Текст книги "Уайтбол. Социальная фантастика/н/ф/мистика"

Дыры в защите

Дмитрий Стрельцов:

Убойная получилась ночь. Если можно так назвать несколько часов, когда мы, вместо того, чтобы спать, занимались черт знает чем.

– О! Мотыги в стойло, сменщики идут.

Наконец-то. Рабочий день закончился – и хрен бы с ним. Никогда себе не прощу, что несколько лет назад подался работать в космос. Карьера карьерой, но тоска зеленая. Вокруг одна тьма. Сейчас бы куда-нибудь на Каспий, на солнце погреться…

Вся группа делом занята, в маршруты ездит. Только меня шеф постоянно оставляет надзирать за монтажниками. От большой любви, надо думать – и ко мне, и к монтажникам. Так-то его одного хватило бы испортить ребятам жизнь.

Пять человек вошли из кромешного мрака в поле прожекторов.

– Что так долго? – поинтересовался Станкевич. – Обувь лакировали?

– Проблема с куполом, начальник. Крыша грозит потечь.

– Что значит – потечь?

– Повреждено антирадиационное покрытие. На стыках, в двух местах.

– Фон?

– Нет, до фона еще как до Луны. Пока только внешний слой. Но если так дальше пойдет…

– Давно это случилось?

– Полчаса назад. Первая дырка. Вторая – перед нашим выходом.

– Почему сразу не сообщили?

– Думали – в рабочем порядке. Гоги собрался на выход, тут как раз появилась вторая, между другими сегментами. Теперь он сидит у приборов и матерится. Ждет следующую дырку.

– Достойное занятие. Я иду домой. Игорь, передавай смену. Да! Если завтра опять обнаружу контейнеры с инструментом вне освещенной зоны, сообщу на корабль. Пусть мне пришлют профессионалов. А не халтурщиков.

– Да куда они денутся, эти контейнеры? Циклопы, что ли, растащат?..

Иногда мне жаль Станкевича. С таким вот педантизмом, доходящим до абсурда, наверно, очень трудно жить. Одни разгвоздяи кругом, повеситься можно… На самом деле, ребята специально оставляют ящики в сторонке, чтобы под ногами не мешались. Перетаскивать все это хозяйство под прожекторы в конце работы – издевательство. Достаточно того, что приходится убирать лишнее с площадки после визитов Станкевича… Хоть бы заболел.

Михаэль включил налобник, отправился к дому. Ну, и мы, соответственно.

– Что с куполом? – спросил шеф, добравшись до жилого отсека.

– Звездец, – сообщил инженер. – Смотри, там сейчас Рыжий бродит, я его отправил на самый первый шов. Сделал. За это время еще три повреждения. Обрати внимание: вот здесь он сейчас работает. Вторая дырка. Подохло два слоя. То есть, пока первую латал…

– Отчего такое может быть?

Георгий пожал плечами:

– Херово смонтировали.

– А ты куда смотрел?

– Сколько у меня глаз, по-твоему? – огрызнулся инженер.

– Ни одного, если действительно халтура по всему куполу.

– Типун тебе. Пока не по всему… Может, у тебя есть другая версия? Ты хоть знаешь, какой на этом заводе ОТК? И потом, наши шатры уже на Луне обкатывали.

– Другие условия. Температура, уровень радиации…

– Барабашки, гремлины, грёблины… Вот бл…! Еще одна дырка.

Не знаю. Я, конечно, не спец, но здесь шеф прав, по-моему. На любой диапазон условий фиг рассчитаешь, это вам не суперпостройки всяких там одноглазых.

– Выдавай инструкции, пойдем ремонтировать, – сказал Станкевич.

– Там залатаете – здесь порвется… – пробубнил Гоги.

В этот момент люк входного шлюза открылся: вернулся Игорь и еще один припоздавший. Оба взбудораженные чем-то.

– Вы на внешние экраны смотрите? Посмотрите на западный.

Переводим взгляды на экран обзорной камеры – аж внутри похолодело. Там… муравейник. Миниатюрная копия недавнего живого вулкана – метров сто, наверно, а то и меньше. Точь-в-точь давешняя наша «гора», мать-мать-мать, если не считать размеров. Должно быть, Михаэлева сопка, или ее дубликат.

– Георгий! Срочно отзывай человека снаружи, – скомандовал шеф. – Рабочая смена… не успеют.

– Откуда это здесь?!

– Хер его знает, – отозвался Игорь. – Мы идем – оно стоит. Как прилетело, не видел…

Если сомнения и были, выветрились мгновенно: в борту муравейника открылась брешь, и оттуда вылезло не меньше десятка «циклопов», как обозвал их капитан. Техник успел нырнуть в шлюз чуть ли не перед носом у одного из гостей.

***

Через десять минут корабельный радист принял паническое сообщение:

– Твари ползают по всему куполу, пытаются попасть внутрь!..

– Херовая была идея устраивать здесь станцию, – прорычал Осипенко, когда разбуженный капитан появился на дежурном посту. – Даже если они не сумеют вскрыть купол, положение у ребят – врагу не пожелаешь. Крыша вот-вот потечет, а эвакуация невозможна. Я отдал приказ вездеходу не подходить близко. Маячков они, понимаешь, натыкали! Детский сад, штаны на лямках.

– Значит, так. Высылаем вторую машину, Володя. Одна будет отвлекать соседей дальним светом, вторая эвакуирует людей. Эти незапланированные протечки меня смущают больше, чем циклопы.

– Даже так.

– Даже так. Если бы слизни действительно хотели попасть в купол, они бы это сделали. Спроси Розовского, он тебе расскажет про несколько рядов высокопрочных зубов, которыми соседи дробят бог весть что.

– Ты знал?!

– Разумеется.

Осипенко сосчитал про себя до десяти, потом сказал уничтожающе спокойно:

– Я перестаю тебя понимать, капитан. В таком куполе, разумеется, оставаться нельзя – нужно детальное тестирование и серьезный ремонт, а не двое ребят с половиной паяльника. Но какого… ты отдал приказ о монтаже, если знал, что станция настолько уязвима для слизней?

– Володя, давай решать проблему, а не разбираться с моими мотивами.

– Может, из-за твоих друзей крыша и потекла!

– То есть, друзья уже прилетали, ползали по куполу, портили его, как могли – и ни один мудак этого не заметил? Так, что ли? Давай хоть наше земное расп… йство на потенциального противника не вешать!

– Давай. Но сейчас, кэп, если ты мужик – оденешься и сам поедешь вытаскивать ребят из жопы. Раз ты такой герой, бля.

– Я и собирался сам.

…«А пока он эдак с ним препирался», наша охреневшая команда глядела во все глаза – то есть, на все экраны – как прекрасные создания обходят дозором чужие владения. Мы торчали в жилом отсеке, облаченные в скафандры, готовые отстреливаться и бежать – если получится, конечно.

Твари ползали по куполу, методично ощупывая сантиметр за сантиметром.

– Какого… они ищут вход на крыше?

– Внизу-то не нашли.

– Сейчас еще наверху не найдут, начнут взламывать…

«Гости» оставляли после себя на куполе слизистую полосу, которая, впрочем, мгновенно исчезала. Может, они это дело вбирают друг за другом, как земные улитки в период спаривания? Но слизь земных улиток состоит преимущественно из воды, затем и подбирают – восстанавливают потерю жидкости… а тут какая, на хрен, вода. Этиловым спиртом не отойдешь. Это у них, значит, покруче спирта… То-то они надрались и буянят.

Не смешно. Совершенно не смешно.

– Нет, не подбирают. Замерзает, наверно. А пленочка остается, внимательнее посмотри: цвет у купола становится немного другой.

– Будь моя воля – вышел бы и перебил всех на хер.

– Сказано: в контакт не вступать.

– А я бесконтактно. Я ж не резать их собираюсь. Из ружжа…

Выйти и перестрелять – единственное, о чем думалось. Думать о чем-то другом приходилось себя заставлять усилием воли.

Самая серьезная в мире пытка – пытка беспомощным ожиданием.

…Соседи меж тем начали покидать купол. Один свалился вниз, второй. Понемногу шабаш прекратился, и компания, только что не обнявшись, поползла к своему дому.

– Уходят? Надоело?

– Видимо, решили, что здесь без буровой установки не обойтись.

– За ней и пошли?

Все переглянулись. Ччерт! Насчет установки-то…

– Михаэль! Как ребята на буровой?

– Там нет гостей. Я им сказал: с места не двигаться.

– Что ж машина-то не идет…

– Эээ… люди, а где наш муравейник?

Переводим взгляды на западный экран. На экране – девственно-чистое ледяное поле.

***

Прошло полчаса. Соседи не появлялись. Мы сидели совершенно раздавленные, прикидывали, какова вероятность такой вот массовой галлюцинации у восьми человек одновременно. «А был ли мальчик?» Или у нас камеры перестали работать? Ни хрена не перестали, ландшафт-то показывают.

Только соседи исчезли, будто и не было их.

Гоги матюгался на приборы – теперь они сбоили и отказывались тестировать целостность шатра. Ни одной протечки увидеть не удалось – хорошо, что мы запомнили их местонахождение.

Вот так вам. Ни муравейников, ни протечек. Сеанс массового гипноза. Групповое помешательство.

С машины сообщили: ждите, сейчас будем. Рабочая смена с буровой безмятежно поинтересовалась: какого черта все-таки происходит? С корабля поступил приказ: ничего не предпринимать, эвакуироваться на «Ганимед». Можно подумать, у нас тут могут быть другие планы.

Выполнить приказ не удалось: внешний люк заклинило.

А подошедшие с работы ничего не понимающие монтажники обнаружили, что купол покрыт каким-то непонятным твердым веществом. В том числе и люк.

Несколько часов спустя, когда нашу команду, близкую к буйному помешательству, вызволили из плена, весь коллектив вернулся на корабль и разбежался по каютам приходить в себя, а непонятная «грязь» была передана химикам на анализ, – тестировщики сообщили, что приборы радиационного контроля, привезенные со станции, находятся в полном порядке.

Дело оказалось не в приборах. Дыры в защитном слое исчезли с экранов, поскольку никаких дыр просто-напросто не стало.

***

Почему-то происшествие с нашествием ударило не столько по нашей настрадавшейся команде, сколько по экипажу корабля. Может быть, дело в разнице менталитетов: любой полевик, будь то ученый или работяга, где-то в глубине души авантюрист и вообще Колумб. Иначе на кой хрен ему эти прогулки по чужой планете. А может быть дело в том, что мы и биологи столкнулись с неведомым лицом к лицу, в то время как все остальные пробивались информацией с чужих слов… К тому моменту как монтажники успокоились и начали шутить на тему ЧП, часть экипажа себя порядком накрутила. Некоторые горячие головы уже чуть ли не в открытую митинговали в коридорах. Разбирали по косточкам начальство всех уровней, начиная с капитана, который, совершенно очевидно, зомбирован Чужими и теперь собирается скормить им экспедицию, и заканчивая руководством проекта «Ганимед», которое засунуло нас всех в эту задницу.

Одну такую горячую голову, в жопу пьяную, Володя Осипенко поймал в коридоре за шкирман и отправил под арест. Но то была только первая ласточка. Часа через три нам пришлось разнимать пару техников, подравшихся из-за каких-то идейных соображений. Когда удалось их растащить в стороны, ближайшей перспективой для обоих был уже не арест, а госпиталь.

– Совсем ох… ли, – рычал старший штурман.

– Рыба тухнет с головы, – тихонько буркнул стоящий поодаль инженер, но Володя услышал.

– Так. Сейчас пойдешь к себе и составишь письменный рапорт. Обоснуешь то, что сказал. Жду через полчаса. Если сочту обоснование недостаточно аргументированным – пеняй на себя.

После этой вспышки начальственного волюнтаризма страсти поутихли. Манифестации прекратились. Ослабел интерес к происшествию на полевой станции.

Воцарилось затишье. Перед бурей.

Она бы непременно разразилась, если б не события последующих двух суток.

Кое-что о многообразии менталитетов

Ричард Уорн:

…Мне всегда казалось – в нашей цивилизации есть нечто ущербное. Сейчас, на старости лет, будучи приверженцем гипотезы общего предка, я начинаю понимать, откуда взялась эта ущербность.

Когда-то очень давно некий муравейник не смог вырваться с Земли. Волею судеб космические цыгане были вынуждены променять целую Вселенную на одну-единственную планету… Конечно, рыбы, которых из поколения в поколение держат в аквариуме, приспособятся к нему. Но ущербность останется.

Страх. Не как проявление здорового инстинкта самосохранения, а как болезнь разума. Страх перед чем угодно, если оно грозит нарушить стандартный распорядок жизни.

Даже если самой жизни ничего не угрожает.

Химики получили образец таинственного покрытия купола, окопались в своей лаборатории и начисто вымерли для всей остальной экспедиции. Судя по слухам, которые просачивались из их берлоги, претендентов на нобелевскую премию на «Ганимеде» прибавилось.

– Капитан, – Розовский поймал Христо за пуговицу, когда тот шел к своей каюте. – Вы легенду про троянского коня помните?

Христо поднял брови:

– Что от меня требуется? Материал покрытия передан специалистам для анализа. Полевики сидят в корабле. Какие еще меры, по-вашему, следует принять?

– Исключить вероятность контактов с циклопами. Центр недвусмысленно высказался на этот счет.

– А как ее исключить?

– Вы лучше моего знаете возможности «Ганимеда». По меньшей мере, перенести район полевых работ на территорию, свободную от муравейников.

– И долго эта территория будет свободна от муравейников?

– В самом крайнем случае – поднять корабль на орбиту.

– А что говорит Земля? Или это ваша личная директива?

– Христо, вам прекрасно известно, что Земля ничего не говорит. Не может сказать в настоящий момент.

– То есть, в нынешней ситуации вы решаете, а я беру на себя ответственность за принятое вами решение. Расплачиваться с инвесторами буду я? Или мы с вами в складчину?

– Капитан, мобилизуйте вашу убогую фантазию. Если мы завтра проснемся и обнаружим, что весь «Ганимед» вымазан этой дрянью – хоть бы и из самых лучших побуждений наших соседей-доброхотов?

– Андрей, соседи не будут мазать корабль. Догадайтесь, почему.

– Я не хочу догадываться. Я хочу исключить риск.

– Тогда я вам скажу. Они не станут мазать корабль, потому что он не течет. А риск в данном случае не ваша головная боль. Поскольку это проблема экипажа, а не контакта. Как вы мне сказали полторы недели назад? «Контакты – не ваша компетенция, капитан». Так вот. Риск для корабля – не ваша компетенция, уважаемый менеджер по связям. Не суйтесь не в свое дело, плииз.

Отмазки отмазками, а ситуация действительно сложилась, мягко скажем, неопределенная.

– Что будем дальше делать, капитан? – поинтересовался Осипенко через день после ЧП.

– В догонялки играть, ясен пень. Полетим на полюс. Поработаем там. Там найдут – полетим куда-нибудь еще… Так и будем прыгать по всей планете. Потом поднимем «Ганимед» на орбиту. А еще через недельку-другую отвалим домой, потому как ресурсы кончатся.

– Хватит ерничать, кэп.

Христо вздохнул:

– Запланированные работы продолжать. Действовать по ситуации. Контактов с чужой расой не допускать. Вариантов у нас немного, и все радикальные. Первый: сворачивать геологию на хер. Тогда мы нарушаем пункт нумер раз. Второй: забить болт на Чужих и продолжать начатое. В этом случае мы нарушаем пункт нумер три.

– Короче, сидим в корабле и ждем новых указаний.

Капитан усмехнулся:

– Тогда мы нарушаем пункт нумер два. Поэтому будем создавать видимость деятельности. Я хочу завтра оттестировать этот купол, можно им еще пользоваться или дешевле выбросить.

– Мне кажется, лучше выбросить к едреням. Дадут отмашку на продолжение работ – установим новый.

– А новый тоже потечет. А соседи опять придут и все вымажут своим сверхустойчивым говном.

– Да хер бы с ними. Изгадят еще один – откажемся от полевых условий проживания. По мне так слава богу. Риска меньше.

– Какого риска, Володя? Нарушить третий пункт взаимоисключающих предписаний?

Осипенко удрученно посмотрел на командира:

– Что-то в последнее время мы с тобой поменялись ролями. Твоя беззаботная эйфория вызывает у меня параноидные страхи. Иной раз кажется: наши беспокойные соседи действительно запрограммировали тебя определенным образом. С одним им понятной целью.

– Меньше общайся с Розовским, Володя.

– Розовский тоже маньяк, но в одном он прав: не зная броду…

– Не сунешься – не узнаешь.

– Кэп! Ты, часом, не забыл, какие у тебя должностные функции? Наше дело, между прочим, сдерживать излишнее рвение ученых, а ты сам хуже них.

– Отлично. Подай на меня рапорт при первой же возможности. Мне терять нечего. По любому окажусь кругом виноват.

– Не лезь в бутылку. Я просто хочу понимать, что и зачем ты делаешь. Раньше понимал. А сейчас не успеваю за перепадами твоих… настроений. Почему ты отказываешься проконсультироваться с психологом?

– Потому что некогда. И незачем.

– Тебя самого не настораживает, что ты ведешь себя не как обычно?

– Володя. Если б я в нынешних условиях вел себя как обычно – вот тогда требовался бы психолог. Даже круче: психиатр.

– Кэп!

– Закрыли тему.

– Нет уж, пожалуйста, выслушай. Во-первых, не ты один по возвращении окажешься кругом виноват. Во-вторых – интуиция штука хорошая, но очень непредсказуемая. В один прекрасный день она тебя обманет. И тогда на твоей совести будет гора трупов. Подумай об этом, кэп.

Позже Володя признавался, что в те самые первые недели на Ганимеде чувствовал себя не в своей тарелке. Иной раз казалось: ситуация уходит из-под контроля, капитан не так нормален, как хочется думать. Предпринимать что-то нужно, подать рапорт, пока не поздно, пока не дошло до трагедии… От радикальных действий удерживала многолетняя дружба с Христо, но не только она. Было страшно ошибиться. Капитан выглядел совершенно вменяемым, рассуждал логично…

Надо сказать, Володя далеко не одинок в своих ошибках. Распространенное заблуждение нашей эпохи: логичен – значит, нормален.

***

Оттестировать купол не сложилось: вездеход с добровольцами повернул назад, поскольку на станции снова оказались гости.

– Опять мажут, – констатировал Осипенко. – Хобби у них, что ли, такое?

– Да хер с ними, – отозвался капитан. – Чем бы не тешились.

– Чего тебе все-таки приспичило закладывать станцию здесь?

– Прикинь, сколько времени нам потребуется для переезда на полюс. А им достаточно секунды. Ну, и кто в проигрыше от таких скачек?

Володя вздохнул:

– Как они все-таки перемещаются?

– Хрен их знает. У меня фантазия убогая, кроме телепортации ничего в голову не приходит.

– Весело.

– И не говори.

Инструкция «не вступать в контакты» вязала ганимедцев по рукам и ногам. Планетарные работы стояли на месте. Геологи нервничали: плохо при любом раскладе. Либо возвращаться на Землю несолоно хлебавши, либо работать под угрозой нападения Чужих.

После неудачной поездки на станцию Митя Стрельцов наведался ко мне в лабораторию, вялый и апатичный.

– Завидую, – сказал он. – У вас тут самая настоящая романтика, а у нас один лед, и тот похерили.

– Тебе не хватило романтики?

– Не знаю. Народ психует, а чего психует? Кэп к Чужим в логово мотался, и то уцелел. Идиотизм это все. Если мы сами волки, значит, кроме волков природа ничего не придумала.

…Что показательно: нынче, много лет спустя, огромное количество двуногих входит в муравейник как к себе домой. Колонисты из Трех миров даже переименовали циклопов, называют ласково: светлячки. А на Земле, где люди живут вдалеке от Чужих, торжествует паранойя.

Мы и сейчас не знаем эту расу. Мы и друг друга не знаем. Но, наверно, все-таки не из-за этого живем по принципу «человек человеку волк».

Просто нас слишком много на маленькой планете.

Тесно.

В космосе места хватит на всех, но жадность уже пропитала наш мозг до самого дна. Мы отучились ее распознавать.

Пилоты «Стрижа», отправленного в разведку, имели счастье наблюдать исчезновение муравейника своими глазами.

– …на секунду осветился – не вспышка, слабенько так. Как подсветка изнутри. И все, убег.

– Ясно. Что купол?

– Несколько соседей продолжают тут ползать.

– Маньяки, мать их. Не уходите со связи. Крутитесь там. Все фиксировать.

Христо обернулся к Володе:

– Как думаешь, почему они смылись?

Осипенко пожал плечами:

– Я бы на их месте тоже смылся. Ребята прямо над «сопкой» пролетели.

– Атака с воздуха, значит… Слушай! Теперь ясно, почему большого вулкана не оказалось на карте. Карта составлялась сразу после посадки «Ганимеда». Мы же им почти на голову падали, – Христо усмехнулся:

– А Станкевич вообще предлагал сесть у них на склоне.

– Экстремал, блин, – буркнул Осипенко. – Невесело это все. Если они расценивают наше поведение как воздушные налеты – жди ответных мер.

Капитан поморщился:

– Зачем ответные меры, когда они запросто сматываются от любого налета? Меня другое волнует. Какого им нужно от нашей станции?

– Сходи, поинтересуйся.

В рубку вошел специалист по контактам.

– Капитан! Последние события обязывают вас поднять «Ганимед» на орбиту. Дальше испытывать судьбу – преступление.

– Я не готов расценивать действия циклопов как агрессию.

– Только потому, что в куполе нет людей?

– Циклопы изучают чужой муравейник. Это автоматически означает погром?

– Это автоматически означает отмену полевых работ. Полностью. Соседи не оставят нас в покое. Если полевые работы отменяются, какой смысл кораблю оставаться на поверхности?

– Хотя бы чтоб не жечь топливо без нужды, – буркнул Осипенко.

– Без нужды?!

– Пойдите к черту, Андрей! – взорвался Христо. – Неужели вам с вашей богатой фантазией до сих пор не ясно: с такими способностями они не то что на орбиту, на Землю допрыгнут!

Розовский вздохнул:

– Могу я, по крайней мере, поинтересоваться вашими дальнейшими планами?

– Сидеть в корабле. Наблюдать, как терзают купол. А через несколько часов ожидаются переговоры с Землей. Вы тоже можете в них поучаствовать, если мне не доверяете.

– Хорошо.

Розовский вышел.

Осипенко взглянул на капитана и криво усмехнулся:

– Твоя взяла, кэп. Теперь Центру придется принять решение. Но, бл…, использовать людей в качестве живца… Сам – хрен с тобой, твое дело. А ребята в камикадзе не просились.

Христо поморщился:

– Ни фига ты не понял. Мы тут все в качестве живца, хотим этого или нет. А дальше будет еще хуже.

– Почему?

– Да так. Имеет смысл подружиться с Чужими. Они скорее пощадят, чем свои.

– Может быть, Земля отзовет «Ганимед», – без малейшей уверенности предположил Володя. – Есть мысль, что экспедиция себя уже окупила.

Капитан только улыбнулся.