Текст книги "Путь к сердцу мужа"

Один Лизин Володя не стал считаться с присутствием этого неземного существа, а продолжал, как ни в чем не бывало разговаривать в своей обычной резкой манере. И, как ни странно, небесный взор стал все чаще останавливаться именно на нем. Огромные голубые глаза смотрели на него с ужасом и восхищением, пухлые губки приоткрывались все шире, золотистые локоны наматывались на розовые пальчики, словом весь арсенал шел в ход, но Лизин возлюбленный даже не смотрел в сторону снегурочки, и, кажется, был единственным из присутствующих мужчин, кто не поддался ее очарованию.

О, как в этот момент Лиза гордилась им. Она была счастлива, ей было даже жаль неудачливую соперницу. Та не понимала, что этого парня просто смазливой рожицей и богатым папой не возьмешь. Тут нужны еще ум, тонкий вкус, эрудиция, понимание высокого искусства, в общем, все, что Лиза с таким трудом приобрела за время общения с великим человеком. А деньги и положение в обществе он презирает, и это, девонька, тебе не поможет, с усмешкой думала она. И окончательно уверовав в свои силы, она даже вышла на кухню приготовить бутерброды, так как знала, что ее любимый, конечно же, забыл пообедать.

Когда она вернулась в комнату, в первый момент ее неприятно поразило, что снегурочка перебралась на диван, на Лизино место возле Володи, и внимательно слушает то, что он говорит. Увидев Лизу, он, однако, быстро закруглился, встал и подошел к ней.

– Что-то объяснял ей? – стараясь говорить как можно безразличнее, спросила она.

– Ха, ей объяснишь, – саркастически усмехнулся он. – Она поразительно невежественна в искусстве и, по-моему, вообще глуповата. Два слова не может связать. Так и хочется ей крикнуть, закрой рот, дура, я уже все сказал.

И наивная влюбленная Лиза поверила ему. Правда, после этого вечера они стали видеться реже, но Володя объяснил ей, что начал новую картину, главную картину своей жизни, и не может теперь тратить время на прогулки и вечеринки. Скрепя сердце, Лиза признала причину уважительной, и, вооружившись терпением, решила ждать окончания работы над шедевром. Немного удивляло ее только то, что он решительно отказывался сообщать какие-либо подробности о своей работе и к тому же страшно раздражался, когда Лиза пыталась расспрашивать его во время их немногочисленных встреч. Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что дело здесь не только в картине, а может, и вообще не в картине, но она упорно гнала от себя эти мысли. Она даже решила, что, очевидно, это нормальное поведение для гения, и все у них по-прежнему хорошо. В таком счастливом полуневедении она прожила два месяца, пока случайно не встретила Аню, девочку из компании Володиных друзей. Они поговорили о том, о сем, и вдруг та, как будто невзначай спросила:

– А ты знаешь, что твой Володя с этой Ирочкой встречается? Ну, с той, чиновничьей дочкой, что была тогда на вечеринке?

Лизу как будто по голове ударили. Она сначала даже не поняла, что ей сказали. Потом сердце тоскливо сжалось, а во рту мгновенно пересохло. Она растерялась, но, взглянув на собеседницу, увидела устремленные на нее с жадным любопытством глаза и заранее приготовленную на губах торжествующую улыбку.

Машинально, просто из гордости, она постаралась улыбнуться. Позже, вспоминая этот момент, она от души надеялась, что эта улыбка получилась не очень жалкой.

– Почему это он мой, – услышала она свой же голос со стороны. – Мы с ним просто друзья, так, общались на предмет искусства и все. Он совершенно свободен.

– Да? – недоверчиво и разочарованно протянула доброжелательница, все еще пытаясь уловить в Лизиных глазах ее настоящие чувства.

Но на короткое время той удалось взять себя в руки, и она еще некоторое время продолжала оживленно болтать. Отчаяние нахлынуло, когда они распрощались, и Лиза пошла своей дорогой, стараясь осмыслить то, что ей сказали. В голове бились одни и те же слова: «Этого не может быть, этого не может быть». Он не мог так подло поступить с ней, она же любит его, а любовью нельзя так бросаться. Кроме того, он сам говорил, что она единственная, кто понимает его, а та другая просто глупа. Ему же не о чем даже говорить с ней, а вот Лизе он говорил, что никогда еще не встречал такую умную девушку как она. Да, он так и сказал ей однажды, что умные и красивые девушки встречаются не часто, и ему повезло, что он встретил одну из них. Как она была тогда счастлива. Нет, скорее всего, это неправда, они ведь все-таки встречались в эти последние два месяца. Я должна обязательно с ним увидеться и поговорить, лихорадочно думала она, все еще надеясь на чудо. Нужно просто подумать, что сказать ему, объяснить, что она его любит, как никто и никогда не будет его любить, что нельзя так просто взять и растоптать такое чувство, наоборот, нужно ценить его, дорожить им.

Ну да, ну да, поунижайся перед ним, очень тебе это поможет, саркастически засмеялось шестое чувство. Унижение еще никому никогда не помогло. Наоборот, чтобы удержать мужчину, никогда не нужно его удерживать. Все классики так говорят, и ты сама это знаешь. Стань гордой, пошли его подальше, и тогда он пожалеет о тебе и вернется.

А если нет? Если не только не вернется, а еще и обрадуется, что я его сама отпустила, тут же пугалась Лиза.

Целую неделю она провела в ожидании его звонка. Целую неделю она произносила в уме страстные монологи, объясняла ему, как она его любит, находила убедительные аргументы, проникновенные и трогательные слова. Если бы только он позвонил или пришел тогда. Она смогла бы убедить его, что нельзя бросаться таким чувством, как у нее. Почему-то при этом она совершенно не брала во внимание, что, в общем-то, неразделенная любовь не такое уж новое явление, а существовала всегда и никогда никого особо не трогала. Через неделю она выдохлась и устала, аргументы забылись, трогательные слова стали казаться смешными и ненужными. Тогда она решила при встрече с ним хранить гордое молчание и убить его своим равнодушием. Но и на этой неделе он не пришел, а когда наконец-то появился, Лиза, уже давно переставшая репетировать про себя их встречу, совершенно растерялась и с трудом промямлила что-то неубедительное, вроде того, что она слышала, что он встречается с этой глупой папенькиной дочкой. Это почему-то сразу привело его в дикую ярость, и он в ответ наорал на нее, что не обязан ни перед кем отчитываться, и у него, возможно, есть свои соображения, что ему делать. Но, увидев, что глаза Лизы наполнились слезами, он смягчился и объяснил ей, что это всего лишь тактический расчет. Он сейчас действительно задумал целую серию картин и от ее отца зависит, сможет ли он выставить свои работы. Он, конечно, не хотел, чтоб Лиза узнала о том, что он обхаживает дочку ради папы, так как боится, что она будет презирать его, а ему бы очень не хотелось этого. Она по-прежнему единственная женщина, мнением которой он дорожит, и ей совершенно нечего волноваться. Как только он добьется своего, он тут же прекратит видеться с этой Ирой. Она ему уже давно надоела и только раздражает своей глупостью и невежеством. В общем говорил он очень убедительно, да Лиза и сама хотела ему верить, поэтому ему удалось ее успокоить. Она снова почувствовала себя избранницей и любимой. Но это чувство держалось только пока он был с ней. Когда же он ушел, сомнения нахлынули снова. Она стала вспоминать, как он говорил. Почему-то он не смотрел ей в глаза, каждую минуту раздражался, а поцеловал ее только один раз, когда уходил, и то как-то торопливо, без всякой нежности.

Снова она страдала несколько недель. Правда, теперь он время от времени звонил ей, рассказывал, как продвигаются его дела, но когда забежал, пробыл всего полчаса. Лиза была в полном недоумении. Если она не нужна ему, зачем он приходит, а если он все еще ее любит, почему так редко приходит. Она хотела верить ему, но в глубине души все сильнее чувствовала, что обманывает себя и что зря надеется. Скорее всего, все кончено, но как тяжело в это поверить.

Потом он приходил к ней еще несколько раз, иногда злой и сердитый непонятно на кого. В такие дни Лиза не могла задать ему даже самого простого вопроса, он сразу начинал орать на нее, обличать женщин, которые являются по своей природе собственницами и не могут понять, что у мужчин бывают и другие интересы, кроме любви. После таких встреч оскорбленная Лиза, собрав все свои душевные силы, решала покончить с ним и в следующий раз сразу же сказать ему об этом. Но в следующий раз он приходил совершенно несчастным, просил у нее прощения, старался быть нежным, и она прощала его, и ее мучения продолжались. Но однажды он пришел с особенно виноватым видом и еще с порога объявил ей, что он подлец, но он много думал о жизни и понял, что другого выхода у него нет. Он вынужден продаться, он вынужден жениться на этой дурочке ради своего искусства. Но это временно, он не собирается мучаться с нею всю жизнь. Как только он хоть чего-нибудь добьется и его имя станет известным, он уйдет от нее. Что он может сделать, если жизнь так устроена, что просто трудом и талантом ничего не добьешься. Нужно ловчить, хитрить, приспосабливаться. В общем, он еще долго разглагольствовал на эту тему перед окаменевшей от горя Лизой, а потом ушел навсегда, как тогда подумала она. Несколько недель Лиза провела в отчаянии и слезах, выслушивая бесконечные утешения и призывы быть гордой от верной подруги Эльвиры.

Но когда она, наконец, хоть немного стала успокаиваться, он вдруг явился снова. Чуть ли не рыдая, он стал рассказывать ей, какую глупость он совершил, женившись на женщине, которая совсем его не понимает, а тем более ничего не понимает в искусстве. Она, видите ли, считает, что талант это глупости и что ему лучше всего стать чиновником в министерстве. А если уж он хочет остаться художником, то выгоднее всего оформлять дорогие рестораны или рисовать иллюстрации к книгам. Но он уйдет от нее. Пусть он будет нищим, как Модильяни или Ван Гог, но он не изменит своему дару. Ведь именно сейчас он нашел себя и уже пишет картину, о которой мечтал всю жизнь. А он задумал целую серию, и, возможно, толпа не поймет его искусства, но знатоки оценят его. И первой, кого он позовет посмотреть его полотна, будет Лиза, потому что из всех женщин только она способна понять живопись вообще и его в частности. В общем, проговорив в общей сложности час и снова пробудив в сердце Лизы робкие надежды и жалость к нему, он опять исчез почти на месяц. Общие знакомые, которых Лиза как бы невзначай спрашивала, донесли ей, что жену он не бросил, а наоборот, все-таки позволил тестю пристроить себя на какое-то хлебное место и неплохо зарабатывает.

Через месяц он явился снова, и в ответ на робкий вопрос Лизы о его работе, начал кричать на нее, что она просто глупа, если не понимает, как ему тяжело. Это временная работа, ему нужно просто подсобрать денег, чтобы уйти от жены и заняться своими картинами всерьез. Накричавшись вдоволь и излив душу, он снова исчез, предварительно взяв с Лизы обещание, что она будет ждать его, так как она единственная, кто его понимает, и так далее и тому подобное.

Это безумие продолжалось почти год. Он регулярно прибегал к Лизе оправдаться за свою измену настоящему искусству. Она продолжала утешать его, ободрять и ждать, когда он уйдет от жены и вернется к ней. Наконец кто-то сказал ей, что у него родился ребенок. Это был настоящий удар для нее. Одно дело, вернуть любимого человека от соперницы, другое дело, забрать у ребенка отца. Но когда при встрече она сказала ему, что им лучше, наверное, перестать видеться, так как у него теперь есть ребенок, он тут же стал ей доказывать, что творческие натуры не приспособлены для семейных радостей. Простые житейские чувства им чужды. Он не хотел быть отцом, жена обманом забеременела, чтобы удержать его. Может, это и звучит ужасно, но он не создан быть отцом семейства. Он свободный художник, он живет совсем на другом уровне, он создан, чтобы творить, а его хотят заставить менять пеленки. В общем, она опять выслушивала наборы высокопарных фраз вперемешку с потоком жалоб. И не было бы счастья, да несчастье помогло. Однажды Лиза случайно встретила его на улице с женой и ребенком. Он вез коляску, время от времени наклоняясь к малышу и осторожно поправляя ему то шапочку, то одеяльце. Он ласково улыбался младенцу и нежно чмокал ему губами, когда тот начинал кряхтеть и пытался заплакать. В общем, он вел себя как самый обыкновенный любящий папаша, а не свободный художник и выдающийся творец. Рядом с ним шла его жена, спокойная и счастливая. Она немного располнела после родов, но оставалась такой же красивой и была прекрасно одета. Лизу они не видели, а она стояла и смотрела на них, и словно пелена спадала с ее глаз. Никогда он не собирался уйти от жены. Никаких выдающихся картин он не писал и никогда не напишет. Он самый обыкновенный человек, заботливый отец и преданный муж. А к Лизе он прибегал, наверное, тогда, когда у него начинала болеть душа и мучила совесть, что он изменил своей мечте стать выдающимся художником. Эти его побеги к ней были жалкими попытками бунта на корабле, который давно уже никуда не плыл, а стоял на приколе, превращенный в модный ресторан или комфортабельную гостиницу. В какой-то момент он, видимо, почувствовал Лизин взгляд и поднял голову. Их глаза встретились. В первое мгновение он растерялся, но деваться ему было некуда, и, трусливо опустив глаза, он прошел мимо, сделав вид, что не знает ее.

Лиза стояла, глядя им вслед и, как ни странно, не чувствовала ни обиды, ни горя. Наоборот, огромное чувство облегчения и свободы начало охватывать ее. Неужели она так долго страдала и любила вот это несчастье? Вот этого вот заурядного болтуна и фанфарона она так преданно любила почти полтора года? Она смотрела на его уже немного расплывшуюся фигуру, на начинающую лысеть голову и не понимала себя. Отдать полтора года жизни кому? Какому-то ничтожеству. Но теперь все кончено. Она избавилась от этого наваждения. Лиза радостно засмеялась. Ей хотелось, как Маргарите, взлететь в небо и громко крикнуть «свободна!». Никуда она, конечно, не взлетела, но «свободна» все-таки прошептала про себя и, позвонив Эльвире, велела ей немедленно готовить стол, так как она несет бутылку вина отпраздновать одно очень важное событие.

Это было почти четыре года назад, но с тех Лиза ни в кого не влюблялась. Не потому что дала себе зарок, а просто не было в кого. Когда ей попадался очередной романтический герой, она наметанным глазом сразу определяла, что это пустышка. А настоящие мужчины, за которыми можно было бы чувствовать себя, как за каменной стеной, почему-то не встречались на ее пути. Наверное, она просто не попадала в нужное время в нужное место. А если даже и попала однажды под ноги, причем в буквальном смысле, Дмитрию Сергеевичу, то толку от этого тоже немного. Он и внимания на нее не обращает. Только вот нужно разобраться, он ей нужен просто как богатый и красивый мужчина или она влюбилась в него? А если влюбилась, тогда почему же согласилась познакомиться с таким ничтожеством, как вот этот ее жених? Наверное, просто потому что инстинктивно чувствовала: каждая девушка должна иметь выбор. Но, ей как всегда не повезло. Каждый раз, когда она соглашается понизить планку, ей попадается уже такое, что хуже не бывает. Впрочем, хорошо, что он сразу предложил ей переспать. Будет, что сказать маме, чтобы она не жалела о нем и не упрекала ее из-за этого жениха. Ее мама была воспитана в самых консервативных традициях. Она была уверена, что спать можно только с законным мужем, да и то, наверное, только в темноте и только под одеялом.

Подумав об этом, Лиза пришла в хорошее настроение, и когда доехала до Эльвиры, вся ее злость испарилась, и все события дня предстали перед ней в смешном свете.

Эльвира открыла ей дверь с несчастным видом, который в последнее время стал у нее постоянным.

– Люди ходят, гуляют, одна я, несчастная, сижу дома и выворачиваюсь наизнанку, – привычно затянула она свои жалобы. – Ну, давай, рассказывай уже, что там за жених. Хоть стоящий?

– Шутишь? Я вообще не знала, что такие придурки бывают на свете.

И она принялась с юмором описывать свои приключения, изображая в лицах и себя, и его, и свою мать.

Когда они закончили хохотать, Эльвира повела ее на кухню кормить. Наложив ей полную тарелку жареной картошки с котлетами, она с завистью смотрела, как Лиза уплетает еду.

– Слушай, – наконец, не выдержала та, – возьми себе тоже. Я уже не могу смотреть, как ты мучаешься. Ты же голодная.

– Меня кормить бесполезно, – вздохнула Эльвира. – Меня все равно вырвет, а еще буду мучаться от изжоги.

– Почему у тебя все еще продолжается токсикоз? У всех нормальных людей он проходит через несколько месяцев. Ты спрашивала у врача?

– Спрашивала, конечно. Она говорит, что это очень индивидуально. У некоторых он длится все девять месяцев, и я как раз попала в эти счастливчики. А изжога, бабы говорят, потому что у него волосики. Если бы он был лысый, то изжоги бы не было.

И представив своего будущего сына, она счастливо улыбнулась.

– Ой, какая ты счастливая, Элька, – не смогла сдержать тяжелого вздоха бедная Лиза. – У тебя все-таки семья, Леша такой заботливый, и сын вот теперь будет, а у меня все ничего и ничего.

Эльвира возмутилась.

– Так ты же не простого охранника хочешь, а миллионера. А они, между прочим, на дороге не валяются. Знаешь, как тяжело женить на себе миллионера, да еще молодого и красивого?

– Да, знаю, знаю, поняла уже. Ну, так что будем делать дальше?

Эльвира тяжело задумалась.

– Видишь ли, – наконец вздохнув, сказала она. – Я последнее время что-то стала такой тупой. Ничего придумать не могу. Наверное, это беременность на меня так повлияла. Хоть бы потом все назад вернулось, а то останусь идиоткой на всю жизнь.

– Ну вот, – совсем приуныла Лиза. – А я так на тебя рассчитывала.

Подруги задумались.

– Знаешь что, – наконец, решила Эльвира, – раз нам ничего не приходит в голову, значит, наверное, ничего и не нужно придумывать нам самим.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что если тебе суждено его заполучить, то Бог сам предоставит тебе случай. Вот увидишь, мы получим знак Свыше, ты только его не пропусти.

– А если так никакого знака и не будет? – с несчастным видом спросила как всегда пессимистически настроенная Лиза.

– Ну, тогда мы уж сами о себе позаботимся. Но давай все-таки подождем знака. Ну, хотя бы, например, две недели. За две недели я уж точно что-нибудь придумаю.

– Ладно, – повеселела Лиза. – Ждем две недели. Я тоже постараюсь что-нибудь придумать.

– Конечно, мы так просто не сдадимся, – поддержала ее Эльвира. – Мы и вообще не сдадимся. Но мне почему-то кажется, что знак будет.

* * *

И знак действительно пришел, да еще оттуда, откуда Лиза никогда и не ожидала. Поистине жизнь гораздо изобретательнее любой фантазии. На следующее утро Лиза как всегда сидела в конторе, механически печатая инвойсы и одновременно решая очень важный для себя вопрос: любит ли она Полонского или ей просто импонирует, что он богатый, удачливый, красивый и вообще обладает массой достоинств. Может, ей просто хочется богатого мужа? А если она действительно его любит, что же делать дальше? В последнее время он так занят, что даже не всегда выходит из своего кабинета, чтобы поздороваться со служащими. Вот и сегодня она его вообще не видела.

Пребывая в глубокой задумчивости, она даже не заметила, что возле нее уже несколько минут стоит Маргарита, менеджер из другого отдела, работающего с Италией, и что-то ей говорит.

Она прислушалась.

– Эльвир очка, у меня к вам огромная просьба, может быть, вы сможете выручить меня?

– Я с удовольствием, – уныло отозвалась Лиза, недоумевая, чем она может помочь. Маргарита была очень милая и симпатичная молодая женщина, лет тридцати двух. Лиза часто разговаривала с ней, знала, что у нее есть муж и ребенок, но близкими подругами они никогда не были и по работе тоже не пересекались.

Интересно, чем я могу ей помочь, с любопытством подумала она и сказала:

– Я вас слушаю, Рита, что я могу для вас сделать?

– Вы ведь, наверное, слышали, Эльвирочка, что у нас через две недели выставка во Флоренции. Я должна ехать туда с Дмитрием Сергеевичем, но так сложились обстоятельства, что я никак не могу сейчас поехать. Понимаете, – тут она совсем смутилась, – я… в общем, мы с мужем решили, что нам пора завести второго ребенка. Я знаю, что Дмитрий Сергеевич не любит такого, ну, когда кто-то идет в декрет, но нашей дочке уже десять лет, и мы решили, что и так уже между детьми будет большая разница. В общем, я жду ребенка и никак не могу поехать. Во-первых, полет, а меня часто тошнит, и вещи нужно таскать, и все там раскладывать по полкам, вскрывать ящики… я сейчас не могу этого делать, а моя помощница, Вера, вообще не может ехать. Она ведь разведена, и у нее двое детей, школьники. В общем, мы решили вас попросить, может, вы сможете поехать. Я вам все расскажу, что нужно делать, как встречать клиентов. Конечно, там целый день нужно сидеть у стенда, но вечером вы будете свободны, и Дмитрий Сергеевич обязательно дает выходной по магазинам побегать…

Она что-то еще говорила, но Лиза уже не слышала ее.

Вот он, знак, благоговейно думала она, чувствуя, как сильно у нее колотится сердце. О, Эльвира, Эльвира, как ты была права. Это никто, как Бог. Спасибо тебе, Господи, Ты снова даешь мне шанс.

– Вы… вы не можете ехать, Эльвира? – вдруг услышала она расстроенный голос Риты.

– Нет, что вы, я поеду, то есть, я согласна, я просто подумала… – сбивчиво заговорила Лиза, понимая, что бормочет чепуху и тщетно пытаясь взять себя в руки.

– А, вы просто опасаетесь, что Дмитрий Сергеевич не согласится? – догадалась Рита.

Вот об этом Лиза и не подумала. Неужели он может оказаться таким подлецом?

– Если дело только в этом, то, я думаю, мы его уговорим, – повеселела Рита. – Мы сейчас с вами пойдем к нему. Я думаю, он согласится. Он к вам ведь хорошо относится и у вас прекрасный английский. В общем, он сейчас у себя один, я у Марины спрашивала, пойдемте, а то я волнуюсь, как все получится.

Уж как я волнуюсь, ты и представить себе не можешь, подумала Лиза, пытаясь принять равнодушный вид.

Марина, которая как всегда была в курсе дела, заговорщически подмигнула им в приемной и тут же побежала в кабинет докладывать.

– Господи, хоть бы он не уволил меня, – совсем расстроилась Маргарита. – Скажет, мы только начали работать, а вы уже уходите в декрет… Ой, что же будет?

– Не уволит он вас, не сможет. По закону не имеет права, – рассеянно стала успокаивать ее Лиза, обдумывая свои проблемы.

Марина вышла из кабинета и, снова подмигнув, официальным голосом сказала: – Пожалуйста, заходите. Дмитрий Сергеевич вас ждет.

Бедная Маргарита торопливо перекрестилась и, чуть ли не зажмурившись, переступила порог. Лиза поплелась за ней.

Полонский сидел за столом и говорил по телефону по-английски. Приветливо кивнув и улыбнувшись, он, не отрываясь от телефона, показал им на кресла возле стола. Лиза, которая не видела его несколько дней, вдруг почувствовала, как она соскучилась по нему и как рада его просто видеть.

Оказывается, я люблю его, вдруг бухнуло у нее в голове. Ноги у нее подкосились, и она растерянно опустилась в кресло.

Закончив разговор, он выжидательно посмотрел на них, но перепуганная Маргарита молчала, а Лиза, вконец ошеломленная своим открытием, вообще забыла, зачем они сюда пришли.

– Так я вас слушаю, – произнес он.

– Понимаете, – залепетала, наконец, очнувшаяся Маргарита.

– Мы насчет выставки. Дело в том, что я, то есть мы… с мужем, я имею в виду, – Она совсем сбилась и, замолчав, беспомощно посмотрела на Лизу.

Той, наконец-то, удалось взять себя в руки.

Сейчас или никогда, отчаянно решила она и неожиданно даже для себя выпалила.

– Давайте, я вам все объясню, а то Маргарита очень волнуется и вообще… боится вас.

– Маргарита Александровна меня боится? – удивленно сказал он. – Да что же такое случилось?

Покрасневшая до слез Маргарита отчаянно замахала руками на Лизу, но ту уже понесло.

– Дело в том, что она не может поехать на выставку, так как ждет ребенка. Поэтому вместо нее могу поехать я. Она мне все расскажет, подробно напишет о каждом клиенте. Я уверена, что смогу прекрасно справиться, и компания не пострадает. А волнуется она, потому что не знает, как вы отнесетесь к тому, что ей нужно будет уйти в декретный отпуск.

Полонский задумчиво посмотрел на них.

– Теперь понятно. Ну что ж, Маргарита Викторовна, вам не стоит так волноваться, тем более что в вашем положении это вредно.

– Да, но я ведь, наверное, подвела вас, хотя и неумышленно, – залепетала она.

– Успокойтесь, пожалуйста. Жизнь есть жизнь. Вы молодая женщина, и, конечно, должны рожать детей. Я хоть и старый холостяк, но это тоже понимаю, – шутливо сказал он.

Холостяк? Он и забыл уже, что женат на мне, подонок, возмущенно подумала Лиза и с вызовом спросила.

– Так что же будет с выставкой?

Полонский обернулся к ней.

– Ну, если вы не против поехать, то, конечно, пожалуйста. Я не сомневаюсь, что вы справитесь. Я до сих пор под впечатлением того, как вы прекрасно провели встречу с клиентами в ресторане. И, наверное, не скоро забуду.

Или Лизе показалось, или у него действительно вырвался смешок. Она подозрительно посмотрела на него. Ну, конечно, его глаза смеялись.

Она обидчиво поджала губы, но, не выдержав, тоже фыркну-

– Я думаю, мне стоит взять одежду попроще, – усмехнувшись, добавил он.

– Хорошо, я об этом тоже подумаю, – в тон ему ответила она.

Ничего не понимающая Маргарита в изумлении переводила взгляд с одного на другого. Ее лицо выражало полную растерянность. Заметив это, Полонский спохватился и, мгновенно став серьезным, сказал уже совершенно другим, строго официальным тоном:

– Так вы, пожалуйста, предупредите Веронику Анатольевну, что я прошу вас поехать на выставку и ей придется поработать одной.

Он встал и проводил их к двери. Лиза вылетела их кабинета счастливая, как на крыльях, и тут же получила страшный удар. Его нанесла ей, сама не ведая того, Маргарита.

– Так вы, Эльвирочка, принесите свой заграничный паспорт, чтобы вам заказали билет.

Лиза остановилась, как громом пораженная. Заграничный паспорт. Вот о чем она совсем не подумала. У нее его никогда не было, но проблема была не в этом. Его можно было заказать, но она ведь не Эльвира. Заказать его на имя Эльвиры было совершенно невозможно. На границе сидят серьезные люди. Они уж точно будут внимательно смотреть на фотографию, а подруги были совершенно не похожи.

Что же делать, что же делать, лихорадочно думала Лиза. Неужели все сорвется из-за паспорта? Мало того, что она скажет Полонскому, если не сможет поехать? И Маргариту подведет. Что же делать.

– Эля, что с вами? – снова ничего не понимая, спросила Маргарита. – У вас, наверное, что-то случилось, и я совсем некстати с этой просьбой? Скажите мне правду, если вы не можете. Я не обижусь, я понимаю, что у вас тоже могут быть проблемы.

– Нет, нет, – поспешно ответила, решившая бороться до конца Лиза. – У меня нет никаких особых проблем, у меня просто нет заграничного паспорта.

– Ну, это не страшно, – с облегчением вздохнула Маргарита. – Его можно заказать в туристическом агентстве. Это, правда, стоит денег. Так как вам придется делать его срочно, то за это берут, примерно, тысячу двести евро, но ведь это на всю жизнь паспорт. Кроме того, так как вы едете, чтобы мне помочь, я тоже должна участвовать в расходах, – прибавила она, видя, что Лиза не выражает никакой радости от такого простого решения.

– Ну, что вы, Рита, – спохватилась та. – У меня есть деньги, и я давно собиралась заказать себе заграничный паспорт, так что все в порядке.

Она даже заставила себя улыбнуться, но на сердце у нее скребли кошки.

Сразу же после работы поеду к Эльвире. Пусть перестает валять дурака и ищет выход из положения. Она просто обязана помочь мне, это ведь все ее была идея, почти сердито думала Лиза, забывая, что к ее вынужденной перемене имени Эльвира не имеет никакого отношения.

У себя в кабинете она первым делом осчастливила Веронику Анатольевну, сообщив, что ей придется поработать одной, так как она уезжает на выставку в Италию. Дмитрий Сергеевич попросил ее поехать, потому что Маргарита не может, а Вера и подавно. Вероника Анатольевна кисло улыбнулась, но против воли Дмитрия Сергеевича, естественно, ничего возразить не могла. Немного ее утешила сообщенная Лизой по большому секрету новость о том, что Маргарита беременна. Вероника Анатольевна обожала быть в курсе всех дел, особенно таких пикантных. Лиза также пообещала купить ей все что нужно в дьюти-фри, и та утешилась и даже похвалила Лизу за то, что та согласилась выручить приятельницу.

– Мы, женщины, должны друг другу помогать, – горячо заявила она и принялась составлять список покупок, которые Лиза должна была для нее сделать в дьюти-фри и в Италии.

А бедная Лиза тем временем ломала голову, как ей выкрутиться с паспортом, но придумать ничего не могла. Единственная ее слабая надежда была на изворотливость Эльвиры, но что стоила вся хитрость Лизиной подруги против надежности российской границы, которая, как известно, всегда на замке.

Еле дождавшись конца рабочего дня, она помчалась к Эльвире. Всю дорогу она как заклинание твердила про себя, что Эльвира должна, просто обязана спасти ее.

Когда ничего не подозревающая Эльвира открыла дверь, то просто остолбенела от ужаса. Вконец измученная ужасными переживаниями, растрепанная, несчастная Лиза кулем ввалилась в квартиру и обессиленная уселась прямо на пол в прихожей.

– Господи, что с тобой случилось? – только и смогла выдавить из себя ее верная подруга.

– Эльвира, спаси меня, только ты можешь это сделать, – провыла Лиза, раскачиваясь из стороны в сторону в приступе отчаяния.

– Что? Кто? – вконец растерялась несчастная Эльвира. – Кто тебя обидел?

– Знак, Эльвира, понимаешь, знак, – продолжала завывать Лиза, еще и обхватив руками голову.

– Где знак? Какой знак? Тебя испугали каким-то знаком? – попыталась добраться до истины Эльвира.

Такая непонятливость возмутила Лизу.

– Ну, что ты как дура ничего не понимаешь, – своим обычным голосом неожиданно заявила она и встала с пола. – Сама мне морочила голову, что я должна получить знак Свыше, а теперь делаешь вид, что ничего не знаешь.

– Так ты же ничего толком не говоришь, а только воешь как юродивая какая-то. Что я, по-твоему, могу понять из этого?

– Так слушай, – торжественно объявила Лиза, встав в полный рост. – Сегодня я получила знак.