Текст книги "Наука в современном российском обществе"

Знаковый аспект глобализации современной российской науки – ее социальная и психологическая глобализация.

Социальная глобализация состоит в постепенном отмирании у нас специфически советских форм организации науки и в распространении ее западных форм. Постепенно уходят в прошлое советские НИИ‐гиганты, насчитывавшие сотни, а то и тысячи человек. Все большее распространение получают НИИ‐карлики, в постоянном штате которых состоят 5–10 сотрудников. Вводятся ученые степени западного образца. Налицо тенденция движения к организационным формам, которые характерны для Запада, и было бы странным, если бы на фоне вестернизации всей нашей жизни этого не происходило.

Куда менее тривиально выглядит глобализация психологического контекста российской науки, специфика которого во многом определяла ее самобытность. Этот контекст включал: особые отношения между отечественными учеными, для которых не была характерна, например, борьба за приоритет, переполнявшая историю западной науки со времен длительной тяжбы между И. Ньютоном и Г.‐Х. Лейбницем; специфическую мотивацию научного труда, своего рода «коллективистский мессианизм» как антипод «индивидуалистическому мессианизму» западной науки; особую систему ценностей, порождавшую «культ служения обществу» (Ярошевский, 1996).

Было бы преувеличением сказать, что на фоне прагматизма, захлестнувшего современную Россию, от всего этого остался лишь бледный след. Однако в судах стали рассматриваться дела об интеллектуальной собственности, одной из главных ценностей научной карьеры стала эмиграция за Запад и получение там достойного места работы, культ служения обществу уступил место индивидуалистическим мотивам: заработать, получить признание, найти хорошее место работы. В сближении психологии российских и зарубежных ученых есть и позитивные, и негативные стороны. А большинство прогнозов сводится к тому, что наш ученый завтрашнего дня – это космополитически ориентированный прагматик, а не коллективистски настроенный идеалист.

Аналогичный прагматизм проявляется и в еще одном ракурсе глобализации современной российской науки – в изменении системы ее отношений с нашим обществом. Если раньше эти отношения выглядели романтично, на полюсе науки выступая как описанный выше «культ служения обществу», а на полюсе общества – как «романтический сциентизм» (Юревич, Цапенко, 2001), то сейчас наблюдается их отчетливо выраженная прагматизация. И вполне закономерно, что прежняя идеология взаимоотношений науки и общества, отголоски которой звучат в призывах «спасать» отечественную науку во имя ее самой, ее уникальных достижений и славных традиций, вытесняется новой, зафиксированной в государственных программах развития науки (см.: «Основы политики…», 2002) и основанной на том, что она нужна обществу прежде всего для решения прагматических задач – построения «экономики, основанной на знаниях», развития наукоемкого производства, увеличения ВВП. Все это, естественно, смещает приоритеты на прикладную, практически ориентированную науку, задвигая «познание ради любопытства» и удовлетворения других непрагматических потребностей далеко на задний план, что ставит фундаментальную науку в трудное положение.

Данная ситуация вполне интернациональна, современное общество относится к науке преимущественно потребительски, а современная наука ждет от него романтического отношения к себе, весьма прагматически, по принципу «деньги давай» относясь к окружающему ее социуму. Это порождает ситуацию асимметричных ожиданий и взаимных обид. И в данном плане отечественная наука тоже «подпала под глобализацию», т.е. под общую прагматизацию отношений между наукой и социумом, хотя в нашем обществе она придавлена и дополнительным грузом – своеобразного отношения нашего общества к ней, извращенных рыночных отношений, специфических нравов отечественных бизнесменов и т.п.

И наконец, еще один аспект глобализации современной российской науки носит специфический для нее характер и может быть обозначен как ее «внутренняя», или внутрироссийская, глобализация.

Одной из главных особенностей отечественной науки традиционно была ее предельная концентрация в двух столицах, где и поныне сосредоточена львиная доля ее потенциала. В принципе любая национальная наука имеет свои центр и периферию, но трудно найти государство, где диспропорции в развитии «центральной» и «периферийной» науки были бы так утрированы, как в России. Ясно, что эта диспропорция – не что иное, как отображение в сфере организации науки чудовищных диспропорций в обеспечении центра и периферии, ставших одним из символов советских времен. (За концентрацией почти всей советской науки в Москве так или иначе стояло сосредоточение почти всей советской колбасы в московских магазинах.) И именно данное обстоятельство, которое не могло не порождать мощнейших центростремительных импульсов, послужило одной из главных причин увядания наших некогда процветавших наукоградов.

Постепенное выравнивание обеспечения центра и периферии благодаря рынку и его пионерам‐челнокам, в мозгу которых не существует подобных понятий, пока не привело к соответствующему рассредоточению отечественной науки. Московские профессора и академики переселяться в Томск или Новосибирск пока не спешат. Однако и прежних центростремительных тенденций уже не существует, а наиболее мобильные представители региональной науки устремлены не в Москву, как прежде, а в Нью‐Йорк или в Париж. Да и вообще для нашей региональной науки сейчас характерны прямые связи с мировой наукой, непосредственная, а не опосредованная столицей, как раньше, интеграция в нее. Сказываются также политика зарубежных научных фондов, одним из приоритетов которой служит поддержка именно региональной российской науки3232
  Яркими примерами могут служить «Программа поддержки кафедр региональных вузов», реализованная фондом Сороса, или «Программа развития межрегиональных институтов общественных наук», инициированная фондом Карнеги.


[Закрыть], частные инвестиции и другие подобные факторы.

В результате происходят постепенное выравнивание столичной и региональной науки и депровинциализация последней. И, хотя количественные диспропорции по‐прежнему очень велики, типовой, скажем, саратовский или кемеровский профессор уже мало отличается от московского, что и дает основания говорить о смягчении центр‐периферийных различий и, соответственно, о «внутренней» глобализации отечественной науки.

Тема глобализации имеет привычный «довесок» в виде обсуждения контрглобалистских тенденций. Применительно к глобализации современной российской науки это вопрос о том, что «не глобализируется» в ней, оставаясь островками отечественного традиционализма, некоторые из которых заслуживают характеристики, почерпнутой из книги «Закон Паркинсона»: «Академическая организация незыблема: это монолитная скала, с которой труженики науки наблюдают за приливами и отливами человеческого моря» (цит. по: Юревич, 2003, с. 38). Вместе с тем «контрглобализм» современной российской науки сопряжен не только с ее традиционализмом. Ряд наблюдающихся в ней новых тенденций тоже выглядят противоречащими мировой практике и в этом смысле «контрглобалистскими». Например, сдача нашими институтами тысяч квадратных метров в аренду непрофильным для них фирмам, порожденные приватизацией отраслевых НИИ такие явления, как создание обувной фабрики на базе Института самолетостроения, строительного кооператива – на базе Института технологии микроэлектроники (Авдулов, Кулькин, 1996) или красочно показанное по телевидению изготовление на базе Института радио… гробов (что, впрочем, было очень символично для состояния отечественной науки в 90‐е годы). Все это, привычное для нас, нетрадиционно для мировой науки, а для ее представителей также малопонятно, как и то, почему у нас на заре рыночных реформ в рыбных магазинах продавались ботинки. В результате отечественная наука к своим традиционным специфическим чертам и традициям добавила ряд столь же специфических нетрадиционных, в чем‐то еще более усилив свою самобытность.

В то же время глобалистские тенденции современной российской науки явно перевешивают контрглобалистские, а основные проявления ее традиционализма, по всей видимости, вскоре последуют вслед за «железным занавесом».

Глава 2
«Электронная наука»

Пожалуй, наиболее очевидный компонент глобализации отечественной науки – все более широкое использование Интернета в сфере НИОКР. Возник и термин – «электронная наука» (e‐science). Нет нужды доказывать, что глобализация российской науки пропорциональна ее «интернетизации» и что она будет нарастать по мере приобщения к всемирной сети все более широких слоев наших ученых.

Зарождаясь и осваиваясь в сфере НИОКР, ИКТ в дальнейшем транслируются в другие сектора общества и оказывают на них революционизующее воздействие. Учитывая пионерскую роль науки в использовании ИКТ, нынешнее состояние ее электронного развития может указывать на будущие потребности общества в этих технологиях и возможные тенденции их применения в других сферах. Несмотря на то, что ученые составляют небольшую группу населения, они выполняют в обществе исключительно значимую роль, производя новые знания, разрабатывая новые технологии, продвигая и распространяя в нем технологические и социальные инновации.

В отличие от США, где Интернет зародился еще в 1960‐е годы, в нашей стране приобщение к нему началось гораздо позже – в 1990 г. Свое отставание российский Интернет быстро наверстывает, развиваясь темпами, многократно опережающими показатели стран Северной Европы, где доля пользователей Сети уже перевалила за 80%, а в некоторых странах даже 90%. Только за последние 5 лет число российских пользователей Сети утроилось и, по данным фонда «Общественное мнение», весной 2008 г. достигло почти 33 млн. (29% взрослого населения страны) (Опросы «Интернет в России», 2008).

Характеристика информатизации отечественной сферы НИОКР основывается на данных Федеральной службы государственной статистики (Росстата), в том числе на результатах обследования организаций по форме № 3–ИНФОРМ (кроме субъектов малого бизнеса), проводившегося в 2007 г. Основным источником данных об основных направлениях использования ИКТ в научной деятельности послужили данные опроса 243 ученых московских институтов РАН, осуществленного в 2005 г. авторами данной монографии. Анализ состояния «электронной науки» в России осуществляется в сопоставлении со странами Западной Европы, по которым уже накоплены солидные наработки в этой области, в том числе полученные в ходе реализации европейского проекта SIBIS (Statistical Indicators for Benchmarking Information Society)3333
  В рамках данного проекта, осуществленного под эгидой Европейской комиссии, был проведен опрос 1458 ученых из 7 западноевропейских стран: Великобритании, Нидерландов, Ирландии, Италии, Дании, Германии и Швейцарии, представляющих астрономию/астрофизику, химию, науки, связанные с информационными технологиями, психологию и экономику, результаты которого были опубликованы: Internet for R & D, 2003.


[Закрыть].

Возможности использования ИКТ в научной и опытно‐конструкторской деятельности зависят от комплекса условий, среди которых наиболее значимую роль играют общее состояние сферы НИОКР и ее ИКТ‐инфраструктуры, а также готовность ученых к электронному развитию науки (e‐readiness).

Показатели доступа научных учреждений к ИКТ характеризуют технические условия развития электронной науки. На состоянии ИКТ‐инфраструктуры отечественной науки в значительной мере сказывается отставание России от западных стран по целому ряду экономических показателей (производству ВВП на душу населения, объему инвестиций в основной капитал и т.п.). В нем проявляется и запоздалая и менее масштабная информатизация нашего общества (более низкие уровни телефонной плотности, проникновения ПК, Интернета и др.).

Обеспеченность научных организаций и работающих в них ученых современной вычислительной техникой отражается в наличии и качественных характеристиках (типе и возрасте) цифрового оборудования, используемого в НИОКР. Результаты обследования Росстата свидетельствуют о том, что сфера науки и научного обслуживания, в особенности учреждения, ведущие научно‐исследовательские работы, относятся к числу наиболее информационно активных секторов национальной экономики и отличаются хотя и не 100‐процентными, но более высокими, чем в среднем по стране, показателями использования персональных компьютеров (ПК), локальных вычислительных сетей (ЛВС) и др. А данные по системе высшего образования свидетельствуют о более интенсивном электронном развитии вузовской науки, нежели науки в целом (рисунок 13).

В обеспечении исследователей, работающих в учреждениях РАН и ряде других научных и образовательных организаций, современными вычислительными ресурсами важную роль играет Межведомственный суперкомпьютерный центр РАН (МСЦ). Он является крупнейшим и самым мощным суперкомпьютерным центром в России в сфере науки и образования, в десять раз превышающим по производительности другие крупные вычислительные центры России.

Вместе с тем оснащенность ученых вычислительной техникой оставляет желать много лучшего. В общей сложности в расчете на 100 занятых в научных организациях приходится лишь не многим более 41 компьютера, в том числе только 15 (36,6%) – подключены к Интернету (рисунок 14).

Согласно данным Росстата, только менее чем в половине научных учреждений большинство работников использует ПК. Значительная доля научных работников не имеет на работе свободного доступа к компьютерам, особенно к подключенным к сетям. Исключение составляют преподаватели вузов, подавляющая часть которых пользуется ПК в институтах.

В структуре отечественного парка вычислительной техники велик удельный вес устаревшего оборудования, а доля новой техники – «моложе» 2 лет – составляет менее 30%, свидетельствуя об архаизме материальной базы отечественной «электронной науки». При этом отмечаются дисциплинарные различия в оборудовании ПК рабочих мест научных сотрудников, которые можно проиллюстрировать на примере РАН. Если в негуманитарном сегменте академической науки компьютерами современных моделей пользуется 60% ученых, то в гуманитарном – всего 46% (Ваганов, 2005).

Рис. 13. Доля российских организаций, использовавших вычислительную технику и локальные вычислительные сети, на 1 января 2007 г. (% обследованных организаций)

Источник: Российский статистический ежегодник, 2007.

Рис. 14. Характеристика компьютерного парка российских организаций, на 1 января 2007 г.

Источник: Российский статистический ежегодник, 2007.

В отличие от российских ученых 74,4% наших западных коллег используют рабочие станции (компьютеры, объединенные в сети). Кроме того, 6,4% имеют доступ к мейнфреймам (компьютерам, способным поддерживать одновременную работу многих программ сотен и даже тысяч пользователей), 6,6% – к суперкомпьютерам (самым быстро действующим компьютерам, предназначенным для выполнения небольшого числа программ в максимально короткие сроки и используемым при больших массивах математических расчетов, например при прогнозе погоды, ядерных исследованиях и т.п.). При отсутствии в Западной Европе значительных межстрановых различий в ИКТ‐оснащенности науки заметна междисциплинарная дифференциация. Лучше всех обеспечены вычислительной техникой астрономы/астрофизики и представители наук, связанных с информационными технологиями, а хуже всех – экономисты и психологи. Довольно молод и возраст компьютеров, используемых западноевропейскими учеными. 59,5% опрошенных работают на ПК моложе 2 лет: от 51,6% в астрономии/астрофизике до 71,5% в дисциплинах, связанных с ИТ (таблица 23).

Таблица 23

Доля.лиц,.использовавших.компьютер,.среди.западноевропейских.ученых.в.2003.г.,.%.

Несмотря на запоздалое вступление России на путь интернетизации3434
  Лишь начиная с 1990 г. для научных учреждений открылись возможности выхода в глобальные информационные сети. Именно тогда была создана первая на нашей территории сеть, объединившая компьютерные системы Института атомной энергии им. И.В. Курчатова и некоторых других институтов, был осуществлен выход из этой сети в европейскую сеть Eunet (через Финляндию) и официально зарегистрирован домен su. И именно научные центры, прежде всего в области физики, особенно ядерной, и в сфере ИКТ, а также университеты в значительной степени способствовали проникновению и развитию Интернета сначала в Москве и Санкт-Петербурге, а затем и в регионах.
  В начале 1990-х годов в Россию проникли и другие глобальные сети: FidoNet и UUCP-сети, обеспечивавшие услуги электронной почты, интернет-конференций и т.п. А в 1994–1996 гг. быстро развивались академические сети – RBNet, RUNNet, MSUNet и др., объединившие все крупные научные учреждения и вузы страны.
  Надо сказать, что еще в 1980-е годы правительство предпринимало попытки создать компьютерные сети в сфере НИОКР, такие как Академсеть, однако они окончились неудачей из-за отсутствия интереса со стороны ученых, опасавшихся ужесточения бюрократического контроля над их деятельностью. Некоторые ученые и инженеры создавали независимые сети по собственным проектам. В дальнейшем эти сети были использованы при создании инфраструктуры Интернета в России (Перфильев, 2003).


[Закрыть], ее бурное развитие в последние годы привело к тому, что ныне подавляющее большинство научных учреждений и вузов страны имеют возможности выхода в глобальные информационные сети. Почти 90% отечественных научных организаций и свыше 90% вузов пользуются Интернетом и электронной почтой, заметно опережая соответствующие показатели по стране в целом (рисунок 15). Однако, как показывают данные Росстата, большинство персонала сферы НИОКР все же лишены доступа в Сеть на работе.

Всего немногим более половины отечественных научных организаций имеет собственные сайты, что существенно ограничивает возможности информационного обмена в сфере НИОКР, сдерживает создание научными сотрудниками индивидуальных профессиональных веб‐страниц и публикации на них своих работ.

Важными показателями развития информационных сетей в науке являются скорость и качество передачи информации между различными исследовательскими организациями (сайтами). Как свидетельствуют данные Росстата, скоростные каналы выхода в сеть пока не получили повсеместного распространения в сфере науки, что ограничивает возможности ее полноценного использования в научных целях.

Рис. 15. Доля российских организаций, использовавших глобальные сети передачи данных, на 1 января 2007 г. (% обследованных организаций)

Источник: Российский статистический ежегодник, 2007.

Доступ в Интернет научных организаций и вузов обеспечивают научно‐образовательные некоммерческие сети, оплата услуг которых обходится в несколько раз дешевле, нежели коммерческих провайдеров. Первые крупные академические сети – RBNet, RUNnet, FREEnet, RUHEP/Radio‐MSU, MSUnet и др.– возникли в стране в начале–середине 90‐х годов. А в начале нынешнего тысячелетия сформировалась межведомственная сеть компьютерных телекоммуникаций, которая объединила все ведущие научные учреждения и вузы страны, способствовав формированию единого российского информационного пространства науки и образования и его интеграции в мировое пространство.

На данном этапе ведутся работы по формированию новой сетевой инфраструктуры сферы НИОКР и высшего образования, одним из основных направлений которых является реализация проекта создания российского сегмента высокоскоростной сети GLORIAD (Global Ring Network for Advanced Application Development). Проектом предусматривается модернизация опорной сетевой инфраструктуры и создание «евроазиатского» сегмента Амстердам–Москва–Самара–Новосибирск–Хабаровск–Фуянь (Китай), являющегося составной частью глобального телекоммуникационного кольца. Его осуществление обеспечит российскому научно‐образовательному сообществу новые возможности доступа к международным информационным и вычислительным ресурсам, в частности прямой доступ к специализированным научно‐исследовательским сетям Европы, Северной Америки и Юго‐Восточной Азии, а также участие в международных проектах в области GRID3535
  Название GRID (сеть, система) дано по аналогии с электрическими сетями (electic power grid). GRID-системы предполагают глобальную интеграцию информационных и вычислительных ресурсов.


[Закрыть] и распределенных высокопроизводительных вычислений.

Крупнейшей российской академической опорной сетью для нужд науки и высшей школы, выполняющей интегрирующую роль в формировании универсальной транспортной среды для информационных сетей сферы науки и образования, является RUNNet/ RBNet (новое название R2Net), объединяющая Магистральную сеть науки и образования RBNet (Russian Backbone Network, http://www. rbnet.ru ) и Федеральную университетскую компьютерную сеть России RUNNet (Russian Universities Network, http://www.runnet. rRuB).NВe tнаисстпооялщьезуе ювртевмсяе мраогсисситйрсаклиьенуфюедиенрфалрьанстыреу(кRтуAрSуNReUt, NRNSeStI/, RUHEP, FREEnet) и региональные научно‐образовательные сети.

Данная инфраструктура в настоящее время имеет точки присутствия в большинстве субъектов РФ, располагает узлами обмена трафиком в Москве, Санкт‐Петербурге, Новосибирске и ряде других городов и интегрирована в глобальные сети системой международных каналов, общая емкость которых в настоящий момент составляет 2,5 Гбит/с.

В последние годы полностью модернизированы узлы опорной сети в Москве и Санкт‐Петербурге и запущен новый телекоммуникационный узел RUNNet/RBNet в Стокгольме, с помощью которого обеспечиваются соединения с научно‐образовательной сетью стран Северной Европы NORDUnet, Европейской научно‐образовательной сетью GEANT и одним из крупнейших международных провайдеров TeliaSonera. В рамках реализации проекта GLORIAD с 2005 г. началась работа узла в Амстердаме и создана интегрированная магистраль RUNnet/RBNet по маршруту Москва–Санкт‐Петербург–Стокгольм (2,5 Гбит/с)–Амстердам (622 Мбит/с), обеспечившая подключение к одной из ключевых точек системы европейских научно‐образовательных сетей – NetherLight. На очереди модернизация транспортной инфраструктуры GLORIAD по маршруту Москва–Самара–Новосибирск–Хабаровск–Фуянь, емкость которой пока составляет 155 Мбит/с.

Несмотря на быстрое развитие отечественных научно‐образовательных сетей, их магистральная инфраструктура пока существенно уступает по своим характеристикам соответствующим показателям в западноевропейских странах, отражая моральную «устарелость» значительной части используемого в России опорного оборудования, а также высокие цены на аренду цифровых каналов. Согласно данным Ассоциации трансевропейских научно‐образовательных сетей TERENA (Trans‐European Education and Research Networking Association), средняя максимальная скорость передачи данных в сети в европейских странах превышает 2,5 Гбит/сек, достигая в Великобритании, Швеции, Нидерландах и Германии 10 Гбит/сек (Trans‐European Education and Research…, 2004). Пропускная способность российской инфраструктуры отличается также и большой неоднородностью, не свойственной европейским странам. Так, например, если между Москвой и Санкт‐Петербургом она достигает 2,5 Гбит/с, то между Хабаровском и Новосибирском в десятки раз ниже.

В целом состояние ИКТ‐инфраструктуры отечественной науки существенно лучше, чем в народном хозяйстве страны в целом, что в значительной мере обусловлено сосредоточением научных организаций в крупных городах, являющихся информационными центрами страны, в которых важное внимание, подкрепляемое соответствующим финансированием, уделяется вопросам развития ИКТ. В отличие от многих отраслей материального производства, в сфере НИОКР вычислительная техника является одним из важнейших видов оборудования, на приобретение которой направляется более существенная часть инвестиций в основной капитал. Заметную роль играет и поддержка материально‐технической базы исследовательских организаций со стороны научных фондов, в частности РФФИ. Вместе с тем недостаточный уровень развития ИКТ‐инфраструктуры сферы НИОКР, по показателям которой Россия отстает от развитых стран, сдерживает использование ИКТ в профессиональной деятельности отечественных ученых.