Текст книги "Рыжее наследство"

– Да, ваша милость, – спокойно ответил Ноллис. Он не хотел торопить своего сиятельного господина. Пусть он сам скажет эти слова. Джеффри подошел вплотную к своему слуге и прошипел сквозь зубы:

– Тогда избавься от него, Джон. От него и всех его выродков, которых он наплодил с этой шотландской сучкой. Всех, чтобы не осталось никого, кто мог бы претендовать на мои владения… А уж я тебя не обижу. Но учти! – Он предупреждающе поднял вверх палец, на котором тускло блестело массивное золотое кольцо с рубином. – Ни намека на мое имя. Никто не должен знать о нашем с тобой разговоре, мой верный Джон. А если узнает, то… Ведь ты понимаешь, что простолюдина, предавшего своего господина, очень легко повесить, не так ли?

Джон Ноллис, не выказав ни тени страха, широко улыбнулся.

– Что вы, милорд! Я это дельце проверну так, что комар носу не подточит. Никто и не заподозрит ничего! Уж вы не сомневайтесь. Вот послушайте, какая у меня есть идея…

Глава 3

Хоик встречал приезжих шумом и весельем. Здешняя ярмарка считалась важным событием – в начале сентября, когда устанавливалась отличная погода, в этот лоулендский[18]18
  Шотландия делилась на две части: Хайленд (горная) и Лоуленд (равнинная).


[Закрыть] городок стекались торговцы и знать со всей Шотландии, да и с Приграничья прибывало немало народу. Все, кто хотел что-либо продать или купить накануне долгой зимы, добирались сюда.

От замка Тейндел до Хоика было всего два дня пути. Через горы они перебрались без особых приключений и теперь мирно катили по дороге. Трое вооруженных мужчин служили надежной охраной маленькой повозке, запряженной двумя облезлыми волами весьма почтенного возраста.

Всю дорогу Родерик, хмурый и неразговорчивый, внимательно оглядывал всех проезжающих, словно высматривая кого-то. Хорошее настроение барона Тейндела длилось недолго, и сейчас он уже почти жалел, что они сюда приехали. От Джоша, правившего повозкой, не укрылось тревожное состояние его друга, но он прекрасно понимал его чувства. Когда-то молодой барон Родерик Перси был счастлив в этих местах. Теперь ему, потерявшему все, приходилось лицом к лицу встречаться со своим прошлым, от которого он так надежно спрятался под обветшалыми сводами замка на границе.

Словно откликаясь на мысли Джоша, сэр Родерик вздохнул. Он, человек знатного рода, словно простой торговец, приехал на ярмарку… Но в самом деле, что им оставалось делать? Надо было где-то брать деньги, и глупо было не воспользоваться оказией. Вот уже десять лет его никто не видел в этих краях. Наверняка все уже забыли о лорде Перси, который когда-то по глупости женился на юной красавице Эйлин Рэндолф. По крайней мере, он надеялся на это. Помимо воли он оглянулся на дочь, что сидела рядом с Джошуа на облучке. По своему обыкновению, Эрика размахивала руками, что-то весело рассказывая. Его сердце сжалось от привычной тоски… В этой красивой шотландской юбке она так была похожа на Эйлин! Только огненными волосами удалась в деда, да и характером, похоже, тоже в него. Бедняга Эрика, она своими повадками скорее напоминает мальчишку, а не юную леди. Она уже совсем взрослая, а он так и не смог дать ей приличного образования – не хватило смелости отпустить ее от себя. Теперь Родерик раскаивался в этом.

Гилберт и Бран, ехавшие рядом в повозке, поддавшись настроению отца, тоже молчали. Братьям явно было немного не по себе – они не привыкли к такому количеству людей и теперь сидели, нахохлившись, как два сыча. Одна Эрика чувствовала себя в своей стихии. Она буквально впитывала окружающее ее великолепие. Ее огромные зеленые глаза сверкали, словно изумруды в лавке ювелира, не успевая уследить за всем, что ей хотелось бы увидеть. Эх, жаль, что она не видит себя в этом новом наряде! Интересно, идет ли ей шотландский костюм? Эрика незаметно оглядела свою складчатую юбку. Нет, шотландские леди все же знают толк в нарядах! Ничего более праздничного и яркого и представить нельзя.

Ярмарка казалась ей настоящим чудом. Так много людей! Все нарядны, повсюду мелькают шотландцы в своих праздничных пледах и килтах[19]19
  Килт – традиционная мужская шотландская одежда: клетчатая юбка, доходящая до колен. Плед обычно перекидывался через плечо и закреплялся ремнем, а в плохую погоду набрасывался на голову.


[Закрыть], с традиционными спорранами[20]20
  Спорран – традиционный кошель из овечьей шерсти на узких ремешках, крепящийся на бедрах.


[Закрыть], в боннетах[21]21
  Боннет – берет (иногда с пером или помпоном).


[Закрыть], набок надетых на нечесаные шевелюры. Все мужчины были с оружием, да это и неудивительно: в этом крае много лет шла война, и она приучила их всегда быть наготове. Эрика заметила, что у многих шотландцев за краем гольфа торчит традиционный черный нож, а на поясе болтается дирк[22]22
  Дирк – традиционный шотландский кинжал (кортик).


[Закрыть] или даже клеймор[23]23
  Клеймор – тяжелый полутораручный меч, широкий у основания.


[Закрыть], хотя последний она находила явно излишним.

Немного непривычно было видеть столько голоногих мужчин, но спустя пару часов Эрике стало казаться, что нет одежды более удобной и практичной, чем эта. Вокруг все весело кричали, смеялись, торговались до хрипоты. Откуда-то доносился заунывный звук волынки и заливистые звуки скрипки, и Эрика то и дело вытягивала шею, чтобы посмотреть на музыкантов.

В Хоике отцу едва удалось снять одну небольшую комнатку на всех. Постоялый двор, на котором они остановились, был не из лучших, но находился достаточно близко к городским воротам. Да они и не могли позволить себе лучшие апартаменты.

Овес удалось продать в первый же день. Узнав, что англичане с Приграничья привезли овес на продажу, двое покупателей-шотландцев заявились прямо на постоялый двор и долго ругались между собой, кто пришел первым. В результате они продали его за такую высокую цену, о которой не смели и мечтать. И это было вдвойне хорошо, потому что сэру Родерику не пришлось торчать, словно простому торговцу, возле своей повозки – он вряд ли перенес бы такое унижение. Все-таки он был опоясанный рыцарь, и заниматься торговлей для него было бы бесчестьем. Эрика заметила, какой радостью загорелись глаза отца. Теперь оставалось продать только яблоки, и на следующий день они решили отправиться за стены Хоика, на ярмарку.

Видимо, чтобы она никуда не делась и ничего не натворила, отец и поставил ее торговать яблоками со старшим братом. Все утро Эрика с трудом сдерживалась, чтобы не удрать из-под присмотра Бранвена. Ей ужасно, ужасно хотелось присоединиться к веселой толпе.

Жизнь здесь била ключом. Куда ни глянешь – повозки, домашний скот, пригнанный на продажу, пастухи, торговцы, рыцари… Все это смешалось в невообразимую кашу, шумело, блеяло, смеялось и двигалось. Горели костры, переругивались покупатели и торговцы, кто-то весело горланил песню на другом конце поляны, кому-то рвали зуб прямо на сооруженном из свежих досок помосте, рядом варили эль в огромном медном чане…

– Сладкие лепешки!

– У меня, барышня, лучшая посуда, не сомневайтесь.

– Конская сбруя!

– А вот кому эликсир жизни, последний флакон!

Звонкие крики зазывал и торговцев раздавались повсюду, сливаясь в многоголосый шум. Покупатели толпились вокруг лотков и повозок, щупали товар, торговались… Возле их возка, заполненного румяными яблоками, никого не было. Разве что кто подойдет, неохотно возьмет в руки и положит обратно. Бранвен стоял рядом с повозкой и подозрительно оглядывал каждого, кто проходил мимо. Отец приказал ему охранять сестру и следить за товаром, что он и старался честно выполнять.

Они простояли так уже все утро, и Эрика начала терять терпение. Она выбралась из своего закутка за повозкой и решительно подошла к Брану.

– Мы можем торчать здесь целую вечность, – сердито зашептала она брату, – и ничего не продать до следующего года!

– Я не виноват, что у нас никто ничего не покупает, – угрюмо отозвался он.

Эрика смерила его насмешливым взглядом.

– Знаешь, я бы тоже тут ничего покупать не стала, – иронично заметила она. – Ты своей мрачной физиономией отпугиваешь всех покупателей.

– Я не торговец! – резко возразил Бранвен, и на его скулах выступили красные пятна. – Если хочешь знать, мне вся эта затея не по душе. Потомкам Перси и Рэндолфов не пристало заниматься торговлей. Да я чуть не провалился под землю, когда он вынужден был торговаться с этим… клетчатым хамом! А мне, думаешь, легче? Я воин, а не шут гороховый!

Эрика прищурилась и вздернула остренький упрямый подбородок.

– Ах, оказывается, ты воин! А что ты будешь есть зимой? – ее голос звучал на редкость невинно, но Бран тут же рассвирепел.

– Знаешь что, сестричка… Не много ли ты себе позволяешь?

Эрика, ничуть не испугавшись, перебила его.

– Слушай, ты, отец торговался с этим, как ты его называешь, клетчатым хамом, потому что у него не было другого выхода. Что же, по-твоему, лучше сдохнуть с голоду в нашем развалившемся замке, чем торговать? – презрительно спросила она у красного как рак Брана.

– Может, и лучше… – пробурчал тот, отворачиваясь. – По крайней мере, мы сохранили бы семейную честь.

– Кому нужна твоя семейная честь! – взорвалась девушка. – Господи, как ты глуп, Бран! Посмотри вокруг! Какая семейная честь, если наша семья отказалась от нас? Ты хоть раз видел нашего дедушку? Нет? И я что-то не помню, чтобы нас приглашали на Рождество в Беверли!

На них уже начинали оглядываться, но Эрику это мало волновало.

– Мы не англичане и не шотландцы, никто не принимает нас за своих! Мы всюду будем изгоями, неужели ты не понимаешь? И ты после этого твердишь о какой-то семейной чести? Да нам надо просто выжить, вот и все!

Она сдула со лба выбившуюся из косы рыжую прядь и сердито посмотрела на старшего брата. Тот, опешив от ее натиска, стоял, прижавшись к повозке. Эрике вдруг стало смешно.

– А что до того, что рыцарь не может торговать овсом и яблоками, то я согласна, – деловито заметила она. – Поэтому я сама буду продавать наш товар. Я-то уж, во всяком случае, не рыцарь, и думаю, у меня хотя бы поэтому получится.

К Брану вернулась уверенность.

– Ты-ы-ы будешь торговать? – удивленно протянул он, и его упрямо сжатые губы растянулись в усмешке. – Ну-ну. Я хотел бы посмотреть, что из этого выйдет.

Эрика возмущенно дернула плечом. Какой же все-таки он вредный. С самого детства так – всегда считает, что раз он старший, то все делает лучше! Бран всегда с ней соперничал и ссорился, в отличие от Гила, из которого можно было веревки вить.

– Посмотри, я ведь не запрещаю, – с деланым равнодушием отозвалась Эрика, чувствуя, как в душе просыпается неуверенность.

Она никогда не торговала на таких больших ярмарках! И на маленьких тоже… Если уж на то пошло, она вообще никогда не торговала. Девушка храбро залезла на повозку, изо всех сил делая вид, что ей все нипочем. Бран стоял внизу и ухмылялся. Вокруг драли глотки продавцы, расхваливая свой товар. Как они это делают?

– Покупайте яблоки, – робко предложила Эрика проходившим мимо двум дебелым теткам.

– Сколько?

Она тихо назвала цену. Те окинули ее пренебрежительными взглядами и пошли дальше.

– Англичанка! – презрительно бросила одна из них. – Вырядилась в тартан[24]24
  Тартан – традиционный шотландский орнамент, состоящий из пересекающихся вертикальных и горизонтальных полос, и сама ткань, используемая для пошива килтов.


[Закрыть] и думает, что стала своей.

Эрика густо покраснела. Идущая за тетками компания молодых девиц захихикала, беззастенчиво разглядывая ее костюм, и начала перешептываться. Бранвен обидно захохотал. Эрика готова была провалиться сквозь землю от стыда. Ей захотелось крикнуть всем этим людям, что она не просто так надела цвета Рэндолфов, она имеет полное право их носить… Но в носу противно защипало, а в глазах собрались готовые пролиться слезы. Черт бы побрал этих мерзких теток! Продавать оказалось не так просто, как она думала… Хуже могло получаться только у робкого Гила.

– Эй, красавица! – услышала она вдруг чей-то веселый окрик. – Что продаешь?

Взглянув затуманенными от слез глазами вниз, Эрика неожиданно обнаружила стоящего прямо перед их повозкой молодого парня.

Он стоял и улыбался во весь рот. Темно-каштановые волосы, в беспорядке разбросанные по плечам, делали его похожим на дикаря, а загорелое обветренное лицо только усиливало это впечатление. Худощавый, высокий – на вид ему было лет двадцать пять. Красно-коричневый килт открывал мускулистые сильные ноги, на плечи был наброшен тонкий коричневый плед. Эрика помимо воли залюбовалась его гордой осанкой и широкими плечами.

Парень подмигнул ей, и растерявшаяся девушка от неожиданности громко шмыгнула носом. О боже, как, должно быть, смешно она сейчас выглядит! В ту же секунду она почувствовала злость на себя, на всех людей вокруг, а особенно на этого незнакомого шотландца. Еще один хочет посмеяться над ней? Чего пристал?

Парень беззастенчиво смотрел на нее и продолжал улыбаться. Улыбка у него была хорошая – искренняя, белозубая, а глаза странного светло-карего, почти янтарного цвета. Эрика, демонстративно не обращая на него внимания, принялась деловито перебирать яблоки.

– Какая ты неприветливая. Может, дашь мне яблоко? – спросил молодой нахал, подходя поближе. – Или назовешь свое имя?

Если она и растерялась, то всего лишь на мгновение. Подбоченясь, Эрика свысока посмотрела на него.

– Я не называю своего имени всяким голодранцам с гор, – так надменно, как только могла, ответила она. – А что до яблок, то я тебе не Ева, да и на роль Адама ты не больно-то подходишь.

Вокруг раздался дружный хохот торговцев.

– Ай да молодец, девушка! – одобрительно выкрикнула молодка, по соседству торговавшая овсяными лепешками. – Остренький язычок у красотки! Так его!

Парень, как можно было ожидать, отнюдь не растерялся. Он восхищенно прищелкнул языком и в пояс склонился перед повозкой, на которой восседала Эрика.

– Я и не знал, что к нам пожаловал сам святейший епископ в юбке! Вон как знает Святое Писание! – парень сделал испуганное лицо. – О нет, наверное, это сама королева! Простите, ваше величество! – дурашливо завопил он.

Теперь народ потешался над Эрикой. Шотландцы вообще любили поддразнить друг друга, это она знала. Этот народ всегда ценил хорошую шутку. Вокруг возка мгновенно собралась толпа зевак, которым было охота послушать, кто победит в этом шутливом состязании.

В голове Эрики начала зреть одна идея… Этот наглец очень вовремя появился! По крайней мере, вокруг них собралась куча возможных покупателей.

– Приятно иметь дело с учтивым и благородным рыцарем, – она величественно склонила голову, благосклонно взирая на молодого человека. – Наверняка твой богатый и неприступный замок находится неподалеку, а сам ты принц, который прибыл на этот бал инкогнито…

– Точно, принц! Капустных грядок! – крикнул кто-то в толпе, и все радостно загоготали.

Эрика превосходно играла свою роль, изображая надутую и важную особу, так что окружающие со смеху покатывались.

– Пожалуй, я подарю тебе яблоко за твою прозорливость, – милостиво произнесла она. – Ты будешь потом рассказывать своим детям о том, что получил его из рук самой королевы!

Она выбрала из кучи самое большое и красивое яблоко с румяным боком и протянула ему. Толпа взорвалась приветственными возгласами, словно и впрямь парня наградила сама ее величество.

Молодой шотландец, не отрывая от Эрики взгляда, потянулся за яблоком. Она не успела отдернуть свою руку, и он легко поймал ее кисть. На секунду Эрике показалось, что она попалась в стальной капкан. Шотландец держал ее крепко, так что вырваться было просто невозможно. Ее охватила легкая паника, но неожиданно девушка ощутила, что рука, сжимающая ее, – шершавая, теплая – стала необычайно нежной. Будто огромный зверь ласково лизнул ее языком… Ее сердце гулко ударило в груди, как тяжелый церковный колокол.

Эрика ощутила на себе обжигающий взгляд незнакомца, и на мгновение ей показалось, что его янтарные глаза видят ее насквозь, будто она стеклянная. Кровь прилила к щекам, она отчаянно покраснела и выпустила яблоко из рук. Парень ловко поймал его в широкую ладонь.

– Это и впрямь королевский подарок, – серьезно сказал он, и в глубине его светлых глаз что-то вспыхнуло. – Но, может, мы как-нибудь вдвоем расскажем детям о том, как я получил его, – тихо, так, что услышала только девушка, произнес шотландец.

Его глаза смотрели серьезно и лукаво, как у эльфа. С этими словами он вонзил крепкие зубы в сочную мякоть и смачно захрустел яблоком. Эрика почувствовала, что во рту у нее мгновенно пересохло. Пока она лихорадочно придумывала достойную отповедь, парень заговорщически подмигнул ей и громко крикнул в толпу:

– А яблочки-то действительно королевские! Налетай!

Народ повалил валом к повозке, расталкивая друг друга и оттесняя прочь шотландца. Эрика только успевала отсыпать яблоки. Когда она в следующий раз подняла голову, его уже и след простыл. Занятая покупателями, она пожалела, что не успела даже как следует отбрить этого выскочку, а тот словно сквозь землю провалился.

Народ, привлеченный их шутливым словесным поединком, разошелся. Практически все уносили с собой «королевские» яблочки. Бранвен, которого в самом начале оттеснили далеко от повозки, наконец-то смог подойти. Господи, как хорошо, что брат не слышал, что этот невоспитанный горец заявил ей напоследок…

– А ты умница, сестренка! – сказал Бран, оглядывая уменьшившуюся вдвое кучу яблок. – Честно говоря, не ожидал такого. Хотя ты всегда могла заткнуть за пояс любого, когда дело касалось речей.

– Неправда, – огрызнулась она.

– Правда, правда, – посмеиваясь, ответил брат. – А парень тоже молодец! Ловко он тебе отвечал. Вы с ним, похоже, одного поля ягоды.

– Яблоки! Свежие яблоки! – звонко закричала Эрика, заглушая брата.

Ей совершенно не хотелось слушать разглагольствования Брана насчет этого нахала. Да она его, пожалуй, никогда больше и не увидит. Ушел, не попрощавшись, и ладно…

– Яблоки! – вопила девушка, пытаясь отогнать воспоминания, которые заставляли ее краснеть. – Покупайте, иначе на Рождество останетесь без печеных яблочек! Печеных, с золотистой корочкой!

К вечеру они продали все.

* * *

Утро началось с неприятностей.

– Нет, Эрика, – голос отца был непреклонен. – Ты туда не пойдешь.

– Но почему, па?! Ведь я продала вчера весь наш товар… Почему это Бранвену можно принимать участие в состязаниях, а мне нет? Все знают, что я стреляю лучше, чем он.

– Ну и хвастунишка же ты… – неодобрительно проворчал Бран, натягивая кольчугу. – Может, еще и в рыцари тебя посвятить?

Сэр Родерик насмешливо посмотрел на свою возмущенную дочь, и Эрика осеклась. Судя по всему, отец не собирался поддаваться на уговоры. Может, заплакать? Обычно это действовало.

– Я вижу, Эри, ты собираешься реветь. – Он словно прочитал ее мысли. – Не советую тебе этого делать. Я не изменю своего решения, а ты выйдешь на люди с огромным красным носом.

– Нигде не сказано, что в состязаниях по стрельбе участвуют только мужчины! – запальчиво выкрикнула Эрика. – Я могла бы выиграть приз, ведь нам так нужны деньги, а вы предлагаете мне просто стоять и смотреть. Джош, зачем ты тогда учил меня стрелять, если мне ничего нельзя!

Джош, чувствуя себя явно неловко, развел руками.

– Род, я выйду на воздух, подожду вас там, – пробормотал он и неуклюже протиснул свою плотную фигуру через узкую дверь.

Сэр Родерик нервно закусил губу. В комнате повисло напряженное молчание.

– Моли Бога, дочка, чтобы тебе действительно никогда не пришлось применять свое умение стрелять, – тяжело сказал он. – Ну, собирайся скорее.

Но в Эрику словно бес вселился. Она почувствовала, что готова сейчас наговорить кучу дерзостей отцу, братьям, даже Джошу. То, как они с ней поступали, было несправедливо, нечестно!

– Раз вы не пустите меня на состязания, я вообще никуда не пойду, – решительно заявила она, демонстративно усаживаясь на лежанку. – Я-то знаю, почему ты так спешишь на ярмарку, – не удержалась она от ядовитого замечания.

Отец побагровел. Братья испуганно переглянулись.

– Эрика, ты в своем уме? – спросил Бран.

Гил подбежал к ней и нерешительно обнял за плечи, но она недовольно стряхнула его руку.

– Сестренка, пойдем с нами…

– Пусть сидит здесь! – неожиданно громко прозвучал голос отца.

Эрика изумленно подняла на него расширившиеся глаза.

– Раз ты не хочешь идти, – твердо проговорил он, – то останешься тут. Ты не ребенок, Эрика, и пора бы тебе запомнить, что за свои слова надо отвечать.

Не говоря больше ни слова, отец гневно повернулся и вышел вон. Братья понуро побрели за ним. Гил, растерянно пожав плечами, оглянулся и закрыл дверь. Снаружи раздался скрежет ключа в замке, а потом все стихло.

Эрика открыла было рот, но тут же и закрыла. Осознание того, что она натворила, наконец-то пришло к ней. Ушли! Оставили ее одну. Пошли на ярмарку, где будут веселиться, есть всякие вкусности, смотреть представления бродячих жонглеров… А она будет сидеть на этом вонючем постоялом дворе и представлять, как им всем там хорошо и весело! Впервые отец так поступил с ней. Еще некоторое время Эрика сидела, прислушиваясь к звукам на улице. Конечно, они сейчас вернутся и скажут, что это шутка! Прошло время, но никто не появился.

Тогда девушка повалилась на жесткую лежанку и заревела в голос от острой жалости к себе. Но вскоре слезы кончились, а жалость сменилась злостью. Как они могли! Размазывая слезы по лицу, она вскочила, изо всей силы стукнула кулаком по дощатой двери и закусила губу от боли в руке. Это немного привело ее в чувство. Она пригладила волосы, глубоко вздохнула и сильно дернула дверь на себя. Та не поддавалась.

– Та-а-ак… – протянула она.

Ей хотелось во что бы то ни стало выбраться отсюда. Жажда деятельности овладела Эрикой, и она дернула ручку. Дверь держалась крепко. Судя по всему, она была сделана на совесть.

– Интересно, есть ли здесь другой выход? – про себя спросила Эрика.

На секунду застыв, она задумчиво подняла голову вверх…

– О! То, что надо!

Вверху, почти под самым потолком, виднелось небольшое узкое окошко. Постоялый двор, на котором они остановились, представлял собой старую длинную развалюху, разделенную на небольшие комнатки. Окон в комнатке не было, зато было отверстие, служившее одновременно источником свежего воздуха и дневного света. Девушка с трудом подтащила к стене широкую лавку. Если поставить на нее еще одну, вполне можно до него дотянуться.

…Через некоторое время по улочкам Хоика быстро пробежал худощавый парнишка лет пятнадцати. Всякий, кто обратил на него внимание, решил бы, что это чей-то паж торопится на ярмарку. Но улочки городка были пустынны – все жители собрались на лугу возле крепостного вала, и никому не было дела до переодетой пажом девчонки.

План Эрики был прост: добраться до места, где проходили состязания по стрельбе, выиграть приз и тихонько, пока ее никто не узнал, вернуться в комнату. А уж потом, дома, рассказать все отцу и братьям.

Слава богу, они с Гилбертом были почти одинаково худы. Сейчас на Эрике красовалась старая коричневая куртка брата с разрезами на рукавах и его же охотничья шапочка. Волосы девушка аккуратно спрятала, связав их на затылке узлом и затолкав под шапку. «Даже неплохо, что я разревелась», – подумала она, когда мельком посмотрелась в бочку с водой, стоявшую у стен постоялого двора. Черты лица расплылись, глаза чуть припухли… Не очень-то нежный у нее вид! Для верности Эрика еще немного измазала лицо грязью – теперь она выглядит точно как задиристый мальчишка.

Добравшись наконец до ярмарки, Эрика восхищенно присвистнула. Вчера тут было народу поменьше. Ничего себе! Как же она найдет здесь то, что ей нужно? Но уже в следующую минуту ноги сами понесли ее к краю огромной поляны, где накануне веревками ограждали место для состязаний. И точно, вскоре девушка увидела помост, сооруженный для знатных лиц, которые будут судить соревнования. Она ловко проникла в толпу и, сопровождаемая добродушными ругательствами, добралась до ограждения.

Мишени для стрельбы стояли тут же, чуть наклоненные назад. Прикинув на глаз расстояние, Эрика невольно присвистнула – там было около двухсот ярдов! Подле них плотной молчаливой толпой собрались стрелки, слушая объяснения какого-то валлийца в драном колете, с огромным луком Гвента[25]25
  Лук Гвента – длинный ростовой лук, обычно применявшийся валлийцами, которые по праву считались лучшими стрелками. Обладал сильной натяжкой (до 50 килограммов), мог пробить стальной доспех на расстоянии 100 метров.


[Закрыть] в руках. Судьи уже заняли свои места и теперь важно осматривали желающих показать свое искусство. Четверо знатных шотландских лэрдов, шериф Хоика, шотландский аббат… Ого! Это вам не сельский праздник, где все друг друга знают и всего-то пятеро участников. Она с сомнением оглядела сосредоточенно проверяющих свое снаряжение лучников. Самый щуплый из них был по меньшей мере в два раза шире ее в плечах. Только взглянув на огромные ростовые луки, которыми пользовались некоторые стрелки, Эрика поняла, что ни за что не натянет этакую махину. Девушка растерялась. Правда, вчера на ярмарке глашатаи объявляли о том, что будет устроено дополнительное состязание для пажей и оруженосцев, владеющих малым луком, арбалетом и пращой… Но, похоже, она не решится даже на это.

Один из шотландских лэрдов, видимо самый главный, поднялся с кресла, поклонился толпе и зычным басом объявил:

– Состязания лучников начинаются! Добрые люди, следите внимательно, и пусть Господь поможет победить сильнейшему и не знающему промаха!

Зрители приветственно загудели, и стрелки стали занимать свои места подле бревна, отмечающего первую линию стрельбы. Эрика потихоньку начала выбираться из толпы. Она грустно посмотрела поверх моря голов на мишени, белеющие свежими досками где-то вдалеке. Ее бесполезный маленький лук сиротливо болтался за плечами.

– Ой, а кто это у нас тут нюни распустил? – раздался сбоку от нее чей-то противный голос.

Эрика резко обернулась и нос к носу столкнулась с компанией молодых пажей, насмешливо разглядывавших ее. Один, с веснушчатым и покрытым оспинками лицом, обрамленным соломенного цвета шевелюрой, выступил вперед и в упор разглядывал ее. Сомнений в том, что его слова относились именно к ней, не было. Остальные трое пока не двигались с места, ожидая, чем кончится дело.

Эрика растерялась. Они приняли ее за мальчишку! Ну конечно, а как же иначе… Ведь она сама вырядилась в костюм пажа.

– Что? – невпопад спросила она, на всякий случай делая шаг назад.

Все четверо оскорбительно загоготали. Веснушчатый старался больше всех.

– Да это просто маменькин сынок! Девчонка!

Эрика испуганно вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. «Конечно, девчонка! А ты что думал, дубина стоеросовая?» – едва не выкрикнула она, но вовремя прикусила язык. Позора потом не оберешься.

– А что это у нас здесь? Неужели лук? – издевательски спросил прыщеватый верзила, дергая ее за рукав.

– А ну отпусти, – с угрозой сказала она, стараясь говорить как можно грубее.

Вся компания одобрительно заржала.

– Слушай, ты, деревня, может, ты и стрелять из него умеешь? – продолжал длинный.

Громкий хохот раздался снова.

– Да уж получше, чем вы, – огрызнулась Эрика.

– Оуэн, ты слышал? – обратился здоровяк к веснушчатому забияке. – Он умеет стрелять лучше, чем мы.

– Неужели? – удивился тот. – А если мы тебя сейчас поколотим?

– Не думаю, что это прибавит вам меткости, – нагло прищурившись, заявила девушка. – Скажи, что просто сдрейфил. Спорим, что я стреляю лучше тебя?

Ей надо вести себя как можно более вызывающе, иначе они от нее не отстанут, – мелькнула у нее мысль. Мальчишки всегда так делают. Веселая компания, казалось, онемела от такой наглости. Веснушчатый Оуэн угрожающе выдвинул челюсть вперед.

– Что, сдрейфил? – презрительно спросила Эрика, стараясь закрепить позиции.

– Кто, я? – изумленно переспросил тот. – Вилли, этот заморыш говорит, что я сдрейфил.

Вышеупомянутый Вилли молча покрутил пальцем у виска, показывая, насколько смехотворно это предположение.

– Вот что, – снисходительно заявил ей белобрысый паж, обходя ее по кругу. – За наглость надо платить. Если ты мне проиграешь, то заплатишь десять пенни. Ну, а если я проиграю, то плачу я. Идет?

Побледнев, Эрика решительно ударила его по протянутой ладони. У нее не было ни одного пенни, не то что десяти. Но отступать было поздно.

– По рукам! – восторженно заорал один из пажей. – Пошли!

И не успела Эрика опомниться, как ватага забияк окружила ее, кто-то крепко вцепился ей в рукав и ее куда-то потащили.

– Ну что, готов? – деловито спросил Оуэн, когда они остановились на краю поля. – Посмотрим, что ты за птица!

Тут было огорожено маленькое ристалище, на котором бились на коротких мечах два долговязых недоросля в килтах. Немногочисленные болельщики подбадривали их громкими криками. Неподалеку были установлены два наскоро сбитых из досок щита с нарисованными смолой черными кругами посредине. Точь-в-точь как на «взрослых» соревнованиях, только расстояние до них было вдвое меньшим… Перед мишенями уже начала выстраиваться команда заявившихся на состязания пажей и оруженосцев.

– Эй! – громко крикнул распорядителю Оуэн. – Подождите нас!

Распорядитель, хмурый пожилой шотландец, недовольно взглянул на компанию, однако, увидев Оуэна, улыбнулся в густую бороду.

– А, это ты, Оуэн из Локерби? Твой рыцарь знает, что ты здесь? Ты разве не должен помогать ему?

Тот лишь беспечно мотнул головой.

– Там давно все закончилось, и милорд отдыхает. Он отпустил меня.

– Ну, тогда давай поскорее, – согласился дядюшка Бен. – А это кто? Они тоже будут принимать участие в состязаниях?

– Не знаю, все ли, дядюшка Бен, – махнул рукой рыжий, – но вот этот – обязательно. Представляешь, он похвалялся, что стреляет лучше меня!

Он бесцеремонно вытолкнул вперед побледневшую Эрику. Под насмешливыми взглядами окружающих она почувствовала, как засосало под ложечкой. Похоже, веснушчатый Оуэн был всеобщим любимцем. Но упрямство пересилило страх. Чтобы она позволила обставить себя какому-то оруженосцу? Задрав нос, она обвела присутствующих притворно-безмятежным взглядом.

– Назовись, – коротко приказал распорядитель.

– Э-э-э… Эрик из Тейндела, – храбро ответила Эрика, и голос ее предательски дрогнул.

Брови дядюшки Бена недоверчиво дрогнули.

– Ха, да он еще и англичанин! – Веснушчатый паж восторженно хлопнул себя по бокам. – Что ж ты раньше-то молчал! Ну, теперь держись, сассенах![26]26
  Сассенах – презрительное прозвище англичан у шотландцев.


[Закрыть]

– Хватит болтать, – услышала она собственный охрипший от волнения голос. – Лучше докажи, что умеешь держать в руках оружие!

Оуэн побледнел так, что веснушки засияли на его круглом лице, словно маленькие солнца. Сжав зубы, он встал к первой линии. Эрика, быстро прикинув расположение мишеней, стала с левого края, как учил ее Джош. Ветер сегодня был хоть и небольшой, но поправку надо было учитывать.

Дядюшка Бен, не разводя церемоний, дождался, пока все встанут на свои места, и объявил:

– Первая линия – расстояние в сто ярдов. Вторая – сто десять ярдов. Третья – сто пятьдесят. Каждый имеет право выпустить три стрелы. Все понятно? Кто стреляет мимо мишени, выбывает. Трижды попавший в центр черного круга на мишени, если вдруг таковой объявится, безоговорочно признается победителем. Если таких не найдется, оставшиеся соревнуются по стандартным правилам. Победитель получает приз – охотничий кинжал.

Эрика почти не слышала его слов. Тщательно проверив тетиву, она ловко поставила ее в лунки на тело лука, попробовала натяжение и застыла в ожидании.

Сердце гулко билось в груди, губы пересохли. Распорядитель поднял руку.