Текст книги "Маньяк из крапленой колоды"

Глава 17

Вот что значит чувство выполненного долга! Несмотря на все переживания, отправив полицию к Паше, я уснула богатырским сном. Проснулась около полудня, вяло приподнявшись на кровати, воткнула штепсель городского телефона в розетку. Аппарат тут же зазвонил.

– Гражданка Кудрявцева? Приезжайте через час в полицейское управление по адресу… К следователю Тюнину. Не забудьте удостоверение личности.

Я по-армейски быстро оделась и пулей вылетела из дома. В результате подъехала аж на пятнадцать минут раньше. Войти или погулять по улице, остынуть? Но хорошо развитое женское любопытство, многократно увеличенное тревогой, не давало расслабиться. Я решительно вошла в здание управления, получила в окошечке у дежурного пропуск и решительно поднялась на второй этаж.

Следователь Тюнин, высокий немолодой мужчина с роскошными седыми усами, принял меня довольно сухо. Не скажу, что я ожидала увидеть накрытый стол с тортом и розами, но с ценной свидетельницей, на мой взгляд, можно было обойтись полюбезнее. Вместо этого мужчина за широким столом жестом указал мне на хлипкий стул и, не отрывая головы от какой-то бумаги, потребовал паспорт. Я подала требуемый документ и с нетерпением ждала продолжения банкета. Но следователь методично переписывал мои данные, и казалось, это все, что его интересует в этой жизни. Минут через десять у меня начали сдавать нервы:

– Гражданин Тюнин… Простите, что отвлекаю вас от важных занятий, но мне хотелось бы знать: преступники арестованы? Не сочтите меня излишне любопытной, но от их ареста зависит и моя жизнь.

Следователь наконец оторвал голову от бумаг:

– Гражданка Кудрявцева, должен вам сообщить, что Павел Носов и Николай Уфимцев вчера вечером были задержаны нарядом полиции. А теперь мне хотелось бы узнать, на каком основании вы заподозрили их в покушении на вашу жизнь.

– Интересно, а что бы вы подумали на моем месте? – не сдержалась я. – После жуткого убийства моей подруги мне звонит один из тех, кого мы с ней подозревали больше всего, и просит обеспечить ему алиби на день убийства. Через некоторое время мне перезванивает какой-то его друг, опять же, называется чужим именем, и поздней ночью приглашает меня к себе домой! По-вашему, я должна была предположить, что Гражданин Носов проникся ко мне невероятно пылкой любовью, и потому не в состоянии отложить встречу до утра?

Следователь, не отвечая, опять уткнулся в свои бумаги, но мне показалось, что он с трудом сдерживает улыбку. Через пару минут я задала вопрос, волновавший меня больше всего:

– А вы ничего не нашли на этой квартире, что говорило бы… ну, что там побывала Оксана?

– Нет. Зато на столе стояло множество спиртных напитков. Шампанское, водка, три ликера различных марок, виски, текила… Все это ждало именно вас. А теперь, увы, достанется конфисковавшим улики полицейским, – в голосе следователя явно послышалось сожаление.

– Неужто они с вами не поделятся? – вырвался у меня неуместный вопрос.

Я тут же в смущении зажала рот ладошкой. Следователь странно хрюкнул и начал торопливо чиркать что-то на белом листе. Наконец, оторвался от этого увлекательного занятия и официально заявил:

– Гражданка Кудрявцева, я вызвал вас на очную ставку с гражданами Носовым и Уфимцевым. Сейчас их сюда приведут.

– Ну и отлично, давайте сюда этих граждан. Хочу взглянуть в их честные глаза.

Гражданин Тюнин нажал на какую-то кнопку в небольшом аппаратике на столе, и через несколько минут дверь кабинета отворилась. Двое конвоиров ввели в кабинет донельзя перепуганных парней. По знаку следователя конвоиры испарились из кабинета, а парни остались.

– Садитесь, Граждане! – широким жестом следователь показал на три жалких стула, стоящие вдоль стены. Паша с подельником покосились на стулья, но продолжали стоять у двери. Следователь поднялся из-за стола и нетерпеливо повторил предложение сесть. Парни, наконец, повиновались. Тюнин уселся тоже.

– Гражданка Кудрявцева, именно этот человек, – он указал шариковой ручкой на Пашу, – просил вас обеспечить ему алиби сначала на день убийства Людмилы Головлевой, а потом на день убийства Оксаны Еремеевой?

– Да, именно этот. Причем ради алиби он готов был давать любые обещания, даже те, которые явно не мог выполнить.

– А вот этот человек, – кивок в сторону второго парня – звонил вам вчера после полуночи и приглашал приехать в гости?

– А вот тут не могу ничего утверждать. Тот, кто мне звонил по просьбе Паши, представился Максимом. Кто это был на самом деле – мне неведомо.

– Расскажите еще раз вашу историю.

Я послушно повторила свой рассказ. Следователь повернулся к стоящему на столе компьютеру, что-то торопливо набирал на клавиатуре, затем включил принтер, и через некоторое время протянул мне несколько отпечатанных листов на подпись. Я, не глядя, подмахнула бумаги. Следователь повернулся в сторону парней.

– А теперь, граждане, я слушаю вашу версию.

Версия Паши, естественно, была слегка другой. Он начла клясться мне в любви, страстной и почти неземной. И чуть ли не со слезами на глазах уверял следователя, что создание алиби – лишь предлог для того, чтобы увидеть небесное создание, не проявившее к нему никакого интереса.

– Полина, я понял, что иначе мне тебя ничем не зацепить! – взывал ко мне этот недоделанный Дон-Жуан. – Ты хотела познакомиться с красавцем Максом, я я для тебя был слишком мелок. Я попросил друга назваться Максом и пригласить тебя домой, чтобы попробовать завоевать твою любовь!

– То есть как это… завоевать? – ошалело переспросила я. – Ты что имеешь в виду?

– О, я имел… я хотел за тобой немного поухаживать. Или хотя бы объясниться. Если бы не этот невинный обман, как я смог бы донести до тебя свою любовь?

– Очень просто, с помощью бензопилы. – Ляпнула я. – Так же, как до Милочки и Оксаны.

– Да ты с ума сошла! – Буквально взвыл безутешный влюбленный. – Я бы скорее себе руку отпилил.

Я пожала плечами и вопросительно взглянула на следователя. Тот, не отрывая глаз от компьютера, протянул Паше на подпись очередную бумагу, затем снова нажал на кнопку. Через минуту в кабинете материализовались конвойные, и парней увели. Гражданин Тюнин наконец поднял на меня глаза.

– Гражданка Кудрявцева, боюсь, вы ошиблись. Никаких криминальных целей вчерашнее приглашение не имело.

– Вы что, поверили в этот бред о неземной любви?

– Вы симпатичная девушка, – улыбнулся следователь. – А эти двое были слегка под кайфом. Я думаю, мужчины хотели вас напоить, чтобы сделать более покладистой, и… гм, немного поразвлечься. Нехорошо, конечно, но ничего противозаконного. Разумеется, если бы они не прибегли к прямому насилию.

– Смотря как они собирались развлекаться. Изнасилование, похоже, еще не самое любимое их развлечение. Вы уверены, что там не было бензопилы? Или пусть даже небольшого напильника?

– Не было. Больше того, у Павла Носова есть алиби почти на все воскресенье. В три часа дня он присутствовал на слете коллекционеров старинных монет, это подтверждают десятки свидетелей.

– Но Оксана пропала около полудня. У него было три часа на расправу с ней.

– Не так уж много, если учесть обьем проделанной работы.

Меня слегка замутило. Назвать работой то, что сделали с моей подругой… Но в полиции к подобному, наверное, уже привыкли. Ладно, надо говорить по существу.

– Он мог ее сначала убить, спрятать где-нибудь, а назавтра вернуться и докончить дело.

– Нет. Экспертиза показала, что все увечья нанесены в течении нескольких часов.

– Это значит… Она была еще живая?

Наверное, если бы следователь подтвердил мою мысль, я бы вырубилась прямо в его кабинете. Но он торопливо замотал головой.

– Нет, сначала ей перерезали горло ножом.

Я глубоко вздохнула, стараясь унять выступившие слезы. У меня впереди целый день, чтобы нареветься всласть. Кое-как справившись с собой, я вопросительно уставилась на Тюнина. Но следующий вопрос застал меня врасплох.

– Игорь Поташев утверждает, что утро воскресенья вы провели вместе. Вы подтверждаете это?

– Конечно.

– Вы понимаете, что такое лжесвидетельство?

– Я не понимаю, какое отношение оно имеет ко мне.

– Я уверен, что никто не знает, где гражданин Поташев провел почти весь воскресный день.

– Между прочим, в пять вечера он вышел на работу. Думаю, свидетелей у него не меньше, чем у Паши. Все водители подтвердят факт выхода. А если вы думаете, что он бросил автобус и пошел резать девушку, поспрашивайте пассажиров. Его манера езды обращает на себя внимание. Уверена, ее запомнили все, кто имел несчастье в тот день ехать на его «Икарусе».

– Гражданин Поташев в воскресенье опоздал на работу на полчаса. Вам это неизвестно?

– Да, он очень торопился на трамвай, боялся опоздать. Но я его до остановки не провожала, не хотела с озера уходить. Поэтому понятия не имею, успел он догнать трамвай или ждал следующего. Там трамваи ходят редко, два раза в час. Так что ничего удивительного, что он на работу добрался позже.

– Полина, поймите, у Игоря Поташева было намного больше времени на убийство. Я уверен, что вы не видели его в воскресенье.

– Почему вы хотите обвинить именно его?

– Ну подумайте сами. После вашего спектакля-ловушки ваша подруга должна была насторожиться, кто бы ни позвал ее на свидание. Даже если позвонил незнакомец и представился Аленом Делоном, разве она не заподозрила бы неладное?

Я нехотя призналась, что Ксюша не была клинической идиоткой.

– Но вот если ей позвонил друг, который в курсе розыгрыша, она могла без опасений поехать с ним на прогулку.

– В ваших словах есть резон. Но вы ошибаетесь в одном. Оксана никогда не стала бы краситься и наряжаться перед прогулкой с другом. А романтических чувств к Игорю она точно не испытывала.

– Вы можете ручаться за чужие чувства?

– Да Игорек Ксюше до пупка не доставал!

– Ладно, не будем спорить. А если предположить, что с вашим другом Игорем она поехала прокатиться всего на часок, а потом без заезда домой собиралась на другое свидание? Поэтому принарядилась заранее. Это ведь многое объясняет, верно? Даже то, почему она не позвонила вам и не сообщила о следующем свидании. Просто была уверена, что Игорь Поташев вам сам все расскажет.

Я глубоко задумалась. Да, в самом деле, звучит правдоподобно. Что я могу противопоставить железной логике следователя? Свой внутренний голос, который настойчиво твердит, что Игорек не может быть кровавым убийцей? Он, конечно, псих. В голове у него не то что отдельные тараканы, а целый тараканий питомник. Но… он добрый! Тут я не могу обмануться. К сожалению, для следствия это не аргумент. А, вот что надо обязательно выяснить.

– Гражданин Тюнин, я вас что-то не понимаю. В те дни, когда были убиты Милочка и библиотекарша Елена, у Игоря есть алиби?

– А вы как думаете? – как мне показалось, в глазах следователя промелькнуло сочувствие.

– Уверена, что есть.

– Вы ошибаетесь. Оба вечера он провел дома. Причем один. Вообще-то он живет с отцом, но, как ни странно, во все «критические дни» его отец выезжал на дачу. Ну так как? Сознавайтесь же, Гражданка Кудрявцева: вы ведь не видели в воскресенье гражданина Поташева?

– Видела. – Отчеканила я. – Мы вместе загорали до четырех вечера.

– Полина, вам не страшно? – задушевно произнес следователь. – Вы не предполагаете, что стоите в списке жертв следующей?

– Нет, ничего такого не предполагаю. Очень сожалею, что лишаю вас возможности арестовать Игоря. Но ничего не попишешь, се ля ви.

– Ну что же. – Следователь поднялся из-за стола. – Действительно, тут я бессилен. Боюсь, что вы подписали себе смертный приговор. Прощайте.

Глава 18

Не помню, как я очутилась на улице после этого разговора. Кажется, довольно невежливо выдернула пропуск из руки следователя, бросилась к двери и с силой захлопнула ее за собой. Нет, какая наглость! Меня считают безумной девицей, из каких-то личных соображений выгораживающей маньяка. Расчленившего, к тому же, мою подругу и замыслившего распилить меня саму. Нет, это уже слишком!

В расстроенных чувствах я добежала до парка. Хотя на календаре значилось начало сентября, солнышко грело еще по-летнему. Я уселась на скамеечке напротив фонтана, подставила лицо теплым лучам. У Игорька нет алиби ни на одно из убийств. Ну и что? Наверняка, такого алиби нет еще у нескольких тысяч мужчин. А если подсчитать еще и провинциалов… Но глубоко в душе что-то неприятно поскребывало. Что я знаю про приятеля? Что он способен кинуться с монтировкой на человека, который перебежал дорогу его автобусу? Мы встречались много раз, но он ни слова не сказал о себе! О своих родителях, увлечениях… А, вру, довольно много говорил об общественном транспорте. И лишь однажды обмолвился о друге и его машинах.

Совсем недавно нежелание мужчины говорить о себе казалось мне безусловным достоинством. Им обладали единицы. Большинство кавалеров, только познакомившись, начинали излагать мне истории из жизни с такими интимными подробностями, которые более пристало бы поведать врачу-сексопатологу, в его уединенном кабинете. Например, вполне приличный с виду парень, строитель-монтажник, рассказал, как мать хотела женить его на дочери своей подруги. Расстелила им две кровати в одной комнате, а сама уехала ночевать к подруге. А девица времени не теряла. Не буду пересказывать, как она возбуждала несчастного и подталкивала к грехопадению, а если вкратце – она своего добилась. Строитель-монтажник некоторое время встречался с предприимчивой девицей, а потом, несмотря на настояния матери, расстался с ней. Но я-то здесь причем?

Я уже привыкла, что если не на первом свидании, то уж на втором точно, я узнаю о личной жизни нового приятеля всю поднаготную. И это касалось не только мужчин, которые за мной ухаживали, но и просто друзей. Правда, в последнем случае интимные подробности раздражали меня куда меньше. Друзья – на то и друзья, чтобы делиться секретами и поддерживать друг друга.

А вот на что рассчитывали ухажеры, представая передо мной безвольными тряпками в хищных женских ручках? Впрочем, рассказы о многочисленных победах тоже уважения к Казановам не прибавляли, хотя бы потому, что не внушали особого доверия. Да ладно, Бог с ними, с кавалерами. Поскольку никакого романа у нас с Игорьком не намечалось, я давно была готова послушать интимные подробности про его личную жизнь. Но он не торопился открывать мне душу. И лишь сегодня я это поняла.

От размышлений меня отвлек оживший мобильник. Я посмотрела на определитель – нет, такого номера не знаю.

– Привет. Ну как, по ночам спишь спокойно? – прозвучал незнакомый мужской голос.

– Кто это? – переспросила я шепотом. Ну надо же, и так нервы на пределе, так еще пугают все кому не лень.

– Тот, кого ты посадила в тюрьму. Почти на неделю.

Я молчала, не зная, что отвечать. «Очень приятно»? Как-то к случаю не подходит. Сказать, что сожалею? Особого сожаления я тоже не испытывала. В конце концов, в своих мелких неприятностях Денис сам виноват. Если уж назначаешь девушке свидание, так будь добр хотя бы «Здрасте» ей сказать. А не уезжать, едва увидев ее силуэт. Так что же ответить, может, «Айм сорри», как в анекдоте об английских лучниках? Денис истолковал мое молчание по-своему.

– Ну, что молчишь? Столько народу за решетку упрятала, что уже и вспомнить поименно не можешь?

– Ну, ты мне льстишь, не так уж их много. И дюжины не наберется.

На сей раз надолго вырубился Денис. Когда он, наконец, подал голос, в нем звучала настоящая ненависть:

– Ну что, подружку твою, слышал, на куски разрезали? Как ты думаешь, кто будет следующей жертвой?

При упоминании об Ксюше слезы было хлынули из моих глаз, но тут же высохли, как от пожара. Злость захлестнула меня так, что стало тяжело дышать. Сволочь, ох, какая сволочь! Я ведь не вредила ему специально, я просто рассказала следователю все, что знала. А он… Он упоминает бедную, мертвую Ксюшу, как сломанную куклу. Просто так, чтобы меня больнее уколоть. Ну, получай, фашист, гранату!

– А почему тебя выпустили? – как ни странно, мне удалось настолько собраться с духом, что даже голос не дрожал. – Мне следователь сказал по секрету, что убийство Оксаны к делу о маньяке отношения не имеет. Ее убил разъяренный любовник, его арестуют со дня на день. А по делу Милочки и Елены ты по-прежнему – главный подозреваемый. У тебя одного на эти дни алиби нет. Я вот думала тебе передачу принести, уже сухари подготовила. Но теперь – ни за что не понесу. Подыхай там с голоду.

– Ах ты… – Денис запнулся, пытаясь, видимо, подобрать нужные слова.

Наконец, ему это удалось, и из трубки полился такой отборный мат, что, думаю, позавидовали бы и портовые грузчики. Я положила аппаратик на скамейку рядом с собой и удивленно уставилась на него. Ну надо же, а ведь этот знаток русского устного сначала интеллигентом показался. Может, это на него так неделя в СИЗО подействовала?

Из трубки все доносилась грязная ругань. Я с интересом прислушивалась к незнакомым доселе оборотам и выражениям, заодно поглядывая на часы гадая, на сколько минут хватит компьютерщику словесного запаса. Через три минуты 25 секунд Денис начал повторятся, делать длинные паузы. Я подняла телефон и деликатно покашляла в трубку:

– Извини, не поняла ни слова. Ты не мог бы перевести все это на русский?

Словоизвержение вновь усилилось. Оказывается, в первый раз компьютерщик выложил еще не все, что знал. Я опять положила телефон на скамейку, удовлетворенно кивала в такт нехорошим словам. Надо же, как его пробрало! Ничего, это ему за Оксану. И, кстати, меня тоже нечего пугать. И так по улицам ходить боюсь. Задумавшись, я даже не сразу заметила, как поток ругательств и проклятий иссяк и заменился короткими гудками. Убедившись, что содержательная беседа окончена, я положила телефон в нагрудный карман платья, но он тут же зазвонил вновь. Неужели Денис вспомнил еще парочку новых выражений? Нет, номер вроде другой… Паша! Может, не отвечать? Урок занимательной лингвистики я уже прослушала, на фига мне повторы? Но все же я нажала «Прием».

– Ну, Полька, держись, – угрожающе-спокойно произнес Паша. – То, что сделали с твоей подругой, тебе цветочками покажется.

Он отключился. Я нервно огляделась по сторонам. Нет, за кустами давно отцветшей сирени не прятались неуловимые мстители. Однако, как понимать эту угрозу? Просто решил нервы потрепать, отомстить за свидание с СИЗО? А если нет? Неужели я все-таки вышла на маньяка, а наша полиция его отпустила еще погулять, дескать, у него на воле еще не все дела переделаны? Ну что же это твориться, люди добрые? Я теперь боюсь домой ехать! Чтобы дойти до подъезда, надо два квартала пройти по пустырю, там даже днем почти никого не встретишь. Звонить в полицию и требовать охрану – бесполезно, все равно не поверят.

Решившись, я позвонила Игорьку. Он усек проблему с нескольких слов и тут же предложил приехать. Но не раньше шести вечера.

– А что я еще три часа в парке делать буду?

– Ну зайди в кафе, походи по центру города, никто на тебя средь бела дня не нападет. Не могу же бросить автобус на произвол судьбы.

На мой взгляд, вполне мог бы и бросить, пассажиры вздохнули бы с облегчением. А может, он в доле с травматологами из нашей больницы, получает от них процент за покалеченных людей? Но этого я говорить не стала, а просто согласилась подождать парня в центре города. Сидеть все это время в парке мне не хотелось. Я встала и решительно вышла на центральную и самую оживленную улицу города.

Народ валил мне навстречу толпами. Проплывали мимо целые классы нарядных школьников. День знаний у них прошел еще вчера, но в некоторых школах его, видимо, праздновали до сих пор. Молодые люди шли парочками, группами, поодиночке… У всех, кто моложе сорока, на лицах сияли улыбки. Многие парни улыбались лично мне. Я пыталась растянуть рот в ответной улыбке, но губы сводило судорогой. Увы, несмотря на белый день и обилие народу, я не чувствовала себя в безопасности.

Снова зазвенел телефон. Решив, что это Игорек, я мигом ответила, даже не взглянув на дисплей.

– Полина? – тихий мужской голос я узнала не сразу. – Я не могу тебя забыть. Нам надо встретиться.

– Кто это? – я с ужасом посмотрела на дисплей. Нет, не знаю я такого номера!

– Ты меня не узнала? – из трубки донесся горький смех. – Впервые я увлекся девушкой так, что не могу уснуть ночами… Но она меня не узнает!

По столь высокому слогу я наконец опознала Антона. Позвать его на помощь, что ли? Но я уже вызвала Игорька!

– Когда-нибудь встретимся, – быстро пообещала я. – Не сегодня.

Я засунула мобильник в карман и зашла в магазин дорогой одежды. Примерила короткую, не ниже пупа, белую кожаную куртку на толстой подкладке, синие кожаные шорты на меху… наряды стоили, как подержанный автомобиль, но куда их можно надевать, я придумать так и не смогла. В кожаных шортах в Лесопарк не пойдешь, их можно было бы одеть на вечеринку, если бы не мех. А так вечеринку придется проводить разве что в холодильнике. Покрутившись в эксклюзивных но совершенно непрактичных нарядом перед зеркалом в примерочной, и слегка подняв себе настроение, я вновь нехотя выползла на улицу. Мне показалось, или за угол метнулась какая-то тень? Неожиданно меня пробрала дрожь. Похоже, кто-то прошелся по моей могиле.

Народ вокруг щеголял разве что не в купальниках, но мне было холодно. Ноги в легких сандаликах заледенели. Надо было одеть зимние сапоги. Вот публика бы удивилась. А уж как изумился бы следователь, у которого я побывала! Я шла, не оглядываясь, но затылок как будто сверлил чей-то тяжелый взгляд. Я пристально всматривалась в зеркальные витрины магазинов, но никого подозрительного так и не приметила. Как там пишут в детективах? Надо внезапно зайти в любой подъезд и ждать, пока преследователь войдет следом. Но я не хочу, чтобы он зашел следом. Еще не хватало столкнуться с ним нос к носу в темном подъезде!

Я кружила по улицам, похоже, целую вечность. Ноги опухли, икры ныли так, как будто я полдня занималась аэробикой. Надо бы присесть на скамеечку, вон, такая симпатичная в скверике стоит. Но, стоило мне опуститься на ее поверхность, как безумная тревога подняла меня на ноги. Мне начинало казаться, что из-за какого-то угла, из какого-то окна на меня нацелена винтовка. Вот мелькнул солнечный зайчик от оптического прицела… Я вскочила на ноги и отправилась блуждать дальше.

Надо бы перейти дорогу… Ой, кто это стоит на той стороне улицы? Мужской силуэт в темных очках внушил мне такой ужас, что я чуть не заорала. Неужели Денис? Надо бежать в другую сторону! Нет, не он, этот мужчина вообще старше раза в два. Да и вообще, что это со мной? Денис никак не может быть убийцей, когда исчезла Ксюша, он сидел в СИЗО! Похоже, зрелище в морге судмедэкспертизы подействовало на меня сильнее, чем я готова была себе признаться. Я сделала несколько шагов к пешеходному переходу, но тут меня закачало, и я чуть не рухнула на проезжую часть. Нет, переходить улицу в таком состоянии – плохая идея. Я доковыляла до стены старого деревянного дома и прислонилась к ней. В чувство меня привел звонок мобильника.

– Ну куда ты подевалась? Я уже в парке, у фонтана.

– Игорек, милый, – я уже всхлипывала. – Мне кажется, за мной следят. Я приду сейчас в парк, но к тебе сразу не подойду, погуляю кругами. Проверь, не следует ли кто за мной.