Текст книги "Альтернативы «российского прорыва»"

Из этого пояснения видно, что обсуждаемые теоретические процедуры позволяют преодолеть волюнтаризм выбора целей, с одной стороны, и обеспечить выбор адекватных средств и методов решения рассматриваемой проблемы, с другой. Здесь важно подчеркнуть, что именно проблемный анализ позволяет обоснованно осуществлять переход к программно-целевому управлению на основе обоснования выбора цели такого управления и построения «дерева целей», предназначенных для ее достижения.

Важным преимуществом обращения к проблемному подходу является также возможность инкорпорировать в его рамках историческое видение соответствующих общественных процессов, увидеть исторические причины утверждения тех или иных нормативных представлений. Такую возможность в явном виде представил К.Д. Кавелин: «Сильно поставленная индивидуальность и естественное ее последствие – замкнутая корпорация – тормозили дело политического и гражданского объединения. Поэтому, когда время приспело, мысль обратилась в Европе на то, что особенно озабочивало людей, на выработку объективного права, в противоположность субъективным личным притязаниям. Поэтому-то первое, а не последнее так ярко выдвинуто европейской мыслью и наукой на первый план. Об индивидуальном, личном нечего было заботиться, оно и без того слишком выпукло заявляло себя всюду, и обстраивать его теоретически не было никакой потребности…

Принимая из Европы без критической проверки выводы, сделанные ею для себя и своей жизни, наблюдений и опытов, мы воображаем, будто имеем перед собой чистую, беспримесную научную истину, всеобщую объективную и неизменную, и тем парализуем собственную свою деятельность в самом корне, прежде чем она успела начаться. Еще недавно мы точно так же относились к европейским учреждениям и нравам, пока, наконец, опытом не убедились, что обычаи везде и всегда носят на себе отпечаток страны, где они образовались, и живые следы ее истории»[122]122
  Кавелин К.Д. Наш умственный строй, см.: http://iphras.ru/elib/Kavelin_umstv_stroy.html. С. 312–313.


[Закрыть].

Очевидно, что анализ проблемной ситуации не может игнорировать требований анализа причин и границ соответствующих общественных процессов.

Сегодня крайне редки случаи содержательного использования проблемного подхода, на теоретическую и методическую разработку которого было потрачено много творческих усилий. Очевидно, что сегодня мы пожинаем горькие плоды его упадка. В результате этого за использование программно-целевых методов управления выдаются бюрократические упражнения, в рамках которых цели избираются либо просто произвольно, либо для того, чтобы показать выполнение установок вышестоящих органов.

Для подтверждения этого достаточно проанализировать бюджетные программы, которые являются обязательным приложением к проекту федерального бюджета[123]123
  Автор в течение ряда лет осуществлял такой анализ при подготовке заключений Общественной палаты Российской Федерации по проектам федерального бюджета. В этих заключениях, официально принятых Общественной палатой, указывается, что проекты бюджетных программ не отвечают своим задачам. В 2018 г. к этому выводу присоединилась и Счетная палата РФ.


[Закрыть]. Так, например, в качестве одной из целей программы развития авиационной промышленности (кстати, одной из лучших) указывалось «сохранение статуса России в качестве великой авиационной державы». Как измерить эту цель, как оценить соответствие цели и затрат на ее реализацию? Недаром В.А. Мау на заседании Общественного совета Министерства экономического развития (он председатель этого совета) в ответ на критику автором качества бюджетных программ заявил: «Эти программы – фикция». Это верно, но за этой фикцией стоят реальные деньги.

На упадке качества государственного управления в немалой степени сказалось и то, что в течение 1990-х гг. вся система управления социально-экономическими и социально-политическими процессами была основана на априорном признании целого ряда «либеральных» догм.

Вся логика преобразований была сведена к постановке задач максимального следования этим догмам. Достаточно посмотреть на дискуссии того времени, чтобы убедиться, что оценка принимаемых решений была основана на том, в какой степени они соответствовали критериям «либеральности» и «рыночности» вне зависимости от соответствия этих решений требованиям хотя бы «практичности», не говоря уже о более широком анализе учета обусловливающих факторов.

В этом подходе было немало добросовестных заблуждений, например, А.Н. Яковлев в своем выступлении по телевидению говорил, что он «не мог предположить, что люди не захотят воспользоваться предоставленной им свободой». Также характерным был диалог автора с глубоким аналитиком В.Б. Кувалдиным. В ответ на тезис автора, что в условиях ослабления государства выигрывают акторы с минимальным уровнем нравственности (этот тезис я неоднократно высказывал начиная с конца 1980-х гг.), В.Б. Кувалдин с удивлением спросил: «Вы действительно изначально так считали?». Как мне представляется, он не поверил в мой ответ, хотя такая позиция очевидна, т. к. вытекает из основ теоретической социологии институтов.

Но, как представляется, среди тех, кто определял повестку дня того периода, было немало и холодных циников, которые использовали догмы «либерализма» в качестве прикрытия своих корыстных экономических и политических интересов. Это прежде всего относится к способам решения проблем приватизации.

Автор от имени «Гражданского союза» вел переговоры с целым рядом депутатов, поддерживавших правительство Е.Т. Гайдара, на предмет поиска приемлемого компромисса[124]124
  «Гражданский союз» был создан 21 июня 1992 г. на Форуме общественных сил. «Гражданский союз» как политический блок центристской ориентации, объединивший партии Всероссийский союз «Обновление», Демократическую партию России (ДПР) и Народную партию «Свободная Россия» (НПСР), молодёжные организации ДПР и НПСР, парламентскую фракцию и движение «Смена – Новая политика», Российский союз молодёжи (юридический правопреемник ВЛКСМ на территории России), а также ряд известных общественных деятелей. Автор в тот период руководил подготовкой экономической программы «Гражданского союза», см.: www.wikipedia.ru


[Закрыть]. В центре был вопрос о приватизации. В качестве компромисса была предложена модель management by out, которая успешно реализовывалась Мировым банком в ряде стран[125]125
  Выкуп компании менеджментом (MBO) – это форма приобретения компании за счет и при условии привлечения заемных средств, используемая для передачи права собственности на акции компании от текущих акционеров к топ-менеджерам компании. При подобных сделках для финансирования значительной части стоимости покупаемой компании используются долговые и квазидолговые инструменты, см.: www.cfin.ru


[Закрыть]. Эта модель, последовательно ориентированная на повышение эффективности управления приватизируемой собственностью, заинтересовала «демократов», но была жестко отвергнута руководством гайдаровского правительства. Впоследствии было опубликовано интервью А.Б. Чубайса, в котором он открыто признал, что это предложение было отвергнуто из-за того, что эта модель давала много шансов «красным директорам» (заметим, тем из них, кто реально мог стать «эффективным менеджером») получить контроль над предприятиями[126]126
  Борусяк Л. Проект «взрослые люди». Интервью с А.Б. Чубайсом, см.: www.polit.ru


[Закрыть]. При таком повороте событий у «мальчиков в розовых штанишках» (А. Руцкой) было мало шансов остаться при власти. И страданиями миллионов людей было заплачено за сохранение власти «реформаторов».

Эти соображения, основанные на личной практике автора, показывают влияние личных и групповых мотивов на выбор альтернатив развития и способов реализации этих альтернатив.

Для того чтобы встать на уровень требований, обусловленных вызовами и рисками общественного развития, нужны качественно иные подходы. Прежде всего нужно преодолеть «синдром Пиноккио» («глупый мальчишка с коротенькими мыслями»). Чтобы работать с реальными, а не фиктивными альтернативами, нужно научиться считать на много ходов вперед, пытаться предвидеть то, что можно предвидеть с учетом ограниченности наших знаний и представлений. Проблемный подход как раз для этого и предназначен.

Из такого понимания места проблемы в выработке стратегии очевидно, что необходимой (но, как видно, недостаточной) предпосылкой успешного решения служит ее правильная постановка. В каком смысле правильной? Такая постановка проблемы, которая позволяет переконфигурировать общественное пространство и создает комплекс предпосылок, необходимых для ее реализации.

В логике нашего обсуждения правильная постановка проблемы предполагает соответствие ряду критериев:

– общественное признание – проблема осознается ключевыми социально-политическими акторами и признается ими в качестве «назревшей», «актуальной»;

– наличие влиятельной общественной коалиции – возможно формирование коалиции элитных и субэлитных групп, способных выдвинуть проблему в качестве элемента национальной повестки дня, сформировать во влиятельных государственных и общественных кругах объяснительную схему, в рамках которой предлагаемое решение поставленной проблемы будет рассматриваться как приемлемое, т. е. не ведущая к кардинальным социально-политическим напряжениям или даже потрясениям (революции не приветствуются);

– признание легитимности предлагаемых средств – предложенные способы решения этой проблемы в целом не противоречат социальным, включая правовые, представлениям и нравственным нормам слоев и групп населения, способным, по меньшей мере, существенно снизить эффективность функционирования общественных институтов, если не деформировать их или даже разрушить;

– наличие социальных предпосылок реализации – имеются или могут быть привлечены социальные «игроки», способные реализовать социальные механизмы (активность, компетентность и т. д.), предлагаемые способы и методы решения проблемы;

– наличие ресурсов – наличие или возможность мобилизовать ресурсы, необходимые для решения проблемы.

Предлагаемые критерии являются измеримыми и, соответственно, позволяют осуществить предварительную экспертизу.

Неверно же поставленная проблема, или псевдопроблема, лишь уводит в сторону от разрешения подлинных проблем[127]127
  https://ru.wikipedia.org/wiki/проблема


[Закрыть]. Так, например, длительное время решение проблемы обеспечения детей, оставшихся без попечения родителей, виделось довольно просто: одеть, обуть, накормить, обеспечить социальный уход. Когда же стали видны последствия слабой социализации и социальной интеграции сирот, то изменились и институты: семейные детские дома, упростилась система усыновления. Проникновение в суть проблемы, возникшее в ходе анализа социальных результатов реализации прежних подходов, обусловило и перемены в используемых социальных инструментах.

Важным преимуществом ориентации на проблемный подход, следования предложенным выше критериям является то, что в рамках его последовательной реализации обеспечивается поддержание целевой ориентации, с одной стороны, и удержание стратегии в «коридорах возможного», с другой. Появляется возможность социологического мониторинга соответствия общественной ситуации обозначенным выше критериям.

Исходя из сформулированных выше критериев значение имеет создание предварительных социальных условий для включения проблемы в общественный дискурс. В обществе практически всегда существует, условно говоря, «рынок» проблем, которые политики или общественные деятели пытаются «продать» общественному мнению, утвердить эти проблемы как наиболее «актуальные», требующие немедленного решения.

Соответственно, первым этапом в реализации стратегии развития является победа на этом «рынке». Сегодня приходится признать, что «российский прорыв», как таковой, еще не стал фокусом общественного внимания и интереса. Массовое сознание еще далеко от понимания причин и императивного характера этой стратегии. Еще не осознаны риски и последствия срыва в реализации этой стратегии развития.

Очевидно также, что правильная постановка исключает такой значимый риск, как нравственно-этическое отторжение и предлагаемой цели, и средств, предназначенных для ее реализации. Она снижает риски формирования влиятельной общественной коалиции противников как самой постановки рассматриваемой проблемы, так и предлагаемых средств ее решения. Очевидно, что это существенно повышает шансы на успех решения актуальной общественной проблемы.

В связи с этим важно обратить внимание на часто совершаемую ошибку. В рамках экспертизы, действительно необходимой для правильной постановки проблемы, важно избежать идеологически предзаданного анахронизма, когда при решении насущной проблемы обращаются к мифам относительно социальных позиций людей или их нравственности. Эту проблему хорошо понимал великий отечественный правовед С.А. Муромцев: «Не надо упускать из виду, что нравственность во всех своих частях и принадлежностью составляет тот же продукт исторического развития, как и право, и одинаково с ним подлежит постоянному развитию… Если, например, древнеримское “квиритское” право отличалось, наравне с первоначальными правами других народов, крайней грубостью, игнорировало принцип добросовестности (bona fides), не карало за обман или насилие при заключении сделок, не прощало ошибок и т. д., то все это, противореча нашим нравственным понятиям, легко согласовывается с тогдашней нравственностью. Только сравнение права и нравственности одного общества и одного времени имеет значение при разрешении вопроса, которым мы занимаемся»[128]128
  Муромцев С.А. Определение и основное разделение права // Муромцев С.А. Избр. труды. М.: РОССПЭН, 2010. С. 453.


[Закрыть].

Из этого отрывка хорошо видно, что вопрос соотношения права (шире, институциональных установлений, сказали бы мы сегодня) и нравственности занимал одного из глубочайших мыслителей, хорошо понимавшего проблемы общественных преобразований.

Но при разработке стратегий общественного развития важно не впадать в сайентистскую самоуверенность. Нужно понимать и признавать ограниченность наших социальных знаний и представлений. Важным средством для этого является осознание того, что наиболее вероятным всегда является «инерционный» сценарий. Это как с погодой: наиболее вероятный прогноз можно сделать, глядя в окно. Именно обоснование отклонений от инерционного сценария является важнейшей задачей проблемного подхода и созданной на его основе объяснительной схемы.

Проведенное выше обсуждение показывает роль проблемного подхода и значение выработанной на его основе объяснительной схемы, характеризующей основные тенденции общественного развития. Наличие такой схемы, следование ее ориентирам является необходимым условием реалистичной стратегии «российского прорыва».

Глава 3. Социальная трансформация: рамка преобразований

Актуальность. Рассмотрение альтернатив «российского прорыва» связано с насущной необходимостью снизить риски, связанные как с результатами предшествующего развития, так и с предвидимыми последствиями решения тех задач, которые намечены в рамках «российского прорыва», в ходе реализации «майского указа».

Как успехи, так и трудности, не говоря уже о провалах в реализации этих насущных и одновременно предельно амбициозных задач, неизбежно являются источником вызовов и рисков. Игнорирование этих вызовов и рисков было бы непростительным и с точки зрения научной требовательности, и с позиций гражданско-политической ответственности.

Профилактика и парирование обсуждаемых рисков предполагает наличие соответствующих теоретических и методических средств, базирующихся на адекватной объяснительной модели. Выше мы уже рассматривали роль объяснительной модели в качестве важного средства проблемного подхода. Именно объяснительная модель позволяет выделить основные факторы, обусловливающие развитие рассматриваемого общественного процесса. Вариации таких теоретически выделенных факторов позволяют моделировать ход процесса, предвидеть потенциальные ключевые коллизии его прогнозируемого развития.

Наличие обсуждаемой объяснительной модели призвано стать одной из необходимых опор при разработке (или, по меньшей мере, анализа хода реализации) национальных проектов и программ, при реализации «майского указа». Эффективность этой реализации, как уже отмечалось выше, будет в немалой степени обусловлена тем, в какой мере они учитывают «большие», макросоциальные процессы.

Как мы видели из предшествующего обсуждения, попытки игнорировать эти процессы, тем более «плыть против течения», действовать вопреки «большим» общественно-политическим трендам неизбежно ведут, по меньшей мере, к снижению эффективности проектов и программ. Чаще же всего они ведут к накапливанию разного рода проблем, оборачивающихся социально-политическими напряжениями и срывами.

Но для обеспечения искомой эффективности требуется создать необходимые теоретико-методические средства их фундаментального обоснования. Исходной основой такого обоснования и призвана стать предлагаемая ниже объяснительная схема.

Следует отметить, что поиск объяснительной схемы в определенной мере противоречит известному 11-му тезису высокочтимого мной К. Маркса о Фейербахе: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его»[129]129
  С нем.: Die Philosophen haben die Welt nur vcrschieden interpretiert, es kommt aber darauf an, sie zu verandern. Из работы «Тезисы о Фейербахе» (1845, опубл.: 1888) Карла Маркса (1818–1883). Эти слова высечены на пьедестале памятника Карлу Марксу на Хайгейтском кладбище в Лондоне.


[Закрыть]. Представленная выше связь объяснительной схемы, с одной стороны, и задач изменения мира (по крайней мере, нашей страны), с другой, показывает, что без предварительного объяснения изменять мир было также неосмотрительно, как лезть с ломом в часовой механизм.

Но это то соображение, которое полезно было бы усвоить не только исследователям, но и практикам на всех уровнях власти.

Не менее важно для оценки актуальности объяснительной схемы ее идейно-политическое измерение. Очевидна связь объяснительной схемы и процессов выработки актуальной национальной повестки дня. Признанная обществом объяснительная схема задает рамки и основное содержание национальной повестки дня. Без нее трудно выстроить взаимосвязи между отдельными элементами такой повестки, сформировать из отдельных элементов мозаики целостную картину, которая, в свою очередь, является важным средством формирования политической атмосферы, необходимой для успешной реализации прикладных задач «российского прорыва».

Базовая объяснительная схема в ее эксплицитном или имплицитном виде будет задавать ориентиры для целого семейства «дочерних» объяснительных схем, ориентированных на более детальные проблемные ситуации. Отсутствие эксплицитной, фундированной объяснительной схемы вовсе не означает ее отсутствия в качестве основы для реализации той или иной политики. Скорее это приводит лишь к тому, что в основу политики кладется какая-либо довольно примитивная объяснительная схема, непосредственно вырастающая из эмоциональной, если не аффектированной рефлексии массового сознания. Тот факт, что используемая объяснительная схема далека от релевантности, мало смущает безответственных политических авантюристов и популистов.

Например, уже сегодня предлагается описывать общественно-политические процессы в качестве довольно примитивной дихотомии оценок действия власти: «не могут» или «не хотят»[130]130
  Например, заметки Аббаса Галямова см.: https://echo.msk.ru/blog/gallyamov_a/2355497-echo/


[Закрыть]. При такой дихотомии исключаются варианты «не вполне понимают», «делают, как могут» и, тем более, другие, более глубокие и содержательные объяснительные схемы.

В этом смысле можно быть уверенным, что в ближайшей перспективе в научном и экспертном сообществе, а затем и в более широких общественных кругах развернется борьба за доминирующую объяснительную схему, которая станет важным этапом формирования общественно-политической повестки дня и даже в немалой степени будет предопределять исход политических процессов. Значение исхода этой борьбы легко представить, если учесть широко известную концепцию Антонио Грамши о культурном доминировании буржуазии как необходимой предпосылки ее политического господства.

Можно созвучно взглядам де Токвиля на роль идеологии обобщить эту концепцию: установление доминирующей объяснительной схемы является необходимым условием для функционирования устойчивой общественно-политической системы и, напротив, подрыв прежней объяснительной схемы является императивом для общественно-политической дестабилизации. Таким образом, можно сказать, что победа в борьбе за объяснительную схему является важной предпосылкой успеха в явно обостряющемся политическом противоборстве между сторонниками и противниками существующего режима.

Отмеченная выше актуальность разработки объяснительной схемы и ее прикладных приложений обусловливает достаточно высокие требования к ее теоретико-методологическим предпосылкам.

Теоретико-методологические предпосылки. Прежде всего важно обсудить характер процессов, на объяснение которых ориентирована искомая схема. Здесь возможны два подхода: «сверху» и «снизу».

Подход «сверху»: разработка схемы основана на развитии одного из значимых, широко признаваемых теоретических подходов. Этот подход позволяет оценить исходные теоретические предпосылки, которые использованы при разработке объяснительной схемы. В фундаментальной науке накоплен значительный опыт критического анализа основных исследовательских подходов, оценен опыт их эмпирического использования. Важно также, что обращение к одному из признаваемых исследовательских подходов существенно повышает легитимность основанной на нем объяснительной схемы.

Безусловно, привлекает вариант использования подхода, разработанного в нашей стране и, следовательно, в полной мере учитывающего отечественную специфику. Однако ранее проведенный автором обзор соответствующих подходов показал, что они скорее ориентированы на обличение, чем на объяснение[131]131
  Дискин И.Е. Что впереди? Россия, которая (все еще) возможна. М.: Политическая энциклопедия, 2014. С. 15–63.


[Закрыть]. В таких условиях построение объяснительной схемы через обращение к концепциям, предназначенным для решения качественно иной задачи, вряд ли возможно. Это обусловливает поиск иных концептуальных оснований.

Подход «сверху» предполагает рассмотрение ряда признанных современных теоретических подходов и последующий выбор одного из них.

Подход «снизу» исходит из требований к прикладной направленности объяснительной схемы, включая сюда и представленные выше требования к постановке проблем. Такой подход обусловливает выделение круга процессов, которые должны быть рассмотрены в рамках объяснительной схемы. Как представляется, к этому кругу процессов прежде всего должны относиться процессы, связанные с различными видами социальной, экономической и политической деятельности.

Поэтому объяснительная схема прежде всего должна быть сфокусирована на регулирующем воздействии ключевых факторов, определяющих характер рассматриваемых видов деятельности. Такой подход, помимо всего прочего, будет непосредственно корреспондироваться с задачами оценки регулирующего воздействия. Эти оценки сегодня выступают в качестве требования при подготовке проектов нормативных документов. Это требование позволяет установить связь между объяснительной «силой» схемы, с одной стороны, и обоснованностью разрабатываемых нормативных документов, с другой.

Как представляется, аналогичные требования должны предъявляться и к основополагающим документам программ и проектов, реализуемых в рамках «майского указа». Без этого оценка их реализуемости и эффективности становится гадательной. Однако, к глубокому сожалению, анализ паспортов национальных программ и проектов показывает, что в них отсутствует какая-либо аргументация того, каким образом предлагаемые меры обеспечивают реализацию поставленной цели. Это либо считается самоочевидным (хотя здесь имеются сомнения), либо налицо недостаточная проработка соответствующих важнейших документов.

Важным требованием к объяснительной схеме выступает устойчивость соответствующих трендов. Вряд ли можно представить себе объяснительную схему, способную детально представить флуктуации соответствующей деятельности. Это потребовало бы учета огромного числа факторов, обусловливающих многочисленные и разнородные флуктуации. Такое требование, как представляется, превышает современные возможности социальной науки. Это также противоречило бы и фундаментальным принципам неопределенности, связанным с непредсказуемостью хода процессов, обусловленной наложением и мультиплицированием разнородных факторов и рисков.

Скорее, можно выдвинуть альтернативные требования: соответствующая схема призвана представить среднесрочные, и если станет возможным, то и несколько более долгосрочные тренды. Это требование соответствует рассмотренным ранее представлениям о временном горизонте анализируемых альтернатив развития. В связи с этим следует отметить, что осуществляемая сегодня разработка социально-экономических прогнозов на срок до 50 лет вызывает самые серьезные сомнения как в своей теоретической состоятельности, так и в возможности использования их результатов в качестве основания для стратегии развития.

Соответственно, разработка объяснительной схемы предполагает фокусировку на относительно устойчивых параметрах социальной, экономической и политической деятельности.

Поэтому вызывает сомнение необходимость использовать целый ряд параметров, характеристики которых подвержены ситуативным колебаниям, включая сюда эмоционально-аффективные компоненты. К ним можно отнести и такой показатель, как уровень страхов относительно различного вида рисков и условий жизнедеятельности[132]132
  Соответствующий подход был представлен в докладе ВЦИОМ на секции Гайдаровского форума в январе 2019 г.


[Закрыть].

Несмотря на всю важность этого показателя и необходимость его учета при анализе и планировании политики на оперативном уровне, этот показатель недостаточно отвечает требованиям устойчивости на среднесрочном уровне.

В то же время понятны мотивы включения оценок «страхов» в качестве отправной точки для разработки объяснительной схемы. Они, безусловно, важны в качестве симптомов социальных неурядиц, коллизий и противоречий. Но здесь можно воспользоваться продолжением медицинской аналогии. Врачи от выявления симптома идут к постановке диагноза. Кстати, этот переход осуществляется на основе наличной объяснительной схемы, сформированной на основе фундаментальных исследований, подтвержденных клиническими испытаниями. При разработке объяснительной схемы «снизу» необходимо проделать аналогичный путь.

Важнейшим элементом оценки соответствия требованиям «снизу» является эмпирическая проверка соответствия рассматриваемых теоретических подходов российским реалиям, учет отечественной специфики. Удовлетворение этого, как представляется, разумного требования сужает предметные границы обсуждаемой схемы. Она не может ограничиваться спекулятивными построениями и требует эмпирической верификации. Соответственно, это обусловливает принадлежность схемы к теоретической социологии и отграничивает ее от философских и узкополитологических конструкций. Эта схема должна включать в себя также объяснение специфики отечественных социальных, экономических и политических процессов.

Подводя итоги, можно предложить логику, совмещающую оба подхода: и «сверху», и «снизу». Она основана на отборе признанных теоретических подходов (подход «сверху»), с одной стороны, и на критерии соответствия возможностей этих подходов требованиям подхода «снизу», с другой.

Рассмотренные выше требования к объяснительной схеме обусловливают достаточно ограниченный круг предметных научных областей, в рамках которых может строиться такая схема. Так, например, вряд ли возможно строить такую схему на основе сугубо философских представлений. В этих рамках трудно осуществлять эмпирическую верификацию, необходимую для соответствия требованиям оценки регулирующего воздействия. Также затруднительно ограничиваться методами эмпирической социологии, которые соответствуют требованиям эмпирической верификации, но с большим трудом интегрируются в более обобщенный анализ процессов, которые являются предметом нашего интереса.

Уже это противопоставление возможных предметных областей показывает, что искомой предметной областью выступает теоретическая социология. В пользу этого выбора говорит также то, что наиболее влиятельные объяснительные схемы, по сию пору оказывающие существенное влияние как на теоретиков общественного развития, так и на более широкие общественные круги, разработаны именно в рамках этой предметной области. Собственно, высокий авторитет К. Маркса, М. Вебера и затем, много позднее, и отчасти Э. Гидденса и Э. Валлерстайна, а также ряда других влиятельных теоретиков в большой мере обусловлен тем, что они разработали широко признанные объяснительные схемы, созданные на языке теоретической социологии[133]133
  Федотова В.Г. Европейский третий путь и его символическое значение для России и других стран // Социологическое обозрение. 2002. Т. 2. № 1.


[Закрыть].

Однако на пути использования теоретической социологии в качестве основания искомой объяснительной схемы имеется существенное ограничение – методологический индивидуализм.

Методологический индивидуализм сегодня выступает прочным основанием доминирующей экономической теории. Он в явном виде присутствует и в большинстве социологических концепций, и в мало рефлексируемом виде в теории права. Для нас важно оценить те ограничения, которые методологический индивидуализм накладывает на разработку обсуждаемой объяснительной схемы.

Несмотря на все модификации последнего времени, включающие в экономическую теорию социальные факторы, методологический индивидуализм, ведущий свое происхождение от Й. Шумпетера и принятый в качестве методологического основания Л. фон Мизесом и Ф. Хайеком, продолжает сохранять свою ранее завоеванную позицию. Следует отметить, что сам Й. Шумпетер не рассматривал методологический индивидуализм в качестве единственного методологического основания. Скорее, он видел в нем границу между «чистой теорией» (экономической) и другими исследовательскими приложениями[134]134
  Geoffrey M. Hodgson. Meanings of Methodological Individualism. Published in the Journal of Economic Methodology, 2009, 14(2), June. Р. 211–226.


[Закрыть].

Под мощным влиянием лидеров «австрийской школы» методологический индивидуализм во второй половине XX в. начинает экспансию в смежные науки, прежде всего в философию и социологию. Масштабы и результаты этой экспансии в немалой степени обусловливались тем, что выходы за рамки методологического индивидуализма подавались как отказ от фундаментальных позиций либерализма, как уступка «большим нарративам», противостоящим демократии и свободе. Доктринальная связь между методологическим индивидуализмом, с одной стороны, и радикальным либерализмом, с другой, серьезно сужает анализ границ возможного использования этой концепции. В результате методологический индивидуализм вышел далеко за пределы своего первоначального теоретического предназначения и за границы правомерного использования.

Но в ходе осознания этого процесса нарастает методологическая критика, направленная против радикализации «методологического индивидуализма», доведения его до изолированного человека и исключающая структурную перспективу, которая включает институциональные и социокультурные влияния.

Так Джеффри Ходжсон отмечал: «Узкий методологический индивидуализм имеет проблемы бесконечного регресса: попытки объяснить каждый эмерджентный слой учреждений всегда будет полагаться на слой предыдущих институтов и правил. Если допускаются институциональные влияния на людей, то они тоже достойны объяснения… До тех пор, пока мы так рассматриваем социальные явления, мы никогда не достигнем той конечной точки, где есть отдельные лица и больше ничего»[135]135
  Geoffrey M. Hodgson. Meanings of Methodological Individualism. Р. 211–226.


[Закрыть].

Для нашего обсуждения эти соображения важны в связи с тем, что искомая объяснительная схема должна избежать широко распространенных искушений радикального «методологического индивидуализма», часто получающих свою проекцию в теоретических основаниях эмпирических исследований. Так, например, во многих работах получили распространение показатели ориентации на «личностный рост», противопоставленный прагматическим мотивациям, включая рост доходов. При этом «личностный рост», «личностное развитие» в этих исследованиях имеют априорную позитивную коннотацию. Но в основе мотивации на рост доходов может лежать забота о семье, создание возможностей для развития детей, поддержания родителей, т. е. вполне гуманистическая перспектива.

Все эти соображения накладывают дополнительные ограничения на выбор теоретических концепций, которые могут быть положены в основу объяснительной схемы. Соответствующая схема должна либо непосредственно отображать институциональные и социокультурные проекции, либо создавать возможности для их достаточно ясных референций.