Текст книги "Непокорная"

10

Едва взошло солнце, Кунц фон Гунцберг прибыл в замок. Шестидесятилетний рыцарь не скрывал своей радости: он был счастлив заполучить девственницу, которой не исполнилось еще и восемнадцати лет. На самом деле он хотел явиться в Аллерсхайм еще накануне, но ему помешал сильный приступ подагры. Этим утром фон Гунцберг почувствовал себя лучше и решил, что пора сыграть свадьбу. Рыцаря сопровождал капеллан, который должен был взять на себя совершение венчального обряда, если в Аллерсхайме не окажется священника. Фон Гунцберг пообещал себе, что уже сегодня возляжет с Йоханной и докажет ей, что все еще знает, как нужно обращаться с молодой женщиной.

Кунц фон Гунцберг слез с седла перед парадной лестницей, ведущей в портал замка, передал подбежавшему слуге поводья своего коня и зашаркал вверх по ступенькам. Похоже, его уже ждали, потому что дверь тут же открылась и рыцаря поприветствовал слуга по имени Фирмин.

– Я прибыл, чтобы жениться, – самоуверенно заявил Кунц фон Гунцберг.

– Очень хорошо. Прошу следовать за мной, сударь, – ответил Фирмин. – Вы наверняка хотите освежиться, прежде чем я сообщу о вашем прибытии графу Матиасу?

Хотя к кожаным штанам Кунца и к его оберроку[6]6
  Оберрок – сюртук.


[Закрыть] прилипли конские волосы, старик не собирался терпеть никаких задержек.

– Немедленно доложи о моем прибытии графу Матиасу! – приказал он.

Фирмин поклонился с брезгливым выражением лица:

– Как вам угодно, сударь.

Слуга подумал, что Гунцберг – настоящий олух, и Фирмину стало жаль Йоханну. Близнецы всегда относились к нему по-доброму, в то время как Матиас лишь надоедал всем разговорами о том, что он как первенец должен стать следующим хозяином Аллерсхайма.

Матиас до последнего надеялся, что перспектива брака с девушкой на сорок с лишним лет моложе его испугает рыцаря Кунца или же он окажется слишком больным, чтобы думать о женитьбе. Однако когда выбранный Геновевой жених явился в замок, у Матиаса не оставалось иного выхода, кроме как подчиниться воле мачехи.

– Добро пожаловать, рыцарь Кунц! – приветствовал он гостя хриплым голосом.

– Рад быть здесь, а еще больше рад стать вашим зятем, граф Матиас! – Гунцберг подошел к единокровному брату Йоханны и заключил его в объятия.

Вскоре после этого появилась Геновева и также поприветствовала визитера.

– Я приехал, чтобы сыграть свадьбу. И привез с собой капеллана, – надменно заявил рыцарь Кунц.

– Фратер Амандус недавно получил разрешение на совершение венчального обряда. Он и проведет церемонию, – с улыбкой ответила Геновева и указала на своего двоюродного брата, который только что вошел в замок.

– Меня это вполне устраивает, – сказал рыцарь Кунц и посмотрел на Амандуса так, словно ожидал увидеть за спиной монаха Йоханну.

– Пора привести невесту, – сказала Геновева, подумав о том, что свадьбы между членами дворянских семей всегда отмечались весьма торжественно, но Йоханна вряд ли воспримет предстоящее бракосочетание как праздник.

Матиас повернулся к Фирмину. Прежде тот был приближенным лицом старого графа и многому научил его старшего сына. Однако после смерти хозяина Фирмина понизили до звания простого слуги.

– Приведи сюда Йоханну и Карла! – приказал Матиас.

Фирмин поклонился и с нерешительным видом покинул приемную.

– Не желаете ли вина? – спросила Геновева у гостя.

– Не откажусь, – ответил рыцарь Кунц и взял в руки большой, наполненный почти до краев кубок.

Гунцберг уже успел опустошить его к тому времени, когда вернулся обеспокоенный Фирмин.

– Простите, сударь, но мне не удалось найти графиню Йоханну и графа Карла в их покоях, – доложил он.

– Значит, поищи в другом месте, черт побери! – вырвалось у Матиаса.

– Давайте не будем сегодня упоминать черта. В конце концов, речь идет о бракосочетании, а это божественное таинство, – с упреком произнес фратер Амандус.

Монаху доставляла неимоверное удовольствие мысль о том, что теперь они с Геновевой обманывали сына, как прежде его отца. Также Амандусу нравилось, что его сестра заставила Матиаса поверить в то, что именно он отец ребенка, которого она на самом деле зачала с монахом. Амандус обменялся взглядом с кузиной, взял свой бревиарий[7]7
  Бревиарий – служебник католических священников.


[Закрыть] и указал в направлении замковой часовни:

– Если мы хотим завершить церемонию до обеда, нам пора выходить. А после мы одновременно отпразднуем и помолвку, и свадьбу.

– Так и сделаем, – согласилась Геновева и покинула помещение.

Гунцберг последовал за ней, в то время как Матиас колебался. Лишь когда фратер Амандус схватил его за рукав, молодой человек сдвинулся с места.

Замковая часовня была чисто выметена, а алтарь украшен несколькими цветами, чтобы создать хотя бы видимость праздника. Пока эскорт Гунцберга устраивался на скамьях, старик уселся рядом с Матиасом в одно из кресел, предназначенных для членов графской семьи, и вопросительно улыбнулся. Геновева устроилась напротив. Она спрашивала себя, что сказал бы ее пасынок, если бы узнал, что прошлой ночью они с Амандусом предавались любви именно в том кресле, где он теперь сидел.

На этот раз Фирмина не было еще дольше, а когда слуга вернулся, он выглядел еще более озадаченным, чем прежде.

– Сударь, я не смог отыскать графиню Йоханну. Графа Карла сегодня тоже еще никто не видел, – сказал он дрожащим голосом.

– Что это значит? – резко спросила Геновева. – Эти двое не могли просто взять и исчезнуть!

– Госпожа, я сверху донизу обыскал башню, в которую вы их переселили, а также поручил челяди узнать в фольварке и в крестьянских избах, не видел ли кто-нибудь близнецов. Прямо сейчас слуги обыскивают замок, но боюсь, что все это напрасно.

– Почему ты так решил? – задал вопрос Матиас.

Фирмин в отчаянии поднял руки:

– Я только что разговаривал со шталмейстером. Он рассказал мне, что, вернувшись в конюшню, обнаружил, что конюх Войслав и три лошади пропали.

– Моя кобыла на месте? – испуганно спросила Геновева.

Фирмин опустил голову, чтобы она не могла видеть его лица. Пока старый граф был жив, эта кобыла принадлежала Йоханне, но сразу же после похорон мачеха отобрала ее у девушки.

– Сударыня может не беспокоиться: кобыла по-прежнему на конюшне. Пропали три лошади, на которых ни вы, ни господин граф почти не ездили.

– Пропали три лошади и никто не может найти ни чертова Войслава, ни близнецов? Почему ты все еще здесь? Ступай, отправь всадников на их поиски! – крикнул Матиас Фирмину. – Они должны быть найдены, – сказал он Геновеве немного тише.

Та не сомневалась, что близнецы и конюх не могли уйти далеко.

– Отправь на их поиски всех мужчин, которые в состоянии сидеть в седле, – приказала Геновева Фирмину, и тот вышел еще стремительнее, чем прежде.

Женщина повернулась к Кунцу фон Гунцбергу:

– Вскоре наши люди догонят близнецов и привезут их сюда. Тогда мы сможем сыграть свадьбу. Этой ночью ваше ложе не останется пустым.

– Надеюсь, – сердито ответил Гунцберг. – Если свадьба не состоится, я вынужден буду предположить, что вы решили надо мной подшутить. И если это так, вы пожалеете!

Матиас с негодованием повернулся к гостю:

– Не смейте мне угрожать! Я самый влиятельный помещик в округе.

– Для начала покажите, что вы доросли до уровня своего отца! Пока что вы проявили себя лишь как прислужник собственной мачехи, – с издевкой ответил рыцарь Кунц.

Геновева готова была задушить старика за эти слова. Из-за подобных речей Матиас мог отречься от своей страсти к ней, после чего женщине пришлось бы играть скромную роль вдовы. Она надеялась, что Йоханну вскоре поймают и приведут обратно.

Наступил полдень, но спасительных известий все не было. После обеда Матиас решил сам отправиться на поиски. Однако все было напрасно. Вернувшись домой после наступления темноты, он вынужден был признать, что только счастливая случайность может помочь им найти близнецов. Тем временем шталмейстер узнал от своих конюхов, что Войслав, а также три лошади пропали гораздо раньше, чем предполагалось изначально. Однако конюший не решался сообщить об этом своему господину, ведь тогда Матиас либо счел бы его неблагонадежным, либо решил бы, что шталмейстер состоял в сговоре с Йоханной и Карлом. Гретель тоже не видела причин указывать кому-либо на то, что за весь день близнецы так и не забрали с кухни еду. Вместо этого молодая служанка тайно молилась за близнецов и просила Деву Марию всячески им помогать.

11

Несколько дней Йоханна, Карл и Войслав избегали главных дорог и не раз меняли направление, чтобы ввести в заблуждение преследователей. Кроме того, они не останавливались на постоялых дворах или в гостиницах, а спали под открытым небом и питались тем, что захватили с собой. Однако спустя какое-то время беглецы доели окорок, а хлеб им теперь приходилось размачивать в воде, ведь он стал твердым как камень.

Когда вечером они разбили лагерь на лесной поляне, Карл задумчиво посмотрел на сестру:

– Завтра нам придется пообедать в гостинице – или ты собираешься украсть курицу из крестьянской усадьбы и зажарить ее?

– Если мы попытаемся украсть курицу, собаки наверняка поднимут лай и за нами устроят погоню. Думаю, мы уже достаточно далеко от Аллерсхайма и можем зайти в таверну, – ответила Йоханна, радуясь тому, что скоро снова будет спать в кровати и мыться горячей водой.

– Пан Кароль, как далеко мы отъехали от Аллерсхайма? – спросил Войслав.

Карл неуверенно покачал головой:

– Не знаю точно, наверняка около десяти миль. Я хочу вернуться на торговый шлях, чтобы узнать, где именно мы находимся. До сих пор мы ориентировались только по солнцу, следовательно, можем оказаться на пути как в Прагу, так и в Дрезден.

– До Польши можно добраться через оба эти города, – вставила Йоханна.

Для нее не имело значения, по какой именно дороге ехать, лишь бы в конце пути оказаться на родине матери.

В отличие от нее Карл волновался, выбирая город. Дрезден был столицей еретической Саксонии и поэтому не внушал ему доверия. С другой стороны, монах Амандус и католическая церковь не имеют там почти никакого влияния. Это могло означать неприятности со стороны еретиков, но в то же время обещало безопасность от преследователей. С Прагой дело обстояло иначе. Там жили добрые католики, которые, несомненно, помогли бы беглецам; с другой стороны, там правил Леопольд Первый, который, как император Священной Римской империи, был сюзереном Матиаса. Если бы кто-нибудь узнал их с сестрой в Праге, они оказались бы в опасности.

Когда Карл рассказал Йоханне о своих мыслях, она посмеялась над ним:

– Ты ведешь себя так, будто мы принц и принцесса одного из княжеских домов. Клянусь тебе, что его величество император и не догадывается о существовании Аллерсхайма. Даже если наш брат отправит гонца в Вену, к тому времени, как тот доберется, мы уже давно будем в Польше и, таким образом, окажемся в безопасности, прежде чем хоть одна ищейка успеет нас выследить.

– Матиасу не нужно посылать гонца в Вену, достаточно отправить его к князю-епископу в Бамберг, а уже оттуда разошлют курьеров во все крупные города, – возразил Карл.

Йоханна снова рассмеялась:

– Ты действительно считаешь, что мы настолько важны для его преосвященства князя-епископа Петера Филиппа фон Дернбаха, что он станет нас преследовать?

– Мне не хотелось бы, убежав от Матиаса и Геновевы, потерпеть неудачу из-за собственной неосторожности, – ответил Карл.

– Мне тоже этого не хочется, – призналась Йоханна.

И все же она считала, что брат преувеличивает опасность. В своем регионе Матиаса считали влиятельным человеком, но всего в нескольких милях от межевых столбов Аллерсхайма его вряд ли кто-нибудь знал.

– Давай доберемся до ближайшего города и для начала хотя бы стряхнем пыль с одежды, – сказала Йоханна Карлу и одержала победу в их споре.

Вскоре они увидели с холма колокольню, которая была выше, чем обычно бывает в селах, и начали спускаться. Хотя рядом с братом Йоханна вела себя так, словно была в безопасности, на самом деле она почувствовала сильное напряжение, когда они с Карлом приблизились к городу и вынуждены были отвечать на вопросы стражей у ворот.

– Приветствую вас, господа. Как вас зовут, откуда вы родом и куда направляетесь? – спросил командующий унтер-офицер.

– Меня зовут Карл фон… – начал Карл по привычке, но его тут же прервала сестра:

– Моего брата зовут Кароль, а меня – Ян. Мы принадлежим к семейству Выборских. Мы поляки и хотим вернуться на родину.

Унтер-офицер посмотрел на близнецов и покачал головой:

– Мир тесен! Господа, несколько поляков сегодня уже пожелали войти в наш город.

– Здесь уже есть поляки?! – радостно воскликнула Йоханна. – Можете сказать нам, где они остановились?

– Не спешите, – сказал второй солдат и приподнял правую руку ладонью вверх, как будто что-то взвешивая.

Карл правильно понял этот жест и дал мужчине монетку. Сунув ее в карман, солдат улыбнулся и указал свободной рукой на город:

– Если я не ошибаюсь, господин Колпацкий со своими спутниками сегодня будет ночевать в «Адлере».

– Спасибо! – ответил Карл и узнал у стражников дорогу к упомянутой гостинице.

12

«Адлер» оказался внушительным зданием, расположенным прямо возле рынка. Во двор как раз въехала карета и стала так, что почти полностью перекрыла подъезд к гостинице. Карлу, Йоханне и Войславу пришлось спешиться и повести лошадей под уздцы, чтобы протиснуться мимо. Из кареты вышла молодая дама. Она посмотрела на странников и с насмешливой улыбкой обратилась к своему спутнику:

– Мой дорогой Хауэнштайн, не можете ли вы ответить мне, что это за люди? Они так забавно выглядят!

«То же самое я могу сказать и о тебе», – подумала Йоханна. Несмотря на то что эта женщина путешествовала, на ней был сюртук и платье, присобранное спереди, чтобы подчеркнуть нижнюю юбку с кружевной отделкой. При этом на юбке, а также на воротнике и рукавах сюртука были нашиты многочисленные ленты. Чтобы защититься от уличной пыли, сверху дама набросила дорожный плащ, который подала ей горничная.

– Моя дорогая кузина, это, должно быть, поляки. Этот дикий народ, живущий на востоке, почти так же ужасен, как османы; впрочем, я все же предпочитаю поляков, – ответил Хауэнштайн, протягивая женщине руку, чтобы отвести ее в гостиницу.

– Тупая корова! Да и спутник ее не лучше вола, пасущегося на лугу, – выругалась Йоханна по-польски, поскольку не хотела, чтобы кто-нибудь, кроме Карла и Войслава, ее понял.

Карл ей не ответил.

– Можешь ли ты сказать, что это за люди? – обратился он к одному из работников гостиницы.

– Да, могу, – ответил мужчина, но продолжил лишь после того, как Карл дал ему монетку. – Это фрайхерр фон Хауэнштайн из Австрии и его кузина. Они едут в Богемию к родственникам.

– В таком случае мы должны направиться в Дрезден, чтобы больше с ними не встречаться, – сказала Йоханна.

Она снова не получила ответа, потому что Карл отправился за Хауэнштайном и его спутницей, а Войслав решил позаботиться о лошадях. Йоханна на мгновение задумалась, не помочь ли мальчику, но тут к ним подошел работник гостиницы и повел лошадей на конюшню.

– Позаботься о том, чтобы их напоили и накормили, проследи, чтобы им положили достаточное количество овса! – все еще по-польски крикнула Йоханна Войславу, а затем тоже вошла в гостиницу, где Карл уже вел переговоры с хозяином.

Увидев сестру, Карл повернулся к ней с обеспокоенным видом:

– Этот добрый человек говорит, что все комнаты заняты. Возможно, нам придется поискать другое место для ночлега.

Хозяин гостиницы поднял руки:

– Я не это имел в виду. Просто я могу предложить господам лишь одну свободную комнату над конюшней. Но вам придется разделить ее со своим слугой.

– Конюшня – подходящее место для таких людей, – раздался голос знатной дамы.

– Вы абсолютно правы! – подхватил ее спутник.

Йоханне очень хотелось сказать этой парочке, что она о них думает, но девушка решила промолчать, зная, что как дети свободного имперского графа Карл и она были выше по происхождению, чем простой фрайхерр и его родственница.

Тем временем Карл обдумывал ответ. Хотя Войслав был еще мальчиком, а он сам – братом-близнецом Йоханны, ночевать в одной комнате им было бы неприлично. Даже в старой башне Аллерсхайма у каждого из них была своя спальня. Но поскольку отказ мог возбудить подозрения, Карл наконец кивнул:

– Мы займем эту комнату. Но сейчас нам хотелось бы перекусить. Мы проголодались.

– Да, это так, – подхватила Йоханна.

Их припасы постепенно сокращались, и теперь ей хотелось наконец-то съесть чего-нибудь, кроме черствого хлеба и сала.

– У вас есть суп? – спросила она у хозяина.

Тот усердно закивал головой:

– Если желаете, можете заказать очень хороший фасолевый суп.

– Нас это устроит, – ответила Йоханна и стала искать свободное место.

Однако единственный незанятый стол находился рядом с тем, за которым устроились Хауэнштайн и его кузина. Йоханна все равно села за стол, заказала кувшин вина и огляделась по сторонам. Но вскоре ее внимание снова привлекла парочка по соседству.

– Мой дорогой Хауэнштайн, надеюсь, вы не станете есть фасолевый суп. Мне будет крайне неудобно, если завтра в карете вы начнете издавать неприятные звуки и еще более неприятные запахи.

Как раз в этот момент горничная поставила перед Йоханной и Карлом две тарелки супа.

– Нам нужна третья порция для нашего слуги, – сказала ей Йоханна.

– Сейчас принесу, – ответила горничная и снова исчезла.

– Хауэнштайн, куда вы меня привезли?! – возмущенно воскликнула дама. – Я не собираюсь оставаться в этой забегаловке, где прислуга сербает суп.

– Эй, хозяин, у вас не найдется отдельного зала? – спросил ее спутник.

– Разумеется, найдется. Господа, пожалуйста, следуйте за мной. – Хозяин гостиницы низко поклонился Хауэнштайну и его спутнице и повел их наверх.

Йоханна смотрела им вслед, качая головой, пока ее внимание не привлекли другие постояльцы гостиницы. Она взглянула на троих парней; ни одному из них не могло быть больше двадцати пяти лет. Все они были одеты в сюртуки до колен, под которыми виднелись жилеты и рубашки с широким шелковым воротом. Кожаные штаны были присобраны на коленях, и над высокими сапогами выглядывали чулки из тонкого шелка. Так в этих краях могли одеваться только дворяне, и Йоханна уже готова была постричь их под одну гребенку с Хауэнштайном и его спутницей, но тут один из молодых людей негромко спросил у своих товарищей по-польски:

– Неужели это действительно наши соотечественники?

– Если вы поляки, то это так, – ответила Йоханна на его родном языке. – Кароль и Ян Выборские. Приятно познакомиться!

Когда ее мать была еще жива, Йоханна постоянно разговаривала с ней по-польски, а затем продолжала практиковаться с Карлом, чтобы не забыть язык. И все же девушка говорила с акцентом, который молодые люди никак не могли распознать.

– Казимеж Колпацкий к вашим услугам! А это мои друзья, Бартош и Тобиаш Смулковские. Мы втроем учились в Париже, а теперь возвращаемся домой, чтобы приступить к службе у князя Любомирского.

– Нашему другу Казимежу повезло, ведь за ним уже закрепили должность секретаря княгини, в то время как нам с Бартошем приходится лишь уповать на то, что мы сможем достойно проявить себя перед князем, – сказал Тобиаш Смулковский и указал на свободные места за их столом. – Подсаживайтесь к нам! Ваш слуга может поесть вместе с нашими в конюшне.

На самом деле Йоханна не хотела обращаться с Войславом как с обычным слугой, но желание узнать побольше о Польше заставило ее принять приглашение. Карл присоединился к сестре, после того как попросил горничную как следует позаботиться об их спутнике.

– Так, говорите, вы учились в Париже? – спросила Йоханна, чтобы подтолкнуть молодых поляков к разговору.

– Да, – подтвердил Колпацкий, а Бартош Смулковский с гордостью добавил, что все трое окончили учебу с отличием.

Какое-то время молодые люди рассказывали о жизни в Париже. Йоханна была не уверена в том, что их рассказы соответствовали действительности, однако не подавала виду и продолжала слушать, лишь время от времени вставляя слово.

Колпацкий и его друзья были удивлены, встретив близнецов в польских национальных костюмах. Кроме того, Йоханна и Карл показались им слишком юными для того, чтобы путешествовать в одиночку.

– А сколько вам лет? – спросил Бартош через некоторое время.

– Восемнадцать, – ответила Йоханна, умолчав о том, что до их восемнадцатого дня рождения оставалось еще два месяца.

– Вы смельчаки, раз путешествуете без опытного проводника, – заметил Колпацкий.

– Я и мой брат сами можем о себе позаботиться, – снова ответила Йоханна, потому что Карл чувствовал себя неловко в обществе старших парней.

Когда принесли еду, разговор немного угас. Йоханна понимала, что нужно удовлетворить любопытство поляков, поэтому, воспользовавшись паузой, выдумала историю о том, что они с Карлом были в гостях у родственников и теперь возвращаются на родину.

– Ваши родственники отпустили вас без проводника? – удивился Тобиаш.

– Конечно же, сначала мы ехали в сопровождении проводника, – солгала Йоханна. – Однако, пока мы гостили, он заболел и умер. Поскольку не нашлось никого, кто мог бы занять его место, мне и моему брату пришлось отправиться в путь одним.

– Смелое решение! – заметил Колпацкий.

– Мы надеялись на встречу с земляками. – Карл попытался улыбнуться, но вместо улыбки получилась гримаса.

– Польша большая, – с легкой насмешкой сказал Колпацкий. – Куда именно вы держите путь? Вам не поможет встреча с кем-то, кто едет в Варшаву, если вам нужно попасть в Краков или во Львов.

– Мы направляемся в Выборово. Наш дедушка – хозяин тамошних земель, – сообщила Йоханна.

Казимеж Колпацкий удивленно посмотрел на нее:

– Это, случайно, не старый Жемовит Выборский?

– Да, он самый.

Йоханна уже вздохнула с облегчением, услышав, что Казимеж знает их деда, но поляк с сожалением покачал головой:

– Чтобы попасть к пану Жемовиту, вам придется отправиться на небо, а путь туда вам не укажет даже папа римский.

– Неужели наш дедушка умер?! – испуганно воскликнул Карл.

– Пал в бою. Татары захватили его город, и никто не смог прийти пану Жемовиту на помощь. Он погиб вместе со своим сыном. По крайней мере, так написал мне мой двоюродный брат Михал. Во время битвы с султаном мы потеряли бóльшую часть Подолья.

– Что же нам теперь делать? – в ужасе спросил Карл у Йоханны.

Его сестра уставилась на Колпацкого, отчаянно пытаясь сдержать неистовый поток мыслей, проносящихся у нее в голове. Одно для девушки было совершенно очевидно – вернуться в Аллерсхайм они с Карлом не могли.