Текст книги "Плюс сайз. Охота на миллионера"

Глава 21

– Я на такой машине еще ни разу не ездила, – восторженно присвистнула Катька, смачно причмокнув языком. Я заметила, как вдруг потух ее искрящийся взгляд, явно вспомнила на какой дряни она сама ездит. Ну точно. – Эх, а я все на своей тарантайке передвигаюсь, – тоскливо вздохнула она, проведя пальцами по перламутровому боку Люсиной коняшки.

– Хорош, развела тут страдания мудовые, – хмыкнула Люсьен, и едва не насильно впихнула меня на переднее сиденье джипа, – поедем составлять план охоты. А ты чего стоишь? Особого предложения ждешь? Так это напрасно, я тебе скажу. Люся Мироградская никогда и никого не уговаривает, – выдала она, грозно посмотрев на всегда бойкую, а сегодня странно притихшую Катерину, которая тут же суетливо полезла на заднее сиденье.

– Куда мы едем? – спросила я, наблюдая за полными руками новой подруги, сосредоточенно крутящими руль, обтянутый позолоченной кожей. И вообще, машина была похожа, скорее, на домик Барби, нежели на средство передвижения, что Люсинду, естественно, мало заботило. – И о какой охоте ты речь ведешь?

– В ресторан едем, – радостно сообщила красотка, – я насухую думаю плохо. А охотиться на Завьялова твоего будем. Уж он от нас не уйдет, – фонтанировала Люся.

«Живым» – горестно подумала я. Катька на заднем сиденье молчала. «Точно какой-то план вынашивает», – решила я, посмотрев на сосредоточенное лицо подруги детства. Именно такое выражение всегда посещало физиономию Катьки, когда она задумывала какую-то вопиющую шалость, как, например, взрыв в учительской.

И угадайте, кто ей всегда помогал.

– Как тебе эта харчевня? – спросила Люся, резко вдарив по тормозам.

От неожиданности меня мотнуло вперед, и я со всей силы встретилась многострадальной головушкой с торпедой.

– Да мне все равно, – выдохнула я, рассматривая вертящиеся перед глазами веселые искрящиеся звезды, вылетевшие из глаз. – Я на диете.

– На чем ты? – раненым бегемотом взревела Люся, раздув ноздри, глядя на меня, как экзорцист на несчастного одержимого. Того и гляди начнет нараспев читать молитвы на латинском. – И бога ради, чем это ты воняешь?

– Духами, – из моего горла вместо слов вышел противный писк.

Черт, матушкин парфюм выветрился так быстро, словно она купила его не в столице моды, а у фарцовщика Феди за углом.

– Ссаками ты воняешь, а не духами, – припечатала Люся, – сильнее, чем бомж Апполинарий Федорович с Киевского вокзала.

– А ты откуда знаешь, как он пахнет? Нюхала?

Нет, ну мне честно это было интересно, но, увидев зверскую маску багрового цвета на щекастом лице феи крестной, я испугалась не на шутку, что ее разобьет какой-нибудь удар. Хорошо ещё, что похожий на тень официант как раз в это время принес графин с вином, который Люсьен тут же ополовинила одним глотком и только после этого начала принимать человеческий вид.

– Ты видала, прям рожья у ей полезли и клыки с ядом, – шепнула мне на ухо Катька, опасливо косясь на Люсю.

– Ты же за рулем, – ахнула я, но наткнулась на взгляд, явно говорящий «Пока меня не трогай».

– Короче, сейчас расходимся. Ты, – показала Люся пальцем на Катьку, – пойдешь со мной. У тебя явно склад ума вредный и придумистый. А ты, – теперь уже палец с ногтем, похожим на янычарский изогнутый клинок, – шкандыбаешь в парикмахерскую к гримеру, маникюристу и иже с ними. Я хочу, чтоб ты стала похожа на человека, на меня то есть, а не на замудоханную жизнью корову, которую не переставая доят.

– Я такой не смогу красоткой стать, – подольстилась я, и Люся расслабленно кивнула. То ли вино начало действовать, то ли моя грубая неприкрытая лесть ей понравилась.

– Встречаемся тут ровно в семнадцать ноль – ноль, мне тебя еще нарядить надо. Сделаю из тебя женщину-вамп, чтоб мужики при виде тебя падали и сами в штабеля укладывались, – пообещала фея крестная, но ее слова почему-то показались мне самой страшной угрозой. – Ну давай, а нам с Катериной нужно уладить кое-какие формальности.

– А у нее еще трусы всегда уродские, – вредно подпела Катька.

Ну подожди, я найду время и так накостыляю…

– А ну покажь, – насупилась Люся.

– Чего, тут прямо? – заозиралась я по сторонам.

Ну народу в жральне немного, так что не сильно опозорюсь. Но вообще не очень бы хотелось показывать свое исподнее, вот хотя бы вон тому дядьке, жующему мясо и похожему на быка. Хотя ему б, наверное, понравился сеанс стриптиза. Черт, ну и мысли лезут в голову, неплохо я о торпеду приложилась.

– Ладно, трусняк и лифон тоже куплю, тем более что мне нужно еще мешок и веревку купить, – безапелляционно сказала новоиспеченная подруга, – а то много радости этому хряку твои прелести видеть, – показала она на переставшего жевать от столь пристального внимания к своей персоне несчастного, опасливо оглядывающего зал в поисках путей отступления.

– Может, не надо мешок? – заблеяла я, чувствуя, что мое сердце колотится в районе пяток.

– Да не бзди, не тебе это. Просто… ну… мы с моим пусиком.... Ну, сама понимаешь… Игры у нас такие. Его заводят воспоминания о том, как я его похитила. Да и мне не так скучно. Короче, начинаем операцию под названием «Завалить бобра» сегодня ровно в двадцать два ноль – ноль. А сейчас все по матрешкам, отсчет пошел, – икнув, видимо, от вина, приказала Люся и, схватив Катьку за руку, пошатываясь, пошла к выходу, копаясь в своей огромной торбе от Луи Витон. – Ты поведешь, – приказала, отдавая ключи офигевшей от такого напора Катьке.

Ах, если б я знала тогда, что это за формальности, и что то, за что взялись две не совсем адекватные феи, не всегда заканчивается победой разума над маразмом. Но мне это еще было неведомо, и я с камнем на душе отправилась приводить себя в божеский вид, надеясь, что все же смогу сразить Захара, а потом растоптать его чувства, как он мои, назвав меня кобылой. Вот интересно, кстати, почему жеребец – это комплимент мужику за его сексуальный опыт и похвала, а кобыла – обидно и отвратительно? Вы никогда не задавались этим вопросом?

Глава 22

– Вы чего тут третесь, ик? Я полицию вызову, – услышала я за своей спиной голос явно хорошо поддавшего Лелика.

– Это я, не ори, – сквозь зубы прошипела, пытаясь ухватить ключ, торчащий из двери, наращенными острыми ногтищами, украшенными тонной стеклянных каменьев.

Пот заливал похожие на метлы трехсантиметровые ресницы, которые салон решил мне подарить за то, что я оставила у них целую зарплату и львиную долю накоплений на черный день. «Гробовые» – как их Катька называет.

– И чего это с тобой случилось, Юлек? Зверев в нашем городе вроде не появлялся, а то я решил, что это он тебя покусал, и ты превращаешься, – глупо хихикнул Лелик. – Я надеюсь, ты не для этого голожопого с собой такую красотищу сотворила? Я аж протрезвел, ей богу. Нельзя же так. Теперь тебе придется дать мне писярик, чтоб поправить пошатнувшееся психическое здоровье.

Я протянула алкашу оставшийся полтинник, лишь бы отстал. Лелик открыл мне дверь и испарился, оставив после себя запах перегара, повисший в воздухе плотной пеленой. Я шагнула в полутемную прихожую и едва сдержала крик, увидев, что в зеркале отразилось странное чудовище, похожее на Вия. Ресницы на одном глазу красиво склеились, став похожими на иглы ежа, другой был выпучен и страшно чесался. Наглотавшись супрастина, я упала в кресло и хотела было заплакать, но вспомнила о ресничках из норки, передумала и замерла в ожидании прихода подружек-заговорщиц.

Откровенно говоря, мне страшно не нравилась затея Люси, но спорить я опасалась, потому что поняла, что бороться с весившей больше центнера феей не то что нецелесообразно, а даже опасно. Погрузившись в тяжкие мысли, я и не заметила, как задремала, уронив голову на грудь, потому что откидывать ее на спинку кресла было нельзя – я рисковала испортить прическу, а за это можно было огрести по шее. Дверной звонок заставил меня вздрогнуть, я нехотя поднялась и мелкими шагами засеменила к двери, молясь всем богам, чтобы у Люси сломалась машина, и она не смогла приехать. Но, видимо, Люсины боги были в разы сильнее и опытнее моих, потому что за дверью, обвешанная пакетами, как новогодняя елка игрушками, стояла Люся, улыбаясь от уха до уха. Катька выглядела как взмыленная лошадь, но тоже бодро лыбилась. Точно придумали страшную каверзу. Бедная я несчастная.

– Что это? – спросила их, показывая глазами на лоскут черной ткани, болтающийся в руках торжествующе улыбающейся Люсьен. – Майка?

– Сама ты майка, – обиделась она, – это маленькое черное платье, которое должно быть в гардеробе у любой уважающей себя леди.

– Не люблю я это слово – леди, – буркнула я и сунула нос в пакет, на котором гордо красовалось имя известного кутюрье и его ангелов.

– Ну да, – согласилась Люся, – леди созвучно с другим, более привычным нам словом.

– Что это? – снова спросила я, вытянув на свет нечто непонятное.

– Трусики, – вякнула из-за могучей спины Люсинды Катька.

– Это же нитки от трусов. Как их носить-то? – спросила я в пустоту.

– Надевай давай, и без разговоров. И вообще, я думала, ты более интеллектуальна. А у тебя на все один вопрос «Что это?» – передразнила меня фея отвратительным голосом, а Катька противно захихикала. Спелись, блин.

Я напялила на себя обновки, из которых мне, откровенно говоря, понравился только лифчик. Правда, он был мне слегка великоват, но это мелочи жизни, не мал же. Посмотрев в зеркало, я застонала. Видок мне открылся ошеломительный. Да проститутка с Тверской выглядела бы рядом со мной как монахиня-викторианка. Ей богу, умылась бы слезами от зависти. Титьки выпирали из декольте, как два холма, оголенные ноги, неплохие, кстати, хоть и полноватые, обтянутые сетчатыми шнурками, походили на батон Останкинской. Жутко захотелось есть, но впившиеся в бедра трусы начисто отбивали желание двигаться вообще.

– Ты великолепна! – с придыханием вымолвила Катька, не сводя с меня восторженного взгляда.

– Фирма веников не вяжет, – заколыхалась Люси, доставая из своей необъятной торбы коробку, и протянула ее мне со словами, – последний штрих.

Вою, который я издала, открыв подарочек, позавидовали бы все оборотни планеты. Маруся и Гимлер заметались по квартире в поисках укрытия. На бархатной подушечке лежали туфли на метровом каблуке, в которых я, рискуя сломать себе шею, и шагу ступить не смогу

– Обувайся, и выдвигаемся, – приказала Люсинда.

И я подчинилась. Потому что спорить с ней все равно что бросаться под танк без гранаты с одним туалетным ершиком в руках. Глупо и неэффективно.

До машины меня волокли под руки две очумевшие от безнаказанности феи, молча, сосредоточенно сопя. Наступал час икс. Интересно, что они придумали?

– Чешется все, – заныла я, когда на пороге ресторана Люся оглядывала меня с головы до ног в поиске косяков и недостатков.

– Потерпишь. Ты, главное, помни, что должна привлечь внимание дичи и не выпускать его ни на минуту, – рявкнула она и толкнула тяжелую дверь. Я шагнула вперед, покачнулась на каблуках и кубарем ввалилась в заведение, кувыркаясь, как цирковая обезьяна. – Нельзя же все воспринимать так буквально, – зашипела Люся, показнушно улыбаясь и одергивая подол платьишка, пытаясь натянуть его на мою оголившуюся мадам сижу. О да, я привлекла внимание, и не только Завьялова. На меня с любопытством и состраданием смотрело несколько десятков пар глаз , – и потом, надо же и загадку какую-то оставить, а ты сразу всем показала товар лицом, так сказать, ну или задницей.

– Вы как всегда в ударе, – Завьялов появился, словно из-под земли, и легко, как пушинку, поставил меня на ноги. – И что вы сделали с собой? – шепнул он.

Отчего у меня по телу побежали мурашки.

– А я всегда так на деловые встречи хожу, – вякнула, пытаясь собрать в кучу разъезжающиеся ноги, – помогает чувствовать себя более непринужденно. Это так нас учили на тренингах.

Дура, дура, дура. Какие тренинги? Я ж сроду на них не ходила. Ни на тренинги, ни на тимбилдинги дурацкие.

– Понятно, – ухмыльнулся Захар. И у меня кувыркнулось сердце от этой его улыбки. – Давайте я вам помогу дойти до стола, а то вы, видимо, давно не ходили на деловые ужины и подрастеряли сноровку.

– Спасибо. Я сама, – гордо подняв подбородок, я, переставляя конечности, будто каторжник закованные в кандалы костыли, прошествовала к столу, за которым с кислой физиономией расположилась Марта.

– С каких это пор в приличные заведения стали пускать дешевых шлюх? – поморщилась красотка, окинув меня презрительным взглядом.

Блин, глаза, как у снежной королевы, мне в жисть так не научиться. Но вот ответить я не успела, как всегда затупила, пытаясь подобрать слова пообиднее, которые ну никак не приходили в мой измученный нарзаном мозг.

– С тех пор, как в них обосновались силиконовые овцы, – парировала Люся, – вы, кстати, милочка, у какого доктора грудь делали?

– А вам зачем? – оторопела Марта, разглядывая необъятный бюст моей подруги.

– Чтоб не дай бог к нему не обратиться, – мило ответила Люси, затрепетав искусственными ресницами.

Меня прям гордость взяла. Знай наших! Мы за словом в Луи Витон не лезем.

Бедный Завьялов с отрешенным видом прихлебывал воду из стакана и старательно прикидывался ветошью, не сводя с меня задумчивого взгляда.

– Чего вы так смотрите на меня? – не выдержав, спросила я.

– Жалко. Я-то думал, хоть вы настоящая, – хмыкнул он и, потеряв ко мне интерес, обратился к Люсе. – И так, вашу книгу мы издадим – это уже обсуждалось. Хотелось бы обсудить договор и вопрос ее реализации.

– Книгу? Какую книгу? Ах да, книгу, – мотнула головой Люси, с трудом оторвавшись от ошалевшей своей жертвы.

Деморализованная Марта покраснела, налившись злобой и явно ища, на кого бы ее выплеснуть. Но на Люсю делать она это опасалась, потому быстро вычислила меня в качестве девочки для битья.

– Захарушка, ну у нас же для этого есть челядь, – нежно пропела она, сверкнув глазами в мою сторону. – Этим может заняться вот эта, как там вас зовут, милочка?

– Марта, ее зовут Джулия, и я, кажется, предупреждал тебя. Не стоит перегибать палку, – совершенно спокойно сказал Завьялов, но красотку было не остановить.

– Джулия. Боже, что за имя! Как у дворовой собачонки! – отхлебнув шампанского, пропела она, и я поняла, что Марта пьяна.

Вот интересно, чего она ко мне привязалась? Я вроде ничего ей не делала плохого, да и соперницу во мне видеть – просто глупость несусветная.

– Ну, не всем же такие звучные имена, как у некоторых иметь, – ехидно выплюнула я. Нет, ну а чего она? Заметьте, не я первая начала. – Некоторые, вон, из Марф Рыгалиных, приехавших из городишки со славным названием Козюлькино, в Март Разумовских превращаются, а я с рождения Джулия. Ну, мама моя сериалы любила, она ж не знала, что не одна увлекается мыльцем, и что после просмотра бразильских соплей всех Жучек во дворе в Жулек переименуют. А вот ваши родители, похоже, вполне осознанно вас имечком наградили.

Откровенно говоря, это Люся мне рассказала всю подноготную наших оппонентов, пока мы добирались до пафосной харчевни. «Чтоб Люся Миргородская на встречу не подготовленная отправилась. Щазз!» – трубно голосила она на весь джип. Катька от страха отпускала руль, но, слава богу, быстро брала себя в руки.

– Ах ты тварь! – взвыла Марта-Марфа и, вскочив с места, выплеснула на меня содержимое стакана.

– Я не намерена терпеть такое к себе отношение! – гордо сказала я и, встав из-за стола, пошла к выходу.

– Юля, стойте. Простите, – бросился за мной Завьялов, но я не собиралась останавливаться.

Да на кой черт он мне нужен? Жила я себе спокойно и жила, никто в меня шампанским не плескался.

– Если уйдешь за ней – можешь не возвращаться! – выкрикнула пьяно Марта и со всей силы бортанула об пол бокал, который с тихим бзыньком прыснул сияющими осколками по начищенному полу.

– Да пошла ты, – прохрипел Захар, больше не стараясь сдерживать себя.

Ну, наконец-то мужик в нем верх над интеллигентом взял!

– Знаете, господин Завьялов, вы думали, я настоящая, а я думала, что вы сильный и мужественный. А вы даже бабу свою не можете поставить на место как надо. Оставьте меня в покое. Завтра я подам заявление на увольнение. Не могу позволить абы кому вытирать об меня ноги. И не нужно тащиться за мной, я в состоянии взять такси, – выкрикнула уже с улицы, с сожалением глядя на Захара, застывшего посреди ресторанного фойе.

– Эй, красотка, поехали, покатаемся, – услышала я за спиной нахальный голос.

«Только не оборачиваться, не оборачиваться», – подумала я, вспомнив все фильмы ужасов, виденные мною, и повернулась к источнику звука. Ну надо же, ощущение, что меня эти ушлепки специально тут ждали, хотя с моим везением – ничего удивительного.

– Езжайте, куда ехали. Я не расположена к флирту сегодня, у меня трусы в жопу врезались и все чешется, – вызверилась я, выдвинув вперед челюсть. – А потом, ты слепой, наверное. Ты где красотку-то увидел? – ощерилась я.

Но по стали в глазах коротко стриженого парня мне стало ясно: «Попала я в вагон для некурящих». Их было трое, похожих на быков и явно искавших приключений. И, блин, физиономия бабули Остроумовой на них тоже особого впечатления не произвела. Да что же это такое делается? Куда мир катится, в какие тартарары?

– Я сказал, быстро села в машину! – приказал крепыш уже не смеющимся голосом.

Ну надо же, чудесное завершение прекрасного дня.

– Хрен тебе, – выдохнула я и с ужасом стала наблюдать за открывающейся дверцей автомобиля. Бежать на метровых каблуках я не могла. Какая разница – разбиться насмерть, упав с высоты Эйфелевой башни, или откинуть дорогие туфлишки, подвергшись насилию со стороны трех гоблиноподобных человеков? И так, и этак не комильфо, как говорит моя мамуля. – Я буду орать, – предупредила.

– Слушай, Горох, может, ну ее на хрен? Тряпки на ней стоят, как железный мост, – попытался воззвать к голосу разума приятель агрессора. – Наживем еще проблем.

– Эх ты и бздюхан. Смотри, какая красотка, персик просто, а когда хмурится – на моего любимого хоккеиста похожа. Я, блин, от него фанатею, – хохотнул Горох и расслабленной походкой направился ко мне, плотоядно облизывая пухлые губищи.

Нет, живой я им не дамся. Зажмурив глаза, я нагнулась и ломанулась вперед, как бодливая корова, целя головой в живот Гороха.

Глава 23

Сначала, мне показалось, что я на полном ходу вломилась головой в бетонную стену. Вот реально, даже в шее что-то очень нехорошо хрустнуло, а перед моими всегда ясными очами поплыли цветные пятна.

– Ох, е… – хрюкнул предполагаемый насильник и согнулся в три погибели. Я отлетела и приземлилась на свою подушку безопасности, при этом сильно ею ударившись. – Совсем дура? – обиженно спросил Горох. – Мы ж пошутить хотели.

– Ага, шутник блин, – выдохнула я, наблюдая с подозрением за наклонившимся ко мне придурком.

– А ну, отойди от девушки! – услышала я громкий окрик.

Горох вздрогнул, а я закатила глаза. Ну конечно, рыцарь-начальник решил вступиться за прекрасную Дульсинею. Вот только этого мне не хватало сейчас. За спиной Завьялова маячила Люся, разминая свои кулаки, как профессиональные боксеры разминают их перед выходом на ринг. На лице ее было написано торжество и чуть-чуть блаженство. «Ну все, начались в колхозе танцы», – подумала я и шепнула Гороху:

– Сваливайте.

Он не понял моего намека.

– Это кто тут храбрый такой? – взревел дурачок, резко развернувшись всем корпусом к источнику звука, оставив меня задумчиво и красиво развалившейся на грязном асфальте и вообще тут же потеряв ко мне интерес.

Странно, но мне показалось, что Люся ему подмигнула. Хотя, что ни примерещится после удара многострадальной головушкой…

Горох нервно дернулся. Конечно, не у каждого психика выдержит получить полный страсти взгляд такой красотищи.

– Юлия Павловна, с вами все в порядке? – поинтересовался Завьялов, и, могу поклясться, уставился своими чертовыми глазищами на мои оголившиеся ляжки, которые от его взгляда охватила волна жара, и вообще, у меня аж горло стянуло.

– Джулия, – вредно рыкнула я. Как раз в этот момент Горох выкинул вперед кулак, который мой начальник с легкостью перехватил в паре сантиметров от своего лица. – И вообще, вас никто не просил вмешиваться. Я бы сама разобралась.

– Ага, я видел, – хохотнул Завьялов, но вдруг странно всхлипнул и стал заваливаться на землю.

Черт, я ж забыла о дружках насильника, оставшихся в машине. Зато они не стерпели такого надругательства над своим лидером и активизировались, набросившись всем скопом на Захара, как степные собаки на жертву. Такого я стерпеть не могла. Смотреть, как эти уроды атакуют активно отбивающегося, но уже явно сдающего позиции хама, и не предпринять ничего оказалось выше моих сил. Хотя за кобылу можно было бы закрыть глаза на некоторые вольности нападающих.

– Юля, не лезьте, – только и успел выдохнуть Завьялов, но я была уже в броске.

Чувствуя себя неудержимой, я, вопя, как тираннозавр Рекс в брачный период, закогтилась в спину Гороха, и, не жалея наращенных сабель, начала ее драть. Несчастный взвыл, когда я начала ожесточенно кромсать на ленты кожаную куртку.

Поверьте, потом сей подвиг я не смогла повторить ни разу.

– Отпусти меня, дура! – орал он, вертясь на месте, как горящий каскадер.

Люся в это время чистила харю дружку Гороха, отрабатывая на нем удары, которые, как мне кажется, могли бы скопытить амазонского носорога влегкую. Даже не пришлось бы стрелять. Один Люсин хук – и гаплык зверюшке. Один из друзей изодранного мною мачо уже отдыхал в сторонке, закатив ясны очи в черепную коробку и разглядывая свой лишенный извилин мозг.

– Эй, вы чего? Мы так не договаривались, – пыхтела Люся, активно работая полными руками.

Ее жертва, уже не подающая признаков жизни, выглядела как кусок бездрожжевого теста, которое Люсинда месила

– Мужик, сними с меня эту кобылу! – взревел Горох, обращаясь к контуженому Завьялову, похожему сейчас на героя боевика: рубаха разодрана и покрыта пятнами запекшейся крови, губа разбита, под глазом растет и наливается красивой синевой огромный бланш. Красавец! Ну чисто мачо мен!

– За кобылу ответишь! – выкрикнула я, полоснув последним уцелевшим ногтем по его физиономии. Целила в глаз, но меткостью я никогда не отличалась.

– Все, ухайдакали гавриков, – констатировала Люся, разглядывая лежащих на земле бок о бок, похожих на кильки в банки, полудурков. – А я тебе говорила, что мужики будут штабелем ложиться к твоим ногам. Неясно только, чего они драться полезли. Я велела только припугнуть. Но, видимо, Масик мой решил, что этого будет мало.

– Так это все твоих рук дело? – зашипела я. – Какого хрена ты творишь?

– Тихо, Завьялов услышит, а это нам не с руки, – зашептала чокнутая фея, – я как рассудила: увидит твой прынц, что тебя хотят трахнуть неестественно и без согласия, и взыграет в нем ретивое. Ну а потом ты его отблагодаришь «Ах, вы такой сильный и храбрый, потому дозволяю вам, о мой рыцарь, содрать с меня распрекрасные мои фирменные трусы и принять мое горячее мерси, и все такое».

– Я тебя убью, – взвыла я, не сводя глаз с лежащего рядом с Горохом Завьялова, начинавшего подавать признаки сознания.

Ну да, ему тоже от меня прилетело. Случайно. Я просто не удержалась на вопящем Горохе и, как камень, выпущенный из пращи, сбила своей тушкой бедолагу начальника, который, тихо охнув, приложился головой о бордюр и затих, болезный.

– Опа, а это еще как это? – растерянно спросила Люсьен, глядя куда-то мне за плечо. Я обернулась и увидела паркующуюся у ресторана машину неприметного серого цвета, из которой высыпало пять похожих друг на друга, словно горошины из одного стручка, низколобых парней, смахивающих на боровов со свинофермы.

– Люсьен Гавриловна, кого надо снасильничать? – тупо спросил один из них, плотоядно поглядывая в мою сторону маленькими близко посаженными глазенками.

– Вы где шлындали, ушлепки?! – взревела Люсьен и, как мне показалось, уже удивленно посмотрела на поверженных нами берсерков. Ушлепки сжались и, став меньше размером, что-то залопотали. – Уволю! К херам! – бесновалась фурия по имени Люся.

Я подошла к Завьялову, силящемуся приоткрыть уцелевший глаз, и склонилась над ним. Вот тут-то и дал знать о себе размер лифчика, купленного чокнутой феей. Бюстгальтер расстегнулся как раз в тот момент, когда Захар все же совладал с непослушным веком.

– Я польщен, конечно, – прошамкал он разбитыми губами, разглядывая мои перси, так не вовремя выскочившие из глубокого декольте маленького черного платья, – но, ей богу, не стоило так напрягаться.

– Вы все же непроходимый идиот, товарищ Завьялов, – ощетинилась я, пытаясь вернуть грудь на ее законное место и не обращая внимания на звуки Люсиной расправы над охранниками ее мужа и ее же площадные выражения.

– А вы, Джулия Павловна, ошеломительная растыка. И вообще тридцать три несчастья, – слабо хохотнул Захар. – Жаль, что вы спрятали грудь, она мне понравилась. И теперь ваше обещанное заявление об увольнении не подпишу. Раскидываться такими ценными кадрами – верх безрассудства. И, ради бога, помогите мне встать. Терпеть не могу валяться в грязи у ног подчиненных.

– Дурак и тупица, – пробормотала я, не зная, что ответить на его издевательский спич. Надо же, ценный кадр. Он как это определил, по размеру сисек, что ли? Ну, погоди, Завьялов. А я еще тебя жалела. – Сами встанете, не сисечный, – фыркнула я и, повернувшись спиной к ошалевшему Геннадьичу, пытающемуся придать горизонтальное положение своему телу, поковыляла по тротуару в сторону дома.

Идти было легко. Метровые каблуки охрененно дорогих туфель пали смертью храбрых в бою с Горохом и его приятелями. «Треньк», – сказали трусы и упали к моим ногам. Идиот кутюрье не учел, что в них будут не только красоваться перед любимым, но еще и активно биться в уличной драке, вот они и не выдержали, несчастные. Конечно, ангелы Виктории так не корячатся на подиуме и не скачут верхом на ошалевшем Горохе, молящем о смерти.

Под моим глазом наливался красивый синяк. Интересно, почему у меня все деловые встречи заканчиваются одинаково – травмпунктом и похмельем? А завтра я уволюсь, и пусть только попробует не отпустить меня.

– Трусы мне, кстати, тоже нравятся, – выкрикнул мне вслед Завьялов, чем придал ускорения.

Наверное, сильно он башкой приложился. Нет, даже заявление писать не пойду. Пусть увольняет по несоответствию. Много чести ему видеть меня завтра такой красоткой. Хотя, думаю, он будет выглядеть не намного лучше.