Текст книги "Дорогая Ава"

Глава 8

Нокс

Я дергаюсь в полусне – в той странной дреме, когда понимаешь, что видишь сон, но все равно боишься, вдруг кошмар обернется правдой. Твердишь себе, что такого не может быть, а потом думаешь: «А если может?»

Нужно только проснуться, и все закончится.

Давай, просыпайся! Давай же, давай…

Вернувшись из школы, я бегу на кухню, где возится мама, и на душе так хорошо. Как я по ней скучал! По ее выпечке, по сладкому лимонаду – никто не делает их так, как она. И она такая красивая: длинные темные волосы, карие глаза… Когда она улыбается, я чувствую, что способен на все.

«Брата она любит больше», – нашептывает голосок, но я и так это знаю, а потому не обращаю внимания. Какая разница? Она все равно моя мама.

Я начинаю рассказывать о школе и о футболе, о том, каким обалденным будет учебный год…

Только почему мама в сорочке?

И почему она мокрая?

Устроившись за столом напротив, беру кусок свежеиспеченного хлеба.

– Что готовишь? Жаркое? – спрашиваю я.

Она не поднимает головы. Только молчит и что-то шинкует, и лезвие остро сверкает под светом кухонных ламп.

С ее волос на столешницу стекает вода.

– Ты вся мокрая. Принести полотенце?

Но когда я протягиваю его, она не шевелится.

– Давай вечером поиграем на пианино? – предлагаю я. – Как раньше.

Тишина.

Что-то не так.

С мамой что-то случилось.

Она даже не видит меня.

Ужас захлестывает изнутри, поднимается к горлу. В душе я понимаю, в чем дело, но никак не могу дотянуться до правды.

– Я по тебе скучаю! – отчаянно кричу я.

Но только нож стучит, стучит, стучит по доске…

Кто-то трясет меня, и до ушей доносится голос:

– Нокс! Нокс! Хватит! Просыпайся!

– Что? – сонно бормочу я.

Надо мной, присев у края кровати, склоняется Дейн. Я приподнимаюсь на подушках.

– Я кричал?

Он смотрит на меня, запустив руку в волосы.

– Скорее орал на весь дом. Пришлось тебя разбудить.

– Кошмар приснился… – Я с трудом сглатываю.

– Да я заметил! – Он скрещивает руки и выдыхает. – Двинься.

– Что? Зачем? – Я щурюсь, а перед глазами до сих пор стоит мама. Я же видел ее… Точно видел! Она не снилась мне уже очень давно, а сейчас снова была жива, пусть и на несколько коротких мгновений.

– Двинься, говорю! У тебя огроменная кровать, так что я лягу с тобой, а если ты разорешься – надаю по лицу. Как тебе такое?

– Ляжешь со мной? – со смешком говорю я.

– Ау, ты спишь еще, что ли? О связи между близнецами не слышал? Да, я лягу с тобой! Не собираюсь к тебе больше бегать, а со мной кошмар не вернется.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю – и все. – Он пожимает плечами и больше не ждет, пока я подвинусь: сам огибает кровать и плюхается сверху.

Она действительно огромная, и места хватает сполна. По фигу, мне не на что жаловаться! Компания не помешает.

Накануне мы вернулись в пустой дом. Сюзи уже ушла, и мы с Дейном поужинали перед телевизором приготовленными на гриле лососем и спаржей. Поговорили о школе и тренировках, но не больше. Я скрывал свою злость на отсутствующего отца; брат молчал по своим причинам. В одиннадцать я загрузил посудомойку, включил сигнализацию, погасил свет, и мы разошлись спать. В доме тогда царила гробовая тишина. Иногда я жалею, что мы не переехали, чтобы избавиться от этих воспоминаний.

– Что снилось? – спрашивает Дейн.

– Ничего.

Он вздыхает.

– Ага, я так и понял.

Этот сон… Черт! Он снова напомнил, что мама никогда не любила меня так, как брата. По глазам было видно. Может, она думала, что мне не нужна такая привязанность. Как-то в парке, когда мы были детьми, другой ребенок столкнул Дейна с горки. Он упал, ударившись головой о камень, а мама накричала на меня, что я не защитил брата. «Ты же сильный!» – сказала она. Я вернулся, нашел того пацана и дал ему в нос.

Я бы что угодно сделал, чтобы она на меня посмотрела.

– Мы давно вместе не ночевали, – замечаю я, отгоняя эти мысли и бросая ему вторую подушку.

– Ага. – Он какое-то время таращится в потолок. – Нокс?

– А?

– Мне тоже снятся кошмары. Начались после той вечеринки.

Сердце сжимается, и я поворачиваюсь к нему лицом.

– Ты не говорил.

Вздохнув, он потирает глаза.

– О чем кошмары?

Он сглатывает.

– Зря я сегодня докопался до Авы, но она сводит меня с ума.

Представляю.

– Что именно тебе снится?

Дейн стискивает зубы и скрещивает руки на груди, что смотрится немного забавно.

На душе становится тревожно.

– Дейн, посмотри на меня! Я твой брат. Это не изменится, что бы ты ни сказал.

Он поворачивается, и на его лице написана мука.

– На прошлой неделе мне снилось, что я был в лесу с ней.

Тревога нарастает, но внешне я сохраняю спокойствие.

– Откуда такие сны? Тебя же там не было. Ты ушел с Лиамом.

– Не знаю. – Его взгляд затуманивается. – Но меня это пугает.

– Что ты делаешь с ней во сне?

– Ничего. Но мы одни, вокруг темно, она лежит на земле, а я нависаю сверху. Потом она открывает глаза и кричит, и я просыпаюсь. Лучше бы папа не рассказывал нам о ее показаниях… Наверное, это из-за них. Или нет, и я действительно там был… – Он протяжно выдыхает. – Черт, да что со мной такое?

– Тебя там не было. И завязывай с наркотиками, придурок!

Он вздыхает, избегая моего взгляда.

– Давай включим телик? Футбол посмотрим. Или еще что-нибудь.

– Без проблем.

Нахожу пульт и включаю игру. Я давно заметил, что Дейн спит с включенным телевизором, и что-то подсказывает, что кошмары снятся ему нередко.

– Водички тебе принести? Одеяльцем укутать?

Он насилу усмехается.

– Если не лень, от воды отказываться не буду.

Закатив глаза, я откидываю одеяло, иду в ванную и набираю два стакана воды.

– Твое здоровье, – сухо говорю я.

– За хороший футбольный сезон! Это твой год, братан! – добавляет Дейн.

– Мгм.

Выпив воды, он ставит стакан на тумбочку и заваливается на бок.

– Лишь бы народ не прознал, что мы дрыхнем в одной кровати. Смекаешь, о чем я?

– Будем все отрицать, – говорю я, укладываясь рядом.

– Но если кошмары вернутся…

Я поворачиваюсь на бок и укрываюсь одеялом.

– Хоть каждый день приходи, братан!

– Это не значит, что я ссыкло, – бормочет он.

– А я ничего и не говорил, – со смешком отвечаю я.

– Но подумал.

– Что-то мне кажется, ты сам себе ерунды напридумывал. Спи давай!

Включенный телевизор отбрасывает на стену причудливые тени, и я наблюдаю за ними. На душе неспокойно после кошмара, и я думаю о том, как же сильно хочу уехать из этого города. Оставить позади одинокую тишину опустевшего дома.

А Дейн… Куда бы ни забросила меня судьба, я всегда буду рядом, как и хотела мама.

В голову лезет Ава, ее белая блузка, облегающая изгибы фигуры…

Перевернувшись, бью кулаком в подушку и гоню мысли прочь.

Несколько минут спустя раздается голос:

– Нокс?

– А?

– Ты – все, что у меня осталось, брат.

«Ты – все, что у меня осталось», – так Дейн выражает свою любовь.

На мгновение я сжимаю его ладонь.

– А ты – у меня. Давай уже спать.

⁂

На свете не существует человека, который был бы рад вставать в шесть утра, но я с самого подъема готов сворачивать горы. Ранняя тренировка? Без проблем! Футбол отлично заполняет пустоту в душе, а мне, черт возьми, только это и нужно.

Я хочу продолжать играть в универе, но рекрутеры не ломятся в дверь. В прошлом году мы проиграли пять игр подряд, как полные лохи – худший результат школы за последние сорок лет.

Тренер Уильямс лично вытряхивал из нас правду о той вечеринке, но без доказательств об изнасиловании потихоньку забыли. К Рождеству о нем даже не вспоминали – разве что шепотом. Потому что наша команда воздвигла себе золотой пьедестал? Или потому что наши родители заправляют всем городом?

Ага. И то и другое.

Дейн берет мяч, и мы перебрасываем его, чтобы размяться.

Ощутив толчок в спину, я оборачиваюсь и вижу Ченса и Лиама со стаканами кофе в руках. Ченс показывает мне большой палец, и я с облегчением киваю. Видимо, вчерашний инцидент с Авой в прошлом.

Тренер, высокий крупный мужчина с кустистыми бровями, отмечает явку.

– Нокс, собирай нападающих. Сначала бегаете спринты, потом строитесь и отрабатываете борьбу за мяч. Никаких щитков и шлемов, ограниченный контакт. – Он оглядывает всех, включая Лиама. – Давайте сегодня обойдемся без драк.

Да, вчера защита неплохо сцепилась с нападением.

Нападающие собираются вокруг меня. Дейн – наш тайт-энд[1]1
  Крайний линейный игрок нападающей команды, выполняющий блокирующие функции и имеющий право принимать мяч.


[Закрыть], крайний в линии нападения, Ченс – лучший принимающий.

– Вы его слышали? Допиваем кофе, девочки, и за работу! – Ченс закатывает глаза, но отходит и ставит стакан на скамейку. – Давайте, десять раз по тридцатке, потом выстраиваемся в линию. Надерем защите задницу, ясно?

Мы хлопаем друг друга по рукам.

Солнце показывается над горизонтом, когда мы с Дейном и Ченсом первыми заканчиваем спринты и трусцой бежим к краю поля, чтобы подождать остальных.

К нам подходят Лиам с несколькими игроками защиты. Разумеется, он не может сдержаться.

– Что это вчера было? Вы с Авой теперь подружки?

– А ты, часом, не в курсе, что случилось с ее колесом? – парирую я.

Он смеется.

– Знал бы – все равно бы не сказал. Я, в отличие от Авы, не крыса.

– Даже не произноси ее имя! – говорю я, хрустя шеей. – Тем более на поле. Оставь прошлое в прошлом.

– Чего это ты раскомандовался?

Расправляю плечи.

– Я капитан. Я знаю, что лучше для нашей команды.

Лиам кивает, и на секунду мне кажется, что разговор на этом закончен, но нет: он крепко сжимает зубы.

– В каком прошлом, если она вернулась и всколыхнула всю эту хрень? Я, знаешь ли, не в восторге от допросов полиции! Вдруг этот цирк начнется по новой?

– Твой отец – мэр, можешь не волноваться, – ухмыляется Ченс.

– Я тоже не хочу, чтобы меня допрашивали, – ворчит один из защитников.

– Вот и я о том же, – соглашается другой.

Лиам коротко им кивает, а потом переводит взгляд на меня.

– Хватит строить из себя копа, бесишь! Сначала устроил нам допрос с пристрастием, будто это мы виноваты, а теперь колеса ей меняешь? Заканчивай. Если хочешь ее – возьми да трахни, как любую другую девчонку. А то такое ощущение, что ты с ней, а не с нами.

Я сжимаю кулаки. Нужно заканчивать обсуждать Аву и вернуться к тренировке, но удержаться не получается.

– Тот, кто с ней это сделал, либо сейчас в команде, либо уже выпустился, – говорю я, но выпускников упоминаю, только чтобы смягчить ситуацию. В прошлом году в команде их было всего четверо, а на вечеринку и вовсе пришли только двое. Один ушел со своей девушкой задолго до конца вечеринки, а другой отрубился в пикапе в самом начале.

Парни вокруг согласно кивают.

– Нельзя на этом зацикливаться, – говорит кто-то из новичков.

Но я ловлю на себе тяжелые взгляды. Среди них – Брендон, один из защитников. Рыжий, с темными рыскающими глазами, он – главный претендент на место Лиама после его выпуска.

– Я с ним согласен, – говорит он, кивнув в сторону Лиама. – Тоже не хочу лишних вопросов – ни от полиции, ни от тебя. Она изменила Ченсу, а теперь брешет. Понятия не имею, с кем она трахалась, но мы тут не виноваты.

Изменила Ченсу? Я фыркаю и трясу головой. Помнится, мне хотелось, чтобы она ему изменила, но…

Я смотрю на Ченса, но тот сверлит глазами землю.

Держи себя в руках. Просто молчи и думай о футболе.

– Я тебя не узнаю, – ворчит Лиам. – Она же никто! Так, наживка для акул. Перекус на зубок.

– Ты поднял эту тему, – тихо говорю я.

Дейн толкает меня в плечо.

– Братан, мы на тренировке!

Лиам хрипло смеется.

– Мы все ходим в подозреваемых, и ты тоже. Думаешь, я не замечаю, как на нас смотрят учителя? Директор? – Он мрачнеет. – Даже Джолин во мне сомневается!

Я пожимаю плечами.

– Можешь не волноваться: вряд ли Ава продолжит с нами тусить.

Лиам смотрит мне прямо в глаза.

– Если заявится, мне причитается. Надо хоть насладиться тем, в чем меня обвиняют. – Он с ухмылкой хватается за пах. – Она будет орать от удовольствия – все девчонки подтвердят.

Все вокруг замирают, а я… Я чувствую себя так, будто меня оглушили.

Правый кулак врезается в лицо Лиама. От удара он откидывает голову назад, но не сводит с меня удивленного взгляда. А потом в глазах вскипает ярость, и ответный удар быстро и точно прилетает мне в глаз, прежде чем я успеваю пригнуться.

Хочешь подраться? Сейчас подеремся!

У меня давно чешутся кулаки. С того самого дня, как я застукал их с Дейном нюхающими кокс у него на вечеринке. Мы и тогда подрались, но надо было врезать сильнее…

Он толкает меня в грудь, но я хватаю его за футболку, подтаскиваю к себе и бью в глаз.

– Харэ! – Ченс пытается нас разнять, но я вырываюсь и снова нависаю над Лиамом. Сплевываю.

– Встань в линию, как все остальные, и слушай меня.

– Ты первый меня ударил! Охренительный капитан! – огрызается он, задыхаясь.

– Прекратите, пожалуйста, – умоляет Дейн, удерживая меня, пока Лиама оттаскивают другие защитники.

Я вырываю руку из его хватки и киваю на Лиама.

– И это твой лучший друг? Ты слышал, что он сказал?

Я говорю про маму, и Дейн бледнеет. Остальные не знают, через что ей пришлось пройти и что ее доконало, и взгляды игроков бегают между нами.

– А ты, – с рычанием оборачиваюсь к Ченсу. – Она тебя любила. И она не врала. Она вернулась, потому что знает: она лучше нас всех, вместе взятых. – Я натягиваю и отпускаю футболку. – Ты хоть понимаешь, от какой девушки отвернулся? Очнись, Ченс!

Он смотрит на меня в шоке.

– Нокс…

– Все в порядке, парни? – нарушает повисшую тишину подошедший тренер.

Я выдыхаю. Чувствую, что срывает крышу, но ничего не могу поделать. Я так долго сдерживал злость, думал, что смогу себя контролировать, но как увидел ее… Пиздец.

Тренер обводит нас настороженным взглядом.

– А ну заканчивайте! Хотите играть в команде – ведите себя соответствующе. – Он выдерживает паузу. – Если вы снова о том, что случилось в прошлом году, то мы это проехали. Все ясно?

Я прожигаю Лиама взглядом.

– Нокс! Ты хочешь выиграть чемпионат или нет? – Тренер кладет руку мне на плечо и тяжело смотрит.

– Хочу, – киваю я.

Усилием воли расслабив плечи, смотрю на Лиама и ухмыляюсь, заметив под глазом наливающийся фингал. У меня наверняка будет такой же.

Наклонившись к нему, я тихо предупреждаю:

– Я серьезно. Еще раз произнесешь ее имя, тебе пиздец.

Он зло кривит губы, но не выдерживает и отводит глаза.

Правильно, мудак. Бойся!

Глава 9

Ава

Тайлер смотрит на меня настороженными голубыми глазами, в которых читается страх. Я улыбаюсь ему; сестра Маргарет с другой стороны сжимает его ладонь.

– А вдруг я им не понравлюсь? – спрашивает он, когда мы проходим в здание начальной школы и идем к кабинету директора.

Я нашла ее в интернете – судя по отзывам, доктор Риверс – женщина образованная и пользуется любовью коллег и бывших учеников. Я виделась с ней вчера после школы, и она ждет нас. Сейчас я замечаю, как она выходит из кабинета и идет в нашу сторону. Оглядываюсь на Тайлера: боже, какой же он малыш для своего возраста! Как и у многих детей алкоголичек, у него маленькие глазки, тонкие губы и вздернутый носик. Пальцы, цепляющиеся за лямку рюкзака, растопыренные и узловатые, но это не мешает ему быть типичным маленьким непоседой. Он обожает спорт, особенно бег, который отлично ему дается – носится он как ветер. Конечно, у него есть небольшие проблемы со слухом, а на носу восседают очки в толстой оправе, но, к счастью, он избежал пороков сердца и почек.

Наклонившись, я смотрю ему прямо в глаза.

– Еще как понравишься. Ты же храбрый!

– Как Люк и Хан Соло?

– Ага, – смеюсь я. – Помнишь, как они взорвали «Звезду Смерти»? Они тоже когда-то были как ты: маленькими, но сильными.

– А мне дадут медаль? И все будут радоваться и хлопать?

– Золотую звездочку точно получишь, а я всегда рада твоим успехам.

Он кивает.

– Ну ладно.

Я вздыхаю. Блин, как же я буду скучать!

– Если хочешь, можешь переночевать у меня, а я утром отведу тебя в школу.

Сестры милосердия – не государственная организация, что позволяет им некоторую свободу действий. Мне восемнадцать, и я его сестра; они и раньше его со мной отпускали. Конечно, не на ночь, но сестра Маргарет кивает, когда я смотрю на нее.

Я поправляю брату воротник маленького пиджака, который вчера получила. Доктор Риверс специально задержалась ради меня допоздна: милый жест с ее стороны.

Он грызет ногти.

– Давай в следующий раз? Я… я не люблю спать в чужой кровати. И дома Аксель. Вдруг он будет скучать?

Я улыбаюсь. Ну конечно! Там его дом, а Аксель – его лучший друг.

– Хорошо. Тогда потом можем сходить за мороженым, и ты расскажешь, как прошел день.

Он кивает.

– Давай, веди себя хорошо! Понял, мелочь? Слушай учителей. Я серьезно!

Он отводит взгляд, и на лице проступает знакомое упрямство: он научился ему от меня.

– П-пусть они сами себя хорошо ведут, а то я им яйца отрежу!

Сестра Маргарет закатывает глаза:

– Так говорить нельзя.

– А почему тебе можно? – отвечает он.

Сестра Маргарет смотрит на меня косо. Я развожу руками. На что она рассчитывала? Я же все детство кочевала между палатками бездомных, приютами, приемными семьями и чужими квартирами…

Тайлер смотрит на меня снизу вверх.

– Но я же не ругался. «Яйца» – это не мат. У мальчиков есть яйца. Их…

Я вскидываю руку.

– Так, стоп! Вот это точно плохое слово. Считай, что школа – это как церковь. Тут нужно думать, что говоришь.

Монахиня качает головой, но я замечаю ее улыбку и треплю волосы брата.

– А ты знаешь, что тут обалденный художественный кружок? Посмотри, какая фреска! Ее ученики нарисовали.

Он смотрит на стену, и на лице проступает восторженное изумление. Он обожает рисовать.

Доктор Риверс подходит к нам улыбаясь, и я сжимаю худые плечи брата. Директор высокая и привлекательная, в кремовом костюме и с собранными в аккуратный пучок волосами. Она вышла поздороваться с нами, что само по себе удивительно: администрация бывшей школы Тайлера не отвечала даже по телефону.

Сердце сжимается, и надежда – в последние месяцы такая хрупкая и призрачная – разрастается чуть сильнее, когда я смотрю, как доктор Риверс наклоняется к брату и предлагает проводить в кабинет.

Затем она выпрямляется.

– У Тайлера все будет отлично. Если что, у меня есть твой номер. – Она смотрит на сестру Маргарет и кивает. – И номер интерната тоже. Можете не волноваться! – Она делает паузу. – Поздравляю с успешным зачислением! Директору Траску пришлось немало ради него повозиться.

Вот и хорошо!

Она улыбается.

– Он будет в восторге от учителей.

Эмоции захлестывают, сдавливая горло. Я оглядываю рисунки на стенах, мягкую мебель в кабинетах, радостные улыбки учителей, желающих ученикам доброго утра. Мне никогда не стать брату мамой, но я могу подарить ему дорогу в лучшее будущее. Уже что-то.

– Спасибо!

Она кивает и уводит Тайлера по коридору.

Он машет мне на прощание, а потом отвлекается на девочку, которая подбегает к нему, хватает за свободную руку и уводит вместе с доктором Риверс.

Все это было не зря. Я правильно поступила, вернувшись в «Кэмден». Здесь ему будет хорошо.

Глава 10

Ава

– Обалдеть! Нехило тебя разукрасили, Злой-и-Неприступный! – вырывается из моего рта, когда я сажусь рядом с Ноксом.

До звонка всего ничего, но я не опоздала: уроки в старшей школе начинаются на полчаса позже, чем в начальной, так что времени доехать было достаточно. Я даже посидела пять минут в машине, чтобы не прийти слишком рано. И то миссис Уайт пока не заняла место во главе класса.

Мы с Ноксом сидим совсем рядом, и я чувствую исходящий от него жар. Но он отстраняется, увеличивая дистанцию, и пожимает плечами, упорно глядя в ноутбук. Вокруг него – силовое поле. Я его чувствую.

Так и хочется снести его, расстрелять из лучевой пушки, продраться сквозь защитные слои и посмотреть, что под ним.

– Если не хочешь говорить, расчехляй свой низкий голос и просто попроси замолчать.

Блин, зачем было упоминать, что он низкий? Как будто я только и делаю, что слушаю его голос!

Он постукивает пальцами по ноге.

Я никогда не встречала настолько замкнутого человека. Тут не только силовое поле – тут бронированные танки по периметру, готовые стрелять по первой команде.

«С Авой не контактировать», – так и заявляют они.

Нокс всегда со мной таким был. За одним исключением…

– Ну давай, Ава, пойдем наверх, – выдыхает мне на ухо Ченс. Его ладони поглаживают меня по заднице, пока мы танцуем.

Из колонок льется громкая музыка. Его родители уехали из города отмечать День труда. Вечеринка большая – здесь не только «акулы», как на тусовках после матчей, но и куча популярных ребят из «Кэмдена», хэмптонской старшей школы и просто из города.

– Хочу сделать тебя своей, малышка, – бормочет он.

– Ты пьян.

– И что? Тут все такие.

– Не я.

Признаваться страшно. Наверное, чтобы влиться в коллектив, стоило выпить. Только я не люблю алкоголь и то, как ведут себя пьяные люди.

Вокруг нас толпа двигается под музыку в медленном танце, забываясь в низкой пульсации баса. Кто-то целуется на диване. Лиам прижимает Джолин к стене в коридоре, целует, удерживая руки над головой. Она обхватывает его ногой, притягивая ближе. Он задирает ей юбку, и я поспешно отвожу взгляд.

Ченс целует меня, скользя ладонью под свободную блузку и лаская живот.

– Малышка, ты такая хорошая! Обещаю, я буду нежным.

Я оглядываюсь.

Никто не смотрит на нас.

Только он.

Нокс.

Он не танцует, но мой взгляд то и дело возвращается к нему, сидящему в темноте в отдалении от остальной толпы. Лицо видно плохо, но его выдают мускулистые руки, закинутые на спинку дивана. Я знаю, что он там, чувствую исходящую от него угрозу. Он будто король, наблюдающий за своими подданными. Рядом с ним стоит незнакомая симпатичная девушка. Она запускает пальцы в его шелковистые волосы, водит ногтями по коже головы, а потом чувственным томным движением скользит ниже и разминает ему шею и плечи, укладывает ладони на грудь. Другая девушка сидит у его ног и поглаживает по бедрам. Ее я тоже не знаю.

Лукаво посмотрев на него, она тянется к паху.

Сердце бешено колотится, и вовсе не из-за прикосновений Ченса. Я едва ли их замечаю.

– Ты совсем меня не хочешь, Ава? – стонет он мне на ухо. Подхватывает на руки, не дожидаясь ответа, и усаживается на диван, устроив меня на коленях.

Со своего места я вижу Нокса.

Он не сводит с меня глаз.

Я завороженно наблюдаю, как он прикусывает губу, вгрызаясь почти что до крови. И смотрю прямо в глаза, давая понять, что нет, я не забыла, как видела его в раздевалке практически голым, и да, он умудрился запасть в мои мысли со своей привычкой сидеть за мной на уроках и бросать долгие взгляды за обедом, когда я сажусь рядом с Ченсом.

Девушка что-то спрашивает. Я не слышу, что она говорит, но догадываюсь, когда она тянет вниз молнию его джинсов и опускает голову.

Внутри все переворачивается.

– Ты чего? – спрашивает Ченс, когда я вскакиваю с дивана. Грудь вздымается, и я прижимаю ладонь к красным щекам. Смотрю на Нокса, а он, как неподвижная статуя, смотрит в ответ.

– Я в туалет, – бормочу я и выскальзываю из его рук, когда он пытается меня ухватить.

– Малыш…

– Я ненадолго, – твердо говорю я и протискиваюсь между танцующих тел.

Мимо Нокса я прохожу со сжатыми кулаками, отвернув лицо в сторону. Чтобы не видеть его, чтобы он не узнал, что это он засел у меня в голове вместо Ченса.

Да что со мной такое?

К счастью, ванная в конце коридора пустует. Забегаю внутрь и на мгновение замираю перед зеркалом. Надо уходить. Просто выйти из дома и вернуться в интернат, но у меня нет машины. Я приехала с Пайпер, а она веселится внизу. Когда я видела ее в последний раз, она целовалась с парнем из «Хэмптона».

– Я на минутку, – бормочу я своему отражению. Отдернув шторку, забираюсь в белоснежную ванну на бронзовых ножках. Может, если отсижусь тут, то вечеринка закончится, Нокс уедет, а мы с Пайпер вернемся к ней?

Откинувшись на бортик ванны, я пытаюсь расслабиться.

Ага, конечно! Дверь открывается. «Черт!» Я забыла ее запереть.

Выглянув из-за шторки, вижу Нокса: он прислоняется к двери, запрокинув голову, и тяжело дышит. Я ищу взглядом девушек, но их нет. Кривлю губы. Видимо, минет вышел недолгим.

Потерев лицо, Нокс подходит к раковине и включает холодную воду. Плещет на себя: один раз, другой. Вода стекает по щеке к загорелому горлу, скользит под ворот обтягивающей черной футболки. Он смотрит на свое отражение и морщится, проводя пальцами по лицу.

– Какой же ты тупой урод, сволочь! – бормочет он сам себе. – Она не твоя.

Склонившись над раковиной, он хватается одной рукой за край, а другой расстегивает джинсы и достает член: длинный, толстый и твердый, такой же крепкий, как и он сам. Он проводит по нему ладонью, тихо стонет, прикрыв глаза, и у меня перехватывает дыхание. В ушах звенит от хриплых стонов и тихих шлепков, с которыми кулак двигается по стволу и растирает белесые капли на головке.

– Аид и Персефона, – бормочет он почти со злостью, стаскивая джинсы и трусы ниже.

Его член блестит влагой, и он жадно толкается в свой кулак, а на шее и скулах проступает румянец. Каждая секунда растягивается, полная тихих стонов и предвкушения. Я прикусываю губу, заглушая рвущиеся из груди звуки.

Ну увидела я, как дрочит глава «Акул», и что такого? Да ничего!

Это ничего не меняет. Это ничего не меняет.

Это меняет все!

В животе расползаются жар и желание. Затаив дыхание, я запускаю руку под джинсы и потираю мягкие складки. Чувствительные соски набухают, словно он рядом, словно касается их. Как бы он трогал меня? Грубо? Наоборот, нежно? Я до сих пор помню его за трибунами. Каким он был необузданным. Диким.

Поерзав, стягиваю джинсы пониже. Внутри все горит, и я забираюсь под трусики, касаясь мокрого клитора. С губ срывается судорожный стон, и я замираю, резко вспомнив, где нахожусь. В воздухе царит тихое напряжение.

Нокс ушел? Дверь вроде не открывалась…

Шторка резко уходит в сторону, и он нависает надо мной. Пытается что-то сказать, но слова застревают в горле, когда он оглядывает меня. Отступает, запнувшись, и падает на пол.

– Ава! Какого… – Он поспешно поднимается на колени, на его лице – ужас. – Черт, черт! Ты что тут забыла?

Смущение вспыхивает на лице жаром. Представляю, как я выгляжу со стороны – в ванной, с рукой в трусах.

– То же, что и ты, видимо, – бормочу я. Встаю, пошатываясь, и пытаюсь перелезть через бортик, но забываю о спущенных джинсах и падаю.

Он подскакивает и бежит помогать, а я поспешно привожу в порядок одежду. Он обхватывает меня за пояс, придерживая, но в итоге мы падаем на плиточный пол, и я оказываюсь сверху, вжимаясь в него своей грудью. Все силы уходят на то, чтобы не растаять, прижавшись ближе. Я ощущаю его крепкий член, и тело пульсирует незнакомым желанием. Закончить начатое, достигнуть той блаженной вершины…

– Нам нельзя здесь оставаться, – рычит он, удерживая меня за плечи. Его хватка сильная и оставит синяки, но мне плевать.

Вывернувшись, я тянусь к его лицу. Он считает себя уродливым? Быть не может!

Облизнув губы, опускаю руку.

– Ченс, – хрипит он. Смотрит на меня потрясенно и дико, открыто, как никогда. – Почему ты ничего не сказала, когда я вошел?

Он потирает лицо и отодвигается, прислоняясь спиной к двери.

– А если скажу, что хотела посмотреть? Решишь, что я извращенка?

По его телу проходит дрожь.

– Я тебе даже не нравлюсь. Ты меня боишься.

– Не уверена.

Морщась, он натягивает трусы.

Я застегиваю джинсы. Сердце болезненно колотится, и двигаюсь я дергано, недовольно.

По ту сторону двери раздаются голоса, и Нокс с грацией спортсмена подскакивает, натягивая штаны. Возвращается к раковине и снова брызгает на лицо водой.

– Вставай, Ава. Убирайся к чертовой матери! – Он цепляется за столешницу.

– Почему ты на меня так смотрел?

Он напрягается.

– Я не обязан тебе отвечать. Забыла, с кем разговариваешь?

– Да плевать мне, что ты глава «Акул»! Просто ответь.

– Не ори.

– Тогда отвечай. Что все это значит?

Что между нами происходит?

Я поднимаюсь. Храбрюсь, но это пока. Признаюсь, он пугает меня: тьма, которую он излучает, так непохожа на Ченса…

– Она тебе отсосала?

При мысли об этом становится мерзко.

В его глазах плещутся эмоции – он смотрит на меня через зеркало.

– Нет, – вырывается у него.

– Ты меня хочешь?

– Нет.

– Врешь.

Воцаряется тишина. Нокс злится, борется с чем-то в себе. Затем оборачивается и подходит.

– Ты принадлежишь Ченсу.

– Я принадлежу только себе!

– Вы уже переспали? – Его руки сжимаются в кулаки.

– Нет!

– Ничего, переспите. Он тебя любит. – Он молчит, а на челюсти бьется жилка. – И он мой лучший друг.

Я жадно впитываю выражение его лица. Видеть уязвимость так непривычно…

– Любит? Не знаю. Он даже на свидания меня не зовет и уж тем более не знакомит с родителями. Я его школьная тайна. – Нет, Ченс – хороший парень, но он ни разу не позвал меня на ужин, в кино или на вечеринку после футбола. – Я не вписываюсь в ваш клуб.

Его грудь вздымается.

– Брось его, – говорит он сухо.

Но это не предложение бросить Ченса, чтобы встречаться с ним. Нет, это не в стиле Нокса. Ченс – его лучший друг, и он ни за что не подберет за ним девушку. Для него это неприемлемо. Каждый мускул его напряженного тела пульсирует преданностью.

Мне становится стыдно. Опустив голову, я потираю глаза.

Я просто…

Просто…

Шрам у него на лице.

Глубокие глаза цвета шторма.

Тьма, живущая во мне, жаждет его. А я даже не знаю, когда она там поселилась.

Зато я знаю, что меня тянет к сломленным людям. К их тайнам. Мне интересно, что сделало его таким, кто разбил ему сердце и почему он так искаженно воспринимает шрам на лице.

– Прости, – бормочу я. Извиняюсь, наверное, за то, что не могу признать это вслух.

– Между нами ничего не было, Ава. Хватит делать расстроенный вид.

Он не понимает. Я расстраиваюсь не из-за того, что было, а из-за того, чего не было. Чего никогда не будет.

Он сглатывает.

– Твою мать! Не бросай его. Зря я это сказал. Он хороший парень. Позаботится о тебе. – Он молчит, а потом хрипло выдавливает: – Просто держись от меня подальше.

Он поворачивается, и я вижу, как он берет себя в руки, выстраивая между нами стену – пресловутое силовое поле.

Потом выдыхает, опустив плечи.

– Нокс?

– Что? – отвечает он, взявшись за ручку.

– Ты не урод. Ты очень красивый.

Не сразу, но он выходит и захлопывает за собой дверь.

Я остаюсь в ванной: жду, пока начнут хлопать двери и раздаваться звуки машин. Выбравшись, на цыпочках возвращаюсь и обнаруживаю, что Ченс отрубился на диване. Даже во сне он красивый, и я смотрю на его полные приоткрытые губы, из которых вырывается тяжелое дыхание. На столах по всей комнате стоят бутылки из-под пива. В пепельнице догорает косяк. Я перевожу взгляд на Ченса. Нужно порвать с ним. Мы и не встречаемся толком… Разве можно назвать это расставанием?

Он открывает глаза и сонно садится.

– Малыш… Ты куда подевалась? – Он щурится. – Это я виноват? Ты какая-то странная.

Я сажусь рядом.

– Ты меня стыдишься?

– Нет!

Киваю. Если хочу продолжать отношения, нам нужно все обсудить.

– Ты постоянно требуешь секса, но я не давалка, Ченс. Мне нужен парень, который гордится мной, приглашает меня на свидания. – Я обвожу рукой захламленную комнату. – И нет, это не свидание! Я хочу, чтобы ты заезжал за мной в интернат, познакомился с братом.

Он отшатывается, а потом хмурится.

– Не ожидал, что ты такая… старомодная. Просто сейчас самый разгар футбольного сезона, а я же «акула», привык делать все, что вздумается… – Он замолкает и морщится. – Нет, как-то паршиво звучит… Я к тому, что у меня больше никого нет. Ава, серьезно! – Положив руку мне на затылок, он притягивает меня ближе. – Эй, не вздумай меня бросать, ладно? В пятницу у нас игра, но вся суббота твоя, слышишь? Я постараюсь тебя порадовать. – Он ухмыляется. – И прости, что давлю из-за секса. Просто ты такая красивая, возбуждаешь. Да и остальным перепало.

Я слабо ему улыбаюсь.

– Угу.

Только мы так и не встретились с ним в субботу.

Потому что в ту пятницу была вечеринка.

Глубоко вздохнув, я возвращаюсь в реальность. Заталкиваю воспоминания о Ноксе подальше.