Текст книги "Игла в сердце"

Глава 9
Визажистка Светлана

– Ой, да какая подруга! – закричала девушка. – Клиентка! С клиентами надо дружить, особенно с денежными. – Она расхохоталась. – У вас ведь тоже клиенты, сами все понимаете. Никогда в жизни не видела живого частного детектива!

Она бесцеремонно рассматривала Шибаева, и он подумал, что девушка сейчас даст ему пару советов, как избавиться от отеков после загула, а также поделится рецептами омолаживающих масок. Он вдруг вспомнил свою бывшую, Веру, имевшую привычку по выходным расхаживать по квартире в ночной сорочке, с кружочками огурца на лице, и ухмыльнулся, поздравив себя в очередной раз, что все! Свободен. Правда, вместо Веры у него теперь Алик Дрючин, который назидает и зудит, зато до огурцов на физиономии пока еще не додумался. Кроме того, его всегда можно послать, если достанет.

– А кто вас нанял? Владимир Андреевич?

Девушка смотрела на него наивными широко раскрытыми глазами маленькой девочки. Яркая, с раскрашенным лицом, с пышной белой гривой, с ногой, закинутой на ногу, – ходячая реклама спа-салонного сервиса и европейского стандарта собственной персоной. Визажистка Светлана Решетникова. Он пригласил ее в кафе рядом с «Афинами», где она трудилась с десяти до четырех, намереваясь расспросить об Инге.

– Я видела его всего один раз, интересный мужчина. Он что, думает, что Инга… – она запнулась.

– Нет, – Шибаев поспешно вклинился в паузу. – Со мной говорила сестра Инги Федоровны…

– А! Старая дева! – перебила Светлана. – Знаю. А чего это ей неймется? Инга всегда над ней смеялась. Говорят, она умерла от снотворного, не могла спать и глотала все подряд. Правда, еще говорят, что самоубийство, но лично я не верю. С какого перепугу? Помню, около года назад вот так же умерла жена Гусятского Мара, от передоза, только не снотворным, а какой-то жуткой дрянью, потому что ее неудачно накачали ботоксом, и Макс завел себе новую, вот она и… – Светлана прищелкнула языком. – А Гусятский, старый козел, на похоронах рыдал как ребенок, а через два месяца женился. Ну не гад? А вот Ленка Крищенко, наоборот… Ой, это такая умора! – Она расхохоталась. – Вы себе не представляете! – Она схватила его за руку…

Шибаев опешил от обрушившегося на него каскада пикантных подробностей семейных скандалов и любовных похождений уважаемых столпов общества, а также ботоксных тайн первых городских красавиц. Непосредственности ей было не занимать. Она сыпала фамилиями людей, о которых он не имел ни малейшего понятия, и в какой-то момент ему показалось, что она его дурачит, уводя от темы. Он ошибался, разумеется, – ей просто нравилось болтать. Он ей тоже нравился – высокий накачанный парень, да еще и частный детектив! Романтика.

– Светлана, вы не могли бы рассказать о вашей клиентке?

– Да, да, я понимаю! Вас интересует Инга. Значит, так. Я знала ее пять лет и часто бывала у них в доме. Шикарный дом, шикарный кооператив, круглосуточная охрана. Ее муж – какой-то не то строитель, не то мебельщик, все своими руками. Мы с девочками часто собирались, его никогда не было дома. Он, по-моему, вообще живет где-то в другом городе, вроде Зареченск, там у них бизнес. Инга все время была одна, но он ни в чем ей не отказывал. Между нами, – Светлана понизила голос, – я думаю, у него кто-то есть там, в Зареченске. Вы же понимаете, что мужчина не может один. Женщина может, если есть деньги, а мужчина не может.

– Если есть деньги? – повторил Шибаев. – Какое отношение…

– Ну как же! Если есть деньги, можно пробежаться по бутикам и отвлечься. Мы с Ингой часто устраивали шопинг, а потом где-нибудь ужинали, – она вздохнула. – Хорошо было…

– Получается, вы все-таки дружили?

– Ну как вам сказать… Она любила показать, что она – это она, а я – это я. А я подыгрывала, понимаете? Богатые клиентки на улице не валяются. Не ссориться же с ней, считает себя звездой – и пожалуйста, не жалко. Между нами, Инга была не очень… умной, что ли. Сначала за спиной папочки, потом за спиной мужа, учиться не надо, расти не надо, работать тоже, все есть… Я, например, рабочая лошадка, у меня спонсора нет, все сама! И не замужем, между прочим. – Она стрельнула в него взглядом.

Шибаев кивнул, что принял к сведению, и спросил:

– Кто бывал у них в доме, кроме вас?

– Бывали Зина Тканко, Лиля Зварич… Кто еще? Таня Милованова. Это постоянные. Еще всякие одноразовые. Мила Гречко оказалась пьющей, больше не звали. Эльку… фамилию не знаю, тоже. Материлась ужас как! Я понимаю, иногда ввернешь по делу, но чтобы на каждом шагу… Все вроде.

– Что вы можете сказать про их домработницу?

– Виту? Ничего. Знала свое место, незаметная. Инга, конечно, ее гоняла, а той по барабану. Глазки опустит, ручки сложит и молчит. Иногда я думала, что она издевается над Ингой, понимаете? На самом деле оказалась темной лошадкой, обокрала их. Украла бриллиантовый браслет и кольцо, ну ее и погнали. Давно, еще в начале лета.

– Понятно. Инга увлекалась магией?

– Магией? Не, ну как… Устроили однажды спиритический сеанс, для прикола. Вызывали Казанову…

– Кого?

– Казанову. В смысле его дух. Задернули шторы, запалили свечки. Еще крупу рассыпали по столу, поставили святую воду – я принесла из церкви. Зинка стала читать заклинание из Интернета.

– Вы в это верите? – не удержался Шибаев.

Девушка пожала плечами.

– Инга вроде верила. А я… – Она снова пожала плечами. – Говорят, работает, если правильно все сделать. Точно, работает! – вдруг воскликнула она. – Не успела она дочитать, как вдруг звонок в дверь! Ужас! Лилька как заорет! Мы прямо застыли, смотрим друг на дружку… А тут вдруг снова звонок. Инга на меня смотрит, кивает, лицо белое. Ну, я и пошла открывать… Хохоту потом было!

– Кто же это был?

– Газовщик. У них в районе была утечка газа, вот он и пришел проверить.

– Когда это было, не помните?

– В конце июля вроде. Точно! Двадцать шестого, у меня еще выходной был.

– Как он выглядел, рассмотрели?

– Обычный парень, в синем комбинезоне и кепи, с чемоданчиком. В темных очках. Я не присматривалась.

– Высокий? Низкий? Толстый?

– Не очень высокий, худощавый, в кожаных перчатках… Я еще подумала, интеллигент, в перчатках работает. Наверное, студент.

– Голос?

– Низкий, хрипловатый. Да он и не говорил ничего, пару слов всего. Инга попросила проводить его в кухню, там газовые трубы. Он там возился, стучал… Минут сорок. А что?

– Скорее всего, ничего. Скажите, Светлана, вы когда-нибудь это видели? – Шибаев развернул сверток с куклой.

– Что это? – Девушка отпрянула. – Господи! Ну и жуть! Это же… кукла на смерть! Никогда не видела. Гадость!

– Вы на ваших магических сеансах…

– Ни за что! – Она прижала ладони к груди. – Что вы, это же черная магия! Это страшно! – Она перекрестилась.

…Он проводил ее до работы, и они расстались. Было видно, что ей не хочется уходить…

Глава 10
Глубокое погружение

Официантка Надя на повторной беседе с капитаном Астаховым очень удивилась при виде куклы и сказала, что никогда ее раньше не видела и это «тихий ужас».

– Не было ее там! – заявила она с уверенностью. – Честное слово! Я бы заметила, я чуть не каждый день пыль вытираю, ее точно не было.

– Когда в последний раз? – спросил капитан.

– В тот день я отпросилась, мама в больнице, а накануне вытирала. Хозяйка очень следила. Не было там ничего, я бы заметила.

– То есть за день до убийства вы вытирали на полке пыль и куклы там не было?

Надя замялась.

– Ну, может, раньше вытирала, – сказала, наконец. – Понимаете, сейчас лето, много людей. Может, не успела…

– Когда именно, не припомните?

Надя задумалась. Потом сказала:

– Наверное, в понедельник, у нас всегда после выходных много уборки…

– То есть четыре дня назад?

– Получается…

– Что это такое, по-вашему?

Что это такое, Надя, разумеется, прекрасно знала. Все знают, кино смотрят, да и народная молва не дремлет.

Она понизила голос до шепота:

– Это подклад на порчу и сглаз. Черная магия. Сделают куклу, воткнут иголки и подложат сопернице, и она умрет страшной смертью. Сейчас все так делают.

– Умрет страшной смертью, – повторил капитан Астахов. – Какой это?

– Ну… по-всякому, – ответила Надя уклончиво. – Под машину попадет или так… – Она кивнула на подсобку. – Или сердце схватит.

Капитан ухватился за слово – «соперница», но Надя сказала, что имела в виду врага вообще.

Капитан попросил описать постоянного посетителя… как его?

Николай Ильич, кажется?

– Ага, Николай Ильич. Видный мужчина, всегда в костюме, с платочком на шее. Интеллигентный, сразу видать. Духи дорогие, как зайдет, сразу на весь зал. И еще маникюр. Честное слово! И перстень с печаткой, вот здесь, – она выставила средний палец левой руки. Капитан подавил ухмылку. – Музыкант из филармонии. И всегда принесет цветочек, красную розу. Тут рядом цветочный магазин. И руку поцелует. Алевтина Андреевна прямо вся расцветала, когда он приходил. Куда там Вячеславу Ивановичу! Нет, вы не подумайте, он хороший, но простой, понимаете. А Николай Ильич – птица высокого полета. Хозяйка часто плакала, он хотел продать кафе.

– Кто, по-вашему, мог это сделать? – капитан кивнул на куклу.

– Ой, да откуда же я знаю! – воскликнула Надя. – Если вы думаете, что это я… Клянусь, не знаю! Алевтина Андреевна была строгая, конечно, но работа хорошая, чистая. Ну что вы! А теперь мне куда? Хозяин продаст кафе, дай бог, чтобы новый не выгнал. Кто убил, тот и сделал. Подложил, а потом убил.

– Зачем?

– Ну, так же всегда делают! Напугать перед смертью.

«Всегда так делают» и «напугать перед смертью»… Продукт сериальной промывки мозгов.

– Как по-вашему, кто-то из посетителей мог подложить куклу? Возможно, были недоразумения или конфликты?

Надя пожала плечами:

– Ничего такого не было. Кто ж мог? Может, случайно? А еще знаете, как бывает? Кто-то уронил, а другой поднял и положил на видное место. Тот, кто потерял, вернется и сразу увидит. Может, кто-то уронил, а другой посетитель поднял и положил на полку.

– У вашей хозяйки были враги?

Надя снова пожала плечами.

– Она не говорила, может, и были. Я работаю недавно, всего год. Алевтина Андреевна никогда не делилась, я против нее никто. Раньше я работала в пекарне, там хозяйка была свойская, мы все про нее знали, собирались на праздники, смеялись, пили шампанское… Как родные. А здесь не так. Алевтина Андреевна меня на «вы», аж мороз по коже, не привыкла. Было бы куда, ушла бы, честное слово. Да куда ж уйдешь? Работы сейчас хорошей не найти.

– Вам известно, кто работал в кафе до вас?

– Радда Станиславовна – это подруга хозяйки – как-то сказала, что была какая-то, но уволилась, вроде переехала куда-то. Я ее никогда не видела.

– Радда Станиславовна часто приходила в кафе?

– Часто. Они с хозяйкой сидели и пили кофе, а потом шли по магазинам, у нас вся улица торговая. Она учительница, целое лето каникулы.

– А муж часто приходил?

– Вячеслав Иванович? Почти никогда не приходил. Хозяйка однажды по телефону просила его приехать, помочь надо было, а он вроде отказал – негде припарковаться. У него большой черный фургон. А я так понимаю, что просто не захотел. Вообще-то они не очень… как я понимаю. Иногда по телефону Алевтина Андреевна ему выговаривала…

…Радда Станиславовна Носик, подруга жертвы, громко рыдала, сморкалась в салфетку и была уверена, что Славик теперь непременно продаст «Бонжур».

– Теперь, когда Алечки нет… Какой ужас! Такой человек, такая женщина, у меня никогда больше не будет такой подруги, еще со школы, извините за выражение! Всю школу за одной партой… Это все из-за кафе, Славик хотел продать, а Алечка ни в какую…

– Вы думаете, он причастен? – спросил капитан Астахов.

– Причастен? – с недоумением повторила Радда Станиславовна. – В смысле, убил? Ну что вы! Слава мухи не обидит, между нами, если честно, он побаивался Алечку, она женщина строгая, сказала – отрезала. Слава из провинции, а у Алечки папа – профессор, между прочим, книги писал. Они были очень разные. Алечка говорила, что из Славы бизнесмен как из… – Она запнулась. – Одним словом, так себе. Он работяга, понимаете? Хороший нормальный человек из простой семьи, отец – механик, мать – санитарка. И он тоже начинал механиком, а потом подсобрал денег и по случаю очень удачно купил мастерскую. Он старался, понимаете? Даже на частные курсы недавно записался, но ничего не помогло, дела все хуже. А пять лет назад Слава сделал Алечке подарок на юбилей свадьбы – вот это вот кафе. А теперь кризис, все такое… Между нами, оно совершенно не приносит дохода. И Слава давал деньги на ремонт, на дизайнера, на мебель, а теперь денег нет, и он попросил продать. Он мне жаловался, просил, чтобы я с ней поговорила, уверял, что это временно, а потом он купит новое. Теперь точно продаст, и мой Рудик снова останется без работы. Ну, я пыталась, но Алечка сказала – только через мой труп! – Радда ахнула и замолчала.

Капитан спросил, чем занималась ее подруга до покупки кафе. Оказалось, работала в мэрии, в антимонопольном отделе. Прекрасная работа! Но оттуда пришлось уйти… Женщина понизила голос, и капитан насторожился.

– Понимаете, там была какая-то некрасивая история… Недоразумение с помощницей Алечки. Она ее уволила, а та написала жалобу, и Алечке пришлось уйти. Подробностей не знаю. Алечка очень переживала, у нее началась депрессия, и Слава купил ей это кафе.

Она, конечно, знала подробности, не могла не знать, и капитан подумал, что история, видимо, была действительно некрасивой. Он сделал отметку в блокноте и спросил о возможных врагах жертвы.

– Враги? – удивилась Радда. – Господи, ну какие враги! Не было у нее врагов, я все про нее знаю, мы вместе еще со школы.

– Вам знакома эта вещь? – капитан достал из ящика стола куклу. – Это могло принадлежать вашей подруге?

– Что это? – женщина присмотрелась. – Кукла? Господи! Какой ужас! Откуда это? Никогда раньше не видела. Вы думаете, что Алечка… Нет! Алечка этим не увлекалась, она бы никогда не стала держать это у себя. Вы думаете, это порча? Черная магия? Ее хотели извести?

На вопрос об официантке, работавшей до Нади, она сказала, что действительно была, звали Катя, кажется, но уволилась, так как вышла замуж и уехала в другой город.

Про поклонника Николая Ильича Алечка ей рассказывала, но, «как вы понимаете, ничего серьезного». Алечка таких вещей не одобряла. Вроде музыкант из филармонии, первая скрипка, лауреат, принес как-то два билета на концерт, и они с Алечкой пошли вдвоем. Алечка их познакомила, она видела его всего один раз. Очень достойный мужчина…

…Рудольф Носик, Рудик, сын Радды Станиславовны, вернувшийся из похода, ничего толком о хозяйке не знал и был далек от ее семейных проблем, ничего подозрительного не замечал, телефонных разговоров не подслушивал, постоянных клиентов не помнил. Парень дрейфовал на своей волне. Старики и старухи после тридцати его не интересовали. Куклу, утыканную булавками, он никогда не видел, но прекрасно знал, что такое вуду и зачем таких кукол вообще подбрасывают. Считал это дело несерьезным и типа «приколом», потому что нормальный человек на самом деле в эту дурацкую «лабуду» и «отстой» не верит. Он, к примеру, не верит, хотя любит фэнтези. Раньше этой куклы вроде не было, но он особенно не присматривался, может, и была, хотя среди кружек она смотрится как бы не очень креативно. Девчонки, правда, верят, но он думает, что больше, чтобы повтыкаться, потому что ну не может нормальный человек… И так далее. Хотя, может, и верят в реале. В Интернете полно всяких ведьм, консультации даже по мобиле. Кто-то же к ним обращается. А можно даже не обращаться, а самому, там полный инструктаж.

Он серьезно смотрел на капитана выпуклыми карими глазами; виски его были чисто выбриты, на макушке торчал хохол, а на груди висели проводки от наушников; на черной футболке был изображен серебряный череп. Капитан Астахов только вздыхал, рассматривая парня: племя младое, незнакомое, как сказал поэт…

Тетя Паша, спец по бутербродам, только плакала и громко сморкалась в бумажную салфетку. Переживала – куда ж она теперь, потому что кафе как пить дать продадут. Алевтина Андреевна была строгая, выговаривала за любой просчет, все видела, заставляла переделать. Останься после работы и переделай! Задаром. Но все равно хорошо было, а сейчас куда? В ее-то возрасте! Она снова принималась плакать. На вопрос о врагах и конфликтах сказала, что не припомнит ничего подобного, разве на мужа иногда кричала в телефон, а так ничего.

Никакого Николая Ильича, скрипача, среди персонала филармонии не числилось. Капитан Астахов не поленился и просмотрел персональные данные сотрудников. Николай Ильич, которого он в конце концов вычислил, оказался на самом деле Николаем Максимовичем Ильиным, завхозом, мужчиной женатым и обремененным тремя детьми; был за ним грешок при знакомстве с прекрасным полом выдавать себя за музыканта.

– Опять Коля дурака валяет? – спросил завкадрами. – Тут его дамочки без продыху бегают и скандалят. И хоть бы ума хватало не называться музыкантом из филармонии! Его же вычислить раз плюнуть. Слабость у него к музыке, понимаете?

Об убийстве Ильин слышал, и было видно, что испугался.

– Да, да, я знаю! Трагическая история! Алечка… Алевтина Андреевна была таким человеком! Такой женщиной! Необыкновенной! И очень несчастной… между нами. – Он прижимал руки к груди и преданно заглядывал капитану в глаза. Нос капитана уловил сладкий запах его парфюма.

– Несчастная? Что вы имеете в виду? – спросил он.

– Ну как же! Вы же видели мужа Алечки? Он ей не пара, они не смотрелись вместе, понимаете? Они были чужими. Типичный мезальянс.

– Она жаловалась вам на семейную жизнь?

– Нет, конечно, но я же видел! Кроме того, у него есть любовница.

– Откуда вам это известно? Вы знакомы с ее мужем?

– У них автосервис, я покупаю там бензин. Я видел его с подругой Алечки… Она как-то нас познакомила. Имя еще такое необычное… – Он пощелкал пальцами. – Радда! Точно, Радда. В парке за театром, и эта Радда плакала! А он ее утешал. Даже невооруженным глазом было видно, что они близки. Вы понимаете, о чем я? – Он наклонился через стол к капитану, и тот отодвинулся.

– Вам знакомо это? – Астахов положил перед мужчиной куклу.

– Что это? Кукла? – Он достал из нагрудного кармана очки. – Господи, ну и страшилище! Никогда раньше ее не видел. А что? Вы хотите сказать… Что вы хотите сказать?

Капитан не ответил и убрал куклу. Спросил, где он был вчера вечером. Мужчина отрапортовал, что до пяти был в «Бонжуре» и пил кофе, а потом вернулся на работу. Им доставили новую мебель, пришлось торчать здесь до десяти вечера, и у него есть куча свидетелей.

…И что мы имеем на данный момент, спросил себя капитан Астахов, подводя итоги. Мало имеем, признал. Жертва, возможно, находилась в кафе одна, когда пришел убийца. Но не обязательно. В кафе могли быть посетители. Он незаметно перевернул табличку на двери и сел за столик. Заказал кофе. Кстати, всю посуду, что была на столиках, изъяли на предмет отпечатков. Сидел, пил кофе, ждал, когда все уйдут. После чего задушил жертву. Веревку принес с собой – никто из свидетелей ее не опознал. После чего выключил свет в зале и ушел. Дверь осталась незапертой. Просто удивительно, что туда никто не сунулся. Правда, на двери висело объявление «Закрыто», но кого когда это останавливало? Подергать за ручку, разглядывая объявление, – самое то. Свет в подсобке продолжал гореть. Перед тем как уйти, убийца положил на полку куклу с воткнутыми в нее булавками. И что бы это значило? Если, конечно, это его рук дело и кукла не находилась там раньше?

Идем дальше. У любимой подруги жертвы шашни с ее мужем. Ох уж эти любимые подруги! Муж требовал продать кафе, так как проблемы в бизнесе. Он простой мужик и вряд ли стал бы подбрасывать куклу. Убить мог, а куклу вряд ли. А если бы куклы не было, спросил себя капитан. А если куклу принес не убийца, а кто-то другой? Подруга, например? Он вспомнил лицо Радды, когда она увидела куклу. Изумление, испуг… Вряд ли. И убийцей она быть не может, так как рост ее около ста шестидесяти, коротковата. Официантка Надя? Нет. Она лицо пострадавшее, так как лишилась работы. Кафе, скорее всего, будет продано. Завхоз с перстнем? А мотив? Приврать и посплетничать – да, убийство – нет, кишка тонка. И алиби в наличии. Как ни крути, убийство Алевтины Лутак на руку в первую очередь мужу.

«Узнать про скандал на бывшей работе», – записал капитан в блокноте.

Муж-убийца, подруга-любовница… Классика.

И что интересно: все опрошенные жалеют в первую очередь себя, а уж потом хозяйку…