Текст книги "Партии, профессиональные союзы, женские организации Франции, Германии, Великобритании (1815–1914)"

Эта проблема встала не только перед Англией, но и перед другими странами. Ввиду этого ряд ученых и политических деятелей в разных странах выступили с предложениями о пересмотре фундаментальных положений классического либерализма и проведении реформ, призванных ограничить произвол промышленных корпораций и облегчить положение наиболее обездоленных слоев населения. Они сформулировали ряд принципов либерализма, получивших название «новый либерализм», или «социальный либерализм». Его программа включала требования развития общественной системы образования, установления минимальной заработной платы, введения контроля за условиями труда, государственного вмешательства в разрешение трудовых конфликтов, предоставления пенсий по старости, пособий по болезни и безработице. Установки «нового либерализма» представляли собой альтернативу радикальным социалистическим теориям и должны были способствовать смягчению конфликтов и мирной трансформации «капитализма свободной конкуренции» в общество с «социальной экономикой», основанной на частной собственности и регулируемых рыночных отношениях.

Пересматривая постулаты классического либерализма, теоретики социального либерализма указывали на то, что никакая частная собственность не может быть признана «чистой» и «абсолютной», ибо общество и разные его классы многими способами участвуют в ее создании и умножении. Поэтому есть основания определять, на какую часть собственности общество может претендовать. В нее стали включать доходы, которые не зависят от способностей, трудолюбия, предприимчивости, личного вклада предпринимателя. Например, такой частью собственности является прибыль, полученная вследствие монопольного положения на рынке.

Новый подход к определению природы собственности позволил приверженцам социального либерализма сделать вывод о том, что государство вправе регулировать функционирование и развитие частной собственности с учетом интересов общества и особенно тех его слоев, которые имеют отношение к ее созданию. Государство обязано в связи с этим через налоговый механизм обеспечить перераспределение национального богатства в направлении ликвидации крайностей неравенства, гарантирования прожиточного минимума и социальной защиты всех граждан. Точно так же государство в целях реализации индивидуальных способностей каждого должно открыть доступ к образованию и социально значимым сферам деятельности всем тем, кто в силу своего происхождения и материального положения не в состоянии сделать это самостоятельно.

Одним из наиболее значимых социальных мероприятий явилась проведенная парламентом по инициативе кабинета Гладстона школьная реформа. Английская общественность настоятельно добивалась ее, потому что отчетливо обнаружилось отставание Великобритании в области народного образования. Даже в школах, имевших государственные субсидии, обучение было неудовлетворительным, поскольку сводилось к заучиванию наизусть некоторых правил веры и нравственности. Если дети и умели читать, то часто плохо понимали прочитанное. Частные школы были еще хуже: большинство из них представляли собой детские приюты, в которых «за детьми присматривали прогнанные слуги, ветхие старики, калеки или бывшие клиенты домов для бедных… часто сами учителя не умели читать» [692, с. 123]. Перепись 1851 г. установила, что 708 учителей и учительниц частных школ и 35 учителей общественных школ вместо подписи ставили крест, так как не умели писать [634, т. 2, с. 192]. В 1861 г. из 2,5 млн детей только 1,5 млн получали хоть какое-то образование. В связи с этим определились задачи национального масштаба: обеспечить всеобщее начальное образование как инструмент воспитания трудолюбивых и законопослушных граждан и подготовки работников, способных трудиться в условиях фабричного машинного производства.

Руководитель департамента образования Форстер необходимость реформы образования аргументировал следующим образом: «От немедленной организации начального образования зависит наше промышленное благополучие. Если большинство наших рабочих останется и впредь необученными, то мы скоро погибнем в международной конкурентной борьбе. От немедленной организации образования зависит и наша национальная мощь» [цит. по: 762, ч. 1, с. 192]. По принятому в августе 1870 г. закону вся Великобритания разделялась на школьные округа, соответствовавшие гражданским приходам. В них налогоплательщики, включая женщин, избирали школьные советы. Они пользовались довольно широкими полномочиями: там, где недоставало школ, имели право открывать новые, делать представление местным властям о взимании школьного налога, решать, должно ли быть посещение школ детьми в возрасте от 5 до 13 лет обязательным и бесплатным, утверждать учебный план, назначать учителей. Определили требования к школьному обучению, касавшиеся доступности, благоустроенности помещения, состава учителей и предметов обучения. Школы получили государственные субсидии [321]. Реформа 1870 г. дала импульс к развитию начального образования, в последующие годы были предприняты дополнительные меры.

В связи с расширением избирательного права возросла политическая роль народных масс. Заинтересованные в голосах избирателей и под их давлением консервативная и либеральная партии должны были дать определенные гарантии повышения уровня жизни и расширения трудовых и социальных прав.

Прежде всего это касалось свободы деятельности профессиональных союзов – тред-юнионов. Предоставление значительным слоям рабочего класса возможности участвовать в избирательном процессе не согласовывалось с парадоксальной ситуацией, когда профсоюзы были лишены статуса юридического лица. Закон 1825 г. ограничивал деятельность профсоюзов вопросами заработной платы и продолжительности рабочего дня. Однако общественная кампания в поддержку реформы 1867 г. показала возросшую политическую роль профсоюзов как организаторов масс. При этом стало очевидным, что профсоюзы не несут угрозу основам государственного строя страны – образованная в 1867 г. парламентская комиссия по обследованию деятельности тред-юнионов не нашла никаких нарушений закона. Ввиду этого чрезвычайно важным шагом на пути к демократизации общественных отношений была проведенная в 1871 г. либеральным большинством парламента их легализация. Профсоюзы впервые получили официальное признание в общегосударственном масштабе. Отныне тред-юнионы нельзя было объявить противозаконными, они могли регистрировать свои уставы, защищать денежные фонды, определять внутреннюю структуру и распорядок деятельности, организовывать выступления трудящихся. Улучшила правовое положение трудящихся отмена в 1875 г., на этот раз консерваторами, «Закона о хозяевах и слугах», по которому нарушение контракта работником считалось уголовным преступлением и наказывалось тюремным заключением на срок до 3-х месяцев. На его основе в период с 1858 по 1875 г. суды ежегодно возбуждали до 10 тыс. дел против рабочих. С другой стороны, невыполнение обязательств владельцем предприятия каралось небольшим штрафом. Теперь же предприниматели и работники несли одинаковую ответственность за досрочное расторжение договора о найме.

В начале ХХ в. задачу придать либеральной идее и политике новый импульс взяла на себя группа молодых британских либералов-реформаторов (Г. Л. Самуэль, Дж. Гобсон, Л. Хобхауз, Дж. Робертсон), когда стало очевидным, что в отсутствие контроля со стороны государства рыночная система хозяйствования привела к поляризации социальных контрастов, социальная гармония и справедливость в обществе отнюдь не были достигнуты. Новая программа в социальной сфере молодыми либералами разрабатывалась в сотрудничестве с фабианцами и представителями рабочего движения.

Один из лидеров реформаторов Г. Л. Самуэль изложил новое видение программы либералов в книге «Либерализм: опыт изложения принципов и программы современного либерализма в Англии» [857–858]. В ней он выступил сторонником создания основ «новой социальной философии», отвергавшей как традиционные принципы laissez-faire, так и идеи социализма. Результатом программы и деятельности либералов должно было стать обеспечение партнерства труда и капитала. Так политика социальных реформ стала основой не только теории, но и практики либералов. Книга Г. Л. Самуэля стала своеобразным манифестом либеральной партии начала ХХ столетия. Она содержит изложение основных принципов обновленного английского либерализма, в том числе программу английской либеральной партии и аргументы в защиту ее политики. Ее автор рассматривает постулаты либерализма в применении как к задачам британской внешней политики, так и к проблемам внутренней политики, в том числе к вопросам борьбы с бедностью, образования, жилья, степени вмешательства государства, избирательного права, местного самоуправления и др. Но именно социальную реформу Самуэль поставил на первое место среди требований партии.

Таким образом, признание регулирующей роли государства в экономической и социальной сферах, в обеспечении социальной справедливости и равенства путем государственной поддержки малоимущих слоев населения стало основным отличием социального либерализма от классического. В связи с этим концепцию государства «ночного сторожа» социальный либерализм заменил теорией «государства благосостояния». Программа «нового либерализма» включала требования развития общественной системы образования, установления минимальной заработной платы, введения контроля за условиями труда, государственного вмешательства в разрешение трудовых конфликтов, предоставления пенсий по старости, пособий по болезни и безработице. Установки «нового либерализма» представляли собой альтернативу радикальным социалистическим теориям и должны были способствовать смягчению конфликтов и мирной трансформации «капитализма свободной конкуренции» в общество с «социальной экономикой», основанной на частной собственности и регулируемых рыночных отношениях.

Новой социальной политике отвечал принятый парламентом в 1906 г. закон о промышленных конфликтах, по которому тред-юнионы освобождались от материальной ответственности за стачки [328]; в 1908 г. – о восьмичасовом рабочем дне для горняков и о пенсиях по возрасту [322; 860, с. 141]; в 1909 г. – о регулировании оплаты труда в домашней промышленности; в 1911 г. – о государственном социальном страховании и порядке получения пособий по безработице [310]. Согласно последнему все лица наемного труда от 16 лет и старше могли получать пособие по болезни. Условием получения пособия должна была быть зарплата не выше 160 ф. ст. в год (в неделю это было 3 ф. 1 шилл. 6 пенс.) и возраст не свыше 65 лет. Выплате пособия должны были предшествовать еженедельные в период работы взносы из расчета: мужчины – 4 пенса, женщины – 3 пенса, предприниматели – 3 пенса за каждого наемного рабочего. Часть средств выплачивало государство: по 1 пенсу в неделю при страховании рабочих с заработной платой ниже 2 шилл. в неделю. Пособие предоставлялось на протяжении 26 недель в размере 10 шилл. в неделю мужчинам и 7 шилл. 6 пенсов женщинам при условии, что они не имели побочного дохода свыше 26 ф. ст. в год и не получали средств к существованию от других лиц. В случае, когда трудоспособность не восстанавливалась на протяжении установленных 26 недель, назначалось пособие по инвалидности в 5 шилл. Оно выплачивалось до выздоровления или достижения 70 лет, возраста, дававшего право на пенсию по старости. Этот закон содержал и специальный раздел о пособиях безработным. Введение законов о социальном страховании позволило в Великобритании в 1915 г. довести число имевших право на пособия по болезни до 66 % от общей численности работавших.

Индустриализация привела к перенасыщению рынка труда, появлению стабильной безработицы. Между 1900 и 1913 гг. колебания численности безработных только среди членов профсоюзов в Великобритании находились в диапазоне от 2,1 до 7,8 %. Сравнительно высокая занятость, с одной стороны, долго сохранявшаяся практика невмешательства государства в сферу трудовых отношений – с другой, привели к тому, что проблема страхования от безработицы позже других стала предметом общественного внимания и рассмотрения властями. В сентябре 1909 г. либералы провели закон о биржах труда. В соответствии с ним была создана сеть бирж труда (в 1913 г. их было 430), которые бесплатно приискивали безработным возможные места трудоустройства. В декабре 1911 г. либералы обеспечили принятие выше упомянутого закона о государственном социальном страховании, включавший специальный раздел о пособиях безработным [310].

Обязательное страхование по безработице было введено в строительстве, судостроении, машиностроении, производстве средств сообщения. В этих отраслях обязательному страхованию подлежали все рабочие в возрасте свыше 18 лет. Условием получения пособия являлась работа в течение не менее 26 недель в каждом из 5 предшествовавших лет. Рабочий должен был доказать, что со дня обращения за пособием он не имел работы. Рабочие лишались права на пособие в следующих случаях: если стали безработными вследствие участия в забастовке или локауте; если добровольно оставили работу или потеряли ее по собственной вине – в течение 6 недель со дня оставления работы; если были наказаны тюремным заключением – в течение 6 недель со дня оставления работы; если содержались на общественные средства в социальном учреждении. Фонд пособий формировали за счет средств предпринимателей, рабочих и государства. Предприниматели вносили по 2,5 пенса в неделю на каждого работавшего, наемные рабочие – столько же. Парламент ежегодно выделял сумму, равную 1/3 от совокупного размера взносов нанимателей и работников за тот же год. Само недельное пособие составляло 6–7 шилл. в неделю, получать его можно было не более 15 недель в году [310]. Распространение действия закона только на отдельные отрасли привело к сужению круга рабочих, имевших право получать эту помощь. В 1915 г. их было всего 11 % к числу рабочей силы.

В Великобритании необходимость пенсий по возрасту вызывалась практически полной необеспеченностью подавляющего большинства завершивших в связи с возрастом трудовую деятельность. Лишь квалифицированные рабочие, объединенные в тред-юнионы, могли рассчитывать на профсоюзную пенсию. Основная же масса пролетариата вынуждена была соглашаться на помощь по закону о бедных. Но это налагало серьезные ограничения на получавшего такую помощь, а главное – лишало политических прав на основании предположения, что человек, не могущий самостоятельно решить свои финансовые проблемы, не может участвовать в делах государства. Положение дискриминируемых экономически и политически ветеранов труда вызывало и обеспокоенность и протесты. На съезде Лейбористской партии в январе 1908 г. делегат Клайнс следующим образом обосновывал необходимость пенсий для рабочих: «Нам казалось бы, что старость сама по себе должна была бы быть гарантией против бедности, а не причиной бедности; но в действительности как раз наоборот. В богатых классах родители были настолько благоразумны, что позаботились о наследстве для детей; у нас, рабочих, все наоборот, молодому поколению приходится заботиться о своих стариках. Рабочая партия кое-что сделала в области попечения о детях; другой конец жизни – старость во многих отношениях так же беспомощна, как детство, и со стороны нашей партии было вполне естественно, что она посвятила свою энергию вопросу об обеспечении известного благосостояния для стариков-пролетариев. Партии делали уже на это счет всякие обещания и проекты, но не предпринимали ни малейшей попытки к практическому осуществлению их. Мы смело можем сказать, что только деятельность нашей партии за последние несколько лет привела реформу к той стадии, в которой она находится теперь: находящаяся теперь у власти партия (либеральная – И. Ч.) не может более уклоняться от исполнения своего обещания. Мы требуем не новшеств: уже теперь государство платит более десяти миллионов фунтов в год своим офицерам и чиновникам в отставке; мы требуем того же для ветеранов труда, – они заслужили это на своем поле брани» [416, с. 229].

Великобритания ввела пенсионное обеспечение в 1908 г., когда вошел в силу Закон о пенсиях по старости [322]. Закон установил, что все расходы по выдаче пенсий будут покрыты суммами, вотированными парламентом. Для получения пенсии требовалось преодолеть чрезвычайно высокий возрастной порог: 70 лет. Но возраст не был единственным ограничителем: пенсии выплачивались, если годовой заработок не превышал 31 ф. ст. 10 шилл. Если годовой доход превышал этот уровень, пенсия не назначалась. Еще одним условием было проживание в Великобритании не менее 12 лет из последних 20. Сами пенсии были невелики: английский квалифицированный рабочий зарабатывал 35–40 шилл. в неделю, а пенсия составляла 1–5 шилл. в зависимости от заработка накануне выхода на пенсию. При этом максимальную пенсию в 5 шилл. получали 94 % пенсионеров [809, с. 221]. В 1909 г., когда пенсии по старости впервые стали выплачиваться, число пенсионеров составило 667 тыс. [416, с. 232], в 1912 г. – более 942 тыс. (2,01 % от общей численности населения) [809, с. 220].

7.3. Консервативная партия

Структура Консервативной партии. Имевший длительную историю и традиции английский консерватизм начал упорядочение партийной структуры образованием в 1867 г. Национального союза консерваторов и завершил организационную перестройку созданием в 1883 г. Национального союза консервативных и конституционных ассоциаций, объединявший ассоциации Англии и Уэльса. Его структура была аналогична той, что создали либералы. Ежегодно собиралась конференция, выполнявшая роль Центрального Совета партии. Участниками конференции были: лидер партии, «кнут», главный агент, члены парламента, по два делегата от каждой ассоциации, входившей в Союз, представители поддерживавших партию женских, молодежных и других организаций, а также большое число почетных вице-председателей и почетных членов Союза. В 1872 г., например, вице-председателей было 365, а почетных членов – 219. Объяснение этому феномену простое: вице-председателем становился каждый, внесший в партийную кассу 5 гиней, чтобы стать почетным членом было достаточно 1 гинеи. Между ежегодными конференциями партийными делами руководил Исполком в составе лидера партии, «кнута», главного агента и по два делегата от каждого избирательного округа.

Были сформированы местные, по избирательным округам, организации – «конституционные консервативные ассоциации», члены которых обязывались на выборах голосовать за кандидатов тори. Приверженность традиции социального разобщения побуждала консерваторов для рабочих создавать отдельные ассоциации.

Обстоятельства внутриполитической жизни принудили консерваторов вовлечь в орбиту своей деятельности женщин. Одно из них связано с законодательным запрещением в 1883 г. использования в период избирательной кампании оплачиваемых вербовщиков голосов избирателей. Потерю этого ресурса возместили привлечением к агитационной работе женщин, которые были согласны работать на добровольных бесплатных началах. Вторым обстоятельством стало стремление консерваторов преодолеть последствия поражения на парламентских выборах 1870 г. Неудовлетворенная политикой лидеров партии группа парламентариев во главе с Рандольфом Черчиллем образовала оппозиционную группу, так называемую «четвертую партию», выступившую за демократизацию партийных порядков. Чтобы получить поддержку, «четвертая партия» в 1883 г. инициировала создание внепартийной структуры – организации, получившей название Лига подснежника[27]27
  В знак уважения к умершему в 1884 г. Дизраэли, который, как гласит легенда, любил этот цветок.


[Закрыть]. Первоначально в нее рекрутировали исключительно мужчин. Однако в 1883 г. был принят «Акт о коррупционной практике» (Corrupt Practics Act), который ограничил число платных партийных агитаторов в каждом округе. Рандольф Черчилль выдвинул идею заполнить образовавшиеся пустоты бесплатными женскими пропагандистскими силами. В отступление от традиций признали целесообразным принимать в Лигу подснежника женщин. Женщины массово стали вступать в Лигу, с готовностью включились в новую для себя сферу деятельности. Среди них было много жен членов консервативной партии, преимущественно неработавших женщин из среднего класса, которые могли посвящать партии свое свободное время и материальные средства. Но доминировали в Лиге аристократки.

Дженни Черчилль, жена Рандольфа Черчилля и мать Уинстона Черчилля, писала: «Я стала дамой-президентом многих клубов Лиги и разъезжала по всей стране, открывая их. Вступительные речи посвящались различным вопросам, часто весьма необычным. А сами открытия представляли собой смесь серьезности и шутливости, торжественности и легкомыслия. Речи членов парламента перемежались песнями и декламацией, иногда чтением комических произведений. Собрание обычно заканчивалось вступлением новых членов в Лигу. Записываться шли рабочий и местный магнат, аристократка и жена зеленщика <…> Политика, как и благотворительность, – великие уравнители» [592, с. 126–127].

Как отметил М. Я. Острогорский, «бросившись на арену общественной жизни, английские женщины нашли способ усилить свои домашние добродетели, их семейной приверженности открывались новые горизонты, неизвестные дотоле; вот женщина, которая без передышки ежедневно трудится, чтобы заполучить в пользу мужа благоволение его будущих избирателей; вот другая, которая с самого начала избирательного периода забрасывает все – дом, свои развлечения, говорит одну речь за другой и в жестокой борьбе завоевывает звание члена парламента для своего мужа; вот мать, объезжающая всю страну с севера до юга, чтобы агитировать перед избирателями за своего сына, только вступающего на политическую арену; а вот сестра, сражающаяся за своего брата. Многие женщины испытывают горячее желание показаться и выступить при свете рампы» [723, с. 248].

Вступавшие в Лигу подписывали торжественное обязательство «защищать религию, королевские земли и государственное могущество Британской империи». В зависимости от суммы взноса принятых наделяли особым статусом. При минимальном – рыцаря или дамы, при максимальном – мужчин принимали в имперское отделение Лиги подснежника, женщин – в Большой совет леди Лиги подснежника. Вскоре Лига подснежника превратилась в массовую быстро растущую организацию, в середине 1890-х гг. она насчитывала более миллиона, а к началу Первой мировой войны свыше 2 млн членов, 9/10 которых составляли рабочие, фермеры, мелкие лавочники. Лига формально считалась внепартийной организацией, но основные направления ее деятельности были связаны с поддержкой партии консерваторов. Участники Лиги, в том числе женщины, организовывали сбор средств для партии, распространяли литературу, пропагандировали идеи консерватизма, вели предвыборную агитацию в пользу кандидатов от Консервативной партии. Но воздействовать на политику партии Лига возможности не имела.

На протяжении второй половины XIX в. шел активный процесс сближения политических и экономических интересов аристократии и буржуазии. К 1910 г. около 70 % британских консервативных парламентариев были связаны с бизнесом. В 1914 г. в консервативной фракции Палаты общин 23 % депутатов представляли землевладельцев и 24 % – промышленные круги. Это соотношение дает возможность понять почему консерваторы восприняли многие идеи и принципы либерализма: рыночные отношения, представительство и выборность органов власти, политический и идеологический плюрализм. На этой базе складывается идеология реформистского консерватизма. Он приобретает форму «демократического торизма», программу которого сформулировал Бенджамин Дизраэли. По оценке М. Я. Острогорского, Дизраэли попытался «снять с торизма лежавшую на нем печать реакционной партии. Его тонкая диалектика, подкрепленная могучим воображением, помогла ему понять, что в исторической перспективе враждебность прогрессу, гражданской и религиозной свободе была следствием торизма, выродившегося и деморализованного длительной властью в исключительных обстоятельствах» [723, с. 123]. Но основу «демократического торизма» составляли традиционные принципы консерватизма: идеи укрепления роли монарха, палаты лордов и церкви, консолидации и расширения колониальной империи, проведение твердой внешней политики, утверждения «величия Англии». Вехами политики консерваторов стали покупка акций Суэцкого канала и провозглашение королевы Виктории императрицей Индии (1876 г.); установление контроля над Афганистаном в результате войны 1878–1880 гг.; захват Египта (1882 г.); захват бурских республик в ходе войны 1899–1902 гг., установление контроля над долиной Нила и Суданом (1899 г.); заключение договора Антанты (1904 г.). Агрессивная внешняя политика потребовала и укрепления вооруженных сил.

Реформа флота. В последней трети XIX в. до крайности обострилась борьба за колонии. В погоне за новыми владениями Англия столкнулась с активными и опасными конкурентами: Францией, Германией, Италией. От великих держав старались не отстать Бельгия и Португалия. На почве борьбы за колонии Англия постепенно оказалась втянутой в конфликты почти со всеми европейскими державами. В создавшейся международной обстановке, чреватой постоянными столкновениями, важнейшее значение прибрела готовность к схватке, прежде всего на море.

В XIX в. развитие техники полностью изменило лицо флота. Переход к паровым двигателям, усиление артиллерии, внедрение минного и торпедного оружия, бронирование судов поставили под вопрос завоеванное в XVIII в. преобладание английского флота. На этом фоне началась оживленная дискуссия, в ходе которой излагались различные концепции обороны империи. В конечном счете возобладали взгляды, сформулированные братьями адмиралом Филиппом Коломбом и капитаном артиллерийской службы Джоном Коломбом. Они были сторонниками агрессивной стратегии. Дж. Коломб доказывал, что сразу после объявления войны английский флот должен приступить к блокаде портов и баз противника, а затем, при попытке вражеского флота выйти в море, атаковать его и уничтожить. Ф. Коломб, в свою очередь, заявлял, что сам термин «оборона» не применим к английскому флоту. Ссылаясь на «национальные интересы» Англии и на необходимость обеспечить безопасность уже приобретенных колоний, сторонники братьев Коломбов выдвигали все новые и новые объекты захватов. Но для этого нужны были современные, технически совершенные корабли, и в мае 1889 г. консервативное правительство Солсбери провело через парламент билль о пятилетнем плане морского строительства. Он предусматривал пополнение флота 70 новыми кораблями. Но главное в билле заключалось не в сумме ассигнований, а в установлении принципа, согласно которому английский военно-морской флот должен иметь постоянный перевес над силами двух самых крупных морских держав. Хотя эти державы прямо не назывались, при обсуждении закона многие ораторы говорили о Франции и России. В дальнейшем этот список видоизменился, но предусмотренное преобладание неукоснительно поддерживалось. Принятие морского закона 1889 г. оказалось сигналом к новому этапу гонки морских вооружений. Она продолжилась с введением в 1905 г. в строй броненосца «Дредноут», превосходившего по вооружению и техническим характеристикам все существовавшие в мире корабли. Появление «Дредноута» вынудила морские державы переоснащать флоты броненосцами нового типа, что дало старт гонке морских вооружений во все мире.

Парламентская реформа 1867 г. В условиях двухпартийной системы возросла роль электората, за него надо было бороться, в том числе и приданием партии имиджа выразителя народных интересов. Консерваторы признали необходимость политических реформ, расширения демократических прав народных масс. Дизраэли объявил ошибкой тори передачу инициативы вигам в проведении парламентской реформы 1832 г. и сам в 1867 г. внес проект второй парламентской реформы. 15 августа 1867 г. Акт о народном представительстве был принят [21]. Вторая парламентская реформа в очередной раз перераспределила парламентские места в пользу крупных избирательных округов. Новые избирательные правила существенно понизили имущественный ценз. Право голоса в городах получили не только владельцы домов и те, кто уплачивал 10 ф. ст. годовой арендной платы за жилье, но и все наниматели квартир, даже дешевых, если они платили налог в пользу бедных. В графствах избирателями стали собственники и наследственные арендаторы земли с доходом не менее 5 ф. ст. в год, а также краткосрочные арендаторы, получавшие 12 ф. ст. годового дохода. Вводился 12-месячный со дня регистрации ценз оседлости. Реформа включила в число избирателей мелкую буржуазию, квалифицированных рабочих, зажиточных фермеров, вследствие чего электорат возрос до 1995 тыс. человек. Но и при этом значительные слои населения были лишены права голоса. В число избирателей не вошли средне– и низкооплачиваемые рабочие и безработные. Труднопреодолимым барьером стали 12-месячный ценз оседлости и необходимость уплаты налога в пользу бедных. Из списков избирателей были совершенно исключены женщины.

Реформа государственной службы и местного управления. В 1888 г. преемник Дизраэли маркиз Солсбери провел реформу местного управления, заключавшуюся в создании выборных советов графств. Почти на всем протяжении XIX в. судебная и исполнительная власть в графствах находилась в ведении назначавшегося из аристократической среды лорда-наместника. Он оказывал решающее влияние на выборы мировых судей, которые отправляли как судебные, так и административные дела на местах. Мировые судьи из числа местных крупных землевладельцев работали на общественных началах (должность мирового судьи не оплачивалась) во имя исполнения долга перед своим классом. Мировые судьи вершили не только судебные дела, но и руководили всей местной администрацией, включая полицию. Они были основной опорой земельной аристократии. Как либеральные, так и консервативные кабинеты стремились ликвидировать феодальные пережитки в сфере местного управления, заменить дворянскую администрацию выборной. В 1835 г. всем налогоплательщикам предоставили право голоса при избрании органов городского самоуправления, вследствие чего аристократическая знать утратила контроль над муниципалитетами городов. Административное управление в них перешло в руки буржуазии. Демократически избиравшиеся и поддерживавшиеся электоратом члены муниципалитетов были склонны вводить «улучшения» в интересах всех горожан, а не господствовавшей прежде аристократической олигархии. Но реформа 1835 г. сохранила диктатуру аристократии в сельских районах, где власть осталась у мировых судей – ставленников лендлордов. Это не соответствовало изменившемуся раскладу политических сил.