Текст книги "Путь к сердцу мужа"

– Ну, так что же ты воешь, – всплеснула руками Эльвира, – радоваться надо. Рассказывай, – тут же немедленно потребовала она.

– Ах, ты хочешь знать? Ну, так слушай. Я еду с Полонским на выставку в Италию.

– Как, вдвоем?

– Да уж, вдвоем, – саркастически сказала Лиза.

– Теперь я действительно ничего не понимаю. Чем ты еще и недовольна? Радоваться нужно, да что там радоваться, ты должна быть счастлива. У тебя открываются такие возможности, а ты воешь как ненормальная.

– Так паспорт же, Эльвира, паспорт, – снова вдруг завыла Лиза, представив себе, какие возможности ей придется упустить.

– Какой паспорт?

– Заграничный, где я его возьму?

– Как где? Закажешь, как все делают.

– Да? – почему-то угрожающе спросила ее Лиза. – Закажу? А на чье имя, скажи мне, пожалуйста.

Эльвира хотела что-то ответить, но так и осталась сидеть с открытым ртом. До нее дошел весь трагизм ситуации.

– Да, – наконец, – сказала она, – это действительно проблема.

– Вот, об этом я и говорю, – подвела итог Лиза и приготовилась зарыдать.

Но Эльвира не дала ей это сделать.

– Прекрати реветь, – строго прикрикнула она на нее. – Мы найдем выход из положения. Мы просто обязаны это сделать.

– А он есть, выход из такого положения?

– Выход есть из любого положения. Ты же знаешь мой девиз? Давай думать.

Минут десять они сосредоточенно молчали, потом Лиза с робкой надеждой посмотрела на подругу.

– Ну, что? Есть у тебя что-нибудь?

Эльвира смущенно откашлялась.

– Пока еще нет, но я не теряю надежды. Мы с тобой две умные молодые женщины с высшим образованием, и мы обязательно что-нибудь придумаем.

– Это я уже слышала, когда начинала свой бизнес, – фыркнула Лиза. – А что из этого вышло?

– Подожди, не путай меня. Это совершенно разные вещи. И вообще, иди на кухню и возьми себе поесть, а я пока буду думать. Я туда идти не могу, меня сразу начнет тошнить.

– А что у тебя есть? – деловито спросила Лиза, тут же отвлекаясь от своих страданий.

– Иди, иди. Что-нибудь найдешь. Я сейчас не готовлю, но Лешка забивает холодильник до отказа.

Лиза послушно пошла в кухню, где, тяжко вздыхая, уплела приличную порцию деликатесов, которые преданный Леша приносил для своей жены.

Она уже допила ананасный компот и выуживала из чашки дольки ананасов, когда в кухню стремительным шагом вошла преображенная Эльвира. От ее вялости не осталось и следа, глаза горели, спина выпрямилась, на лице горело выражение крайней решительности. Взглянув на нее, Лиза застыла с кусочком ананаса на вилке.

– Ты… нашла, что делать? – наконец, смогла выдохнуть она.

– Я всегда нахожу, что делать, – отрезала Эльвира. – Завтра с утра начинаем действовать.

– Но что? Что мы сделаем? – замирая от радости, попыталась выяснить Лиза.

– Тебе лучше не знать, – сурово ответила ей строгая подруга.

– Это не для слабонервных.

– Но что я должна делать? Как я смогу действовать, если не буду знать, что ты задумала?

Но Эльвира была непреклонна.

– Если я тебе скажу сейчас, ты начнешь переживать, сомневаться, задавать глупые вопросы и в итоге и меня собьешь с толку.

– Ну, хорошо, – скрепя сердце, согласилась Лиза. – Но что я должна буду делать?

– Только то, что я скажу, – прозвучал суровый ответ. – Сначала посмотри на меня. В этой блузе видно, что я в положении?

– Нет. У тебя вообще еще не очень видно.

– Очень хорошо. Теперь слушай. Завтра с утра ты сможешь опоздать на работу? Скажешь, например, что идешь фотографироваться и заказывать паспорт?

– Вполне смогу. Завтра Полонский на фабрике, а с Вероникой я всегда договорюсь.

– Вот и договорись, тем более что это святая правда. Завтра с утра сфотографируйся. Потом приедешь ко мне, и мы поищем какое-нибудь туристическое бюро поприличнее.

– Но как же…

– Все узнаешь завтра. Я скажу тебе, что от тебя потребуется, – ответила ей неумолимая Эльвира, но потом все-таки смягчилась и добавила: – Да не переживай ты, дурочка, вот увидишь, мы это сделаем.

Окрыленная надеждой, Лиза помчалась домой мечтать о близком счастье. Только подумать, если у них действительно все получится, ей предстоит поездка с любимым человеком. И не куда-нибудь, а в Италию. Даже и во сне ей не могло присниться такое.

Но в эту ночь ей все-таки снилось именно такое. То она одна, то вдвоем с ним, приезжала в аэропорт, и суровые пограничники требовали у нее предъявить паспорт. Она рылась в сумке, но к своему ужасу не могла найти его. Как же так, думала она в отчаянии, Эльвира ведь обещала, что у нас получится. В конце концов, ее с позором прогоняли из аэропорта, а Полонский смеялся над ней.

Она просыпалась в холодном поту, с облегчением вздыхала, но кошмары продолжались. В следующем сне она опаздывала на самолет, теряла билет, по ошибке предъявляла паспорт на свое собственное имя, в общем, все ужасное, что могло случиться, случалось. К утру Лиза совершенно измучилась и прокляла и поездку, и Маргариту, и Эльвиру, которая оставила ее в неведении и тем самым спровоцировала все эти ночные ужасы.

Но при свете дня кошмары стали таять и забываться, и из дому она вышла вновь полная надежд и веры в чудодейственную изворотливость Эльвиры. Вероника Анатольевна милостиво позволила ей опоздать, раз это нужно было для дела, и она помчалась фотографироваться. Фотографии были готовы ровно через пятнадцать минут, но Эльвира почему-то была этим недовольна и велела ей их спрятать, так как по плану они пока не были нужны. Они поехали искать туристическое агентство посолидней, где было бы много служащих и побольше посетителей. Наконец, они увидели одно, которое Эльвира сочла подходящим и направились к нему. Перед самым входом, правда, она на минуту остановилась, но потом взяла себя в руки и со словами «Ну, с Богом» решительно направилась внутрь, а Лизе ничего не оставалось, кроме как идти за ней.

Их приняли очень приветливо, особенно когда Эльвира заявила, что они пришли заказать заграничный паспорт. Их предупредили, что это будет стоить тысячу двести евро, но подруги были к этому готовы и бестрепетно выложили аванс. Паспорт для оформления Эльвира подала свой. Девушка за столом переписала из него все данные, и, любезно улыбнувшись, сказала, что им осталось только дать фотографии. Эльвира тут же повернулась к Лизе и, многозначительно взглянув на нее, сладким голосом сказала:

– Давай фотографии. Ты взяла их с серванта?

– Какие фотографии? – испугалась Лиза.

– Ну, я же попросила тебя, когда мы выходили взять фотографии там на серванте.

Одновременно Эльвира наступила ей на ногу и, отвернувшись от служащей, чуть заметно отрицательно качнула головой, показывая, что никаких фотографий у Лизы с собой быть не должно.

Но Лиза уже поняла, в чем дело, и включилась в игру.

– Ты мне ничего не говорила, во всяком случае, я ничего не слышала.

– Здрасти, как это не слышала? А что же теперь делать? Девушка, мы забыли фотографии, представляете. Как же теперь быть?

– Ничего страшного, – успокаивающе сказала служащая, которой совершенно не хотелось расставаться с авансом и заработком в тысячу двести евро. – Поднесете позже. Мы все равно понесем документы в конце дня, так что вы успеете принести.

– А вы здесь будете целый день? – как будто бы между прочим спросила Эльвира.

– Я буду до четырех, но если вы подойдете позже, отдадите девушке, которая будет сидеть за столом у входа. Только постарайтесь занести сегодня. Она как раз сегодня будет относить документы.

Многократно и с необычайной признательностью поблагодарив такую участливую служащую, подруги вышли из агентства, и только пробежав почти целый квартал и завернув за угол, позволили себе остановиться.

– Ну, теперь ты поняла, в чем тут фишка? – гордо спросила, еле переведя дух, Эльвира.

– Поняла, поняла, – радостно закивала Лиза. – Ты гений, Элька, дай я тебя поцелую.

И она кинулась на шею подруге.

– Потом будешь целовать, когда все получится. Значит, смотри, я буду здесь в полчетвертого, чтобы не пропустить эту девицу. Мы должны точно знать, что она ушла. Потом ты зайдешь и дашь свои фотографии другой. В общем, дальше все понятно. Давай, сейчас беги на работу, а в полпятого я тебя жду. Если сможешь раньше, приходи сразу после четырех, а то вдруг и та тоже уйдет.

Подруги еще раз расцеловались, и окрыленная Лиза помчалась в офис. Печатая на компьютере документы, она думала только о том, как бы поскорее дожить до конца дня. Господи, только бы удалось с паспортом, а дальше она уже сама постарается. Она со всех сторон обдумывала Эльвирин план и не находила в нем никаких изъянов. Но все-таки ей было не по себе: вдруг эта девица передумает уходить или та не придет. Как все впечатлительные люди, Лиза всегда умудрялась придумать себе кучу ужасов и нервничать даже там, где это было абсолютно не нужно.

До конца рабочего дня она не досидела, а сбежала на полчаса раньше, объяснив Веронике Анатольевне, что забыла утром принести фотографию на паспорт. До туристического агентства она доехала быстро, но Эльвира уже дежурила за углом. Куда только подевались ее вялость и недомогания. Даже о постоянной тошноте и изжоге она забыла. Сейчас Эльвира была сама энергия и решительность. При виде Лизы она нетерпеливо замахала руками. Оказалось, что та девушка, которая принимала у них документы ушла еще пятнадцать минут назад. У Лизы оборвалось сердце. Вообще-то, она надеялась, что они с Эльвирой еще постоят, обсудят, что ей сказать, но ждать было нечего. Наступил решительный момент, и Лизе нужно было действовать. Эльвира придирчиво осмотрела ее, сама толком не зная для чего, и решительно сказала: «Иди».

Все. Дальше отступать было некуда, и Лиза повернулась и на ватных ногах пошла к дверям. На самом пороге она остановилась и в панике посмотрела на подругу, но та только скорчила страшную рожу и показала ей на дверь. Да, нужно было решаться. Лиза собрала всю свою волю и переступила порог, пытаясь придать своему лицу крайне деловое выражение. И, как оказалось, совершенно напрасно. Девица, сидящая в гордом одиночестве что-то энергично печатала на компьютере и даже толком на Лизу не посмотрела. Стараясь говорить небрежно, Лиза объявила ей, что принесла фотографии, которые не отдала утром.

– Да, да, я знаю, – досадливо отмахнулась она от Лизы, – напишите на обороте свою фамилию, и я подколю.

Лиза поспешно написала Эльвирину фамилию и протянула ей фотографии. Даже не взглянув на них, та нашла какую-то папку, вложила их туда и велела Лизе придти через две недели. После этого она снова уставилась в компьютер и забарабанила по клавиатуре.

От неожиданности Лиза так растерялась, что осталась стоять столбом перед ее столом. Девица с неудовольствием взглянула на нее и еще раз сказала, что все в порядке и паспорт будет готов через две недели. Кланяясь и благодаря, пятясь чуть ли не задом, Лиза выбралась из офиса и бросилась к Эльвире, напугав ее растерянной улыбкой и безумным блуждающим взглядом.

– Что? Что? – ужасным трагическим шепотом спросила та, видя странное выражение лица подруги. – Она не взяла у тебя фотографии?

– Взяла. Она взяла бы у меня и Лешкины фотографии и фотографии нашей дворовой собаки. Она даже не посмотрела на них, – сообщила ей Лиза и залилась нервным смехом.

Эльвира схватила ее за руку и оттащила за угол на безопасное расстояние.

– Ну, вот видишь, – торжествующе закричала она там, – все получилось. Мы сделали это, ты понимаешь, мы сделали это.

– Да, – радостно отозвалась Лиза, до которой, наконец-то, дошло, что теперь все будет: и поездка в Италию, и, самое главное, Полонский в ее полном распоряжении и в интимной обстановке в течение целой недели.

И подруги принялись радостно хохотать, чувствуя себя этакими отпетыми мошенницами и бывалыми аферистками.

– Теперь смотри мне, ты должна приложить все усилия, чтобы соблазнить его. Поняла? – строго сказала Эльвира, когда они немного успокоились.

– Я буду стараться, – пообещала Лиза. – Только я не очень представляю себе, как и что я должна делать.

– Все очень просто. Заскочишь к нему в номер, сорвешь с себя платье и кинешься к нему на грудь с криком: «Дмитрий Сергеевич, я ваша навеки», – начала дурачиться Эльвира.

– Да, а тут и ты сразу выскочишь из шкафа с фотоаппаратом, сфотографируешь нас – и готово, он будет у нас в руках, – подхватила Лиза.

– Да, мы пригрозим ему, что, если он не женится на тебе, то мы пошлем его фотографии… А в самом деле, кому ж мы их пошлем? Обычно угрожают тем, что пошлют женам, но ведь он же не женат.

– Как это не женат? Он очень даже женат, на мне, – вспомнила Лиза.

– Ой, в самом деле, я и забыла. Так мы пошлем фотографии его жене, то есть тебе.

– Да, а кто же с ним на фотографии-то будет?

– Тоже ты, – ответила Эльвира, и они снова захохотали. – Представляешь, он, например, переспит с тобой и будет довольный, что соблазнил молодую девушку, а окажется, что он всего лишь переспал с собственной женой. Представляешь, какую рожу он скорчит, если узнает? С таким трудом соблазнил свою же жену.

– Не думаю, что ему придется делать это с таким уж трудом, – вздохнув, сказала вернувшаяся к суровой действительности Лиза. – Скорее, с большим трудом этого придется добиваться мне.

– Да уж, так просто он не дастся, – подтвердила опытная Эльвира. – Но мы его все равно возьмем.

– Хотела бы я быть в этом уверена, – с сомнением отозвалась Лиза. – Понимаешь, я всю жизнь оказывалась в положении полумичуринца.

– Полу… кого?

– Ну, помнишь, был такой советский селекционер Мичурин? Он пытался на елке вырастить яблоки, а на сосне – груши. Или что-то вроде того.

– Зачем?

– Ну, не знаю, но дело не в этом. Он писал, что мы не должны ждать милостей от природы. Взять их у нее – наша задача.

– И причем здесь это?

– Притом, что я потом прочитала, что существуют люди, которых можно назвать полумичуринцами. То есть, они не ждут милостей от природы, но взять их у нее им тоже не удается.

– Тогда выходит, что я полумичуринец тоже, – пригорюнилась Эльвира.

Некоторое время подруги молчали, обдумывая свою жизнь.

– Знаешь, нельзя сказать, что нам уж так все не удавалось. Кое-чего мы ведь все-таки добивались, – наконец решила Эльвира.

– Ой, что нам там удавалось? Всякие мелочи в школе.

– Ну, хотя бы и так. Помнишь, какие мы там выдумывали интриги?

– Тоже мне интриги, так, ерунда всякая, и даже непонятно, для чего мы все это делали.

Дело в том, что Эльвира от рождения ничего не делала в простоте. Любое, даже самое простое действие, по ее мнению, требовало составления тщательно продуманного плана. Постепенно этот план обрастал все новыми и новыми деталями, простое действие превращалось в сложное и запутанное действо, которое Эльвира гордо именовало интригами. Обычно никакой практической выгоды подруги из Эльвириных интриг не извлекали, а получали только исключительно моральное удовлетворение от сознания того, что они с полным правом могут считать себя опытными и успешными интриганками. Так, например, когда они учились в девятом классе, кумиром почти всех девочек была учительница истории. Она была очень хороша собой, прекрасно одевалась и, по слухам, у нее был богатый и красивый муж. Ходили по школе также непроверенные сплетни о роскошном особняке, в котором они живут. В общем, всем ее ученицам безумно хотелось побывать у нее дома, и Эльвира мгновенно составила план. На 8-е марта они купят Изабелле Юрьевне шикарный подарок и отвезут его ей домой.

Но что можно купить и без того такой избалованной женщине? Несомненно, что-то очень дорогое и красивое, на что у них двоих денег никогда не хватит. Поэтому еще пяти девочкам было предложено скинуться на подарок и поехать отвезти его любимой учительнице. Те охотно согласились, деньги были собраны и, после долгих споров было решено купить роскошный букет цветов и не менее роскошную коробку конфет.

Но это была только видимая часть айсберга. Подводная же его часть состояла в том, что теперь нужно было избавиться от всех лишних участниц и отвезти подарок только вдвоем. В самом деле, не приезжать же такой толпой к бедной женщине. Столько человек она, пожалуй, даже и в дом не пригласит, а заберет подарок на пороге, поблагодарит и отправит всех домой. С другой стороны, всего две девочки всегда могут рассчитывать на чашечку кофе в интимной домашней обстановке с прекрасной Изабеллой и ее мужем. А такое никогда не помешает, тем более что оценка по истории входит в аттестат и повысить ее зависит напрямую от учителя.

Чем же можно было бы настолько отвлечь девочек, чтобы они решили пропустить такой случай? Такая задача могла бы стать препятствием для кого угодно, но только не для Эльвиры. Помня о том, что сила действия должна быть равна силе противодействия, она решила, что отвлекающий маневр должен быть по притягательности не слабее возможности попасть к Бэллочке домой. И каждая девочка вдруг нашла у себя в столе записку от самого красивого и богатого мальчика в школе, где он просил ее тайно встретиться с ним наедине именно в этот вечер. Эльвире и Лизе осталось только выслушать каждую отдельно, почему она не может поехать с ними к учительнице, и взять на себя поздравление. Заливаясь довольным смехом, они поехали вдвоем и действительно были приглашены на кофе с тортом и даже были представлены мужу, который оказался не таким уж молодым и совсем не красивым. Но на том все и кончилось, хотя свои пятерки они, конечно, получили, так как всегда хорошо учились, а уж по истории меньше пятерки в жизни не имели.

– Все равно мы будем действовать, – объявила Эльвира, – потому что, ты же знаешь, если что-то делать, то пятьдесят процентов за то, что добьешься своей цели, а пятьдесят против. А если ничего не делать, то все сто процентов за то, что ничего не получится. Так что оставшиеся две недели будешь приходить ко мне каждый вечер и будем думать, как его соблазнить.

* * *

Хотя Лиза и не очень рассчитывала на Эльвирины планы, но все-таки каждый вечер после работы послушно приезжала к ней для участия в военных советах. Так, по крайней мере, создавалась иллюзия какой-то деятельности, и это было лучше, чем просто сидеть дома и переживать. Тем более что Эльвира все равно не позволила бы ей это, придумывая всевозможные варианты Лизиного общения с Полонским, пока однажды, уставшая и обалдевшая от всего этого, Лиза не запротестовала:

– По-моему, это все пустая трата времени, – заявила она. – Ты же знаешь, что сколько бы вариантов мы ни продумали, в жизни все равно все будет по-другому.

– А вот и нет, – с апломбом возразила Эльвира. – Все зависит от того, сколько вариантов мы продумаем. Представь себе, что ты дипломат или политик. Они никогда не идут ни на какие встречи, не продумав предварительно все, что им могут сказать и что они должны ответить.

– Ну и что? И все равно в жизни так, как задумал, никогда не получается. Вспомни, как в десятом классе ты хотела пойти на концерт с Сашкой Степаненко.

Действительно, когда они учились в десятом классе, у них в школе как-то организовали вечер дружбы и пригласили на него десятиклассников из соседней школы. Там они и увидели этого Сашу Степаненко, который был в этой школе первым красавцем. На следующий день Эльвира, которая постоянно твердила, что умная женщина всегда может добиться всего, чего захочет, во всеуслышанье объявила, что в ближайшее же время пойдет куда-нибудь с этим Сашей. Потом, одумавшись, она пожалела о сказанном, но делать было уже нечего, и она как всегда принялась составлять план, в котором должна была фигурировать и Лиза, как, в общем-то, и полагалось верной подруге. Было решено пригласить его на концерт какой-нибудь суперкрутой группы, на которую любой бы захотел пойти. То есть, ему нужно было сделать предложение, от которого он не смог бы отказаться.

Первая неделя ушла на то, что они выслеживали, какой дорогой он ходит из школы домой. Затем был назначен день, в который они случайно должны были идти ему навстречу и также случайно заметить его якобы во время ссоры.

В этот назначенный день он шел со школы еще с тремя мальчиками. На следующий день они напрасно прошли всю дорогу до его школы, но его так и не встретили. Зато встретили девочку из его класса, у которой опять-таки как-бы случайно выяснили, что его сегодня в школе вообще не было. При следующем заходе они снова безрезультатно дошли до его школы и выяснили у дежурной, что десятый «Б», в котором якобы учился Эльвирин двоюродный брат, был отпущен с уроков раньше в связи с болезнью учительницы.

К тому времени Лиза уже совсем потеряла терпение, да и самой Эльвире вся эта история тоже уже порядочно надоела. Поэтому они назначили еще одну самую последнюю попытку. В случае еще одной неудачи было решено наплевать и на Эльвирины амбиции, и на самого красавчика.

Последняя попытка началась очень удачно. Они встретили его одного и остановились поговорить с ним. Теперь Эльвира должна была сердито рассказать ему, как она с большим трудом достала билеты на какой-то концерт, а Лиза отказывается идти из-за контрольной по математике. После этого следовало как бы назло Лизе пригласить на концерт его. Все шло по плану. Но в тот момент, когда Эльвира уже открыла рот, чтобы сообщить о концерте, чей-то голос рядом с ними произнес: «Привет, Сашок», и какие-то два взрослых парня подошли к ним. Они любезно поздоровались с девочками и тут же сообщили, что у них есть серьезный разговор к Саше. Извинившись, он ушел с ними, не дав им сказать и слова. Так все и кончилось, несмотря на тщательно разработанный план.

– Так что планы далеко не всегда удается воплотить в жизнь, – вздохнув, констатировала Лиза.

– И тем не менее, нужно пытаться, – непоколебимо ответила Эльвира. – Под лежачий камень вода не течет, а Бог помогает тем, кто помогает себе сам.

Эльвира была кладезем народной мудрости. Она считала, что эта мудрость проверялась веками, и поэтому свято верила во все пословицы и поговорки.

И подруги снова принялись разрабатывать бесконечные варианты действия группы захвата. Также было просчитано, какие наряды нужно взять с собой, что докупить, что можно взять у Эльвиры, которой для подруги было ничего не жалко.

Вся эта бурная деятельность не мешала Лизе нервничать и с ужасом думать, как она пойдет забирать паспорт и, что еще ужаснее, как она с чужим паспортом будет пересекать границу.

– Почему именно мне выпадают такие испытания, – обхватив голову, начинала жаловаться она. – Почему у других все просто, а у меня вечно такие сложности.

– Потому что ты многого хочешь, – терпеливо объясняла ей Эльвира. – А кто много хочет, тому много и дается, – тут же подбадривающее добавляла она.

Когда у Эльвиры не было в запасе какой-нибудь народной мудрости, она не гнушалась выдумать свою. И надо отдать ей должное, она так же свято верила и в то, что изрекала сама.

И они снова продолжали свой титанический труд.

– Ничего, тяжело в учении, легко в бою, – время от времени считала нужным подбодрить подругу Эльвира.

Ага, тяжело в лечении, легко в гробу, вспоминала про себя переиначенное кем-то знаменитое суворовское изречение Лиза, но возражать не смела. Только уже уходя домой, она обычно говорила:

– Вот увидишь, все равно, так, как мы планируем, не получится. Жизнь внесет свои коррективы.

Жизнь стала вносить свои коррективы уже буквально на следующей неделе. Дмитрий Сергеевич не появился в офисе в свой обычный день, и Лиза с огорчением узнала, что он улетел во Францию, так как там тоже проходит выставка. Там он будет всю неделю, а потом вместе с двумя агентами по продаже полетит в Италию. Так что ей придется добираться самой, а там она встретится с ними прямо в гостинице. Мало того, так как она сама вовремя не напомнила Марине о том, что нужно забронировать номера, а оказывается, она должна была это сделать, та позвонила в Италию только сегодня. В связи с выставкой все отели были забиты. Им остались только две опции на выбор. Или заказать всем отдельные номера в отеле в двух с половиной часах езды от выставки, или отдельный номер для Полонского и большой трехместный номер для нее и двух агентш в отеле рядом с выставкой. Так как выставка начинала работать с восьми утра, ничего не оставалось, кроме как согласиться на последний вариант.

– Ну, видишь теперь? – горько спросила она у Эльвиры в этот же вечер. – Теперь ты видишь, какая я невезучая? Где же теперь твой обещанный интим, если там будет еще куча народу?

– Во-первых, никогда не произноси такие слова, как невезучая, вслух. Я же тебе говорила, что мысль материальна. Сейчас даже наука это подтверждает. А во-вторых, что Бог ни делает, все к лучшему.

– Ничего себе «к лучшему». Ты что, не понимаешь, что мы с ним совсем не будем наедине? С нами будут еще две женщины. А если они молодые и красивые? А если у него уже с кем-нибудь из них что-то есть?

Но Эльвиру не так-то просто было сбить с толку.

– Так, все. Будем решать проблемы по мере их поступления.

Нечего было предрекать, что жизнь внесет коррективы. Запомни на будущее. Кто плохого ждет, тот его и получает.

Это была еще одна авторская сентенция, которую Эльвира сочинила на ходу.

Но вот и подошел день, когда Лизе нужно было идти за паспортом. Уже с утра ее стали одолевать плохие предчувствия, но зная теперь, что мысль материальна, она боялась высказать их вслух. Еще больше она боялась гнева Эльвиры. Поэтому, сцепив зубы, молча пошла на эшафот. Может быть, именно поэтому ей повезло. Та девица, у которой они заполняли документы и которая единственная могла опознать подмену, была занята с посетителями. Лиза сразу же подошла к девушке, которой относила фотографии, моля Бога, чтобы паспорт оказался у нее. И Бог услышал ее молитвы. Девица, не поднимая головы, молча кивнула в ответ на вопрос о паспорте, потребовала у Лизы доплатить еще восемьсот евро и расписаться. Повернувшись к опасному столику спиной, Лиза выложила деньги, дрожащими руками поставила подпись, и, схватив паспорт, вылетела на улицу.

– Ну что ж, – радостно констатировала как всегда ждущая ее на улице Эльвира, – пока нам жаловаться нечего. Пока все идет хорошо.

– Эльвира, – не выдержала удивленная Лиза. – Ты хоть понимаешь, что мы с тобой сделали? Мы же подделали государственный документ. А если тебе потом понадобится выехать заграницу. Где ты возьмешь паспорт?

– А, ерунда, – беззаботно махнула рукой Эльвира. – Потеряю этот паспорт и закажу себе новый.

Хорошо Эльвире, завистливо подумала Лиза. Никогда ничего не берет в голову. А у меня сплошные комплексы. Пока в аэропорту пройду через таможню, наверное, поседею.

В тот день, когда ей надо было ехать в аэропорт, у нее уже с утра все валилось из рук. Умом она понимала, что ни один таможенник не может даже подозревать, что она летит не по своему паспорту. Никто не знает ни ее, ни Эльвиру в лицо, даже смешно говорить об этом. Но в голову лезли легенды о бывалых таможенниках, которым стоит только посмотреть в глаза пассажира, и они сразу начинают чувствовать, что с тем что-то не так. Ее просто могут задержать по подозрению в попытке провезти контрабанду, наркотики или оружие. Потом начнут проверять, и тогда все откроется. А то, что по ее лицу сразу будет видно, что с ней что-то не то, она ни минуты не сомневалась.

Но деваться было некуда, и в положенное время она металась в Шереметьево-2 между таможенными проходами, не зная на ком остановиться. У одного было злое лицо, другой был слишком старым, а – опытным, третья была женщина, а всем известно, что женщины самые вредные. Наконец, она остановилась на одном таможеннике среднего возраста, ни со злым и ни с добрым лицом, но очередь у него двигалась быстрее, чем у других. А это значило, что он не слишком придирался. К тому же Лиза заметила, что он почти не смотрел на лица проходящих пассажиров. Решившись, Лиза стала к нему. Когда пришла ее очередь, она, преданно глядя ему в лицо, поклялась, что не имеет с собой ничего запрещенного к провозу. Поглядев на ее испуганное лицо, он только усмехнулся, поставил ей в паспорт печать и велел проходить. Не веря своему счастью, она на деревянных несгибающихся ногах пошла вперед, каждую секунду ожидая то ли окрика, то ли выстрела в спину. Но ничего такого не последовало. Она благополучно добралась до ряда кресел в зале ожидания и обессилено рухнула в одно из них. Получилось! Она летит в Италию.

Но по-настоящему Лиза пришла в себя только в самолете и только тогда, когда он поднялся в воздух. Рассудив, что теперь ей уже ничего не грозит, она стала представлять себе, что ее ждет впереди. Во-первых, сама Италия. Во-вторых, Полонский. При любом раскладе они все равно будут общаться каждый день. Пусть даже они не будут наедине, все равно это дает определенные возможности. Тревожило ее, правда, то, как она сама доберется, точно ли ей забронировано место в отеле, но чем больше она приближалась к Флоренции, тем сильнее заполняло ее ликование и уверенность, что она справится со всем.

В аэропорту она в соответствии с инструкциями Маргариты взяла такси и, назвав шоферу отель, стала с удовольствием смотреть в окно. В душе ее все пело. Никаким тревожным предчувствиям она не даст омрачить эту поездку. Да здравствует оптимизм.

Отель «Аугустус» находился на окраине города и, очевидно, насчитывал не более трех звездочек, но Лизе он пришелся по душе. Во-первых, она еще никогда в жизни не жила в отеле, а во-вторых, в вестибюле ее ждал Дмитрий Сергеевич. Один, между прочим. Увидев Лизу, он с явным облегчением, бросился к ней.

– Слава Богу, вы добрались благополучно. Идите зарегистрируйтесь, потом оставите вещи в номере, и я вас жду здесь. Только поторопитесь. В будние дни рестораны закрываются здесь рано, и после восьми уже есть негде. Да, кстати, сегодня вы будете ночевать одна. Татьяна Владимировна и Ширли, это наши агенты, прилетят завтра во второй половине дня. Им нужно собрать все наши экспонаты со стендов. Вам, кстати, тоже нужно будет это сделать в конце выставки. В общем, они вам расскажут. Идите регистрируйтесь.

Лиза поспешила к конторке портье. Только подумать. Они сейчас вдвоем пойдут в ресторан. Ей показалось, что клерк копался чуть ли не целый час, пока нашел нужную бумагу и дал ей для заполнения. Когда все формальности были окончены, она отправилась наверх в огромном лифте. Ее номер был на третьем этаже. Нетерпеливо открывая дверь, она мечтала только об одном. Как можно скорее поставить чемодан, чуть-чуть подкраситься, причесаться и бегом бежать вниз, где ее ждал он. Но открыв дверь и войдя в номер, она застыла в удивлении. Конечно, ей приходилось останавливаться в гостиницах там, дома. Российская действительность приучила ее к суровой простоте отечественных гостиничных номеров. Она ожидала увидеть стандартную казенную обстановку, то есть короткий и узкий коридор, где с одной стороны всегда был встроенный гардероб, а с другой двери в туалет и ванную. Затем она должна была увидеть небольшую комнату с тремя кроватями, обязательными тумбочками и настольными лампами. Вместо этого она очутилась в огромном овальном зале. Чтобы попасть в него, ей нужно было спуститься на пять широких мраморных ступенек вниз, так как входная дверь находилась на значительном возвышении по сравнению с остальным пространством. Мебели в зале было сравнительно мало. Сбоку стоял большой диван, по стенам располагались какие-то тумбочки и этажерки, а посредине стояли большой стол и два маленьких. В противоположной от двери стене было большое окно, но чтобы подойти к нему, нужно было снова подняться на пять таких же мраморных полукруглых ступенек.