Текст книги "Маленькая книга счастья. Где прячется радость и как ее найти"

«Мы выглядели паршиво и чувствовали себя действительно паршиво», – говорит она. Однажды начальник Эллен решил разместить заказ на новые фартуки для всего персонала, и тогда Беннет упросила его отдать этот заказ ей. У Эллен не было выкроек, ткани, не было даже швейной машинки, но именно в тот момент и родилась ее компания Hedley & Bennett.

Первый фартук был сделан из желтого льняного полотна, а за ним последовали фартуки других ярких цветов. Беннетт знала, что фартуки должны не только хорошо выглядеть, но и быть очень практичными. Поэтому она была безжалостна к качеству пошива. «Это чертовски серьезная одежда, которая выглядит счастливой и игривой, – говорит Эллен, – но наша рабочая одежда дарит вам чувство безопасности, и вы горды собой и полны чувства собственного достоинства. Наши фартуки не только красочны, но и очень функциональны и, что самое главное, – отличного качества». Практичность позволяет нам выбирать такую рабочую одежду, которая выглядит беззаботно и весело. Очевидно, что это отличное сочетание, так как Hedley & Bennett сегодня шьет униформу более чем для четырех тысяч ресторанов.

В конце концов амбиции Беннетт вышли за рамки фартуков. Ее бизнес меняет всю концепцию рабочей одежды. Уродливая дешевая униформа, которую вынуждены носить сотрудники, меняется на спецодежду, вызывающую гордость и, да, наслаждение работой. Она описала фартук так, как я никогда раньше не слышала. «Это как маленький волшебный плащ», – сказала она, вызывая ассоциацию с супергероями. Я изумленно подняла бровь, когда впервые услышала это. Но чем чаще я думаю о метафоре Эллен, тем больше смысла в ней вижу. Когда Кларк Кент надевает красно-синий обтягивающий криптонский костюм Супермена, он становится кем-то другим, наделенным могучей энергией и силой, невообразимыми у этого же персонажа, когда он одет в унылый твидовый пиджак. Беннетт не только одевает таких известных поваров, как Эйприл Блумфилд и Дэвид Чанг, а также других бесчисленных поваров, работников кухни и обслуживающий персонал – она готовит их к работе эмоционально.

Беседа с Беннетт заставила меня задуматься о других видах одежды. Нам часто говорят, что мы должны одеваться для работы, которую хотим получить, но как насчет того, чтобы одеваться для радости? Когда я впервые начала изучать эстетику радости, я экспериментировала с одеждой ярких цветов в ситуациях, когда была расстроена. Я купила пару резиновых сапог цвета ярко-желтого такси. Когда прогноз погоды обещал ливень, я радостно натягивала их, хватала зонтик (тоже желтый), выскакивала из дому и по лужам бежала на работу. Когда я была одинока и ходила на бесконечную серию неловких свиданий вслепую, я стала покупать себе платья яркой расцветки, чтобы немного взбодриться перед очередным пустым разговором. Совсем недавно мне подарили лаймово-зеленый тренировочный топ. Я обратила внимание, что если, просыпаясь утром, останавливала взгляд на этом топе, то его неоновое сияние сразу же пробуждало во мне желание подняться с постели и заняться йогой. Теперь, когда старая одежда для тренировок изнашивается, я стараюсь заменять ее одеждой ярких оттенков.

Одевайтесь для радости, которую хотите обрести

Из всех моих друзей и знакомых Бет – самый смелый человек в выборе одежды. Она думает не только о том, что будет чувствовать, надевая яркие платья. Она также обращает внимание на то, какой эффект ее выбор оказывает на других. Бет высокая, ее рост – почти метр восемьдесят. Она также остроумна и не боится говорить то, что думает. «Всю мою жизнь, – говорит Бет, – мне говорили, что я непривлекательна и зажата». Яркие одежды стали для нее способом стать более открытой к людям, разрушая их порыв судить ее опрометчиво. У Бет нет темных пальто, только безумных цветов вроде ярко-желтого или зеленого. В мрачный зимний день она замечает, что, проходя мимо нее, люди улыбаются. Яркое пальто как будто дарит прохожему маленький подарок, сверкающую точку радости на фоне унылого пейзажа.

Когда мы с Бет вместе работали, один из наших коллег организовал день под девизом «Оденься, как Бет». Сотрудники пришли в ярко-розовых брюках в горошек, желтых свитерах, бирюзовых платьях, сделав офис настолько ярким, что еще немного – и всем нам понадобились бы темные очки. Это был один из самых лучших дней в моей жизни. Весь офис буквально ожил.

Восторг цвета

Может ли мир быть радостным без цвета? Я не была уверена в этом до тех пор, пока не наткнулась на историю, рассказанную доктором Оливером Саксом о его поездке в 1994 году на остров Пингелап. Этот остров печально знаменит тем, что очень многие его жители страдают неизлечимым генетическим заболеванием, которое делает их неспособными видеть цвета. Сакс пригласил в поездку норвежского ученого по имени Кнут Нордби. Кнут страдал тяжелой формой цветовой слепоты, или ахроматопсией, той самой болезнью, которая поразила и множество островитян. В какой-то момент путешественников настиг шторм с сильнейшей грозой. После шторма на небе появилась потрясающая радуга. Сакс передает впечатление Нордби, которому она представлялась как «сияющая арка в небе» [25]. А также доктор Сакс продолжил описание радостных рассказов Нордби про удивительные радуги, которые ему довелось видеть ранее – двойную радугу и даже радугу в виде круга. Сакс пришел к выводу, что визуальный мир для людей с цветовой слепотой если и выглядит обделенным, с одной стороны, то с другой – он так же богат, как и наш.

Возможно, мы в состоянии обрести радость без цвета, но вот без света это сделать значительно труднее. Каждому виду, который нас радует, будь то восход солнца или лицо ребенка, мы обязаны свету, который, отражаясь от предметов, попадает в глаза. Свет – это источник питания цвета. Но более того, это чистая форма энергии, которая создает радость сама по себе. Мы ориентируемся на солнечный свет, чтобы регулировать наши циркадные ритмы, двадцатичетырехчасовые циклы, которые определяют наш уровень энергии [26]. Солнечный свет также стимулирует кожу вырабатывать витамин D, модулирует нашу иммунную систему и влияет на уровень серотонина, нейротрансмиттера, который помогает урегулировать эмоции. Многие люди, живущие в высоких широтах, страдают от зимней депрессии, известной как сезонное аффективное расстройство (CAP), вызванное недостатком дневного света. Свет и настроение часто перемещаются по объединенной орбите: с сокращением количества света уменьшается и радость.

Люди во всем мире избегают темных углов и ищут места, наполненные светом. Все хотят иметь жилье с хорошим естественным освещением, а отдыхать предпочитают в солнечных тропических местах. В книге «Язык шаблонов», знаменитом сборнике наблюдений о том, как люди используют пространство, архитектор Кристофер Александер и его коллеги отмечают наиболее важный факт при строительстве зданий: «Люди используют открытое пространство, если оно солнечное, и не используют его, если пространство недостаточно освещено. Это касается всех климатических зон, кроме пустыни» [27]. При исследовании жилой улицы в Беркли Александер обнаружил, что жители северной стороны улицы не использовали задние дворы. Вместо этого они сидели в маленьких передних дворах рядом с тротуаром, а на задних дворах сваливали мусор. Затененные дворы и площади создают мертвые зоны. И наоборот, те дворы и площади, что освещены солнцем, приносят «домам и садам счастье, смех и радость». То же самое верно и для помещений.

Поскольку солнце путешествует с востока на запад через южную половину неба, дома, где главные комнаты выходят окнами на юг, как правило, веселы и приветливы. Между тем дома, где основные комнаты обращены на север, часто темные и мрачные. Это заставляет людей искать убежища в более светлых комнатах по границам дома. (В Южном полушарии солнце проходит через северную часть неба, соответственно, все происходит наоборот.)

Радость, которую мы ощущаем, находясь в залитой солнцем комнате, можно сравнить с ощущением благополучия. Исследования неизменно показывают, что увеличение воздействия дневного света снижает артериальное давление, улучшает настроение, поднимает бодрость духа и производительность труда. Служащие офисов, сидящие возле окон, согласно опросам, чувствуют в себе больше сил и энергии [28]. В отличие от их коллег, чьи столы стоят в отдалении от солнечного света, они также физически более активны как в офисе, так и за его пределами. Согласно исследованиям, учащиеся начальных школ быстрее читают и считают на 26 и 20 % соответственно, если занимаются в классах, хорошо освещенных дневным светом [29]. Пациенты больниц, лежавшие в более солнечных палатах, были выписаны раньше, и им требовалось меньше обезболивающих средств, чем в комнатах с более скудным дневным освещением [30].

Солнечный свет – это лучший вид освещения, но когда он недоступен, искусственный свет широкого спектра может обеспечить похожие преимущества. Ученым уже много лет известно, что сезонная депрессия может протекать легче, если проводить до часа в день перед лампой накаливания, которая излучает двадцать пять сотен люкс. Но новейшие исследования показывают, что фототерапия эффективна также и для несезонной депрессии [31]. В метаанализе, состоящем из двадцати исследований, ученые пришли к поразительному выводу. Оказывается, фототерапия может быть столь же результативной при лечении депрессии, как и антидепрессанты. А у пациентов с болезнью Альцгеймера [32] в учреждениях длительного лечения яркий свет уменьшал и депрессию, и когнитивный спад. Но, как известно, свет не может быть столь же прибыльным средством, как фармацевтические препараты, поэтому и исследований было проведено гораздо меньше [33].

Ирония заключается в том, что целительная сила света известна уже на протяжении многих веков. «Поместите бледное увядающее растение или больного человека на солнце, – писала знаменитая английская медсестра Флоренс Найтингейл, – и, если не слишком поздно, каждый восстановит здоровье и дух» [34]. В 1860 году Найтингейл сообщила, что ее пациенты обращаются к свету естественно, даже если вынуждены терпеть боль, лежа на больном боку и жалуясь на это. «Тогда почему вы лежите на этой стороне?» – спрашивала Флоренс. «Они не знают, но мы-то знаем почему. Ответ прост: эта сторона ближе к окну».

Подобные истории заставляют меня задуматься о том, что, с одной стороны, современные технологии продлевают жизнь и облегчают быт, тем самым несоизмеримо продвинув вперед наше благополучие, но с другой – они крадут у нас естественную мудрость тех времен, когда наши отношения с окружающей средой не измерялись количеством циферблатов и датчиков. Вместо того чтобы развести огонь или открыть окно, мы настраиваем ручку на термостате. Вместо того чтобы съесть лекарственное растение, мы глотаем таблетку. Мы приобрели удобство и эффективность, но за счет серьезной потери: внутри наших тел произошли значительные изменения, нарушившие связь с окружающим миром. Мы получили иллюзию, будто независимы от нашей среды и не подвержены ее влиянию. Таким образом, мы создали условия жизни, при которых отсутствуют цвет и свет, а ведь их значение для нашего блага трудно переоценить.

Хотя яркость важна, создание радостного, наполняющего энергией света – это больше, чем просто определенное число люмен. Я задала вопрос «что же такое радостный свет?» дизайнеру по освещению Рику Шейверу. Он начал с ответа на противоположный вопрос, описывая как антипример офис, где недавно побывал. Шейвер отметил, что равномерные ряды флуоресцентных ламп заставляют чувствовать себя так, будто все пространство затянуто тучами. Обычно в офисах проектируется равномерное освещение, достаточное, чтобы читать, где бы вы ни сидели. Но этот плоский, ровный свет создает унылую энергетику. Являясь разработчиком схемы освещения для Музея Гетти и множества частных домов, Шейвер считает, что «радостную среду создают полосы солнечного света, которые проходят сквозь пространство».

Исследования подтверждают, что люди обычно предпочитают переменное освещение, а не равномерное [35]. Рельефный свет привлекает наш взгляд к интересным местам в пространстве, но что еще более важно, он собирает нас вместе.

Именно это подчеркивает Александер в книге «Язык шаблонов»: люди бессознательно тянутся к свету и собираются вместе там, где свет наиболее яркий – именно там и возникают центры человеческой активности и радости. Если пространство кажется мертвым, мощным средством станет создание фокусных точек света там, где желательно присутствие людей. Это может быть диван у камина, место у окна, обеденный стол под теплым светом подвесной лампы. Такие места всегда оживают, потому что мы, как мотыльки, не можем устоять перед светом.

Живопись светом

Когда я встретилась со Стамбергом и Афериатом, архитекторами и любителями ярких цветов, они показали мне фотографии пляжного домика, который недавно спроектировали на Лонг-Айленде. Домик принадлежал одной паре, которая после долгих лет жизни в почти полностью монохромной квартире внезапно решила, что хочет больше цвета в доме. Архитекторы начали с кристально-белых стен и крупных черно-белых узоров, которые, как они знали, ощущались бы естественными для этой пары. Затем они добавили ярко-желтую входную дверь. Цвет подобрали в тон пляжному золотарнику, который рос возле дома. Снаружи дверь – это веселый сигнальный огонь, который как будто делает дом улыбающимся прохожим. Но изнутри эффект совершенно другой. Дверь играет роль источника света. Белые стены вытягивают желтый цвет в центр дома, и он буквально сияет.

Мы воспринимаем цвет как свойство, но на самом деле он – событие, постоянный танец света и материи. Когда луч света падает на объект – скажем, разноцветную стеклянную вазу, – он буквально рассыпает по поверхности крошечные энергетические частицы, известные как фотоны. Энергия некоторых фотонов поглощается, незначительно нагревая стекло. Но другие частицы отталкиваются и отправляются рикошетом обратно в атмосферу. Именно эти фотоны, попадая на сетчатку глаза, создают ощущение цвета. Конкретный оттенок, который мы видим, связан с энергией фотонов: высокоактивные короткие волны выглядят для нас голубыми, а низкоактивные длинные – красными. Самые яркие пигменты, найденные в цветочных лепестках и листьях, а также многие красители, используемые в рекламе, имеют тенденцию к более «возбудимой» молекулярной структуре [36]. Их электроны могут быть потревожены очень малым количеством света, что делает цвета яркими для восприятия глазом.

В конечном счете цель эстетики энергии – увеличить вибрацию этих маленьких частиц в пространстве. Речь идет не только о свете или цвете, но об алхимии между ними. Яркие цвета оживляют свет, отражая его по всему окружающему пространству и увеличивая его эффект. Вот почему желтая дверь в доме, спроектированном Стамбергом и Афериатом, производит настолько сильное впечатление. Дверь принимает невидимый свет и превращает его в золотой цвет. Желтый особенно эффективен в качестве осветлителя: поскольку это самый светлый из всех оттенков в его чистом виде, он обладает изначальной яркостью и теплом. Publicolor использует краски с желтоватым подтоном по той же самой причине. Яркие, теплые краски приносят свет в пространство, борясь с мрачностью городских кварталов. «Мы рисуем свет», – говорит основательница проекта Руфь Ланде Шуман, вызывая во мне любопытство: а что бы произошло, если бы мы добавили немного ярких красок в темные переулки, подземные переходы и другие темные углы в наших городах.

Если вы хотите получить более яркое и энергичное пространство, будь то ваш дом, офис или что-то еще, эксперты соглашаются с тем, что сначала лучше всего подсветить самые крупные поверхности: стены, полы, шкафы и столешницы. Темные стены могут выглядеть изысканными, но, поглощая свет, наполняющий комнату, они уменьшают его общее количество. Многие дизайнеры, с которыми я говорила, предпочитают начинать работу с чистого холста белых стен, внося цвет в пространство с помощью мебели и декора. Но даже если это невозможно, маленькие вкрапления чистого цвета смогут отразить достаточно света, чтобы активировать тусклое пространство. Такой подход к использованию вспышек яркого цвета может быть привлекательной стратегией для хромофобов – я говорю исходя из своего опыта, – и этот способ на удивление эффективен. Хилари Далк, дизайнер и эксперт по цвету, которая работает с Национальной службой здравоохранения Великобритании, рассказала мне, что регулярно использует эту стратегию. Когда больница на юге Англии попросила ее переделать комнаты пациентов, не перемещая ни одного из них, она поменяла нейтральные одеяла на кроватях на такие же цвета фуксии и сделала фотографии комнаты до и после. Отраженный от постелей свет был настолько ярким, что вся комната, казалось, вдруг потеплела. К тому же обошлось это нововведение совсем недорого.

Самые лучшие пигменты для создания света – это неоновые цвета, потому что они поглощают фотоны на высокоактивных длинах волн, которые лежат в невидимом ультрафиолетовом диапазоне, и отражают их на видимых длинах волн [37].

Это обстоятельство заставляет их выглядеть ярче обычных цветов, едва ли не светящимися. Эти так называемые цвета Day-Glo можно увидеть на дорожных конусах и теннисных мячах. Они насыщают поверхности интенсивной позитивной энергией, но знайте меру: мал золотник, да дорог!

Возможно, у нас есть представление о том, как влияет цвет на свет в пространстве, но мы редко замечаем обратное: как освещение влияет на цвет. По словам дизайнера освещения Рика Шейвера, у этого обстоятельства есть разумное объяснение. Старые лампы накаливания, которые использовались раньше, излучали один и тот же спектр света! «Когда вы вворачивали лампочку, которую купили в супермаркете, – говорит Шейвер, – вы знали, что она всегда будет гореть при цветовой температуре в двадцать семь сотен градусов Кельвина, излучая теплый приятный для кожи свет».

Производители освещения разработали новые, более энергоэффективные технологии, такие как светодиоды и флуоресцентные лампы, и внезапно лампочка перестала быть просто лампочкой. Но покупателей об этом никто не предупредил. «Люди не знают, что должны искать лампочку в три тысячи градусов Кельвина, или то, что мы называем теплым светом. Вместо этого они приходят домой с лампами в четыре или пять тысяч градусов Кельвина, дающими холодный свет». Эта информация печатается на упаковках, но большинство их не читают. В результате Шейвер часто видит людей, печально живущих под ералашем из разных световых тонов.

Цвета освещения разнятся, потому что, в отличие от солнца, которое излучает волны разной длины во всем видимом спектре, искусственный свет может воспроизводить только часть этого спектра. Каждый из нас хоть раз попадал в ситуацию, когда в плохо освещенной примерочной или в туалете аэропорта, глядя на свое отражение в зеркале, думал: «Фу, неужели я выгляжу таким усталым?» Это случается, потому что свету не хватает длины волны, необходимой нашему глазу, чтобы точно видеть цвет. Трудно чувствовать себя оптимистично и энергично, когда вы и окружающие вас люди выглядят бледными и уставшими, а яркие цвета превращаются в болезненные тени. Шейвер советует обращать внимание на индекс цветопередачи (CRI) лампы. Лампы накаливания имеют шкалу CRI от 0 до 100. Самые востребованные лампы обладают коэффициентом 100, хотя они были запрещены многими странами. Но недавно были разработаны новые светодиодные лампы, которые излучают такой же теплый и яркий свет, как и старые лампы Эдисона. Выбор лампы с индексом CRI, близким к ста, позволит вам и вашему пространству выглядеть яркими и красочными.

Большую часть своей жизни я думала о выборе цвета через объектив чужого мнения: что скажут люди? Хватит ли у меня духу надеть красные туфли? А если я выберу для деловой встречи розовое платье, не заставлю ли я клиентов воспринимать меня менее серьезно? Возможно, поэтому все так часто заканчивалось белой мебелью и черной одеждой. Мои эстетические изыскания позволили мне выбирать цвета, основываясь не на том, что думают другие, а на том, как я сама себя чувствую, выбирая тот или иной цвет.

Научившись замечать цвет и свет, я увидела, что мир вокруг меня изменился. Яркие оттенки в городском пейзаже, найденные на уличных знаках и велосипедных дорожках, на цветочных горшках и граффити, стали для меня маленькими подарками – небольшими ручейками тепла и жизни. Энергия дает вам силу, которая позволяет создать собственный очаг, свое солнце.