Текст книги "Одной звезды я повторяю имя…"

«Вечера всё белей и беззвездней…»

 
Вечера всё белей и беззвездней,
И прозрачно и тихо в лесу,
Только слышен малиновки поздней
Робкий щебет в девятом часу.
 
 
Как свежо! Но свежо без тумана.
Вечер дремлет раздумьем в кустах.
Заживает душевная рана,
Сохнут слезы в усталых очах.
 
 
О, блаженство усталой природы!
Узнаю я дыханье твое,
И твоей безграничной свободы
Осенило меня бытие.
 
 
Словно счастья я снова достоин,
И оно улыбнулось вдали…
Я молитвенной грустью спокоен,
Только грустью не здешней земли…
 

1899

Под музыку осеннего дождя

 
Темно, темно! На улице пустынно…
Под музыку осеннего дождя
Иду во тьме… Таинственно и длинно
Путь стелется, к теплу огней ведя.
 
 
В уме моем рождаются картины
Одна другой прекрасней и светлей.
На небе тьма, а солнце жжет долины,
И солнце то взошло в душе моей!
 
 
Пустынно всё, но там журчат потоки,
Где я иду незримою тропой.
Они в душе роятся одиноки,
И сердца струн в них слышится прибой.
 
 
Не сами ль мы своим воображеньем
Жизнь создаем, к бессмертию идя,
И мир зовем волшебным сновиденьем
Под музыку осеннего дождя!..
 

Октябрь 1900

Грешница

 
Я так расстроена, я так расслаблена…
Ночь вся полна ароматной мечтой.
Смотрит в окно моя белая яблоня,
С ветром целуясь дрожащей листвой.
 
 
Будто под белой фатою – несмелые
Звезды мне с неба мерцают едва…
Руки мои опустилися белые,
В мертвом молчании гаснут слова.
 
 
Нет ни молитв, ни слезы покаяния,
Чуждая миру – чужда небесам…
Можешь ли вымолвить мне оправдание?
За оправдание – сердце отдам!
 

Октябрь 1900

Гатчина

«Прошла любовь, прошла гроза…»

 
Прошла любовь, прошла гроза,
Но грусть живей меня тревожит.
Еще слеза, одна слеза,
Еще – последняя, быть может.
 
 
А там – покончен с жизнью счет,
Забуду всё, чем был когда-то;
И я направлю свой полет
Туда, откуда нет возврата!
 
 
Пусть я умру, лишенный сил,
Не всё кончина уничтожит.
Узнай, что я тебя любил,
Как полюбить никто не может!
 
 
С последней песнею любви
Я очи грустные смежаю…
И ты мой сон благослови,
Как я тебя благословляю!
 

1900

Декадентам

 
Бледная, с поблекшими чертами,
А в очах огонь безумных грез,
Вот она!.. Вокруг ее – хаос
И жрецы с подъятыми власами.
 
 
Бьют они в горячечную грудь,
И вопят они о чем-то непонятном,
Но не их кадилом – ароматным
Свежим воздухом пора вздохнуть!
 
 
Прочь, рабы! И прочь, князья уродства,
Душен ваш бесчувственный огонь…
Прочь, фигляры! Маску донкихотства
Пусть сорвет с вас дерзкая ладонь!
 
 
Нет, не гром вас божий покарает,
Хохот черни злобно вас убьет…
Ваша Муза – как больной урод,
Что себя собою утешает!
 
 
Чернь дерзка, но искренна порой…
Ваша Муза – мумия пред нею…
И пророк грядущего – метлой
Вас прогонит, с вами – вашу фею,
Вашу Музу с гаерской клюкой!
 

1900

Сумерки

 
Синеет даль, вся бирюзовая,
               Из-за стекла.
В прозрачном сумраке столовая, —
               Покой и мгла.
 
 
В футляре маятник шатается,
               Он как весы.
Былое с вечностью сливается,
               И бьют часы.
 
 
Деревья за окном скелетами
               Стоят черны.
За их узорными просветами
               Огонь весны.
 
 
Огонь зари вечерней светится,
               И в тишине
К нам подойдет и не заметится
               Ночь в пелене.
 
 
И почерневшими тенеатми
               Всё обовьет…
Гори же дольше позолотами,
               Небесный свод!..
 
 
Не померкай, заря вечерняя,
               И ты, весна,
Мои мечтанья суеверные
               Испей до дна!
 

1903

Луч

 
Сквозь расшатанные доски,
В щель сарая, в душный мрак,
Ярко-огненные блестки
Проскользнули, как маяк.
 
 
И ложится желтой змейкой
На стене и на полу,
По доскам и под скамейкой
Луч, прорвавшийся во мглу.
 
 
Мимолетной песни звуки,
Жизнь, блеснувшая во тьме,
И от выстраданной муки
Мысль, рожденная в уме, —
 
 
Это тоже только пятна,
Только краткий отблеск в щель
Из природы необъятной,
Где один закон и цель…
 

1903

Круговорот

 
Чувство, греза каждая,
Каждое желание
Угасает в радостном
Пепле мироздания.
 
 
Вспыхнет на мгновение,
Отпадет мгновением,
Насыщая смертного
Радужным видением.
 
 
И в пучине, дышащей
Злобой мира тесного,
Вновь погаснет искрою
В лоне неизвестного.
 
 
И, встречаясь с бездною,
Как с былым предтечею,
С искрой зачинаемой
Радуется встречею.
 
 
И в текущей вечности
К свету приобщается
И опять мгновенною
Искрой зажигается…
 

1903

После дождя

 
На кленах молодых еще слезой сверкает
Роса весеннего дождя.
Еще весенний гром далеко громыхает,
На запад отходя.
 
 
Обрызганный цветник стыдлив и ароматен,
Смежил цветы табак.
Между настурций он как снег меж алых пятен,
И ждет вечерний мрак.
 
 
Еще светло. Но тень длиннее и длиннее,
Вечерняя заря
Роняет косо луч… И длинная аллея
Приняла отблеск янтаря.
 
 
Горит вся золотом стеклянная теплица,
Как огненный рубин.
Сверкает дождь в листве… Но засыпает птица,
И сладок сон провеянных вершин.
 
 
Привет тебя, о вечер нисходящий!
Привет, прошедшая гроза!
Привет тебе, сверкнувшая над чащей
Небес стыдливых бирюза!
 

1903

В дороге

 
Мой голос слаб, мой факел темен,
Иду неверною ногой.
А ночь глуха, и мир огромен,
И смотрят звезды надо мной.
 
 
Где сеять мне? Какое семя?
Кого мне зернами питать?
Господь! Пошли иное время,
Чтобы посеять и пожать.
 
 
Вокруг безлюдье… Свились тени
Глубокой тьмы, как щит врага.
Слабеет взор, дрожат колени,
Скользит над пропастью нога.
 
 
О боже мой, внемли страданьям
Души, идущей за тобой!
Не усыпи ее молчаньем,
Не разбуди ее грозой!
 

1904

Перед зарей

 
Чего хотим? И что мы ловим,
Идя озлобленным путем?
Не жизнь ли новую готовим,
Не сердце ль новое куем?
 
 
От родников, где прежде жили,
Ушли мы к новым родникам,
И прежних дум, и прежней были,
И прежних грез не надо нам!
 
 
Зарю увидели, и дружно
Мы к ней пошли, окрылены.
Иные падали недружно,
Еще иные – спасены!
 

Июнь 1906

«Я хотел бы страдать, но не в силах страдать…»

 
Я хотел бы страдать, но не в силах страдать,
Я хотел бы любить, но любить не могу.
Раз умершим цветам можно вновь расцветать —
Даже в дождь и во тьму на осеннем лугу.
 
 
Раз угасшему дню можно снова взойти,
Озаряя лучами небес вышину, —
Но что раз потерял на житейском пути,
Нам того не иметь, нам того не найти,
Как в сиянии дня золотую луну.
 

29 декабря 1906

«В мире душно и позорно…»

 
В мире душно и позорно,
И обидно жить.
Обрывается покорно
Быстрой Парки нить.
 
 
Что цвело – того не станет,
Всё оденет тьма;
И за гробом нас обманет
Даже смерть сама.
 
 
Поколения другие
Нашу жизнь сметут;
Кратки помыслы святые,
Жалки мысль и труд.
 
 
Всё пройдет и всё обманет…
Жалок, кто живет,
Жалок тот, кого не станет
В омуте забот.
 

1906

Ломка

 
Ломка! Новая Россия
Из развалин – старых груд —
Появилась как стихия,
Люди грабят, бьют и жгут.
 
 
И померк Восток наш Дальний
С блеском царского венца
Перед новой наковальней
Рокового кузнеца.
 
 
И кузнец тот поколенье,
Народившееся вновь,
Новой мысли откровенье,
Новой жизни плоть и кровь!
 
 
Прикоснувшись к старым ранам,
Поколеблет, потрясет,
Пронесется ураганом
Новой жизни смутный ход.
 
 
И, сметая пережитки,
Предрассудки старых дней,
Развернет на новом свитке
Торжество иных идей.
 
 
И, как феникс величавый,
Из мгновенного костра
Русь воспрянет с новой славой
В час свободы и утра.
 

1906

Элегия

 
Склонилась жизнь моя к закату,
Я слаб, я чаще нездоров…
Иду по смолкнувшему скату
Завечеревших берегов.
 
 
Воспоминаний нет со мною,
Зачем их праздные листки?
Они полны печальной мглою
Обид, позора и тоски.
 
 
Прощаюсь с днем без сожаленья,
Встречаю вечер без слезы,
Молю я сил, молю терпенья
Навстречу будущей грозы.
 
 
Иду, погоду замечая,
Потупив грустное чело.
Далёко туча грозовая,
Закатом – небо обожгло.
 
 
А там, где смерклось на востоке,
Вокруг оплаканных жилищ,
Я вижу пламенные строки
Пожарищ, битв и пепелищ!
 

1906

Возрождение

 
Как будто в первый день признанья
Любви, взаимной и святой,
В душе легко. И покаянья
Звучат наивною мольбой.
 
 
Кругом всё вдруг помолодело,
Светло очам, легко уму.
Как маска сброшенная, тело
Предстало духу моему.
 
 
Я не ропщу, не негодую,
Иду – куда не знаю сам,
От поцелуя к поцелую,
От неба к новым небесам.
 
 
Обломки свергнутых кумирен
Я собираю не спеша:
Мой путь далек, мой путь эфирен,
И крылья чувствует душа.
 

Июль 1910

На взморье

 
Все необозримыми далями белется,
Тонет взор в безбрежности и отрадно дышится.
Там заря вечерняя, точно уголь, тлеется,
Море, как ребенок, в небесах колышется.
 
 
Тихо челны движутся, чуть белея парусом,
Под крылом касается чайка белоснежная.
Облака, что кружева, ярус встал за ярусом,
Но зефир развеет очертанья нежные.
 
 
Встанут горы серые, вместо башен города,
Львы сереброгривые поползут, потянутся…
Взморье! Ты и вечером хорошо и молодо,
И тобой утешатся, и тобой обманутся.
 
 
Солнце! Ты спустилося тихо в ширь подводную,
И она румянится под твоим лобзанием.
Утолись, горячее, влагою холодною
И согрей поутру нас вновь очарованием!
 

Август 1910

«Как много в жизни скучной прозы…»

 
Как много в жизни скучной прозы,
Как мало ясных дней любви!
Уже давно померкли грезы,
Уже давно не льются слезы,
И веет холодом в крови.
 
 
Иду в раздумьи, и за мною
Могилы ранние друзей…
И что был свет, то стало тьмою,
И опечалился душою
Я на заре закатных дней.
 
 
Все, верно, осенью встречали
Такие дни: светло кругом,
Но лес в багрянце и печали,
И вся дорога, как из стали,
Звучит под тяжким колесом.
 
 
И, как в теплице разоренной,
Прозрачно в ясной пустоте,
И лишь на грядке засоренной
Подсолнух, солнцем озаренный,
Корону тянет к высоте!
 

Октябрь 1910

Чудище

 
Идет по свету чудище,
Идет, бредет, шатается,
На нем дерьмо и рубище,
И чудище-то, чудище
Идет – и улыбается!
 
 
Идет, не хочет кланятся:
«Левей!» – кричит богатому.
В руке-то зелья скляница;
Идет, бредет – растянется,
И хоть бы что косматому!
 
 
Ой, чудище, ой, пьяница,
Тебе ли не кобениться,
Тебе ли не кричать
И конному и пешему:
«Да ну вас, черти, к лешему —
На всех мне наплевать!»
 

1910

Волны

 
Повеял ветер с запада,
Растет волна студеная,
Идет, гудет холодная,
Балтийская волна.
 
 
Несутся громом выстрелы
От Петроградской крепости,
Проснулись люди бедные,
Столичные, от сна.
 
 
Повеял воздух с запада.
Столица ошалелая
Полна молвой и модами
И криками: «Виват!»
 
 
Вставайте, наши кормчие,
Вожди вставайте смелые,
Проснись и бодрствуй, праведный
Рабочий, друг и брат!
 
 
Несем для вас мы верные
Скрижали вдохновенные —
Хранить вас в многотрудные
Немые времена.
 
 
И пусть, как в дни крещенские,
Омоет правдой вечною,
Своею чистой влагою
Народная волна!
 

Апрель 1911

Ревнивый муж

(Народная былина)

 
Не заря с зарей сходилася,
Синим морем заглядясь;
На красавице боярышне
Молодой женился князь.
 
 
Да недолго с нею на́жился,
В очи ясные глядел;
Променял он ложе брачное
На колчаны вражьих стрел.
 
 
Подступила к стогнам киевским
Печенежская орда,
И поехал князь на ворога
Тратить силы и года.
 
 
Бьется долго ли, коротко ли,
Возвращается домой.
Растрелял дружину верную,
В мыле конь его лихой.
 
 
Повстречалися две странницы,
Молвят: «Здравствуй, славный князь!
Ты к княгине-бесприданнице
Поезжай не торопясь.
 
 
Там не много встретишь радости,
Мы из терема сейчас.
В честь твоей ли, княжне, младости
Меды пили там не раз?
 
 
Ты оставил много золота,
Много всякого добра…
Да в недобрый час случилося
Ехать князю со двора!
 
 
Из подвалов клады ценные,
Из конюшен кони все
Утекли куда – неведомо,
Словно грезы по росе.
 
 
Свет-княгиня платья красные
Износила без тебя,
Жарче солнца разгоралася,
Друга нового любя!»
 
 
Князь нахмурил брови черные,
Шлем надвинул на глаза.
То не волны расшумелися —
В сердце вспыхнула гроза.
 
 
Он быстрее ветра буйного
В терем княжеский идет
И затворы самодельные
Размыкает у ворот.
 
 
Спят покои сном таинственным,
Только грустная луна
Смотрит в окна, как преступница
Уличенная, бледна.
 
 
Входит князь во дверь дубовою,
По царьградскомй ковру —
В спальню, к пологу желанному,
К заповедному добру.
 
 
Крепко спит княгиня юная,
В грезах дышит горячо.
Точно змеи, косы черные
Упадают на плечо.
 
 
Славный князь глядит, нахмурился,
В сердце холод и тоска,
И взялась за меч воинственный
Задрожавшая рука.
 
 
Он глядит и думу думает,
Злобу темную тая:
«Ты ждала ль меня изменница,
Подколодная змея?
 
 
Наложу печать я мертвую
На горячие уста,
Побледнеешь ты, румяная,
Как венчальная фата».
 
 
И на шею лебединую
Тяжко рухнул княжий меч.
И не белая жемчужина —
Голова упала с плеч!
 
 
А красавица княгинюшка
Честь, как схимница, блюла,
Все ждала супруга милого,
Все до нитки сберегла.
 
 
В кладовых лежит нетронутым
Все хозяйское добро:
В бочках пиво, меды крепкие,
Жемчуга и серебро.
 
 
Красны платья не изношены,
Утварь звонкая цела,
И шелками скатерть вышита
Для дубового стола.
 
 
Спят покои сном таинственным,
Только тихая луна
Светит в окна, как покойница
Неподвижная, бледна.
 
 
Грустно князю одинокому,
Ретивое жжет укор.
Он коня седлает быстрого,
Выезжает на простор.
 
 
Выезжает в поле чистое,
Пышет жизнью вольный конь.
А у князя взор туманится,
Душу высушил огонь.
 
 
То не призраки холодные,
Не туманы от земли —
Две наветчицы, две странницы
Показалися вдали.
 
 
«Стойте, лютые разлучницы!
Здесь уснете вы навек!» —
Молвил князь и вещим странницам
Гневно головы отсек!
 

Март 1892