Текст книги "Миражи в городе любви (сборник)"

На подоконнике сидел большой серый персидский кот. Он, не отрываясь, смотрел на Григория. Его плоская мордочка имела характерное для этой породы высокомерное, слегка презрительное выражение. Взгляд кота был неподвижным и непроницаемым, как у сфинкса.

Вода из кухонного крана продолжала течь, заглушая посторонние звуки. Наконец, Григорий закрыл кран. Затем он понес стакан с соком в комнату, где на постели дремала Ирина.

– Спасибо, милый, – приподнявшись на локте, сказала она и взяла у него из рук сок. Ей страшно хотелось пить, поэтому она в несколько глотков осушила стакан. – Знаешь, за что я люблю грейпфрутовый сок? За то, что у него резкий и горьковатый вкус. Это очень освежает, правда? – и она вопросительно посмотрела на Григория, как бы ища в его глазах подтверждения своим словам.

– Да-да, я тоже его люблю, дорогая моя, – ответил он, – так что наши вкусы полностью совпадают, – утвердительно кивнул он.

Убедившись, что Ирина крепко уснула, он быстро оделся. Теперь она проспит как минимум 12 часов. Той порции снотворных таблеток, которые он захватил с собой из дома, предварительно тщательно растворив их в горячей воде, должно вполне хватить на двенадцать и даже более часов.

Чтобы прогнать вполне естественную после бурных любовных утех сонливость, Григорий, обжигаясь, проглотил чашку крепчайшего, черного, как ночь, кофе. Потом он выдернул телефонную вилку из розетки, а также заблокировал Ирин мобильный телефон, чтобы кто-нибудь из ее знакомых не разбудил ее раньше времени своим настырным звонком. Затем он вышел на лестницу, и, убедившись, что на площадке никого нет, с той же целью мгновенно вставил кусочек спички в дверной звонок, между кнопкой и прилегающей к ней узкой щелью.

Потом Григорий быстро собрал драгоценности в шелковый мешочек и положил его в двойной внутренний карман куртки, застегивающийся на маленькую молнию. После этого он надел прозрачные полиэтиленовые перчатки, вытащил из кармана чистый носовой платок, зашел в ванную, как следует смочил платок Ирининым дезодорантом и тщательно протер им все, к чему прикасался в квартире.

Ирина лежала на диване и безмятежно спала. Он слышал ее ровное, тихое дыхание. Ее волосы в беспорядке разметались по подушке, разрумянившаяся кожа выглядела гладкой и свежей. Ее тонкая рука с длинными пальцами виднелась из-под простыни. Он подошел ближе. Слабый запах нежных духов исходил от ее волос. «Красивая женщина», – подумал Григорий.

Осторожно захлопнув дверь, он сбежал по лестнице.

Теперь надо было действовать быстро, очень быстро.

* * *

Григорий вышел из подъезда, сел в машину и поехал по направлению к выезду из города. У него в запасе было какое-то время. После того, как Ирина проснется, она вряд ли сразу же заявит в милицию о пропаже драгоценностей. Ведь коллекция была ввезена в страну нелегально, без оформления надлежащих документов. Поэтому, скорее всего, Ирина в первую очередь поднимет на ноги самых близких людей, и будет советоваться с ними, что делать.

И, действительно, в милиции ее сразу же спросят: откуда у нее имеются такие ценности? На какие доходы они куплены? Может ли она документально подтвердить эти доходы? Есть ли у нее товарные чеки, удостоверяющие стоимость ювелирных украшений? Или хотя бы дарственные или наследственные бумаги? И т. д. и т. п. Пока Ирина придумает (или адвокат посоветует), что ей следует отвечать на подобные вопросы, пройдет какое-то время. Поэтому, полагал Григорий, у него в запасе есть хотя бы часов восемнадцать-двадцать времени.

Но расслабляться все равно нельзя. Надо действовать, благо план действий был всесторонне продуман заранее, начиная с того момента, когда он только увидел кулон с голубым бриллиантом. В тот момент он нюхом, который пока еще ни разу не подводил его, почувствовал, что за этой вещицей что-то кроется, что такой кулон женщина не могла просто так купить в магазине «Ювелирторга». И интуиция его не обманула.

Григорий подъехал к платной автостоянке, находящейся на пути его следования, и, предъявив паспорт и документы на машину на имя Лукина Григория Алексеевича, оплатил на неделю вперед место для автомобиля, на котором он приехал. Затем он заехал на указанное место, аккуратно поставил туда машину и, включив сигнализацию, вышел с территории автостоянки.

Пройдя энергичным шагом две остановки пешком, он свернул на боковую улицу, затем сделал еще один поворот. Миновав пятьдесят метров, он вошел на территорию другой автостоянки и, предъявив необходимые документы на имя Шерстнева Олега Всеволодовича, забрал со стоянки скромные «жигули» неброского темно-бежевого цвета.

Надо было поторапливаться. В пути всегда могут возникнуть непредвиденные ситуации, поэтому лучше иметь побольше времени про запас, – рассудил он.

Он еще заранее рассчитался с пожилой женщиной, у которой он в течение полутора месяцев снимал квартиру, и заплатил «тете Вере» за месяц вперед. Он договорился с нею, что, если ему понадобится срочно съехать с квартиры, то ключи он оставит у соседки. Мнимая «тетя Вера», сдававшая ему жилье, даже паспорта у него не спросила, видимо, понадеявшись на его представительный, внушающий доверие вид. Она знала только, что его зовут Гриша, а больше ее ничего не интересовало. Видимо, те деньги, что он платил ей за квартиру, были для нее существенной прибавкой к пенсии. Поэтому пожилая женщина не стала задавать слишком много вопросов солидному аккуратному постояльцу. Съезжая с квартиры, он, разумеется, тоже протер спиртом все поверхности, к которым прикасался. Так что никаких «пальчиков» там остаться не должно.

«Жигули» целенаправленно двигались на север города, к шоссе, ведущему к российско-финской границе. В кармане Олега Шерстнева лежал внутренний паспорт, загранпаспорт, водительские права и документы на машину. Кроме того, там была шенгенская виза, дававшая право Шерстневу Олегу Всеволодовичу беспрепятственно въезжать в большинство европейских стран.

Надо как можно быстрее добраться до границы, пересечь ее, а уж в Хельсинки у него есть свой человек, бывший соотечественник, который связан с «черными», то есть, подпольными, антикварами. Конечно, этот перекупщик не даст ему полную стоимость ювелирных вещей, это понятно, кое-что он должен на них заработать и сам. Но и тех денег, что он ему заплатит, будет более чем достаточно. На какое-то время, понятно.

Как только он получит деньги, то сразу же, не теряя ни минуты, сядет в машину и поедет в Швецию, затем в Данию, а далее – везде. Как поется в песне: «наш адрес не дом, и не улица». В общем, ищи – свищи!

Выехав из города, Олег дождался, пока на обочине дороги не появилась сплошная лесополоса. Затем он проехал еще пару километров и заехал в лес. Отъехав на расстояние, на котором его не было видно с трассы, он заглушил двигатель, вышел из машины и размял затекшие руки и ноги. Затем открыл капот и, минуту повозившись там, снял крышку с бачка, в котором находился тосол – жидкость, охлаждающая двигатель. Ярко-голубой тосол заполнял бачок примерно на три четверти. Олег вытащил из кармана драгоценности, переложил их в маленький двойной полиэтиленовый мешочек подходящего голубого цвета, туго перевязал его резинкой и осторожно просунул внутрь бачка. Мешочек опустился на дно, полностью сливаясь по цвету с охлаждающей жидкостью. Теперь его совершенно невозможно было разглядеть ни сверху, через открытую горловину, ни сбоку, через непрозрачный полиэтилен, из которого был сделан бачок.

Проделав все это, Олег поставил крышку бачка на место и плотно закрыл ее.

После этого он поискал на земле, неподалеку от машины, укромное место и, найдя его, выкопал там небольшую ямку. Сложив в ямку документы на имя Григория Лукина, шелковый мешочек из-под драгоценностей, пластиковую аптечную бутылочку из-под снотворного, полиэтиленовые перчатки и носовой платок, которым он протирал поверхности в квартире Ирины, он поджег образовавшуюся кучку. Подождав, пока займется огонь и вещи обуглятся хотя бы так, чтобы их трудно было опознать, он забросал ямку землей и прикрыл ее еловыми ветками. Сверху он набросал полусгнившие опавшие листья, издающие прелый запах предзимнего леса. Остальное довершит природа: дожди, снег, сырая, болотистая почва, характерная для этого региона.

Сделав все, что нужно, Олег, не мешкая, выехал из леса. Теперь он немного успокоился и поехал дальше. Перед его глазами расстилалась прямое, почти пустынное в этот ранний утренний час шоссе.

Перед его внутренним взором появилась Ирина, он вновь увидел ее спящее лицо на подушке и нежную, тонкую руку, бессильно упавшую вниз. «Приятная женщина», – подумалось ему. – «Одинокая. Ждет Мужчину своей мечты», – несколько цинично продолжил свою мысль Олег. Затем он постарался отогнать воспоминания.

Он знал, какое впечатление он производит на женщин. Да, он умел пленять их. Ему доставляло удовольствие создавать вокруг них обволакивающую атмосферу, магнетическое поле Сильного Мужчины. Ему нравилось видеть, как теплеют и расцветают их лица, затуманиваются глаза. Сколько их было, влюбленных в него женщин…

Было около восьми часов утра. Солнце не так давно взошло, утреннее небо было чистым и холодно-синим, как это часто бывает в самые последние дни октября. Ночи в это время года студеные, с начинающимися заморозками, и поэтому увядшая, пожухлая трава кое-где была покрыта инеем. На фоне прозрачного неба резко выделялись мелькающие стволы деревьев и столбы линий электропередач, белели рощицы молодых тонких берез.

Прямая, ровная дорога расстилалась перед лобовым стеклом автомобиля. Шерстнев прибавил скорость, благо машин на шоссе почти не было. Далеко впереди виднелся мост-путепровод, под которым проходило несколько железнодорожных товарных линий. Слышался отдаленный перестук вагонов и отдельные короткие гудки тепловозов.

Подъезжая к мосту, Шерстнев еще прибавил скорость. Чем быстрее он пересечет российско-финскую границу, тем лучше. Позже там может быть уже очередь из желающих посетить страну Суоми. Не хотелось стоять в очереди, то и дело заглушая мотор и медленно, шаг за шагом продвигая машину вперед, как это бывает иногда на автозаправочных станциях.

Машина уже двигалась по путепроводу, и Шерстнев еще чуть-чуть надавил на педаль газа, чтобы без труда преодолеть небольшой подъем моста. До него доносился знакомый запах железнодорожных путей, составляющий своеобразную, ни с чем не сравнимую смесь машинного масла, мазута, смешавшегося с землей, и влажноватых шпал.

Автомобиль уже почти подъезжал к середине моста, как вдруг прямо перед ним сверкнул обледеневший участок пути, освещенный отблеском утреннего солнца. Шерстнев резко вывернул руль влево, пытаясь объехать скользкое место, но было поздно. Машина, ехавшая до этого на большой скорости, влетела на гололед, ее занесло влево, затем резко крутануло вправо, и, наконец, сделав еще один неконтролируемый виток, она пробила ограждение и полетела вниз, прямо под колеса приближающегося товарного поезда.

Перед внутренним взором Шерстнева мгновенно, как в каком-то сумасшедшем калейдоскопе, промелькнули картины его жизни. Последним, что он увидел, было спокойное и мягкое, с невыразимой любовью глядящее на него лицо матери.

Автомобиль, нелепо подпрыгнув, со скрежетом и звоном разбившегося стекла рухнул прямо на рельсы. Воздух оглашался непрерывно звучащим тревожным, громким, низким гудком тепловоза. Дверцы автомобиля были раскрыты настежь, водителя выбросило на расстояние нескольких метров от машины, прямо под колеса неумолимо приближающегося поезда. В его широко раскрытых неподвижных светло-серых глазах отражалось утреннее небо. Из угла рта вытекла струйка крови.

Столкновение было неизбежным. Огромное мощное железное тело тепловоза накрыло своим грохочущим брюхом то, что осталось от Олега Шерстнева. Неумолимо продолжая по инерции двигаться, тепловоз столкнулся с искореженным автомобилем, нанес ему еще один удар, окончательно сплющивший его, протащил его вперед и, наконец, остановился.

За стеклом кабины тепловоза виднелось застывшее, белое, как бумага, лицо машиниста. Глаза его были расширены до предела. Его помощник, высунувшись из двери, что-то кричал.

Но ни Григорий Лукин, ни Олег Шерстнев ничего уже не слышали.

День святого Валентина

Стас лежал в постели и дремал. Он еще до конца не проснулся. Был десятый час утра. Из кухни послышался голос Валентины, она громко звала:

– Стасик! Вставай! Я тебе завтрак готовлю, зайчик мой!

И она заглянула в дверь спальни с радостной, кокетливой улыбкой.

Стас познакомился с Валентиной пару месяцев назад, на киносъемках. Он работал осветителем, а Валентина была художницей по костюмам. Как-то раз вечером, после трудного съемочного дня пятеро человек из их группы поехали к Вале домой, чтобы посидеть, отдохнуть и, как водится, расслабиться. В период киносъемок члены группы, как это нередко бывает у киношников, сдружились и частенько проводили свободное время вместе. Особенно это касалось «выпить-закусить».

В тот памятный вечер они выпили немало, и утром следующего дня Стас, проснувшись, обнаружил себя спящим в одной постели с Валентиной. Все бы ничего, но по возрасту она годилась ему в матери. Стасу было двадцать четыре года, а Валентине – сорок девять.

Однако в постели она была дамочкой горячей, как говорится, в самом соку. Если не обращать внимания на ее полноватое, немолодое тело, на морщинки под глазами, на тени вокруг них, то Валя была очень даже ничего. В постельных делах она была опытной, умелой, раскованной, что, впрочем, было вполне естественно для женщины ее возраста.

– Стас, ну что же ты! – снова заглянула в дверь Валентина с сияющим лицом. – Ведь все остынет!

– Сейчас, – буркнул он хрипловатым спросонья голосом. – Встаю.

Он нехотя, с хрустом потянулся. Потом спустил ноги на пол и нащупал ими тапки. Вставать не хотелось. В постели было тепло и уютно, от подушки исходил тонкий, еле уловимый запах Валькиных духов «Пуазон».

Стас лениво встал, подошел к окну и несколько минут молча смотрел во двор. Затем он натянул на свою худую плечистую фигуру Валькин махровый халат, поплотнее подвязался поясом и пошел в ванную мыться. Глядя на свое отражение в зеркале, он почистил зубы и побрился. Затем, собрав русые волосы сзади хвостом и туго стянув их резинкой, он вышел на кухню.

Валентина стояла у плиты и заканчивала жарить яичницу с ветчиной. Она с удовольствием хлопотала, готовя завтрак для молодого любовника. Ее лицо было чисто вымыто и подкрашено, с утра она уже успела навести легкий марафет. На Валентине был надет пеньюар из черного шифона с оборками. Спереди глубокий запа́х приоткрывал ложбинку ее большой аппетитной груди. В этом просвечивающем пеньюаре Валя выглядела вполне соблазнительно. «Сорок пять – баба ягодка опять», – вспомнил Стас поговорку и в душе ухмыльнулся. – «Все бы хорошо, если бы она спиртным так не увлекалась», – подумал он.

Валя положила на стол приборы и поставила большие фарфоровые тарелки. По ее радостному лицу, блестящим глазам и слегка суетливым движениям было видно, что она старается угодить своему молодому любовнику.

– Вот, я тебе яичницу с ветчиной сделала, ешь, вкусно, – Валентина поставила перед ним наполненную тарелку. Сверху она щедро посыпала блюдо ароматной кинзой.

– Пахнет хорошо, – потянув носом, отозвался Стас.

Валентина села рядом, подперла щеку рукой и блестящими глазами смотрела, как Стас ест.

– Чего ты не завтракаешь? – спросил он. – Ты тоже давай.

– Да буду я, буду. Только сейчас я тебе еще бутерброд с сыром сделаю, для сытности.

– Можно, – согласился Стас.

Он с удовольствием приступил к еде. Валентина, тем временем, насыпала себе в чашку растворимый кофе «Чибо» и залила его кипятком. По кухне поплыл приятный, душистый аромат. Однако прежде чем пить кофе, Валентина намазала ломтик белого хлеба маслом, положила на него кусок сыра и подала Стасу. Затем она налила ему большой стакан молока. Она уже готова была разрезать бутерброд на кусочки, чтобы Стасу было удобнее их есть, но он отрицательно махнул рукой, мол, не надо.

– Пей молоко, Стасик, пей, ты у нас молодой, тебе энергии много надо, – рассмеялась Валентина. – Тем более что я ее у тебя намерена забирать! – кокетливо стрельнув глазами, добавила она.

– Хм-м! – ухмыльнулся Стас. Орудуя ножом и вилкой, он покачал головой. – Ну, ты даешь! Откуда только у тебя силы берутся?

– Да от тебя, откуда же еще? – продолжала кокетничать Валентина. – Когда рядом в постели такой молодой ядреный мужик, силы сами появляются!

Раздался телефонный звонок. Звонила Валина клиентка, танцовщица ночного клуба. Когда в киношной работе бывали простои, Валя брала заказы на шитье нарядов для молоденьких актрис, танцовщиц и тому подобной богемной публики. Придумывать эффектные наряды она умела, и, кроме того, у нее на подхвате были пара портних и вышивальщица, которые, в случае чего, помогали воплощать «в металле» плоды Валькиной творческой фантазии.

Валя договорилась с клиенткой, что та придет вечером на примерку, и положила трубку.

– Ну, что, когда ты теперь придешь? – спросила она Стаса, увидев, что тот закончил завтрак и пошел в комнату одеваться.

– Не знаю, сегодня, наверное, не получится. Мы сегодня едем на съемку за город, в Павловск, так что домой вернусь, наверное, к полуночи, – ответил он. – В общем, я тебе позвоню.

Стас в прихожей застегивал куртку. Валентина стояла рядом и смотрела на него. Стоя уже у двери и собираясь выходить, Стас притянул ее к себе, крепко обнял и чмокнул в щеку. От Валентины слегка пахло вчерашним алкоголем.

– Спасибо, Валюша, – сказал он. – Ты классная. Готовишь здорово, и вообще женщина, что надо. – Он еще раз чмокнул ее.

Валентина накинула пальто поверх своего прозрачного пеньюара и вышла вместе со Стасом на лестницу. Она, не отрываясь, смотрела на него.

– Приходи, а? – сказала она просительным голосом. – Я буду ждать!

– Конечно! Я тебе позвоню, – отвечал Стас, сбегая вниз по лестнице.

Валентина стояла и смотрела на него. Услышав, как внизу хлопнула дверь подъезда, она вернулась в квартиру.

Выйдя на Невский и пройдя пару кварталов, Стас набрал номер мобильного телефона Алены. «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия», – механическим голосом ответила трубка. Стас набрал другой номер телефона, рабочий. В это время Алена должна быть в косметическом салоне и обслуживать клиентов.

– Можно позвать Алену? – спросил Стас, когда на том конце провода ответил женский голос.

– Она сейчас не может подойти, у нее в кресле клиентка, – сказала женщина, скорее всего, администратор салона. – Позвоните через полчаса, когда она освободится. Может быть, нужно ей что-то передать?

– Скажите, пожалуйста, что Стас звонил.

Алена работала визажистом в косметическом салоне люкс. Хозяйка салона просила мастеров не отвлекаться от работы на телефонные звонки. Мол, клиентам не нравится, когда мастер прерывает работу и болтает по телефону, а клиентка в это время сидит с наполовину причесанной головой или недокрашенным лицом и ждет. Поэтому Алена практически всегда выключала свой мобильник во время работы. Кроме того, она любила полностью погружаться в творческий процесс, и терпеть не могла, когда ее в этот момент что-то отвлекало.

Стас познакомился с Аленой недавно, чуть больше двух недель назад. Знакомство произошло на киностудии, когда Стас подрабатывал на съемках одного рекламного клипа, куда Алену пригласили в качестве визажиста.

Она сразу же поразила его воображение. «Вот это девушка!», – увидев Алену, подумал он. – «Все можно отдать, чтобы быть с нею».

И, действительно, Алена была необыкновенно хороша. Длинноногая, быстрая в движениях, с нежной светлой кожей, с изящными чертами лица, с длинными, до талии каштановыми волосами, с большими, широко распахнутыми синими глазами. Ее лицо было почти не накрашенным, да она и не нуждалась в косметике, ибо была хороша той природной, естественной красотой, которая сводит мужчин с ума.

Через полчаса Стас позвонил в салон снова. Через минуту к телефону подошла Алена.

– Что ты делаешь сегодня вечером? – задал Стас извечный мужской вопрос.

– Пока не знаю, – послышался в трубке высокий чистый Аленин голос. – Смена заканчивается в десять.

– Давай встретимся? – просительным голосом предложил Стас. – В кафе сходим, или еще куда-нибудь, куда ты захочешь.

– Может быть. Пока не знаю, – ответила Алена, и Стасу показалось, что он видит ее насмешливую улыбку.

– Ну, хорошо, давай в десять тридцать я буду ждать тебя около «Гостиного», – предложил он.

– Лучше позвони мне ближе к концу смены, ладно? Тогда я уже буду знать точно, смогу ли я придти.

В полдесятого Стас снова позвонил Алене. Она сказала ему, чтобы он ждал ее в четверть одиннадцатого напротив салона, на другой стороне улицы.

В назначенный срок Стас был на месте. Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать. Из салона выходили женщины, но Алены среди них не было. Наконец, Стас не выдержал, перешел на другую сторону улицы, открыл стеклянную дверь и вошел в помещение. Но там никого уже не было. Только уборщица, женщина лет сорока пяти в пластиковом фартуке и резиновых перчатках чистила пол моющим пылесосом. Стены салона сверкали большими зеркалами. Стену, расположенную напротив входа, украшал большой, эффектно подсвеченный аквариум. В нем медленно плавали яркие разноцветные рыбки.

– А Алена уже ушла, примерно без пятнадцати десять, – сказала женщина. – Вы, наверное, Стас? Она просила вам передать, что все отменяется. Сказала, что просит вас извинить ее, – продолжала говорить уборщица. – Что же вы раньше-то не зашли? Я бы вам сказала.

Стас вышел на улицу и набрал номер телефона Алены.

– Стас, извини, пожалуйста, – своим высоким нежным голоском защебетала она. – Мне пришлось ехать на именины к одной нашей девочке из салона. Я не собиралась, но она меня все-таки уговорила. Не обижайся, ладно?

– Ладно, – ответил Стас. А что он еще мог ей сказать? Ведь между ними ничего еще не было. – Что ж ты не позвонила, не предупредила меня?

– Я думала, ты уже в пути, думала, ты все равно придешь, и тебе скажут, – продолжала щебетать она уже примирительным, извиняющимся тоном. Чувствовалось, что ей все же неудобно. – Не сердись, ладно?

– Разве я могу на тебя сердиться? – ответил Стас.

Закончив разговор, он направился в сторону метро.

* * *

Валя, Лида и Нина сидели у Валентины дома и, как говорится, культурно отдыхали. На столе стоял винегрет, нарезанный женщинами накануне застолья, а также селедочка, маринованные грибы и большая тарелка жареного мяса, приправленного кетчупом и посыпанного зеленью. Венчала все это великолепие запотевшая бутылка водки, емкостью ноль семьдесят пять литра. В комнате работал телевизор, но шум, исходящий от него, похоже, никому не мешал.

– Водочка холодненькая, самое то, – потирая руки, сказала Нина, Валина подруга. – Сейчас мы ее грибочками остренькими закусим, м-м-м! – мечтательно протянула она.

– Грибочки я никому не доверяю делать! Сама их собираю, сама чищу и отвариваю, сама маринад готовлю, по секретному рецепту, – горделиво рассказывала Лида.

– Да уж! Зато таких грибов, как у тебя, я больше ни у кого не ела, – нахваливала подругу Валя.

Приятельницы Валентины не принадлежали к ее профессиональному кругу. Она сошлась с ними больше по соседству. Лида жила на той же лестнице, что и Валя, только двумя этажами ниже, а Нина – в соседнем дворе. Теплую женскую компанию объединяло то, что все трое были не прочь посидеть за бутылкой.

– Ну, что, девчонки, хорошо сидим! – воскликнула Валентина, когда наполнение рюмок пошло по третьему кругу. Она была уже в легком подпитии. – Кладите себе винегрета побольше, селедочку берите. Скоро картошка сварится!

– Да не переживай, мы стесняться не станем, – смеясь, отвечала Нина. – Ты лучше расскажи, как жизнь молодая.

– Насчет того, что она «молодая», это вы загнули! – хохотнула Валя. – Но вообще-то ничего, особенно когда молодой мужик под боком греет, – хвастливым тоном сообщила она.

Подруги знали о ее новом увлечении, она уже успела им рассказать о том, что у нее недавно появился молодой любовник. Женщины с интересом слушали Валины откровения, дружно кивали головами ей в ответ и, похоже, немного завидовали. При этом все трое не забывали время от времени смачивать горло водочкой. За столом раздавался звон рюмок, а также дружное постукивание ножей и вилок.

– Слушай, Валька, покажи-ка нам твои новые творения, – попросила Лида, откинувшись на спинку стула, когда первый голод был утолен.

– Сейчас, – ответила та.

Валентина встала, подошла к шкафу и открыла его. Она сняла с вешалки стеганый атласный жакет, надела его и, довольная, покрутилась перед приятельницами.

– Вот это да! – восхищенно ахнула Лида. – Красотища-то какая! Подойди-ка сюда, мы его рассмотрим поближе.

– Париж, ну просто Париж! – поддакивала Нина, надев жакет и поворачиваясь перед зеркалом.

Жакет, действительно, выглядел потрясающе. На черном атласе цвели диковинные, экзотические цветы, выполненные в виде вышивки и аппликации из кусочков шелка, бархата и парчи.

– Неужели сама такую красоту делаешь? Это ж сколько с ним возиться надо! – спросила Нина.

– Да нет, у меня знакомые портнихи есть. Сама я все придумываю, эскизы для вышивок делаю. Затем я все крою и аппликации подготавливаю. А на машинках строчат они, – объяснила Валя.

Валентина вытащила из шкафа еще один похожий жакет, потом третий. Подруги только всплескивали руками.

– Они все разные, хоть и в одном стиле. Вот этот мне тетка из американского консульства заказала, – горделиво сказала Валентина, показывая жакет темно-зеленого цвета. – Она увидела один из жакетов на моей заказчице на каком-то приеме, и захотела такой же. Я ей сделала, за триста баксов. Потом она поехала к себе в Нью-Йорк, там ее подруга его увидела, и теперь тоже просит ей сшить. У них в Америке ручная работа ценится, больших денег стоит, не то, что у нас!

– Так ты, Валька, наверное, бешеные бабки на них зарабатываешь?

– Да бросьте вы, девчонки, откуда? Работа-то разовая, сделал заказ – и свободен. Ладно, хватит об этом, а то чего-то в горле пересохло, – шутливо перевела она разговор на другую тему.

Валентина повесила жакеты в шкаф и снова налила всем водку. Она была уже изрядно «подшофе». Собираясь произнести тост, она сделала широкий жест и случайно смахнула со стола стакан с минералкой. Он с грохотом упал и разбился.

– Да уж, девчонки, точно, пить меньше надо, – сказала Валя, собирая с пола осколки и вытирая разлившуюся минералку. – Мне и сын то же самое говорит.

– Кстати, а как он поживает?

Двадцатисемилетний сын Валентины от первого брака уже несколько лет жил в Голландии. Сначала Антон уехал туда по туристической визе и остался там. Потом он какое-то время жил и работал нелегально. Затем он вступил в фиктивный брак с какой-то голландкой, и благодаря этому ему удалось получить вид на жительство и разрешение на работу. Впрочем, в этом фиктивном браке у Антона родилась дочка. Но Валентина еще ни разу не видела свою внучку.

Валентина принесла из кухни горячую картошку. За то время, пока женщины застольничали, картошка успела не только свариться, но и остыть, поэтому ее пришлось разогревать ее в микроволновке. Раскладывая горячие картофелины по тарелкам и поднимая очередной тост, Валентина продолжала рассказывать о сыне.

– Он там художником-оформителем работает. Ночные клубы оформляет, дискотеки всякие, бары. Вроде бы недавно какой-то гей-клуб оформил.

– А что это такое «гей-клуб»? – спросила Нина.

– Ну, ты отсталая, – расхохоталась Лида. – Для голубых, значит!

– Он что, ориентацию сменил, что ли? – округлив глаза, спросила Нина.

– Да нет, с чего это вдруг? – сказала Валя. – Хотя откуда я знаю. Я ведь уже два года сына не видела, он только по телефону мне звонит изредка.

Как раз в этот момент раздались длинные телефонные гудки, это была явно междугородка. Валентина побежала к телефону. Оказалось, это звонит сын.

– Ой, Антоша, слушай, ну ты как чувствовал! Мы как раз о тебе разговариваем! Как дела? – в голосе Валентины слышалось радостное возбуждение.

Проговорив с сыном минут десять, она вернулась к приятельницам.

– Ну, надо же, как будто специально в этот момент позвонил! Прямо интуиция у него сработала! – не могла успокоиться она. – В общем, он сказал, что у него все нормально, может быть, через пару месяцев приедет, – торопливо продолжала рассказывать Валентина. В ее голосе явно чувствовались довольные нотки. – Опять отругал меня, говорит, мать, кончай пить, – слегка виновато добавила она. – И как только узнал, неужели по голосу?

В этот момент послышался звонок в дверь. Валентина пошла открывать. По дороге она поскользнулась и чуть не упала, но, вовремя схватившись за дверную ручку, удержалась и, виновато глянув на приятельниц, засмеялась.

– Девчонки, мне больше не наливайте! – весело блестя глазами, сказала она.

Слышно было, как Валентина открыла дверь. Поговорив с кем-то несколько минут, она вернулась в комнату.

– Кто это был? – спросила Лида.

– Да мужики знакомые. Ханыги несчастные! – сердито отрезала Валя. – Деньги хотели занять. А как услышали звон тарелок да женские голоса, тут же стали в гости набиваться. Но я их шуганула!

– А чего так? – блестя глазами, заинтересованно спросили приятельницы. – Пусть бы присоединились, мужики нам нужны!

– Да ну их! – отрезала Валя. – Деньги занимают и не отдают. Пару раз уже такое бывало. Вот я их и выставила. Ханыг всяких я спонсировать не собираюсь! Я способна только молодого мужика поддержать материально, – расхохоталась она. – И то, если он мне в постели отработает! – заливаясь смехом, не унималась Валя.

– Да брось ты, все равно этот молодой с тобой ненадолго, – махнув рукой, сказала Лида. – Найдет твой Стас себе какую-нибудь девицу, и помашет тебе ручкой.

– Что ж я дура, что ли? Сама не понимаю? – парировала Валька. – Не первый день на свете живу, два раза замужем была. Чай, не девочка, скоро полтинник стукнет.

– Так что ж ты с ним крутишь, ведь потом переживать будешь.

– Эх, девчонки, однова́ живем, как говорится! Зачем думать да гадать о том, что будет дальше? Пусть хоть один день, да мой! – в сердцах сказала Валя. – А то так и жизнь пройдет, если от всего себя предостерегать. Много ли ее, нашей бабьей жизни?

– Точно, полжизни ждешь своего принца, а он приходит, чтобы только деньги на водку занять – посмеиваясь, согласились подруги.

– В общем, девчонки, вот что я вам скажу. Я все сделаю, чтобы Стасика к себе привязать. Буду его обихаживать, подарочки делать. А чем еще баба в нашем возрасте может мужика молодого удержать? – темпераментно продолжала убеждать подруг Валя.