Текст книги "Отражение. Книга первая"

S-1. E-3

Истана

Я не сошёл с ума,

Мир так стар и мал,

Что его делить не больше смысла…

«Я не сошёл с ума», Ария.

Пожалуй подоконник и вправду был её излюбленным местом. Она часами напролёт наблюдала за прохожими, накинув лёгкую рубашонку, то и дело, перемежёвывая легкое одиночество с пледом и крепким кофе. Истана была настоящим социопатом, предпочитающей молчать часами, чем обронить хоть одно пустое слово. Моё присутствие нисколько не портило этой прагматичной мезансцены.

С того времени, как я вернулся из Китая, подобный колорит общения стал для меня привычной повседневностью. Восстановление занимало много времени, а сил уже совсем не оставалось. Да и тех сбережений, что сохранились от разваленного бизнеса, хватило бы в лучшем случае на пару месяцев, так что впереди предстояло решить вопрос с работой ну или новым бизнесом.

После всего, что произошло, я решил уйти в тень, чтобы суметь во всем разобраться. Единственным человеком, поддержавшим меня, оказалась Истана. Все остальные предпочли сделать вид, что я просто исчез, словно меня никогда и не было.

За время болезни я скинул почти 20 килограмм и так сильно изменился на лицо, что если бы сменил имя, то сам чёрт бы меня не признал. Я учился всему буквально заново: первые шаги, первые самостоятельные действия… даже игра за фортепиано казалась чем-то непостижимым. Иногда наблюдая за мной, она закатывалась громким смехом, отмечая, насколько разительно неуклюж стал её друг. Это сердило, но стимулировало идти дальше.

Вот и сейчас она сидела на подоконнике, вновь вглядываясь в проходящую толпу. Я подошёл к ней так близко, что стало слышно её осторожное дыхание, словно она боялась спугнуть свою мишень.

– Эй, охотник, – я дождался пока она переключиться на меня, – я хочу есть.

Она левиво перевела на меня взгляд, давая понять, что меньше всего ей сейчас хотелось бы покидать нагретое место.

– Отваааалиии, – протянула Истана, – я не хочу ничего делать.

Я сделал вид, будто остался недоволен её ответом, но она решила выровнять ситуацию.

– На, отнести на кухню, – Истана передала мне пустую кружку из-под кофе, – тебе же нужно упражняться?

Она игриво улыбнулась, давая понять, что это своего рода бартер услуги за услугу. Но в чем-то Истана была точно права – сейчас каждое движение идёт на пользу.

– Подождёшь немного? – сделав паузу, – чууууть-чууууть.

Смирившись со своей участью, я завалился на диван в ожидании ужина. В голову закрадывались не лучшие мысли…

Я вновь перевёл взгляд на неё. Не понимаю, как ей удается столько времени находится рядом со мной? Да и зачем? Неужели не лучше проводить время в более «здоровой» компании? Никогда не понимал женщин!

– Не надоело ещё? – спросила она не поворачиваясь.

– Ты о чём? – пытаясь выразить недоумение.

– Ты знаешь! И не делай вид, что не понимаешь. Я прекрасно знаю этот взгляд.

– Это взгляд голодного человека! – пошутил я.

– Это идиотский взгляд …., – начала Истана, – тем более, ты знаешь, что я его не переношу!

– Не в духе?

– Нет!

– Нет, не в духе? Или – да, не в духе?

– Отвааалиии! – отрезала Истана, – не доставай меня, иначе переедешь спать в коридор!

– Да ладно! – я рассмеялся.

Неожиданно моё сознание провались во мрак. Словно быстро пьянее, я переставал отдавать отчёт, что происходит. Тело в мгновении стало тяжелеть, воздуха уже не хватало…

Гордо плывём и не верит никто,

Что им интересуется зло.

И среди ветров мы не слышим того,

Как крысы прогрызают нам дно.

«Люди как корабли», Скрябин.

Очнулся я уже в кабинете доктора Эрика, который работал со мной последние несколько лет по технологии регрессивного анализа. Он верил, что с помощью этой техники можно объяснить те вещи, которые происходят со мной. Мне же оставалось уповать на его статус и специализацию. Единственное, в чём мы расходились, так это в том, что я твёрдо верил в то, что видел, он же считал, что моё сознание просто играет со мной и всё происходящее не более, чем игра воображения, переносящее эмоции на иллюзорную интерпретацию. По его мнению, так организм реагирует на стресс. Что ж, довольно творческий подход для психики.

Приняв сидячее положение в кресле, я сразу обратил внимание, что это далось без особых затруднений. На душе стало не по себе, ведь ужин я так и не попробовал….

– Не переживайте вы так, – начал док, – мы двигаемся. На месте не стоим.

– Да, – согласился было я, – топчемся.

– Что вы сказали?

– Я сказал, что мы топчемся, – повторил я, – сколько мне ещё находится в вашей клинике?

– Пока я не готов вам ответить, – технично съехал док.

От этих слов мне стало совсем не по себе. Я почти уверен, что причиной моего стресса является эта идиотская особенность проваливаться бог знает куда и тут же оказываться в совершенно новой для себя локации.

– Вы настоящий мастер успокаивать, – я ответил так холодно и безразлично, будто бы меня это и вправду нисколько не беспокоило, – когда мы увидимся в следующий раз?

– Можем через неделю, – посмотрев в график ответил доктор Эрик, – идите в свою палату.

Едва я показался в дверях, как два амбала тут же поступились ко мне, давая понять всем своим внешним видом, что не стоит даже пытаться вести себя как-то не так. Я опустил голову и последовал ровным шагом за ними.

– Пошевеливайся! – сквозь зубы произнёс один из санитаров, – ты не на прогулке.

Бело-серые простыни палаты и ослабленное освещение оказывали ещё то психологическое давление. Стоит провести здесь пару часов, и понимаешь, что даже от стен веет депрессией. Наверное, не только для меня очевидно, что подобные места должны выглядеть иначе. И из всех пациентов мне не доводилось встречать ни одного, кто смог бы сказать, что ему стало здесь лучше. Единственное развлечение, которое не возбранялось тупоголовыми санитарами, было многочасовое хождение по комнате. В рекреации ходить запрещалось. Физические тренировки запрещались тоже, что и без того сводило на нет любое противостояние всей этой системе. Да и при местном питании сил хватит лишь на самостоятельное передвижение.

Я находился в этих стенах уже несколько лет и, как вы могли догадаться, выписывать меня никто не торопился. Если верить бумагам, то официально я прохожу курс принудительной реабилитации, выражающейся в подавлении психических расстройств, коими, разумеется, я никогда не страдал, а все чаяния доктора Эрика легко объясняются стремлением получить как можно больше информации о китайских монетах. Так что выбор не случайно пал на регрессивный гипноз. Не знаю, как долго мне удастся водить его за нос, но рано или поздно он поймет, что я обучен справляться с этой техникой. Да и не похоже, чтобы док действовал в одиночку – за ним явно стояли более влиятельные фигуры, и поскольку это правительственная клиника, дела мои действительно плохи. Мне с трудом верится, что некое высокопоставленное лицо может питать исключительно научный интерес к этому историческому памятнику. Уж больно соблазнительно выглядят перспективы их владельца.

Каждая из этих двенадцати монет символизирует определённую границу пространства и времени, что даёт при правильном использовании возможность пересекать эти границы и получать в пределах каждой из них то, что пожелаешь. Заманчиво, не правда ли? Раньше необходимости в таких границах судя по всему не было, и человеческому взору являлись все красоты мироздания, но, похоже, что-то пошло не так, и мир рукотворно «расслоился» на множество частей. О том, что он ещё недавно был вполне единым, убедительно говорит единообразие архитектурных стилей в колониальных сооружениях по всему земному шару. Вот вам и живая легенда с единым народом, языком и государством, не имеющим границ. И тут вполне резонен вопрос – неужели двенадцать монет могут сотворить чудо «воссоединения»? Это уже сродни средневековым мифам алхимиков по превращению в золото свинца. Но мы же с вами не воспринимаем свет из лампочки божественными творением? Да и ядерный синтез сегодня без труда обратит любой один химический элемент в золото. Так что природа китайских монет и правда требует научного рассмотрения.

Когда дверь в мою палату неожиданно открылась, на пороге показался молодой мужчина средних лет. Строгий костюм, выглаженные брюки и рубашка, дополняли его идеально сложенные черты лица. Он сделал пару шагов в мою сторону и уселся на дальний край кровати.

– Рэн – это вы?

Я внимательно посмотрел ему в глаза, и не отводя взгляда, кивнул, отвечая положительно на его вопрос.

– У меня есть для вас хорошие новости! – начал на высокой ноте незнакомец, – наскучило небось сидеть в четырех стенах.

– Да ладно, что вы! Санаторий, что надо! Одни санитарки чего стоят!

На последнем слове я перевёл взгляд на двух амбалов, стоявших в проёме двери на всякий случай. Я надеялся, что моя шутка не пройдёт мимо их ушей.

– Меня зовут Лан Ди Хой, – представился незнакомец, – я направлен уведомить вас о скором освобождении.

– Что? – не поверил я своим ушам.

– Извините, – оправился Лан, – освобождении от принудительного лечения.

Он достал из своего портфеля папку и протянул её мне, подав знак, чтобы я открыл её. Внутри находилась целая стопка бумаг на неизвестном мне языке. Последовательность букв больше напоминала какой-то хаотичный набор символом из разных языков, поскольку были легко различимы европейские буквы и местами даже встречались иероглифы. Я поднял взгляд на Лан Ди Хоя и посмотрел с недопониманием.

– Откройте последнюю страницу, – настойчиво обратился мой гость.

Я последовал просьбе и открыл последнюю страницу. Моему удивлению не было предела! В уголке папки виднелась одна из тех самых китайских монет! Немедля подняв глаза на своего гостя, я вопрошал разрешения воспользоваться ею.

– Действуй!

Едва ли палец моей правой руки соприкоснулся с поверхностью монеты, как в глазах тут же потемнело. Хлынувшая в сердце кровь заставила его биться как сумасшедшее! Я склонился, не в силах управлять своим телом, и рухнул на пол. В последние секунды я услышал, как два амбала бросились в мою сторону, но было уже поздно…

Я чувствовал нечто похожее на ощущение дежавю. В моём сознании всплывали обрывки событий, которые, казалось, никогда не происходили, но сейчас я отчётливо помнил о них. Бессилие в теле в мгновение сменилось ощущением беспредельной силы. Я встал на ноги за доли секунды до того, как два амбала оказались достаточно близко ко мне.

– Тсс, – я поставил указательный палец около рта и в следующее мгновение оттолкнул двух санитаров с такой легкостью, словно они весили не больше десяти килограмм. Их тела без намёка на сознание скатились по стене, не оставляя даже надежды на дальнейшее сопротивление. Я обернулся в сторону гостя.

– Лан! – оскалился я.

В памяти продолжали мозаикой всплывать воспоминания, восстанавливая картину прошлого. Я сжал руки в кулаки и закричал, чтобы было сил!

S-1. E-4

Абсолютное зло

Чтобы время не мчалось вперед,

Чтобы день не гонялся за днем,

Он часы ненавистные жжет Огнем!

А потом размахнется и бьет,

Кулаками морщины разглаживая,

Скоро время назад пойдет,

Расскажите об этом каждому

«Азбука Морзе», Пикник.

Давление было настолько высоким, что казалось, будто голова вот-вот лопнет. От невыносимой боли я склонился на одно колено, и ощущал, как сердце в бешенном ритме гоняет кровь по венам. Перед глазами отрывками проносилась кинолента собственной жизни, нелепо отрежессированная чьей-то зловещей рукой. Мир иллюзий перестал быть реальностью – всё встало на свои места.

– Вот теперь я вспомнил. Всё. Абсолютно всё.

Встав с колена, я неторопливо повернулся в сторону Лана. Кажется тот быстро смекнул что к чему и на всякий случай сделал шаг назад.

– Предатель! – бросил я в его сторону. Во мне обуревало чувство полного пренебрежения к этой личности. – Зачем ты вернулся?

– Я не предавал тебя, – начал оправдываться Лан, но быстро смолк, едва я сделал и шаг в его сторону. – Иначе какой толк мне возвращаться сюда?

– Ты всегда отличался безрассудством, – подчеркнул я, сделав ещё один шаг к нему навстречу. Бедняга сжался в угол палаты.

– Ты предатель! – я с трудом сдерживал себя, чтобы не впечатать изменника в стену. – У кого все монеты?

– Хэ.

– Вот же потрах, – моему разочарованию не было предела, – Истана, надо полагать при нём же?

Похоже Лан понимал, ещё один утвердительный ответ на мой вопрос может стоить ему жизни, и предпочёл молчать, опустив взгляд в пол.

– Где Хэ?

Лан замялся, видимо не желая отвечать на мой вопрос.

– Знаешь, лучше сейчас повременить со встречей.

– С какого я должен тебя слушать?

– Я серьезно, – в его голосе послышались нотки сочувствия, – Ты не в лучшей форме сейчас, чтобы кому-то что-то доказывать.

В чем-то предатель был прав. В таком состоянии мне разве что с санитарами и бороться. Хэ – серьезный соперник и сейчас на его стороне практически все, включая монеты. Не понятно только, чего Лан заколебался.

– Ты, – посмотрел я вновь на своего нежданного гостя, – зачем пришёл?

– Вернуть тебя к жизни. Ты здесь как растение был, не так ли?

– Пошёл к дьяволу со своим сочувствием, иуда. Если хотел помочь, чего ждал столько времени?

Похоже ему опять нечего было ответить, и он инстинктивно уткнулся взглядом в пол.

– Стало интересно, чем всё это закончиться, – робко выдал Лан.

– Вы там ставки что ли ещё сделали? – подколол я собеседника, – Ну ты то полюбой не на меня поставил.

– Хватит уже, – с обидой произнес Лан, – я правда пришёл помочь. И ничью из сторон я не принимал: ни Хэ, ни твою.

– Ну надо же! – продолжал наседать я, – Прям эталон еврейской школы. Сейчас то тогда зачем приперся? Решил занять одну из сторон?

– Да.

– Чем же я обязан вашим благосклонием?

– Хэ – не прав.

– Да ладно?! – моему сарказму не было предела. – По-моему великолепный пи%;растический пример для Д’артаньяна!

Лан не находя более подходящего места, уселся на кушетку палаты, на которой я провёл достаточно долгое время. Не знаю, что у него был за план, но исполнил он его очень уж убедительно. Правда чувство жалости к нему периодически сменялось гневом и презрением.

– Чего расселся? – подподрил его я, – Если не хочешь занять соседнюю палату, нам лучше убраться отсюда и как можно скорее.

Поняв, что я изменил тон в голове, Лан немного подбодрился.

– Займись камерами, а я пока навещу своего доктора.

– Доктора?

– Да, есть тут один, – сухо ответил я, – надо бы отблагодарить. Займись камерами, и сделай это быстро.

– Хорошо.

Лан вслед за мной вспешно покинул мои бывшие апартаменты, перешагнув через массивные туши санитаров. Я же отправился в кабинет к доктору Эрику. Впервые мне довелось быть у дверей его кабинета без сопровождения. Собравшись с мыслями, я пнул дверь с такой силой, что та соскочила с нижней петли, издав шум на весь коридор.

– Доооок! – протянул я.

Доктор Эрик сидел в своём кресле слегка приоткрыв рот. Испуг и удивление читались в его лице как никогда выразительно. Одним рывком я преодолел расстояние между дверным проёмом и его рабочим местом.

– Что вы здесь делаете?! – дрожащим голосом спросил доктор Эрик.

– Сейчас же сон час!

На этом вопросе я прижал его лицом к столу и вознил лежающую на столе булавку прямо ему в затылок, в ту точку, что отвечает за отток крови из головного мозга. Парализуя движения, она заставляет всю кровь стекаться к голове, вызывая страшные и мучительные боли, заканчивающеся всегда одинако – летальным исходом.

– У тебя от силы минуты две, – сказал я, – потрать хотя бы их с пользой.

Коридоры

Преждевременная гибель доктора ровным счётом не имела никакого кармического значения, поскольку и он сам, и клиника, и всё существование в этой локации было чистой воды фикцией. Очевидно и со мной воображение сыграло злую шутку. Не понимаю только, как Лан мог на это купиться?! Он уж точно не мог не знать, что находится в буферной зоне, и у него однозначно есть какой-то особенный сценарий, связанный с моим вызволением. Наверное я заинтересовал кого-то посерьезнее, чем Хе.

Когда я вновь оказался в коридоре, мой «спаситель» стоял в другом его конце и ехидно улыбаясь, бодбрасывал одной рукой монетку, давая понять, что всё уже готово для перехода.

– Неужели это так весело?

Лан отпрянул от стены и сделал несколько шагов в мою сторону.

– Синапсы не восстанавливаются мгновенно, поэтому память к тебе вернулась ещё не полностью, и до этого времени мне нужно успеть тебя вернуть в Пустоши.

– А может нам стоит подождать здесь?

– Не дури, – тон Лана резко изменился, – если ты решишь остаться здесь – лично я не против, но сейчас нелучшее время для торга.

– Может объяснишь? – наседал я, – если тебе все равно, какого ты здесь забыл?

– Цыси. Она отправила меня за тобой. И поверь, не я один был против этой затеи.

После этих слов Лан уселся вдоль стены и уткнулся взглядом в противоположную стену. И все же мой торг имел место.

– Если ты ничего не объяснишь – я останусь здесь.

– Да уж, в упрямстве тебе не занимать. Имей ввиду, если решишь остаться здесь, это будет только твоя вина, – Лан снова сделал паузу, – я расскажу то, что известно мне.

– С этого и нужно было начать.

– Как ты уже понял, сейчас мы отправляемся в Пустоши, где тебе предстоит серьезный разговор с Цыси. Что будет после него – я не знаю, но если уж она решила тебя вызволить отсюда, из буферной зоны, значит зачем-то ты ей сподобился.

– Продолжай.

– Не знаю, вспомнил ты уже или нет, но твой прежний ранг предполагал хранение ключей для перемещения в существующие миры. С этой ролью ты хорошо справлялся, и мы были хорошей командой, пока тебе в голову не пришла мысль отправиться в «тёмные» миры и не начать там наводить порядок самостоятельно. Ты устроил настоящий погром во всех девяти «тёмных» мирах, игнорируя установленные законы.

– Продолжай, я всё равно не помню.

– Разумеется, такое поведение не могло привлечь к себе внимание. «Смотрители» тут же понизили твой ранг и возвели тебя вне закона. Нам ничего не оставалось, как упрятать себя в буферную зону, лишив и сил, и памяти. Вот как-то так, если вкратце.

– Ясно, – похоже, что Лан не врал, и мои дела действительно были плохи, а разговор с хранительницей Пустоши предстоял самый что ни на есть серьезный, – ладно, запускай шарманку.

– Другое дело, – полушёпотом произнес Лан.

В туже секунду Лан подкинул монету высоко вверх и произнес слова инициализации, после чего падение монеты замедлилось и она буквально зависла в пространстве. По стенам тут и там поползли мелкие трещины, которые, объединяясь между собой, образовывали более крупные, осыпая на пол краску и штукатурку. Ещё мгновение и пространство буквально раскололось на мириад мелких частей, уносясь вместе с нами в огромный туннель, пронизанный бесчисленным количеством разноцветных лучей.

Пока мы перемещались по коридору, восстанавливающаяся память всё больше убеждала меня в правдивости слов Лана. И похоже в какой-то момент я действительно мог стать абсолютным злом, нарушая все установленные порядки. Остается лишь верить, что я предследовал лучшие цели.

Миров, как и ключей, было ровно двенадцать. Перемещение по ним можно отдалённо сравнить с метро, где скорый поезд переносит тебя от станции к станции, с тем важным отличием, что никакой линейности здесь не соблюдается. Так что, если нужно попасть в станцию «С», совсем не обязательно преодолевать промежуточные станции «А» и «В».

Девять «станций» находятся под протекторатом «тёмных», и в них дозволено появляться только старожилам. Так что перечитывая «комедии» Данте, вам будет с чем провести аналогию. Последние исполняют роль «жандармов» и следят за порядком, не позволяя без спросу перещаться между мирами. Мы с Ланом также подчинялись этому негласному правилу, хоть и выполняли схожие со старожилами функции. Оставшиеся три мира разделены между человеком – «Срединное царство», миром духов и Пустошью…

Наш переход подходил к концу и впереди туннеля показались первые различимые контуры разрушенного города – мы практически на месте…

Цыси

Когда коридор закрылся, передо мной предстал полностью разрушенный город. Глядя на все эти руины даже не задаешься вопросом, почему Пустоши называют именно так – здесь нет абсолютно ничего, настоящая пустыня с множеством разрушенных зданий какого-то позднего средневекового стиля. И в отличие от своего проводника, мне ни разу не показалось здесь хоть что-то знакомым, так что либо память очень избирательна, либо в этом месте я никогда не был.

– Куда дальше? – спросил я у Лана.

– Резиденция Цыси должна быть поблизости, – пояснил Лан, – И – да, на свою память можешь пока не рассчитывать, она блокируется в этом мире для нашей же безопасности.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Сейчас ты тот же овощ, что и в клинике. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из местных маргиналов создал мне проблемы по пути к храму. И для тебя так будет лучше.

– Что-то вы больно заботливы для друга! – съязвил я, – за свою шкуру небось переживаешь?

– Да, – резко ответил Лан, – и за твою, кстати, тоже. Местные аборигены с пристрастием устроили бы порку вашей персоне.

– А почему только моей?! – повествовал скорее для себя я, – я для них как-то по-особу приметен?

– Конечно! – заулыбался Лан, – ты ведь практически ничего не помнишь, а значит и вероятность дать им отпор – минимальна!

– Мде, обнадёживающе…. Что здесь вообще произошло?

– Война, мой друг. Уничтожила эти места, превратив их в это унылое убожество, – он сделал акцент на последнем слове, давая мне понять, что он под этим имеет ввиду всё окружающее нас.

Судя по тому, что руин было так много и некоторые из зданий были достаточно высокие, несложно догадаться, что город был немаленький. Колониальные сооружения, которые мне доводилось видеть и в своём мире, говорили о том, что здесь жила та же цивилизация, что когда-то заселяла всю нашу планету. Ориане… Я попытался на секунду представить, как мог выглядеть этот красивый некогда город, но воображение предательски отказывалось мне помочь. Было заметно, что некоторые из зданий сохранили только металлический каркас – значит раньше они могли быть уставлены множеством стекол.

– Это бывший выставочный зал, – пояснил Лан, заметив с каким интересом я рассматривал уцелевший каркас здания, – здесь проходили ярмарки и выставки.

– А те предметы в залах, что это? – поинтересовался я, – какие-то башенки с крестами. Церковный тренд?

Тот на мгновение остановил свой взгляд на одной из них и тут же с удивлением повернулся ко мне.

– Какой ещё к черту церковный тренд?! – опешил Лан, – вообще-то это эфирный преобразователь. Тот, что поменьше, используется для освещения зданий. Два больших могли ещё и обогревать их. Мы повсеместно их использовали до войны, сейчас здесь не до освещения. В твоём мире, я слышал, вы используете их для обрядов… видимо эта технология стала не по зубам вам.

– Мы в них молимся.

– Молитесь?! – Лан не поверил своим ушам, – для чего?

– Ну типа к богам обращаемся, просим помощи, понимаешь?

– Нет, не понимаю, – недоумевал Лан, – зачем приходить в распределительную эфирную будку и разговаривать с самим собой, да ещё и при портретах?

– Наверное потому что верить нам больше не во что. И за отсутствием таких вот умных людей как ты, приходиться искать альтернативу в этих самых будках.

Лан даже не скрывал своей улыбки, но он не один понимал, что эти самые трансформаторные будки действительно используются нами для мольбы! И совсем не потому, что человек настолько глуп, просто для нас сейчас эфир неприменим.

– Мы просто это делаем, потому что пока не знаем, как использовать все эти тонкие материи.

– Ясно, – Лан всё ещё улыбался.

Лан хотел было рассказать и о других экземплярах, уцелевших после непонятной катастрофы, но это не имело никакого смысла: я всё равно бы ничего не понял. Даже образные теоретические знания в математике и физике не позволяли вообразить назначение этих привычных для них агрегатов.

– Слушай, зачем я Цыси?

Лан тяжело выдохнул, стараясь показать, что ему не очень то и хочется сейчас тратить на это время. Однако это несравнимо лучше, чем идти в абсолютном безмолвии – тут и так, как на кладбище. Вдобавок, будет не лишним прийти хотя бы в общий курс дела перед тем, как некая Цыси увековечит нашу встречу в анналах истории.

– Я понятия не имею, зачем ты ей. Война всё равно проиграна, и ты – человек срединного мира – ничего уже не изменишь! – сетовал Лан, – так что я правда не знаю, зачем мы тратим на вас время.

– Ясно, – подытожил я эту тему, – расскажи мне хотя бы об этих местах ещё немного, раз уж вы лишили меня права вспомнить об этом самостоятельно.

– Все, что перед твоими глазами, называется Пустошь. Это один из городов, в которых живут те, кто ещё помнит и знает, что такое Ориана. Война, как видишь, изменила эти места, – Лан остановился на последней фразе и огляделся вокруг, что-то высматривая в сумрачном небе, – скоро закат, нам лучше поторопиться, ночью здесь небезопасно.

– Кого можно опасаться в разрушенном и совершенно пустом городе? Тут даже птиц нет, – спросил я, стараясь перевести вопрос в шутку.

– Птиц здесь действительно нет…, – согласился он.

Чтобы как-то прервать эту нелепую паузу, я решил переключить разговор на прежнюю тему, хотя последний ответ Лана наводил на определённые мысли.

– Так с кем вы воевали? С людьми?

– Нет конечно, – замедлился в шаге Лан, – за людей! Да и воевать – не совсем то слово. Мы не можем принимать одну из сторон, мы обязаны хранить порядок на границах и сдерживать любые силы.

– Судя по городу вы неплохо справлялись, – подколол его я.

– Решил поумничать?

Я не сразу заметил, что Лан заметно сбавил шаг и уже практически остановился. Прямо на нас надвигалась настоящая буря! Солнечные лучи податливо скрывались под толщей черных туч и ветер заметно усилился.

– Что-то быстро у вас тут темнеет.

– Это не ночь, – отрезал удручённо Лан, – это…

Вихрь из пыли и песка буквально осыпал нас с ног до головы. Я закрыл лицо руками и заметил, что Лан даже не сомкнул глаз, а вместо этого выставил руку вперёд, как будто сдерживая поток всех этих частиц. Сейчас бы мне не помешал подобный навык! Однако вихрь унялся столь же неожиданно и быстро, как и появился, а на его месте осталось что-то похожее на кокон, который раскрывшись, предстал перед нами дьявольски красивое существо явно женского рода. Я посмотрел вопросительно на Лана, но тот не сводил с нашей гостьи глаз.

– Рэно, Рэно…, – заигрывающим тоном обратилась ко мне незнакомка.

После этих слов она причудливо уселась на колени впереди нас, подложив тонкую кисть руки под подбородок. Её невероятно правильные черты лица и тела не оставили бы равнодушным ни одного мужчину, и эта до пошлости откровенная одежда, подчёркивающая самые пикантные места женского тела!

– Добрый вечер, – моё сердце предательски отзывалось в каждом слоге, – кто это, Лан?

– Лучше тебе помолчать, – с досадой подметил Лан.

– А тебе, собака, голоса не давали, – прошипела она сквозь очаровательные зубки, – пусть говорит, мне хочется слышать этот голос!

Последние слова она произнесла с таким тембром, что мне стало не по себе. Каждое слово производило гипнотизирующее воздействие на мой разум.

– Гхм… ничего не помнишь? – продолжала она дурманящим голосом, – так даже будет интересней…

– Миледи, – прервав я её речь, – вы, право, произвели на меня самое глубокое впечатление, но, увы, я не помню о вас.

– Уж лучше б ты на меня! – ответила она всё тем же игривым тоном, – что с ним, Лан?

– Что не видишь что ли? – ёрничал Лан, – приболел!

Она вскочила плавно на босые ноги и как змея обошла меня, стараясь приблизиться как можно ближе к моему лицу и шее. Я ощутил её горячее дыхание.

– Так странно ты говоришь…

Я приоткрыл рот, чтобы набрать воздух и тут же встретился с ней взглядом. Мы стояли лицом к лицу, не произнося больше ни слова. Она осторожно перевела взгляд на мои губы и, чуть склонив голову, отвернулась.

– Телефончик оставишь?

От моего вопроса к ней Лан поперхнулся и начал кашлять, непроизвольно намекая мне, что подобный вопрос к такой персоне смертельно неуместен.

– Где его записать? – она вновь пристально стала смотреть в мои глаза, даже не давая мне шанса подумать над вариантами.

– Ты бы шла уже к себе, – снова подключился к разговору Лан.

Незнакомка тут же расшиперила свои крылья и едва ли не бросилась на моего спасителя, однако её пыл в мгновение усмирило появление ещё одной персоны.

– Пошла прочь!

В отличие от очаровательной незнакомки, этот тембр явно принадлежал значительно более взрослой женщине. Её утвердительный тон подействовал отрезвляюще на нашу незнакомку и та тут же испарилась в пространстве, словно её и не было. Когда я перевёл взгляд на Лана, тот стоял на одном колене, склонив голову перед этой особой. Очевидно, мой спутник отдавал дань уважения самой Цыси.

– Я так понимаю, вы и есть..?

– С возвращением!