Текст книги "Между Сциллой и Харибдой"

– И что?

– Как я смогу ему помочь, если не знаю, в чем дело?

– А если будешь знать, то что?

– Джерри, милый, – взмолилась Кристина, измотанная его упрямством. – Ну пожалуйста! У меня просто сердце разрывается от всего этого! Мало мне похорон Майкла, так еще и Алан, того гляди…

– Типун тебе на язык, глупая девчонка! Такие вещи говорить! Ладно, так и быть, расскажу. Только не вздумай проговориться Алану, а то он меня под землей найдет и шею свернет.

– А как же клятва на Библии?

– Я вообще-то буддист, дорогая, так что с вашим богом мы как-нибудь договоримся. Значит, молчок?

– Да.

– Черт, даже не знаю, с чего начать… Наверно, с того, что мы с ним вместе служили в «Дельте». У Алана было очередное задание, но все пошло совсем не так, как предполагалось. На подходе их встретили котики.

– Предатели, что ли?

– При чем тут предатели? Настоящие боевые котики. Животные такие… Красивые…

– Извини, не поняла. Там «морские котики», тут тоже котики. Не мудрено перепутать… И что было дальше?

– А дальше… Все было очень неожиданно. Пока ребята сообразили, в чем дело, они уже успели превратиться в трупы.

– Да что эти милые зверюшки могут сделать? У них даже клыков нормальных нет!

– Клыков! – презрительно хмыкнул бравый вояка. – Видишь ли, дорогая, им на нос крепят такие двухфутовые ножи, с которыми эти зверюги очень неплохо управляются. Ты себе даже представить не можешь, что это такое!

Здорового мужчину передернуло, как от озноба. Поворошив догорающий костер, он еще глотнул из горлышка, а потом долго молчал и смотрел, как по снежным вершинам гор расползаются кровавые языки восходящего солнца. Потом нехотя продолжил:

– Все произошло мгновенно. Алану чертовски повезло. Он был чуть в стороне, когда из ниоткуда возникли эти чудища. Мгновение – и клубы крови заволокли все вокруг. Чтобы не подстрелить своих же, он, дав команду на всплытие, резко ушел из кровавого облака, поднявшись с шестидесятитифутовой глубины. Когда его подобрали, то из его ушей и носа текла кровь. Кессонная болезнь. Парень выжил, но теперь его мучают страшные головные боли. Пока он тихо сидит в вашей канзасской глуши, все более-менее нормально, но при сильных перегрузках все становится существенно хуже.

– Так вот оно что, – протянула Кристина, вспоминая отрешенное лицо Алана. А она-то уж было подумала, что он одурманен наркотиками. – Интересно, знал ли об этом Майки?

– Конечно, знал! Они же все время вместе по скалам лазали, хотя это было чертовски опасно! Но Майкл считал, что рожденный быть повешенным не утонет, а надежней Алана ему никого не найти. Он ведь за вас с Майклом готов в огонь и воду.

– Я знаю. – От услышанного она совсем загрустила.

Бедный парень! А она часто бывала с ним так легкомысленно жестока! Ей ужасно захотелось хоть что-нибудь для него сделать.

Джерри будто прочел ее мысли и сделал предостерегающий жест:

– Только не вздумай начать его жалеть или что-нибудь в этом роде! Его мягкость ой как обманчива! Если узнает, что я проговорился, дружбе – конец, да и от тебя подачки принимать не будет.

– Какие еще подачки? – не поняла девушка.

– Ласки, внимание… Не знаю, что еще. Он ведь максималист. Ему надо или все, или ничего. Ясно?

– Ясно, – кивнула Кристина, пытаясь в уме прикинуть, сколько раз за последние два дня ей задавали этот вопрос. Они ее что, за куклу с хорошенькими глазками держат?

– Ну, а коли ясно и вы поели, то нам пора идти, а то Стоун, небось, уже весь извелся, на дорогу глядя. Да и вам пора о похоронах подумать.

Кристину будто окатили холодной водой. Здесь, наверху, даже смерть Майкла отошла на второй план. Какая же она никчемная жена, если, спустя всего несколько дней после смерти мужа, уже заботится о другом мужчине! От раскаяния и злости на себя она снова чуть не заплакала, но тут до нее дошла первая часть реплики ее проводника.

– Что значит «пора идти»? А как же Алан? Мы что, вот так, за здорово живешь, бросим его одного, больного, черт знает где?!

– Не черт знает где, а в трех часах ходу от его гостиничного номера. Отоспавшись, он, конечно, будет не в лучшей форме, но вполне транспортабелен, чтобы добраться до дома. А я ему сейчас позавтракать соберу и лишние вещи прихвачу. Не волнуйтесь, он все поймет правильно. Кстати, для него же будет лучше, если вы вернетесь в город по отдельности. Вы меня понимаете?

Он многозначительно взглянул ей в глаза.

– Джерри, – почти простонала она, хватаясь за голову, – если вы еще раз спросите, понимаю ли я вас, то я завою! Я не такая идиотка, как вы думаете!

– А я и не думаю, что вы идиотка, – парировал он. – Только за то время, что мы общаемся, вы успели наделать столько глупостей, что я еще раз уверился, что даже самая распрекрасная женщина – хуже ночного кошмара. Понятно?

Она попыталась его ударить, но мужчина легко перехватил ее руку и играючи заломил за спину так, что она, выгнувшись, зашипела от боли.

– Полегче, Принцесса, или как вас там зовут! Я не Алан, и не буду все это терпеть. Быстро собирайтесь! И чтоб через пять минут вы уже скакали горной козой вон по той тропинке. Я сейчас тоже буду готов.

С этими словами он отпустил ее руку и с невозмутимым видом принялся паковать рюкзак, а Кристина, потоптавшись на месте, все-таки бочком подобралась к палатке и, невзирая на приказ Джерри, нырнула внутрь.

Разумеется, это самоуправство было замечено, но ее проводник здраво рассудил, что от спящего Алана не убудет, а девчонке станет немного легче.

А Кристина в это время уже сидела, поджав ноги, рядом с тем, кто много раз оказывался в роли ее ангела-хранителя, рассматривая, словно впервые, знакомое лицо.

Алан спал, чуть постанывая во сне. Между его бровями пролегла суровая складка, припухшие губы чуть приоткрылись, обнажая тонкую полоску стиснутых зубов, прядь черных волос прилипла к влажному лбу.

Кристина вдруг почувствовала такой прилив сострадания, нежности и чего-то еще, более запретного, что, поправив импровизированную подушку у него под головой, она наклонилась и легко коснулась губами покрытого испариной лба, а потом, осмелев, и обветренных губ.

Дрогнул полог палатки, и, едва Кристина успела принять нейтральную позу, как в проеме появился Джерри, в руках которого был сверток с незамысловатым завтраком. Положив его так, чтобы проснувшийся Алан сразу увидел, Джерри быстро взглянул на спящего, потом перевел взгляд на Кристину.

– Пора!

Она безропотно вылезла наружу и поплелась по петляющей между камнями тропинке, поминутно оглядываясь назад, словно первая христианка, которую язычники собираются скормить на арене львам.

Джерри тоже последовал за ней, водрузив на плечи рюкзак, который теперь раздулся до критических размеров. Поглядев на понурую спину девушки, он сокрушенно вздохнул и пробормотал, обращаясь, в основном, к своим горным ботинкам: «Ну и дел вы наделали, мистер Хендриксен!», после чего прибавил шагу и, обогнав свою подопечную, резво побежал вниз. Кристине не оставалось ничего другого, как почти вприпрыжку броситься за ним.

С каждым шагом, приближающим ее к людям, на нее начали накатываться мысли о том, что ее ждет в ближайшие дни. Но какая-то частичка ее сердца осталась в красно-зеленой палатке, а губы все еще ощущали мягкую податливость обветренных мужских губ…

Кристина плохо запомнила дальнейшие события того дня. Остались какие-то обрывки, не стыкующиеся между собой. Последнее, что еще четко запечатлелось в памяти, это был Джерри, который, едва доведя ее до городка, постучался в первый же дом, попросил хозяев присмотреть за рюкзаком, и налегке пошел назад в горы.

Ее же в гостинице уже ждал Стоун, первым делом поинтересовавшийся, не видела ли она наверху мистера Шевалье? А потом все закружилось в каком-то вихре, от которого Кристина очнулась только на следующий день, открывая ключом дверь своего дома в Джонсонвилле.

Со странным чувством стояла она на пороге, зная, что никогда ей больше не придется встречать Майкла… Холодный дом, из которого ушла душа…

В суматохе у нее не было времени купить подобающую моменту черную одежду, что тут же отметила глазастая миссис Картрайт, изнемогающая от желания узнать о событиях вокруг смерти Майкла во всех подробностях.

Когда такси, доставившее Кристину из аэропорта, остановилось возле соседского дома, эта почтенная матрона громко щелкала секатором в саду, обрезая лишние ветви у куста чайных роз. Увидев молодую вдову, выходящую их машины, она вздрогнула, как боевой конь при звуке полковой трубы.

И не успела Кристина поставить дорожную сумку на пол и обвести глазами прихожую, ставшую вдруг чужой, как за ее спиной открылась незапертая дверь и на пороге возникла эта неугомонная дамочка собственной персоной. Ее так распирало от любопытства, что она даже не смогла выдержать приличествующую месту и времени паузу и сразу затараторила, оглядывая девушку с головы до ног цепким взглядом таможенника.

– Дорогая, я скорблю вместе с тобой всей душой! Да что я – скорбит весь город. Нам уже все известно. Тамошний детектив позвонил нашему шерифу, так что мы в курсе. Но каков мистер Шевалье! Мне он сразу показался подозрительным! Зачем ему было крутиться вокруг вас, когда в городе множество незамужних дам. Я так всем и говорила: он ухаживает за замужней женщиной – жди беды! И вот, пожалуйста! Бедный мистер Хендриксен! Мы все так любили Майкла! Мужайтесь! Мы с вами всей душой! Вы уже определились с похоронами?

Опешившая от такого напора, Кристина только затрясла головой, что было расценено миссис Картрайт, как ее неготовность к проводам останков мужа к последнему пристанищу на земле.

– Как, милочка?! – еще громче возопила она. – Вы еще не…

Что Кристина «не» так и осталось тайной, потому что она, немного оправившись от первого шока, перебила бесцеремонную матрону:

– Простите, я не поняла, что вы имеете против мистера Шевалье? Что вы тут про него городите, черт возьми?

Впервые в жизни миссис Картрайт не нашлась, что сказать, да так и замерла с открытым ртом, с трудом приходя в себя от изумления. Ее самая безропотная жертва вдруг показала зубы! Куда катится мир!

– Боже мой, дорогая! Что с вами? Я вас не узнаю! А-а-а, понимаю, это в вас говорит шок! Но не надо так расстраиваться! Все мы в руках Всевышнего! «Прах к праху», как говорится в Библии.

– Миссис Картрайт! При чем здесь чей-то прах, пусть даже и моего мужа! Чем вам Алан-то досадил? Что вы тут про него уже успели наплести со своими кумушками?

Брякнула в запале – и сама перепугалась сказанных слов, потому что ее незваная гостья покрылась красными пятнами и, издав горлом какой-то странный звук, попятилась к выходу.

– Ну, знаете, дорогая, – проговорила она уже на лестнице голосом, полным оскорбленного достоинства. – Я прощаю вам эту грубость только потому, что отношу ее на счет вашего горя, хоть на вас и нет траурных одежд, а следовало бы уже давно одеться в приличествующее платье! Заступаться за мужчину, ставшего причиной смерти вашего мужа, – это кощунственно! Более того, это подозрительно! Не знаю, как посмотрит на это город!

И, гордо вскинув голову, она отправилась домой, держа секатор, как изгоняющий дьявола священник – святой крест.

Не успела за ней захлопнуться дверь, как у Кристины подогнулись ноги, и она едва успела опуститься на подлокотник стоявшего в прихожей кресла.

И черт ее дернул нагрубить этой мегере! Она же теперь восстановит против нее весь город, а Кристина была не готова презреть кислые лица и шепоток за спиной. Она и так совершила подвиг, заступившись за Алана! Недаром миссис Картрайт так изумилась: тишайшая молодая женщина, за всю жизнь не сказавшая и десятка грубых слов, вдруг практически послала ее подальше! Есть отчего прийти в изумление!

И почему людям так интересно совать нос в чужие дела? Неужели своих проблем не хватает? Или они хотят поднять себе настроение мыслью, что соседям еще хуже?

Бедный Алан, солоно же ему придется по возвращению домой! Похоже, что стараниями миссис Картрайт его ждет здесь холодная встреча.

Кристина только мельком видела своего верного рыцаря перед тем, как уехать в аэропорт. Ее долго мучили сомнения, оставлять ли его одного, или подождать, когда тот окончательно оправится от приступа, но детектив Стоун вместе с Джерри хором убедили ее в отсутствии причин задерживаться там еще на одну ночь. При этом Стоун торжественно заверил, что с «этого чокнутого парня» сняты все подозрения, а Джерри намекнул, что она ведет себя, как курица, что является прямым нарушением их устной конвенции.

И вот теперь Кристина потерянно бродила по опустевшим комнатам, подбирая с пола брошенные в спешных сборах вещи, отчего хотелось взвыть в голос. Казалось, сам дом разговаривает с ней голосом Майкла, и это было страшно. Впервые за много лет ей не к кому было броситься за утешением и защитой.

Когда боль немного утихнет и она сможет заниматься обыденными делами, первое, что придется сделать, – это сменить всю обстановку в доме. То, чем она когда-то гордилась – его кукольность и «эльфийская» изысканность, – были абсолютно неуместны на фоне произошедшей трагедии.

Сделав еще один круг по комнатам, Кристина собрала все вышитые цветочками и ангелочками подушки и забросила их на чердак. Потом туда же отправилась белоснежная кружевная скатерть из гостиной в сопровождении пары десятков фарфоровых эльфов, которых ей надарил в свое время Майкл.

Что бы такое еще спрятать с глаз подальше? Она огляделась по сторонам и с огорчением поняла, что убранные вещи не сделали дом соответствующим состоянию ее души. Отнюдь! Скорее, они, а вернее, их отсутствие, расставило новые акценты, расширив список потерь.

Хорошо было бы все-таки дождаться Алана и поговорить по душам! Только он один сможет ее понять и поддержать. Но, увы, их невинной дружбе приходит конец. Да ее просто растерзают местные ханжи во главе с миссис Картрайт, если они продолжат вот так общаться, когда ее муж был только что предан земле. Вернее, еще не предан, потому что печальный обряд будет только послезавтра, когда привезут тело.

Кристина прошлась по дому, укладывая все фотографии в рамочках, на которых был изображен Майкл, лицом вниз, потому что его улыбки на фото смотрелись ужасно на фоне предстоящих похорон.

В конце концов, прослонявшись бесцельно несколько часов по дому, она отправилась спать, предварительно проглотив таблетку снотворного из баночки, стоявшей в подвесном шкафчике в ванной комнате.

Сон долго не шел, а потом она провалилось в черное Ничто. Только уже под утро ей приснился обрывок сна, в котором Майкл охмурял какую-то девицу, а она не могла даже шагу сделать.

Алан прилетел на следующий день. Спрятавшись за шторой, Кристина наблюдала, как он вышел из машины и, вытащив из багажника огромный рюкзак, медленно побрел к своему дому. На пороге он остановился, оглянулся и долго смотрел на окно ее кухни, будто чувствуя незримое присутствие подруги.

Теперь главное – постараться не встретиться с ним до похорон. Кристина до ужаса боялась предстоящего объяснения, а то, что оно будет тяжелым, не вызывало сомнений. Став в одночасье вдовой, она твердо решила не дразнить общественное мнение, и была уверена, что ее решительный друг просто так не смирится с принятым ею решением.

Но она боялась зря. Более того, разговора не понадобилось. Достаточно было мелкой детали – она пошла на кладбище рядом с миссис Картрайт, а не с ним, – и Алан все понял, принял и, похоже, простил.

С той поры они почти не виделись, только иногда пересекались в магазине или сталкивались на улице, хотя Кристина, собираясь по делам, всегда проверяла из-за занавески – пусто ли пространство перед их домами.

Целыми днями молодая женщина слонялась по комнатам, потеряв интерес к жизни, и этот резкий переход от брызжущего весельем «сумасшедшего дома» (по определению Майкла) к почти монастырскому затворничеству подкосил ее гораздо больше, чем сам факт смерти мужа.

Через пару месяцев такого существования у нее началась депрессия. Сначала ей стало лень ходить в магазин за продуктами, потом она перестала хотеть есть, потом стало болеть все тело и появилось ощущение надвигающейся смерти.

Молодая женщина начала превращаться в старуху с потухшими глазами, часами валяющуюся на кровати с давно перестилавшимся бельем.

Иногда к ней захаживала миссис Картрайт, но эти визиты только усугубляли негатив, окружавший Кристину последнее время, и она всеми правдами и неправдами постаралась избавиться от этих посещений. Впрочем, ее гостья, поняв, что получила всю возможную информацию и поживиться больше абсолютно нечем, сама потеряла интерес к общению с миссис Хендриксен.

И вот, как-то в июне, когда под вечер она валялась на постели, поджав от холода ноги, потому что было мучительно трудно дотянуться до лежавшего на кресле пледа, и разглядывала в тысяча первый раз лепнину на потолке, дверь в спальню открылась, и на пороге показался Алан собственной персоной.

Прихватив стоящий в углу стул, он обошел ее лежбище и, поставив эту изящную вещицу, купленную по случаю в антикварном магазине, рядом с Кристиной, плотно уселся на обитое бархатом сиденье, молча разглядывая впалые щеки приятельницы и отсутствующее выражение ее лица.

– Ну… и сколько это будет продолжаться? – спустя пару минут поинтересовался он.

– Чего продолжаться? – недовольно буркнула она, с трудом отводя глаза от лепнины.

– Да вот это твое безобразие! Посмотри, на кого ты стала похожа! В Гуантанамо и то таких не встретишь!

– Отстань!

– И не подумаю! Кристи, девочка, что с тобой? Разве можно себя до такого доводить?

– Слушай, ты как сюда попал?

– Вы же сами с Майклом когда-то дали мне ключ и пригласили заходить в любое время!

– Ну так вот, положи его на стол, и можешь быть свободен! Мне и без тебя тошно.

– Ну уж нет! Я долго терпел все твои закидоны, и мое терпение наконец лопнуло. Я понимаю (хотя и не одобряю) твой пиетет перед этой старой мегерой миссис Картрайт, но должен заметить, что мы не в средневековой Индии, и никто не требует, чтобы ты свела себя в могилу вслед за Майклом… Кстати, раз уж я попал к тебе в гости, то позволь по старой памяти немного похозяйничать на кухне. Что у тебя есть в холодильнике?

– Все… Ничего… Не знаю…

– Третье, похоже, ближе всего к истине. Ладно, поваляйся здесь еще пару минут, если очень хочется, а я произведу ревизию на твоей кухне.

Он легко поднялся и отправился выполнять свою «угрозу», накинув перед этим на ее поджатые ноги плед.

Через минуту Кристина услышала, как на кухне включился свет, открылась дверь холодильника, и Алан загремел кастрюлями.

От пушистого пледа Кристине наконец стало тепло. Вытянув ноги, она прислушалась к звукам, доносившимся с кухни, и ей впервые за последние месяцы стало спокойно, и где-то в душе разжались туго стянутые обручи.

Впрочем, такое состояние продолжалось недолго, потому что во тьме коридора снова появился Алан, держа в руках сковороду с остатками еды.

– Кристи, ты когда последний раз ела?

– Завтракала сегодня.

– И что было на завтрак?

– Слушай, ну что ты ко мне пристал?… Кажется, спагетти.

– Вот эти?

Он повернул сковороду так, чтобы ей было видно ее содержимое – мумифицированные макароны, облепленные какой-то коричневой дрянью со следами плесени.

– Э-э-э… Не помню.

– Прекрасно все помнишь! Значит, так. Я сейчас схожу в магазин, прикуплю продуктов, а потом ты хоть немного поешь. И не вздумай отказываться!

Хлопнула входная дверь, и на Кристину снова навалилась невыносимая тишина, словно с Аланом из дома ушла жизнь. Она уселась на кровати в сгустившейся темноте летнего вечера, и стала вслушиваться в звуки, раздававшиеся за окном.

Прошелестел ветер… Проехала, шурша шинами, машина… Вдалеке раздался женский смех… Простучали чьи-то легкие каблучки…

Видит бог, она не хотела его прихода! Более того, делала все, чтобы отвадить его от себя, но она больше не может оставаться одна!!! Она просто сойдет с ума!!! Эта мысль обожгла ее, и Кристина не выдержала и, соскочив с постели, подбежала к входной двери.

Алан оставил в прихожей включенным электрический свет, и Кристина, уже протянув руку к дверной ручке, машинально посмотрела на себя в зеркало, откуда на нее глянула совершенно незнакомая женщина, весь вид который говорил о том, что она уже дошла до крайности: давно не мытые сальные волосы, нездоровая кожа, мятая несвежая одежда. И в таком виде она предстала перед мужчиной? Да увидев при ярком свете такое чучело, Алан непременно сбежит от нее в ту же секунду, а ей так хочется поговорить с ним хоть несколько минут! Кристи, ты действительно рехнулась!

Она бросилась в ванную комнату, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Пробегая мимо кухни, кинула туда косой взгляд. Целая свалка грязной посуды и огрызков продуктов открылась ее взору! Когда же это она успела превратить некогда аккуратный и ухоженный дом в берлогу алкоголика?

Позабыв про все свои реальные и мнимые болячки, она заметалась по дому, пытаясь за несколько минут ликвидировать терриконы грязной посуды и нестиранной одежды, одновременно приводя себя в порядок, но потом, оценив тщетность подобной попытки, решила довольствоваться главным.

Быстренько ополоснувшись под душем, она порылась в шкафу и, к своему облегчению, нашла кое-какую чистую одежду, так что, когда в дверном замке зацарапался, безуспешно пытаясь попасть в скважину, ключ, Кристина была уже во всеоружии и сама распахнула перед гостем дверь.

В ту же секунду в прихожую шагнул Алан, прижимая к себе два огромных пакета из которых торчала связка бананов и бутылка молока.

Кристина захлопнула дверь, а ее кормилец, не задерживаясь, прошествовал на кухню, где пристроил свою ношу на стол, смахнув на пол одноразовую пластиковую тарелку со скукожившимися кусочками недоеденного сыра. Убедившись, что принесенное добро не собирается рухнуть на пол, он повернулся к хозяйке и удивленно присвистнул:

– О-ля-ля! Оказывается, ты еще не совсем безнадежна! А я-то уж было подумал, что без скорой помощи в моем лице дело совсем швах!

Успевшая переодеться в чистый спортивный костюм, почистить зубы и даже вымыть голову, Кристина радостно вспыхнула, напомнив гостю старые времена, когда она кокетничала с ним напропалую.

А потом она сидела на кухне, забравшись с ногами в плетеное кресло, а Алан лихо орудовал кухонной утварью, одновременно присматривая за двумя кипящими кастрюлями и одной скворчащей сковородой, на которой он «для оказания неотложной помощи» готовил омлет. При этом он успевал травить разные байки из своей бурной жизни, и девушка поразилась, как мало она знала о, казалось бы, прозрачном как стеклышко приятеле ее мужа.

Все было так чудесно и по-домашнему уютно, что Кристина почти забыла о своей вдовьей доле и недремлющей миссис Картрайт. Она даже почувствовала что-то, напоминающее легкий голод, когда перед ней возникла тарелка с аппетитным блюдом. Оказывается, он умеет очень неплохо готовить! А она-то считала, что он должен растекаться в тонкую лужицу при виде ее пончиков! Какая непростительная гордыня и глупая самоуверенность!

– Слушай, – поинтересовалась она, доедая последний кусочек нежного, просто воздушного омлета, – есть ли что-нибудь в этом мире, что ты не умеешь делать? Мне даже страшно становится рядом с таким совершенством. Может, ты вообще не человек, а ангел, низвергнутый небом на землю за какие-то грехи?

В ответ Алан только засмеялся своим почти беззвучным смехом и лукаво взглянул на девушку:

– Ну, можешь на этот счет быть спокойной. В армии ангелов не бывает, а я все-таки семь лет проходил в рейнджерах, где даже черти не всегда выдерживают.

– Ого! Значит, ты сам мистер Дьявол, не меньше? И пришел по мою душу? Интересно, сколько ты мне за нее дашь?

– А что бы ты хотела?

– Ну-у, не знаю, – протянула она задумчиво, аккуратно прихлебывая из любимой кружки зеленый чай. – Ты же не сможешь вернуть Майки…

– К сожалению… – кивнул Алан, пристально на нее взглянув, словно пытаясь понять, насколько для нее важен этот вопрос.

– Тогда, наверно, покоя. Знаешь, мне последнее время ужасно одиноко и страшно. Словно меня тоже положили в гроб, только забыли похоронить.

– Но ведь, солнце мое, ты сама замуровала себя в этих стенах. Я понимаю твои чувства, но стоит ли так себя истязать? Ты что, собираешься здесь сидеть до конца дней своих? По-моему, ты еще слишком молода, чтобы ставить на себе крест.

Она задумалась над его словами, и на кухне надолго воцарилась тишина. С одной стороны, Кристине было ясно, что она действительно делает что-то не так, с другой – она не знала, как поступить, чтобы всем было хорошо.

– Понимаешь, – в конце концов смущенно протянула она, заплетая в косичку бахрому на висящей рядом оконной шторе, – мне бы не хотелось, чтобы люди думали, что я не любила своего мужа. А миссис Картрайт…

– Кристи, давай оставим в покое эту старую хрычевку. Скажи мне, пожалуйста, – он пододвинулся к девушке поближе и ласково взял ее ладони в свои, – что ты сама хочешь и чувствуешь.

– Не знаю… – Она совсем растерялась. – Мне очень тоскливо без Майки, хоть вой…

– Без Майкла или просто без людей?

– Конечно, без Майкла! – горячо воскликнула она, поражаясь бестактности его вопроса.

– Ты в этом уверена? – продолжал допытываться Алан, проигнорировав ее возмущение.

– Ну ты действительно дьявол, – прошипела она сердито, вырвав у него из рук свои ладони. – Я любила Майки больше жизни, и даже тебе не позволю сомневаться в этом! Не смей задавать мне больше подобные вопросы!

– Но, Кристи, я просто пытаюсь понять, где в твоих рассуждениях заканчиваешься ты и начинается миссис Картрайт.

– Оставь в покое эту достойную женщину, – заступилась за соседку девушка. – Она, между прочим, довольно часто заходила сюда меня проведать, в отличие от тебя!

– Но ты же сама ясно дала понять, что мое присутствие рядом с тобой нежелательно!

– Кто тебе сказал такую чушь?! – в запале выкрикнула Кристина, совершенно забыв, как торчала у окна, прячась за шторами, в ожидании, когда же он наконец скроется из глаз, чтобы самой выйти из дома. – Это ты меня обходил стороной!

– Я?!

– Ты!

– Да я…

– И еще чуть совсем не скомпрометировал, – ни к селу, ни к городу добавила она и тут же пожалела об этом, потому что от ее слов Алан буквально переменился в лице.

– Значит, я тебя скомпрометировал. И чем, позволь узнать?

– Ну… тем, что мы с тобой часто общаемся. По городу поползли нехорошие слухи…

– Которые разносит твоя любимая миссис Картрайт.

– Какая разница! Мне еще жить с этими людьми! Я не могу пойти против всех!

– А я-то, дурак, думал, что ты повзрослела за это время!

Одним глотком допив остатки чая, Алан так резко поставил чашку на стол, что у нее откололась ручка.

– Нечего бить мою посуду! Не нравится – можешь идти! Никто не заставлял тебя сюда приходить! – Кристина уже была на грани истерики.

– Да, ты, пожалуй, права. Я пойду.

– Постарайся, чтобы тебя не увидели выходящим из моего дома! – крикнула ему вслед Кристина, в запале дернув за бахрому так, что затрещал карниз. – И не забудь оставить ключи, они тебе больше не нужны!

Он ничего не ответил, только чуть замешкался у столика, стоявшего в прихожей, а потом быстро вышел в ночь, аккуратно притворив за собой дверь.

Вначале кипящая от злости Кристина хотела его догнать и сказать, что тот виноват во всех ее бедах, но вовремя остановилась. Посидев еще немного за кухонным столом и успокоившись, она поняла, что сделала один из самых плохих и глупых поступков в своей жизни. И за что она наорала на Алана? Что он ей сделал такого плохого? Только хорошее! За что же она так на него вызверилась?

Мысли текли своим чередом, и Кристина, сомневаясь и ужасаясь, в конце концов пришла к неизбежному заключению, что Алан прав: ей нужен сейчас не конкретно Майкл, ее очаровательный и любимый, но уже покойный супруг, а просто человек, с которым можно поговорить и посмеяться, поплакать и немножко посплетничать. Ей нужен… Алан!

От одной только этой мысли ей стало нехорошо. Что делать? Идти мириться? «Случайно» встретиться? Сделать вид, что ничего и не было?

Она улеглась было спать, но внезапно все вокруг показалась ей настолько грязным, что Кристина встала, поменяла постельное белье и, переодевшись в полупрозрачную ночную рубашку, едва прикрывающую колени, растянулась на кровати, завернувшись в плед.

И тут на нее снова навалилась враждебная тишина, которая с каждой минутой все больше нагоняла страх. Она попыталась прислушаться к уличным шумам, но теперь, как назло, за окном было тихо.

Прошел час, другой, третий, четвертый… Сна не было ни в одном глазу. Более того, ей так захотелось дружеского участия, ощущения присутствия рядом живого человека, что Кристина резко откинула одеяло и уселась на кровати.

Было невероятно страшно оставаться одной дома, но еще больше пугала мысль о том, что она собирается сделать. Сможет ли она прямо сейчас совершить самый безрассудный поступок в своей жизни?

Кристина задумалась, оценивая свои силы и степень бесшабашности выдуманного ею плана. Тихо тикали стоящие у стены напольные часы. Она бы еще долго взвешивала все «за» и «против», если бы в ход ее мыслей не вмешалось само Провидение: внезапно ей показалось, что за легкими оконными шторами, словно в плохом хорроре, показалось чье-то бледное лицо. И тогда, беззвучно заорав от ужаса, она опрометью кинулась из комнаты.

По дороге прихватив халат, Кристина выскочила в коридор, зажгла свет и, сорвав с вешалки сумку, начала судорожно рыться в ее содержимом. Не найдя того, что нужно, она бросилась к столику, около которого задержался недавний гость, и быстро обшарила его взглядом. Вот он, знакомый ключик! И здесь Алан сделал все, как она хотела! Только почему ее не радует такое послушание, а хочется разорвать этого пай-мальчика на мелкие клочки?

С замирающим сердцем она открыла дверь и шагнула в темноту спящей улицы, сжимая в кулачке ключ.

Никого! Это добрый знак. Ну, с богом!

Пугливо озираясь по сторонам, она пулей пронеслась через улицу и забарабанила в знакомую до мельчайших царапин дверь. Секунды текли одна за другой, а обращенные к ней глазницы окон продолжали оставаться темными и безжизненными.

Сердце Кристины от страха и волнения колотилось так, словно сумасшедший радист выстукивал «мей дей». В любой момент на улице мог показаться запоздалый прохожий, не говоря уже о вездесущей миссис Картрайт, перед которой Кристина испытывала прямо-таки мистический ужас. Это будет конец света, не меньше!

Но небо, видимо, услышало ее мольбу, потому что в прихожей зажегся свет, скрипнула дверь, и на пороге возник заспанный Ален в одних спортивных брюках.

При виде девушки в домашнем халатике, из-под которого торчал край ночной рубашки, он так изумился, что вместо того, чтобы пропустить ее в дом, сам застыл перед ней как истукан.