, – На смуглом лице заиграла дерзкая улыбка. Парень протянул раскрытую ладонь: – Матиас Рамос. С кем имею честь?

– Табо Хадебе.

Двери зала распахнулись, в коридор повалила толпа. Похоже, менеджер с задачей не справился: угрюмые лица рабочих, обрывки сердитых фраз – явное тому доказательство. Последними вышли несколько ещё более угрюмых безопасников. Работы у бедолаг явно прибавится – за рабочими теперь нужен глаз да глаз.

Спасибо менеджеру.

Хадебе вынул из кармана протеиновый батончик, содрал шуршащую обёртку.

– Будешь? – он предложил батончик Матиасу.

– Не откажусь.

Хадебе отломил часть, передал собеседнику.

– Спасибо, – Матиас съел угощение в один приём. – Боюсь представить, что случится с рынком, когда запустят портал.

– Коллапс? – предположил Хадебе.

– Смотря для кого. Читал про кризис 2038 года?

Хадебе откусил протеиновый батончик:

– Не-а, – равнодушно бросил он.

– В 2038 учёные доказали, что нефть имеет неорганическое происхождение, – отсутствие интереса со стороны Хадебе мужчину не остановило. – Ух, что началось! За пару дней цена нефти упала раз в пять. Рынок лихорадило – просто жуть! Русские как-то удержались на плаву – хотя им крепко досталось, – а вот экономика стран ОПЕК накрылась медным тазом. Я родился в Испании, но предки – из Венесуэлы. Угадай, почему они перебрались в Европу? – закончил Матиас риторическим вопросом.

– Зато Китай, надо думать, ликовал, – произнёс Хадебе после недолгого молчания.

– Китай и сейчас ликует, – хохотнул собеседник. – Ему принадлежит добрая треть «Пайк»! Ребята подсуетились и обеспечили себе металлургический рай.

Матиас встряхнул тяжёлыми волосами:

– К слову, сам-то откуда? Штаты?

– Юг Африки. Я из потомственных шахтёров – на платиновых рудниках «Лонмин» трудился ещё мой прадед.

– Вижу, шахтёра ты перерос, – взгляд собеседника задержался на левой руке Хадебе; поверх серой ткани комбинезона красуется белый шеврон – знак инженера.

– Угу, – Хадебе отправил в рот очередной кусок батончика. – Что мне, всю жизнь бобиком породу долбить? Отучился на инженера систем жизнеобеспечения, вернулся в шахты. Из лучших был, между прочим! Потому и позвали на Психею.

– Круто! А я из простых техников, – шеврон Матиаса, в отличие от Хадебе, оранжевого цвета. – Буду обслуживать погрузочную технику в доках. До инженера пока не дорос.

– Какие твои годы, успеешь ещё, – Хадебе взглянул на молодое, не старше двадцати пяти, лицо собеседника.

– Не сомневайся, дружище! Я ведь студент, – улыбнулся Матиас. – Взял академ, когда подвернулась работа на Психее. Отработаю контракт – и вернусь доучиваться. Платят здесь… ну, дома такой работы точно не найду. Родители – сабвены, наша семья таких денег в глаза не видела.

Привычный к труду Хадебе не представлял, каково это – вырасти в семье, где никто не работает. Хадебе относится к сабвенам с оттенком презрения. Жить на дотации государства? Стремление Матиаса вырваться из заскорузлого круга сабвенов заслуживает уважения.

– Непростую ты выбрал работу, Матиас, – вздохнул Хадебе. – Мы болтаемся на голом камне в двухстах миллионах километров от Земли, помнишь?

– Ничего, прорвёмся! – бодро заявил тот.

Хадебе улыбнулся – с оттенком грусти. Когда-то он тоже был молод и бесконечно самоуверен.

Молодость живёт вечно – меняются только люди.

Хадебе встал:

– Мне пора. Не теряйся, Матиас.

– Счастливо!

Комплекс бурлил. По идеально чистым, но почему-то затёртым на вид коридорам сновал народ. Толки и пересуды, косые взгляды и хмурые брови – люди нутром чуют неладное. Интуицию не обманешь.

Мимо прошёл безопасник. Нервное лицо, рука на кобуре – человек на взводе. Хадебе расслабился, выдавил доброжелательную улыбку. Мягкие движения несут единственный посыл – я не представляю угрозы.

Увы, понять опасность беспорядков на крошечной изолированной станции могут далеко не все. По пути домой Хадебе столкнулся с вандализмом: возле разбитой витрины какого-то магазина стоят на коленях несколько горячих голов; их держат на прицеле двое «кепок», ещё один – угрюмый мужчина с глазами-бусинками – считывает ID хулиганов со скованных за спиной запястий.

– Паршивая собака, – презрительно бросил один из нарушителей, столь же молодой, как Матиас, но явно не столь же умный.

Безопасник, надо отдать должное, промолчал.

К счастью, подобные случаи – единичные. Народ держится напряжённо, но дальше ворчания дело обычно не заходит – людям хватает ума не пускать в ход кулаки. По мнению Хадебе, рабочие просто маются от безделья – заняться в недостроенном комплексе почти нечем. Скромный набор развлечений удовлетворит разве что пуританина, а теневой сектор ещё не народился – за прошедшие с момента высадки несколько дней, да ещё в таких обстоятельствах, не освоится даже самый расторопный делец.

Тут и там Хадебе натыкался на посты службы безопасности. Администрация перекрыла большую часть комплекса; возле дверей с надписью «только для авторизованного персонала» неизменно дежурит пара «кепок» с оружием наперевес.

Жилой комплекс, где обустроился Хадебе, выстроен неподалёку от холла. Три этажа с сотнями похожих как близнецы номеров, один из которых на несколько лет стал для Хадебе домом. «Пайк» строится на поверхности – бурить почти целиком состоящую из металла Психею выйдет слишком дорого, – однако ряды нор вызывают у Хадебе стойкие ассоциации с шахтными лавами.

Дом, милый дом… Лестница – пользоваться лифтами Хадебе избегает – привела на второй этаж. Номера тянутся по периметру, в центре – небольшая площадь, эдакий внутренний двор жителей космоса. Группа мужчин за круглым столиком режется в карты, рядом, на скамьях, уткнулась в терминалы молодёжь. В небольшом закутке, прямо под знаком «не курить» дымит какая-то девица, в воздухе плывёт запах табака. Натужно взвыла система вентиляции – Хадебе ощутил лёгкий ветерок.

Дом встретил гостеприимной трелью. В ноздри ударил запах велда – небольшое напоминание о родной земле Хадебе. От аромата трав закружилась голова.

Хадебе прошёл к кухонному уголку, поставил чайник. В холодильнике нашёлся брикет с надписью «картофельный пирог». Хадебе усмехнулся: до картофельного пирога этой снеди – как потолочной лампе до Солнца. Выбирать, впрочем, не приходится: на безрыбье и рак рыба.

Из горлышка чайника повалил пар. Хадебе поспешно сунул брикет в микроволновку, вытащил керамическую чашку – ещё один артефакт из родных мест. В выдвижном ящике покоится огромная коллекция чаёв; Хадебе остановил выбор на классическом «Эрл Грей». Взяв тарелку и чашку, устроился ужинать.

С трапезой покончил быстро – пресный «пирог» к наслаждению пищей отнюдь не располагает. Другое дело – чай. Отец с малых лет внушил Хадебе любовь к этому напитку; день без пяти-шести чашек – не день.

Хадебе включил новости. Квантовую связь настроили буквально вчера – теперь всё население комплекса наслаждается безлаговым доступом в экстранет.

Миловидная блондинка пересказывает обычный набор сюжетов: волнения в Сьерра-Леоне, очередной саммит ООН по вопросам утилизации космического мусора, изучение Проксимы b – ближайшей экзопланеты.

– До прибытия на Проксиму b осталось около восьми лет, – мягкий, мелодичный голос льётся прямо в уши. – Когда зонды достигнут цели, мы наконец узнаем, может ли человечество рассчитывать на новый дом без технологий терраформирования…

– Говорящие головы, – пробурчал Хадебе.

Он потянулся к терминалу – выключить дисплей. Рука задела чашку, та покатилась со стола, попутно залив поверхность остатками чая. Хадебе зашипел – горячий напиток обжёг руку.

Чашка упала на прорезиненную поверхность пола, пружинисто подпрыгнула и остановилась. У Хадебе вырвался вздох облегчения.

После непродолжительной уборки он решил, что сидеть дома – скучно. Заботливые архитекторы возвели в комплексе оранжерею, по счастью, открытую для посещения. Вечерний моцион среди пышной зелени? Почему бы и нет?

В приглушённом вечернем свете комплекс выглядит иначе. Мягкие тени и отсутствие людей – большинство разбрелись по домам или немногочисленным забегаловкам – добавляют серым коридорам уюта, а слабое жёлтое свечение – тепла.

Хадебе достал терминал – свериться с картой. На загрузочном экране – фото: он сам, молодая женщина и трое детей. В углу – маленькая приписка от руки: Растенбург, 2110 год.

Он разглядывал семейный портрет с полминуты. На широком лице расцвело умиление, на смену которому пришла грусть. Хадебе смахнул подступившие слезы, порывистым движением убрал фото с дисплея.

Комплекс «Пайк» – сложная структура залов и переходов; простая планировка жилой зоны, словно в насмешку, компенсируется запутанной сетью технических помещений. Из-за ограничений администрации прямой путь в оранжерею оказался перекрыт; пройти можно только через сервисные узлы.

Хадебе брёл по узким коридорам, уткнувшись носом в терминал, когда услышал разговор:

– Майер ходит сам не свой.

– Пыталась поговорить с ним?

– Куда там! Через него словно ток идёт: коснёшься – и волосы дыбом.

В закоулке с кофейным автоматом и одинокой скамейкой устроилась пара безопасников. Женщина лет тридцати прижалась плечом к стеновой панели, в руке дымится стакан; её собеседник, молодой парень, развалился на скамье. Хадебе резко затормозил, спрятался за поворотом.

– Да, видел его мельком. Видок – краше в гроб кладут.

Кто такой Майер? Знать, далеко не последний человек в комплексе. Хадебе обуяло любопытство – он навострил уши.

Рассеянный взгляд женщины остановился на небольшом деревце – единственном украшении невзрачного закутка. Пурпурный свет фитолампы придаёт ему сходство с растениями из фантастических игр.

– Говорят, он не спит уже несколько дней.

– И видится только с любимчиками, – добавил мужчина с раздражением.

– Напрасно ты так, Абель, – покачала головой женщина. – Агнес и Фабио нормальные ребята. Особенно Фабио, – её голос потеплел.

– Да-да, от тебя только и слышно: «Фабио, Фабио». Тьфу!

Даже такой невеликий знаток человеческих душ, как Хадебе, уловил за пренебрежением мужчины зависть. Не ускользнул посыл и от женщины:

– Ты язык-то попридержи, – холодно бросила она. – Блюститель морали, блин.

Воцарилось напряжённое молчание. Безопасница прихлёбывала кофе, мужчина упорно смотрел куда-то вбок.

– Скажи лучше вот что: какого хрена мы перекрыли комплекс? – произнёс он, когда Хадебе уже отчаялся услышать что-то новое. – Посмотри на лица рабочих – одно другого мрачнее. Люди шушукаются по углам, я устал считать угрюмые взгляды.

Женщина закрыла лицо ладонью:

– Абель, у тебя что, каша вместо мозгов?! – она перешла на свистящий шёпот: – Держи язык за зубами – мы не в закрытой зоне.

Мужчина нарочито медленно повертел головой:

– То-то, гляжу, отбоя нет от желающих выведать наши секреты.

– Идиот, – вздохнула женщина.

– Всё равно не понимаю, – заупрямился мужчина. – Ну нашли мы уже построенный комплекс, и что?

Хадебе зажал рот, чтобы подавить изумлённый вздох.

Вот оно! Затёртые помещения, закрытая зона, молчание руководства, обилие охраны – всё сложилось в общую картину. На Психее действительно творится что-то очень странное.

Хадебе это только на руку.

Женщина медленно, с шумом выдохнула.

– Правда не понимаешь?

– Угу.

– Абель, мы – люди маленькие, – терпеливо начала она. – Следим за порядком и всё такое. Давай этим и заниматься? Над тем, как и что рассказать людям, пусть ломает голову Майер, согласен?

Мужчина почесал острый нос:

– Ну-у, да.

– Вот и славно, – произнесла женщина – как показалось Хадебе, с облегчением. Она положила руку на плечо собеседника: – Ты, главное, с другими это не обсуждай, договорились? И не говори никому, что камеры не работают.