Текст книги "Путь к сердцу мужа"

Бросив чемодан, Лиза как зачарованная стала осматривать комнату. Какой странный номер. А где же она будет спать, на диване, что ли? Так там даже и постели нет никакой, и ни подушки, ни одеяла. Ничего себе удобства. Конечно же, себе Полонский снял, небось, нормальный номер, а ей черт знает что. Наверное, решил, что она и на диване сможет переспать, без всякой постели.

Ой, вдруг спохватилась она, это ведь номер на троих. Ну, да, ее же предупредили, что им сняли номер на троих, так как сейчас со свободными номерами напряженка. Так что, с завтрашнего дня они будут спать втроем на этом диване? Ну, нет, возмутилась она. Это уже слишком. Спать без постели, с какими-то незнакомыми женщинами на одном диване. Они что здесь в отеле с ума сошли? Нужно немедленно идти и жаловаться в администрацию, с негодованием решила она и, выскочив из номера, побежала искать лестницу вниз. Дело в том, что Лиза боялась лифтов, и с нее хватило одной поездки.

Гостиничный коридор оказался ужасно длинным. К тому же он разветвлялся, чуть ли не через каждые десять метров, и Лиза, боясь совсем заблудиться, притормозила. Логика подсказывала ей, что лучше вернуться к лифту, который был недалеко от ее странного номера. Пришлось ей поехать вниз на лифте. Кипя от праведного гнева, она кинулась к портье, забыв о Полонском, который ждал ее там внизу.

– Ну что, все в порядке? – услышала она вдруг его бодрый голос над ухом.

Ах, вот как, велел снять им какой-то дефективный номер, а теперь еще и спрашивает, все ли в порядке, в бешенстве подумала она. Ну, хорошо, сейчас ты у меня тоже получишь.

Для начала она одарила его таким взглядом, что он отшатнулся.

– Что у вас случилось? – изумленно спросил он.

– У меня всего лишь номер без кроватей, без постелей, с одним только старым диваном. Мы что, должны будем втроем спать на одном диване без подушек и простыней? – с негодованием спросила она.

– Эльвира Викторовна, что вы выдумываете. Такого не может быть. Вам сняли совершенно нормальный номер. Правда, он семейный, на несколько человек, но там у каждого должна быть своя спальня.

– Может, и должна быть, но ее нет. То есть, я хочу сказать, их нет, спален. Есть только одна сумасшедшая комната, вся в ступеньках.

– Вся в чем? – удивился он.

– В ступеньках. Чтобы войти в комнату, нужно спуститься, чтобы подойти к окну, подняться. Но дело не в этом, а в том, что там не на чем спать, не говоря уже обо всех остальных удобствах.

– Ну, хорошо, пойдемте к портье, – сдался он.

Как раз в это время в гостиницу вселялась какая-то группа, и портье было явно не до них. С большим трудом им удалось привлечь его внимание. Нетерпеливо выслушав Дмитрия Сергеевича, который пересказал ему Лизины слова насчет отсутствия в номере кроватей, он только покачал головой.

– Этого не может быть. Сеньора просто не заметила кроватей.

– Ну да, я что, слепая? – возмутилась Лиза. – Пожалуйста, пройдемте со мной и покажете, на чем мне спать.

Устало вздохнув, портье подозвал служащего гостиницы и, показав ему на Лизу, что-то сказал по-итальянски.

– Пойдемте, я вам все покажу, – на ломаном английском обратился тот к Лизе.

– Ну, вот, – обрадовался Полонский, – сейчас все уладится. Я подожду здесь.

Полная сарказма, Лиза решительно зашагала вперед. Интересно, откуда он извлечет кровати? В стенку они вделаны, что ли?

Войдя вновь в эту странную комнату, Лиза первым делом окинула ее подозрительным взглядом. Ничего, конечно, там не изменилось.

– Ну? – насмешливо спросила она у служащего. – Где же ваши кровати?

Вместо ответа он только молча показал рукой на стенку рядом с входной дверью. Лиза обернулась и обомлела. Там чернел прямоугольный проем, в котором виднелись уходящие вниз ступеньки.

Парень щелкнул выключателем рядом с проемом, и Лиза увидела уходящую вниз мраморную же закрученную лестницу. Над лестницей из стен торчали факелы, освещая ее. Факелы, конечно же, были не настоящие, а просто электрические лампы в форме факелов, но впечатление они производили гнетущее.

– Сюда, пожалуйста – показал рукой парень.

Лиза оцепенела от страха.

Как же я пойду в это подземелье, да еще с неизвестно с кем? Может, у них там камера пыток, и они заманивают туда одиноких путешественниц?

– Сюда, пожалуйста, – снова повторил парень и, не дождавшись Лизы, стал спускаться по лестнице сам.

Что же делать, лихорадочно думала Лиза, если я пойду с ним, он меня запросто там может убить. Там же, наверное, какой-то подвал.

С перепугу она забыла, что ее номер находился на третьем этаже, и подвал там никак не мог быть.

Ну, а если я не пойду с ним, меня убьет Полонский, безнадежно подумала она, и, решив все-таки дорого отдать свою жизнь, осторожно стала спускаться. Дойдя до последней ступеньки, она вновь остолбенела. Положительно, на этот номер не распространялись законы евклидовой геометрии. Может, он существовал в ином измерении, так как пространство занимал огромное. Прямо перед Лизой расстилался длинный и широкий коридор с бесконечным количеством дверей. Парень шел впереди, распахивая некоторые из них и показывая Лизе огромные спальни. Пустые гардеробные с зеркалами вместо стен, какие-то выходы под широкие лестницы. Кончался коридор огромной ванной комнатой, размером со свадебный зал и холодной как склеп.

– О’кей? – спросил парень, повернувшись к ней и, не дожидаясь ответа, быстро пошел наверх.

Лиза, поняв, что сейчас останется одна в этих ужасных апартаментах, бегом побежала за ним.

Как же я буду здесь спать одна, в ужасе думала она. Это просто невозможно. Я здесь рехнусь и поседею, пока запоет петух. Да у них тут и петухов никаких нет, так что и спасти меня будет некому.

Выйдя из ужасного номера, она поняла, что ничто в мире не заставит ее еще раз переступить этот порог. В отчаянии она снова поехала вниз.

– Ну, что? – кинулся к ней Полонский, – у вас все в порядке? Есть там кровати?

– Кровати есть, – сдавленным голосом ответила Лиза. – Но спать я там не буду.

– Как это не будете? Почему не будете? Что это вы здесь устраиваете? – не на шутку, наконец, рассердился он. – Что вас теперь не устраивает?

– То, что в этом номере нормальный человек спать не может. Это же кошмар какой-то, готовая декорация для фильмов ужаса. Там даже ни мертвецов, ни привидений показывать не нужно. Достаточно показать сам номер, и весь зал будет кричать от ужаса. Так что можете уволить меня или послать назад, но я всю ночь буду сидеть здесь.

– Да что же там такое ужасное в этом номере? – он уже еле сдерживался.

– А вы пойдите и сами посмотрите, тогда увидите, – дрожащим голосом сказала она, едва сдерживая слезы.

– Хорошо, пойдемте, – сердито сказал он. – Я знал, Эльвира Викторовна, что беру вас с собой на свою голову, но такой несерьезности я даже от вас не ожидал.

Лиза промолчала, так как боялась расплакаться. Теперь он, конечно, ее возненавидит и, скорее всего, вообще уволит с работы, но ночевать в этом номере она все равно не сможет.

Всю дорогу до ее номера он смотрел перед собой и сердито молчал. Лиза тоже шла молча и только шмыгала носом. Перед дверью он остановился и презрительно сказал:

– Ну, показывайте свои ужасы.

Лиз уже привычно открыла дверь и посторонилась. Он вошел, включил свет и с удивлением осмотрелся.

– Мда, комната, конечно немного странная, – наконец, сказал он. – И потом действительно, где же здесь кровати?

Лиза молча показала на проем в стене у него за спиной. Он как будто даже вздрогнул, неожиданно заметив у себя за спиной черное отверстие.

– Мда, – снова сказал он. – Но свет там ведь есть?

Лиза все также молча включила свет.

– Вот, видите, – обрадовался он, – ничего страшного.

– А вы спуститесь, – коротко сказала она.

Он подозрительно посмотрел на нее.

– А что там такое?

– Увидите, – все также кратко бросила она.

Он молча пожал плечами и стал спускаться. Лиза двинулась за ним. У конца лестницы он так неожиданно остановился, что она уперлась ему в спину. Но пораженный увиденным, он даже не заметил этого.

Перед ним уходил вдаль огромный коридор. Свет электрических факелов на стенах не достигал высоких потолков. Пол был застелен широкой кроваво-красной дорожкой, и вдоль всех стен шли двери, двери, огромное количество дверей.

– Э, – озадачено произнес он, видимо, не зная, что сказать. Потом все-таки взял себя в руки и снова повторил:

– Да, номер, конечно, странный, но…

Что «но» он, видно, и сам не знал, поэтому быстро добавил нарочито бодрым тоном.

– А давайте посмотрим, что там за комнаты.

Он решительно распахнул ближайшую к нему дверь, вздрогнул и попятился. Комната оказалась гардеробной, в которой вместо стен были огромные зеркала. Когда он заглянул в нее, ему в полутьме метнулись навстречу странные фигуры. Поняв через мгновение, в чем дело, он покраснел и смущено взглянул на Лизу, но она и не думала смеяться над ним. Как только он попятился назад, она в ужасе мгновенно взлетела на лестницу.

– Что? Что там? – испуганно зашептала она ему оттуда.

– Да ничего там нет, – с досадой ответил он, стыдясь своего испуга. – Это всего лишь зеркала.

Он прошел дальше и открыл дверь большой спальни. Там на возвышении стояла огромная двуспальная кровать, покрытая роскошным красным покрывалом. На полу лежал красный ковер, окна закрывали красные шторы.

– Интересно, чего это все здесь красное? – пробормотал он.

– Чтоб крови не было видно, – тут же подскочила у нему Лиза.

– Господи, что вы болтаете, Эльвира Викторовна, – недовольно сказал он. – Сами нагоняете на себя страх.

– А тут и нагонять не нужно. И так страшно, аж жуть, – стояла на своем она.

Они зашли в комнату. Огромный шкаф занимал всю стену. Рядом с ним они увидели большую дверь.

– Там что, еще комната? – удивлено спросил он у Лизы.

– А вы откройте, увидите, – зловеще предложила она.

Он молча подошел и открыл. Дверь вела в никуда. Вернее, она вела под широкую лестницу, с двух сторон стиснутую стенами. Куда вела лестница, увидеть не было никакой возможности.

Полонский только крякнул и закрыл странную дверь.

– Пойдемте дальше, – сухо сказал он Лизе, и они вновь вышли в коридор.

Две комнаты напротив оказались небольшими спальнями. Это были единственные нормальные комнаты во всем номере с самой обычной гостиничной обстановкой. В конце коридора они раскрыли дверь ванной, и Полонский пару минут обозревал ее холодное великолепие.

– Так, все понятно, – подвел он итог.

– Вы считаете, что я могу здесь ночевать одна? – дрожащим голосом спросила она.

– Думаю, нет, – посмотрев на ее жалкое лицо, сказал он. – Здесь, конечно, ничего страшного нет, то есть я хочу сказать никаких там вампиров или еще чего-нибудь такого, но вы все равно до утра умрете от страха.

– Умру, умру, обязательно умру, – с готовностью закивала головой Лиза. – Я лучше посижу всю ночь в холле.

– Вам, между прочим, завтра нужно будет целый день работать, и очень напряжено, кстати, так что выбросите это из голо-

– Так что же мне делать?

– Вот я и думаю над этим. К сожалению, поменяться с вами комнатами я не могу. Из Парижа со мной приехал художник-дизайнер месье Стайбель. Он будет оформлять нашу выставку. Так как свободных отдельных номеров в отеле не было, я поменял свой номер на двойной. Сейчас он ушел к своим друзьям, вернется ночью. Если вы там будете спать, получится неудобно.

Он снова задумался.

– А вы бы не могли переночевать со мной здесь? – через некоторое время робко предложила Лиза.

– Что вы имеете в виду? – тут же насторожился он.

– Ну, здесь же много комнат. Вы можете спать в одной маленькой спальне, а я в другой. Вдвоем ведь не так страшно. Я вас трогать не буду, честное слово, – видя его настороженность, жалобно прибавила она.

– Я в этом не сомневаюсь, – сухо сказал он ей. – Но ведь если в офисе узнают, будет очень неудобно.

– Я никогда в жизни никому не скажу, – клятвенно произнесла Лиза. – Я ведь про лестницу никому не сказала, вы же сами видели.

– Да, – смягчился он. – Очевидно, так и придется поступить. Я сейчас схожу к себе, возьму все необходимое и вернусь.

Он направился к лестнице.

– Я подожду вас в коридоре, – поспешно сказала Лиза и побежала за ним.

Он ушел, а она осталась его ждать. Сначала она ходила взад и вперед по коридору. Потом ей надоело. После всех переживаний она вдруг почувствовала сильный голод.

А ведь он тоже голодный, с раскаянием подумала она. Он ждал меня, чтобы пойти в ресторан, а теперь уже поздно. Она посмотрела на часы. Было полдевятого и ресторан уже, конечно, закрылся. Лиза решила спуститься вниз. Она помнила, что там стоял автомат, продающий кофе.

Взяв в руки два стаканчика с горячим кофе, она поднялась наверх. Когда она выходила из лифта, в конце коридора показался Полонский.

– Что ж, очень мило с вашей стороны, – сказал он, подойдя и одобрительно взглянув на стаканчики. – Тем более что я остался голодным по вашей милости.

– Да, я знаю, – с раскаянием сказала Лиза, – но я хочу искупить свою вину.

– И каким же образом? – поинтересовался он.

– У меня есть с собой пирожки. Моя мама печет очень вкусные пирожки, и она дала мне с собой на дорогу. Вот, пожалуйста.

Она поставила на стол большую пластмассовую коробку и сняла крышку. По комнате разнесся запах сдобного теста.

– Пахнет хорошо, даже можно сказать замечательно.

– Они и на вкус замечательные, берите, берите.

Он не заставил себя долго упрашивать и тут же набил рот пирожками.

– Действительно, очень вкусные, – прожевав, сказал он. – Давно я не ел маминых пирожков.

– А где ваши родители? Они не здесь?

– Нет, они остались в Германии. У них там друзья, свой круг общения.

– А вы чего же переехали?

– Ну, во-первых, из экономических соображений. А во-вторых… Понимаете, я хоть и родился в Риге, но все детство проводил каникулы у бабушки и дедушки под Москвой. И в Латвии я учился в русской школе, все друзья у меня были русские. Мы переехали в Германию, когда мне было четырнадцать лет. Я как-то не смог привыкнуть там. Как будто и люди там неплохие, честные, работящие, очень добросовестные. Я, в общем, немцев очень уважаю, но подружиться с кем-нибудь из них так и не смог. Ментальность, что ли, разная. Знаете, я как-то читал одного писателя, тоже эмигранта. Он писал, что все в Германии хорошо, везде чисто, аккуратно, люди воспитанные, но встаешь утром, выглянешь в окно, а в городе немцы.

– Понятно, – сказала Лиза. – Я бы тоже, наверное, не смогла.

– Передайте вашей маме благодарность от меня за такие пирожки.

– Хотите, я вам дам рецепт, а вы дадите его своему повару, и он вам будет печь такие же.

– Видите ли, у меня вообще-то нет никакого повара, – засмеялся он.

– Ну, да, – изумилась Лиза. – А кто же вам готовит?

– С завтраком и ужином я и сам как-то справляюсь, а обедаю я обычно где-нибудь в ресторане, так что повар мне ни к чему.

– Да, у богатых свои причуды, – решила Лиза.

– Богатые, между прочим, тоже плачут, – наставительно сказал он, хотя глаза его смеялись.

– Видели, знаем, – согласилась Лиза.

– Богатые, – не успокаивался он, – работают гораздо больше, чем небогатые.

– Я и не спорю, – смиренно сказала Лиза.

– Кстати, завтра нам предстоит очень тяжелый день. Нужно будет распаковывать ящики и ставить все на стенды. У нас есть двое рабочих, они будут подносить и раскрывать ящики, а мы с вами будем расставлять образцы на полках. Нужно будет еще проверять, чтобы они были чистые. Ставить будем в соответствии с эскизами Виктора, то есть, месье Стайбеля. Днем приедут Татьяна Владимировна и Ширли, они нам помогут. Так что все не так страшно.

– Ой, я и забыла, что они завтра приезжают, – спохватилась Лиза. – А вдруг они не захотят жить в таком странном номере?

– Ерунда, – отмахнулся Полонский. – Вы просто их не знаете. Татьяна Сергеевна очень спокойная и практичная женщина, такие мысли, как у вас, о вампирах и прочей чепухе, ей и в голову никогда не придут. А Ширли – это вообще что-то особенное. Ни один вампир не продержится против нее больше пятнадцати минут.

– А что ж она с ним сделает?

– Ей и делать с ним ничего не надо будет. Он пообщается с ней, и сам руки на себя наложит, – хохотнул Полонский.

– Что, такая крутая женщина? – полюбопытствовала Лиза.

– Ха, супер крутая. Завтра сами увидите.

– А сколько ей лет?

– Ну, приблизительно пятьдесят, я думаю.

– Она кто? Американка?

– Да, родилась она в Америке, и родители у нее американцы. Но ее отец много лет работал в Москве, и она все детство прожила там. Потом вернулась в Америку, но не ужилась там, теперь уже много лет живет в Париже.

– У нее есть семья?

– Ну, замужем она была раз пять, если не ошибаюсь. Там в Америке у нее остался взрослый сын, он женат, а она живет в квартире с шестью кошками и пятью собаками. Всех подобрала на помойке.

– Значит, она хороший человек. А кто за ними сейчас смотрит? Она ведь уехала.

– Ее бой-френд.

– Надо же, какой молодец.

– По-моему, он вообще Железный Феликс, если он может вытерпеть Ширли. Посмотрите на нее. Она начинает пить прямо с утра. Правда, всего лишь пиво, но зато целый день без перерыва. Я ее без банки пива в руке никогда не видел. Но худая как палка и разговаривает басом.

– А как же она с клиентами работает, если она все время пьет?

– Она, тем не менее, очень умная женщина и прекрасно разбирается в бизнесе. У нее везде есть связи и она может добиться всего чего угодно. Со своими клиентами она в прекрасных отношениях, и они, между прочим, ее очень любят.

– А Татьяна Сергеевна?

– Это очень милая женщина, но совсем другой тип. Такая приятная, заботливая, ну просто мать родная. Да вы завтра сами увидите. Между прочим, там на нашем стенде нужно будет пыль протереть и пол, и полки, так что форма одежды самая рабочая. Кстати, давайте, наверное, уже ложиться спать. Завтра нужно будет встать в шесть и пораньше начать.

– Ну, хорошо, спать так спать, – согласилась Лиза, пытаясь скрыть замешательство. Ее смущало то, что у них на двоих была одна ванная и один туалет. Но он спокойно сказал:

– Спускайтесь вниз, я уступаю первую очередь вам. Сколько вам нужно времени на ванну и все такое?

– Ну, минут двадцать, наверное.

– Хорошо, я пока посмотрю телевизор. Какую комнату вы себе выбираете?

– Ту маленькую спальню, что дальше от входа.

– Хорошо, я тогда буду в первой.

– Только, знаете что, – она запнулась, нерешительно глядя на него, – давайте не будем совсем закрывать двери спален. Пусть будут немного приоткрыты, хорошо?

– Эльвира Викторовна, – строго спросил он, хотя глаза его смеялись, – скажите, чего вы добиваетесь?

– Что? – вспыхнула до корней волос Лиза. – Я? Добиваюсь?

Оскорбленная до глубины души, она в бешенстве резко повернулась и пошла вниз. Значит, он считает, что она чего-то добивается. Да пошел он. Нужен он ей больно.

– Ну, хорошо, хорошо, – смеясь, крикнул он ей вслед, – я оставлю дверь своей комнаты приоткрытой. Но я сплю крепко, так что, если что, кричите погромче.

– Не дождешься, чтобы я тебе кричала, я лучше умру от страха, – пробормотала она себе под нос. Схватила полотенце и пошла в ванную. Когда через полчаса он спустился вниз, дверь ее комнаты была плотно закрыта. Он усмехнулся, подошел поближе и позвал:

– Эльвира Викторовна, ну как вы там, живая?

– Я, между прочим, уже спала, – ледяным тоном ответила Лиза, решившая держаться с ним строго. Он засмеялся, пожелал спокойной ночи, и вскоре она услышала, как закрылась его дверь.

Господи, если б Эльвира знала, что я спала с ним в одном номере и даже не сделала попытку соблазнить его, она бы меня убила. Но пусть лучше убьет, чем я буду унижаться перед этим самодовольным выскочкой, подумала она и с этой мыслью уснула.

* * *

Проснулась Лиза от стука в дверь. Чей-то голос объяснил ей, что они проспали, поэтому в ее распоряжении только двадцать минут. Через двадцать минут он будет ждать ее внизу, где они позавтракают и немедленно поедут работать.

Лиза совершенно автоматически ответила, что да, она все поняла, – и снова благополучно уснула. Но через десять минут ее буквально подбросило на подушке. Что же она делает? Это же Полонский будет ждать ее внизу, а он ненавидит опоздания. И к тому же она осталась одна в этом сумасшедшем номере.

Лиза бегом вскочила с кровати и бросилась в ванную. При свете дня номер не казался уже таким зловещим, но все равно находиться в нем одной было неприятно. Кроме того, ей нужно было еще успеть накраситься. Не может же она показать любимому человеку свою физиономию в естественном виде. Не то чтобы она была такая уж страшная, но макияж ведь делает просто хорошенькую женщину красавицей. Это всем известно. И еще одно. Если женщина не пытается себя приукрасить, это значит, что она махнула на себя рукой и считает себя неинтересной и никому не нужной. Тогда и другие начинают так думать. А вот если она старательно подкрашивается каждое утро, это значит, что она уверена в том, что она хороша, и мужчины будут на нее смотреть.

Такова была одна из многочисленных теорий Эльвиры, и Лиза была полностью с ней согласна.

Думая об этом, Лиза лихорадочно накладывала на лицо увлажняющий крем и мейк-ап, пудрилась и красила глаза. Она безнадежно опаздывала и была уверена, что Дмитрий Сергеевич ее просто сразу же убьет. Но лучше смерть, чем показаться ему уродиной.

Выскочив из номера, она увидела, что лифт только что ушел вниз, и решила спуститься по лестнице. Она бросилась бегом по коридору туда, где, по ее мнению, эта лестница должна была находиться. И действительно, в конце коридора она увидела покрытые ковром (конечно же, красным) ступеньки. Она бросилась по ним вниз, и только уже пробежав первый пролет, услышала, что ее кто-то зовет.

– Куда это вы так летите, Эльвира Викторовна? – произнес сзади знакомый голос, и запыхавшийся Полонский догнал ее. – Я за вами гонюсь от самого лифта, не мог понять, куда вы бежите.

– Лифт только что ушел, и я подумала, что по лестнице будет быстрее, – не снижая темпа, стала оправдываться Лиза.

– Я вас, между прочим, звал все время. Вы что, не слышали?

– Нет, конечно. Я ведь была уверена, что вы уже ждете меня внизу и боялась опоздать.

– Хм, – смущено откашлялся ее хозяин, – так получилось, что я тоже немного задержался.

– Да, я знаю, начальство не опаздывает, а задерживается, – холодно сказала Лиза, вспомнив, что решила говорить с ним только так. – Но я ведь не начальство, поэтому и бежала.

– Ну, хорошо, теперь можете немного притормозить.

Но Лиза уже увидела перед собой дверь, в которую упиралась лестница. Не долго думая, она толкнула ее и побежала вперед. Полонский по инерции вбежал за ней. Лиза споткнулась о что-то, выпустила ручку, и дверь за ними захлопнулась.

– Так, ну и где же мы? – холодно спросил ее Полонский. – Что-то я не видел такого интерьера в холле гостиницы.

Они стояли в темном подвальном помещении, заваленном каким-то хламом. По-видимому, сюда сваливали ненужные вещи, старую мебель, строительные материалы. Вокруг было грязно, пыльно и неприятно пахло.

– Наверное, мы пробежали на этаж ниже, в подвал, – бодро сказала Лиза. – Давайте возвращаться.

– Наверное, – саркастически отозвался босс и повернулся к двери. С минуту он возился и вдруг сказал каким-то странным плачущим голосом:

– Нет, этого не может быть, это не может происходить со мной.

– Что, что с вами случилось? – всполошилась ничего не видящая в темноте Лиза.

– Вы не поверите, Эльвира Викторовна, – холодно ответил он ей, – но эта дверь тоже открывается только с одной стороны. И на этот раз тоже с другой.

– Как же так? – испуганно забормотала Лиза, чувствуя, что на этот раз ее карьере в «Интернэшинал пластик», а заодно и всем надеждам, точно пришел конец.

– Да вот так. Но, тем не менее, они отсюда как-то выходят, значит, должна быть еще одна дверь. Давайте посмотрим.

Подвал чуть освещался через небольшое окошко сбоку. Когда их глаза привыкли к темноте, они увидели, что в противоположной стене есть еще одна дверь, правда, закрытая на большой железный засов.

– Вон дверь, идемте туда, – обрадовано закричала Лиза и шагнула вперед. Если бы Полонский не подхватил ее в последний момент, она бы, наверное, сломала себе не только ногу, но и шею.

– Нет уж, впереди пойду я, – сурово сказал он ей и стал осторожно продвигаться по подвалу. Лиза двинулась за ним, чувствуя себя окончательно униженной и оскорбленной. Время от времени он останавливался и осматривался, выбирая, куда можно шагнуть, и бормоча что-то себе под нос. Лиза старалась даже не прислушиваться к его бормотанию, боясь услышать что-нибудь о себе. Хоть он и был, по-видимому, очень зол на нее, хорошее воспитание брало свое и несколько раз он подавал ей руку, помогая переступить через какие-то завалы. Наконец, они подошли к заветной двери. Теперь дорогу к свободе преграждал только огромный ржавый засов. Полонский попытался сдвинуть его, но он не поддавался.

– Так, – задумчиво сказал он, – давайте попробуем вместе. Возьмитесь за ручку и попытайтесь приподнять дверь.

Радуясь, что может быть полезной, Лиза ухватилась за ручку и стала изо всех сил давить вверх. Засов поддался и прополз несколько сантиметров.

– Отлично, – обрадовался босс, – давайте еще.

Минут через пять все было кончено. Дверь распахнулась и они, грязные, пыльные и покрытые ржавчиной, оказались на свободе и по ступенькам поднялись наверх. Подвал выходил на хозяйственный двор гостиницы. Несколько мужчин и женщин сгружали и складывали там какие-то коробки. Увидев Лизу и Полонского, они перестали работать и с подозрением уставились на странных туристов, которые вместо того, чтобы воспользоваться нарядным парадным входом, предпочли выйти через грязный подвал. Но так как те шли с пустыми руками, им все-таки позволили беспрепятственно уйти.

– Ну и ну, – сказал Полонский, когда они вышли на улицу и стали отряхиваться. – Как же я мог настолько утратить бдительность, что пошел за вами. А ведь знал же, что с вами опасно иметь дело.

– Вас, между прочим, никто не заставлял идти за мной, – гордо ответила Лиза, едва сдерживая слезы. – Вы сами пошли.

– Ну, знаете ли – возмутился он. – Если бы я не пошел с вами, вы бы сейчас все еще сидели в этом подвале и неизвестно, когда бы выбрались и выбрались бы вообще.

– Выбралась бы, можете не сомневаться, – еще высокомернее ответила она, чувствуя, что терять уже нечего.

– Ах, ну да, – насмешливо воскликнул он. – Раз вы с таким умением попадать в истории все еще живая, значит, вы действительно умеете выбираться из любых ситуаций.

– Я, между прочим, попадаю в истории исключительно и только рядом с вами.

– Ну что ж, значит, нам нужно держаться друг от друга подальше, – заключил он и отошел в сторону.

Лиза отвернулась, чувствуя, что вот-вот расплачется. Какая же она дура и неудачница. Теперь все кончено. Он сам сказал, что будет держаться подальше от нее. Да и какая ей разница. Они всю ночь провели в одном номере, а он даже не пытался приставать к ней. Значит, как женщина она его не интересует. Еще бы, она и вполовину не такая красавица, как та его девица в «мерседесе». И напрасно они с Эльвирой все придумывали и репетировали. И наряды она зря покупала. Она ему не нужна. И вообще, никому не нужна. Она умрет старой девой, так как кроме него ей никто не нужен.

– Эльвира Викторовна, садитесь скорее, – вдруг услышала она его голос. Он стоял возле раскрытой дверцы такси и махал ей рукой.

Лиза молча подошла к машине, стараясь не смотреть ему в лицо, чтобы он не заметил ее полные слез глаза. Но он, конечно, заметил, так как внимательно посмотрел на нее и смущенно хмыкнул.

Через некоторое время он не выдержал:

– Ну, хорошо. Простите меня, я не хотел вас так обидеть.

Этого Лиза уже выдержать не могла и, зажав в руке платок, отвернулась и зашмыгала носом.

Плакала она совершенно искренне, но в то же время думала о том, что очень удачно, что Эльвира заставила ее купить дорогую французскую тушь, которая не размазывается от слез, а то хороша бы она была с черными потеками.

Всю дорогу Лиза усилено смотрела в окно, но все-таки краем глаза видела, что босс ерзает на сидении и время от времени поглядывает на нее в зеркало. К тому времени, как они приехали, она смогла успокоиться и вышла из машины с сухими глазами, но нахмуренная и очень несчастная. Поглядев на ее обиженное лицо, Полонский снова начал извиняться.

– Простите меня за грубость, в общем-то, ничего страшного не произошло, мне даже уже начали нравиться наши с вами приключения, – заглянув ей в лицо, улыбнулся он.

Конечно, начали нравиться, фыркнула про себя Лиза. Он просто жалеет меня, потому что я такая неудачница. Его красавица уж точно никогда в жизни не попадает в такие дурацкие ситуации. Но мне не нужна его жалость. В конце концов, это просто унизительно, решила она и, гордо подняв голову, сказала:

– Что-то я этого не заметила там в подвале. Но я не понимаю, почему вы обвиняете во всем меня. Мы туда зашли вместе, я вас за собой не звала.

– Ну, да, так все и было, – примирительно сказал он и тут же, посмотрев на часы, заговорил обычным деловым тоном.

– Мы с вами уже опаздываем. Давайте быстренько перекусим где-нибудь и пойдем. У нас сегодня очень много работы.

Оглядевшись по сторонам, он заметил небольшое кафе, и они пошли туда. Идя за ним, Лиза опять начала мучаться своими вечными проблемами. Должна ли она будет заплатить сама за себя из тех денег, что ей выдали в бухгалтерии на поездку, или он расплатится сам. В конце концов, она решила, что за себя заплатит сама, ей не нужны его жалость и его одолжения. Кафе оказалось маленькой забегаловкой. Полонский заказал бутерброды и кофе и, не спрашивая ее, небрежно бросил деньги на прилавок. Не отдавать же ему, в самом деле, подумала Лиза. Все равно ведь эти деньги его.

Они быстро поели и пошли на выставку. Территория, которую она занимала, оказалась огромной. Их стенд представлял собой большую комнату без передней стены. У остальных стен стояли столы, обеденные и кухонные, и стеллажи со множеством полок.

Месье Стайбель и двое рабочих были уже там. Засучив рукава, Полонский принялся помогать им открывать коробки и вынимать образцы. В Лизины обязанности входило протирать изделия и ставить их на предварительно протертые полки. Француз указывал, куда что ставить в соответствии с его эскизами.

К ее удивлению, босс работал наравне со всеми и не строил из себя начальника. Он притаскивал коробки, умело вскрывал их и распаковывал образцы. В джинсах и футболке он выглядел удивительно молодым и стройным. Деловито раскладывая пластмассовые коробочки и салатницы, она краем глаза поглядывала на него и страдала.

Через пару часов такой работы она почувствовала усталость. Очевидно, никаких перерывов не предполагалось, во всяком случае, никто об отдыхе и не заикался. Лиза стиснула зубы и решила лучше умереть, чем присесть хотя бы на одну минуту. Как автомат, брала она экспонаты, протирала их и ставила на столы и полки. Вскоре ее начал мучить голод. По-видимому, больше никто голода не чувствовал, потому что все продолжали безостановочно трудиться, даже не заикаясь о еде. Лизе ничего не оставалось делать, как тоже молча работать.