Текст книги "Плюс сайз. Охота на миллионера"

Глава 24. День седьмой. О коллективной стирке колготок

– Бумммм, буммм, бумммм, – тревожным набатом колотил по моему воспаленному мозгу дверной звонок.

Я знала, кого увижу за дверью, и открывать не желала совсем.

– Открывай живо! – проорал из-за двери монстр Катькиным голосом. – А то вынесу дверь, к чертям собачьим!

Я с трудом разлепила не подбитый глаз, потому что раненый в бою никак не желал разлепляться, и трусливо порысила к двери.

– Ты одна? – затаив дыхание, поинтересовалась я, пытаясь прижаться к глазку распухшей физиономией.

Судя по тому, что транслировало тупорылое зеркало, я была похожа на алкашку Гаргалыгу, живущую в соседнем подъезде.

– Как перст, – хмыкнула Катерина, и я поняла, что врет, но рука уже повернула ключ.

– А вот и мы, – заголосила Люся, заполняя своей огромущей, хм… энергией всю мою прихожую. – Собирайся, поедем добивать зверя. Возьмем его тепленьким, – голосила фея.

– Люсь, может, ну его? – вякнула я, затаив в душе надежду на то, что красотка, наконец, посмотрит на мою рожу и одумается.

– Ага, точно, – кивнула Люся, и я едва не заорала от радости, не сразу уловив в ее голосе ядовитые нотки, – сядем дома, как три охеревших девицы под окном, колготки вместе постираем, вышьем крестиком член, испечем пирожки. Это будет феерично! – уже проорала она, и у меня появилось ощущение, что я прокатилась на американских горках, потому что порыв ветра, вылетевший изо рта Люсинды, расплющил мои щеки, разгладил на опухшем лице все изъяны, а Катька привалилась плечом к дверному косяку, потому что даже у нее от страха подкосились ноги.

– Люсь, ну, может, правда передохнем? – вякнула она. – Ну какая из нее женщина-вамп? Ты глянь на ее рожу, – залебезила Катька, явно вспомнив приснопамятную Гаргалыгу и ее кавалера, помоечного бомжа Додика.

– Ничего. У нашего Завьялова морда сегодня тоже будет просить кирпича, – хохотнула Фей, выуживая из моего шкафа ярко-красный костюм, который я купила, по всей вероятности, будучи в странном припадке. Потому я так его и не надела.

– Это и вот, – Люся жестом фокусника вытащила из своей торбы новое орудие пыток в виде стрингов размера бегемот плюс и явно мне больших.

Трусы повисли на мне, как использованные моими соседями презервативы на ветках растущего под окнами дерева, опустившись красивой складкой между моих ляжек до самых колен, однако задняя часть секси-стрингов почему-то больно впилась мне в задницу, натянувшись, словно струна.

– Великоваты, – задумчиво констатировала Люся, – ну ничего, с пивом потянет.

Через десять минут я не знала, что делать: мне хотелось истерически хохотать и рыдать одновременно только при одном взгляде в зеркало, из которого на меня смотрел гуманоид, похожий на кровяной сгусток и отсвечивающий невероятно красоты и синевы фингалом, выгодно оттеняемым красным пинжачком.

– Бедный Завьялов, – хрюкнула Катька, зажав рот ладошкой.

– Восхитительна и неподражаема, – хмыкнула Люся, – в самый раз, чтоб писать заявление на увольнение…

Я обалдело уставилась на фею. Откровенно говоря, за ночь я передумала увольняться, и уж никак не собиралась лишаться работы вот так – в угоду сумасшедшей бабе, которую я и знаю-то без году неделю.

– …Только попробуй, – слоном прогудела Люся, явно прочтя мои мысли, – мы его заставим в ногах у нас валяться.

– Знаешь, я думаю, что ты очень много на себя берешь, – пискнула я и сжалась до размеров усохшего воробья, ожидая оплеухи.

– Ты много думаешь, а это вредно, – хмыкнула Люсинда и, схватив меня за шкирку, вытащила в подъезд, до поноса напугав Лелика, явно пришедшего за очередным писяриком.

– Там это, – голозадый твой приехал, – дыхнул выхлопом сосед, сбив на лету зазевавшуюся муху, которая спикировала на мою шевелюру и забилась в конвульсиях.

– Этому какого хрена надо? – зыркнула на меня фея так, что у меня сжались на жопе огроменные трусы.

Ответить я не успела. Сева появился в подъезде, закрытый от обзора огромным веником из лилий, от аромата которых у меня заслезился и жутко зачесался единственный здоровый глаз.

– Тебе, – скромно выдохнул кавалер.

Букет я приняла уже на ощупь, потому что глаз, до этого здоровый, обогнал за минуту по отеку подбитый, и теперь я стала похожа на запутавшуюся в моих волосах муху, и даже ей посочувствовала.

– Чего надо? – простонала я, чувствуя приближение анафилактического шока.

– Она сейчас начнет в корчах колотиться, – шепнула Катерина, знающая о моей «горячей любви» к лилиям.

Люся вырвала из моих пальцев вражеский презент и с силой, которой позавидовал бы чемпион по толканию ядра, метнула его куда-то в заоблачную даль. Ясно, Лелик только и ждал и в броске поймал красотищу, потому что обратно цветы не упали. Будет теперь пир у Лелика. Продаст букетик у метро, и Вася в пинжачке.

– Тут это, босс приказал тебя в офис доставить, живую или мертвую, – наконец буркнул джентльмен.

– Букет от кого? От Захарки? – спросила Люся, явно поборов желание схватить Севу за грудки и хорошенько встряхнуть.

– Мой, – на голубом глазу соврал водитель, но глаза отвел. Люся удовлетворенно хмыкнула и толкнула меня в спину, проорав при этом, – процесс пошел. Возможно, даже похищать не придется.

– А возьмите меня с собой, – вдруг отмер Лелик, – подождите, только цветочки домой занесу. Дюже интересно, что дальше будет. Да и матушке твоей, Юлек, я обещал приглядывать за тобой.

Я вздохнула. Ну конечно, сейчас табором поедем в издательство. Прям какой-то фильм-катастрофа со мной в главной роли.

– Берем алкаша и по машинам, – скомандовала Люська, – ты едешь в Завьяловской колымаге. Мы дождемся алконавта и вас догоним. И смотри, без глупостей. Знаешь же, если Люся решила сделать тебя счастливой, то ее ничего не остановит.

Глава 25

– Чего уставился? – рыкнула я, посмотрев на зырящего на меня во все глаза в зеркало заднего вида Севу.

– Нравишься, – расплылся в идиотской улыбке дурачок. – Так мое предложение в силе. Ты выйдешь за меня замуж?

– Вот мне интересно, ты дурачок от рождения, или просто со временем эту волшебную особенность приобрел? – вызверилась я на не обращающего никакого внимания на мои выпады женишка. – Нет, конечно, я столько не выпью.

– Зря ты, Юлек, – обиженно прогудел Сева. – Ты думаешь, я не вижу, что ты на Завьялова глаз положила? Только не выйдет у тебя ничего. Ты на любителя, понимаешь? А Захар Геннадьевич, он красоту любит. Знаешь, таких лёгоньких женщин, как тростиночки. Да и обручен он. Свадьба скоро. Марта даже уже платье купила.

– То есть я уродина, по-твоему?! – задохнулась я от злости.

Ну конечно, с чего я вдруг решила, что такой мужчина, как новый босс, может обратить внимание на такую растыку, как я? И Люся, блин, снова я повелась на чьи-то болезненные фантазии. Громко шмыгнув носом от обиды, я уставилась в окно едва начавшим видеть уцелевшим глазом, физически ощущая присутствие гоп-компании, преследующий нас на розовом, страшно прекрасном джипе.

– Нет, я ж говорю, ты прекрасна, – зарделся Сева, – просто каждому горшку своя крышка.

Остаток пути мы проделали молча. За своими переживаниями я даже не заметила, когда автомобиль, шурша шинами, остановился у самого входа в родное издательство, которому я отдала шесть лет своей жизни. Очнулась, только когда Сева открыл дверцу и подал руку, помогая выбраться. Сегодня мне совсем не хотелось идти на любимую работу. А ведь он прав. Сева, в смысле. Ну конечно, даже надеяться было глупо. А этот полудурок вдруг резко дернул меня за руку, вытянув из лимузина, словно репку, и толкнул мою тушку к стене здания. От неожиданности я даже сопротивляться не стала, просто почувствовала жар прижавшегося ко мне тела и чужие губы на своих.

– Юлька, ну не сопротивляйся, – жарко зашептал идиот, обвив меня руками так, что я дернуться не могла.

– Придурок, пусти, – прошипела я, прикидывая, как бы половчее заехать ему коленом между ног, – вот только отпусти, и я убью тебя, – пообещала, молясь всем богам, чтобы скорее приехала Люся и освободила меня от взбесившегося террориста своим фирменным хуком. Может, тогда у несчастного встанут на место мозги, до теперешнего момента явно болтающиеся в черепной коробке, как жидкий кисель.

– Знаете, Джулия Павловна, я был о вас более высокого мнения, – услышала я насмешливый голос, от звука которого мне захотелось провалиться под землю, – но теперь вижу, что ошибся. Вы просто невоздержанная, сумасбродная особа. И личные отношения совсем не стоит тащить на работу, это просто непрофессионально и неподобающе, в конце концов.

Сева наконец-таки отлепился от меня, и я смогла рассмотреть скривившегося в ядовитой усмешке мужчину. О, хорош как бог, даже с заплывшей фиолетовым фингалом скулой.

– Вы все неправильно поняли, – заблеяла я от неожиданного стыда и злости на полудурка-кавалера, который, дебильно улыбаясь, все еще обнимал меня за плечи.

– Мы женимся, – сообщил он, забивая последний гвоздь в крышку моего гроба.

– Правда? – насмешливо приподнял бровь Завьялов, вот только лицо его почему-то осталось серьезным. – Вы серьезно выходите замуж за Севу?

Я промолчала. Просто пропал дар речи, и горло пересохло, и в голове пронеслись все виды казней, про которые я когда-то читала по долгу службы. Мы тогда издавали книгу какого-то маньячилы, описывающего в подробностях кровавые казни и ритуалы. Так вот сейчас я вдруг вспомнила тот опус почти дословно и даже решила, каким способом лишу жизни дурака Севу.

– Да, – вместо меня ответил женишок, воспользовавшись моим офигевшим состоянием и вынужденной немотой.

– Иди работать, Сева, – вдруг зло выплюнул Завьялов и так посмотрел на шофера, что тот испарился в мгновение ока. – Значит, замуж выходите? – продолжил ехидствовать Завьялов, едва осела пыль, поднятая копытами моего кавалера. – А маменька ваша в курсе? Одобрила избранника?

– Только попробуйте ей рассказать, – зарычала я.

– Всенепременно. Тем более сегодня я вновь зван на суаре. Надеюсь, вы придете со своим избранником, – хмыкнул Захар и, резко развернувшись, зашагал к входу.

– Меня не звали, – едва не засмеялась я, испытав огромное облегчение.

– Правильно. Эту замечательную миссию, тетушка и ваша мама возложили на мои плечи. Так вот – я вас официально приглашаю. Вас и вашего замечательного жениха. Надеюсь, вы уже научили его правильно пользоваться столовыми приборами? В противном случае, я думаю, рафинированные дамы его просто отпинают лабутенами.

Я почувствовала, как у меня под ногами качается земля, а из горла рвется полный ужаса крик в предчувствии катастрофы, в сравнении с которым десятибалльное землетрясение просто легкая забава из серии карусель «колокольчик» в парке городка с чудесным именем Подзалупинск. Это будет катастрофа.

Вздохнув, я достала телефон. И набрала мамулин номер в надежде, что смогу отмазаться от званого ужина и избежать очередного фиаско. А паразит Завьялов, бодро насвистывая, скрылся за дверью. «Ну ничего», – подумала я ехидно, представив, как начальник явится на суаре к мамуле с расквашенной физиономией, совершенно не подумав о том, что сама-то еще краше выгляжу.

Как раз в этот момент подкатил розовый рыдван, из которого, как горошины, выкатились Люся, Катька и даже почти трезвый Лелик.

Глава 26

– Что тут произошло? – спросила Люся, с тревогой вглядываясь в мое лицо, которое я старательно терла кулаками, стараясь сдержать выступающие из здорового глаза горькие слезы. – Говори сейчас же, кого убить?

– Уже никого не надо. Все явки провалены, – зарыдала я и, захлебываясь, рассказала, что произошло, горячо надеясь, что моя крестная фея сейчас взмахнет своей волшебной дубинкой и превратит суку Севу в отбивную котлету.

– Так это же амбеливебал! – взвыла заводской трубой Люсинда, и я едва сдержала мочеиспускание, услышав сей страшный звук.

Лелик пошатнулся, а потом и вовсе упал в придорожную пыль. И только Катька сохранила расположение духа и просто замерла на месте, уставившись на меня пустыми глазами. Ее явно контузило звуковой волной.

– И чего в этом такого амбелиеловного? – поинтересовалась я, придя в себя немного.

– Так он же тебя ревнует, Захарка твой, – гаркнула фея.

– Ты сумасшедшая… – наконец, осенило меня.

Боже, как же до меня сразу это не дошло? Ясно же, что баба с левой резьбой, а я ее сразу домой притащила. Ооо, а если б она меня ножом пырнула? Представив себя с вывалившимися наружу из пореза кишками, я взвыла еще громче, чем раньше.

– Не ссы, нормальная я, – хохотнула Люсинда, – у меня и справок штук пятнадцать есть. Я их в свое время для судов брала. Неважно. Здорова я, как троянский конь.

– Он деревянным был, кстати, – вякнул Лелик, стряхивая с себя пыль, сухие ветки и какие-то катышки, подозрительно напоминающие засохшие собачьи какашки.

– Зови сюда своего дурака, – приказала мне Люся, – поедем его в человека превращать. Ну, держись, Захарка, – грозно потрясла она пудовым кулаком в сторону окон кабинета Завьялова.

Я вздохнула и пошла за Севой. Спорить с подругой не решилась, только успела услышать слова отмершей Катерины «Его хоть золотом осыпь, а так и останется селом».

Боже, хоть бы она оказалась не права, потому что в противном случае меня ждет вивисекция, а у меня были планы на следующие лет пятьдесят.

– Я так и знал, что ты передумаешь, – самодовольно улыбнулся Сева, а мне захотелось схватить его за шею и сжать пальцы покрепче, но я сдержалась, – против моего обаяния редко кто устоять может. Все девки в селе моем на твоем месте оказаться хотели бы. Так что цени.

– Ценю, – кивнула я, представляя, как Севу колесуют на городской площади, – только тут дело такое: придется тебе сегодня в гости к родителям моим сходить. Понимаешь… – завела я, надеясь, что у него на сегодня найдется миллион дел и столько же отмазок.

Ну не любят мужики знакомиться с родственниками. То, как оживился Сева, привело меня в легкое недоумение.

– К родителям? Правда? Это ж надо тортик купить, ну лимонаду там всякого. Старики такое любят, – засуетился он. А я представила, как Сева передает гостинцы моей мамуле, и едва не забилась в корчах. Дешевый тортик и лимонад, к которым она не притронется даже палкой – это просто импосибал какой-то.

– Слушай, тут дело такое, – с трудом справившись с припадком, вякнула я, – они у меня слегка особенные.

– Да не волнуйся, с алкашами я тоже общий язык найду, – уставился женишок на меня ясными глазами, а я посочувствовала, что мне не хватает воздуха. Главное – не заржать, он от души же, не со зла. Да и не виноват, несчастный, что таким родился, – но водки не куплю, уж извини, нехорошо поощрять вредные привычки.

– Ну вы чего тут? Сколько ждать можно? Поехали, я договорилась с Завьяловым. Сказала, что сама не могу рулить, и водилу его выпросила. Так что вперед, у нас мало времени, – решительно сказала Люся, появившись перед нами, словно из воздуха, как волшебная Сивка Бурка. – Сначала в магазин. Хорошо, что алкаша с собой взяли. Он говорит, стилистом был, так что, думаю, там мы управимся быстро. А вот со столовым этикетом придется повозиться. И откуда ты только взялся такой?

– Какой? – икнул Сева, явно сраженный мощью Люсинды.

– Лапотный, – гаркнула она и посмотрела на меня: – а ты работай иди. Сами управимся. Сейчас пишешь заявление на увольнение, и вообще сегодня ты неприступная скала и королева игнора и презрения. Твоя работа – вывести из себя Завьялова. Ну, за это я спокойна – у тебя в крови вредность и врожденная говняность характера, – поставила она мне диагноз и потащила вяло сопротивляющегося Севу к ярко-розовому джипу.

Мне его даже стало жалко. Нормальный парень, простоват, так он не виноват же, а я, получается, использую это его качество в корыстных целях. Его же сожрут сегодня на мамином суаре. И виноват во всех моих неприятностях гад начальник.

– Вы вообще собираетесь работать, Джулия Павловна? – ну конечно, о нем речь, а он навстречь. – Или думаете, как женишка вашего свету высшему явить? А ведь все очень просто: одно ваше слово – и я составлю вам компанию. И тетку свою порадую. И вы не опозоритесь.

– Зачем вам это? – икнула я от неожиданности. И ведь не знаю, что делать. Вот соглашусь сейчас, а Люся меня может даже побьет. Ну не бывает вот так все просто, явно подстава какая-то. – С Мартой своей идите. Вы же помолвлены, – ядовито прошипела я. – И вообще, оставьте меня в покое. Мешаете только.

– И чем же вы так заняты? – не ответив на мой вопрос, спросил Захар. Явно какое-то западло замыслил.

– Обдумываю, что написать в заявлении на увольнение в первую очередь. Что мой начальник хам и негодяй, или что работать под началом тирана не хочу и не желаю.

– Да? И кто же сказал вам, что я подпишу вашу глупую цидульку? – приподняв бровь, поинтересовался.

Глава 27

Я прислушалась к звуку удаляющихся шагов и сползла по двери прямо на пол, как всегда плохо промытый уборщицей бабой Дусей. Тишина. Значит, можно выйти, и по-тихому слинять домой. Позорно ретироваться с поля боя. Правда, я еще не выполнила Люсино задание довести Завьялова до белого каления. Но что-то мне подсказывает, что я сегодня не предрасположена к экзекуциям. Вздохнув, я взяла ручку и села писать заявление на увольнение. Расправившись с писаниной, удовлетворенно хмыкнула, глянула в зеркало, ужаснулась, достала из сумочки губнушку мою любимую, пахнущую малиной, мазнула ею по губам, выгодно оттенив невероятной красоты синяк под глазом розовым перламутром, и вышла из кабинета с видом царствующей особы. Точнее, как обычно, не вышла, а выпала, споткнувшись о чертов порожек, о котором всегда забываю.

– А я вас заждался. – Я подавилась собственной слюной от неожиданности и вдруг почувствовала странное неудобство в районе попы, но, на свою беду, не обратила на него внимания. Завьялов стоял, привалившись плечом к не очень свежей стене, и даже в этом убогом антураже походил на олимпийского бога. И опять смотрел на меня насмешливо, сволочь такая. Так бы вот схватила его за грудки иииии… – Пришлось даже применить военную хитрость, иначе вы так и строили бы баррикады с той стороны двери. Баррикады и каверзы, потому что другого я от вас уже и не жду, – хохотнул Захар, заставляя мои и без того слабые ножонки дрожать и подкашиваться.

– Вы очень высокого о себе мнения, Захар Геннадьевич, – фыркнула я, как мне показалось, издевательски.

Но по факту выглядела я жалко. Со стороны, наверное, смотрелась, как бегемот в балетной пачке, с трудом сдерживающий позыв почесать свою филейную часть, дискомфорт в которой доводил меня до исступления.

– Знаете, я сам не понимаю, на фига вы мне сдались…

Надо же, ни один мускул не дрогнул на мужественном лице. Мне бы такое самообладание, а то я вечно шашкой размахиваю. Причем не колюще режущей, а игровой. Но в моих руках это оружие пострашнее пресловутого Новичка, вот ей богу. Можете Катьку спросить. Она вам расскажет, как я какого-то извращенца чуть не лишила жизни, метнув в него шашку. Ну он начал плащик перед нами распахивать в парке, типа, смотрите, что я могу, а я от неожиданности в него метнула черную шашечку и попала… ну, в общем, куда надо, я попала. Таким все равно размножаться нельзя.

– …Юля, мне страшно. Судя по вашей загадочной, как у парализованной Джоконды, улыбке, вы снова что-то задумали, – весело хохотнул Завьялов.

– Я думала, вы похрабрее будете. Жениться на такой Горгоне, как ваша ядовитая Марта, может только безумец или отчаянный храбрец, – парировала, – раньше я думала, что у вы – второй вариант. Но теперь вижу всю глупость своих предположений.

Ага, все-таки я его достала. Лицо вон как перекосилось, и щека дернулась. Эх, жалко, Люся не видит, как я выполняю ее приказ. А то бы, наверное, еще больше раздулась. От гордости.

– Ты ни черта не понимаешь, – вдруг прохрипел он сквозь зубы, перейдя на «ты», и больно схватил меня за подбородок, приблизив свое лицо к моему настолько, что я почувствовала тонкий аромат лосьона после бритья, и мне страшно захотелось укусить его за нижнюю, чуть припухшую после вчерашней драки невероятно чувственную губу. – Черт тебя побери, меня еще никто не бесил в этой жизни так, как ты. Зря я снова повелся на уговоры тетки и приехал в этот адский город, который ненавижу. Никогда ничего хорошего из моих приездов в эту гребаную дыру не выходило. Теперь еще ты.

Я, опешив, смотрела на перекошенное лицо Завьялова и вдруг осознала: он не зол, нет, его исказила странная боль. Интересно, что же такого произошло, что заставляет этого сильного, уверенного в себе мужчину так страдать?

– Отпустите меня, а то закричу, – пискнула я, борясь с желанием просто прижаться к Захару и пожалеть его.

Но что-то мне подсказывало, что моя жалость только еще больше разозлит его. Люди не любят, когда их слабость вдруг прорывается сквозь годами выстраиваемую вокруг себя стену и становится достоянием еще кого-то. А тем более такие, как Захар Завьялов, глядящий на меня сейчас взглядом, полным яростной… нет, не ненависти, тут другое что-то.

– А кричи. Хоть обосрись. Давай сюда свою писульку и вали. Там тебя, наверное, Сева заждался. Альбина в корчах восторга сегодня биться будет. Вы же, Джулия Павловна, не станете скрывать своего избранника от маменьки? Хотя, наверное, именно такую судьбу вы заслуживаете. Глупая, безмозглая курица, которая даже с собственной жизнью не может разобраться и при этом не вляпаться в какую-нибудь историю.

– Да пошел ты! – от злости и обиды я потеряла дар речи.

Надо же, а я почти уже поверила, что он нормальный. И даже жалела это хамло. А теперь я еще и курица. Катишься ты, Юлек, по наклонной, раньше хоть кобылой была. Вот поклясться готова, меня аж опалило до самой задницы его взглядом. Даже показалось, что в воздухе стало потрескивать от скопившейся вокруг нас энергии. Он так и не разжал пальцы, сжимающие мое лицо. Хотя видок у меня, наверное, был тот еще. Как представлю себе хомяка, с годовым запасом жратвы в защечных мешках, на которого я, скорее всего, была похожа, мне делается дурно. Что ж, по крайней мере, перед феей своей лицом в грязь не ударила, выбесила мужика так, что он не то чтобы уволить, а убить меня сейчас готов. Люся бы мной гордилась, вот ей-ей.

– Что тут происходит? – чертова Марта подкралась на кошачьих лапках.

Так тихо, что даже наш постоянно скрипучий офисный пол не издал ни одного звука. Ее голос прозвучал, словно удар хлыстом, и Захар отшатнулся от меня, ослабив хватку. Ну все, теперь я точно похожа на больного лепрой бомжа, потому что кожа у меня на лице очень нежная, и, скорее всего, отпечатки Завьяловских пальцев уже сейчас превратились в синяки. Хороша же я буду на мамулином суаре с мордой больного лишаями далматинца под ручку с полудурочным Севой, в руке которого будет пакет из «Перекрёстка», набитый дешевым лимонадом и тортиком «Лесная полянка». Представив эту апокалиптическую картину, я нервно икнула. Марфа окинула меня презрительным взглядом, от которого, показалось, на мне вся кожа скукожилась и покрылась нервной сыпью.

– Я уволил Юлию Павловну, – хмыкнул Завьялов, а я попыталась поднять рукой отпавшую до пола челюсть. – Она написала заявление по собственному желанию. Не вижу смысла удерживать ее. Хотя придется, наверное, отказаться от выгодного контракта, закрыть к чертям собачьим это дохлое издательство и лишить работы всех ваших друзей. Вы же этого хотели, Джулия?

Да, к такому повороту я готова не была. Похоже, не я довела Завьялова до ручки, а он сейчас валяется на моих мослах, с удовольствием и извращенным садизмом.

– Это замечательная новость, дорогой, – пропела Марта, глядя на меня с превосходством, – наконец-то мы вернемся домой, и я вплотную займусь организацией нашей свадьбы.

Бинго. Такого позора я еще в своей жизни не переживала. Это просто катастрофа. Я даже ничего ответить не смогла, просто развернулась и пошла по коридору, чувствуя себя побитой собачонкой, брошенной на произвол судьбы нерадивыми хозяевами. А случилось вот что.

Я вчера, как всегда, стянула с себя брючки вместе с колготками. Ой, ну не говорите, что так не делаете, ни за что не поверю. Со мной так это происходит с завидной регулярностью, а точнее, почти всегда. Ну и, конечно, сегодня натянула любимые штанцы, совсем забыв вынуть из них чертовы колготы. Сначала они собрались в ком в районе попы, доставляя мне легкий дискомфорт и почесуху, а потом нашли выход через штанину. Может быть, когда я, замерев в Завьяловском захвате, думала о поцелуе, они медленно, как беглые каторжники, ползли вниз, чтобы увидеть развязку – хрен их знает. Но из песни слов не выкинешь. И теперь дурацкие, да к тому же еще и рваные колготки телепались за мной, как тощие змеи, придавая, как я думаю, мне сумасшедший шарм и такой же шарахнутый вид.

– Вы неподражаемы. Такого чуда еще не видал в своей жизни, – услышала я несущийся мне в спину насмешливый голос Захара и злой смех его невесты.

Я почувствовала, как слезы заливают мои щеки, и ломанулась по коридору не разбирая дороги. Но двери раздвижные в холле здания на мою беду именно сегодня вышли из строя, и я на полном ходу вломилась в не пропустившее меня стекло. Денек сегодня просто блеск. А мамино суаре станет его достойным завершением. Контуженная ударом о воротину, я зашарила руками в поисках входа, но тщетно. Двери даже на миллиметр не разъехались, не желая меня выпускать.