Текст книги "Нижний Мир"

Глава 29. Любовь воина и мага

Вскоре мы, и в самом деле, оказались в заинтересовавшей меня пещере, вход в которую Ракшас несколько расширил, просто надавив на края щели ладонями. Корнелиус быстро осмотрелся и одобрил мой выбор, заявив, что не видит здесь опасных форм жизни. Место оказалось просто чудесным! Нижняя часть пещеры была похожа на летний луг, заросший высокой травой. Небольшое озерцо наполнялось стекавшими по стене струйками прозрачной воды, в нем я разглядела даже каких-то мелких рыбешек. Виноградные улитки оказались весьма неспешными и, как авторитетно заявил Корнелиус, не только не ядовитыми, а вполне пригодными в пищу. Но нам, для восстановления сил, гораздо важнее оказался второй уровень, где в углублении проходила мощная силовая линия, заливавшая обе пещеры золотисто-зеленым светом. Именно туда-то отнесли статую Дзирри, на которой лично я не заметила никаких изменений. А за ним последовали и горные эльфы, быстро скинувшие свои пестротканые одежки и развалившиеся у стены, словно котята на солнечной завалинке. Я тоже сократила свой живой костюм до минимальных размеров и уселась возле стены, погрузившись в тихое блаженство.

Прошло некоторое время, прежде чем я осознала, что рядом с нами нет ни Корнелиуса, ни Ракшаса. И что гремлины так и не появились. Толкнув в бок Локки, я обратила ее внимание на этот факт.

– Как уже сказал мой братец, гремлины сейчас пируют вокруг поджаренного василиска, – нехотя приоткрывая глаза, пробормотала она. – И это к лучшему, меньше других тварей на запах набежит! А Корнелиус, по-моему, пытается вернуть душевное равновесие своему другу. Как я понимаю, Ракшас весьма расстроен тем, что едва не обратился в Радужного Змея.

– А что, такое превращение, и в самом деле, настолько опасно? – бросив взгляд в сторону выхода из меньшей пещеры, поинтересовалась я. – Честно говоря, я уже насмотрелась на изменение форм в вашем мире, но не могу сказать, чтобы увидела в этом какую-то зловещую закономерность. Лиррсс одинаково коварна и злобна, как в виде паука, так и в виде женщины. Сибелиус же не поменял своих взглядов с изменением возраста. Перевозчики остаются перевозчиками, будь они хоть мужчинами, хоть пантерами.

Локки слегка пожала плечами и лениво повернулась на другой бок:

– Мне тоже кажется, что форма тела, как некое подобие одежды для разумной сущности. Если только сам не связываешь с этим какие-то моральные заморочки. А Ракшас всегда был странным типом, никогда не угадаешь, в каком он настроении. То одаривает всех подряд, то злой настолько, что прихлопнет, проходя мимо, только пятно на стене и останется.

– Ну, у людей тоже бывают частые смены настроения, – неуверенно протянула я.

– Бывают! – согласилась эльфесса. – На мой-то взгляд, как раз, на человека он больше всего и похож, но если этот тип вбил себе в голову, что может снова полностью стать охотником на разумных, то с ним будет опасно путешествовать. Нет ничего более опасного, чем собственное заблуждение!

Меня все эти рассуждения совсем не обрадовали, и я решила собственными глазами оценить сложность ситуации. Потихоньку подобравшись к тому краю пещеры, где капли воды, сочившиеся из какого-то пористого слоя горной породы, сливались в тонкие струйки, а потом сбегали вниз и падали в нижнюю часть пещеры, образовывая прозрачную заводь, я увидела, что на ее берегу расположились Корнелиус с Ракшасом. Вернее сказать, что Ракшас сидел с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стене рядом с водопадом, а Корнелиус расхаживал перед ним, возбужденно размахивая руками. Какой-то неравнозначный диалог у них получался. Вскоре старый маг остановился, посмотрел на Ракшаса, потом разочарованно покачал головой и побрел в мою сторону. Судя по его виду, душеспасительная беседа успеха не имела.

Протянув руку, я помогла старому магу вскарабкаться на карниз второго яруса и устроиться возле силовой линии. Лицо его мне показалось осунувшимся и каким-то постаревшим.

– Все так плохо, Корнелиус? – прошептала я, усаживаясь рядом с ним.

Тот тяжело вздохнул и покачал головой:

– Я – не Сивилл! Если этот упрямец решил, что его общество для нас опасно, то его вряд ли переубедишь! Но самое печальное в том, что если он сейчас, в таком расположении духа, уйдет в заброшенные тоннели, то, и в самом деле, может скатиться до уровня охотника. И я не нахожу нужных аргументов, чтобы удержать его в нашей команде!

– Кто-то древний и мудрый однажды сказал, и ты, наверное, даже знаешь, кто это был, что благими намерениями выстлана дорога в Ад! – чуть слышно пробормотала я. – Все, что творит Ракшас – удивительно по-человечески! При этом он упорно отрицает наличие в себе человеческого начала, хотя, на мой взгляд, его в нем больше, чем достаточно! Взять хоть вспыльчивость, хоть больное самолюбие, хоть…

И тут у меня перед глазами появилось лицо индийца, когда он разглядывал меня в бикини, и не только лицо выражало при этом человеческие чувства. Я тихонько хмыкнула, и поняла, что нашла еще одно уязвимое место соратника великого индийского воина. Медленно поднявшись, я посмотрела на задремавшего Корнелиуса, и двинулась в сторону спуска на нижний уровень.

Ракшас, все так же, сидел на полу пещеры, облокотившись спиной на стену и закрыв глаза. По лицу его бродили странные тени, поэтому я решила, что маг не спит, а размышляет. А если быть более точным, то ест себя поедом. Да, и весь вид Ракшаса указывал на полный раздрай, царивший в его душе. Индиец так и не сподобился одеться после того, как живой костюм испарился в том багровом свечении, которое окутало его в финале битвы с василиском. Волосы, которые я привыкла видеть заплетенными в аккуратную косу, беспорядочными прядями рассыпались по плечам. И это делало мага гораздо более человечным, чем аккуратная внешность и надменное выражение лица. Сомнения и неуверенность в себе более свойственны людям, а не высшим сущностям. Равно, как и низшим.

– Можно мне посидеть возле тебя, Ракшас? – спросила я, остановившись прямо напротив его лица.

Недовольная гримаса скользнула по лицу индийца, но глаза он открыл. И уставился на мой пупок, оказавшийся у него почти перед носом. Я же кокетливо покачала бедрами, обернутыми в узкую полоску живой субстанции, и повторила свой вопрос.

– Если я прикажу тебе убираться, то ты, ведь, все равно не послушаешься? – недовольно пробурчал он, в то время, как его взгляд скользил по моей фигуре.

– Не-а! – протянула я, раздвигая кустики мха и устраиваясь возле стены, на плоском камне, лишенном растительности.

Делала я это достаточно медленно, ощущая на своей коже пристальный мужской взгляд, подобные часто беспокоили меня на улице, заставляя одергивать юбку и ускорять шаг. Однако сейчас это ощущение меня радовало, показывая, что у индийского мага присутствовали неосознанные человеческие реакции на окружающий мир. Усевшись, наконец, и откинувшись к стене, я поймала взгляд Ракшаса и коротко усмехнулась, поскольку он быстро отвел глаза в сторону и пробурчал:

– Если тебя прислал Корнелиус, то можешь возвращаться и передать ему, что я сыт по горло вашей жалостью и не собираюсь изменять своих решений!

Улыбка моя стала еще шире:

– Никто меня не присылал, а Корнелиус и эльфы в настоящий момент спят без задних ног! Я же решила воспользоваться моментом и прояснить у сведущего человека некоторые вопросы, пока он нас не покинул.

Взгляд мага вновь вернулся к моему лицу, мне удалось его заинтересовать.

– И что же такого ты желаешь узнать, чего не смог тебе рассказать всезнающий и словоохотливый Корнелиус? – поинтересовался маг, стараясь говорить как можно небрежнее.

– Ну, некоторые вещи, как мне кажется, не занимают его настолько же сильно, как и меня. А может быть, он о них просто позабыл, – промурлыкала я, накручивая на палец русый локон отросших волос.

Изящные брови индийца съехались к переносице, казалось, он пытается разгадать, в чем именно тут подвох. Я же усиленно изображала смущение, одновременно пытаясь определить, насколько отношение к этому вопросу в моем мире отличалось от того, что было принято во времена Рамы и его современников. Однако вспомнив настенные барельефы, украшавшие многие индийские храмы, решила, что могу изъясняться достаточно прямолинейно:

– Я совершенно сознательно покинула свой мир, меня очень многое там не устраивало. В Нижнем Мире все мои реакции удачно вписываются в жизненный уклад. Ну, или почти все. Одного я все еще не могу понять, каковы здесь взаимоотношения между полами? В Верхнем Мире мне не удалось осознать себя женщиной, а здесь, похоже, всех интересует только мой энергетический уровень. И я не могу решить для себя, то ли это я настолько неказиста, то ли в вашем мире этой сферы жизни просто не существует? Твой же друг был родом из страны, где любовные радости не считались чем-то зазорным, а наоборот, угодным высшим силам. Так неужели, спустившись в Нижний Мир, могучий и прекрасный воин, чей облик ты продолжаешь хранить, напрочь, потерял к ним интерес?

И мне стоит смириться с тем, что миф о том, что женщина – прекрасный цветок, который нужно любить, хранить и защищать, остался в Верхнем Мире?

Произнося эту тираду, я склонилась к Ракшасу, заглядывая в его темные глаза, а затем, как бы случайно, оперлась на его плечо. И в следующее мгновение мне показалось, что я рухнула в какую-то другую реальность.

Широкая постель в полном беспорядке, узорчатые простыни скомканы и влажны от пота, полупрозрачные занавеси, обрамляющие роскошное ложе, смяты и кое-где оборваны, все свидетельствует бурном взрыве страстей. А в душе – пустота! Глаза пробегают по роскошной фигуре спящей женщины, мелькает быстрая мысль – хорошо, что она спит лицом вниз, можно представить, что у нее совсем другие черты лица. А если честно, то и тело должно быть несколько иным, более легким и юным, трепетным и не таким умелым. Я осторожно поднимаюсь, чтобы не разбудить ту, с которой провел такую горячую ночь. Женщина не виновата в том, что душа моя пуста, а весь пыл ее страсти не способен раздуть потухшие угли моей любви. Той, давней, которую не вернуть и никогда не забыть. И что значит, по сравнению с этой незатихающей болью, все то могущество, которое я обрел в обоих мирах?

Я встаю с постели и подхожу к большому полукруглому окну, обрамленному затейливой резьбой. С высоты моей башни открывается великолепный вид на зеленые кроны колышущихся деревьев, взбегающих на склоны гор, кое-где прорезанные бурными водными потоками и грохочущими водопадами. Окно моей спальни специально обращено к горам, только при виде их в душе рождается некоторое подобие покоя. С другой стороны моего дворца, у подножия холма раскинулся огромный город, все люди в котором боготворят своего повелителя, каждый из них готов отдать все, что угодно, включая жизнь, чтобы увидеть искру радости в моих глазах. Но это не делает меня счастливым!

А когда-то, именно власть и поклонение людей казались мне достойной целью существования! Ради них я изменил свою жизнь, посчитав тихие семейные радости недостойными своего внимания. Ну, в такой форме, которая была доступна на тот момент. И пообещал той, для которой я был смыслом жизни, что однажды вернусь и брошу к ее ногам весь мир. Теперь же почти весь мир у моих ног, а ее в этом мире больше нет. Как нет и способа изменить это положение вещей, я не нашел его ни в одном из миров. Почему нужно безвозвратно потерять нечто, чтобы понять, что именно оно было самым для тебя ценным?! И без него жизнь пуста, какими бы сложными целями ты не пытался себя увлечь!

В отчаянии, я с размаху бью кулаком по узорчатой арке окна, кровь выступает на костяшках пальцев, боль пронзает руку, мне удается сдержать стон, но из-за спины слышится испуганный женский голос:

– Где ты, любимый? Не уходи!

И мир вокруг меня рушится, я лечу в темную звенящую пустоту бесконечного тоннеля, на другом конце которого юная девушка, сквозь слезы, повторяет:

– Где ты? Не уходи!

Раннее утреннее солнце еще только пытается высушить ночную росу на листьях лиан и лепестках цветов, воздух леса влажный и тяжелый, как разговор, неизбежность которого мы оба понимали, но откладывали до последней минуты. И вот, она пришла, эта минута, я стою в походной одежде, с мечом на поясе. Напротив меня стоит юная тонкая, как тростинка, девушка, одежды храмовой танцовщицы не скрывают ее стройный стан. Капли росы блестят на лепестках цветов, которыми украшены ее длинные волосы. Другие капли стекают по ее щекам.

– Не уходи! Так не должно быть! Мы созданы для взаимной любви! – молят ее дрожащие губы.

Я вижу ее лицо в своих смуглых ладонях, слышу свой голос:

– Я непременно вернусь, и мы будем счастливы!

Я вижу, как она качает головой:

– Счастье возможно только здесь и сейчас! Мы еще можем отклонить колесницу Судьбы с проторенного пути, но если ты сейчас уйдешь, то колесница продолжит свой путь, и я, одна, не сумею ей противостоять! И покориться ей я тоже не сумею!

– Ты сильная! – говорю я.

– Недостаточно, чтобы выжить! – качает головой девушка.

– Ты сможешь! – повторяю я, то, что говорил уже много раз.

Она поднимает на меня молящие глаза:

– Ты можешь сделать меня своей женщиной и увести на край света!

И я понимаю, что она совершенно права! Только так можно изменить судьбу той, кого предназначили услаждать многих, но она полюбила одного единственного. Сильно, больше жизни. Сегодняшний вечер будет посвящением. И не потому ли я в походной одежде, что боюсь принять то, что она предлагает, а заодно и ответственность за ее судьбу? И чего же мне не хватает, чтобы обнять девушку за тонкую талию, а потом прижать ее губы к своим? И прогнать из ее взгляда эту обреченность?

– Меня там не хватает! – взрывается в голове неожиданная мысль, и я понимаю, что она – моя!

Именно я вырываюсь из потока воспоминаний, потому что вспоминаю о том, что я-то женщина, а не мужчина! Но я не хочу плакать от горя разлуки и предчувствия близкой смерти, я хочу обнять смуглую шею мужчины и прижать свои губы к его губам! И я это сделаю!

– Если ты сейчас уйдешь, то будешь жалеть об этом поступке всю свою жизнь, какой бы длинной она не была! – уверенно заявляю я, заглядывая в темные миндалевидные глаза мужчины.

Его густые черные ресницы удивленно вздрагивают, изящные брови сходятся на переносице, но я уже обнимаю руками его могучую шею и прижимаюсь губами к его рту, не давая словам отказа вырваться наружу. И вот, поцелуй, который, в начале, был только моим, соединяет нас и дает понять, насколько наши желания похожи. И весь бескрайний окружающий нас мир отходит на второй план, остаемся только мы, двое. И наше желание – быть вместе навсегда! И заниматься тем, что объединяет два разных существа в одно, трепещущее от наслаждения.

Я скольжу руками по его плечам, прижимаюсь к могучей груди, которая бурно вздымается от переполняющих мужчину чувств, чувствую сильные руки, скользящие вниз по моей спине. Все так ново, неожиданно и удивительно приятно! С моих губ слетает тихий стон, тело напрягается в ожидании чего-то большего. Сильные ладони оказываются на моих бедрах, узкая полоска ткани трещит и улетает куда-то в сторону, и между нашими телами уже нет преград. Блаженство, острое как боль, наполняет меня и затуманивает разум.

Мое сознание, размазавшееся по просторам Вселенной, постепенно вновь собирается комок, приобретает способность мыслить и воспринимать окружающий меня мир. Приходит осознание, что я – это снова строптивая девчонка Яна, а не нежная индийская храмовая танцовщица, и голова моя удобно устроилась на широкой груди мужчины, чьи руки продолжают нежно обнимать и поглаживать мое тело. И это тело еще помнит сотрясавший его шквал эмоций и ощущений. А разум пребывает в беспечной дреме, не спеша возвращаться в реальный мир. Но тут откуда-то сверху раздается тихое покашливание, а затем голос Корнелиуса вторгается в мое сознание:

– Ты хорошо осознаешь свои действия, Ракшас? Зачем тебе вносить смуту в душу этой девочки?

Тело мужчины приходит в движение, но его руки меня не отпускают, и я оказываюсь уютно устроившейся у него на коленях, где так тепло и надежно. Мои руки снова находят могучую шею, я прижимаюсь к широкому плечу и бормочу сквозь дрему:

– Не уходи! Мне так хорошо с тобой!

Сильные мужские руки снова сжимают меня и низкий срывающийся голос произносит:

– Ты не поверишь, но это было ее собственным желанием!

Раздается довольно громкое покашливание, будто Корнелиус чем-то подавился, и его голос звучит гораздо мягче, чем прежде:

– А я и не о том, что близость не была основана на взаимном согласии! Просто, девушка очень молода, даже по меркам Верхнего Мира, и может не слишком хорошо понимать, чего именно желает получить!

С губ Ракшаса срывается короткий смешок:

– По обычаям страны моей юности, ее возраст вполне подходит для вступления в брак! И о том, что именно является его основой, Яна тоже осведомлена. Или ты полагаешь, что я не могу разбудить желания и чувства ни в одной разумной женской особи?

Негромкий хруст подсказывает, что Корнелиус, в волнении, вновь взялся прохаживаться взад и вперед, напротив сидящего у стены Ракшаса:

– Опять ты меня не так понял! Уверен, что в любую из эпох, в Верхнем Мире, ты был бы эталоном красоты и мужественности! Неудивительно, что и это юное сердечко дрогнуло, особенно после того, что мы пережили совсем недавно! Я пытаюсь сказать о том, насколько разные у вас привычки и потребности, даже понятия о семейном союзе и счастье могут кардинально различаться! В ее возрасте девушкам свойственно увлекаться зрелыми и опытными мужчинами, доказавшими свое право на лидерство. Но позднее может появиться кто-то другой, более близкий духовно. И тогда ваши отношения станут причиной большой душевной боли! Пример моего воспитанника, Артура, о котором я тебе неоднократно рассказывал, подтверждает правоту моих слов! А ведь, Яна пришла в наш мир не одна, да, и с Дзирри у них возникли…

Тут я решила, что мне пора вмешаться в разговор. Я распахнула глаза, повернулась лицом к Корнелиусу, но выбираться из объятий Ракшаса не спешила.

– Не очень вежливо обсуждать человека, как будто он не имеет решающего голоса! – сердито нахмурившись, заявила я. – Ракшас был совершенно прав, сказав, что я была инициатором этих отношений! Что же касается Тимура, то он – мой учитель, наставник, человек, за которого я отдам жизнь, но он не властелин моего сердца! Я слишком самолюбива для того, чтобы испытывать неразделенные чувства, а здесь был возможен только такой вариант.

А что касается принца, то ты прав, он заинтересовал меня, как личность, но то, что перевозчики собрались проделать с его духовной сущностью и телом моего учителя, ставит крест на любых перспективах. Я еще, пока что, не умею воспринимать духовную сущность настолько отстраненно, чтобы совсем не обращать внимания на телесную оболочку. Которую, к тому же, придется, в определенный момент, вернуть, а что будет потом – и вовсе неясно! А приключения, в которые вы меня втянули, становятся настолько опасными, что я предпочитаю жить здесь и сейчас. И не вижу, чтобы Ракшас особенно сопротивлялся подобному подходу! Я согласна помогать изменениям вашего мира, но отбирать у меня возможность счастья, хотя бы и сиюминутного, просто несправедливо! И я не думаю, что Артур согласился бы на то, чтобы Гвиневра никогда не появлялась в его жизни! Пускай, мгновения острого счастья сменяются мгновениями не менее острой боли, но это лучше размеренно серого и скучного существования!

– Юношеский максимализм! – недовольно поморщившись, пробормотал Корнелиус, но дальше свою мысль развить не успел, поскольку рядом с ним материализовалась Локки и дернула его за руку.

– Мой братец сообщает, что гремлины закончили пировать и просят помощи в уборке остатков трапезы. А еще хотят показать тебе новый проход наверх, – сообщила она и скорчила забавную рожицу, мотнув головой в сторону выхода из пещеры.

А затем, и вовсе, потащила старого мага за собой, не взирая на его вялые попытки сопротивления. Вытолкнув старика через трещину в коридор, маленькая эльфесса обернулась и коротко улыбнувшись, подмигнула мне.

Проводив ее взглядом, я медленно обернулась к Ракшасу. Лицо индийского мага было задумчивым и печальным, несмотря на всю предыдущую браваду. Ощутив острый укол вины, я потянулась рукой к его лицу и осторожно убрала с него влажную прядь волос.

– Прости, если мои рассуждения показались тебе слишком циничными! – смущенно пробормотала я. – Но я не была готова делиться с Корнелиусом тем, что на самом деле произошло! Пришла-то я к тебе со вполне определенной целью, но похоже, что получила значительно больше, чем хотела! Теперь-то я понимаю, чем могут оказаться взаимоотношения мужчины и женщины! И я искренне сожалею, что не могу, и в самом деле, оказаться на месте той девушки и изменить ход судьбы! Я могу только разделить твою боль и предложить свое сочувствие!

– Только сочувствие? – прошептал Ракшас, проводя тонкими длинными пальцами по моей щеке.

Его пристальный взгляд заставил меня окончательно смутиться:

– Ну, ты же сейчас уже понимаешь, что хотя в том видении мы и разделяли чувства, но на самом деле я – не она! А те чувства ты испытывал именно к Деви! Но ее не вернуть, как бы мы не старались!

– Не вернуть! – все так же задумчиво промолвил Ракшас. – Но можно попытаться изменить ход колесницы Судьбы на этот раз!

– О чем ты? – спросила я, обеспокоенно вглядываясь в его лицо.

Взгляд мага стал более уверенным и твердым:

– То, во что мы с тобой недавно погрузились, не было моим, личным, жизненным опытом, а еще одним отпечатком из личности симбионта. И возможно, я не совсем прав, продолжая жить исключительно его воспоминаниями. Если я достоин, считаться самостоятельной личностью, то должен попытаться сам завоевать любовь женщины! Я, ведь, прекрасно понимаю, что сейчас ты испытываешь ко мне только чувственное влечение, тогда как любовь – нечто иное! Даже мой ушедший друг не сразу понял эту истину! Твоя личность затронула во мне какую-то чувствительную струну, я понял, что для меня совсем небезразлично твое ко мне отношение. И это после стольких лет холодности и равнодушия! И самое главное, ты упорно продолжаешь видеть во мне человека! Ты недавно утверждала, что твое сердце свободно. Так, быть может, я смогу пробудить в тебе настоящее чувство?

Чем дольше Ракшас говорил, тем сильнее я ощущала напор его эмоций. И они рождали во мне странный отклик, нечто среднее между восторгом и ужасом! Мой спонтанный поступок, имевший основой довольно меркантильный интерес, пробудил к жизни настоящую стихию чувств! Я не могла сказать, что разделяла настроения этого могущественного мага, но был определенный вызов в том, чтобы имея перед собой жизненный опыт древнего индийского воина, создать нечто, не менее достойное уважения.

– Я чувствую твои колебания и не прошу давать ответ немедленно, – промолвил Ракшас, в то время, как его сильные руки вновь заключили меня в объятия. – Просто хочу напомнить, насколько приятны плоды совместно выращенного любовного дерева! И в этот раз ты можешь быть уверена, что мои желания и чувства принадлежат именно тебе!

Искусные пальцы пробежали по моей спине, погладили бедра и пододвинули меня поближе к бурно вздымающейся груди. Внутри у меня возникло сильнейшее желание прижаться к ней, заглянуть в полыхающие багровым пламенем глаза и полностью погрузиться в восхитительные ощущения, которые совсем недавно дарило мне соединение наших тел. Ну, именно это я и проделала! А вы разве сомневались?